Текст книги "Александр. Продолжение похода. Часть 1"

Автор книги: Евгений Белогорский

Соавторы: Владимир Панин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Обрисовывая царю мощь огненных снарядов, Нефтех нисколько не преувеличивал их силу. Упав на стены, горючая смесь медленно стекала вниз и от её жара, камни начинали разрушаться.

Находившийся у баллист Александр не мог видеть этого, но вот громкие крики тех несчастных, на которых попали огненные капли, были ему прекрасно слышны. От этих же криков загорелись глаза у механиков осадных орудий и только один Нефтех, сохранял спокойствие. Он самым внимательным образом следил, как подносчики загружают в метательную машину новый огненный снаряд и, убедившись, что сделано правильно давал команду на выстрел.

В душе египтянин был очень рад успеху своего творения, но вместе с тем он прекрасно осозновал, что одно небрежное движение могло породить огненный смерч. Стараясь произвести впечатление на Александра, жрец сделал большие заряды, что было очень опасно. Однако Мойры благоволили к бритоголовому авантюристу, и всё обошлось.

Огненные снаряды один за другим падали на стены, башни, и ворота Паталы вызывая все новые и новые пожары. В тех местах, где очаги огня оказались близко друг к другу, кладка стен не выдерживала испытания огнем и обваливалась большими кусками.

Обе надвратные башни в результате многочисленных попаданий имели ужасный вид. Языки рыжего пламени и черные столбы густого дыма вырывались из бойниц и из-под черепицы крыши. Все трещало, гудело, охало, а вдоль стенных проходов двигался ручей из раскаленной массы камня и песка.

Часть огненных стрел Шивы упали по ту сторону стены и от них загорелись находившиеся вблизи склады с амуницией и провиантом. С громкими криками люди бросились тушить огонь, не желая допустить его распространение вглубь города и тут, их ждал страшный сюрприз. Огонь, изобретенный египетскими жрецами, не боялся воды. С каждым вылитым на него ведром он только больше разливался в разные стороны и горел, как ни в чем не бывало.

Черные клубы дыма уже высокой стеной взметнулись к небесам из-за крепостных стен, когда потрясатель Вселенной приказа прекратить обстрел.

– Достаточно – сказал Александр, наблюдая за деянием своих рук и слушая крики и стенания гангаридов – будем считать, что я слышу мольбы горожан Паталы о милосердии к себе и на сегодня я им его дарую.

Полководец помолчал некоторое время, а затем, подойдя к стоявшему неподалеку египтянину, произнес – И все же жаль, что это не подлинные стрелы Шивы. Тогда бы уже сейчас Патала была у моих ног.

Падение огненных шаров вызвало сильную панику среди мирного населения столицы. Многие гангариды действительно поверили в божественное оружие, но только не царь Аграмес. Быстро оправившись от шока вызванного обстрелом, Аграмес приказал немедленно уничтожить метательные машины врага. Для этого владыка Магадхи отрядил отряд кшатриев, но выполнить приказ царя оказалось не так то просто. От сильного воздействия огня наружные металлические створки ворот деформировались, и открыть их было невозможно. Кшатриям пришлось покидать город через другие ворота, возле которых находилась скифская кавалерия.

Обнаружив появление вражеских всадников, скифы забросали их стрелами и, не принимая боя, стали стремительно отходить. Благородные кшатрии были незнакомы с этой старой степной уловкой и в пылу боя бросились преследовать неприятеля.

Изображая паническое бегство, скифы незаметно подвели гангаридов под удар катафрактов, после чего разом прекратили отступление и принялись обстреливать врагов из луков.

Попав под двойной удар кшатрии, не выдержали и отступили в Паталу. Выполняя приказ Александра, македонцы не преследовали их, пытались ворваться в город на плечах отступающих. Получив в свои руки столь сильное оружие, монарх мог себе позволить подобную слабость.

Опустившаяся на обожженные стены Паталы ночь, была богата на события. Ближе к полуночи в македонский стан явился новый гонец с известием, что заговорщики приняли условия царя и готовы помочь ему в овладении Паталой. Александр ещё раз подтвердил свои заверения о сохранности имущества и жизни заговорщиков и членов их семей и под угрозой более мощной и продолжительной бомбардировки столицы, потребовал её сдачи. Посланец в страхе заверил о готовности вельмож гангаридов к действию и принялся уточнять детали заговора.

Примерно в это же время, осажденные предприняли ночную вылазку с целью уничтожения орудий смерти. По тайным калиткам и проходам, одетые в черные одеяния, храбрые воины покинули город и устремились к своей цели. У многих из охотников в результате обстрела пострадали родные и близкие, и они были готовы отдать свои жизни, но уничтожить ужасные машины пришельцев.

Пользуясь непроглядной темнотой, гангариды незаметно приближались к метательным орудиям противника, но там их уже ждали. Вопреки расчетам Аграмеса, Александр не предавался в лагере радостному веселью. Точно просчитав ответный ход противника, под покровом темноты, он незаметно подвел к осадным машинам дополнительные силы. Кроме этого, с наступлением тьмы, сторожа баллист разложили на подступах к баллистам кучи хвороста, щедро полив его горючей смесью.

Когда чуткие уши часовых заслышали подозрительные шорохи со стороны неприятеля, при помощи горящих стрел они запалили хворост и ярко вспыхнувшее пламя, моментально осветило крадущихся к ним гангаридов. В свете огня они были видны как на ладони, тогда как сами же сторожа, оставаясь в тени ночи, стали разить воинов Аграмеса стрелами и дротиками.

Едва только пламя огня прорезало сумрак ночи, весь македонский лагерь ожил и пришел в движение так, как по приказу царя часть войска находилось в полной готовности к бою.

Первыми на помощь сторожам устремились скифы и легкая кавалерия македонцев, а вслед за ними поскакали дилмахи. Самые последние лагерь покинул отряд гипаспистов готовый в любой момент развернуться в фалангу и отразить нападения врага всей своей стальной мощью.

Помощь сторожам подоспела вовремя. Оправившись от неожиданности и не обращая внимания на свои потери от губительных стрел, гангариды бросились в атаку. Закипела жестокая схватка, и столь была велика ненависть и ярость индусов к огнеметным машинам, что они стали одолевать воинов Александра. Шаг за шагом гангариды теснили македонцев сначала до баллист, а потом бой разгорелся уже возле самих машин.

Некоторые особо рьяные охотники принялись рубить мечами баллисты и катапульты, принесшие столько много горя жителям Паталы. Казалось, что уже наступил миг торжества и отмщения, но в это время в бой вмешались скифы.

Предоставив конным македонцам осыпать врагов стрелами из-за спин гоплитов, скифы ударили во фланги гангаридам. Вооруженные копьями и короткими акинаками они смело вступили в бой с пешими войнами Аграмеса и принялись теснить их.

Приди в этот момент охотникам подкрепление из Паталы, они бы если не разбили бы скифов, то наверняка сумели бы уничтожить большую часть метательных орудий, но этого не произошло. Наблюдавший с крепостной стены царь гангаридов, так и не решился бросить на врага свои основные силы, боясь потерпеть во мраки ночи поражение. Сжимая пальцы рук, Аграмес хмуро глядел на зарево ночного огня, под сполохами которого гибли его отважные воины.

Когда к месту схватки прискакали дилмахи, она подходила к концу, и им осталось только поставить победную точку. Все охотники были перебиты, а с наступлением зари их головы были насажанные скифами на копья и выставлены перед стенами Паталы для устрашения гангаридов. За каждую из голов, царь щедро заплатил степнякам золотом.

Беда не приходит одна. Вслед за неудачной вылазкой, к Аграмесу прибыл голубь с весточкой из армии принца Ашоки. В привязанном к лапке птицы письме, верные Аграмесу люди сообщали, что в южной армии произошел бунт, и его племянник Ашока убит заговорщиками.

Аграмес стойко перенес новый удар судьбы. Собрав своих подданных, он с непроницаемым видом лица сообщил о скором прибытии армии Ашоки, которая зайдет неприятелю в тыл и совместным ударом с войском Паталы разобьет нечестивого врага.

На что рассчитывал властитель гангаридов, скрывая правду и произнося эти лживые слова, но именно в этот момент он подписал себе смертный приговор. Известие об армии Ашоки заставило заговорщиков позабыть о своих колебаниях и опасениях и перейти к действиям. Смерть Александра и гибель его войска лишали высоких вельмож возможности уничтожить Аграмеса.

Когда над блистательной Паталой взошло солнце, мало кто из осажденных людей предполагал, что настал последний день царствия владыки Магадхи. Все полагали, что неприятель попытается штурмовать столицу, но высокие стены города должны будут помешать ему, сделать это.

Словно подтверждая прогнозы осажденных, македонцы сосредоточили большие силы напротив главных городских ворот. Впереди они выставили метательные машины, вслед за ними стройными рядами расположились штурмовые отряды с лестницами в руках и лучниками в качестве прикрытия. Чуть поодаль пехоты выстроились катафракты во главе с Александром.

Увидев приготовления неприятеля, Аграмес без всякого раздумья стал стягивать свои главные силы к месту предполагаемого штурма столицы. Кшатрии, пиконосцы, лучники и пращники все расположились на прилегающих к воротам площадях и улицах. Все они были готовы отразить нападения врагов, щедро засыпать подступы к стенам их трупами.

Приготовив войска к атаке, Александр, тем не менее, не торопился отдавать приказ о начале штурма. Сидя на коне, он внимательно смотрел куда-то в сторону, словно ожидая чего-то. Прошло некоторое время, и глаз полководца заметил трехкратную вспышку света от отполированного до блеска металлического щита. Получив этот таинственный сигнал, он встретился взглядом с Нефтехом и улыбнулся. Предложенный египтянином вид связи работал безотказно и сэкономил царю много времени.

Александр властно вскинул правую руку, и метательные машины македонского войска пришли в движение. Привычно защелкали своими канатами и рычагами баллисты и катапульты, выстреливая в сторону столицы Магадхи свой смертоносный груз. И вновь огненный дождь, прочертив прекрасное голубое небо черными хвостами, обрушился на истерзанную твердыню гангаридов. Один за другим вспыхивали столбы пламени на месте падения снарядов и огненное зелье, с шипением разлеталось в разные стороны.

Наученные горьким опытом вчерашнего обстрела стража и стрелки поспешили покинуть горящие стены и продолжить свое наблюдение за противником с других участков обороны. Не прошло и пяти минут с начала обстрела Паталы, а её стены, прилегавшие к воротам, надвратные башни, да и сами ворота были охвачены ярким огнем.

Собрав в районе ворот солдат и кавалерию для отражения штурма врага, вместе с тем, Аграмес приказа вести непрерывное наблюдение за рекой, так как оттуда поступили тревожные вести. Едва баллисты Александра начали обстрел, тот час вражеские корабли с воинами на борту дружно приблизились гавани Паталы, и стали непрерывно курсировать вдоль крепостных стен.

Расценив эти действия как провокацию со стороны неприятеля желавшего ослабить силы гангаридов на направлении своего главного удара, Аграмес не стал отправлять к реке подкрепление. Полностью уверенный, что враг будет штурмовать город в районе главных ворот, царь гангаридов ограничился только передислокацией в тыл отряда кшатриев. Если противник все-таки предпримет штурм, кавалеристы успеют прийти своим товарищам на помощь.

Метательные орудия не успели опорожнить свои арсеналы и на четверть, как поступил приказ о прекращении обстрела и пришли в действие штурмовые отряды. Не дожидаясь, когда огонь полностью потухнет, прикрываясь щитами, со штурмовыми лестницами в руках, македонцы бросились к стенам Паталы.

Вслед за ними на штурм города устремились и критские стрелки. Укрывшись за большими деревянными щитами, они принялись обстреливать крепостные стены, куда в спешном порядке возвращались воины Аграмеса. На опаленных «египетским огнем» стенах крепости завязалась жестокая схватка. Уперев штурмовые лестницы в гребень стены, македонцы спешно устремились вверх, откуда навстречу ним летели камни, копья, стрелы и даже ядовитые змеи, этого добра здесь хватало. Иногда эти защитные меры оказывались эффективными, и пораженные македонцы падали вниз с высоких лестниц и разбивались насмерть. Но были случаи, когда воины Александра достигали гребня стены и вступали в бой с врагом.

Стоя на крыше одного из домов, Аграмес внимательно наблюдал за всей картиной боя и время от времени отдавал приказы направить подкрепление на тот или иной участок обороны. Столь необычный командный пункт давал царю гангаридов ряд преимуществ. Во время штурма был момент, когда македонцы взошли на стену и даже захватили часть стены. Заметив это, Аграмес тут же бросил на этот участок обороны свежие силы. Когда гонец с тревожной вестью предстал перед очами владыки, посланные царем воины, уже теснили врага, а вскоре опасный прорыв был ликвидирован. Находись Аграмес во дворце, драгоценное время было бы упущено, и неизвестно как сложилась бы дальнейшие события.

По указанию царя живым ручейком текли на помощь обороняющим стены воинам отряды пиконосцев, лучников и прочей вспомогательной пехоты. Кшатрии в нетерпении сдерживали своих коней готовые в любой момент совершить дерзкую вылазку в тыл врага. Открывавшаяся с крыши картина боя, радовала сердце старого воина. Начав активный штурм стен крепости, македонцы неожиданно быстро выдохлись и откатились назад, под прикрытие баллист и катапульт. Теперь они вместе с критскими лучниками обрушили на защитников Паталы, град камней и стрел.

– Запас «стрел Шивы» у противника явно истощился. Теперь новый штурм им обойдется гораздо дороже – язвительно молвил Аграмес, наблюдая за тем, как разрозненные отряды противника стали вновь выстраиваться в боевые порядки. Душа правителя гангаридов была наполнена радостью отбития штурма противника, но эта радость было бы вдвое больше, если бы в этот момент можно было бы совершить вылазку.

За ночь, получившие повреждения ворота были исправлены и Аграмес, планировал нанести во время штурма внезапный удар тяжелой кавалерии по пехоте противника. Сейчас был самый подходящий момент. Стремительная вылазка кшатриев могла если не принести победу, то нанесла бы войску Александра значительный урон, который заставил бы его временно отказаться от активных действий по осаде Паталы. Однако этому мешал огонь, постоянно горевший на внешних створках ворот. Одна баллиста противника целенаправленно обстреливала главные ворота огненными снарядами, не давая пламени утихнуть.

От непрерывного воздействия огня, металлические створки ворот перекосило больше прежнего, и открыть их было совершенно невозможно. Аграмес подумывал о совершении вылазки через другие ворота, когда взволнованный гонец принес ему горькую весть.

Воспользовавшись тем, что все внимание гангаридов было приковано к отражению атаки неприятеля в районе главных ворот и наблюдением за маневрами флота Неарха, заговорщики открыли малые ворота Паталы и впустили в город воинов Александра.

Когда царь узнал об этом, македонцы уже захватили одну из базарных площадей города и двигались по направлению к главным воротам. Не колеблясь ни секунды, Аграмес отдал приказ кшатриям атаковать неприятеля, и выбить его из города. Царские любимцы смело бросились в атаку на врага и, используя тесноту улиц, смогли остановить македонцев, сковав их боем.

Одновременно с ними, царь бросил на неприятеля последний из своих резерв, дабы он обошел македонцев с фланга, и совместным ударом с кшатриями разгромили их. Для отлично знавших географию Паталы солдат, это не составило большого труда и вскоре, македонцы оказались между двух огней.

Гонцу, принесшему эту радостную весть, царь подарил одно из своих колец и пообещал добавить коня после отражения штурма. К сожалению, с командирского пункта царя не было видно той части города, где шло сражение, и это сильно досаждало ему. Мерея шагами плоскую крышу Аграмес с нетерпением ждал известия о полном разгроме противника и устранении угрозы столицы, но гонцы доносили только о яростных боях. К ворвавшемуся в город противнику подошло подкрепление.

– Подкрепления царь, подкрепления! И мы выгоним врага из города – молили Аграмеса гонцы, но властитель Магадхи не торопился принимать решение. Внимательным взглядом он посмотрел на стоящих возле баллист македонцев и увидел, что их число значительно уменьшилось. Александр явно направил их к малым воротам, стремясь развить наметившийся успех. Возле метательных машин только осталась только конница, и это успокоило Аграмеса. Противник отказался от штурма главных ворот и значит, от них можно отводить войска.

Глянув еще раз на поредевшие ряды противника, царь гангаридов согласился послать подкрепление. Приказ был отдан и владыка гангаридов вновь стал мерить шагами крышу в ожидании хороших вестей, но у госпожи судьбы их не было. На одиноко стоявшем у берега реки корабле четырежды вспыхнул яркий солнечный блик, и с триеры наварха ему ответили двумя вспышками. Штурм продолжался.

Громко взревели трубы на корабле Неарха и, повинуясь этому сигналу, македонский флот устремился на приступ. Крепкие гребцы дружно вспенили просторы Ганга, мча свои корабли к стенам Паталы. Один за другим приближались македонские корабли к берегу, несмотря на стрелы дождем падавшие на их палубы. Пришвартовавшись к каменным плитам гавани Паталы с помощью абордажных крючьев, они быстро освободили свои палубы от находившихся там солдат.

Стоявшая на берегу стража пыталась оказать им сопротивление, но разве существовали такие силы, что могли удержать рвущегося к победе гиганте Лисимаха. Отбросив в сторону свой щит и ухватившись обеими руками за рукоять боевого топора, он один ударом убивал всякого, кто только посмел заступить ему дорогу.

Македонцы быстро захватили гавань, но повторить успех Матхуры Лисимаху не удалось. Гавань Паталы располагалась довольно далеко от её главных кварталов, и на преодоление этого расстояния солдатам понадобилось время. Кроме этого, Аграмес ожидал подобного хода со стороны Александра и потому держал в районе гавани крепкий заслон. Когда стало известно об ударе противника по гавани, владыка гангаридов без колебания снял все войска от главных ворот и бросил их против Лисимаха. Более того, полностью уверенный, что Александр не решиться на новый штурм, Аграмес покинул свой командный пункт на крыше и направился к гавани.

Положение дел гангаридов к этому времени не было столь плачевно. Как могло показаться на первый взгляд. В теснинах улиц македонцам не могли использовать преимущество строя фаланги, и все дело решало индивидуальное мастерство солдат или их численность. И если в первом факторе гангариды уступали своему противнику, то во втором все еще превосходили его. Патала все больше и больше напоминала слоеный пирог. В ней не было единого фронта, все перемешалось, каждый отряд воевал сам по себе.

Вопреки предположению Аграмеса, что Александр уже находится в Патале, вождь македонцев продолжал находиться у столичных ворот вместе с катафрактами. При помощи световых сигналов и гонцов он твердо держал руку на пульсе событий, и едва стало известно о высадке Лисимаха, Александр приказал сосредоточить огонь баллист на главных воротах Паталы.

С громким уханьем и треском застучали тяжелые камни по истерзанным огнем створкам ворот. Добротно сделанные они могли долго сопротивляться не только каменному обстрелу, но даже большому тарану, подведи его македонцы к стенам Паталы. Об этом знали все, но хитрый замысел Нефтеха заключался в ином. Раскаленные и деформированные от сильного огня металлические створки потеряли свои первичные свойства и стали очень чувствительны к ударам извне.

Методично и расчетливо стучал противник своей невидимой палкой по воротам Паталы, и по прошествию времени они не выдержали этого давления. После очередного удара камнем лопнула одна из верхних петель створок. Раздался треск и, лишившись опоры, часть ворот стала проседать под собственной тяжестью. Вначале медленно, а затем все быстрее и быстрее левая створка начала заваливаться внутрь проема ворот. Была слабая надежда, что затворы и нижняя петля удержат створку от падения, но этим надеждам было не суждено сбыться. На какое-то мгновение створка действительно застыла в накрененном состоянии, но затем рухнула, прихватив с собой и вторую половину ворот.

Оглушительный грохот, который сопровождал это падение, был похоронным звоном для столицы гангаридов. Сейчас же в створ ворот устремилась тяжелая конница македонцев. В одно мгновение они смели слабый заслон оставленный Аграмесом и двинулись на помощь отрядам Пердикки и Птоломея.

Внезапное появление врага за твоей спиной в девяносто процентов из ста вызывает панику и только в десяти процентах озабоченность. Воины владыки Магадхи не входили в эти десять процентов и не выдержали удара катафрактов. Достойно сражаясь с македонцами на улицах Паталы, они не смогли устоять перед ударом в спину. Дрогнув под напором свирепого Гангадхара, войско Аграмеса стало стремительно разваливаться, как разваливается плотина под напором потока воды.

Весть о прорыве Александра застала Аграмеса вблизи с его дворцом.

– Спасайся, государь! Александр прорвался через главные ворота и разбил наши войска на базарной площади! – прокричал гонец, зажимая рукой кровоточащую рану на груди.

– Как прорвался!!? Как разбил!? Говори!! – вскричал царь гангаридов, но воин уже не смог ничего ответить ему. Время его жизни истекло, и он безвольной куклой рухнул на землю.

Разгневанный монарх захотел послать гонца, дабы перепроверить услышанные новости, но хлынувшая со стороны базара толпа людей среди которых были и воины, сняла все вопросы.

Не теряя ни минуты, Аграмес поспешил во дворец, который был маленькой крепостью. Туда же бежали воины, кто не бросил оружием перед Гангадхаром, а сохранил верность своему правителю. Не прошло и часа, как дворец Аграмеса был полностью окружен македонцами. Воины Александра и Лисимаха встретились в центре Паталы, прокладывая себе путь через её кварталы огнем и мечом. При этом солдаты четко соблюдали приказ царя, щадить всех кто повязал себе на рукав белую повязку, и не грабили дома с желтыми знаменами на дверях. В них проживали участники мятежа и их сторонники.

В одном из домов неподалеку от дворца, Александр организовал малый штаб, куда стекались все известия. Вскоре перед полководцем предстал, глава мятежников, князь Тагор, под руководством которого были открыты ворота города.

– Да продлит божественный Шива дни жизни своей ипостаси – воскликнул хитрый царедворец, предано склонив свою голову перед Александром. Царь кивнул в ответ, и вельможа был допущен к царской руке, под пристальным присмотром Леоната, главы царских телохранителей.

– Нечестивый Аграмес укрылся во дворце, государь. Мы не смогли перехватить его при отступлении – начал оправдываться князь, но его прервал прибывший со спешной вестью гонец.

– Государь! Войска Птоломея осадили казармы города, но не могут взять их. Стратег просит применить против них огнеметные машины, для сохранения жизней своих солдат!

– Птоломей мыслит очень разумно, но я не хочу проливать кровь своих подданных. Тагор, немедленно отправляйся к казармам и предложи им сдаться. Если они сложат оружием. То я дарую им жизни, если нет то, с помощью «стрел Шивы» я сожгу их дотла! Иди!

Вельможа учтиво поклонился и с радостью отправился выполнять первый приказ своего нового повелителя. Александр точно угадал, кого следует направить на переговоры. Вид живого вельможи из династии Нандов и его слова об огнеметных машинах быстро сломили сопротивление воинов, и они сложили оружие.

– Может, теперь государь нам стоит направить парламентеров во дворец Аграмеса – предложил Гефестион, когда Тагор доложил о своем успехе, но царь только покачал головой в ответ.

– Владыка гангаридов в отличие от владыки индов Пора сделан из иного теста и будет биться до последнего, Гефестион.

Был уже вечер, когда вся столица Магадхи перешла под полный контроль македонцев, и все их взоры были устремлены на царский дворец.

Он являлся первоклассной крепостью, выстроенной с усердием и знанием дела. Здесь было все, и крепкие стены с бойницами, железные ворота, и даже ров, надежно прикрывавший дворец от любых действий противника. Штурмуя эту цитадель Александр, неминуемо потерял бы много воинов, а этого для него было непозволительной роскошью. В такой дали от родины, каждый солдат был для Александра очень и очень важен.

– Прикажи доставить баллисты царь, и мы сожжем дотла эту крепость – предложил Лисимах, раздосадованный тем, что титул победителя столицы гангаридов ему не достался. Его слова энергично поддержал Кратер. Его солдаты понесли заметные потери во время штурма главных ворот, и стратег тоже жаждал крови противника и немедля.

В душе Александр был полностью согласен со своими полководцами, но подобный исход штурма столицы Магадхи не устраивал его как царя. Рядясь в одежды Гангадхара, он должен был обязательно явить заботу о своих новых подданных. Применение «египетского огня» в густонаселенном городе, обязательно привел бы к большим пожарам а, следовательно, к озлоблению жителей Паталы. К тому же дворец сразу понравился царю своей красотой и изяществом.

Почувствовав сложное положение своего повелителя, к нему на помощь пришел бритоголовый египтянин.

– В подобных крепостях, наверняка есть потайные ходы государь. Спроси его об этом кого-нибудь из твоих новых союзников. Они наверняка должны знать об этом – предложил Нефтех. Обрадованный Александр тут же послал за Тагором и вскоре вельможа, полностью подтвердил догадку Нефтеха. Судьба цитадели была предрешена.

Между тем, укрывшийся во дворце, царь гангаридов и не помышлял сдаваться на милость победителя. Сделанный как сказал Александр из иного теста, потерпевший поражение Аграмес, продолжал строить планы дальнейшей борьбы с врагом.

Имея в своем распоряжении большой запас воды и пищи, осажденный властелин вместе со своими воинами мог продержаться в осаде несколько недель. Однако не это нужно было Аграмесу. Как хороший стратег, он хорошо понимал всю пагубность подобной стратегии. Запасы рано или поздно подойдут к концу, и тогда пришлось бы либо сдаваться на милость врагу, либо геройски пасть в схватке с врагом.

Все это не подходило владыке гангаридов. С наступлением ночи, Аграмес намеривался покинуть дворец через тайный ход и, выйдя из столицы продолжить борьбу с ненавистным македонцем за ее пределами. Замысел царя был неплох. Несмотря на гибель Ашоки южная армия не была полностью потеряна для царя, но дорогу ему уже заступило предательство.

По приказу Александра, Тагор нашел среди дворцовой челяди человека знавшего секрет потайного хода и представил его к царю. Грозный вид залитого кровью Лисимаха и его меч, быстро подавил волю придворного садовника, и он показал македонцам тайную дверь, ведущую в царские покои. Приказав воинам имитировать штурм дворца, честолюбивый стратег сам повел воинов подземным ходом. Перебив малочисленную стражу у потайной двери, македонцы подобно бурной реке ворвались во дворец.

Царь гангаридов находился в тронном зале, когда каменные своды залов дворца наполнились звоном оружие и громкими криками его защитников.

– Измена царь! Измена! – успел прокричать коридорный страж, прежде чем его проткнул меч идущего впереди воинов Лисимаха. Услышав его крик, начальник дворцовой стражи быстро затворил двери тронного зала и приготовился к своему последнему бою. Но перед этим он обратился к Аграмесу.

– Мы задержим врагов государь, а ты беги тайным ходом. Я верю, тебе удастся покинуть дворец и на лодке уйти вниз по реке, а там к горцам или святому отшельнику.

– Нет, Бурхан – произнес Аграмес разом поникший духом – измена неотступно идет по моим пятам. Да и выход из дворца только один, и я не хочу быть убитым врагами в его коридорах, как трусливая крыса. Я сдамся Александру и сдамся как владыка Магадхи. Македонец дважды предлагал мне сдачу, и видимо пришла пора воспользоваться ею. Возможно, Александр окажет мне почести подобно тем, что он оказал Пору, а там посмотрим. Иди и объяви, что царь Аграмес хочет сдаться царю Александру.

Трижды громким голосом прокричал верный Бурхан решение своего властителя через дверную отдушину, а затем скинул засов с тяжелых дверей в тронный зал. Стража опустила оружие, и теснившиеся за дверью враги увидали величественно сидящего на троне владыку Магадхи с венцом Нандов на голове. Чинно вошли македонцы в зал с трепетом и уважением, взирая на сдавшегося грозного царя.

Аграмес встал, желая передать своё оружие стратегу Лисимаху, но круг несчастий, выпавший на долю Аграмеса ещё не замкнулся. Вслед за гоплитами в тронный зал ворвался Скилур со своими воинами. Радостно блеснул хищный взгляд вождя скифов при виде Аграмеса. Помня об обещанной награде, он стремительно метнул своё тяжелое копье, пригвоздившее царя гангаридов к спинке трона.

В последствии многие говорили, что Александр очень скорбел, узнав о диком проступке сына степей. Он приказал воздать царские почести погибшему по недоразумению владыке, похоронив его по индийским ритуалам воздавая должное его былому величию. Но скорбь не помешала царю выплатить Скилур за его деяние три таланта золотом. Хорошие исполнители всегда в цене.