Текст книги "Один против всех"

Автор книги: Евгений Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Евгений Сухов
ОДИН ПРОТИВ ВСЕХ

Часть 1

Глава 1

Кобылья пядь во всех отношениях была местом дрянным. Она находилась сразу за Москвой, близ заброшенного кладбища. Здесь же дымилась городская свалка, где нашли себе приют три десятка бомжей, проживающих коммуной. Лет сорок тому назад Кобылья пядь была непроходимым болотом, там гибли не только бродячие псы и заблудшие коровы, но, случалось, и грибники.

Болото засыпали три раза. Первый раз в ту далекую пору, когда страна держала курс на индустриализацию. В Кобылью пядь было свалено три железнодорожных состава песка, но больная земля сожрала угощение, даже не поперхнувшись, а затем прорвалась зловонным гнойником через многометровые завалы. Вместо планируемого сталелитейного завода здесь образовалась местная свалка, которая со временем приобрела статус городской.

Второй раз с пядью пробовали расправиться совсем недавно уже местные власти: согнали к проклятому месту пару сотен рабочих, массу техники, и еще через несколько месяцев она превратилась в широкое гравийное поле, на котором даже трава отказывалась расти. Еще через год было построено пятиэтажное панельное здание, а уже через шесть месяцев оно ухнуло в топкую глубину вместе со всеми жильцами.

Злосчастное место обходили стороной. Нетронутыми оставались в этих местах ягоды и грибы, а всякому, кто случайно оказывался рядом, мерещились над болотом души сгинувших.

Едва ли не каждую весну из-под снега проклевывались «подснежники» – мертвяки, которых густо осаждали вороны. В таких находках не было ничего удивительного: чаще всего погибшими были бомжи, отдавшие богу душу от целого цветника болезней, однако случался и откровенный криминал. Впрочем, здесь к нему тоже давно привыкли.

В этот раз из-под растаявшего снега открылся обгоревший «Ниссан», небольшой микроавтобус на восемь мест. Автомобиль, уткнувшись капотом в слежавшийся снег, плотно застрял в узком овражке и напоминал боевую технику давно отгромыхавшей войны. Возможно, микроавтобус обнаружился бы раньше, не будь частых метелей со снежными заносами, которыми знаменательна была прошедшая зима.

Больше из любопытства, чем из желания поживиться, к обгорелому остову подобрался бомж с двадцатилетним стажем Степан Захаров, или просто Кочан. Он разгреб руками около окон подтаявший снег, выбил каблуком остатки стекла и заглянул в салон.

Крик ужаса непроизвольно вырвался из его груди и заставил тяжело вспорхнуть с соседней мусорной кучи нескольких ворон. Недовольно каркая, птицы покружились немного над свалкой и скоро опустились на прежние места.

Кочан, позабыв про шапку, побежал, не разбирая дороги, в сторону своей землянки. *** Через несколько часов к свалке понаехала милиция. Четыре «лунохода», заливая синим мерцающим светом почерневший снег, выстроились почти в ровную линию, отгородив от любопытных взглядов обгоревшую иномарку. Два полковника с сосредоточенными лицами, заложив руки за спину, прохаживались между кучами гниющего мусора. Капитан и два лейтенанта делали замеры пятиметровой лентой, немного поодаль стояла группа людей в штатском, сдержанно разговаривающих. Несколько сержантов, взяв микроавтобус в полукруг, короткими раздражительными окриками отгоняли особо интересующихся. Ощущалось общее напряжение. Один из полковников поманил Кочана пальцем, и тот, как солдат-первогодок, поспешил на зов, не обращая внимания на валявшийся под ногами хлам.

– Пока мы дожидаемся начальника управления, давай расскажи мне все как есть… Еще раз!

– А чего тут рассказывать, – недовольно буркнул Кочан, по-мальчишески шмыгнув крупным носом. Он уже повторил четыре раза все, что видел, и роль попугая его начинала заметно утомлять, и вместе с тем он стал проникаться собственной значительностью, что весьма льстило самолюбию. – Подобрался я к автобусу, думал, там чего ценное может лежать. Мало ли. Всякое бывает. А как заглянул внутрь, то жмуриков увидел. Меня всего от страха прямо-таки перекосило. К себе в землянку пришел, а меня там Пашка встречает. Ты чего, говорит, дрожишь-то? Я ему и рассказал все как есть. У нас бутылка водки в загашнике была. «Столичная», с заворачивающейся пробкой… До случая мы ее берегли… Так он мне ее протянул, пей, говорит. Я как приложился к горлышку, так и выдул ее до самого донышка без передыха. Только так и унял нервишки.

– А машину ты эту раньше не видел? – строго посмотрел полковник на Кочана, как будто подозревал, что за рулем «Ниссана» находился он.

За Степаном Захаровым не числилось хвостов, единственное, за что его могли привлечь, так это за то, что в прошлом году он стащил на базаре пару мешков муки, но свидетелей его подвига не было, а потому он мог разговаривать с милицией совершенно безбоязненно. За бродяжничество тоже нынче не сажают, а потому Степан допускал некоторую вольность и держался с полковником почти нахально.

– Да господь с тобой, полковник! Если бы увидел, так сразу бы и сказал, машина не в пример нашим, приметная! Такая сразу запоминается.

– Как ты думаешь, когда она здесь могла появиться? – поинтересовался полковник, бросив короткий взгляд на обгоревший микроавтобус.

– Врать бы не хотелось, но думаю, где-нибудь в январе. Точно, в середине января! После Нового года мы сюда приходили подарки от праздника собирать, и машину я не видел.

– Это что еще за подарки? – нахмурился полковник. В этот день ему явно было не до шуток.

Кочан заулыбался, показав желтые прокуренные зубы:

– После Нового года приехал на свалку грузовик да сбросил сюда тонну консервов. Мы думали, просроченные, но нет, в самый раз. Вот мы два месяца их и ели. Не обидел нас Дедушка Мороз своим вниманием. Потом, как и полагается, неделю праздник отмечали, а потом уже снег пошел. Думаю, что в это время сюда автобус и приехал.

– Так, так, – неопределенно протянул полковник, размышляя о чем-то своем. – Сдается мне, этот наш разговор не последний. Где мне тебя найти, если еще показания потребуются?

– А чего меня искать-то? – искренне удивился Кочан. – Свалка – мой дом родной! Я всегда здесь, как меня выперла из дома жена лет двадцать назад, так и живу тут до сих пор. Безвылазно.

На лице полковника промелькнуло движение мысли: «А не упечь ли тебя, голубчик, на год в какое-нибудь учреждение, где живут за государственный счет: тебе теплее будет, да и нам спокойнее – свидетель не исчезнет».

И, как бы разгадав сомнения полковника, Степан Захаров стал уверять всерьез:

– А куда мне еще деться? Здесь мой дом, другого я не знаю. Некоторые в склепах живут, – махнул рукой бомж в сторону заброшенного кладбища, – спят на полках, где гробы ставили, но зимой там холодно, а я здесь привык. Хоть какие-то удобства.

– Ну-ну, – как-то неопределенно ответил полковник.

Красный «Мерседес» на белом снегу выглядел эффектно. Сделав небольшой круг, машина подъехала к группе людей в штатском, которые мгновенно подобрались и в напряженном ожидании развернулись в сторону представительного автомобиля. А потом задняя дверца отворилась, и из нее проворно выскочил худенький старший лейтенант и распахнул переднюю дверцу.

Полковник мгновенно потерял интерес к своему собеседнику и бойко устремился навстречу автомобилю.

Неторопливо, с большим достоинством, как человек, знающий себе цену, из салона вышел крупный высокий мужчина лет сорока с небольшим. Голова поднята, спина прямая, среди собравшихся он выделялся особой статью, более присущей строевым военным. Рост, осанка – все при нем, некий современный аналог Петра Великого в окружении челяди. Лицо по-юношески свежее, краснощекое, кожа так и кричала во всеуслышание, что хозяин не жалует табак. Он легко сошел бы за спортивную знаменитость, вышедшую в тираж, если бы не лампасы на брюках и генеральская кокарда. Мужчина посмотрел куда-то вдаль поверх собравшихся, за груды свалочного мусора, и произнес:

– Так.

Вроде бы ничего и не сказал значительного, а шороху навел немало.

– Товарищ генерал-полковник! – приложив ладонь к виску, начал докладывать круглолицый полковник.

– Отставить китайские церемонии, докладывать по существу.

Кроме внушительной внешности, генерал имел еще и незаурядный голос. Подчиненные невольно замерли, не то отдавая должное его вокальным данным, не то от обыкновенного страха.

Генерала звали Антон Игоревич Прохоров, должность он занимал немалую – являлся начальником управления внутренних дел и отвечал за область в целом. Свою карьеру он начал лет двадцать назад, будучи рядовым телохранителем в аппарате президента. Здесь же дослужился до капитана, а затем в судьбе его произошел крутой вираж – он был переведен в МУР, где возглавил один из отделов, а несколькими годами позже назначен на должность начальника уголовного розыска города. Возможно, кому-то иному такой поворот и вскружил бы голову, но только не Антону Игоревичу. Он намертво врос в роль начальника и держался так, будто прыгать сразу через несколько ступенек было для него самым обыкновенным занятием. В работе генерал был требователен и даже жесток, но свое дело, как оказалось, знал неплохо, и поэтому никто не удивился, когда первую генеральскую звезду Прохоров получил в тридцать пять лет.

– Сегодня утром бомжи обнаружили сгоревший автобус, а в нем девять трупов. Вокруг никаких следов, отсутствуют документы. Опознать трупы не представляется возможным, они просто спеклись. Видно, огонь был очень сильным.

– Та-а-ак, – в этот раз тональность была еще более значимой, в ней заметно ощущались нотки действия. – Пойдемте глянем.

Прохоров неторопливо зашагал к обнаруженной машине, рядом в качестве сопровождающего полковник Крылов Геннадий Васильевич. Генерал быстро прошел мимо застывших сержантов и, вытянув шею, заглянул через разбитое окно «Ниссана». Полковник не без интереса наблюдал за реакцией генерала. На лице Прохорова мгновенно отразилась гамма чувств, где было все: любопытство, брезгливость, жалость. Но над всем этим отчетливо доминировал откровенный ужас, запечатлевшийся в расширенных зрачках.

– Да-а-а, – отпрянув, наконец произнес генерал, – кому-то очень здорово не повезло.

– Что верно, то верно.

Полковник Крылов испытал нечто вроде удовлетворения: перед лицом всесильной смерти не чуждо проявление самых обыкновенных человеческих слабостей.

– Что вы намерены делать? – отошел генерал в сторонку.

Несмотря на холод, его шею украшал самый обыкновенный уставной шарфик – даже в такой детали в нем чувствовалась прошлая армейская закалка. Очевидно, генералу было невдомек, что подчиненные не посмели бы на него обидеться даже в том случае, если бы он вздумал щеголять в подшитых валенках.

– Трудный вопрос, – сознался полковник. – Лично мне впервые приходится иметь дело с таким случаем. Думаю, и другим тоже. Трупы совершенно не поддаются никакому осмотру, они рассыпаются, едва к ним прикасаешься.

– Но, насколько я понимаю, здесь их тоже оставлять нельзя.

По гладкому лицу генерала пробежала ядовитая ухмылка. Сдержанно улыбнулся и полковник. Что бы там ни говорили, а в чувстве юмора начальству не откажешь.

Собравшись, полковник Крылов ответил совершенно серьезно:

– Так точно, нельзя. Пока трупы смерзшиеся, еще что-то можно предпринять, а через день-другой, когда начнет припекать солнце, пепел может просто размыть.

– И все-таки надо что-то делать, – генерал на минуту задумался. – Вот что предпримем: погрузите осторожно микроавтобус на платформу и аккуратненько отвезите все экспертам. Я дам им распоряжение, пускай встречают.

– Слушаюсь! – вытянулся Крылов, понимая, что, возможно, это единственно правильное решение. С сообразительностью у Прохорова тоже все в порядке.

– Лично будете докладывать мне о ходе расследования каждый час. Вам все ясно?

– Так точно, товарищ генерал-полковник!

– У вас имеются еще какие-нибудь вопросы?

– Никак нет!

– Вот и отлично. Приступайте.

И, уже более ни к кому не обращаясь, Прохоров заторопился к «Мерседесу», застывшему посреди снежной поляны вызывающей божьей коровкой. Так же проворно молоденький адъютант распахнул перед хозяином дверь, и тот, слегка поблагодарив его кивком головы, сел рядом с водителем.

«Мерседес», сделав небольшой разворот, скрылся за узкой лесопосадкой, оставив после себя на грязном снегу следы от изящных протекторов.

Напряжение понемногу спало. Четыре сержанта разгребли лопатами снег вокруг автобуса, и молодой белобрысый майор, согнувшись в три погибели и уподобившись обычной ищейке, что-то тщательно изучал на земле.

– Вадим, подойди сюда, – негромко окликнул белобрысого Крылов. Майор с явной неохотой оторвался от своего занятия и, неторопливо ступая по свеженатоптанной тропинке, направился к полковнику.

– Нашел что-нибудь?

– Самую малость, – отозвался майор. – Окурки от сигарет «Кэмел», обрывок газеты «Известия» за 29 декабря и короткий шнур – возможно, таким же связывали жертвы.

– Негусто, – согласился полковник, наблюдая за тем, как раскрасневшийся от мороза майор что-то поднял с земли и, вооружившись огромной лупой, принялся изучать небольшой предмет. В эту минуту он напоминал скрупулезного энтомолога, выудившего из густой тропической травы неведомую доселе букашку.

– Судя по тому, что здесь произошло, акция была тщательно спланирована, – продолжал рассуждать майор. – Действовали люди, хорошо знающие свое дело. Ни малейшего намека на спешку. Покойники аккуратно уложены на пол. Руки и ноги связаны были веревкой, вероятно, ее не хватило, и потому кисти одного из них перетянуты алюминиевой проволокой. Странно, но кусок проволоки в этом пожаре все-таки сохранился.

– Действительно странно, – согласился Крылов, на мгновение остановив свой взгляд на почерневшем каркасе. – Осыпалось даже железо, а кусок алюминия уцелел. Где, ты думаешь, было совершено убийство?

– Догадаться нетрудно: скорей всего где-то далеко отсюда. Во-первых, они были уже связаны, и сделали это не здесь. Иначе можно было бы разглядеть хоть какие-нибудь признаки борьбы. А во-вторых, уж слишком спокойненько они лежат. Если бы на момент пожара они были живыми, то выглядели бы сейчас совсем по-другому.

Полковник Крылов согласно кивнул.

– Логично. Весь вопрос заключается в том, где их убили. Знай мы это, сразу бы вышли на убийцу. В общем, так, ты займешься этим делом и отвечаешь лично за все. Хочу тебя предупредить откровенно, что в благоприятных результатах заинтересован губернатор области. В этом году у него перевыборы, и он не хотел бы иметь на своей шее девять трупов как еще один козырь в пользу оппонентов. Если детально покопаться в его прошлом, то и без этого можно будет предостаточно насобирать компромата. Так что, если дело зависнет, то одной стружкой обойтись не удастся. Даже не надейся! И тебя, и меня просто выбросят на свалку, слишком велики ставки. Мне-то не очень обидно, я уже послужил свое, и потом – у меня пути к отступлению неплохие есть, а твоя карьера может прерваться на самом интригующем вираже. Так что дерзай, майор, – суше, чем следовало бы, произнес полковник и, потеряв интерес к собеседнику, направился к своей машине.

Еще через полчаса по дорожке, расчищенной трудолюбивыми сержантами, к «Ниссану» подкатила платформа. Микроавтобус зацепили тросом, и многотонный тягач, малость поднапрягшись, выдернул из овражка страдальца. Его слегка тряхнуло, с крыши посыпалась обгоревшая ржавая жесть, зловеще щелкнули рессоры.

– Поосторожнее, мать твою, – не выдержав, матюгнулся блондинистый майор. – Если опрокинешь, я тебя руками все собирать заставлю.

– Товарищ майор, а по-другому нельзя, – высунулся из кабины улыбчивый старшина и виновато добавил: – Колесо в расщелине застряло.

– Ладно, давай двигай, только поаккуратнее.

Старшина уверенно завращал рычагами. Бульдозер, рассерженно зарычав, крутанулся на правой гусенице и заехал к автобусу с противоположной стороны, потом осторожно стал толкать «Ниссан» на платформу. Диски зловеще царапали по железу, автобус медленно поднимался.

– Закрепи микроавтобус, – приказал майор Шевцов старшине и пошел к служебному «уазику». Плюхнувшись на переднее кресло, коротко обронил: – Поехали к Первой городской больнице. Будем наших клиентов дожидаться… в морге.

– Понял, – не выразил удивления водитель и, отжав сцепление, толкнул от себя ручку скоростей.

Груженая платформа двигалась в сопровождении трех «луноходов». По всему пути следования уже маячили дорожные инспектора и небрежной отмашкой давали «зеленую улицу».

Фиолетовые блики скользили по крышам автомобилей, покорно уступающих дорогу, заставляли прохожих оборачиваться, и они с любопытством провожали глазами странный эскорт. Никому из них даже в голову не могло прийти, что подобного почета удостоился не очередной «блестящий» политик, а прах девяти безымянных человек.

В одном месте навстречу платформе выехала белая «Ауди». Проворно вильнув, она едва увернулась от лобового удара. А уже в следующую секунду из «матюгальника» раздалась сдержанная брань:

– Куда прешь! Дай дорогу!

«Ауди» виновато сбавила ход и, прижавшись к обочине, пропустила вперед тонны металла. *** Патологоанатомы ожидали автофургон с нетерпением, наконец он появился. Платформа, сбавив скорость, буквально проползла через ворота клинической больницы, в неуверенности остановилась перед многоэтажным зданием клиники и, сориентировавшись, свернула в сторону небольшого строения, где размещался морг.

Через окно кабинета Балашин видел, как милицейский «уазик» подъехал к самому крыльцу и из него выскочил молодой поджарый майор. Кирилл Олегович ткнул едва раскуренную сигарету в большую морскую раковину, заменявшую пепельницу, и, сняв со спинки стула пиджак, заторопился к двери. Он старательно скрывал свое волнение – столько трупов сразу, дело нешуточное.

– Как довезли? Без приключений? – спросил Балашин у майора.

Шевцов немного отодвинулся в сторону, пропуская эксперта, и, пожав плечами, проговорил неопределенно:

– А кто его знает? Там не поймешь ничего, ехали осторожно, весь город перекрыли. Впрочем, для них это уже все равно.

– Для них-то да, дорогой мой друг, но не для меня. Для нас с тобой все только начинается. В этом автофургоне? – кивнул Балашин на обгорелый каркас.

– Да, в нем.

– Ну что ж, пойдем посмотрим.

– Я уже насмотрелся, – без всяких эмоций произнес майор. – Если вы желаете сейчас заняться, так милости прошу.

– А чего тянуть, товарищ майор, так или иначе мне придется с ними работать. Раньше начнешь, раньше закончишь.

В подобные минуты в душе эксперта присутствовали два чувства: профессиональный интерес и обыкновенное человеческое неприятие всего ужасного. Он подошел к микроавтобусу и, ухватившись за покореженный металл, заглянул вниз.

Шевцов с интересом наблюдал за лицом эксперта. Тот мужественно выдержал эмоциональный удар, на лице его застыла непроницаемая маска. Но когда, наконец, Балашин повернулся, в глазах сохранился отпечаток увиденного.

– Да-а, – протянул он безрадостно, – зрелище для человека с твердой психикой. Не каждый такое может выдержать.

– Когда вы сможете дать свое заключение?

Кирилл Олегович постучал себя по карманам, выудил из пиджака помятую пачку и, вытянув сигарету, стал в задумчивости разминать ее пальцами. Затем скомкал пустую пачку и небрежно швырнул ее в угол двора.

– Насколько я понимаю, дело срочное, тут мне уже звонили… из управления, приходили даже из администрации. Но, сами понимаете, я все-таки не господь бог, попытаюсь сделать все, что смогу. Потом, я буду работать не один, нас целая бригада. Но хочу сразу предупредить, что обещать что-то конкретное очень сложно, в автобусе один пепел. Честно говоря, я даже не знаю, как к нему подступиться. Можно, конечно, восстановить облик погибших по черепам, но на это потребуется масса времени. А вас такой поворот дела вряд ли устраивает? – нервно отряхнул Балашин пепел.

– Мне хотелось бы иметь результаты как можно быстрее, – произнес Шевцов.

– Я не обещаю, что мы справимся со всеми делами завтра или, скажем, послезавтра, но на этой неделе вы их получите, – уверенно проговорил Балашин. – Хотя, признаюсь откровенно, сделать это будет крайне сложно. Я работаю экспертом пятнадцать лет, но с подобным материалом сталкиваюсь впервые. Работать придется день и ночь. – Он выставил вперед ладонь и сказал: – Кажется, накрапывает. В этом году весна будет ранняя. Для начала нужно будет навес сделать, чтобы окончательно не потерять то, что имеется, а уж потом потихонечку перетаскивать трупы в морг. И вот там начнется самая работа. Вы бы как-нибудь осторожненько фургон-то выгрузили, а то, я боюсь, перемешаете все в одно целое.

Шевцов посмотрел на часы и ответил:

– Все согласовано, сейчас должен подъехать автокран. Вот мы и выгрузим аккуратненько.

Действительно, спустя несколько минут, едва протискиваясь через ворота, въехал автокран. Мерно загудела башня, поворачиваясь вокруг оси, и тотчас стрела вытянулась, зловеще зависнув над склепом на колесах. Два безусых сержанта расторопно продели под автобус тросы и, лихо взобравшись на крышу обгоревшей машины, зацепили их на крюк. Обычная, каждодневная работа, если не знать, что внутри, прижавшись друг к другу, лежат несколько спекшихся покойников. Даже последующая команда прозвучала не по-милицейски мирно:

– Вира, давай! Вира!

Автофургон слегка оторвался от платформы. Печально сопротивляясь нагрузке, скрипнула стрела подъемного крана, и микроавтобус, тяжело качнувшись в воздухе, двинулся в сторону небольшой расчищенной площадки рядом с моргом. Резко ударил порыв ветра, и на стоявших внизу людей полетели комья слипшегося снега. На мгновение страшный груз беспомощно завис в воздухе, а потом вполне по-мирному раздался крик стоящего внизу юного сержанта:

– Майна, майна! Сюда давай! – замахал он руками.

Трехтонная глыба – сплошь железо, чуть накренившись, медленно поползла вниз. Аккуратно, как это могут делать только профессионалы, шофер поставил «Ниссан» в самый центр условного места.

Балашин бросил себе под ноги недокуренный бычок, растоптал его низким каблуком с каким-то хищным азартом и негромко объявил:

– Все, работа началась! Ну, давай, майор, – протянул он на прощание ладонь и заторопился к площадке.

Глава 2

Ольга, подложив под спину подушку, курила. Делала она это очень изящно, впрочем, как и все остальное. С небрежностью, за которой чувствуется особый шик, сжимала сигарету между указательным и средним пальцами и, сложив губы словно для поцелуя, выпускала тоненькую струйку дыма, с интересом наблюдая за ее превращениями. Так же красиво Ольга готовила обед, залезая половником во вкусно пахнущее варево, без конца приправляя его чем-то и что-то подсыпая. И, конечно же, ей не было равных в постели: раззадорившись, она выписывала такие кульбиты, что даже вавилонские жрицы в сравнении с ней выглядели бы просто невинными созданиями. И вместе с тем ее фантазии были насколько же непосредственны, настолько высокоартистичны.

Даже сейчас, уже сполна насытившись ее телом, Стась не потерял к ней интереса и продолжал изучать ее глазами со страстью монаха, впервые нарушившего свой плотский обет. Все в ней было аккуратно, как будто, кроме создателя, над ее обликом поработал еще и прилежный садовник – Ольга была прибрана и подстрижена, словно английская клумба.

Проследив глазами за выпущенной струйкой дыма, девушка наконец перевела взгляд на Стася. В расширенных зрачках, в которых блуждало отражение от полыхающих свечей, читалось: а достоин ли ты моего откровенного ответа? И, видимо, отбросив последние сомнения, она отважилась на признание:

– Он был первым моим мужчиной. Даже не помню толком-то, как это произошло… Одно могу сказать точно, что в Новый год. Выпила я бутылку шампанского и поплыла. Как это бывает частенько с дамами. А потом было так хорошо – музыка, танцы, он прижимал меня к себе. Я чувствовала его сильные руки, плечи…

– В общем, тебе захотелось. – Стась уверенно положил ладонь на бедро подруги, и осторожно, безо всякой суеты его пальцы заскользили к ее паху. Он знал, что такая ласка ей нравилась, и Ольга, как бы соглашаясь с этим, подвинулась к нему ближе.

– Можно и так сказать. Он был со мной нежен, и я решила как-то отблагодарить его, что ли… Все неожиданно куда-то исчезли, оставив нас одних, он предложил выпить на брудершафт. Мы крепко поцеловались, а дальше все случилось само собой.

– Где он сейчас обитает?

От сигареты остался длинный фильтр. Ольга небрежно воткнула его в стеклянную пепельницу и равнодушно произнесла:

– В банке «Российские дороги» заведует отделом по внешним связям. У них там клерки по тысяче долларов получают, а что говорить о таких людях, как он. Так что он человек очень состоятельный.

Девушка закинула руки за голову и с интересом стала наблюдать за стараниями молодого человека. Она уже наперечет знала все его приемчики, беда, что они не отличались особым разнообразием. После того, как он погладит ее бедра, захочет погрузить два пальца во влажную плоть.

– После него у тебя был кто-нибудь еще? – Рука Стася поползла вниз вместе с нахлынувшим возбуждением.

– Да, был еще один парень, – в голосе послышалась едва заметная грусть. – Если впервые произошло случайно, то второго я любила всерьез.

– Кто он?

– Обыкновенный студент. Бегала за ним, как дура! Поджидала его в подъездах, встречала с лекций, прямо затмение на меня какое-то нашло!

– Это на тебя не похоже, – согласился Стась. – Трудно представить, что такая красивая девушка, как ты, способна бегать за кем-то. Скорее наоборот.

Ноготь слегка царапнул по коже, причинив боль. Ольга сделала вид, что не заметила грубости.

– Что делать, так и было, совсем голову потеряла. Он тогда бедный был, любил ко мне приходить, а я его котлетами откармливала. Это сейчас он крутой такой, да при деньгах, а тогда у него одни штаны были.

– Чем он занимается?

– Он танцор, работает в стриптиз-баре. Видела его не так давно, говорил, что за один вечер получает восемьсот баксов.

– Приличные деньги, – уважительно протянул Стась.

– Неплохие.

– Не переживай, малышка, пока я с тобой, все будет хорошо. Считай, что я тебя принял на полный пансион.

Ольга кокетливо улыбнулась:

– Мне, конечно, это лестно, но я ведь очень дорогая женщина.

– Меня не пугают предстоящие траты, я достаточно состоятельный человек.

Он слегка сжал бедро девушки, оно было таким упругим, а кожа прозрачная, на ней синими ручейками едва заметно обозначились вены, и очень тонкая, кажется, что нужно всего лишь небольшое усилие – легко провести по ней ногтем, – чтобы она беззвучно разошлась.

– Ты мне делаешь больно, – спокойно произнесла Ольга.

– Прости, не хотел, – отозвался Стась.

Действительно, на коже остались едва заметные следы от ногтей – он явно увлекся собственными фантазиями. Ольга имела безукоризненную фигуру, она возлежала на роскошных простынях с небрежной изысканностью.

– Ты что-то еще хочешь спросить?

– С чего ты взяла? – удивился Стась.

– Ну-у, – красавица слегка повела плечом, – просто ты как-то странно на меня смотришь.

– Ты очень красивая, и я любуюсь тобой. Я не хочу тебя больше делить ни с кем! Ты будешь всегда со мной.

– О! – приоткрыла свой крохотный ротик Ольга. – Это звучит как предложение, а ты не боишься, что я могу неожиданно согласиться? А потом привыкну к тебе и не захочу больше расставаться.

Стась убрал руку, но только для того, чтобы следующая его ласка сделалась еще более бесстыдной.

– А ты фантазер! – не то укорила, не то похвалила избранница.

– Когда ты меня узнаешь поближе, то поймешь, что это еще не все мои достоинства.

– Знаешь, что меня больше всего удивляет в наших отношениях?

– Любопытно послушать, что же?

– Почему ты обратил внимание именно на меня? Ведь в тот день в баре было много девушек, одна красивее другой. Ты парень видный, сразу заметно, что из состоятельных, никакая не посмела бы тебе отказать.

Ольга чуть приоткрыла рот, будто опасаясь задохнуться от нового нежного прикосновения. Удивительно, но за несколько встреч он научился играть на ее теле так же тонко, как Страдивари на своем инструменте.

– Ты желаешь откровенности? – Стась положил на ее бедро вторую руку, которая тут же неторопливо и с большим умением отправилась в сладостное путешествие.

– Разумеется. Ведь между нами, как мне кажется, установились доверительные отношения.

Неожиданно Стась почувствовал прилив страсти – острый и одновременно нежный. Он притянул к себе Ольгу за талию, и тела их соприкоснулись горячо.

– А здесь нечего объяснять, детка. Просто ты мне очень понравилась. И кроме тебя, я больше никого не видел. Еще ты покорила меня своей свежестью. И потом, от тебя так вкусно пахло; какими духами ты пользуешься?

Она довольно улыбнулась:

– Французскими, «Органза». Это подруга мне посоветовала, говорит, побрызгаешься немного, и любой мужик твой. Видишь, духи не подкачали. А я ведь тоже на тебя сразу обратила внимание. Как ты вошел в зал, я уже больше ни на кого и не смотрела. Все хотела, чтобы ты ко мне подошел, и ты меня услышал, – в ее глазах плескалась самая обыкновенная женская радость. – А ты не разочаруешься во мне, если я стану пользоваться другим парфюмом?

Когда Стась увидел Ольгу впервые, то она очень напоминала столичную штучку, которая в полумраке помещений, среди обилия самых дорогих напитков и разносолов, чувствует себя так же комфортно, как форель в проточной воде. Но стоило снять с нее золотые украшения и слегка разговорить, то под яркой оберткой и внешней недосягаемостью скрывалась самая обычная красавица из далекой глубинки, усвоившая принцип – не знакомиться с молодыми людьми на улице.

– Кто знает, кто знает, – очень серьезно отвечал Стась, – для начала я куплю тебе те самые французские духи, а там посмотрим.

Тело Ольги горело, все более наливаясь любовью, и требовало немедленного утоления желания, как истрескавшаяся земля благодатного ливня.

Стась взглянул на часы и печально произнес:

– Мне надо идти, детка.

– Фи! Какой ты противный, не расстаешься с часами даже тогда, когда лежишь в постели с очаровательной женщиной.

– К сожалению, мои дела за меня никто не выполнит, крошка, – произнес Стась и бережно убрал руку Ольги со своей груди. Неторопливо, всем своим видом демонстрируя нежелание расставаться, он поднял со стула брюки. – Я к тебе зайду завтра. Ты кому-нибудь говорила о том, что встречаешься со мной?

Ольга улыбнулась:

– Сейчас ты похож на строгого учителя, который отчитывает меня за то, что я не выполнила домашнее задание. Не беспокойся, никому не говорила. Это не в моих правилах – посвящать подруг в свои интимные переживания.

– Ладно, я тебе верю, – произнес Станислав, застегивая рубашку.

Ольга не торопилась подниматься. Она даже не пожелала набросить на себя одеяло, как это делают женщины после близости. Своей непосредственностью Ольга напоминала малолетнее дитя, которое возится в песочнице и не подозревает о том, что у него не прикрыты гениталии.