Текст книги "Ягодные места"

Автор книги: Евгений Евтушенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Варвара Евграфовна гордилась непохожестью их семейной жизни на жизнь окружающих, но иногда эта непохожесть ее мучила, и она от усталости и придавленности бытом хотела «быть как все».

– Костя, а почему мне все говорят, что я несчастлива? – спросила она, нарезая лук и ненавидя себя за дурацкие луковые слезы.

– Что значит – все? – жестко переспросил Циолковский. Потом помягчел, взял второй нож и стал ей помогать – и сам заплакал такими же луковыми слезами. – Едучий попался лук. А ты счастлива?

Варвара Евграфовна ушла от ответа:

– Мне некогда об этом думать, Костя… А ты счастлив?

Циолковский тоже ушел от ответа:

– Ну вот и хорошо, что некогда… Мне тоже некогда об этом думать.

Варвара Евграфовна швырнула лук на сковородку, и он зашипел, закорчился на пузырях подсолнечного масла.

– Ну хоть бы куда съездили, что ли… В конце концов, можно занять денег. Я так и умру, а вот Париж не увижу. Неужели мы вечно будем торчать в этой проклятой Калуге? – зло вырвалось у Варвары Евграфовны, немедленно запрезиравшей саму себя за этот дурацкий «Париж», в который и ехать-то ей никогда не мечталось.

– Вот когда все поедут в Париж, тогда и мы поедем, – спокойно ответил Циолковский. – А ты знаешь, все живущие должны быть счастливы, только это счастье человеку трудно понять.

– Еще бы! – усмехнулась Варвара Евграфовна, бросая на сковородку мясо.

Циолковский ушел в себя и продолжал резать уже давно ненужный ей лук.

– Жизнь заквашена на несправедливости… Но не одна счастливая жизнь хороша, Варя, а и самые мысли о счастье…

– От них еще горше, – сухо ответила Варвара Евграфовна, отбирая у него кухонный нож. – Зачем ты накромсал столько лука?

А Циолковский был уже совсем далеко от нее:

– Конечно, все, кто подавлен намозолившей глаза картиной земных неустройств, сейчас же возразят: как же, на земле столько несчастий. Есть еще войны, голод… Но мучения голода есть результат закрытия множества идей, кроме идеи о пище, о способе ее добывания. У мертвого нет радостей, но зато нет и печалей. Но если вы в течение всей счастливой жизни мучились только секунду, то нельзя всю жизнь считать неудачной. Так же нельзя считать неудачной и жизнь Земли, потому что Земля еще в младенческом возрасте, еще в секунде печали… Земля еще будет счастлива, Варя…

– Когда? Когда нас не будет? – резко спросила Варвара Евграфовна, беря сковородку ухватом.

– А мы должны быть всегда… – думал вслух Циолковский.

– А зачем это «всегда»? – мрачно спросила Варвара Евграфовна. – Одно из немногих прав человека – это право на самоубийство. А что, если у него отнимут и это право? Садись, наконец, за стол – все остынет. Кстати, какой-то мальчишка твою ракету стянул… Ты бы не разбрасывал свои причиндалы по всему двору…

– Какой мальчишка? – оторопел Циолковский, опуская вилку.

– Не знаю. Перелез через забор, схватил ракету – и обратно через забор, только его и видели… Такой голубоглазенький, как ангелочек…

– Но ведь в ракете порох, бикфордов шнур, – вскочил Циолковский и бросился из дома…

Ы-Ы и Й-Й, переглянувшись, последовали за ним.

…Мальчик с ангельскими глазами мчался вниз по оврагу с ракетой за пазухой. Его переполняла радость добычи, и казалось, что каждая веснушка на лице плясала счастливый танец. Солнце, белые кучевые облака, птицы над головой сливались перед мальчиком в праздничную карусель, на которой он летел вместе с прижатой к голому телу ракетой, кончиком выглядывающей из-под его рубахи. Крестик на груди мальчика колотился о ракету.

В ангельских глазах мальчика была торжествующая победительность, когда в городском скверике, окруженный столпившимися детьми, он стал привязывать ракету к хвосту жалобно мяукавшей кошки. Вырывавшуюся кошку цепко держала в своих пухленьких руках девочка лет десяти с жестоким, старушечьим лицом.

– Неужели наши дети будут тоже такими? – в ужасе подумал Ы-Ы. – Ведь этот мальчик даже не догадывается о том, что эта кошка такая же часть природы, как и он сам. Мучая ее, он мучает атомы своих далеких предков.

– Нет, наши дети никогда не будут такими, – в ответ подумала Й-Й.

Один из зрителей – совсем еще крошечный карапуз – прошепелявил:

– Зацем коску муцись?

Мальчик с ангельскими глазами удостоил его только беглым презрительным взглядом.

– Спичек… – властно сказал мальчик с ангельскими глазами.

Со всех сторон к нему потянулись детские руки со спичечными коробками.

– Мы никогда не будем позволять нашим детям играть с огнем, – подумал Ы-Ы.

– Они сами этого не будут делать, – подумала в ответ Й-Й. – Ты забыл, что наши дети рождаются умней своих родителей.

Мальчик с ангельскими глазами чиркнул спичкой и поднес ее к бикфордову шнуру, торчащему из ракеты.

И вдруг на огонек, ползущий по шнуру, стал большой пыльный сапог с ползущим по его голенищу, как по огромной сказочной стране, муравьем.

Мальчик с ангельскими глазами вздрогнул и поднял голову. Перед ним стоял Циолковский. Он смотрел мальчику прямо в его ангельские глаза строгим спрашивающим взглядом. Девочка, державшая кошку, выпустила ее. Лицо девочки из жестокого старушечьего стало снова детским, и она заплакала, хотя никто ее не ругал.

Циолковский перехватил кошку, отвязал от нее ракету и пошел, придавленный тем, что увидел. Мысли набегали одна на другую. «А может быть, преждевременно воплощать формулу Эйнштейна? Если преждевременно, тогда пиши пропало; не сносить людям головы. Земля превратилась бы в ад… Уж люди показали бы свою голубиную умонастроенность. Камня на камне не осталось бы, не то что людей. А затормозить ракету – это значит прекратить изучение космоса, замедлить движение к бессмертию. По-видимому, прогресс невозможен без риска. Но тут человечество рискует всем…»

– Люди будут бессмертными, – подумал Ы-Ы. – Может быть, по-другому, чем мы, но будут. Да и зачем это надо, чтобы все были похожими? Тогда во Вселенной станет скучно…

– Этот человек уже и сейчас бессмертен, – подумала в ответ Й-Й. – Только кажется, что такие, как он, умирают…

Ы-Ы и Й-Й нежно прижались друг к другу, и от их соприкосновения молниеносно родилась третья крохотная блестка – их ребенок, знавший уже больше, чем они. Ы-Ы и И-Й подхватили новорожденного галактианина и понеслись вместе с ним на свою далекую родину.

Циолковский шел домой мимо коров, возвращающихся с луга, и слушал мерное побрякивание их колокольцев. В некоторых дворах струи молока уже зазвенели о ведра.

Он вообще прекрасно слышал, но об этом мало кто знал.

«Единственное, что может отменить войну навсегда, это изменение человеческой психики. У тех, кто, взлетев над Землей, увидит ее во всей красоте и хрупкости, психология будет меняться. Сначала это будут единицы, потом сотни, потом миллионы. Это будет уже совсем другая цивилизация, другое человечество. Они совсем по-новому оценят красоту земли, вкус каждой ее ягоды…»

Потом улыбнулся и подумал:

«И наверно, кто-нибудь из них вспомнит: «По небу полуночи ангел летел…»

Август 1973 – сентябрь 1980

Коктебель – Москва – Ровинь – Гульрипши – Москва – Гульрипши