Текст книги "Слово Варяга"

Автор книги: Евгений Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Потушив свет, Михаил лег под одеяло, понимая, что в ближайший час ему не уснуть – его преследовали картинки прожитого дня. Он попытался расслабиться, но перед глазами всплывала кисть без пальца. Ему приходилось видеть вещи и поужаснее, но обрубки мертвого тела представлялись ему в тот вечер верхом злодейства.

Дверь неожиданно приоткрылась, и в комнату узким лучиком ворвался свет от ночной лампы. В дверном проеме он разглядел застывшую Веру. В легкой короткой полупрозрачной рубашке она казалась верхом совершенства. Особенно хороши были ноги, бесконечно длинные. Приятно было осознавать, что вся эта красота, совершенно недоступная чужому взгляду, предназначалась для него. Так сказать, эксклюзив.

– Ты не спишь? – прозвучал ее робкий голос.

Вера подошла поближе.

– Нет.

– Я тебе не помешаю? Мне просто захотелось побыть с тобой рядом.

Чертанов притянул ее к себе.

– Какая же ты все-таки девочка... И совершенно бесхитростная.

Чертанов почувствовал ее тепло, которое сейчас было особенно обжигающим. Надо снять с Веры рубашку – совершенно лишняя деталь во время постельной сцены.

– Ты только не шевелись, – прошептала в ухо Вера, – я все сделаю сама.

Михаил улыбнулся:

– Принимается.

Вера вновь оказалась на высоте, угадав все его желания. Когда он, умиротворенный, блаженно вытянулся на свежей простыне, женщина свернулась у него под боком, чтобы потом, когда он окончательно уснет, тихонько уйти в соседнюю комнату.

* * *

Неожиданно Крылов решил перенести разговор на двенадцать часов. Это не очень устраивало Чертанова. На это время Михаил назначил опрос свидетелей, который он рассчитывал вести до самого вечера. Сейчас, буквально на ходу, приходилось перекраивать и ломать весь график. Но самое неприятное заключалось в том, что после вполне возможного разноса ему предстояло вновь опрашивать свидетелей, а кислая физиономия, как известно, не способствует установлению доверительных контактов.

Оставшиеся до встречи с Крыловым два часа следовало потратить как-то рационально, не в смысле заглянуть в ближайшую рюмочную, а тщательнее подготовиться к предстоящему разговору.

Кривой не опоздал, тяжело плюхнувшись рядом на скамейку, он тотчас высказал претензии:

– Что за нужда, начальник? Можно было пересечься и позже. Распорядок-то у меня другой, я клопов до двенадцати давлю. А это время для меня – рань несусветная.

– И чем же ты тогда вчера занимался? – вяло поинтересовался Чертанов, даже не взглянув в его сторону.

– До самого утра крутился как белка в колесе. Сначала в кабаках гулял, потом в казино ошивался, девочек центровых на Тверской снял...

Чертанов хмыкнул:

– Силен, бродяга!

Кривой только отмахнулся:

– А! Это больше благотворительность. Мне за вечер и одной вот так хватило, – рубанул он себе по шее. – Надо же как-то девчонкам помочь! А то они выходят на работу все такие красивые да нарядные, а мужики мимо проезжают.

– Значит, ты альтруист? – серьезно поинтересовался Чертанов.

– Да вроде того, – в тон ему отозвался Кривой.

– Я вот удивляюсь, как у тебя на все времени хватает?

– Ты это о чем, начальник? – насторожился Кривой, осматриваясь вокруг.

В скверике царила безмятежность. Покой. Весьма милое местечко для прогулок и вообще чтобы просто посидеть, поговорить. Царившую здесь гармонию нарушал лишь рыжий лохматый пес, недружелюбно тявкнув, он устремился в центр цветочной клумбы и, деликатно присев, собирался напакостить. На столь интимное зрелище смотреть не хотелось, и Чертанов продолжил:

– Я вот что хотел сказать... Девочки с Тверской любят хорошие деньги. А ведь ты же у нас не просто какой-то там мачо, который засунул, вытащил, застегнул ширинку и пошел себе дальше. Так я понимаю?

Кривой широко улыбнулся:

– Разумеется.

– Ты же у нас женщин любишь заливать шампанским с головы до ног, закармливать деликатесами, чтобы потом им долго рыгалось.

Было заметно, что Кривой польщен столь высокой оценкой своей широкой натуры.

– Разумеется, начальник!

– А только ведь на все эти изыски и капуста нужна подходящая.

– Это верно, нужна, – Кривой мгновенно сделался серьезным. – Только ведь и я на месте не сижу, как могу, так и кручусь. А что поделаешь, если жизнь такая скотская.

– Как бы ты, Кривой, не перекрутился. Вчера в «Метелице» у одного фраера лопатник тиснули, по всем приметам под щипача ты подходишь. На видеокамеру его засняли. Что ты мне на это скажешь?

Кривой натянуто улыбнулся:

– В «Метелице» был, верно... А к лопатнику никакого отношения не имею.

– А только ведь тот пустой лопатничек ты в урну швырнул, а пальчики свои на нем оставил.

Кривой судорожно сглотнул слюну. Чертанов рассеянно поглядел в сторону, пускай парень отдышится. Его взгляд вновь упал на рыжую дворнягу. Облегчившись, кобель старательно принялся закапывать плоды долгих усилий, подгребая под себя едва проклюнувшиеся весенние ростки.

– Так ты что, начальник, меня сюда для того вызвал, чтобы без особого шума браслетики нацепить? – обиженным тоном протянул Кривой.

– Ладно, расслабься, – успокоил его Чертанов. – Я это дело замял.

– Спасибо тебе, – проникновенно вздохнул Кривой. – Век не забуду! Падла буду! Ты меня в который раз из-под кичи вытаскиваешь.

– Смотри у меня, Кривой, это не может продолжаться до бесконечности, когда-нибудь ты так вляпаешься, что и я не сумею тебе помочь. А у меня к тебе разговор есть, конкретный...

Кривой заметно повеселел:

– Слушаю тебя, начальник.

– Ты что-нибудь слышал об убийствах девушек на Дмитровском шоссе?

Усмехнувшись, Кривой сказал:

– Сейчас об этом столько говорят, что даже глухой услышит.

– Можешь что-нибудь подсказать? – с надеждой посмотрел опер на Кривого.

– А чего тут скажешь-то! Банда какая-то работала, – пожал тот плечами. – Побалуются с девочками, а потом задушат. Забывают, твари, что девочки нам для удовольствия нужны. Перепихнулся ты с ней, ну не понравилась она тебе, так зачем же убивать-то?! – Гнев Кривого выглядел вполне искренним. – Так всех красивых баб можно перерезать. Что тогда другим останется?

– Кто это может быть?

– Наверняка какие-нибудь залетные... Может быть, «звери», – подумав, предположил Кривой. – Для них ведь ничего святого не существует. Мы здесь живем, а они сюда только гадить приезжают! А хватают кого? Нас! Тех, кто под рукой. – Обида Кривого тоже выглядела искренней. – Если ты на кого-то из наших намекаешь, так это зря. Наши, конечно, могут бабу завалить, но это в сердцах, когда дружба разладилась. А чтобы замочить, а потом еще и пальцы рубить, – Кривой брезгливо поморщился, – это не про нас!

– Вот что, ты все-таки попробуй разузнай, что к чему. Может, что-нибудь и выплывет, – поднялся Чертанов.

– Хорошо, – поспешно согласился Кривой. – А за помощь, начальник, спасибо, я твой должник.

* * *

Чертанов вышел на Кутузовский проспект. Неподалеку отсюда находился офис Уманова. Почему бы не навестить? Тем более что до встречи с Крыловым оставалось больше часа.

Как оказалось, офис Сергея Ивановича Уманова располагался в огромном шестиэтажном здании, фасад которого был отделан темно-серыми гранитными плитами. Дом смотрелся фундаментально, казалось, он был вытесан из цельного куска скальной породы. Но Чертанов неплохо знал историю этого дома. В конце XIX века в нем располагалась дешевая гостиница, где любили останавливаться провинциальные артисты. Внизу размещалась конюшня, а потому весь дом до самого верхнего этажа был пропитан конским потом и навозом, а к зданию без конца подъезжали экипажи, всю ночь здесь стоял невообразимый грохот и раздавалась громкая ругань извозчиков. В правой половине здания размещался третьесортный публичный дом, куда любили захаживать люди со средним достатком и мелкие купцы. Запах навоза в таких делах не помеха, был бы интерес!

Зато сейчас в этом здании устроились филиалы сразу двух банков и огромный магазин, торгующий мехами. Офис Уманова находился в торце здания и начинался весьма помпезно, с высокого крыльца. У дверей в синей униформе стояли два крепких парня, на спинах которых огромными желтыми буквами было написано: «Секьюрити». Ох уж эти иностранные нововведения, а нельзя ли было просто обозначить: «Охрана». Взгляды у парней цепкие, профессиональные. Вот один из них задержал на нем взгляд явно на предмет ношения оружия, и, потому как лоб рассекла глубокая складка, стало ясно, что он сумел распознать у Михаила под мышкой слегка выступающий ствол.

– Вы к кому? – как бы невзначай возник он на пути Чертанова.

В сторонку такого не отодвинуть, подобной шутки он может не оценить.

– К Уманову.

– У вас назначена с ним встреча? – На этот раз голос прозвучал значительно мягче.

Улыбнувшись, Михаил сказал:

– Совсем нет, я решил преподнести ему сюрприз.

– Понимаю... А оружие вы взяли именно для этого?

Вопрос был задан спокойно, без всякого вызова, где-то даже лениво. Парень просто хотел удовлетворить собственное любопытство. Что ж, на жизненном пути встречаются и такие интересующиеся лица.

Чертанов достал удостоверение сотрудника уголовного розыска и развернул его перед глазами охранника. Вдумчиво прочитав, тот произнес помягчевшим тоном:

– Следовало бы заранее обговорить время встречи. У нас так принято.

– Всего не предусмотришь.

– Ну уж если так сложилось, проходите. – С подчеркнутой вежливостью он отступил в сторону. Когда Чертанов уже шагнул в проем двери, добавил: – Второй этаж, налево.

В приемной Уманова Чертанов столкнулся с каким-то стариком, и тот, зыркнув на него колким взглядом, поспешно отвернулся. А может быть, Михаилу это только показалось?

Секретаршей у Сергея Ивановича была именно та девушка, с которой тот гулял у Дмитровского шоссе. Собственно, ничего удивительного в ее поведении не было: если все рабочее время проходит бок о бок, то возникает потребность встретиться, так сказать, в неформальной обстановке. Чертанова она встретила с кисло-сладкой физиономией: девушка была в явном затруднении, она не знала, что же ей следует предпринять, показать неудовольствие или выразить неприкрытый восторг.

Обижаться не стоило, за время службы в милиции Чертанов насмотрелся на такие формы переживания, что подобное отношение вызывало у него лишь скупую улыбку. Михаил решил поспешить ей на выручку. Доброжелательно улыбнувшись, он произнес:

– Я к Сергею Ивановичу.

– Пожалуйста. У него сейчас как раз никого нет, – произнесла она с явным облегчением.

Взглянув на Михаила, Уманов даже не попытался сделать вид, что обрадован встречей. Поморщившись, будто от зубной боли, он сказал:

– Право, это не смешно! У меня такое ощущение, что вы будете меня преследовать до конца моих дней.

Сергей Иванович вынес из-за стола свое крупное тело и сделал навстречу Михаилу пару крохотных шажков.

– Вы не волнуйтесь так, просто проезжал мимо и решил нанести вам визит.

– А с чего вы взяли, что я волнуюсь? Хотя, по мне, так лучше бы вы и не наносили вашего визита, – буркнул Уманов и, пожав Чертанову руку, широким жестом предложил ему устроиться на ближайшем стуле: – Прошу! Так с чем пожаловали?

– Хм... Знаете, я хотел поинтересоваться у вас, почему это вы для своих прогулок выбрали именно пустынные окрестности Дмитровского шоссе.

Сергей Иванович откинулся на спинку стула и заговорил, четко выговаривая каждый слог:

– Странный, однако, вопрос. Где хочу, там и гуляю. Я же вот не спрашиваю, к примеру, в каких местах вы проводите свое свободное время.

– И все-таки.

– Извольте... Все очень просто. Я живу неподалеку от Дмитровского шоссе. В охраняемом коттеджном поселке. Мы с Риммой решили немного прогуляться по лесу, а тут такое дело... Кто бы мог подумать.

– Это поселок «Витязь»?

Уманов довольно расплылся в улыбке:

– Верно, «Витязь». А вы, я вижу, неплохо подготовились к предстоящему разговору. Чувствуется профессионал.

– Приходится, работа у меня такая, – улыбнулся Чертанов. – Да, зачем я еще пришел-то, – картинно хлопнул он себя по лбу. – Я у вас хотел спросить, может, вы вспомнили что-нибудь? Живете вы там уже не первый год, люди, наверное, как-то примелькались. Многих, наверное, знаете в лицо.

– Какое там! – безнадежно махнул рукой Уманов. – Народу там – прорва! Но ничего подозрительного я не замечал. А потом, я ведь не разъезжаю по округе. Из дома и на работу, с работы и домой. Если мне где-то и приходится бывать, то это случается крайне редко.

– Может, я задаю нескромный вопрос, но что поделаешь, работа у меня такая – задавать людям неприятные вопросы.

– Я вас слушаю.

От Чертанова не ускользнуло, что Уманов напрягся.

– А ваша жена догадывается о ваших увлечениях?

– А разве вам самому не нравятся хорошенькие женщины? Мне кажется, что это естественное чувство каждого нормального мужчины. Было бы очень странно, если бы все выглядело наоборот. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Разумеется.

– А потом, с женой у нас есть определенные договоренности, она не вмешивается в мои дела, я стараюсь не встревать в ее. Даже отдыхаем мы с ней всегда по отдельности. Но зато когда встречаемся, то начинается такая любовь! – Губы Уманова расплылись в счастливой улыбке. – Мы с женой исходим из того, что не надо мешать друг другу жить. В конце концов, мы все скоро умрем, и надо радоваться каждому проявлению бытия. А если случилось какое-то увлечение на стороне, то не следует делать из этого трагедии, нужно, наоборот, порадоваться за своего партнера, что у него все складывается благополучно. – Его улыбка сделалась еще шире. – В том числе и любовь.

– Интересная философия, – не сумел скрыть удивления Чертанов. – Прежде мне не приходилось встречаться с рассуждениями подобного рода.

Сергей Иванович пожал плечами:

– А ничего странного тут нет. Сейчас многие так живут. Поверьте моему жизненному опыту, это не самая худшая позиция. Если у вас имеется желание, я могу поделиться своим опытом.

– Нет, спасибо, – поблагодарил Чертанов. – А как в эту философию вписывается ваша секретарша?

Брови Уманова слегка приподнялись, отчего на крупном выпуклом лбу наметилась волнистая бороздка.

– Я ее ни к чему не принуждаю. Она взрослый человек и вправе сама решать, как ей следует поступить. А потом, извините меня за некоторый цинизм, я ведь не из тех мужчин, кто берет женщину за руку и тянет ее в кусты. Все должно происходить по обоюдному согласию.

– Да, разумеется... А какие отношения у вас были с Елизаровой Ниной? Ведь она у вас работала секретарем.

Чертанов разместился поудобнее, уперев локти в стол. Сергей Иванович заметно приуныл, сцепив пальцы в крепкий замок – разжать их будет очень непросто.

– Однако, – даже не попытался он скрыть своего изумления, – не ожидал. Я смотрю, что вы крепко мной заинтересовались. Копаете глубоко, как бульдозер. Пока не отыщете то, что нужно, ни за что не сдадитесь. А на первый взгляд вы простоваты. Шика сыскного не хватает... Но он вам и не нужен, это будет только настораживать. Что ж, скрывать не буду, у меня с ней был серьезный роман, – печально протянул Уманов. – И, надо сказать, первое время она меня увлекла всерьез. Не буду утверждать, что ради нее я готов был бросить все на свете, но зацепила она меня крепко. Бывает, лежу с женой в постели, а сам все о ней думаю. – В голосе Уманова прозвучала грусть.

– И что же потом произошло?

Сергей Иванович помрачнел. По тому, как дернулись уголки его губ, было ясно, что вопрос ему неприятен.

– Я и сам не знаю, что произошло. Просто в один неприятный день она взяла и исчезла. Хоть бы записку, что ли, оставила! Объяснилась, наконец!

– Просто так пропала, ни с того ни с сего? – изумился Чертанов.

Губы Уманова сжались.

– Нельзя сказать, что она исчезла просто так... Очевидно, причина все же существовала. Знаете, мне бы не хотелось вытаскивать наружу наши с ней взаимоотношения...

– И все-таки постарайтесь объяснить. Я ведь спрашиваю не из праздного любопытства.

Уманов кивнул:

– Извольте. Вижу, что без этого не обойтись. Накануне ее исчезновения мы с ней повздорили...

– По-крупному? – уточнил Чертанов.

– Не хочу сказать, что дело было серьезным, но причина была. Она требовала от меня гораздо большего, чем я мог ей предложить.

– А нельзя ли поточнее.

– Буду с вами предельно откровенен, я обеспечивал Нину. Одевал ее с ног до головы. Несколько раз мы с ней ездили в Эмираты, где я удовлетворял любой ее каприз. Настал день, когда всего этого ей показалось мало, и Нина захотела заполучить меня самого. Целиком! Вы понимаете, о чем я говорю?

– Она хотела за вас замуж?

– Да! Пришлось сказать ей, что она больше у меня не работает, и с тех пор я больше ее не видел, – печально заключил Уманов.

– А вам не кажется странным, Сергей Иванович, что ваша сотрудница ушла, даже не захватив с собой трудовую книжку?

– Да бросьте вы! – раздраженно махнул рукой Уманов. – В наше время такую трудовую книжку можно купить в любом подземном переходе. А еще ее и заполнят по вашему желанию. И печати отыщутся, какие нужно. А то, что она ушла совершенно неожиданно, так это в ее характере. Пока Нина работала здесь, то на очень многие вещи я вынужден был закрывать глаза. Эти служебные романы всегда ко многому обязывают. И очень часто в ущерб делу. Если бы вы знали, какие контракты сорвались у меня по ее милости! Любой другой руководитель на моем месте уже давно бы уволил ее к чертовой матери, а я вынужден был терпеть! Ни одна женщина не стоит таких денег, какие я упустил по ее милости!

– А не могли бы вы сказать поточнее, чем же все-таки занимается ваша фирма?

– Реконструкциями зданий. Сейчас это очень модное направление. Фасады остаются прежними, а внутри проводится модернизация. Как говорится, тем и живем!

– Судя по тому, какой у вас офис, можно сделать вывод, что вы не бедствуете.

– Грешно гневить бога, нельзя сказать, что мы живем в нищете, но и не шикуем. На излишки я скупаю акции, пускаю их в дело. Встречаются, конечно, кое-какие проблемы, но мы стараемся разрешать их.

– У меня к вам имеется одна просьба, – Чертанов внимательно посмотрел на хозяина кабинета.

Сергей Иванович старался сохранить спокойствие, но чувствовалось, что это дается ему непросто.

– Все, что в моих силах, – ответил он с улыбкой.

– Если все-таки Нина Елизарова объявится, вы меня, пожалуйста, проинформируйте. Мне бы хотелось переговорить с ней.

Улыбка с лица Уманова пропала.

– Обязательно сообщу, – очень серьезно пообещал Сергей Иванович.

Секретарши на месте не оказалось. Она стояла в углу комнаты и поливала из небольшой красной лейки амазонскую лилию, разросшуюся едва ли не в пол-окна. Девушка даже не обернулась на звук отворяемой двери, только ее плечи слегка ссутулились, словно она почувствовала тяжесть направленного взгляда. Высокая, в голубых джинсах из какой-то мягкой ткани, она выглядела очень эффектно. Чтобы на должном уровне поддерживать такую фигуру, требуется немало средств и наличие свободного времени. Похоже, что все это у нее было в избытке.

Чертанов никак не мог вспомнить, кого же она ему напоминает. И только когда девушка повернула голову, взмахнув тяжелыми каштановыми волосами, Михаил невольно поежился – подруга Сергея Ивановича была точной копией девушки, вмерзшей в песчаный грунт.

Глава 3
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ МАНЬЯКА

Показав на свободный стул, Крылов открыл папку.

– Тебе известно, что обнаружен еще один труп на Дмитровском шоссе? – поднял он на Чертанова внимательные глаза.

– Бог ты мой! – невольно ахнул Михаил. – Что, тоже девушка?

– Да, – по-деловому произнес Крылов. – Молодая, двадцать один год, зовут Юлия Петровна Ситдикова. Продавщица магазина «Женская одежда» на Мичуринском проспекте. Посмотри, – подтолкнул он папку с фотографиями. – Убийство один в один повторяет предыдущие. Даже черная ночнушка и то присутствует.

Подняв снимок, Михаил с минуту рассматривал убитую. С закрытыми глазами, вытянувшись во всю длину, она выглядела совершенно безмятежной. Создавалось впечатление, что девушка надумала отдохнуть, вот только место для этого было подобрано не самое подходящее, в небольшой канавке, под толстым стволом ели. Место это никак не должно было располагать ко сну. Рядом виднелись трое мужчин, один из которых рассматривал ее правую кисть, а двое других укладывали в сумку какие-то предметы.

Сердце Чертанова невольно наполнилось жалостью:

– У нее тоже отрублен палец?

– Вот именно. Ты вот мне что объясни, зачем он это делает? – в сердцах произнес полковник. – Он что, коллекционирует конечности?

Чертанов пожал плечами:

– Может, и коллекционирует. Когда она была убита?

– Предположительно в то же время. Где-то поздней осенью. Он даже поленился ее закапывать, лишь слегка присыпал землей и закидал лапником. Странно, что она не была обнаружена раньше.

– Кто же ее нашел?

– Подростки из близлежащего поселка. Хотели сократить дорогу, решили пройти через лесопосадку. И вот на тебе, сократили!.. Почерк, как видишь, тот же. У меня такое ощущение, что убивал их один и тот же преступник. Получается, что все четыре убийства укладываются в одно делопроизводство.

– Вы думаете, что убивал маньяк? – задал Чертанов вопрос, который мучил его на протяжении последних суток.

– Вне всякого сомнения. Говорю, здесь чувствуется один почерк, он душил их, а потом обрубал конечности.

– Все эти преступления произошли в прошлом году осенью. Почему же он не проявляет себя сейчас?

– Меня этот вопрос тоже занимает... Хотя я не думаю, что этот серийный убийца вдруг поверил в человеколюбие и перестал убивать. Здесь возможны два варианта. Или он мертв, что мало вероятно, такие скоты живут долго, или преступления совершаются в другом районе. Ты вот что сделай: собери базу данных по всему Подмосковью, может быть, что-нибудь аналогичное выплывет.

– Хорошо, – кивнул Чертанов.

– То, что это маньяк, я уже нисколько не сомневаюсь. Мне пришлось однажды участвовать в группе по поимке маньяка. Это лет десять назад было... Так вот, прежде чем мы его изловили, он успел сгубить одиннадцать душ. К таким нельзя применять обычные методы поисков.

– Почему?

– По одной простой причине. В основном с какими убийствами нам приходится иметь дело?

– С бытовыми.

– Верно, с бытовыми. Кто-то кого-то в сердцах порезал. Тут же выявляется круг подозреваемых. Так?

– Конечно.

– Или, к примеру, произошло квартирное ограбление с убийством. В этом случае тоже улавливается некоторая система. Скорее всего, есть наводчик, существуют конкретные исполнители. Часто преступник и жертва очень давно знают друг друга... А с маньяками не работают никакие схемы, он и его жертва не связаны между собой. Часто жертвами становятся совершенно случайные люди, которых он видит впервые. Поэтому убийца так долго остается неуловимым.

– А как поймали того маньяка?

Полковник усмехнулся:

– Совершенно случайно. В общем, так их и ловят... Всем городом его разыскивали, организовывали засады в самых глухих местах, использовали наших сотрудниц как приманку в надежде на то, что он все-таки клюнет. И все напрасно! А поймал его обыкновенный механик с автобазы. Возвращался домой мужик со второй смены. Пошел напрямик через лесочек. Смотрит, в кустах какой-то мужчина согнулся над лежащей женщиной и блузку на ней расстегивает. Так механик как двинет ему в челюсть, тот сразу сознание потерял. Парень-то здоровый был... Потом связал его, вызвал наряд милиции. Поначалу мужичка за простого насильника приняли, а потом тот как стал колоться, так даже у бывалых оперов волосы дыбом поднялись... Нет настоящих специалистов, чтобы серийных убийц ловить. Мы-то к ним со старыми мерками подходим, а тут по-особому нужно. Вот что еще сделай, – Крылов побарабанил пальцами по столу. – Нам очень помог один психотерапевт. Тогда он был совсем молодой парень, но уже кандидат наук. Занимался аномалиями головного мозга. Так вот в своих исследованиях он вывел, что если у человека была повреждена лобная или височная кость, то имеется большая вероятность того, что он станет маньяком. Парень он был способный, за те десять лет, что мы с ним не виделись, я думаю, он ушел очень далеко. Ты почитай дела, в которых он участвовал, найдешь там много интересного... Сейчас он, наверное, работает над докторской, а может быть, уже и защитился.

– Как его зовут?

Крылов на секунду задумался:

– Имя его я уже позабыл. Но фамилию помню, Шатров!

– Я уже о нем слышал, – не стал уточнять подробности Чертанов.

– Вот и прекрасно! Работает он в Первой психбольнице. Найти его там будет нетрудно, – продолжал Крылов. – Он там один такой... незаурядный!

Геннадий Васильевич уложил фотографии в папку и аккуратно прижал ладонью сверху. Жест, подразумевавший окончание разговора. Ну и славно!

– Разрешите идти?

– Ступай. Вечером мне доложишь, как обстоят дела.

* * *

Начальником отдела кадров в больнице оказалась женщина лет сорока – сорока пяти. С виду необыкновенно строгая. Услышав фамилию Шатрова, она с интересом взглянула на визитера. Наверняка ее любопытство было бы меньше, если бы Чертанов представился, например, инопланетянином. Видно, этот некий Шатров и впрямь был незаурядной личностью.

– А, собственно, зачем он вам? – наконец разомкнула она каменные уста.

Чертанов не стал томить ее, развернув удостоверение, произнес:

– Я из милиции, он мне нужен по делу.

– Ах вот оно в чем дело. Он у нас больше не работает, – с каким-то скрытым злорадством ответила она.

– Вот как... А вы не знаете случайно, где его можно отыскать?

– Обратитесь на кафедру судебной психиатрии, – передернула плечом женщина. – Там работает его приятель доцент Тимашов Матвей Борисович. Только он один может знать, где в настоящее время находится Шатров.

Поблагодарив, Чертанов вышел, затылком ощущая колючий взгляд дамы.

Матвей Борисович Тимашов оказался моложавым мужчиной лет тридцати пяти. Высокий, импозантный, в модных дымчатых очках, с тяжеловатой оправой. Впечатление он производил самое благоприятное. По внешнему виду Тимашов скорее напоминал какого-нибудь физика-ядерщика, обремененного решением труднейшей теоретической задачи, чем доцента по психиатрии. Только глаза, прямые и невероятно внимательные, указывали на то, что это не так. Его направленный взгляд казался просто-таки материальным. У Чертанова невольно возникло ощущение, что подобный взгляд способен запросто вскрыть черепную коробку, а следовательно, этому человеку подвластна и воля других людей.

Чертанов слышал о том, что дистанция между докторами и душевнобольными чрезвычайно мала. Существует даже мнение, что врачи с годами понемногу становятся похожими на своих клиентов. Как ни всматривался Чертанов, но никаких отклонений в поведении Тимашова не уловил. С ним разговаривал очень внимательный и чуткий собеседник. Разве что слегка медлительный, но ведь это же не болезнь!

– Спрашиваете, почему Дмитрий Степанович не работает? Не простой вопрос, – после длительной паузы протянул Матвей Борисович. Подняв со стола карандаш, он покрутил его между пальцев, после чего небрежно бросил на стол. Внимательным взглядом он проследил за тем, как карандаш прокатился по ровной поверхности и, прошуршав по бумаге, затерялся под сложенной газетой. – Шатров просто не мог остаться в нашей больнице, слишком он был неординарным человеком, как в поведении, так и в образе мышления. А что касается науки, то здесь он был вообще гений! – убежденно заявил Тимашов.

Чертанов вскинул брови:

– Высокая оценка. Откуда она?

– Я учился с ним в одной группе. Еще тогда он выделялся своими знаниями. Для него главное было учеба. Порой до смешного доходило, все его друзья идут пиво пить после экзамена, а он в библиотеку спешит.

– Действительно, немножко смешно, – улыбнулся Чертанов, вспомнив свою бесшабашную студенческую молодость. – Почему он занялся судебной психиатрией?

По лицу Тимашова пробежала тень. А может, просто показалось?

– В этом нет ничего удивительно, он бредил ею буквально с первого курса. И здесь он опять не вписывался в общий поток! У нас в группе все мечтали стать хирургами и непременно выдающимися, а он жаждал заниматься проблемами мозга. Особенно той его стороной, что толкает человека на преступления. В общем-то, сейчас это уже доказано зарубежными специалистами, что лобовая и височная части мозга отвечают за поведение человека. И если наблюдается повреждение костей в этой области, то нормальный человек может переродиться в серийного убийцу.

– Вот даже как, – не скрыл своего удивления Чертанов.

– Это совершенно точно! Так вот Шатров был одним из первых, кто выдвинул эту идею. И причем блестяще и убедительно аргументировал эту теорию на множестве примеров. Для доказательства своей гипотезы он совершал поездки по колониям, тюрьмам и разговаривал с разного рода убийцами и маньяками. Кто из студентов способен на такое?.. У многих из его собеседников наблюдались травмы головы. Но почему-то его теория не получила широкого распространения.

– Знаю из личного опыта, что уголовников не очень-то просто разговорить. Почему же они с ним откровенничали? – удивился Михаил.

– Трудно сказать, чем брал он убийц. Может быть, это были какие-то особенные приемы, а может, просто гипноз, но убийцы в его обществе становились необычайно покладистыми и разговорчивыми. Он добивался от них того, чего не могли сделать целые бригады следователей.

– Мне известно, что он помогал раскрытию преступлений. Вы об этом ничего не знаете?

– Знаю. Уже на старших курсах следственные органы привлекали его в качестве консультанта. Он составлял психологические портреты преступников, причем весьма удачно. В тридцать три года он уже был доктором наук. В нашей области это очень редкий случай. Но Шатров был, безусловно, достоин этого звания. А еще добавьте к этому, что он необычайно честолюбив, трудоголик. Всегда знал, чего хотел, и при этом оставался очень независимым и свободолюбивым человеком.

– Понятно. Как к нему относились окружающие?

– По-разному... Подобная одержимость многим не нравилась, в первую очередь руководству больницы. Как это обычно бывает, его попытались приструнить. Дмитрию это не понравилось, тем более что это попытались сделать те, кто совершенно не смыслил в науке! Шатров никогда не пытался даже скрывать своего пренебрежения к ним, а тут они решили поставить его на место. Показать, так сказать, свою власть. Обстановка накалилась, работать стало невозможно, и Дима вынужден был уйти из больницы. Наука же потеряла блестящего ученого.

– А вы поддерживаете с ним отношения?

Матвей Борисович виновато улыбнулся:

– Не скажу, что так, как раньше. В прежние времена дня не проходило, чтобы мы не увиделись или хотя бы не созвонились.

– Почему же вы тогда отдалились?

Тимашов выглядел слегка растерянным, потом, пожав плечами, ответил:

– Трудно сказать... Может, потому, что нас уже больше не связывала работа. Для мужчин ведь главное – дело. Хочу признаться вам откровенно, что мне не хватает общения с ним. – Лицо Матвея Борисовича осветила широкая располагающая улыбка. Наверняка медсестры были от него без ума. – Но он как-то сам от меня отдалился. Шатров из тех людей, кто привык выбирать, с кем ему дружить. Он может неожиданно охладеть к прежней дружбе, и ты теряешься в догадках, какая же кошка пробежала между вами. Нечто подобное случилось и с нами... Я же не умею навязывать своего общества. – В голосе Матвея Борисовича промелькнула грусть. – Вот так мы и живем.