Текст книги "Черный император (СИ)"

Автор книги: Евгений Беляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

С самого раннего детства Палей понимал, что он не такой, как все. Ему претили шумные игры сверстников, а то, что интересовало его, было категорически непонятно им. У него все валилось из рук, он мог внезапно замереть, глядя в одну точку, или упорно раскачиваться, сидя на стуле. Мерные повторяющиеся движения всегда его завораживали, помогали привести мысли в порядок, этой же цели служили довольно нелепые ритуалы, которые он сам для себя придумывал и потом скрупулезно им следовал. Конечно же сверстники за это над ним насмехались, большей частью за глаза, потому что он все же был сыном барона, но Тенвей делал это и в открытую, придумывал Палею всякие глупые прозвища и при всяком удобном случае готов был пихнуть или дать подножку, хотя сам Палей никогда к нему не лез. Избегая общества сверстников, мальчик предпочитал общаться со взрослыми, которые готовы были без насмешек выслушивать его фантазии и серьезно отвечали на его вопросы. Больше всего ему нравился замковый священник, который позволял заглянуть в свои книги. Видя, как он читает, Палей и сам в пятилетнем уже возрасте научился читать и с тех пор больше уже ни в чьем обществе не нуждался. У родителей была приличная для того времени библиотека, мальчик имел к ней доступ и часто, ухватив вожделенный том, забирался в какой-нибудь укромный уголок, где его не смог бы найти тот же несносный Тенвей, и читал, читал, читал...

Приезд Рея многое изменил в его жизни. Он почувствовал в неведомом прежде старшем брате некую потаенную силу и готов был ей служить. Не мечом, конечно, как Сантей, а исключительно своим умом, хотя кто там интересовался умом пятилетнего карапуза? Когда старший брат вдруг захотел испытать его терпеливость, он объяснил Палею свои резоны вполне по-взрослому, без скидки на возраст, и это оказалось так приятно, что мальчик смирился с необходимостью получения первой в жизни, и при том совершенно не заслуженной им порки, посчитав ее посильной платой за понимание. Ну, к боли ему было уже не привыкать, от того же Тенвея ему иногда и больнее попадало, хоть и кулаками. Порка та оказалась еще и последней, и потом ему больше не докучали, позволяли самостоятельно учиться по книгам, и не только Рей, но и Марней под его влиянием стали прислушиваться к его мнению. Тенвей еще продолжал по привычке задираться, но потом и его от этого отучили хорошими порциями розог. Короче говоря, Палей жил теперь в своем маленьком персональном раю, далеком от мирских страстей, пока, наконец, и его способности не оказались востребованы империей. В тринадцать лет он уже чувствовал силы нести на себе этот крест и согласился подставить плечо старшему брату. Но не было ли это ошибкой?

В то утро предчувствие беды стало как-то особенно острым. Покинув свои покои, Палей двинулся к кабинету старшего брата, благословляя по пути всех встречных. Здесь, во дворце, его тоже считали блаженным, но ровно потому и верили в его святость и даже особую целительную силу, недоступную другим священнослужителям. Стража у дверей пропустила Палея без звука, хотя любому иному, явившемуся без приглашения, наверняка учинила бы допрос. Хмурый Рей перебирал чьи-то донесения.

– Тебя что-то тревожит, брат? – безэмоционально осведомился Палей.

– А, это ты... Да, братишка, из Толина пишут, что там какая-то странная зараза завелась. У людей вдруг начинается лихорадка, на теле вспухают какие-то шишки, потом больные покрываются черными пятнами, начинают харкать кровью и быстро отдают Богу душу. Лекаря понятия не имеют, как с этим справиться. На, смотри сам.

– Если это Божья кара, то лекаря здесь не помогут, – промолвил Палей, ознакомившись с донесениями.

– А кто тогда поможет? Твои священники? Так они даже боятся причащать этих больных!

– Если они боятся, то я не забоюсь, – ответил Палей. – Кто-то же должен утешать страждущих.

Рей пытался его удержать, но юный предстоятель был непреклонен. Он искренне считал, что эта напасть послана Богом в расплату за их семейные грехи и, стало быть, именно ему, как представителю семейства, их и искупать. Он выехал в Толин, ходил по домам, утешая и причащая больных, но зараза и не думала отступать, более того, он подхватил ее сам. Верные слуги доставили его обратно в столицу почти в беспамятстве. Придя проститься с любимым братом, пока тот окончательно не испустил дух, Рей услыхал его последние слова.

– Это проклятие, – прошептал Палей, – оно наложено на нас за то, что мы так обошлись с нашим братом...

– Нет, – ответил ему Рей, прежде чем выйти из комнаты, – это проклятие несу на себе я, братец, а вы с Тенвеем стали лишь его случайными жертвами.

Опасаясь, что пышные похороны брата приведут к распространению болезни, император провел эту церемонию в узком кругу, не допустив на нее даже Марнея, а лишь пару священнослужителей, без присутствия которых просто немыслимо было схоронить почившего предстоятеля Церкви, и тех людей, что и так сопровождали Палея в его злосчастной поездке. Увы, принятые им меры оказались бесполезны, поскольку не изолированные вовремя слуги покойного успели уже много с кем пообщаться и зараза стала косить жителей столицы. Удивительно, но сам Рей ей при этом оказался не по зубам.

Поскольку посадить главный город страны на карантин никому и в голову не пришло, эпидемия вскоре выплеснулась за его пределы, а затем быстро распространилась чуть ли не по всей империи. Города и села обезлюдели, мощь державы оказалась подорвана, и теперь уже и речи не было о том, чтобы идти войной на соседей, защитить бы то, что есть. Соседи, впрочем, тоже вторгаться не спешили, резонно опасаясь занести заразу на собственную территорию, и даже перекрыли границы с империей.

Рею оставалось лишь с отчаянием наблюдать, как рушится дело всей его жизни. От обезглавленной Церкви большого проку не было, проводившиеся богослужения об избавлении от заразы приводили только к новым ее вспышкам, и их пришлось запретить, как и вообще всякие многолюдные собрания. Преданную Рею гвардию удалось сохранить, только заперев ее в казармах и пресекая всякие контакты с внешним миром. Вся тяжесть борьбы с эпидемией легла на городскую стражу, которая и сама быстро вымирала, но тут уже ничего не поделаешь, кто-то же должен был поддерживать порядок! Поняв, что кроме изоляции заболевших никаких других средств от заразы нет, император лично руководил этими мероприятиями, но помогало это пока довольно плохо. Единственной радостью Рея оставалось то, что до горного замка Ибтор, где продолжали работать его алхимики, эпидемия пока не добралась. Увы, но даже эти ученые мужи не могли пока предложить никакого лекарства от этой болезни...

Сам ли Рей ее занес, или кто-то из дворцовых слуг, покупавших продовольствие, но зараза в конце концов пробралась и в императорский дворец. Марней с утра как-то плохо себя чувствовал, и вскоре у него начался настоящий жар. Придя его проведать, Рей с ужасом опознал у своего последнего оставшегося в живых брата симптомы все той же неумолимой заразы! Супругу Марнея с малолетним сыном пришлось срочно от него изолировать, но, увы, он уже успел их заразить, и вскоре они слегли тоже. Несколько дней горячки и кровохарканья, и последние члены рода Тарботов покинули сей мир. В живых остался только сам император.

Похоже, эти последние жертвы удовлетворили месть потусторонних сил, поскольку вскоре после похорон Марнея и его несчастного семейства эпидемия повсеместно пошла на спад. Рей окончательно уверился в довлевшем над ним проклятии, но не мог позволить себе долго предаваться скорби. Полувымершая страна походила на пепелище, и именно ему предстояло отстроить ее заново.

Глава 14.

Одинокий волк.

Только железная воля помогла Рею устоять в этом безвременье, справившись со всеми мятежами, которые, конечно же, начали терзать страну, стоило мору отступить. Он мотался из конца в конец империи со своей гвардией, штурмуя и затем снося до основания замки мятежников. Но удача явно вернулась к нему, как только помер последний брат, и из всех сражений он неизменно выходил победителем. И когда пали все дерзкие авантюристы, оставшаяся знать окончательно уверилась, что Рею покровительствует сам Князь мира сего и, стало быть, выступать против него просто бессмысленно. Церковные иерархи в тайне придерживались того же мнения, но ни один не рисковал высказать это вслух. Как бы там ни было, страна постепенно успокоилась, и император получил возможность восстанавливать порушенное.

Удалось преодолеть и церковное неустройство. Рей созвал общеимперский Собор, на котором сам вызвался председательствовать, и под его грозным взором князья церкви избрали новым предстоятелем самого покладистого из своей среды. Рей, конечно, не мог доверять ему так же, как своему покойному брату, но и подвохов с этой стороны больше не ждал. Когда предстоятель – ни рыба, ни мясо, остальным церковникам волей-неволей приходится ориентироваться на светского владыку.

По завершении мора буквально по всей стране начался взрыв рождаемости и появилась уверенность, что лет через двадцать население полностью восстановится. Вот только сам император никакого участия в том не принимал. Рей упорно оставался холостяком, и, поскольку годы шли и молодость его постепенно уходила, придворные все сильнее опасались, что он так никогда и не обзаведется наследником. Советы жениться, наконец, звучали все настойчивее, но Рей лишь отмахивался от них. Кончилось тем, что вразумлять его пришла целая делегация.

– Ваше величество, любая неопределенность несет угрозу для спокойствия державы, – молвил старший из сановников, склонившись перед ним в почтительном поклоне. – Мы неустанно молимся, чтобы Господь продлил ваши лета, но люди, увы, все равно смертны... Страна должна знать, кто в случае чего сменит вас на троне, но у вас, к великому сожалению, до сих пор нет детей...

– Это моя карма, – с глубоким вздохом ответил ему Рей. – Чтобы империя и дальше существовала, род Тарботов должен пресечься на мне. Любой мой потомок будет проклят, и проклятие это перейдет на возглавляемую им державу.

Придворные охнули от таких откровений, и лишь тот же сановник рискнул предложить:

– Но тогда, подобно древним императорам, вы можете сами назначить себе преемника. И чтобы не было смущения в народе, нам нужен закон о престолонаследии.

– Чтобы все недовольные моим правлением начали виться вокруг этого преемника, как вились вокруг дурака Тенвея? – усмехнулся император. – Перебьетесь и без этих интриг. Когда я пойму, что подошел мой час оставить этот мир, я сам укажу на того, кто мне будет наследовать. Но не раньше. Идите и трудитесь на благо империи, чтобы я мог вас по достоинству оценить.

Стратегия Рея оказалась весьма действенной. Каждый из сановников, что помоложе, лелеял надежду, что выбор в итоге падет именно на него. Старшие больше рассчитывали на своих детей и стремились ввести их в ближнее окружение императора. Но все, как один, старались ему угодить, причем не лестью, которую он показательно игнорировал, а своей упорной работой на благо державы. Рей не любил роскоши, был беспощаден к взяточникам и казнокрадам, строил по всей империи отличные дороги, возводил крепости и целые города, поощрял торговлю и покровительствовал ученым людям, которые стекались в империю изо всех окрестных стран. Ему даже и воевать теперь почти не приходилось, но если боевые стычки и случались, то его войска неизменно одерживали в них верх.

За тридцать спокойных лет разоренная прежде страна настолько поднялась и разбогатела, что наняться на имперскую службу мечтали теперь чуть ли не все честолюбивые дворяне ближних и дальних земель. Но пока держава крепла, властитель ее дряхлел, и в какой-то момент старость взяла свое. Рей получил сложный перелом бедра, сверзившись с коня, и вскоре ясно понял, что не только теперь больше в седло не сядет, но и ходить ему больше вряд ли суждено. Доживать свой век жалкой развалиной он не желал, а придворные алхимики всегда готовы были обеспечить его любым ядом. Но прежде чем кончать счеты с жизнью, надо было позаботиться о стране...

Далхо Ибторский при дворе не подвизался, в столицу наезжал редко, больше сидел в своих горах, пробавляясь охотой, и контролировал работу алхимиков, которые по-прежнему выплавляли в Ибторе ценные металлы для нужд державы. К своим почти пятидесяти годам он заматерел, обзавелся большой семьей и давно уже, разумеется, звался Барсом, а не Барсенком, а если точнее – Горным Барсом. Вызов от Рея без указания цели их встречи его весьма удивил, но как верный вассал он поспешил в столицу.

Императорский дворец был переполнен слухами, придворные шушукались, что властитель совсем плох и, видимо, долго не протянет. Всех, конечно же, интересовало, кого он назначит своим преемником, вокруг наиболее вероятных претендентов уже кучковались сторонники. Появление какого-то провинциального графа прошло бы почти незамеченным, если бы Рей вдруг не пригласил его на личную аудиенцию, выгнав при этом из своих покоев всех посторонних.

Неуверенно вступив в довольно плохо освещенную комнату, Далхо поклонился в сторону кровати, на которой под медвежьей шкурой возлежал император. Даже при таком свете было заметно, как осунулся и поседел Рей.

– А, Далхо... – пробормотал император. – Я давно уже думал, кто может мне наследовать. Достойных людей вокруг меня много, и им хватит сил удержать державу, вот только... Охх... Вот только ни одному из них я не решился бы исповедоваться, а время для этого настало... Тебя сама судьба свела с моей семьей, тебе уже ведомы некоторые мои секреты, ты всегда верно служил и мне, и моему покойному младшему брату. Готов ли ты услышать то, в чем я никогда не признался бы даже своему духовнику? Вряд ли оно тебе хоть как-то поможет, но я не хочу уносить эту тайну с собой в могилу.

– Я готов, государь, – склонил голову Далхо.

– Тогда слушай. Мои отец с матерью в молодости пытались якшаться с нечистой силой, проводили всякие непотребные ритуалы, которые иногда перерастали в настоящие оргии. Во время одной из этих оргий и был зачат я, их первенец, и в этот момент они оба оказались прокляты, как, увы, и я сам... Я рос живым и крепким ребенком, ни одна хворь меня не брала, чего нельзя сказать про моих младших братьев, которых каждые два года рожала матушка. Они все помирали во младенчестве, как бы над ними не тряслись. Родители, кажется, поняли, что это их расплата, отошли от увлечений молодости, стали ревностными прихожанами, вот только это им не помогало. Как объяснил мне потом связавшийся со мной демон, это силы Ада так оберегали меня от любой возможной конкуренции, ну, и следовали моим невысказанным желаниям. Братья помирали, потому что я, дурак, ревновал их к родителям...

Рей на минуту затих, пытаясь справиться с тяжелыми воспоминаниями, потом продолжил:

– Но как бы ни довлело надо мной это проклятие, свою судьбу я выбрал сам... Когда мне исполнилось тринадцать лет, мне явился могущественный демон, который и просветил меня об обстоятельствах моего зачатия, о висящем на нашей семье проклятии и о том, почему умирали мои братья. Я мог отвергнуть его, но я этого не сделал. Он пообещал исполнить мое сокровенное желание. Я захотел стать величайшим правителем этого мира, ну, и чтобы мои братья больше так не умирали. Он пообещал исполнить это, если я покину родовой замок, мол, проклятие не будет довлеть над братьями, если я буду находиться вдали от них. Я удрал при первой возможности, нанявшись оруженосцем к рыцарю Гирону, тогда еще обычному полунищему кондотьеру, но как только я оказался рядом с ним, его осенила своим крылом удача. Он одолел в схватках нескольких знатных дворян, продав их доспехи, сколотил себя неплохой отряд, который опять же очень удачно действовал и побеждал во всех битвах. Награбленных средств хватило, чтобы выкупить у обнищавших дворянских родов несколько замков и в их числе тот самый Ибтор, что сейчас принадлежит тебе. Гирон обучил меня сражаться и посвятил в рыцари, я стал его самым верным соратником, участвовал во всех боевых стычках и не получил за это время ни единой раны. По совету демона я подсказал Гирону обратить внимание на алхимиков. Золота они, конечно, делать не умели, но в своих усилиях его добыть научились извлекать из горных пород очень интересные металлы, из которых можно было делать оружие исключительной крепости, причем из титана оно получалось еще и достаточно легким. С этим новым оружием наш отряд сделался просто непобедим! Что было дальше, тебе, наверное, уже рассказали сами алхимики.

Далхо кивнул.

– Да, Гирон поселил их всех в Ибторе, – продолжил Рей, – и поручил мне за ними присматривать. И когда его, наконец, настигла вражеская стрела, я оказался полновластным хозяином этого замка. При всех своих успехах Гирон так и не сумел обзавестить потомством, родственники у него, конечно, имелись и многое что расхватали из его наследства, но выгнать меня из Ибтора даже и не пытались. Отряд Гирона перешел на службу ко мне, и теперь я стал самым известным кондотьером во всей Дитаре. Тот демон выполнял наш с ним договор, и я не знал поражений. Пока я геройствовал, в Тарботе у меня народились новые братья. Никто из них не помирал в младенческом возрасте, и я понял, что проклятие перестало действовать. А когда наши родители внезапно погибли, я решил было, что они забрали его с собой. О, как же я был слеп!...

Рей прикрыл руками глаза и помотал головой. Дилхо терпеливо ждал продолжения рассказа.

– Оказалось, что проклятие никуда не исчезло, оно просто было отложено, – выдохнул, наконец, Рей, – и первом сигналом мне стала случайная, как тогда казалось, гибель Сантея, твоего покровителя, единственного из братьев, которого я больше года держал при себе. Я неверно понял этот сигнал и вместо того, чтобы держать оставшихся братьев подальше от своей персоны, вызвал их в столицу, надеясь защитить ото всяких неприятностей. И вот уже одного из них приходится казнить как предателя, а двух оставшихся вместе с моим единственным племянником забирает проклятый мор, который сразу же после этого и пошел на убыль! И лишь тогда я понял, что от этого проклятия мне не избавиться никогда. Род Тарботов обречен сгинуть, а мне суждено всю оставшуюся жизнь прожить одиноким волком. Но свое обещание демон выполнил, – усмехнулся Рей. – Я действительно стал правителем сильнейшего в этом мире государства, и если оно сохранится и после моей смерти, стало быть, я прожил жизнь не зря. Далхо, ты должен его удержать!

– Я-а-а?!... – поразился граф.

– Именно ты! Ты не относишься ни к одной из сформировавшихся при дворе партий, не связан родственными узами с аристократией ни одной из трех объединившихся в империю стран. Ты сможешь держать баланс между ними, не выдвигая незаслуженно одних и не подвергая опале других. И на тебя не перейдет наше родовое проклятие, так что ты сможешь передать власть своему сыну и, тем самым, основать новую династию. И ты должен сохранить доверенную тебе тайну, передав ее, может, только своему наследнику, чтобы ни у кого не возникло оснований подвергать сомнениям законность существования нашей империи. Готов ли ты в этом поклясться?

– Клянусь! – промолвил Далхо, приложив правую руку к сердцу.

– Тогда зови придворных, что наверняка уже толпятся там, за дверьми. Я хочу объявить им свою последнюю волю.

Уже через день после объявления Далхо Ибторского своим наследником Рей принял яд. Недовольных этим решением было немало, но старая гвардия Рея, помнившая геройство Далхо в юные годы, встала на его сторону, и коронация нового императора прошла без осложнений. А потом новоиспеченный император стоял в почетном карауле у гроба своего предшественника, провожая его в последний путь. Вероятно, в Ад, которому черный император Рей продал свою душу, пожертвовав собой ради величия созданной им страны.

КОНЕЦ