Текст книги "Черный император (СИ)"
Автор книги: Евгений Беляков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Своего нового сеньора здесь, конечно же, знали, а о его боевых подвигах успели уже сочинить целые легенды. Ходили упорные слухи, что Рей якшается с нечистой силой, чему очень способствовали иногда встающие над его замком странные дымы. А вот о том, что у сеньора есть, оказывается, младший брат, тут понятия не имели. Отблеск славы Рея, естественно, пал и на Сантея. Понятно, мол, в кого он уродился таким героем. Желающих услужить юному господину, разумеется, тут же набралось немало.
Мужчины со знанием дела освежевали барса и пообещали за пару монет выделать ее должным образом и доставить в замок. На это Сантей благосклонно согласился, а вот предложение посетить дом местного старосты ради торжественного обеда в его честь все же отклонил: во-первых, он пока не еще не проголодался, во-вторых, всякие там официальные трапезы с их неизбежным церемониалом его еще в детстве достали, когда были живы родители, ну а в-третьих, ему куда интереснее было посмотреть, где живет спасенный им сверстник. Вот к его дому Сантей и направился.
Нищая хибара, в которой проживал Далхо с матерью и сестрами, выглядела убого даже на фоне соседних, отнюдь не богатых домов, а хлев, кажется, вообще готов был завалиться. Мать семейства не сразу поняла, с кем это вернулся ее сын и почему их сопровождает целая толпа зевак, но Далхо, увлеченно размахивая руками, в самых ярких красках расписал ей и свою встречу с барсом, и как он уже мысленно прощался с жизнью, и как небеса послали ему нежданного спасителя, который, ты не поверишь, сам накинулся на зверя и пронзил его сердце кинжалом! Разумеется, это его повествование было внимательно выслушано собравшейся толпой и спешно разнесено по всему селению. Осознав, что видит спасителя своего сына, женщина порывалась упасть Сантею в ноги, но тот ее удержал. Больше всего ему сейчас хотелось прекратить все это чествование и скрыться с людских глаз, все же такое повышенное внимание с непривычки его утомляло.
Только когда за ними закрылась дверь, отрезав ото всех зевак, мальчик облегченно выдохнул. Внутренний интерьер тоже был, мягко говоря, бедноват, и Сантей удивился даже, на чем они тут все спят. Вот на этих грубых лавках, что ли? Из темного на него пялились две пары глаз, принадлежавшие девчушкам примерно пяти и семи лет отроду. Да уж, какие из них еще работницы... Никакого приличествующего случаю угощения мать Далхо, конечно, предложить Сантею не могла, но зато ей не привыкать было лечить сыновние царапины и ушибы, да и штопать она умела, и иголка с мотком ниток в доме все же нашлась, и хотя чинить господскую одежду женщине еще не доводилось, она решительно принялась за дело. Вскоре Сантей, заклеенный какими-то целебными листьями во всех покарябанных местах, сидел в одних подштанниках на лавке и наблюдал за ее работой. Мысли в голове его рождались весьма интересные. Ну, не должен его новообретенный друг, а Далхо он априори уже считал своим другом, жить в такой нищете! Но чтобы привести в нормальный вид это жалкое хозяйство, нужно не так уж мало денег. Он, конечно, может попросить у Рея, и тот, скорее всего, ему не откажет, вот только справятся ли Далхо с матерью с этим хозяйством? Стоп, а что, собственно, они вообще забыли в этом селении? Хорошая портниха и в замке не помешает, работа ей всегда найдется, как и Далхо, хотя бы на кухне. Не принято в замке держать? Это раньше было не принято, но с тех пор, как Рей сам привез туда Сантея, эта традиция уже нарушена. Ну, не может он дальше жить без друзей! Если до селения ходить добираться далеко, так пусть хоть друг сам к нему переедет.
Именно с этими думами приведенный в божеский вид Сантей и направился обратно в замок, где его, конечно, уже обыскались. И не избежать бы ему розог, если бы не его рассказ о встрече с барсом. Рей сделал вид, что поверил, а там уж селяне и наглядное доказательство в замок доставили. Вот теперь будущий рыцарь мог сполна упиваться своей заслуженной славой.
Глава 8.
Война.
Рей оказался настоящим провидцем: не прошло и года со дня его отъезда из Тарбота, как король Сируан, воспользовавшись усобицей в соседнем королевстве Толин, попытался оттяпать их пограничную провинцию. Лучшего способа примирить враждующих друг с другом толинцев вряд ли кто сумел бы найти. Противоборствующие партии заключили перемирие и собрали общее войско, дабы дать отпор наглому агрессору. Коронные войска оказались биты и откатились, и преследующие их враги уже сами вторглись на территорию Дитары. Сируан объявил своим вассалам всеобщий сбор, разослав гонцов по всему королевству.
До каждого провинциального баронства им было, конечно, не добраться, и весть о начинающейся военной кампании в Тарбот принесли посланники графа Динкея. Марнею пришлось спешно собирать своих людей. Отряд вышел не очень большой: два десятка конных рыцарей, столько же оруженосцев и десяток простых латников из замковой охраны. Больше он взять не мог, чтобы не оставлять Тарбот без защиты. Командовать ему придется самому: Корун, конечно, куда более опытен в военном деле, но кроме как на него, больше не на кого оставить замок. Тенвей в свои девять лет хоть и начал, наконец, проявлять какие-то зачатки ответственности, но даже и на оруженосца пока не тянет. Ох, распустится он теперь в отсутствие Марнея...
Несколько дней добирались до столицы графства, где Динкей вздумал устраивать смотр своим войскам. Хотя здесь собралось уже с полтысячи конных и вдвое большее количество пеших крестьян, вооруженных луками и копьями, сколько-нибудь приличного впечатления вся эта разношерстная орда не оставляла. Граф так и не смог навести хоть какого-то подобия воинской дисциплины, и Марнею становилось страшно от одной мысли, как поведут себя эти вояки, когда дело дойдет до реального боевого столкновения. Оставалось надеяться, что хоть королевские полководцы смогут привести это сборище в порядок.
Марней еще не настолько заматерел, чтобы носить тяжелые латы, и потому обходился кольчужным доспехом, а вот своим титановым мечом владел уже вполне виртуозно, к вящей зависти более старших и опытных рыцарей. Но каким бы там он ни стал рубакой, от него сейчас требовались прежде всего командирские качества, которые ему пока просто негде было проявить. Нет, ему, конечно, подчинялись, но вряд ли сильно уважали, и Марней понимал, что еще должен заслужить это уважение.
Каким бы там ни был авантюристом Сируан, но мобилизовывать людей он умел, и собравшаяся по его началом армия по численности вдвое превышала силы вторжения. Разумеется, было принято решение срочно атаковать. Толинский полководец это предвидел и заранее занял позиции на вершине холма. Выманить бы его оттуда, но Сируан не нашел ничего лучшего, как отправить в атаку свою кованую конницу. Здесь-то и случилась катастрофа.
Скакать вверх по склону было тяжело, рыцарские кони не сумели как следует разогнаться и потому не смогли сходу проломить строй толинской пехоты, ощетинившейся копьями. Да мало того, на дитарцев градом обрушились стрелы! И когда их ряды изрядно поредели, а строй смешался, из-за спин расступившейся вражеской пехоты по ним ударила толинская латная конница, атаковавшая под уклон и потому просто сметавшая передовые боевые порядки дитарцев, которым пришлось обратиться в бегство.
Марней, помня совет Рея беречь людей, в первые ряды со своим отрядом не лез, заметных потерь не понес и во время начавшегося бегства сумел сохранить порядок в рядах. Пропустив улепетывавшую толпу, он оказался в арьергарде отступавших и по мере сил сдерживал толинскую конницу. Один раз ему и самому довелось вступить в схватку. Здоровенный толинец, видимо, думал, что без труда одолеет мальчишку в кольчужном доспехе, размахивающего каким-то очень легким (уж не игрушечным ли?) мечом. Каково же было его удивление, когда эта «игрушка» сперва спокойно рассекла древко его боевого копья, а потом рубанула по запястью его правой руки, которой он только что схватился за меч. Странный металл прорубил кольчужное сочленение и отсек кисть в латной рукавице, из обрубка хлынула кровь. Добивать калеку Марней не стал, тот уже был не опасен.
Потеряв из отряда не более десяти человек, Марнею удалось отойти в ближайший лес, и тут перед ним встал вопрос, как действовать дальше? Остатки разбитой рати откатывались к столице, и пробиваться к ним было бессмысленно, так как их по пятам преследовали толинцы, какая-то часть ратников, лишенная командования, разбежалась по лесам. Отходить ли ему к родному замку и защищать его в надежде, что государи как-нибудь между собой договорятся? Начинать ли партизанскую войну в тылу наступающего врага? У юноши было слишком мало опыта, чтобы принять обоснованное решение. Но что он знал точно: Рея с его кондотьерами на поле битвы не было, следовательно, его отряд сохраняет боеспособность, где-то сейчас бродит и, возможно, готов нанести врагу внезапный удар. Соединиться бы с ним! Вот только где ж его искать? В надежде, что брат сам его найдет, Марней стал курсировать по лесам, собирая бродящих там ратников, готовых продолжать сопротивление.
Рей действительно не спешил добраться до места объявленного сбора, совершенно не веря в способности королевских полководцев и не желая попадать под неминуемый разгром при их командовании. Выведя свой отряд из гор с изрядным опозданием, он зашел в тыл армии вторжения и принялся для начала громить толинских фуражиров, разбредавшихся по окрестностям. Обнаружив достаточно крупный отряд противника, осаждавший баронский замок, он стремительным ночным ударом разогнал неприятелей. Владелец замка изъявил желание присоединиться к Рею, увеличив его небольшую пока армию на полсотни человек.
Тактика мелких ударов по толинцам себя оправдала. Пока основные силы врага осаждали Сируана в его столице, Рей имел возможность безнаказанно громить их обозы и деблокировать осажденные замки. Когда толинские полководцы осознали, наконец, что в тылу творится что-то неладное, силы Рея успели возрасти на порядок и он стал готов к более серьезным столкновениям.
Толинцы, наконец, выделили крупный отряд из двух тысяч латников с сопутствующей пехотой и отправили его на поиски столь досаждавшего врага. Рей влезать с ними схватку не спешил. Пользуясь лучшим знанием местности, он упорно уходил от столкновений, но и полностью не терялся, создавая у преследователей иллюзию, что они вот-вот смогут его нагнать. Наконец, ему удалось заманить врага в длинное ущелье, разделявшееся посередине надвое, и, поделив там свой отряд, отправил хуже подготовленную, но более многочисленную часть дальше, отведя свой отборный отряд в соседнее ущелье и затаившись там. В месте схождения ущелий сливались текущие по ним горные реки, их поймы здесь заметно расширялись, становясь пригодными для кавалерийской атаки.
Отряд толинцев, увлеченных преследованием постоянно ускользающего врага, растянулся по ущелью, разбившись на несколько колонн. Все видимые следы вели вперед, и авангард проскочил развилку, даже не заметив потенциальной опасности. Командовавший отрядом герцог Рубис ехал с основными силами, пребывая в полной уверенности, что о любом нападении его предупредит ушедший вперед авангард. Велико же было его потрясение, когда из бокового ущелья вдруг вылетела конная лава, атаковавшая даже без боевых кличей. Телохранители герцога сплотились вокруг него, но их было слишком мало, чтобы сдержать этот боевой таран. Герцог и сам оказался вынужден взяться за меч. Колонну толинцев разметало. Те, что шли в следующей колонне, конечно, поспешили на помощь, но они еще не выбрались из узкого места и не могли атаковать широким фронтом, а тут еще с соседних склонов на них покатились камни. Услышавший звуки битвы авангард тоже развернул коней – и был немедленно атакован с тыла.
Сантей во время похода усердно исполнял свои обязанности оруженосца, но накануне решающей схватки упросил брата позволить ему принять участие в битве. В своих новеньких титановых латах он смотрелся очень лихо. Конечно, любой взрослый латник легко бы вышиб его из седла ударом копья, да только все копья поломались при столкновении с первой линией атакующих, а в создавшейся толчее орудовать можно было только мечами. Меч Сантея был легким, вполне ему по руке, и мальчику вполне удавалось фехтовать им, парируя мощные, но слишком уж медлительные удары противников. В какой-то момент схватка вынесла его на рыцаря в дорогих, позолоченных доспехах и с роскошным плюмажем на шлеме.
Рубис уже не раз успел проклясть себя за непредусмотрительность. Его заманили в засаду, он сразу же потерял управление своими войсками, если не считать горстки телохранителей, и он даже не знал, что сейчас происходит в других местах ущелья. Напавшие на них враги были на свежих конях, заметно лучше подготовлены и даже, кажется, лучше вооружены. Их мечи запросто прорубали толинские доспехи. Командовал ими высокий воин, облаченный во все черное, рубившийся так лихо, что на любого противника ему хватало не более пары ударов. Он целенаправленно прорубался к Рубису и, похоже, намеревался лично взять его в плен. Рубис был уже морально готов к подобному исходу, но рыцарская честь не позволяла ему сдаться без боя.
Черный всадник был уже близко, но его отвлек на себя один из оставшихся герцогских телохранителей, а на Рубиса внезапно вылетел какой-то недомерок, как ему сперва показалось, в игрушечных детских латах. Рубис отмахнулся от мальчишки мечом, но странные латы внезапно оказались на диво прочными и выдержали этот удар, пацан даже с коня не слетел, а вот его ответный колющий удар пришелся на стык грудного панциря и прикрывающих шею пластин. Герцог даже не успел понять, что произошло, как уже захлебнулся собственной кровью.
Когда Рубис сполз с седла, у его телохранителей окончательно пропала воля к сопротивлению, и они принялись сдаваться, за ними сдался и зажатый с двух сторон авангард толинцев. Средняя часть их колонны, побитая камнями, потеряла всякую боеспособность и теперь в панике отступала. Арьергард даже не успел вступить в схватку, да ему и не удалось бы теперь исправить положения. Победа была полной.
Малость ошарашенный Сантей, спешившись, стоял над поверженным им вражеским полководцем. По законам войны роскошные доспехи убитого должны были теперь перейти в его собственность, но он ни за что не променял бы на них свои нынешние – легкие и удобные. Внезапно на его плечо опустилась тяжелая рука.
– Ну что, с первой победой! – пророкотал голос Рея. – Скажи кому, не поверят, что двенадцатилетний малец смог одолеть в схватке взрослого рыцаря, да еще не раз, говорят, побеждавшего на турнирах. Ах да, прошу прощения, со второй, как я мог забыть того барса!
– А ты же его, наверное, в плен хотел взять, да? – виновато поднял глаза Сантей.
– Что прошло, того не воротишь, тебе бы он в плен точно не сдался, так что правильно ты все сделал, – утешил его Рей. – Родной брат мне дороже любых пленников, будь это сам толинский король.
– А теперь мы куда? – осведомился мальчик.
– Понравилось воевать? Теперь мы уже можем двинуться и к столице, только не сразу, надо присоединить гарнизоны соседних замков. Враг сейчас ослаблен, подкреплений ему ждать неоткуда, так что у нас, братец, открываются неплохие перспективы, – хищно улыбнулся Рей.
Сантей энергично закивал – за своим старшим братом он готов был идти и в огонь, и в воду!
Глава 9.
Конец королей.
Весть о разгроме и гибели Рубиса быстро долетела до осаждавших столицу толинцев. Их король Сторвис не рискнул еще раз дробить свои силы, опасаясь вылазки осажденных. Между тем припасы подходили к концу, посланные по соседним селам фуражиры все чаще не возвращались из своих набегов, а на подход обозов из Толина уже нечего было и рассчитывать. Тут уж или снимай осаду и возвращайся домой не солоно хлебавши, или иди на решительный штурм и принуждай врага капитулировать. Сторвис избрал последнее. Его саперам, наконец, удалось подвести мину под городскую стену. После взрыва кусок стены обрушился в ров, и ожесточенные бои развернулись на городских улицах.
Сируан в какой-то момент понял, что город ему уже не удержать. Не желая сдаваться, он собрал наиболее боеспособную часть своей конницы и пошел на прорыв, оказавшийся лично для него роковым. Короля Дитары вряд ли рискнул бы убить какой-нибудь вражеский рыцарь – чужого монарха несравненно выгоднее было бы захватить в плен, чтобы потом получить за него богатый выкуп, но вот толинские лучники, обстреливавшие с крыш домов прорывающуюся колонну, плохо разбирали, куда именно стреляют, и одна из пущенных ими стрел поразила Сируана прямо в глазницу. Нелепая смерть суверена прорыв не остановила, и какая-то часть осажденных сумела вырваться из города, но она теперь лишилась даже намека на единое командование.
Пока Сторвис, так и не дождавшийся капитуляции врага, грабил захваченную столицу, Рей собирал в свою армию разрозненные отряды защитников Дитары. Одна из таких встреч особо его порадовала, поскольку встреченной им сотней оборванцев командовал его младший брат Марней.
Блуждая по лесам и изрядно поизносившись, люди Марнея мечтали только о том, чтобы воссоединиться с какой-нибудь более внушительной вооруженной силой. Таковая внезапно обнаружилась, и по редким гербам на рыцарских щитах можно было заключить, что это все же дитарцы, хотя никаких стягов они не несли. Марней лично отправился искать предводителя этого воинства, но не успел еще дойти до его шатра, как на него налетел маленький смерчик и облапил, издавая нечленораздельные восторженные вопли. Юноша с трудом опознал младшего братца. Сантей?! Здесь?!...
Сантей, захлебываясь от нетерпения, спешил пересказать брату все, что случилось за время их разлуки: и как он помогал алхимикам, и как с одним кинжалом в руках одолел барса, и как лично зарубил самого герцога Рубиса! Марней и верил ему, и не верил, уж больно фантастично это все звучало, и лишь потом, встретившись с Реем, узнал, что младший братишка на сей раз ни словом ему не соврал. Кто бы мог подумать, что из этого шкодника и шалопая так быстро может вырасти настоящий герой!
Отряд брата оказался далеко не последним приобретением Рея. К нему прибилось и большинство тех дворян, что вырвались из захваченной врагом столицы. Один из них, герцог Гронжан, посчитав себя самым родовитым дворянином в собравшейся армии, стал претендовать на руководство, ссылаясь при этом на свои полководческие таланты. Этого «полководца» Рей знал давно и в грош его не ставил, не сомневаясь, что уже известную всем бездарную конную атаку вверх по холму Сируан предпринял, опираясь в том числе и на его советы. Получив резкий словесный отпор, Гронжан продолжал возбухать, и Рею пришлось лично, перед собравшимися дворянами, дать ему кулаком по зубам. С одного удара мятеж был подавлен.
Войско Сторвиса, обремененное обозами, покинуло разграбленную столицу Дитары. Мир заключить так и не удалось, поскольку просто непонятно было, с кем его теперь подписывать: у покойного дитарского короля не оказалось наследников. Мысль присоединить всю эту страну к своим владениям у Сторвиса мелькнула, но тут же была им отвергнута, уж больно яростное сопротивление оказывали захватчикам дитарцы. Но если даже нельзя подчинить, что мешает хорошенько ограбить? И толинцы постарались воспользоваться предоставленным им шансом. Вывозили все ценное, вплоть до церковных облачений и королевской короны. Резонно опасаясь попыток дитарцев отбить свои святыни, Сторвис самолично подгонял отступающие колонны, спеша поскорее достигнуть родных земель.
Но сделать этого ему так и не дали. Верный своей тактике Рей отправлял мелкие отряды громить толинский обоз, но сам пока упорно уходил от столкновения с вражескими силами, уничтожая при этом на их пути все съестные припасы. Порядком оголодавшее воинство Сторвиса начало глухо роптать, требуя от своего сеньора договориться с дитарцами хотя бы по поводу продовольствия, сколько бы ни пришлось за это заплатить, а то какой смысл в одержанной победе?! Но что он им мог ответить? Что не может отправлять парламентеров незнамо куда, незнамо к кому, и не факт еще, что этот незнамо кто, даже если его удастся разыскать, вообще пожелает с ними разговаривать?
Нападения, между тем, становились все более дерзкими. Под покровом ночи диверсанты подбирались к походным лагерям толинцев, вырезали часовых, а потом начинали резать глотки спящим воинам, причем целенаправленно охотились за лучниками, ночующими у костров, в отличие от высокородных рыцарей, для которых все же разбивали шатры. Никто и никогда в цивилизованном мире раньше так не воевал. Сторвис просто не знал, что всему этому противопоставить, и им овладевал страх. Еще страшнее становилось от неизвестности, что еще может придумать этот безжалостный противник.
Вусмерть уставшее, издерганное постоянными ночными тревогами и голодное войско даже обрадовалось, когда у широкой реки Шайве наконец-то воочию узрело своего противника. Копейщики Рея плотным строем в два десятка рядов перекрывали единственный в округе мост. Когда толинцы наступали, этот самый мост они преодолели без малейшего сопротивления со стороны бегущего противника. Теперь надо было его штурмовать. Сторвис по привычке хотел сперва пустить в дело лучников, но их осталось прискорбно мало, меньше даже, чем в рядах противника. Атаковать же конным строем означало просто завязнуть в схватке на этом мосту.
Сторвис приказал сделать привал и разослал разведку вдоль берега. Разведчики вернулись сутки спустя и доложили, что всюду, куда они смогли добраться, переправы через реку разрушены противником и удалось найти лишь один брод, где река широко разливается, но берег с этой стороны настолько болотистый, что напоминает настоящую топь. Люди, может, еще и пройдут, но вот груженые телеги точно завязнут.
Ну что же, это был пусть и призрачный, но выход. Его конница переправляется на тот берег и ударом с тыла деблокирует мост, чтобы пропустить обоз. Сторвис решил даже принять личное участие в этой атаке.
Насчет топи разведчики не преувеличивали. Кони то и дело проваливались в нее по колено, а то и по брюхо, и приходилось с огромным трудом их оттуда вытаскивать. На речном перекате дело пошло веселей, хотя местами приходилось брести по пояс в воде, но вот уже передовая сотня добралась до поросшего густым лесом берега, начала выстраиваться в походный порядок и тут... из-за деревьев в нее густо полетели стрелы! Лес оказался просто напичкан вражескими лучниками, а попытка атаковать их привела лишь к тому, что кони толинцев ломали ноги в жутком буреломе. Расправившись с толинским авангардом, дитарцы взялись за тех, кто в этот момент переправлялся через реку и не имел ни малейшей возможности спрятаться.
Со скрежетом зубовным наблюдая, как бесславно гибнут их верные соратники, Сторвис и его охрана настолько утратили бдительность, что проворонили конную атаку с тыла. Оказалось, что дитарцы есть и на этом берегу, и это вовсе не наспех вооруженные крестьяне! Крупный отряд латников, возглавляемый всадником во всем черном, сидящем на вороном коне, быстро смел внешнее охранение и врубился в королевских телохранителей, тесня их к тому проклятому болоту! Сторвис быстро понял, что вырваться не удастся, что резервы из лагеря просто не успеют прийти к нему на помощь, и остается либо погибнуть в схватке, либо намертво завязнуть в топи, и тогда его точно ждет плен. Ну, если уж сдаваться в плен, то тогда хотя бы проделать это с наибольшим комфортом... Решив, что сопротивление бесполезно, и дождавшись, когда черный всадник, прорубившись через охрану, окажется прямо перед ним, король протянул ему свой меч. Но, к его несказанному ужасу, тот сдачу не принял, ответив лишь:
– Защищайтесь, государь!
Уже понимая, что он обречен, Сторвис скрестил мечи с этим дьяволом во плоти, и тот, легко отбив несколько ударов, резким колющим движением вогнал кончик своего меча в королевское горло.
Со всяким сопротивлением здесь вскоре было покончено. Рей, вытирая о траву свой окровавленный меч, дружески хлопнул по плечу подскочившего к нему Санвея:
– Ну что, братец, не только тебе довелось заколоть в бою знатного дворянина!
– А сколько за него выкупа бы наверное заплатили... – протянул Санвей.
– А зачем мне его выкуп, когда я могу взять все его королевство? – ухмыльнулся Рей.
– Да ну!...
– А вот увидишь.
– А сейчас мы куда?
– А сейчас мы идем брать толинский обоз. Они еще не знают, что окружены и к тому же остались без монарха, но когда узнают, думаю, долго сопротивляться не станут. Вернем себе все, что они награбили, заодно и их имущество прихватим.
Рей оказался прозорлив: обессиленные от голодухи и лишенные теперь высшего руководства толинцы предпочли сдаться в плен, мелкие их отряды, избежавшие окружения, рассеялись по окрестным лесам. Захватчики Дитары потерпели полный разгром.
Глава 10.
Становление империи.
Вражеское нашествие закончилось, и многим теперь казалось, что настало время заняться восстановлением порушенного. Страна осталась без верховной власти, и знатные дворяне, сплотившиеся вокруг герцога Гронжана, поговаривали уже, что пора бы собрать ассамблею, которая должна избрать нового короля, раз уж прежняя династия пресеклась. При этом прямо не говорилось, но подразумевалось, что монархом должен будет стать кто-то из представителей самых знатных родов. Сам Гронжан уже почти не скрывал своих амбиций. Но мелкопоместное дворянство и вооружившиеся на время войны крестьяне восстановления прежних порядков отнюдь не жаждали. В Рее Тарботе они видели теперь своего вождя, исключительно одаренного и удачливого, и готовы были идти за ним хоть на край света.
Отвечая этим настроениям, Рей выступил перед армией, заявив, что война еще не закончена. Враг должен сполна расплатиться за свои преступления, и именно теперь, когда военные силы Толина разгромлены, самое лучшее время с ним поквитаться. А посему сейчас не время ни для каких ассамблей, надо идти в поход, но если кто не чувствует в себе решимости, пусть возвращается в свои замки и поместья. Он, Рей, обойдется и без них, но ни на какие доли в отвоеванных землях пусть они тогда не рассчитывают. Под приветственные крики собравшихся Рей взгромоздился на своего боевого коня и объехал строй. Желающих идти за ним оказалось очень много, пожалуй даже подавляющая часть армии.
Марней готов был идти в поход с братом, но внезапно получил отказ. Рей заявил, что он теперь нужнее в родовом замке, пусть сидит там и воспитывает младших братьев, а с толинцами они как-нибудь разберутся и без его помощи. Юноша покорился, смертельно завидуя при этом Сантею, которого никто от похода не отстранял. Как хорошо, оказывается, быть оруженосцем, которому не надо отвечать за других людей! Сантей при прощании с ним сиял, как золотая монета, и даже, кажется, не заметил зависти старшего брата.
Несмотря на понесенное поражение, Толинское королевство не ожидало ответного удара. Казалось, что врагу тоже еще долго предстоит зализывать раны, да и как можно воевать без короля? У самого Толина король был, увы, теперь уже малолетний. После гибели Сторвиса освободившийся престол занял его тринадцатилетний сын Арвис, а овдовевшая королева была назначена регентшей.
Вторжение армии Рея оказалось стремительным. Он продвигался к вражеской столице, не утруждаясь осадой встречающихся по пути замков и не опасаясь, что их гарнизоны вдруг рискнут ударить ему в тыл. Толинцы все же успели собрать кое-какое ополчение, и возглавил его один из полководцев Сторвиса, уже довольно пожилой. Рей, не стесняясь, называл его исключительно старым пердуном. Зная, что лучшие силы толинцев во время дитарского похода, Рей атаковал центр их позиции своим личным отрядом, довольно легко прорвал, посеяв панику в рядах толинцев, а дальше уже остальные его силы довершили разгром противника. Избежавшие плена толинские дворяне поспешили разбежаться по своим замкам и запереться там, ожидая, чья возьмет. Желающих биться с Реем уже почти не осталось.
К несчастью для толинцев среди этих немногих оказался младший брат Сторвиса, командовавший столичным гарнизоном. Не обладая и долей полководческих способностей своего старшего брата и дорвавшись, наконец, до командования, он рискнул возглавить конную атаку на подошедших к столичным стенам дитарцев, смял их передние ряды и тут же сам стал объектом нападения отборной конницы Рея. После короткой схватки толинцы обратились в бегство... естественно, в направлении все еще открытых городских ворот. Воротная стража по всем правилам обязана была их закрыть, но не оставлять же на погибель королевского дядю, который отступал в последних рядах?!
Уже на воротном мосту дядя Арвиса обнаружил, что скачет теперь в окружении дитарцев. Они бы легко могли его пленить, но не он сейчас был их целью. Инстинкт самосохранения взял верх над рыцарским долгом, и дядя влетел в раскрытые ворота, а вместе с ним успело проскочить и достаточное количество дитарцев, чтобы вырубить воротную стражу. Ворота распахнулись окончательно и в них во главе своих верных соратников въехал всадник в вороненых доспехах. Рея теперь уже ничто не могло остановить. Стрелы, которые пускали в него засевшие в воротной башне толинцы, отлетали от его титановой брони. Догнать удиравших толинцев тоже труда не составило, и на базарной площади города дяде Арвиса все же пришлось принять свой последний бой. Когда пали все его соратники, против него вышел сам Рей, который в ходе короткой схватки и сразил предпоследнего мужского представителя правящей толинской династии.
Регентша обнаружила, что осаждена уже не в городе, а в собственном дворце. Дворцовая стража долго не продержалась бы, на помощь прийти было некому, и шансов на спасение больше не оставалось никаких. В качестве последней безумной надежды она отправила к Рею парламентера с предложением решить судьбу столицы поединком. Тот, к удивлению, согласился, но потребовал, чтобы с толинской стороны поединщиком стал сам юный король. Повисло напряженное молчание, прерванное репликой Рея:
