Текст книги "Новые демиурги (СИ)"

Автор книги: Евгений Беляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Этот парень рассказывал, что он болел раком, почти уже помирал, но у нас ему сделали новое тело, и теперь он совершенно здоров... Ой!!! Пап, ты чего дерешься?! Ну что я такого сказал-то??!!

...Винсент в ярости зашвырнул газету в дальний угол:

– Чтоб черти побрали всех этих журналюг! Какая-то поганая желтая газетенка, и все наши великие планы идут псу под хвост!!!

– И многие ее прочитали? – внешне спокойно осведомился Кевин.

– Кому надо – те прочитали! Уже к вечеру стряпню этого репортеришки цитировали все мировые информационные агентства! Да нам теперь проходу не дадут всякие борзописцы! И нашему пациенту, кстати, тоже! Ну и как его теперь прикажешь копировать?!

– Неужели ты всерьез рассчитывал, что такое событие, как первая пересадка человеческого тела, можно будет долго скрывать от прессы? Уверяю тебя, не в Австралии, так в России, не наш сотрудник, так кто-нибудь из родственников исцеленного непременно проболтался бы, а дальше все пошло бы тем же путем. Кто, кстати, из наших отпускников оказался находкой для искателей сенсаций? Стив вроде всех досконально проверял...

– Да если бы это еще был сотрудник института!... – Винсент издал рев раненого зверя. – Так ведь нет, обо всем проболтался какой-то малолетний щенок, как его там, а, Джонни Лоуренс! Он, видите ли, играл в одной компании с нашим Ильей, хорошенько запомнил все, что тот по глупости о себе рассказывал, и в самый неподходящий момент вывалил все это перед приблудным газетным писакой!

– И ему никто не объяснил, что об этом категорически нельзя трепаться за пределами острова?

– Может, и объясняли, только у него в одно ухо влетело, а из другого вылетело! А родители его, похоже, просто не в состоянии контролировать своего ненаглядного сыночка! Нет, хватит либеральничать с этой малолетней шантрапой! Как говорят русские, что не доходит через голову – дойдет через зад! Когда сия семейка вернется на остров, я поставлю папашу этого юного Джонни перед дилеммой: или немедленное увольнение за грубое нарушение условий контракта, или он хорошенько отделает своего отпрыска, да так, чтобы это слышал весь остров! Может, хоть другие шалопаи тогда за ум возьмутся.

– Угу, профилактика на будущее, – кивнул Кевин, – но пока нам еще предстоит разгребать последствия этой незапланированной сенсации. Теперь обращения о помощи пойдут валом, как нам на них отвечать?

– Институт больше пары таких операций в неделю не потянет, – хмуро промолвил Винсент, – и то еще если забросить все исследования и заниматься только этим. Зарубежные клиники, даже самые оснащенные, к столь сложным операциям не готовы в принципе. В итоге нас же и начнут ругать, что мы поманили несчастных людей иллюзией исцеления, а доступа к столь жизненно важной медицинской услуге не обеспечили.

– Значит, нам надо строить собственную большую клинику, – пожал плечами Кевин.

– Где? На острове мало места, и у меня нет ни малейшего желания превращать его в проходной двор.

– А почему обязательно на нашем острове? В Кириату много островов. Предложи их правительству заняться медицинским обслуживанием туристов, они тебе под этот проект хоть в самой столице землю выделят. Аборигены, что сейчас без дела болтаются, получат рабочие места обслуживающего персонала, правительство – международный престиж плюс нехилые налоги, страждущие – надежду на скорое исцеление, а мы – новые доходы плюс возможность отбирать интересующих нас пациентов, не вызывая при этом никаких подозрений. Всем хорошо, все счастливы!

– Да, это, пожалуй, выход... А каких пациентов ты собираешься отбирать? Все еще надеешься кого-нибудь продублировать без огласки?

– Винсент, первый человек с новым телом – это суперсенсация, десятый – всего только повод для маленькой заметки в газете, а уж когда такие операции встанут на поток... Ну сам подумай, кому придет в голову отслеживать судьбу каждого прооперированного? А если совместить появление дубля еще с каким-нибудь важным событием, то никому из репортеров даже в голову не придет копать в этом направлении. В общем, Винсент, наслаждаемся заслуженной славой, строим клинику, готовим к обнародованию очередное научное открытие, ну, скажем, в области геронтологии, и дожидаемся удобного момента для главного нашего дела. Да, и когда ты подберешь новую кандидатуру для дублирования, ни в коем случае не подпускай его к нашим малолетним островитянам! Внушение внушением, а наступать второй раз на те же грабли все же не стоит.

– Ну, это уж само собой разумеется, – хмыкнул Винсент.

...После того самого неудачного интервью десятилетний Джонни Лоуренс чувствовал себя явно не в своей тарелке. Родители как-то резко к нему охладели, на просьбы не реагировали и все угрожали крупными неприятностями в будущем. Долгожданная турпоездка оказалась безнадежно испорчена. По возвращении на Ниунау мальчика немедленно засадили под домашний арест и даже не пускали к нему друзей. Отец куда-то ходил объясняться, похоже, ему там устроили грандиозный разнос, поскольку домой он вернулся донельзя взвинченным. Джонни заперли в его комнате и выпускали оттуда только в туалет. Вечером отец с матерью долго ругались в своей спальне, но почему-то в полголоса, через стену было слышно плохо и понять почти ничего не удалось, разве что отдельные фразы типа «меня уволят», «нарезать розог», «это не наши традиции», «и должен орать», «он еще ребенок», «хорошо, у меня где-то дедовский ремень завалялся», «нет, и не проси, это приказ руководства». Засыпал мальчик с самыми дурными предчувствиями.

Утром отец сам принес Джонни завтрак и сурово произнес: «Как поешь, шагом марш на веранду!» Понятно, что после такого распоряжения мальчику кусок не лез в горло. Завтрак растянулся на полчаса, но, хочешь – не хочешь, из комнаты все же пришлось выползать. На веранде с зачем-то раскрытыми окнами Джонни бросилась в глаза невесть откуда здесь взявшаяся низкая длинная скамейка. Ровно такие же стояли у них в школьном спортзале.

– Джон, – обратился к нему отец, – за разбалтывание посторонним людям секретов фирмы, в которой мы с матерью имеем честь трудиться, ты будешь показательно наказан. Можешь не оправдываться, тебя перед выездом неоднократно предупреждали о недопустимости подобного поведения. До сих пор мы слишком либерально к тебя относились, но теперь чаша нашего терпения переполнилась. Тебя ждет порка. Раздевайся догола, садись верхом на эту скамейку и затем укладывайся на живот.

Джонни, которого доныне, несмотря на все его проказы, даже ни разу не шлепнули, был шокирован. В отцовских руках мальчик с ужасом узрел точильный ремень, которым его прадед по семейному преданию когда-то поколачивал деда. Отец этой участи уже счастливо избежал, а Джонни до сего дня и подавно был свято уверен в своей неприкосновенности. Жалобно пискнув, Джонни забился в угол, откуда, впрочем, был немедленно извлечен решительно настроенными родителями. С одеждой пришлось расстаться. Еще минуту спустя его насильно усадили на скамью, связав ноги под ней, и заставили улечься на нее пузом.

– Я на вас пожалуюсь! – проныл Джонни. – Вы нарушаете мои права!

– Куда? – усмехнулся отец. – Здесь тебе не Калифорния! Тут ни соцработников нет, ни телефонов доверия, ни законов таких, по которым можно засадить родителей, наказывающих своих нашкодивших отпрысков. Так что единственное право, которое у тебя осталось, это орать во всю глотку, и чем старательнее ты этим займешься, тем меньше получишь. Мать, держи ему руки, чтобы не вздумал прикрываться!

Распластавшись на скамье в неприличной позе, юный Лоуренс до боли сжимал бедрами ее боковые кромки. Отец взмахнул ремнем, и на обе ягодицы словно кипятком плеснуло. Джонни взвизгнул, задергался, заизвивался на скамейке, но деваться с нее ему было некуда. Отец порол неумело, попадая по чем попало, зато старательно и со всей силой, несколько раз даже засадил отпрыску по самым нежным местечкам промеж ягодиц. Боль была такая, что Джонни потерял всякую возможность плохо выполнить предписание отца и орал так, что его действительно было слышно по всему острову. Когда зареванного мальчугана поднимали со скамьи, он давал себе страшные клятвы, что скорее язык проглотит, чем скажет хоть словечко о здешней жизни кому-нибудь постороннему!

...Шелтон, натянув на лицо дежурную улыбку, пристально разглядывал зал для пресс-конференций. Надо же, сколько писак собралось, даже приставных стульев уже не хватает! А ведь вроде даже особо никого не оповещали... Впрочем, слухи по Лондону быстро разносятся...

– Дамы и господа! – начал он. – Мы собрали эту пресс-конференцию в связи с несколько преждевременным распространением сведений о последних научных достижениях нашего Института клеточных исследований. Да, мы подтверждаем, что больному саркомой русскому мальчику Илье Иванушкину провели операцию пересадки выращенного для него нового тела, но это всего лишь единичный факт, операция совершенно не отработана, о возможных при ней осложнениях мы пока можем только догадываться. Тем не менее, коль скоро первые результаты наших исследований уже стали достоянием общественности, правление компании «Глобальный изыскатель» уполномочило меня пригласить желающих стать участниками дальнейших экспериментов по пересадке тел. Как вы понимаете, их положительные результаты никак не гарантированы, но для кого-то это может стать единственным шансом сохранить жизнь. Окончательный отбор участников экспериментов будет проводить руководство института, все операции пока будут осуществляться в институтских лабораториях и за счет компании «Глобальный изыскатель», соответственно, все полученные при этом научные данные становятся собственностью нашей компании. Операции будут проводиться раз в неделю, чаще не получится, соответственно, многим нуждающимся в них придется отказывать, поймите нас правильно. Когда методика будет отработана, мы откроем большую специализированную клинику в столице Кириату, куда смогут обращаться все желающие, но лечиться им придется уже за свой счет. Клиника эта также будет принимать на стажировку медперсонал изо всех стран мира с тем, чтобы они, обучившись, смогли проводить подобные операции у себя дома. Контактные телефоны и почтовые адреса для справок будут обнародованы в ходе нашей пресс-конференции. Я вижу, что вас всех уже распирают вопросы. Ну что ж, постараюсь на них ответить, не затрагивая, естественно, тех технологических подробностей, что являются секретами нашей компании.

Глава 7.

Прорыв в геронтологии.

«А погодка-то вполне лондонская...» – подумал Винсент, озирая хмурые тучи, нависшие над Шереметьевским аэропортом. Перелет из тропического лета Ниунау в осеннюю Москву хорошему настроению никак не способствовал. Но ничего не попишешь – дело прежде всего. В столице России Шелтона ждали важные конфиденциальные переговоры. Все еще входящий в Совет экспертов шелтоновской компании Константин Петров и присоединившийся к нему Стивен Ньюбери давно уже окучивали местные элиты и сумели таки подготовить почву для тесного сотрудничества, теперь надо было нанести последний штрих.

– Господин Шелтон, наше министерство всесторонне изучило ваши предложения и сочло их выгодными, – российский министр здравоохранения и социального развития был сама любезность, – мы также очень признательны вам за спасение жизни нашего юного гражданина Ильи Иванушкина и рассчитываем на дальнейшее сотрудничество в этой сфере, но все-таки хотели бы знать, насколько близок к успеху тот ваш проект, который софинансируется нашим суверенным венчурным фондом?

– Близок, как никогда, – Винсент постарался растянуть губы в широкой улыбке, – загвоздка лишь в определении кандидатуры того, кто первым подвергнется операции омоложения.

– Надо ли так понимать ваши слова, что у россиян есть неплохой шанс?

– А как же иначе! Россия имеет столько заслуг перед человечеством в области геронтологических исследований и настолько славится своими храбрыми испытателями, что просто невозможно отказать вам в этой чести. Но, конечно, у нас есть и определенные требования к предполагаемому первопроходцу...

– Наше министерство готово оказать вам всяческое содействие в поиске подходящей кандидатуры, – быстро промолвил министр.

– Замечательно. Прежде всего это должен быть человек без признаков старческой деменции, болезни Альцгеймера, опухолей головного мозга, не перенесший серьезных инсультов. Как вы знаете, выращивать головной мозг мы пока не научились, а процедуры омоложения никак не затрагивают те клетки организма, что не заменяются в процессе операции. Мозговые сосуды мы ему, конечно, прочистим, но не более того. При этом наш пациент может страдать набором всех прочих старческих болезней, и чем больше их будет, тем нагляднее станут видны наши достижения.

– Ваши рекомендации мы учтем, не сомневайтесь, – кивнул министр, – только один вопрос: вот скажем, если вашему пациенту будет лет восемьдесят, то сколько он еще сможет прожить после омоложения?

– Ресурсы головного мозга не вечны, – вздохнул Винсент, – но... лет сорок он протянуть должен.

– Неплохая добавка, – улыбнулся министр, – есть ради чего рисковать. Велика ли вероятность, что та клиника, которую вы планируете открыть в России, будет заниматься именно этими операциями?

– В основном этими, – подтвердил Шелтон, – плюс, разумеется, всякие клинические исследования. Наша компания очень рассчитывает, что вся связанная с ними информация не будет нигде разглашаться.

– Безусловно, – кивнул министр, – у нас в стране умеют хранить тайны. Можете рассчитывать на всяческое наше содействие.

– Я рад, что мы друг друга поняли, – дипломатично промолвил Винсент.

...Валентин Николаевич Синьков никак не ждал звонка из Минздрава. Что ему там могли предложить-то, бесплатную путевку в санаторий? Так не помогут ему уже никакие санатории. Направление на госпитализацию в очередную больницу? Пустые хлопоты, врачи уже расписались в своем бессилии поправить ему здоровье, от старости лекарства пока не придумано, и с такими, как у него, болячками люди долго не живут. Старик без затей высказал все это незваному доброхоту, но тот оказался настойчив:

– Валентин Николаевич, вы же заслуженный испытатель, именно поэтому мы к вам и обратились. Вы не желаете принять участие в еще одном эксперименте?

– В качестве подопытного кролика, которому так и так скоро подыхать?

– Ну что вы... Вы, может быть, слышали о достижениях компании «Глобальный изыскатель»?

– Это англичане, что ли? Да уж, по телеящику уже все уши прожужжали! Рад, конечно, за пацана, но...

– Валентин Николаевич, у них на выходе еще один проект, операция омоложения. Наша страна тоже принимает в этом участие. Нужны добровольцы...

– Ага, понятно. Тут-то старый испытатель и пришелся ко двору... Нет, мне в принципе терять уже нечего, так что, если подхожу, я готов дать свое согласие... Куда мне явиться?

– Они сами за вами заедут. Операция будет проводиться в их клинике на Ниунау. Можете не брать с собой никаких вещей, они там обеспечат вас всем необходимым.

– Да уж известное дело... – старый испытатель, рисковавший своим здоровьем еще во времена подготовки первых космических полетов, кряхтя, принялся собираться в дорогу.

...Сознание после наркоза возвращалось медленно, ощущения были какими-то необычными. Прежде всего, нигде ничего не болело! Синьков пошевелил руками, затем согнул ноги в коленях. Вроде все на месте... Глянул на собственную руку и не признал. Куда делась старческая греча, откуда там такая молодая, тьфу ты, даже юношеская кожа? Нащупал кнопку вызова медперсонала. Прибежали, принялись расспрашивать о самочувствии, ничего, это все привычно, постарался максимально точно изложить свои ощущения. Все старательно записали, принесли зеркало, дали глянуть на себя. Боже, это теперь мое лицо??!! Когда же я выглядел-то так свежо, лет в тридцать, наверное, да нет, куда там в тридцать, скорее в двадцать, а уж такие ясные глаза в последний раз были только на фотографии, что делал для своего первого паспорта. Неужто и в самом деле опять стал юнцом?! Все, теперь хоть домой не возвращайся, даже родные не признают!...

Последующие дни были наполнены для Валентина Николаевича медицинскими обследованиями и нескончаемыми опросами. Честно исполнив свои обязанности участника научного эксперимента, он получил на руки заграничный паспорт с новой фотографией, кипу справок, подарки от компании и билет на самолет до Москвы, куда он должен был вылететь вместе с сопровождающими. Синькова предупредили, что там ему еще придется поучаствовать в большой пресс-конференции, после чего все его обязательства будут выполнены. Сорок лет жизни фирма ему гарантирует, а там уж ему самому решать, как этими годами распорядиться: продолжать ли жить на заслуженной пенсии, вернуться ли в отряд испытателей, где такому опытному сотруднику будут только рады, или постараться получить новое образование и попробовать себя в иной сфере – прожить, так сказать, еще одну жизнь. Винсент Шелтон при встрече даже прозрачно намекнул, что не прочь увидеть Синькова среди сотрудников будущего российского отделения его компании.

...Винсент, просматривающий переписку с родителями потенциальных пациентов институтской клиники, гневно потряс бумажным листом и протянул его Кевину:

– Нет, ты только посмотри, какая наглость, а?!

Уилсон углубился в чтение. В письме некая американская дамочка возмущалась, что помимо различных медицинских документов от нее потребовали предоставить фото ее сына в обнаженном виде, выражала предположение, что компания «Глобальный изыскатель» торгует детской порнографией, и грозила вчинить иск за понесенный ею и ее сыном моральный ущерб, если это требование не будет снято.

– Ну что, прикажешь объяснять ей теперь, что телосложение человека не стопроцентно определяется его генотипом, что важно еще, в каких условиях он развивался, – гневно произнес Винсент, – и если мы не будем знать, как выглядел в реале ее обожаемый сынок, его новое тело может оказаться не слишком похожим на оригинал. А в связи с тем, что операции поставлены на поток, приступать к выращиванию нового тела нам приходится задолго до того, как его оригинал будет доставлен в нашу клинику.

– Не советую с ней вообще связываться, – промолвил Кевин. – Есть такая порода людей, которым деньги застят все. Слышал небось, как одна такая баба нагрела злосчастного Майкла Джексона? Сперва ее сына вылечили от рака на деньги Майкла, а потом она тому же Майклу вчинила иск, что он якобы домогался ее сыночка. Майкл тогда еле оправдался. Короче, если не хочешь сам оказаться в его шкуре, сразу пошли эту недовольную куда подальше со всеми ее претензиями, претендентов на бесплатную операцию у нас и без этой семейки вагон и маленькая тележка!

– Правильно, туда им и дорога! – Винсент отложил листок в сторону.

...Заявленную большую пресс-конференцию с участием первого омоложенного Шелтон провел в Москве. Помимо Синькова, чья юношеская физиономия вызывала оторопь всех его знакомых, в президиуме сидели высокопоставленные чиновники российского Минздрава с таким выражением на лицах, словно проведенная уникальная операция – это в первую голову их заслуга. Вопросы, впрочем, задавились прежде всего Винсенту, и он с удовольствием на них отвечал:

– Вы спрашиваете, насколько эта операция продлевает жизнь? Ну, это уж кому как повезет в зависимости от состояния головного мозга. Если нет старческого слабоумия, болезни Альцгеймера, излишней предрасположенности к атеросклерозу, то вполне можно рассчитывать дожить лет до ста двадцати. Если у кого уже есть проблемы с головным мозгом, то наша операция ему, увы, не поможет. Но и те, кому повезло, должны осознавать, что их, скорее всего, ждет смерть от инсульта. Увы, ресурсы нашего мозга не беспредельны... Как мы добились столь поразительного эффекта омоложения? Просто восстановили способность клеток пациента к делению. Да, она почти всегда ограничена, после каждой репликации молекулы ДНК укорачиваются. Да, существуют клетки, которые могут делиться бесконечно много раз, но это, увы, раковые клетки... Существуют и другие механизмы апоптоза клеток, которые тоже опасно полностью отключать, тут всегда приходится идти по узенькой тропке: шаг влево, шаг вправо – и системы регулирования жизнедеятельности организма пойдут в разнос. Да, операция еще не отработана, пока прошел только первый эксперимент. Разумеется, наши исследования будут еще продолжаться, и если кто желает в них поучаствовать – милости просим! Да, пока все бесплатно. Да, когда отладим технологию омоложения, начнем проводить платные операции в большой клинике. Нет, вовсе не в Кириату – у вас в России! Вот, ответственные лица из вашего правительства не дадут соврать! В каком городе? Это вы у них спросите, мы согласны на любой, но пока они, кажется, больше склоняются к Новосибирску. Почему именно в России? У нас хороший опыт сотрудничества с вашими властями, они всегда идут нам навстречу в вопросах организации исследований, а в проект омоложения даже напрямую вложились. Разумеется, наша компания ценит подобное отношение. Да, вы правы, и Илью Иванушника, и присутствующего здесь господина Синькова мы выбрали в качестве первопроходцев, учитывая и эти соображения. Кстати, выращивание новых тел для раковых больных тоже пока еще проходит в режиме клинических испытаний. Мы стараемся выбирать добровольцев из самых разных стран, хотя некоторым, – здесь голос Винсента приобрел желчные ноты, – нам приходится отказывать. Вот полюбуйтесь, какое послание нам прислали из Соединенных Штатов, – тут Шелтон зачитал поразившее его письмо американской дамы. – Нормально, да?! Тут нас за все наши благодеяния чуть ли не прямым текстом объявляют порнографами, а в свете последних наших достижений, глядишь, чего доброго, обвинят и в геронтофилии! (Смех в зале.) Короче, компания «Глобальный изыскатель» приняла решение впредь исключить Соединенные Штаты из числа стран, чьи граждане могут рассчитывать на бесплатные операции в рамках программ клинических испытаний. Абсолютно уверен, что с россиянами никогда подобного не случится. Здесь люди умеют быть благодарными! (Аплодисменты.) Ну что ж, дамы и господа, на этом наша пресс-конференция завершена, позвольте мне откланяться.

Глава 8.

Сотворение человека.

Вернувшись из России, Шелтон немедленно созвал совет экспертов.

– Почва подготовлена, – заявил он, – теперь ничто не должно помешать нам, не привлекая лишнего внимания, сотворить дубль избранного нами пациента, по крайней мере, если он будет родом из России.

– Только выбери на сей раз кого-нибудь постарше, – посоветовал Кевин. – Как показал опыт, десятилетние слишком болтливы.

– Согласен. Претендентов на исцеление, как я понимаю, уже набралось достаточно?

– Целая прорва, – усмехнулся Кевин, – можно найти на любой вкус.

– Хорошо... Тогда отбери тех, кому сейчас лет двенадцать, это уже достаточно серьезный, но все-таки еще внушаемый возраст. Желательно, чтобы пациент жил в селе или в каком-нибудь отдаленном маленьком городке, куда не заглядывают туристы, да и журналистская братия им особо не интересуется. Совсем хорошо, если у него будут непритязательные родители без всякой склонности к самопиару. Когда подберешь, представь мне для окончательного решения.

На сей раз Винсент долго перечитывал каждый документ, пристально вглядываясь в фотографии потенциальных пациентов. Наконец, передал Кевину фотокарточку темноволосого мальчугана.

– Пусть будет вот этот.

– И что тебя в нем так привлекло? – осведомился Уилсон.

– Взгляд у него какой-то особый... очень понятливый. Мне почему-то кажется, что я смогу ему все объяснить. Дублю, я имею в виду.

– Ну, воля твоя... Так, почитаем, что из себя представляет твой избранник... Юра Пафнутьев, возраст – 12 лет, проживает в городе Мончегорск Мурманской области. Городок, как я выяснил, знаменит только своей плохой экологией, там работает один из комбинатов «Норильского никеля». Пишут, что они затравили всю тайгу на сотню миль окрест. Понятно, откуда у парня рак... Туристов в эту местность калачом не заманишь, заезжих журналистов хозяева города тоже наверняка не привечают. По-моему, подойдет. Родители мальчика... Опять мать-одиночка, Валентина Тимофеевна Пафнутьева, уборщица кафе «Лапландия». Мда, на такой должности много не заработаешь... Должна быть по гроб нам благодарна, что спасли ей сына, ни на что больше не претендовать и вообще не вылезать из своего Мончегорска. Справка о нынешнем состоянии пациента... Ну, тут картина стандартная, опять неудачная химиотерапия в областной больнице, поскольку везти ребенка в столичный онкоцентр нет средств, опять метастазы, на счастье, мозг не затронут... Короче, по всем признакам – наш клиент.

– Вызывай! – махнул рукой Винсент.

Юру Пафнутьева привезли на Ниунау без лишнего шума. Пациентов на экспериментальные операции в Институт клеточных исследований доставляли теперь регулярно, и этот очередной почти ничем из них не выделялся. Ну, разве что Шелтон приказал вырастить для него сразу два новых тела, но и это не бог весть какая сенсация: может, просто ищется способ увеличить вероятность благоприятного исхода при особо сложных случаях замены тела. Так, во всяком случае, объяснили это работающим с телами специалистам. Мозг для дубля растили в засекреченной даже от сотрудников института лаборатории особо доверенные люди, они же под руководством Винсента занимались фильтрацией информации, списанной из мозга пациента. По завершении подготовительного этапа, в двух соседних операционных одновременно начались операции по соединению тела с головным мозгом. Первым из-под наркоза вывели Юру Пафнутьева. Проведав юного пациента и немного побеседовав с ним тет-а-тет, Винсент отправился к нетерпеливо ожидавшему его Кевину.

– Все в порядке, похоже, Высшие силы сегодня нам благоприятствуют. Через несколько дней чудом избежавший смерти мальчик вернется к своей счастливой мамочке. Надеюсь, у нее достанет ума не светить его мордашку перед телекамерами. Я на всякий случай наболтаю ей, что это вредно для психики ребенка.

– Поздравляю с успехом! Когда приступим к оживлению дубля?

– Вот разгоню всех лишних людей, и приступим. Я хочу стать первым, кого он увидит на этом свете. Я уже решил, что назову его Джорджем.

Оставшись в операционной только с самыми близкими соратниками, Винсент сгенерировал импульс, запускающий функционирование головного мозга дубля. Курсор на экране осциллографа принялся выписывать сложную кривую, соответствующую альфа-ритму.

– Когда проверим у него реакции и отключим наркоз, все покиньте помещение, – распорядился Шелтон.

Все необходимые манипуляции были проделаны, и Винсент, наконец, остался наедине со своим творением. Так прошло несколько томительных минут. И вот мальчик открыл глаза...

...Сознание возвращалось медленно, и первым делом мальчик понял, что куда-то без следа испарилась мучавшая его все последние дни боль. Это было так непривычно, что еще несколько минут он пролежал, наслаждаясь этим своим новым состоянием и не спеша сталкиваться с грубой окружающей действительностью. Но, рано или поздно, это все же надо было сделать, и мальчик, наконец, решился разжать сомкнутые веки... Неизвестная комната, полная всякой аппаратуры, наверное, операционная... выкрашенный белой краской потолок... и склонившийся над койкой высокий темноволосый мужчина, почему-то без халата...

– Джорджи...

«Это он меня, что ли, зовет? Разве я – Джорджи?» – мальчик попытался вспомнить, как его зовут на самом деле, и с удивлением осознал, что совершенно этого не помнит. Подумал о матери, лицо ее вспомнил, а вот как ее звать и как она звала его самого – нет... Обнаружил, что не помнит ни имени города, ни названия улицы, на которой он жил. Вообще, все всплывающие в сознании образы как-то враз утеряли свои имена. Слегка запаниковав, мальчик уставился на мужчину жалобными, недоумевающими глазами.

– Джорджи, тебе плохо?

– Я... я ничего не помню... А так... нет, ничего не болит.

– Джорджи, ты только что перенес сложнейшую операцию, ради исцеления пришлось даже основательно почистить твой мозг, разумеется, многие связи в нем при этом разрушились. Но ты не бойся, твой интеллект не должен был пострадать, а память... память – дело наживное, я помогу тебе ее восстановить. Запомни для начала: тебя зовут Джорджи, а меня – дядя Винсент.

«Ладно. Может, я и в самом деле – Джорджи, только странно: имя английское, а сам-то я русский... Ох, вспомнить бы хоть, куда меня везли-то.» Мальчик, наконец, сам решился задать вопрос:

– Дядя Винсент, а... а где я?

– На острове Ниунау, Джорджи. Это в Океании. Помнишь, почему ты сюда попал?

– Ага. Я болел раком, и мне должны были сделать тут новое тело. Сделали, да?

– Сделали, разумеется, раз у тебя ничего не болит. Ты его хорошо чувствуешь? Пальцами можешь пошевелить?

Мальчик прислушался к своим ощущениям, даже повращал в порядке эксперимента правой ладонью.

– Могу. Только все малость незнакомо как-то...

– Не беда, привыкнешь. Просто твой мозг еще только учится анализировать сигналы новых периферийных нейронов. Несколько дней поразрабатываешь руки, остальное притрется само. А как тебя сюда везли, помнишь?

– Очень смутно. Знаете, у меня тогда все так болело, и меня всю дорогу этим... ну, снотворным накачивали, так что я все время сонный был. А остров ваш почти совсем не помню...

– Ладно, успеешь еще с ним познакомиться. А где ты раньше жил, можешь вспомнить?

Мальчик вздохнул:

– Как там все выглядело – помню, а как называлось – нет... Даже как маму зовут, и то не помню, представляете?! Но я же вспомню потом, да?...

– Джорджи, боюсь тебя разочаровать, но есть вероятность, что сам ты не сможешь вспомнить уже ничего. Придется тебе верить мне на слово. И лучше не пытайся дофантазировать то, чего не помнишь, а то может возникнуть ложная память – память о том, что с тобой в реальности не происходило. Потихоньку, не перенапрягаясь, анализируй свои воспоминания, если где увидишь пробел – сообщай мне, я тебе помогу. Да, и большая просьба, постарайся впредь говорить со мной на английском – ты должен знать этот язык. Если сложно сразу строить фразу на нем, переводи с русского.