Текст книги "Воспаление колец (СИ)"

Автор книги: Евгений Шепельский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Шепельский Евгений Александрович
Воспаление колец (СИ)

ПАРОДИЯ НА РОМАН ДЖ. Р. Р. ТОЛКИЕНА «ВЛАСТЕЛИН КОЛЕЦ»

Для хоббитов, людей и гномов с хорошим чувством юмора

ПРОЛОГ

1 – КОЕ-ЧТО О ХРЮККАХ

Предупреждаю сразу: вся эта история – брехня, и если кто-нибудь из вас, дорогие читатели, узнает себя в одном из ее героев... Что ж, в мире, как и на страницах этой книги, полно идиотов. Я поведу в ней речь о том скверном народе, который называет себя хрюкками, и, поверьте, вы узнаете о жизни этих хрюкков много любопытного.

ПОСТОЙТЕ!!! Ну-ка, ну-ка... Вы – что? Впервые слышите про хрюкков??? Не может быть! Не может быть! Ребята, я вам искреннее завидую! Слушайте, между нами: если вы не хотите заработать разные болезни, плюс стойкую аллергию к печатному слову, выкиньте эту книгу. Вот так, не читая – раз, и в мусорник!

ЧТО? НЕ ВЫКИНУЛИ??? И, более того, продолжаете читать? Тогда я умываю руки. Имейте в виду: я вас заранее предупреждал и никакой ответственности за ваше здоровье не несу!

А теперь пристегнитесь... ПОЕХАЛИ!!!

Итак, хрюкки – это такие сказочные существа. В отличие от гонококков, хрюкков можно отыскать лишь в одной стране, сказочной стране под названием Среднее Хреноземье, что лежит слева от ближайшего сумасшедшего дома.

Хрюкки – очень мелкий народец: в среднем их рост составляет около метра; изредка попадаются доходяги размером с помойное ведро или табуретку. Внешность хрюкков крайне специфична, а если отбросить политкорректность, то можно сказать, что уродливей этих созданий только африканские павианы. У хрюкков жуликоватого вида физиономии с маленькими злыми глазками и носом, в каждую ноздрю которого можно легко засунуть по черенку от лопаты. Ну а рот... ох!.. Он широкий, губастый, вечно перекошенный глумливой ухмылкой, обнажающей длинные – не по росту – клыки.

Теперь что касается хрюккских ног... Подождите, приму две противорвотные таблетки... Гм. Так вот, ноги... Они напоминают волосатые ходули. Очень страшные, очень волосатые ходули, от вида которых даже закаленного человека бросит в дрожь. Впрочем, даже на таких ногах хрюкки резво улепетывают с места мелких и крупных краж, на которые они большие мастера. В повседневной жизни хрюкки передвигаются походкой пьяного матроса, при этом крутя фиги всем, кого встретят на улице. Босяки по жизни, обувь они презирают, кичась своими мозолистыми пятками и умением ловко давить ими жаб.

Одеваются хрюкки весьма экзотично. В одежде они следуют моде, которая называется «Что украл – то и надел». Состоятельные хрюкки (те, которые много наворовали) обожают щеголять в мешковатых камзолах самых идиотских расцветок с огромными накладными карманами для бутербродов. В жаркую пору все хрюкки облачаются в гавайки с узорами, напоминающими рисунки шизофреника, и в шорты, пошитые из эльфийских обносок.

Хрюкки не слишком любят людей, или хмырей, как они нас называют. Эльфов они презирают, а гномов обзывают «бородатыми букашками», «камнегрызами» и «пещерными паразитами». Не стоит, наверное, говорить, что прочие расы Среднего Хреноземья хрюкков ненавидят.

Хрюкки слывут большими любителями шляться по гостям, где можно залить зенки и пожрать на халяву, а еще – подарить хозяевам такие безусловно нужные в быту вещи, как старые вешалки, бельевые прищепки и пустые консервные банки. Из гостей хрюкки уходят по-английски, обычно прихватывая на память о хозяевах какую-нибудь мелочь вроде фамильных бриллиантов, вазы эпохи Мин или, на худой конец, кошелька.

Между собой хрюкки общаются в основном на эсперранто: так они называют чрезвычайно удобную резиновую дубинку с ребристой рукоятью и утяжеленным концом.

Ученость у хрюкков никогда не была в большом почете, зато в большом почете всегда были пьянство, матерщина и выбивание зубов на спор бильярдным кием.

Еда для хрюкков – это смысл жизни. Хрюкки всеядны, а их изумительная пищеварительная система позволяет им без всякого вреда лакомиться хоть свиной отбивной, хоть старой автомобильной шиной. Даже такая мерзость, как жареная Шелоб, и та сошла бы у хрюкков за деликатес.

Досуг хрюкков отдан разнообразным играм. Вот краткий перечень самых любимых игр: «Драка», «Грабеж», «Кража», «Убийство», «Суд», «Тюрьма», «Электрический стул». Альтернативу «Электрическому стулу» часто составляет игра «Виселица». У каждого хрюкка есть любимое хобби – одни мастерят самокаты, другие отливают кастеты, третьи сколачивают гробы, четвертые пытаются свести болотной грязью прыщи с лица, ну и так далее.

Во все времена запугать хрюкка было очень легко, а вот убить – крайне сложно. Требовалось раз двадцать ударить эту гниду по черепу кирпичом, чтобы прибить до конца.

Теперь обратимся к истории. Ни одному ученому до сей поры не удалось выяснить, откуда взялись хрюкки. Доподлинно известно одно: хрюкки – наши прямые сородичи (не нужно пугаться!), ибо с самого Начала Времен они изъяснялись именно на человеческом языке, а соображали примерно так же, как тухлый арбуз в теплую погоду. Иначе говоря, так, как обыкновенный, среднестатистический человек. Среди множества версий о происхождении хрюкков лишь одна кажется мне достоверной: в давние времена какой-то негодяй из людей согрешил с шимпанзе.

Согласно Желтой Книге Западных Обделов (издательство «Балрог и сыновья», Мордор, Удун, дом номер восемь по улице Короля-Призрака, стучать в мифрилловую рельсу три раза), хрюкки объявились в Среднем Хреноземье внезапно, свалившись на головы его жителей, словно бубонная чума. От их вида сошли тогда с ума многие эльфы, а люди – те, что со слабой психикой, впали в депрессию и потихоньку спились.

Хрюкки кочевали по Хреноземью целыми стадами, и нигде от них не было покоя. Но однажды они смекнули, что без родного дома, где можно хранить награбленное, плохо. Разработав блестящий план, они застигли тогдашнего владыку королевства Гондория за прополкой грядок, и поговорили с ним по душам. После этого разговора они получили в дар обширную территорию, известную под названием «Гнилушка». Там никто не жил, ибо это место считалось проклятым. Но хрюкки не боялись проклятий. Вереща от радости, они кинулись в Гнилушку и поселились там навсегда.

Еще до переезда в Гнилушку у хрюкков насчитывалось три основных клана – Захребетники, Губошлепы и Долбаки.

Захребетники были до того уродливы, что пугались своего отражения в зеркале. Характер Захребетников соответствовал их внешности – это были самые грубые, самые склочные, самые паскудные хрюкки. Однажды какие-то умники из числа людей решили воспитать из Захребетников нечто вроде сторожевых псов, но затея с треском провалилась, ибо Захребетники за небольшую мзду пускали на охраняемый ими двор всех желающих.

Губошлепы издавна кочевали вдоль берегов великой реки Надуин, слывя никчемными интриганами и любителями перекинуться в картишки. Основой их экономики было вымогательство у проплывавших по Надуину эльфов. Если вымогательство не удавалось, Губошлепы опускались до банального грабежа.

Однако самым значительным был клан Долбаков, которых называли еще Могучими Карликами. Жестокие эгоисты, они молниеносно заняли в Гнилушке лучшие места и привили остальным хрюккам моду на цикл забавных ролевых игр с такими названиями: «Сообразим на троих?», «Кому бы набить морду после пьянки?», «Пьяная драка в скверике», «Приезд милиции», «КПЗ», «Статья за хулиганку». Благодаря своей силе, Долбаки заняли в Гнилушке все руководящие посты и больше с них не слезали. Они имели дубовые лбы, мощные, прорезиненные желудки и выпуклые пупки, от чего Долбаки задирали нос, топорщили хвост и надували губы. Первый президент Гнилушки Лизол Вонючий был, конечно же, из этого клана. Это именно он, страдая острой формой кретинизма, придумал для Гнилушки другое, более звучное название – Пофигшир.

Сначала все пофигширские хрюкки жили в норах, доставшихся им в наследство от лис и барсуков; норы были сырые, темные и без отопления. Потом какой-то эльф шепнул хрюккам, что жить под землей уже не модно, и хрюкки перебрались на поверхность, где каждый построил себе жилище в соответствии со своим вкусом и доходами. Долбаки отгрохали особняки, Захребетники – виллы, а Губошлепы соорудили хибарки и халупы. У всех этих жилищ были общие черты – круглые двери и окна. Внутри все тоже было круглым – кровати, столы, кухонные плиты. Даже унитазы – и те были круглыми. При этом круглыми дураками хрюкки себя по сей день не считают.

Едва поселившись на поверхности, хрюкки переняли от эльфов искусство покрывать заборы нецензурными выражениями, что положило начало развитию их собственной письменности. Из древних памятников литературы можно назвать «Историю Пофигшира в шести томах», примечательную тем, что написана она с многократным использованием всего лишь одного существительного из трех букв и нескольких его производных.

В Пофигшире хрюккам живется просто отлично. Они браконьерствуют, издеваются над разными лесными зверушками, устраивают облавы на педерастов, короче, делают что хотят, плюя с самой высокой колокольни на такую гадость, как политкорректность. Нельзя сказать, что Пофигшир процветал во все времена, однако его экономическое положение оставалось стабильным благодаря обильным урожаям мака и конопли. Хрюкки даже обзавелись собственными военно-морскими силами, могучим флотом под названием «Параличный». В разное время численность надувных матрасов в нем колебалась, зато количество плотов оставалось неизменным: их было ровно два.

В первое время после эмиграции князь Эррозиодора Волапюк попытался вменить хрюккам в обязанность охранять мост через полноводный Баранбедуин... Наивный! В первый же день своей службы хрюкки подорвали мост чрезвычайно мощным эльфийским заклятием[1]1
  Как удалось выяснить в старинных манускриптах, заклятие это звучит так: «Осторожно положите два килограмма динамита под главную опору, подожгите запал и ТИКАЙТЕ!!!»


[Закрыть]. А после того, как в Пофигшире загадочно исчезла рота налоговой полиции Гондории, люди и вовсе оставили хрюкков в покое, непонятно почему назвав их край «Зоной». Отдельные смельчаки, рискнувшие туда пробраться, если и возвращались, то с навсегда покалеченной психикой: они до конца дней своих впадали в истерику от слов «хрюкк», «свинья» и «сало». Близкие уважительно называли их «сталкерами», что переводилось как «полудурки». Кстати, от этих сталкеров потом рождались дети-уроды с волосатыми ногами.

2 – О КУРЕВЕ

Хрюкки – заядлые курильщики! Правда, табак они не любят, а курят все поголовно какую-то загадочную «травку». Каким образом среди хрюкков распространился обычай курения всякой дряни, за давностью лет уже не определить. Согласно легенде, к этому приложил руку некий бородач в серой хламиде, который называл себя великим чародеем. Он скрывался у хрюкков «...от злобных недругов, завистников и клеветников», а на спине его хламиды, если приглядеться, можно было различить почти стертую надпись «Колония строгого режима». Легенда сохранила лишь окончание его фамилии, таинственное «...льф».

3 – КАК БЫЛО НАЙДЕНО КОЛЬЦО

Ну, это всем известно!

Чего-о? Забыли? Не помнили и забыли? Ладно, изложу. Но только кратко.

Итак, в пофигширском городке Хрюкколенде (о переводе не спрашивайте, слишком непристойно) жил молодой Бульбо Бэ... бэ... бэ... Извините, отлучусь на минутку... Гм, шаурма, видимо, оказалась несвежей. Или чебурек. Сейчас, закурю сигарету... Пф-ф-ф! Ну вот, можно продолжать. Итак, звали нашего хрюкка Бульбо Бэдганс. Особыми талантами Бульбо не обладал, разве что мог умело забраться в чужой дом через форточку с тем, чтобы выйти через парадную дверь с плотно набитым чемоданом. Он кормился этим фокусом с самого детства и жил припеваючи, пока к нему не нагрянул Гнусдальф Сероштан. Этот Гнусдальф то ли выдавал себя за мага, то ли действительно был таковым, но искусно это скрывал; во всяком случае, ничего путного из его магии не получалось. (Впрочем, нет, однажды с похмелья ему удалось наколдовать чекушку, в которой оказалась весьма приличная водка.)

Гнусдальфа очень не любили в Пофигшире, ибо его появление обычно предвещало эпидемию холеры, спад рождаемости и общий экономический упадок. Он привел с собой целую дюжину оборванцев, которых отрекомендовал как безработных гномов-шахтеров. Первым делом гномы и Гнусдальф накинулись на съестные припасы хрюкка и сожрали все, что было в его доме, включая консервацию пятилетней давности. Затем они изрядно приняли на грудь и отмудохали Бульбо («А шоб не был таким умным!» – как выразился один гном), после чего предложили ему отправиться с ними в качестве козла отпущения к Горе-Одиночке. Там в печали и унынии влачил свои дни дракон Несмог, у которого гномы надеялись отобрать свою знаменитую реликвию, известную под таинственным названием «Руль от «Запорожца». Бульбо вежливо спросил, а что будет, если он не согласится. «Да ничэго нэ будэт! – честно ответил король гномов. – Савсэм ничэго! Дом спалым, тэбя зарэжэм! Понял, дарагой?»

Бульбо пришлось согласиться.

Итак, одним ясным утром гномы, Гнусдальф и Бульбо выступили в поход, причем Бульбо, собираясь в страшной спешке, не захватил даже своей рояльной струны, которой обыкновенно душил кредиторов.

С драконом путникам повезло: его удалось застичь врасплох – такое огромное, провонявшее соляркой уродище. Он как раз прочищал свой бензобак под хвостом громадным ершом, и надо же было такому случится, чтобы ерш в тот самый миг, когда гномы вошли в пещеру, накрепко застрял в бензобаке! Хм... Хм... Кха-а!.. В общем, дракона замочили практически в сортире, и... Стоп, я отклонился от курса. Все приключения Бульбо подробно описаны в его бестселлере «Как я побывал в заднице, или Туда – с лопухами, обратно – с деньгами». Берите и читайте. Кольцо же было найдено следующим образом...

...На полпути к Горе-Одиночке, а конкретнее в Плечистых горах, путников атаковали злобные чморки. Эти некоммуникабельные создания издревле жили в Среднем Хреноземье, и многие эльфы утверждали даже, что они гораздо уродливей хрюкков. Шутили, конечно...

Но по порядку. Однажды вечерком путники остановились на ночевку, как водится, разожгли костер, сварили гуляш, поужинали, спели несколько походных песен, потом открыли бутыль скверной эльфийской самогонки, набухались и заснули. Вот тогда, выбравшись из так называемых «Сучьих пещер», на них и набросились чморки.

Увы, Гнусдальфа с путниками не было: незадолго до привала он отправился для «утряски сложных политических дел» в дальние края. (У этого брехуна случился приступ редкостного «горного поноса».) Гномам пришлось несладко, ибо их кистени, нунчаки и свинчатки давно лежали в ломбардах, а квитанциями гномы уже успели подтереться. Схватываться же с чморками голыми руками гномы опасались: «Чэшуя у ных савсэм калучий, да? Я тэбе шито, дурак колоться?» В основном гномы бегали вокруг чморков и верещали, как павианы. В конце концов, бородачей взяли в плен и увели в пещеры.

Сразу после ужина Бульбо спрятался среди камней с целью полистать украденный у Гнусдальфа журнал «Стыд и срам по-эльфийски, или Жаркие ночи Содома» (научно-популярное издание, запрещенное к продаже во всех цивилизованных странах), и не заметил, как уснул. Проснувшись от ужасного шума битвы (гномы на коленях молили чморков о пощаде), он принял верное решение затаиться. Когда чморки повели гномов в пещеры, подгоняя их пинками, Бульбо скрытно последовал за ними. Из каких побуждений он отправился следом? Потом он рассказал Гнусдальфу, что хотел вытащить у одного чморка из кармана бумажник короля гномов. Увы, это ему не удалось.

Чморки завели гномов в большой пещерный зал и слегка отрихтовали их физиономии, а потом, обшмонав, заставили водить хоровод и петь матерные песни. Когда же они раздели гномов догола, вручили им березовые веники и начали стравливать себе на потеху, Бульбо понял, что пора ретироваться. Он помчался куда глаза глядят и, конечно, заплутал в подгорном лабиринте. Хрюкк долго бродил во мраке подземных галерей, его ноги устали, он хотел есть и вдобавок оброс бородой как пророк. Когда он совершенно отчаялся, судьба вывела его на берег подземного озера, посреди которого на небольшом островке жил бомж, которого звали Горлопан. Этот маргинал давно отринул все радости земной жизни. Он плавал по озеру, ловил рыбу на украденный у чморков спиннинг и ненавидел всех.

Горлопан очень обрадовался гостю. Мясо он любил больше, чем рыбу.

Бульбо был крупней Горлопана, следовательно, открытое нападение исключалось. Горлопан решил действовать хитро. Выбравшись на берег, он представился Бульбо местным сантехником и предложил поиграть в загадки.

«Гонево», – испугался Бульбо и ущипнул себя за локоть. Но Горлопан не пропал. Наконец хрюкк сообразил, что этот глазастый дегенерат – просто еще один персонаж, введенный автором для обогащения фабулы книги. Они немного поболтали о разной ерунде (погода, новый роман Ника Перумова), потом обговорили условия состязания и сошлись на том, что победитель игры сожрет проигравшего.

Это был справедливый договор.

Долго-долго они перекидывались никчемными загадками, пытаясь перещеголять друг друга в глупости. Это были тупые вопросы вроде: «Скажи, а кто изнасиловал мою бабушку?» или «Сколько длилась война в Персидском заливе?», причем глаза игроков постепенно наливались голодным блеском.

Наконец Бульбо выкинул свой козырь.

«Слышь, глазастый, а слабо угадать, что у меня в кармане?» – спросил он, ухмыляясь.

Горлопан заявил, что за такие вопросы нужно бить морду. Однако Бульбо стоял на своем. Тогда Горлопан сказал, что он, конечно, постарается угадать, но только с трех попыток. Бульбо не возражал.

Жвачка. Чморкские какашки. Фотоаппарат. Да, мозги у Горлопана работали, как бы это помягче выразиться... Короче, Горлопан проиграл.

«Да шо ж у тебя в кармане?» – в отчаянии воскликнул он и зарыдал.

«Что-что, – грубо ответил Бульбо. – А вот что!» – И Горлопан получил по лбу кастетом.

Пещерник ожидал всего, но только не этого. От потрясения (удар у отощавшего Бульбо вышел слабеньким) он потерял сознание. Бульбо нагнулся и тщательно обшарил карманы Горлопана. Кроме вшей и огрызков, он нашел еще скромное золотое колечко, которое и взял себе. Затем он решил пообедать (Горлопан проиграл состязание, вы не забыли?), но тут бомж очнулся, увидел оскаленную пасть недавнего собеседника, собрал остатки сил и сиганул в озеро. Бульбо, хоть и очень голодный, не стал его преследовать: у него, как и у всех хрюкков, были непростые отношения с водой.

С голодной гримасой потирая живот, он отправился прочь. Выход из пещер он отыскал по линии электропроводки, в жестокой схватке загрыз трех пьяных часовых и выбрался на волю.

Вскоре он набрел на своих спутников, спасшихся благодаря своевременному вмешательству Гнусдальфа. (Для чморков это вмешательство было глубоким и болезненным, как ректоскопия.) Компания справляла по Бульбо тризну, и к моменту прибытия хрюкка даже Гнусдальф не мог стоять на ногах.

На вопросы о кольце Бульбо вдохновенно врал, что получил его в знак признательности от одной подземной принцессы за деяния отнюдь не героические: «Двадцать пять раз, ребята! Двадцать пять раз!» Ясно, что умудренный жизненным опытом Гнусдальф ему не поверил: «Двадцать пять? Да у меня, мага, в день выходит не больше трех!» Однако кольцо взволновало чародея: «Золота граммов пять... В ломбард! Скорее в ломбард!» Но кольцо не приняли в ломбарде. Более того, главный оценщик на следующий день утопился. Тогда Гнусдальф понял, что кольцо не простое, и решил разузнать о нем поподробней. Кольцо он отдал на сохранение Бульбо: «Продашь или потеряешь – шкуру спущу!» («Вай, и дом спалым, и тэбя зарэжэм!» – добавил подручный короля гномов). Добыча сведений продвигалась туго и заняла – вы не поверите! – пятьдесят лет. Почему так много? Тут есть две версии: либо сведения были надежно спрятаны, либо Гнусдальф был обыкновеннейший идиот. Под конец этого срока поиски так задолбали Гнусдальфа, что он ушел в запой и на время забыл обо всем кроме водки.

Когда он вспомнил о кольце, было уже поздно (два часа ночи, для любителей точности).

Примерно здесь – или чуть дальше – и начинается эта история.

ГЛАВА 1
ПРАЗДНИК В СТИЛЕ «ПОФИГШИР»

То-то удивились в Пофигшире, когда Бульбо Бэдганс, печально известный владелец усадьбы «Горбатый мешок», публично заявил, что собирается накормить всех жителей Хрюкколенда на свое очередное (кажется, он забыл, какое) день рождение. Некоторые хрюкки даже померли от удивления, реакция же большинства была стереотипной:

– Пообещал? Этот подлец? Да не может быть!!!

Бульбо слыл главным негодяем Пофигшира. Невзирая на годы, он продолжал творить темные дела. От многих дел, вроде контрабанды тролличьего навоза, дурно пахло, даже воняло, можно сказать. Иные его преступления были просто омерзительны. При этом Бульбо оставался неуловим, как кусок мыла на полу душевой. Об ограблении кассы общества глухонемых никто не смог рассказать. Слепой сторож свалки, у которого Бульбо отобрал солнечные очки, не смог дать точное описание злодея. Самым гнусным оказалось ограбления яслей. Бедные дети, добровольно отдавшие свои подгузники негодяю, рассказывали потом, что к ним явился некто в темных очках и предложил сыграть в «голую задницу». Бульбо даже мог отобрать последний грош у нищего, что иногда и делал, когда у него бывало особенно мерзкое настроение.

«Я – старый подонок», – не раз говорил о себе Бульбо. И, елки-палки, это было чистейшей правдой.

Снова всплыло пресловутое дело о «Подлянке для дракона», в котором молодой Бульбо был замешан (по слухам, он наворотил в Большом Мире таких дел, что известный в Пофигшире по сказкам гномий царь Дурин Покершильд сошел с ума и кинулся в пропасть), и прочие его авантюры. Все знакомые Бульбо (включая разносчика газет, молочника и врача, который лечил мистера Бэдганса от облысения), внезапно оказались в центре внимания и принялись травить о Бульбо такие байки, что у их слушателей уши вяли.

Но никого не слушали хрюкки так, как старого садовода-любителя Хрыча Срамби, более известного под кличкой Жмыхло. Этот Жмыхло знал Бульбо с детства и не раз участвовал в его аферах. Сам Жмыхло был личностью весьма колоритной. В молодости он зарабатывал себе на жизнь рытьем могил, и навсегда сохранил тягу к земле. Вот почему, выйдя на пенсию, он сделался садоводом. Ни один сад в окрестностях Хрюкколенда не был обойден его вниманием. В области садоводства Жмыхло достиг таких успехов, что его портрет с надписью «Помогите поймать садового вора!» висел на каждом заборе Пофигшира. (Его сынок, Свэм Срамби, тоже тихонько поворовывал, пока отец не застал его за этим занятием, не выбил два зуба и не устроил на вакантное место Главного Навозного Распорядителя (или, проще, дерьмокопа) в усадьбу Бульбо.) Заимев репутацию мелкого уголовного авторитета, Хрыч Срамби остался верен своим привычкам, и, как всегда, проводил все вечера в дешевом кабаке «Выбей глаз», где точно, как часы, надирался к полуночи до поросячьего визга.

«Выбей глаз» считался самым грязным и опасным местом всего Пофигшира; поножовщина была в нем обычным делом, а после закрытия кабака на полу непременно оставалось два-три покойника. Каждый вечер в «Выбей глаз» собиралась теплая компания завсегдатаев, от вида которой любой нормальный человек сразу бы сошел с ума. Вокруг нескольких колченогих столов рассаживались карманники, спекулянты, наемные убийцы, золотари и браконьеры. Эта аудитория глотала любые байки о Бульбо, даже те, что Жмыхло придумывал на ходу. Для примера: как-то раз он заявил, что Бульбо – обыкновенный говноед, и хоть бы кто-нибудь в это не поверил!

...Мастер Жмыхло бросил под стол мешок краденых груш и поудобней устроился на табуретке. Завсегдатаи кабака приветствовали его визгливыми криками. Заказав кружку «Старой Глистогонки», именитый садовод жестом призвал собутыльников к молчанию.

– Не верю я ему, и все тут! – сказал он, имея в виду мистера Бэдганса. – Брешет, старый пес! Поверьте моему слову: все это обман, никакого угощения не будет. А если будет – я сожру собственные трусы.

– Ага, – поддакнул Синяк, бывший грузчик, а ныне преуспевающий бизнесмен, владелец самой большой в Пофигшире навозной молотилки. – Тут одно из двух: либо врет, либо нет. Но в любом случае я не намерен сжирать собственные трусы.

Тут при мысли о собственных трусах он побледнел и упал в обморок. Его с трудом откачали, но до самого вечера лицо хрюкка оставалось бледным и осунувшимся.

– Ну вот я и говорю, – продолжил Жмыхло, когда Синяка усадили за стол, – этот Бульбо никогда не вызывал у меня особого доверия, он был всегда такой загадочный, всегда себе на уме. Ну а кроме этого, он еще и порядочный жлоб. Короче, все его обещания – фигня.

Собутыльники энергично закивали, а один солидный хрюкк, который вчера сбежал из каталажки, убив ее директора и двух охранников, сказал «Ага!»

– Говорят, – поменял тему Кисляк, местный живодер и один из крупнейших держателей акций корпорации «Подотрись!» (да-да, той самой, что производит наждачную бумагу), – вся, абсолютно вся усадьба Бульбо забита сокровищами!

– Не знаю, не знаю, – с важным видом отозвался Жмыхло. – Я, вообще-то, не проверял... – Он осторожно пощупал старый шрам на шее. – В любом случае, есть они или нет, все имущество Бульбо перейдет к его племяннику, Фордо.

– Тот еще у него племянничек! – встрял Синяк, который хотел позлословить по адресу Фордо, ибо этот ловкий хрюкк не далее чем вчера поставил Синяку синяк под глазом. – Ходят слухи, что он не совсем хрюкк! Ходят слухи, что его мамаша спуталась с троллем и понесла, а когда донесла... Ну, не мне вам рассказывать, как она заикалась сразу после родов.

На этой мажорной ноте собутыльники мерзко расхохотались, вспомнив мать Фордо, Милашку Бэтси, дарившую свою благосклонность каждому пятому жителю Пофигшира (и каждому туристу, если у того было чем заплатить), так что от кого родился Фордо, разобрать было решительно невозможно. Далее разгорелся спор, можно ли считать Фордо гибридом, но быстро увял, так как никто из спорщиков не был на сто процентов уверен в своей принадлежности к расе хрюкков. Кисляк обратил внимание публики на странное поведение Фордо, который жил в «Горбатом мешке» на дядином иждивении:

– Не по-хрюккски он себя ведет, вот что! Чокнутый почище Бульбо!

Фордо действительно вел себя странно: он не любил давить жаб ногами, часто гулял в одиночестве и никогда не посещал свалок, дабы со вкусом порыться в отбросах, как это делали почти все хрюкки. Ну а то, что он еще ни разу не заснул после пьянки под каким-нибудь забором, вообще наводило на нехорошие мысли.

Было известно, что Бульбо пытается воспитать из племянника настоящего афериста, однако все знали и то, что преступная стезя Фордо не прельщает. Он бормотал что-то о «духовности», о желании реализовать свой творческий потенциал. «Хочу писать картины, сочинять стихи, – как-то признался он Свэму. – В крайнем случае, займусь работорговлей».

Жмыхло напрочь отверг идею Синяка, заключавшуюся в том, что Фордо – сын залетного горе-чародея Гнусдальфа Обросшего, ибо племянник Бульбо еще только учился воровать, тогда как предполагаемые отпрыски Гнусдальфа умели это с рождения.

– Все это ерунда, – уверенным тоном заявил он. – Боюсь, никто так и не узнает, кто же его настоящий папаша... – Он скромно потупился.

Кисляк, у которого отобрало речь после седьмой кружки «Глистогонки», красноречивым мычанием выразил согласие со словами Срамби. Однако Синяк продолжал гнуть свое, пока у Жмыхло не лопнуло терпение. Он оглушил владельца навозной молотилки мешком груш, и тогда весь кабак все согласились с мнением старого авторитета.

– Я вот что думаю, – сказал вдруг Жмыхло, прикончив восьмую кружку «Глистогонки». – Мы тут сидим, выпиваем в тепле и уюте, травим разные байки, от которых уши сворачиваются в трубочку, и нам невдомек, что где-то там, в Большом Мире, затеваются ужасные, непонятные нам дела! Похоже, скоро грянет буря! Разразится ураган! Разбушуется шторм!.. Ох! У меня даже мурашки забегали по коже!

Хрюккам почудилось, что алкоголь пробудил в Хрыче Срамби талант провидца, и они посмотрели на него с восхищением.

Увы, «предсказания» старого Срамби оказались всего лишь признаком стремительно прогрессирующей белой горячки.

После этого разговора утекло много воды, но вот однажды, когда короче становился день и небо осенью дышало (а мастера Жмыхло наконец выписали из психушки, поставив ему в карточку диагноз «Дегенерация личности на почве хронического алкоголизма»), Бульбо разослал хрюккам пригласительные билеты на празднование своего дня рождения.

Под датой проведения мероприятия было написано: «ОБИЛЬНОЕ УГОЩЕНИЕ, ФЕЙЕРВЕРК И СЮРПРИЗЫ ГАРАНТИРОВАНЫ!», а ниже мелким шрифтом было набрано: «Кто это читает, тот козел!»

Билеты произвели настоящий фурор среди той части населения, которая умела читать. Из глубоких берлог, куда по случаю осеннего сбора слизней удалилась большая часть хрюкков, доносились восторженные вопли. Но окончательно хрюкки убедились в искренности Бульбо лишь тогда, когда по всему Хрюкколенду прокатилась эпидемия загадочных похищений столов, стульев и табуреток.

– И правильно! – подытожил общее мнение Жмыхло. – Не на земле же нам сидеть!

Незадолго до торжества, находчиво названного хрюкками «ЖРИ!!!», в «Горбатый мешок» стали прибывать заказанные Бульбо продукты: купленная по дешевке мучная замазка, глаза баранов, арбузные шкурки, сапожные подметки, охлажденные драконьи мозги, мороженые поросята, помершие от чахотки; силос, кормовая свекла и много, много, много гнилой картошки. Все это (за исключением поросят, купленных Бульбо по бросовой цене) испокон века считалось у хрюкков деликатесами.

Загодя были доставлены зубочистки, бесплатные бумажные пакеты и целый воз резиновых клизм.

Накануне праздника во двор усадьбы завернула груженая фейерверком телега. За ней с воплями: «Давай хлопушки, сволочь!», бежали малолетние хрюкки, весело размахивающие свинчатками и сапожными молотками. Кучер – седой гном-алкоголик со страшной опухшей рожей, громко матерился, отгоняя детей ударами колючего шара на длинной цепи.

– Гадкие дети! – крикнул он, устало опуская кистень и вытирая пот разлохматившейся бородой. – Так и норовят горло перерезать! Четверых уложил, а им все неймется!

– Спокойно, Трипперин, я сейчас все улажу! – сказал Бульбо, откладывая в сторону клизмы, которыми собирался рассчитаться с гномом за товар. Ловко уклонившись от пущенного ему в голову камня, Бульбо кивком подозвал предводителя шайки. Малец приблизился, небрежно поигрывая тесаком.

– Ну что, деточка, хочешь хлопушечку? – ласково спросил его господин Бэдганс.

– Ага.

– Ну и ладушки. – Бульбо подошел к телеге и стащил с нее пятнистый маскировочный полог с надписью «БОЕПРИПАСЫ». Главарь шайки завистливо вздохнул: телега была доверху забита всякой пиротехникой. Рядком лежали ракеты «земля-земля», перевязанные синей изолентой; в ящиках со стружкой дремали осколочные гранаты. Мелочи вроде связок петард, начиненных пластиковой взрывчаткой, и хлопушек с горчичным газом было не счесть. У самого края стояло несколько бочек с гремучей смесью и три ящика динамита. На каждом предмете, будь то хлопушка или ракета, был нарисован тайный знак Гнусдальфа – скрюченный эльфийско-японский иероглиф «Г». Ниже его шли иероглифы мастеров-изготовителей: «О», «В», «Н» и опять «О». Много славных мастеров потрудилось для праздника Бульбо!