Текст книги "Двуликий продукт биотехнологий (СИ)"

Автор книги: Евгений Беляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Все это хорошо, но не приводит ли такая избирательность вашего препарата к сужению круга лиц, которые могут им пользоваться, не только по возрастному принципу? Пригоден ли он, к примеру, для представителей всех человеческих рас?

– Да, вполне. При разработке Красной панацеи в качестве эталона для настройки нанороботов мы выбрали общие видовые признаки Homo sapiens, расовые различия для них роли не играют.

– А могут ли возникнуть какие-то иные противопоказания? Например, аллергия или наличие пересаженных органов? Ведь многим детям, больным лейкемией, пересаживали чужой костный мозг.

– Никаких аллергических реакций у принявших Красную панацею возникать не должно. Суть аллергии, как известно, патологическая реакция иммунного аппарата на в принципе не опасные для организма вещества. При этом вырабатывается иммуноглобулин Е, который и производит разрушительные воздействия. Красная панацея включает в себя уникальный набор ферментов, способных нейтрализовать любое опасное для организма вещество, и вышеупомянутый иммуноглобулин не является тут никаким исключением. Он, разумеется, подвергнется разложению, что предупредит появление аллергической реакции. Не вижу никакой опасности и для пересаженных органов, если они, конечно, брались у людей. Вот если кому-то начнут пересаживать органы животных, тогда да, Красную панацею этим людям принимать будет нельзя. Но лично я не вижу смысла в таких пересадках, поскольку наш препарат в числе всего прочего запускает процесс регенерации поврежденных органов, после чего потребность в пересадке отпадает в принципе.

– То есть за исключением возраста пациентов никаких противопоказаний к приему Красной панацеи нет вообще?

– Хмм, одно, вообще-то, есть. Это так называемый синдром преждевременного старения, когда биологические часы человеческого организма почему-то начинают идти в ускоренном темпе и дети, не успев вырасти, становятся похожими на стариков. Да, такие случаи встречаются, но очень-очень редко, может быть, один на миллион. Таким детям, конечно, красную панацею принимать нельзя.

– На чем основаны утверждения ваших агентов, что Красная панацея обеспечивает излечение юношеского диабета?

– На уже упомянутой мной способности запускать регенерацию. По нашим исследованиям, поджелудочная железа полностью восстанавливает свои функции максимум в течение суток, а обычно хватает и половины этого срока. Но для этого необходим прием содержимого целого пузырька.

– Пузырек – это стандартная одноразовая доза?

– Нет, что вы! Такое количество лекарства необходимо лишь при далеко зашедшем раковом заболевании, либо там, где необходимо восстановление целого органа, как, например, при отказе печени, почек или диабете. Для лечения порезов или инфекционных заболеваний достаточно будет нескольких капель. Более того, я настоятельно не рекомендую перебарщивать в приеме Красной панацеи, иначе возможны, как бы это сказать... в общем, определенные эффекты, выражающиеся в резком усилении двигательной активности ребенка. Особенно это влияет на тех детей, у которых есть избыточные жировые отложения. Если необходимо дать лекарство такому ребенку, следует делать это рано утром, чтобы до вечера он успел сбросить излишек энергии, иначе заснуть ему не удастся. Если и эта мера не помогла, то снизить воздействие принятого препарата до приемлемого уровня можно будет только кровопусканием или иным воздействием, травмирующим тело. Проверено на моем собственном сыне, к сожалению... Но здоровью ребенка все это не повредит, поскольку Красная панацея быстро ликвидирует все повреждения.

– Нынешняя продажная цена Красной панацеи слишком велика, чтобы лечить ей насморк, а число онкологических, урологических и эндокринологических больных в детском возрасте не столь уж велико. Вы рассчитываете, что ваша разработка окупится?

– Да, безусловно. Тем паче, что препарат может помочь и в решении других проблем. Например, в избавлении от лишнего жира, что, как мне известно, весьма актуально для многих юных американцев.

– И для этого тоже потребуется принимать целый пузырек?

– Боже упаси! Я вам только что говорил, какой эффект производит прием большого количества Красной панацеи при избыточном ожирении... Тут лучше растянуть процесс во времени. В конце концов, пузырек можно покупать и в складчину, тогда каждому из принимающих его доля обойдется не слишком дорого.

– А не может цена понизиться, когда на рынке появятся дженерики вашего препарата?

Юлиан саркастически усмехнулся.

– Вряд ли, ведь нанороботы производятся по очень сложной и затратной технологии. Сомневаюсь, что кто-то в ближайшие годы сумеет ее повторить, а если вдруг и сумеет, то производство обойдется ему дешевле, чем нам. Что уж говорить об их настройке... Это наш эксклюзив, и я пока не знаю на Земле такого человека, который смог бы провести эту работу на уровне Януса Разумовского.

– Вы имеете в виду вашего сына? У нас ходит о нем много слухов...

– Да, он недавно выступал на конференции по проблемам нанотехнологий с докладом о своей работе. Научный мир достойно ее оценил.

– И кроме того он дал интервью одному из ваших журналов. Эту статью у нас перепечатали во многих изданиях. К сожалению, в ней содержится больше вопросов, нежели ответов...

Юлиан недовольно скрипнул зубами.

– Упомянутое вами интервью было взято без согласования с нами, родителями Януса, и вторгается в нашу частную жизнь, посему я его комментировать не собираюсь. Янус – не публичная фигура, чтобы трепать его имя в желтой прессе! Могу только сказать, что он продолжает работы по анализу клеточных излучений, что в перспективе может сделать разработанный нами препарат безопасным и для взрослых людей. Так что в ваших же интересах не отвлекать его от дел.

– Мы благодарим вас и вашего сына за самоотверженный труд во благо всего человечества, но хотелось бы все же знать, каковы перспективы появления аналогичного препарата, предназначенного для взрослых?

– Увы, тут я вас пока ничем порадовать не могу, – развел руками Юлиан. – Работаем...

Презентация прошла успешно, и вскоре завезенные в США запасы Рубидуса патронуса были начисто сметены с аптечных полок. Благодаря новым поставкам за месяц было продано миллион упаковок лекарства, и Навинов стал подумывать о спешном строительстве еще одного завода, а то так скоро лекарства не хватит и для внутреннего российского рынка.

Глава 10.

Трагедия и неожиданное открытие.

– Юлиан, у нас неприятности, – с порога произнес Насонов, входя в кабинет старшего Разумовского в здании БНТ, – зафиксированы первые смерти от применения Рубидуса патронуса.

– У детей?! – изумился Юлиан.

– Нет, к счастью, у взрослых...

– Какой дурак им его давал? Мы же ясно всех инструктировали!...

– А, – с чувством произнес Насонов, усаживаясь в кресло, – все произошло в каком-то занюханном военном госпитале Дальневосточного, кажется, военного округа. Могу тебе объяснить, что такое военные врачи в провинциальных госпиталях – это смесь невежества, цинизма и авантюризма. А тут у них случилось чрезвычайное происшествие на военных учениях. Рванула граната, в результате чего трое молодых солдат получили повреждения, плохо совместимые с жизнью. В госпиталь их доставили уже в коме. Теперь представь себе положение этих медиков: как лечить такое, медицина еще не придумала, даже если кто случайно и выживет, все равно останется инвалидом, а начальство их просто спит и видит, как бы прикрыть расследование этого инцидента, только пострадавших-то куда денешь? Ну, врачи того госпиталя покумекали, да и рванули за помощью в ближайшую детскую больницу, где есть запасы Рубидуса патронуса, обрисовали там свою ситуацию. Врачи детской больницы вошли в их положение, выдали несколько пузырьков с лекарством, хотя по инструкции и не имели права этого делать. Но умирающим-то как в помощи откажешь? Военные медики сделали умирающим солдатам инъекции нашего лекарства, и хотя возраст у тех парней был критический, то есть рост их уже прекратился, а значит, в организме должно возрастать число дефектных с точки зрения наших нанороботов клеток, им всем крупно повезло, ни один не помер. Более того, даже все поврежденные органы восстановились, даже следы от ран пропали, словно их и не было!

– Так это даже хорошо, что так получилось, – вымолвил Юлиан, – это же удачный эксперимент по расширению возрастных границ применения нашего лекарства. Сами мы, Володя, вряд ли бы решились взять за него ответственность, а эти авантюристы сыграли нам не руку.

– Сыграли бы... если бы на этом остановились, – пробурчал Насонов, – но они же после этого вообще всякую осторожность потеряли и стали назначать Рубидус патронус кому ни попадя! Ну хорошо, действующие военные в основном люди молодые, так что до поры до времени проносило, но оказалось, что в этом госпитале еще и ветераны лечатся. Почтенные уже старцы, всем лет за восемьдесят, всяких возрастных болезней у каждого, понятно, выше крыши. Ну, они посмотрели, как врачи более молодых пациентов успешно нашим лекарством пользуют, и взбунтовались, дескать, почему им отказывают в эффективном лечении? А эскулапам этим вроде как и крыть нечем – летальных исходов ведь пока не зафиксировано, хотя уже и нарушены все инструкции! Ну, они и ввели Рубидус патронус сразу семерым ветеранам, и уже к вечеру шестеро стариков скончались в муках... Седьмой, как ни удивительно, выжил и даже выздоровел.

– Что выздоровел, как раз не удивительно, раз выжил, – вздохнул Юлиан. – Хорошо хоть, наши предположения подтвердились не на все сто процентов, видимо, не у всех процесс старения проходит одинаково. Интересно было бы изучить этот феномен.

– Интересно-то интересно, только на нас и так уже бочку катят! После массовой смерти пациентов в этот госпиталь, естественно, нагрянула комиссия, тут-то и всплыли все художества местных врачей! Им, понятно, отвечать не хочется, они и стали твердить, что виноваты, дескать, производители лекарства, которые не указали в инструкции по применению, что это яд!

– Идиоты, кретины, болваны! – взвился Юлиан. – Какой это, к черту, яд! Для детей это вполне безопасное средство в любых количествах, а взрослым мы его строго-настрого давать запретили! Сами же нарушили наши запреты и еще смеют чего-то вякать! Вон, детям с синдромом фенилкетонурии материнское молоко потреблять нельзя, так может мы и его ядом обзовем?!!

– Свои эмоции прибереги для всяких комиссий, которые нас теперь донимать будут, – махнул рукой Насонов. – А желающие погреть на этом руки всегда найдутся. Вон, в одной газетенке, выходящей в том районе, где этот госпиталь расположен, Рубидус патронус уже обозвали «лекарством от ветеранов»!

– Да уж, гниды везде найдутся... – только и смог сказать Юлиан.

* * *

Скандал со смертью ветераном тем временем ширился и добрался до Госдумы. Уголовное дело, заведенное местной прокуратурой, передали в Москву, и ведущий его следователь пожелал допросить Юлиана Разумовского как важного свидетеля.

– Вот, ознакомьтесь, – протянул он Юлиану бумагу, – к нам поступил запрос от депутата Государственной Думы. Он обеспокоен безопасностью вашего лекарства и предлагает приостановить его применение до выяснения всех обстоятельств.

– Каких еще обстоятельств? – ядовито поинтересовался Юлиан. – Рубидус патронус расходится по всему миру в миллионах экземпляров, и пока еще ни один ребенок от него не пострадал. Просто не надо его применять не по назначению!

– Да, конечно, врачи, обвиняемые по этому делу, ошиблись, но...

– Никаких «но»! Гнать надо этих так называемых врачей в шею и дипломов лишить за полный непрофессионализм!

– Не беспокойтесь, мы об этом позаботимся. Относительно лишения дипломов не знаю, но за халатность они сядут наверняка. Но в какой-то степени их тоже можно понять: они хотели, как лучше, никто же не понимает, что это за лекарство такое, которое безопасно для детей и смертельно для стариков...

– О-о-ох... Сколько раз я уже выступал и в научной печати, и даже по телевидению на всю страну, и объяснял, какие изменения происходят в клетках стареющего организма!

– А вы полагаете, что у нас все так хорошо знают генетику? – спросил следователь. – Я ведь только вчера, Юлиан Константинович, просматривал ваши статьи по этому вопросу и клянусь – ничего в них не понял! Мы же не специалисты, для тех, что биологического образования не имеет, ваши объяснения – хуже китайской грамоты. Вот что мне этому депутату отвечать?

– Ответьте, что если по его инициативе больные дети лишатся жизненно необходимого им лекарства, их родители ему этого не простят! – рявкнул Юлиан. – Думаю, такой ответ будет вполне доступен его депутатскому пониманию.

– А еще на вас из Общества защиты ветеранов жалуются, – промолвил следователь. – Они считают, что, выпустив в оборот лекарство, рассчитанное только на узкую возрастную группу, вы дискриминировали старшее поколение.

– Нет, до чего только зависть людская доходит! – выдохнул Юлиан. – Получается, если я уже одной ногой в могиле стою, так мне надо обязательно и других туда затащить, чтоб не обидно было! Вот и пытайся тут облагодетельствовать человечество!

– Я понимаю ваши эмоции, Юлиан Константинович, но они привлекли к изучению вопроса эксперта, который утверждает, что все дело в неправильных настройках ваших нанороботов, и что вы проявили безответственность, поручив это важное дело несовершеннолетнему.

– Ха! А откуда этот так называемый эксперт вообще знает, как мы настраиваем нанороботов? Мы свое ноу-хау вроде как никому не открывали! И где я, интересно, найду ему другого специалиста? Кроме нашего института, эта проблема еще не решена нигде в мире, да и у нас в этом вопросе полностью разбирается только один человек – Янус Разумовский! Если бы не он, этого лекарства не существовало бы вообще!

– Ну, если дело обстоит так, тогда конечно... Только что же нам отвечать нашим уважаемым ветеранам?

– Напишите, что в ЧНИИ БНТ работают над этим вопросом. Быстрого решения не гарантируем, но, может быть, возрастной диапазон применения скоро расширим.

– Ну, хоть так, – вздохнул следователь, закрывая папку, – но вы уж постарайтесь, Юлиан Константинович, и сына своего соответственно настройте, раз уж он такой незаменимый...

* * *

Юлиан взялся за дело круто. Он потребовал свезти к нему в институт всех взрослых пациентов, успешно пролеченных Рубидусом патронусом, и тщательно обследовал их на аппаратуре, фиксирующей биоизлучения. Такому же изучению подверглись несколько добровольцев пожилого возраста, для которых, как подтвердило происшествие в провинциальном госпитале, лекарство это было смертельно опасно.

– Полнейшая какофония, почти что белый шум, – пожаловался Юлиан, глядя на результаты, стоящему рядом Переяславцеву. – Ясно выделяются ритмы головного мозга, но они нам ни к чему. Когда миллиарды клеток излучают одновременно, не всегда опознаешь даже больной орган, не то что отдельную больную клетку.

– Ну, нам-то их не надо опознавать, надо только суметь оценить их процент в общей численности клеток организма, – возразил тот.

– А если и оценим, то мы ведь все равно пока не определили, какой именно их процент следует считать допустимым. Но и это еще не выход, что произойдет, если значительная их часть окажется сконцентрирована в каком-то одном жизненно важном органе? Ты ведь знаешь, что разные органы стареют неравномерно, более того, у различных людей этот процесс протекает совершенно по-разному.

– Тогда Рубидус патронус просто регенерирует этот орган как пораженный.

– Допустим. Но что если это окажется головной мозг?

– Да, тогда пациенту кранты... – хлопнул себя по лбу Переяславцев. – Но, может быть, для мозга удастся производить отдельную операцию распознавания?

– Боюсь, без экспериментов все равно не обойтись, а кто нам их позволит, – досадливо промолвил Юлиан. – Ладно, передам все данные Янусу, может ему удастся в этом разобраться.

Ян быстро включился в работу и теперь часами, не отрываясь, сидел перед экраном компьютера, анализировавшего излучения обследованных людей. На вопросы об успехах хмуро отмалчивался, но упорно продолжал искать признаки, по которым можно было бы выявить людей, кому Рубидус патронус не опасен. И вот однажды, зайдя в рабочий кабинет сына, Юлиан застал его в странном возбуждении.

– Что-нибудь удалось нащупать? – спросил старший Разумовский.

– Вероятно да, папа, – ответил Ян, снимая с головы шлем. – В последнее время мне кажется, что я при взгляде на экран могу определить, что вот этому человеку наше лекарство не повредит, а вот для того, наоборот, окажется смертельным.

– Как-нибудь формализовать свои критерии можешь?

– Пока нет. Понимаешь, тут нет какого-нибудь четкого признака, только общее ощущение...

– И что оно нам дает? Станем приглашать потенциальных пациентов в институт, фиксировать их излучения, а потом ты будешь выносить вердикт?

– Ну, может и так, – вздохнул мальчик. – А что делать-то, если тут так все неопределенно?

Чисто из научного интереса Юлиан решил проверить способности сына и пригласил на обследование в БНТ добровольцев, которым традиционная медицина ничем особым помочь не могла. Из нескольких десятков престарелых пациентов обнаружилось только пять счастливчиков, кому Ян дал добро на использование Рубидуса патронуса. Все они выздоровели, избавившись от смертельных болезней. Отвергнутые уехали из института в раздражении, и некоторые из них, впечатленные феноменальной силой нового лекарства, стали раздобывать его для себя в частном порядке, но оно в результате только ускорило их смерть.

– Да, это уже не гадания на кофейной гуще, а вполне надежная статистика, – признал Насонов, ознакомившись с отчетом, подготовленным старшим Разумовским. – В принципе, теперь можно расширить круг пациентов, только мне почему-то страшно.

– Но зато теперь никто не скажет, что мы намеренно дискриминируем кого-то по возрасту.

– Возможно и не скажут, но ты не представляешь, Юлиан, в какую трясину мы сами сейчас добровольно забредаем! Раньше хоть был формальный признак, кому можно было потреблять Рубидус патронус, а кому нельзя. Пусть неоправданно жесткий, определенный чисто эмпирически, но любой врач мог им руководствоваться. А что теперь? Получается, что надежда на излечение в принципе есть у всех, даже у самых дряхлых стариков, хоть она и совершенно мизерна. Твой институт станет для них чем-то вроде райских ворот, а твой Янус – высшим судией, единолично решающим, кого пустят в этот рай, а кого нет. Не слишком ли тяжелая ноша для маленького мальчика?! И главное, как мы объясним страждущим, по каким признакам одних мы беремся лечить, а другим отказываем, если, по твоим словам, никаких формальных критериев нет вообще? Это ж какая зависть возникнет у отверженных к своим более счастливым сверстникам, и в чем они станут подозревать нас! Ты об этом подумал?! Да нам тогда все эти глупые наветы провинциальных врачей и тупоголовых защитников ветеранов райским сном покажутся!

– Ну, значит будем выдавать Рубидус патронус всем желающим! – в сердцах врезал кулаком по столу Юлиан. – Предоставим им право сыграть в рулетку на свою собственную жизнь, раз они того жаждут! Думаю, скоро статистика смертей убедит всех маловеров, что Янус не с потолка свои заключения берет!

– Возможно и убедит, вот только понять, откуда он их берет, они все равно будут не в состоянии. Отсюда один шаг до признания твоего Януса живым богом или, допустим, пророком – это уж у кого какие верования. Тогда он сам по себе станет величайшей ценностью сего бренного мира, в том числе и для мировых лидеров, многие из которых, как ты понимаешь, пребывают в весьма солидном возрасте. Наверняка его попытаются выкрасть, и я не знаю, за какими заборами ты сможешь обеспечить ему безопасность. Да и наши родные власти я бы тоже со счету не сбрасывал. Смотри, как бы твоего сына не изъяли у вас из семьи под любым вздорным предлогом, например, из-за того, что вы, дескать, не даете мальчику посещать школу и тем самым лишаете его права на получение образования, или, к примеру, насильственно держите взаперти и не позволяете общаться со сверстниками. Поди доказывай потом, что ты не верблюд! Мало того, обязательно объявятся шарлатаны, которые станут доказывать, что обладают теми же способностями, что и Янус, и можешь только представить себе, что они наворотят!

– Так что, ты предлагаешь положить наше открытие под сукно и старательно делать вид, что мы так ничего и не добились?

– Решать тебе, Юлиан, но меня, признаться, уже и сейчас пугает ажиотаж вокруг нашего лекарства, – недовольно промолвил Насонов. – Казалось бы, я должен быть больше всех заинтересован в коммерческом успехе моего предприятия, но я считаю ненормальной ситуацию, когда в той же Америке Красной панацеи раскупается куда больше реальной в ней потребности. Многие родители уже отказываются делать своим детям прививки от опасных болезней. Действительно, от прививок иногда случаются осложнения, а от Красной панацеи осложнений у детей не бывает. Вся беда в том, что только у детей... Ведь когда-то они вырастут и не смогут больше принимать наше лекарство, а их иммунный аппарат окажется совершенно растренированным, и что тогда?

– А в этой ситуации и прививки не помогут, – сказал Юлиан. – При прививках организм сам должен подобрать соответствующее антитело в введенному в него ослабленному инфекционному возбудителю, но он просто не успеет это сделать, если в крови уже есть наши нанороботы. Они любую вакцину обезвредят гораздо быстрее. Надо внушать родителям, что Рубидус патронус следует давать детям только при действительно опасных болезнях, а не при каждом насморке.

– Да кого в этом убедишь-то, – горестно вздохнул Насонов. – Люди в основной массе своей настроены предпочитать сегодняшний комфорт предупреждению каких-то гипотетических завтрашних трудностей. В общем, подумай, Юлиан, над моим советом.

Разумовский обещал подумать, но совету все же не внял. В конце концов, слухи о способности Януса выявлять людей, для которых безопасен Рубидус патронус, уже успели выйти за стены института. Желающих испытать судьбу обнаружилось много, и чтобы не перегружать Яна, Юлиан велел принимать их на обследование по списку, в порядке живой очереди, а для обеспечения безопасности сына только приставил к Янусу охрану.

Глава 11.

Тайна рождения Януса.

Чем шире расходились слухи о феноменальных способностях Януса Разумовского, тем недоступнее он становился. Коллеги Людмилы Соколовой откровенно завидовали ей, как единственной журналистке, сумевшей взять интервью у таинственного вундеркинда, она же все больше жалела, что слишком мало тогда спросила. Через знакомых в научных кругах ей стало известно, что отец Яна крайне негативно воспринял публикацию в журнале «Эксперт» текста беседы с его сыном, так что надежды на повторную встречу с мальчиком у нее не было никакой. Но читатели журнала в массе своей интересовались именно им, и главный редактор уже неоднократно намекал Людмиле, что ждет от нее хоть каких-нибудь новых сведений об этом малолетнем гении.

Разузнав имена ученых, хоть когда-нибудь посещавших институт БНТ, Соколова принялась методично опрашивать их, стараясь выведать хоть какие-то крупицы сведений о Янусе, смоталась даже в Челябинскую область, где долго беседовала с главврачом детской онкобольницы, в которой младший Разумовский впервые применил для лечения знаменитое лекарство Рубидус патронус. Этому онкологу Янус показался очень общительным и уверенным в себе молодым человеком, одинаково успешно налаживающим контакты и со взрослыми, и с детьми. Это как-то не вязалось с тем образом маленького затворника, никогда не встречавшегося со сверстниками, который сложился у Людмилы в ходе беседы с самим Яном. Еще одна загадка вундеркинда? Каков же он на самом деле, этот Янус Разумовский? Коллеги Разумовских по научному миру не смогли помочь ей в разрешении этой загадки, но, может быть, больше смогут рассказать друзья семьи? В ходе осторожных расспросов она выяснила, что самым близким другом Юлиана Разумовского считается Владимир Навинов, знакомый с Юлианом еще со студенческих лет и неизменно финансировавший все его проекты. Подобраться к главе венчурного фонда «Биозащитник» оказалось непросто, но поскольку «Эксперт» имел репутацию серьезного журнала для солидных людей, Соколовой это все же удалось. Для порядка порасспросив Навинова о перспективах дальнейшей работы его фонда, Людмила ненавязчиво затронула тему возможного сужения возрастного диапазона лиц, кому противопоказан прием Рубидуса патронуса. Отсюда можно было перейти уже непосредственно к Яну.

– Говорят, всей этой работой в Институте биотехнологий занимается сын вашего друга Юлиана Разумовского? – поинтересовалась Соколова.

Навинов задумчиво кивнул.

– И еще ходят слухи, что Янус Разумовский открыл в себе способность определять, кому из взрослых людей Рубидус патронус может повредить, а кому нет?

– Официально мы ни о чем подобном не заявляли, – помедлив, вымолвил Навинов.

– Но все же это так? Говорят, существует большая очередь на прием к Янусу?

– Ян не имеет медицинского образования и не может вести врачебной практики, – произнес Навинов, – он может только консультировать лечащих врачей, а решение всегда остается за ними. Я лично вообще не советовал Юлиану позволять сыну этим заниматься, но он ко мне не прислушался.

– О, я вовсе не собираюсь подозревать ваших друзей ни в чем противоправном, но... все же насколько точны эти советы?

– Тьфу-тьфу-тьфу, пока померших не было...

– Тогда, согласитесь, Янус – уникальный феномен! Кстати, прошел еще слух, что он успешно проконсультировал одного из высших государственных деятелей...

– Вот это уж без комментариев.

– Ладно, не настаиваю. Многие читатели нашего журнала хотели бы сами проконсультироваться у Януса Разумовского, но сомневаются, что он один потянет такую работу.

– В принципе, правильно сомневаются, Юлиан давно уже организовал очередь на прием, и она постоянно удлиняется, хотя Ян сейчас работает по двенадцать часов в день, это если считать с его научными изысканиями.

– Удивительная работоспособность для столь юного человека! Я консультировалась с детскими физиологами и психологами, и они в один голос утверждают, что нормальный подросток не в состоянии долго выносить такого напряжения. У него неизбежно возникнет невроз и расстройство физического здоровья. А если на это еще наложится и подростковый кризис... Тогда не миновать долгих раздоров с родителями, а возможно, и вообще разрыва с ними всяких эмоциональных связей. Ян ведь, кажется, как раз вступает в этот сложный возраст?

– Да, ему недавно двенадцать исполнилось. Только все советы ваших психологов вкупе с физиологами к Янусу неприменимы, я-то его давно знаю, можно сказать, с самого рождения. Он всегда так интенсивно работал и без всякого ущерба для психики, а уж бунтовать против родительских ограничений для него просто смешно.

– Что он уникальный, я давно уже осознала, но вот никак не могу понять, в чем природа его уникальности? Среди не слишком образованных людей ходит версия, что Ян не только работает с роботами, но и сам таковым является, последняя, так сказать, модель, а некоторые религиозные люди всерьез считают его посланником с небес.

– Господи, какая чушь!

– Согласна, чушь, но никаких разумных объяснений никому в голову не приходит. Остается только предположить, что эта гениальность передалась Яну по наследству, и тогда остается лишь поздравить Юлиана Константиновича и Клавдию Николаевну Разумовских с их удачей. Кстати, у них нет планов завести второго ребенка?

– О-ох, знали бы вы, как им трудно и этот-то достался... Если вы думаете, что Ян – это такая шутка природы, то вы глубоко заблуждаетесь. Юлиан очень много сделал, чтобы на свет появился именно такой ребенок.

– Эээ... каким, интересно, образом?

– Вообще-то это семейная тайна, но поскольку вокруг Яна начинают ходить самые вздорные слухи, я вам все же ее раскрою. До Яна у Клавдии было два выкидыша, она, разумеется, обследовалась, и оказалось, что у них с Юлианом вообще не может быть общих детей. Генетическая несовместимость. Такое иногда бывает, несовпадение резусов крови, например. Обычное зачатие в пробирке тут бы ничем не помогло, искать суррогатную мать для своего будущего ребенка они не захотели. Оставался один выход – изменить генетический код зародыша.

– Но ведь такие операции еще нигде не делаются!

– Не делаются, поскольку все исследования в этой области давятся властями якобы по моральным соображениям. Над животными это уже проделывалось неоднократно. Но вы не забывайте, это же Юлиан – самый талантливый генетик из всех, кого я только знаю! Он оборудовал собственную лабораторию, где и произвел все необходимые манипуляции. Да, Ян появился в результате оплодотворения в пробирке, только в оплодотворенной яйцеклетке сразу же заменили несколько генов... Какие именно и каким конкретно способом – это уже секрет Юлиана, в который он не посвящал даже меня. А в результате возник зародыш, не только пригодный для вынашивания его Клавдией, но и обладающий некоторыми, как бы это лучше сказать... ну, сверхчеловеческими способностями, что ли! Да, у него уникальная работоспособность, да, устойчивости его психики позавидуют и взрослые мужи, да, у него непревзойденный дар аналитического мышления, да, его глазные мышцы такие, что ему не грозит никакая близорукость, хоть он и читает чуть ли не с годовалого возраста. Можете считать его юным гением или даже суперменом, но он никакой не монстр и уж точно не биоробот. Он не с небес к нам спустился, он рожден земной женщиной от земного мужчины и принадлежит к биологическому виду Homo sapiens, лучшее доказательство чему – успешный прием им Рубидуса патронуса. Вы ведь знаете, он первый, кто испытал на себе это лекарство.