Текст книги "Черный император (СИ)"
Автор книги: Евгений Беляков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Черный император.
Автор Беляков.
Глава 1.
Осиротевшие.
Счастливая жизнь Марнея Тарбота разом переломилась в тот день, как тополь во время урагана. Вот росло во дворе красивое, мощное дерево, верхушкой своей взмывавшее выше шпиля донжона, а потом вдруг нежданная буря, громкий треск, и толстенный ствол, переломившись на высоте человеческого роста, рушится всей своей тяжестью на крепостную стену, сшибая с нее каменный зубец! Марней помнил, с какими проклятиями согнанные на помогу крестьяне распиливали потом этот тополь и латали нанесенные им повреждения. Оставшийся пень дал на следующий год отростки, но должно пройти еще немало лет, прежде чем хоть один из них достигнет высоты и стати своего предшественника. А ведь и не гнилой вовсе был тополь, расти ему еще, казалось бы, и расти...
Вот и для Марнея то утро не предвещало никаких бед. Отец с матерью были приглашены на свадьбу к владельцу соседнего замка. Для торжественного выезда даже заложили карету, но их, детей, с собой не взяли. Тринадцатилетнему Марнею не привыкать было оставаться за старшего, тем паче рядом всегда есть взрослые слуги, получившие от родителей соответствующие указания, так что несколько дней свадебных торжеств пережить можно было легко, не беря на себя никакой ответственности, а там уж вернется отец и быстро разрешит все возникшие проблемы. Так что Марней ни о чем не беспокоился, пока в обед не примчался в замок на взмыленном коне один из сопровождавших отца стражников и не поведал ужасную весть.
Что-то страшно напугало коней у самого взъезда на Чертов мост, они понесли, кучер не справился с управлением, и тяжелая карета, проломив парапет, сверзилась с высоты в воды бурной реки. Ни барон, ни баронесса не выплыли. Их побитые о камни тела слуги выловили потом ниже по течению и только тогда решились послать гонца в замок.
Марней с трудом осознал масштабы случившейся катастрофы. Баронство обезглавлено, их тихий мирок непоправимо разрушен. При жизни отец не допускал Марнея до серьезных дел, говорил, что рано еще, да и хозяйственные дела, которыми занималась мать, были ему совершенно неведомы. По закону именно он должен стать теперь бароном Тарбот, но как он сможет управлять многочисленной челядью, если даже для собственных младших братьев он никакой не авторитет? Впрочем, править баронством ему в любом случае пока не дадут, поскольку он еще несовершеннолетний. Стало быть, им с братьями граф должен назначить опекуна. Вот только кто им будет, и удастся ли им уживаться с ним так же мирно, как они жили с матерью и отцом?
О случившейся с Тарботами трагедии, разумеется, оповестили всех соседей, и только что отпразднованные свадебные торжества плавно перетекли в похоронные. Марнею приходилось одному отдуваться за все их безутешное семейство, поскольку его десятилетний брат Сантей совсем не блистал светскими манерами, семилетний Тенвей был попросту неуправляем, а самого младшего из братьев, пятилетнего Палея, весть о смерти отца с матушкой поразила настолько, что он, и до того бойкостью не отличавшийся, совсем ушел в себя, забился в угол и сидел там, обняв коленки и раскачиваясь.
Разумеется, на похороны съехались все их близкие и дальние родственники. Марнею выражали соболезнования, гладили его по голове, но тут же, не стесняясь его присутствия, сварливо обсуждали, кто именно примет на себя бремя попечения над сиротами. Вообще-то, так себе бремя, поскольку баронство приносило неплохой доход. Многие явно желали дорваться до этих денег, ну, и о землях не забывали. На границах владений Тарботов было несколько спорных участков, и Марней ясно осознавал, что теперь они точно утекут в чужие руки. Что характерно, его мнением по вопросу опекунства никто даже не соизволил поинтересоваться, и это было обиднее всего.
Споры пока ни к чему не привели, и претенденты на роль опекуна подумывали уже, как будут склонять на свою сторону графа, чтобы тот предпочел их конкурентам, когда запоздавший баронет Сурпад, уже достаточно пожилой и с трудом передвигавшийся, вдруг напомнил им об еще одном претенденте:
– Как же вы, господа, можете решать судьбу сирот без их старшего брата? Вдруг он приедет и заявит свои права?
– Какого еще брата?! – взвыл барон Клерд, дядя Марнея по матери. – Что, у моей сестры был еще один сын?
– Был, и Модли родила его вскоре после свадьбы. Вы тогда, помнится, были еще совсем мальцом и могли этого не знать, – усмехнулся в усы Сурпад, – а потом Тарботы ни разу не выводили его в свет, наверное, стеснялись, поскольку он терроризировал всю округу. Вслед за ним, если мне не изменяет память, Модли родила еще пятерых сыновей, но все они скончались в младенчестве, и если бы не крепкий первенец, семья так и осталась бы бездетной. Но Рея ни одна хворь не брала, и вообще он каким-то чудом умудрялся избежать серьезных травм, хотя играл в такие опасные игры, словно намеренно задался целью свернуть себе шею.
– Ну и где же он тогда, этот ваш Рей? – рявкнул Клерд.
– Едва ему исполнилось тринадцать, он сбежал из замка, нанявшись оруженосцем к какому-то странствующему рыцарю, – промолвил Сурпад. – Что интересно, почти сразу после его побега ваша сестра в очередной раз разрешилась от бремени, новорожденного нарекли Марнеем, потом рожала еще трижды, последний раз уже в сорок лет, и ни один из ее поздних детей до сих пор не умер.
У Марнея было такое ощущение, словно его пыльным мешком по голове шарахнули. Он-то всегда думал, что он у родителей первенец, а оказывается, лишь седьмой по счету, хотя мог бы и сам, дурак, догадаться, что что-то здесь не так. С чего бы это матушка начала рожать, когда ей было уже за тридцать? Но ни о каких старших братьях ни мать, ни отец ни разу с ним не заговаривали, даже могил их он не видел, то есть их не было в родовом склепе Тарботов, а какие там младенцы похоронены рядом на кладбище, он в принципе и не интересовался. Ладно, пятеро померли, бывает, но самый старший-то, может, еще жив! Вот только почему он на памяти Марнея ни разу не заглядывал в их замок?
Клерду сей факт тоже показался весьма сомнительным, и он выразил уверенность, что старший наследник Тарботов наверняка сгинул в одном из военных конфликтов, на участие в которых подряжаются странствующие рыцари вместе со своими оруженосцами. А если погиб он в чужом краю, то теперь и могилы его, мол, уже не сыскать.
– Все могло быть, – произнес Сурпад, – вот только не так давно до меня дошли слухи, что Рей Тарбот не только жив, но и успел сделать неплохую карьеру, возглавляет теперь целый отряд наемников.
– То есть он кондотьер, – зло прошипел Клерд.
– Похоже, что так, вот только дворянства его никто не лишал и прав наследования, насколько я помню, тоже. То есть по закону именно он теперь барон Тарбот. Захочет ли он принимать этот титул, или ему милее вольная жизнь, это другой вопрос, но мы в любом случае обязаны оповестить его о гибели родителей. А то ведь если случайно прознает сам и заявится, то сами понимаете...
– Да уж понимаю... – недовольно протянул Клерд. У отрядов кондотьеров сложилась самая дурная репутация, такие могут не полениться и взять замок штурмом, если сочтут потенциальную добычу достойной внимания, и уж тем паче, если их предводитель в своих правах. – Только где теперь нам искать этого вашего Рея?
– Можно заплатить глашатаям в Исиборне, чтобы оповестили народ об открывшемся наследстве. Город этот торговый, и слухи оттуда расходятся быстро...
– Ладно, так и сделаем, – кивнул Клерд. Жирный кусок уплывал их рук, но лучше уж лишиться его, чем головы, да и конкурентам тогда тоже ничего не достанется. А если удастся втереться в доверие к этому вечному страннику Рею, то еще поглядим, кто здесь будет всем заправлять после его отъезда!
Приняв, наконец, общее решение, безутешные родственники разъехались с похорон, оставив сирот дожидаться визита их старшего брата, ну, а если тот так и не появится в разумный срок, то приезда назначенного графом опекуна. Временно исполнять обязанности такового назначили начальника замковой стражи. Старый служака свое дело знал, охрану наладил, нанял экономку заниматься вместо почившей госпожи хозяйственными делами, но в воспитание сыновей покойного барона не лез, решив для себя, что это исключительно господское дело. Вот приедет Рей, пусть он с ними и разбирается.
Жить в вечном ожидании чего-то неведомого оказалось очень тяжело. Так и не сумев призвать к порядку отвязных младших братьев, Марней совсем уже было опустил руки, уже не веря ни в какой приезд таинственного старшего брата и ожидая, скорее, что граф пришлет таки им опекуна. Но Рей, однако, все же приехал.
Глава 2.
Неведомый брат.
Начало того дня ничем не отличалось от предыдущих, и Марней откровенно скучал, бесцельно шатаясь по замку, когда стражник на воротной башне вдруг предупредил о приближении большого отряда конников. О, как все тут же засуетились! Начальник замковой стражи Корун предполагал, конечно, кого это могла принести нелегкая, но свои предположения афишировать пока не спешил, а ну как ошибся? Лучше закрыть до времени ворота перед будущим сюзереном, чем впустить в замок врага.
Когда гости приблизились, стало видно, что все они облачены в вороненые доспехи и черные плащи, да и кони под ними исключительно вороной масти. Зрелище было немного жутковатым, словно не люди к ним явились, а какие-то демоны из преисподней. Ломиться в закрытые ворота они, впрочем, не стали и попридержали коней в заметном отдалении, отрядив на переговоры одного, на чьем щите красной краской был начертан неведомый Марнею знак, хотя он, вроде как, не был полным профаном в геральдике. Коруну он, впрочем, оказался знаком, поскольку он повелел растворить ворота и сам же вышел встречать дорогого гостя, преклонив перед ним колено.
– Мы так долго ждали вас, господин...
Ни один мускул не дрогнул на молодом еще лице черного всадника. Он лишь жестом показал Коруну подняться и махнул рукой своим, дескать, формальности улажены, теперь поторапливайтесь.
Когда весь отряд въехал во двор замка, там сразу стало тесно. Марней, благоразумно отошедший за крыльцо донжона, подумал, что такое количество людей им даже не разместить в свободных замковых помещениях, разве что будут спать на полу вповалку, а для всех их коней точно не найдется места на конюшне. Главарь их, похоже, тоже это понял, поскольку приказал своим людям обустраивать лагерь за пределами замковых стен. Марней, увидев это, с облегчением выдохнул, хотя уже даже гордость какую-то почувствовал за незнакомого прежде брата – ни один известный ему барон не смог бы содержать вооруженный отряд подобной численности. А Рею, интересно, на какие доходы это удается делать? В любом случае это были невероятные успехи для беглеца, лишенного поддержки влиятельной родни.
Столпотворение во дворе не могло не привлечь внимания всех обитателей замка. Буквально в каждом окне виднелись физиономии любопытствующих, и среди них Марней различил мордашки младших братишек, Сантея и Тенвея. Хорошо, что пока еще не осмеливаются на двор выбраться, потолкаться среди приезжих воинов, хотя от этих оторв всего можно ожидать. Но в целом Марней их, конечно, понимал. Жутко интересно же, когда вдруг появляется старший брат, о котором ты прежде ничего не слышал. Сам Рей, между тем, уже о чем-то беседовал с Коруном. Не сдержав любопытства, Марней постарался потихоньку приблизиться к ним, чтобы хоть что-нибудь расслышать.
– Я готов отчитаться перед вами за все свои дела, господин барон.
– Не титулуй меня так.
– Но как же тогда... – вытянулось лицо у Коруна.
– Я не намерен давать никому вассальную присягу ради клочка земли с десятком деревень, которые и сотню воинов прокормить не в состоянии. Я даже Сирьке не присягал, хотя и нанимался к нему на службу во время двух его последних авантюр.
Марней аж вспыхнул, расслышав такое. Никто еще на его памяти не смел так презрительно обзывать их нынешнего короля Сируана VI. Коруну тоже явно стало не по себе, он даже заметно поежился, но почтительного тона не утратил.
– Но последнюю военную кампанию мы вроде как не проиграли...
– В целом да, и вопреки его бездарному командованию. Вот попомни мои слова, еще одна такая авантюра, и Сирьку ждет неминуемый разгром, а нашу Дитару тогда точно раздерут на части. Что ж, это будет не первое мелкое королевство с такой судьбой и явно не последнее, что не удивительно при таких бездарных военачальниках. Но в ближайший год это не моя забота, а потом кое-что может и измениться...
– Да, господин, вам все же надо решать, что делать со своими наследством. Если вы отказываетесь вступать в права, то что же будет с нашим баронством?
– До меня дошли слухи, что в мое отсутствие папаша с мамашей умудрились нарожать еще кучу пацанов и старшему из них уже исполнилось тринадцать. Неужели он такой рохля, что не сможет стать бароном?
– Марней вполне разумный мальчик, но в его возрасте никого не ставят править феодом без назначения взрослого опекуна, – ответствовал Корун. – Минимум через год, и то если он сумеет пройти посвящение в рыцари, а он к этому пока еще физически не готов.
– Посмотрим, – хмыкнул Рей, – меня-то посвятили как раз в четырнадцать и, клянусь Господом, имели на то все основания!
– Марней не такой, каким были вы в детстве, – возразил Корун. – Вот его младший брат Сантей, тот чем-то на вас похож, но ему ведь всего десять... В любом случае, кто-то должен отвечать этот год за баронство. Граф может назначить Марнею опекуна.
– Пока я здесь, Динька не осмелится, – презрительно фыркнул Рей. – Будет старательно делать вид, что ничего не происходит, лишь бы никак не реагировать. А иначе что? Осаждать он меня здесь, что ли, будет? Да он обосрется от одной мысли о таком, а его вояки разбегутся, едва завидев моих молодцов! Короче, год я тут перекантуюсь без проблем, в там уж брат пусть сам решает, как ему вести себя с Динькой.
Так, и графу их досталось... Он, конечно, не из великих воителей, но называть его светлость Динкея Динькой?!.. Марней даже в мыслях бы на такое не осмелился, но Рей, кажется, не уважал никого. Самолюбие мальчика, правда, было утешено тем, что ему все же быть бароном, раз уж старший брат считает этот феод слишком мелким для себя. Но на что он тогда, интересно, рассчитывает? Его слова, что Дитару когда-нибудь неизбежно разорвут на части, Марней, конечно, принял к сведению. Когда случаются такие катаклизмы, на вершину может взобраться любой авантюрист, за которым стоит серьезная военная сила. Неужели Рей именно на это и рассчитывает? От такой догадки мальчику стало зябко, а еще почему-то страшила неизбежная встреча со старшим братом наедине. Было в Рее что-то такое непонятное и даже жуткое.
Обустроившись в замке и в разбитом у его стен лагере, приезжие воины, разумеется, взялись за тренировки. Замковая стража тоже регулярно отрабатывала свои боевые навыки, но сам барон на памяти Марнея в них участия не принимал, а вот Рей охотно махался мечом со своими людьми. Он был, конечно, лет на двадцать моложе отца, но все равно слишком уж бесшабашно рубился. Да еще меч его... Какого-то странного оттенка, к тому же Рей как-то уж слишком ловко им вращал, словно тот ничего не весил. Неужели он такой дьявольски сильный?
Когда тренировка прервалась на обед, воины разошлись, побросав прямо во дворе свое оружие и доспехи, мол, все равно не украдут. В принципе они не ошибались, замковая челядь на такое не осмелилась бы, но кое чьи шаловливые ручонки все же страх преодолели. Сантей, тоже заинтересовавшийся оружием старшего брата, осторожно подобрался к его брошенному мечу и ухватился за рукоять. У Марнея аж глаза на лоб полезли, когда он увидел, что Сантей спокойно поднимает меч! Брат, конечно, крепыш и своим игрушечным деревянным мечом орудует уже очень ловко, но оружие взрослого воина ему пока явно не по силам, тем более такой длины. Стало быть, меч Рея весил куда меньше стального, но из какого тогда металла его отковали? Ну, не из мягкого же олова?!
Осмелевший Сантей, между тем, принялся фехтовать братским мечом, а потом со всей дури рубанул по чьему-то лежащему на земле шлему. Даже стальное лезвие должно было при этом по идее со звоном отскочить, но этот непонятный клинок врубился в сталь и рассек шлем напополам! Офигевший братец несколько секунд тупо взирал на дело своих рук, потом до него, кажется, дошло, он бросил меч и задал стрекача. Марнею бы тоже сбежать от греха подальше, на какая-то неодолимая сила повлекла его вперед и заставила подобрать брошенное оружие. Меч действительно оказался на удивление легким, и Марней вполне бы с ним управился. Но что же это все же за странный металл, и где Рей ухитрился его раздобыть? Загадок, связанных со старшим братом, становилось все больше, и Марней очень хотел их разгадать, хотя и предчувствовал, что ответы ему могут очень не понравиться.
Глава 3.
Наказание.
Когда Корун сообщил Марнею, что старший брат зовет его в гостиную для конфиденциального разговора, мальчика охватили нехорошие предчувствия. Рей уже несколько дней живет в замке и почему-то только сейчас нашел время ближе познакомиться с младшими братьями? Они ему настолько безразличны? И даже он, Марней, которого сам Рей видит будущим бароном? Что-то в этом было ненормальное, а всякая ненормальность таит в себе угрозу. Но достойных причин отклонять приглашение не было никаких, да и не хотел Марней выставлять себя трусом.
Тихонько постучавшись и услышав приглашение войти, Марней осторожно приотворил дверь и просочился в гостиную. Обстановка комнаты изрядно его удивила. Все так же горел камин, и пол по-прежнему устилали выделанные медвежьи шкуры, на которых он когда-то так любил возиться с младшими братишками, но кресла почему-то были придвинуты к стенам, а в центре комнаты стояла длинная лавка, которую Марней раньше и не видал нигде. Из караульной ее, что ли, притащили? И уж совсем не к месту здесь была бадья с торчащими из нее прутьями. Мальчик недоуменно уставился на брата, который в ответ одарил его насмешливым взглядом.
– Марней Тарбот, тебе доводилось когда-нибудь расплачиваться за свои грехи?
– В смысле?
– В смысле собственной задницей.
Мальчик отрицательно замотал головой. Ни его, ни братьев родители почему-то ни разу не наказывали телесно, хотя он слышал, конечно, что в других дворянских семьях это практикуется почти повсеместно.
– Не удивлен, – спокойно промолвил Рей. – Я тут уже успел побеседовать с вашей нянькой, и она поведала мне, что наша мать была настолько подавлена смертью в младенчестве пятерых своих детей, что очередного своего отпрыска даже с рук не хотела спускать и чуть ли не облизывать была готова. Ты же знаешь, наверное, что ты у нее только седьмой по счету? Хорошее, между прочим, число, счастливое... Ну так вот, на твое счастье, ты оказался покрепче своих предшественников и выжил на радость матушке с батюшкой. Уверен, что они так тебя холили и лелеяли, что даже не шлепали, не говоря уже о том, чтобы задать розог за шалости.
– Так и не за что было, – рискнул возразить Марней.
– Прямо такой ангелочек, да? Но ты, братец, уже давно вышел из того возраста, когда дети считаются безгрешными, так что позволь тебе не поверить. Раздевайся.
– Как? – вскинулся Марней.
– Полностью. Одежду сложи вон на то кресло.
Обнажаться перед почти незнакомым братом было неловко, но мальчик заставил себя это сделать и замер, целомудренно прикрыв ладонями пах. Рей обошел его со всех сторон, внимательно разглядывая.
– А жирок бы тебе согнать не мешало.
Марней вспыхнул. Ну да, в еде его никогда не ограничивали, а поесть он любил... Рядом с более тощими братьями он действительно казался пухлым, хотя не до такой степени, чтобы жиром трясти, но ребер уже точно не было видно.
– Ну, раз других грехов признавать не хочешь, получишь за то, что так себя запустил, а еще, что не можешь справиться с младшими братьями, которые обязаны тебя слушаться, а ведут себя как малолетние разбойники. Правитель должен отвечать за своих подданных, будущий барон Тарбот.
Вот оно, подтверждение!
– А почему я барон, а не ты? – рискнул все же уточнить Марней.
– А потому что я рожден для большего, – отрезал Рей, – но вынужден пребывать здесь, поскольку не хочу бросать на произвол судьбы свою кровь. У меня есть год, чтобы воспитать из тебя достойного правителя, и можешь не сомневаться, я это сделаю, нравится тебе это или нет. Видишь лавку? Ложись на нее ничком и вытяни руки. Посмотрим, боец ты или рохля.
Марней, стиснув зубы, выполнил приказание и почувствовал, как его привязывают к лавке, сперва за щиколотки, а потом и за запястья. В заключение Рей притянул его к лавке широким ремнем еще и в районе поясницы, после чего мальчику даже дергаться стало затруднительно. А потом пришла боль. Ни разу в жизни не поротому Марнею казалось сперва, что ему на ягодицы плещут кипятком, и он не в силах был сдержать крики, как ни старался. Длилось все это страшно долго. Когда его, охрипшего и зареванного, наконец отвязали, он с трудом нашел силы, чтобы встать с лавки. Задница горела пожаром и вспыхивала новой болью при каждом шаге. Марней самому себе был сейчас противен, но брат почему-то прижал его голову к своей груди, утер слезы и сказал, что он хорошо держался и вырастет настоящим мужчиной.
Натягивать штаны было больно, но мальчик терпел, не желая демонстрировать своей слабости. Его жестоко высекли, но и неожиданно высоко оценили, все это вызывало противоречивые чувства, с которыми надо было разобраться наедине. Видеть сейчас никого не хотелось, но пришлось, поскольку Рей приказал ему оповестить Сантея, что его тоже ждут в гостиной. Да уж, братец розги точно заслужил! Всячески стараясь скрыть, как ему самому сейчас плохо, Марней известил брата, где и зачем его сейчас ждут, и даже мстительно улыбнулся, увидев потрясенное братишкино лицо. А вот нечего без спроса за чужие мечи хвататься!
Сантей и так предчувствовал, что выходка с мечом и шлемом ему с рук не сойдет, но действительность превзошла все его ожидания. Однако Сантей с самых малых лет видел себя рыцарем и презирал трусов. Осторожного старшего братца, кстати, тоже. Родительские наказания были ему что с гуся вода, и потому он регулярно позволял себе шалости, за которые любого крестьянского мальчишку высекли бы, наверно, до потери сознания. Корун для него тоже авторитетом не был, но, едва увидев Рея, он почувствовал в нем настоящего доминантного самца, которому не стыдно будет подчиняться. Более того, ему почему-то страшно хотелось, чтобы и Рей оценил его по достоинству, приблизил к себе, сделал своим оруженосцем, что ли! На большее мальчик пока не претендовал, для десятилетнего и эти мечты казались очень уж дерзкими, но он готов был на все, чтобы их осуществить, и потому не колеблясь пошел в гостиную.
Далее ему пришлось долго краснеть ушами, выслушивая нарекания старшего брата. Рей припомнил ему все его грехи, о которых успели донести замковые слуги, и особо последнюю дерзость с мечом и повреждением воинского имущества. Сантей, покорно опустив голову, не смел возражать и лишь в конце рискнул спросить, а что это за меч у Рея такой странный?
– Узнаешь, когда подрастешь, – хмыкнул брат, – а сейчас раздевайся догола и ложись на лавку, пришло время отвечать за свои безобразия.
Сантей, ни слова ни говоря, выполнил приказ и дал себя привязать. Рей его не щадил, хлестал не только по ягодицам, но и по бедрам, и по спине, отвесил полсотни крепких ударов, так что кое-где даже проступила кровь. Сантей, прикусив губу, долго пытался сдерживать крики, потом все же разрыдался, но пощады не просил и вынес все, что ему было отмерено.
Когда уже второй младший братец кропил слезами его грудь, судорожно вцепившись руками в его, Рея, рубаху, старший вдруг ощутил симпатию к этому отчаянному мальцу, который действительно чем-то напоминал его самого в этом возрасте. Первоначальные планы Рея на этого брата не распространялись, но волчонок с крепкой хваткой может оказаться не лишним в его отряде, верные люди ему нужны.
Если акции Сантея сильно поднялись в глазах Рея после перенесенной порки, то Тенвей старшего брата откровенно разочаровал. Семилетний шкодник был почему-то свято уверен, что ему все и всегда должно сходить с рук, и едва заслышав, как обошелся Рей с двумя его старшими братьями, попытался спрятаться в чулане. Стражникам пришлось искать его по всему замку и затем насильно волочить на расправу, орущего и извивающегося. Оказавшись в гостиной, мальчуган тут же попытался забиться под кресло, и Рею пришлось самолично извлекать его оттуда. Малец при этом яростно извивался и даже норовил укусить брата за руку. Потребовались усилия троих стражников, чтобы, наконец, раздеть засранца и распластать на лавке.
Щадить его Рей не собирался и выдал не только то, что заранее наметил, но и много сверх того. Тенвей визжал после каждого удара, пока совсем не осип. От шестидесяти розог попка его оказалась вся в крови, а сам он, истратив все силы, лежал на лавке безвольной тряпочкой, не переставая, впрочем, жалобно всхлипывать. Напутствовать его в чем было сейчас бессмысленно, пусть им лекарь занимается, а там уж Рей посмотрит, что делать с этим трусишкой. Стражники отнесли Тенвея в замковый лазарет, а Рей самолично отправился знакомиться с самым младшим из своих братьев, пятилетним Палеем.
Десятый из братьев Тарботов был точно не от мира сего. Пристроившись в уголке, он держал в ручонках толстую книгу и водил носом по ее страницам, хотя его точно еще не учили читать. На вопросы Рея он отвечал односложно, не поднимая глаз, и, кажется, был раздосадован, что его отвлекают от важного дела. Никаких шалостей за ним не числилось, по крайней мере, Рею никто о таковых не донес, и наказывать малыша по сути было не за что, но Рею хотелось знать, как каждый из его братьев умеет терпеть боль, так что розги Палею светили все равно. Почувствовав, что обманывать такого мальца просто грех, Рей прямо высказал ему все свои резоны. Малыш подумал, возмущаться не стал, отложил книгу в сторону и дал Рею отвести себя в гостиную за руку.
Нянек здесь, разумеется, не было, а Палей ко всем прочим странностям был еще и не по возрасту неуклюж, так что Рею пришлось раздевать его самому. Малыш покорно улегся на лавку, и Рей даже постеснялся его привязывать. Пять ударов розгой, и хватит с него. Когда красные полосы вспыхивали на бледной коже, малыш заметно дергался, но упорно молчал, даже не пытаясь увернуться, лишь слезки на глазах проступили.
– Будущий святой... – вздохнул Рей, поднимая братишку с лавки. – Вот только что мне с тобой таким делать-то? Не в то время ты родился на свет, братец, в этом мире тебя сожрут и не поперхнутся. В монастырь пойти? Так там таких умных тоже не слишком привечают. Ладно, живи, как прежде, пока братья тебя защитить могут, а там посмотрим, что из тебя вырастет.
Одев Палея, Рей отнес его обратно на руках. Тот бы и сам, конечно, дошел, но Рею нравилось держать это доверчивое тельце. Нянчить младших братьев ему в жизни не довелось, к младенцам его и близко не подпускали (и правильно делали!), но вот этот малыш явно нуждался в его жизненной энергии и мог дать взамен что-то столь же неосязаемое, но почему-то очень Рею нужное. Об этом еще стоило поразмышлять на досуге, а пока он свое дело сделал, характер младших братьев оценил.
Глава 4.
Совместная жизнь.
Год жизни после приезда Рея казался Марнею если не адом, то, по меньшей мере, Чистилищем, пребывая в котором, он должен был выстрадать право на свое будущее баронство, а в качестве демона-гонителя выступал старший братец собственной персоной. Марней быстро осознал, что все его прежние затруднения и проблемы гроша ломаного не стоили, что родители обращались с ним, как с хрупкой фарфоровой куклой, которую так легко разбить, просто уронив на пол. Но он, Марней, такой куклой не был и упорно не ломался, хотя его гоняли на занятиях бегом, борьбой и фехтованием и в хвост, и в гриву, а потом еще частенько секли за недостаточное усердие. Но если бы он прежний вдруг увидал себя нынешнего в зеркале, то, скорее всего, не поверил бы, что может стать таким.
Марней сильно вытянулся за этот год, раздался в плечах, от жирка на бедрах и следа не осталось, и лишь лицо почему-то оставалось все таким же круглым. Несмотря на многочисленные рубцы от розог, это новое тело нравилось Марнею куда больше прежнего. Теперь никто бы не осмелился обозвать его бабой, равно как и выразить сомнения в его воинских умениях. И он, наконец, получил меч, который был ему по силам. Такой же, как у Рея: легкий и невероятно прочный.
Он не раз приставал к брату с просьбой открыть секрет этого оружия, и однажды тот смилостивился. Под клятву хранить эту тайну Рей рассказал, что на земле существует куда больше металлов, чем знают даже кузнецы, и лишь выдающиеся алхимики в своих изысканиях смогли достичь невероятного жара и выплавить то, что в обычном горне выплавке не поддается. Неразумные люди считали, что эти алхимики знаются с нечистой силой, и потому всячески их гнали, и лишь тот сеньор, к которому Рей тринадцать лет назад поступил на службу, догадался, какое сокровище идет к нему в руки, и скрыл их в одном из своих горных замков, заодно предоставив его для их научных изысканий. Тот сеньор так и погиб бездетным, и дальние родственники раздербанили его наследство, но тот замок достался Рею и его боевой команде, как понял Марней, по праву самозахвата, но Рей к тому времени был уже настолько опасной фигурой, что никто не решался с ним тягаться. Все считали этот замок базой для его отряда кондотьеров, и никто окрест не догадывался, для чего он нужен на самом деле.
Итак, эти гении алхимии научились добывать из окружающей среди полтора десятка различных металлов, некоторые, к сожалению, существовали там в совершенно мизерных количествах, но Рей уже знал, на что похожи содержащие их минералы, и лелеял надежду отыскать где-нибудь их месторождения. О, тогда он сможет вооружить целую непобедимую армию! А пока в его распоряжении было лишь пять мечей из того легкого металла, который открывший его алхимик обозвал титаном, и десяток кинжалов из сплава других, тяжелых почти как золото, но при этом неимоверно прочных, даже прочнее титана. Такими можно было запросто пробить любой доспех. Мечи эти и кинжалы Рей ценил дороже золота, но двум своим младшим братьям пожертвовал по экземпляру того и другого.
