Текст книги "Зачарованный город "N" (СИ)"

Автор книги: Ева Никольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Кир-Кули, оставаясь никем не замеченным, продолжал молча наблюдать. Он лениво пересчитал количество атакующих, сделав мысленный вывод, что не все пришли поразвлечься, помогая Мира-Нин в выполнении приказа. Трое в патруле, один в отпуске, четверо здесь, а где остальные – история умалчивает. Неужели нашлись сочувствующие Кейли-Оз? Странно… лично он ничего похожего к этой женщине не испытывал. Он вообще к ней ничего не испытывал. Пользовал время от времени в качестве «живой куклы» для обогрева постели (не самой, кстати, привлекательной и умелой), отправлял на задания, требовал отчетов, но… сочувствовать? Хм… одной больше, одной меньше, какая теперь разница? Механизм запущен, и жертв отныне будет много.

Его мысленные рассуждения постепенно набирали обороты, все больше отклоняясь от событий, свидетелем которых он стал. К реальности эйсарда вернули странные перемещения сослуживцев, которые под четким руководством ставшей необычайно серьезной Мира-Нин выстроились в шеренгу напротив многострадального шарту и на какое-то время замерли. Дом тоже не шевелился, будто пытался понять, какую пакость на этот раз ему готовят? К сожалению, разгадка запоздала. То, что предполагается новая совместная атака, было ясно сразу. Но вот цель атаки стала известна лишь в момент ее проведения. Четыре огненных шара разного цвета и размера, с одинаковой скоростью полетели в еще не затянувшуюся до конца дыру. Ту самую, что красовалась промеж окон и являлась отверстием для недавнего излития отходов.

«Любопытный ход, – бровь белолицего наблюдателя приподнялась в молчаливом одобрении, а голубые глаза прищурились, ожидая дальнейших действий. – И что же теперь?»

Словно в ответ на его мысли остролицая воительница тряхнула коротко стриженными волосами и, сделав знак рукой своему соседу, ринулась вместе с ним к дому, постепенно приходящему в себя после удара. Они перескочили через магическую сеть, вызвав слабое энергетическое волнение в пространстве. Ловушка ставилась не на них, а ими, и потому не препятствовала движению своих создателей. Очутившись в непосредственной близости от заново пробитого фасада, Мира-Нин подпрыгнула, воспользовавшись подставленными руками помощника в качестве временной опоры, и, оттолкнувшись носком от его сцепленных в замок ладоней, стрелой полетела в дымящееся отверстие. Гимнастическая гибкость, легкость и скорость ее движений зачаровывали. Кир-Кули даже затаил дыхание, любуясь происходящим. Дом отшатнулся, не успев в кратчайшие сроки залатать внушительных размеров рану, извергнуть очередной фонтан он тоже не сообразил. Или, может, кончились «боеприпасы»? Так или иначе, но враг сумел прорваться в «крепость», и чем это закончится для обоих, пока оставалось тайной.

«Величайшая из глупостей – нырять с головой в нутро враждебно настроенного шарту, – рассуждал эйсард, не сводя взгляда с черной впадины на стене присмиревшего дома. – С другой стороны… каково исполнение! – он улыбнулся, оголив острые клыки. – Будет немного жаль, когда жилище Кейли-Оз выплюнет ее обглоданный полутруп (или все же труп?). На что она, собственно, рассчитывала, решившись на это безрассудство? На упадок магических сил противника? На эффект неожиданности? Или на свои боевые навыки и хорошую реакцию? А может, просто умом тронулась от бессилия? Тоже вариант: Мира-Нин хоть и профессиональная воительница, которая в отличие от большинства редко пропускает тренировки, но „крыша“ у нее едет порой… от переизбытка эмоций (негативных, естественно). Необдуманный поступок. Слишком велик риск, а шансы на победу над врагом в его убежище недопустимо малы. Игра не стоит свеч. Дом подчиняется хозяйке и защищает ее любой ценой. Что ему стоит проглотить аппетитную наживку? Ну, пусть и не особо вкусную, скорее ядовитую из-за скопившейся от злости желчи. Да еще и с двумя обнаженными кинжалами. Впрочем, для шарту, даже изрядно ослабевшего, это всего лишь пара металлических заноз. Справится… Странно, что никто из наемников не оспорил ее сумасбродный план. Хотя… ребята, похоже, настроились на незабываемое зрелище. С чего бы им возражать? Вон застыли с довольными физиономиями, аж кончики ушей от любопытства шевелятся. И чего ждут, спрашивается? Стены ведь не прозрачные!» – Кир-Кули почувствовал, как накатило разочарование: он и сам был не прочь увидеть то, что творилось внутри подозрительно притихшего дома.

И тут начались метаморфозы. Шарту качнуло, затем еще раз. Его очертания стали смазываться. Двери, окна, декор фасада и перламутровая разноуровневая крыша начали медленно сползать вниз, словно плавящийся воск. Центральная часть раздулась, постепенно всасывая в себя бесформенные сгустки, которые когда-то были деталями экстерьера. Дом видоизменялся, и никто не был в силах отвести от него взгляд.

– Неужели у нее получилось? – прошептал эйсард едва слышно. Он все еще не верил в то, что это произошло. Но раздутый оранжевый шар, несколько минут назад бывший жилищем Аше-Ар, выглядел очень убедительно. – Крошечный шанс… она сумела его использовать? Она?Невозможно…

Предсмертная форма шарту продолжала неотвратимо двигаться к последней фазе. На ее поверхности вздувались и лопались с неприятным всхлипом огромные пузыри, а мгновением позже из глубины этих самых пузырей вырвалось голодное пламя.

Яркая вспышка на миг изменила окружающие цвета ландшафта, заставив присутствующих зажмуриться. Магическая сеть, за границы которой предусмотрительно отступили наемники, сдержала взрывную волну, не причинившую никому вреда. На месте погибшего дома осталась гора медленно оседающего пепла, она постепенно покрывала землю седым ковром. И в гуще этого кашеобразного ковра лежало что-то, похожее на человеческий силуэт.

Раздавшийся в повисшей тишине стон стал командой к действию. Мужчины сорвались с мест и ринулись к явно живой жертве. Кир-Кули тоже приблизился. Но в отличие от сослуживцев, занятых откапыванием пострадавшей, его интересовал один очень важный вопрос: где вторая женщина? Если то полуживое создание – поверженная Кейли-Оз, то куда же делась Мира-Нин? Движимый желанием разобраться, он направился в самую гущу пепла, активируя поисковое заклинание. Шарту исчез, значит, связь с хозяйкой разорвана. Она либо мертва, либо… хм. Так почему же он продолжает ощущать ее присутствие и… совсем с другой стороны от перешедшего от стонов к протяжному вою тела?

Кир-Кули бросил быстрый взгляд в сторону раненой. Ее уже достали из-под серого рассыпчатого покрова. Достали по частям. Ни ног, ни правой руки у женщины не было, зато голова продолжала крепко держаться на шее и издавать при этом звуки, от которых по спине слушателей пробегал холодок.

– Но это же Мира… – неуверенно пробормотал один из наемников, тот, что держал покалеченное тело на руках. Женщина перестала выть, зайдясь в приступе кашля. А потом и вовсе обмякла, потеряв сознание. Кровь стекала на землю, орошая серый цвет алыми пятами, она нескончаемым потоком струилась по одежде мужчины, но он, казалось, не замечал этого. Удивление, шок… его вытянутое лицо напоминало маску. – А где же тогда преступница?

– В бегах, – раздался позади него голос эйсарда, который, наконец, отменил заклинание для отвода глаз и соизволил предстать перед публикой. В руке у него болтались две связанные узлом косы. Их он и продемонстрировал присутствующим. – Очень любопытный трюк, – не обращая внимания на Мира-Нин, вернее на то, что от нее осталось, продолжил Кир-Кули. – Довольно старое заклинание, не думал, что Кейли-Оз додумается им воспользоваться. Да еще и так шустро все обставит. Видать, не такая уж она и дурочка, раз сумела заподозрить подвох и обвести всех нас вокруг пальца. Полная иллюзия присутствия за счет отрезанных волос и магических чар. Очаровательно!

– Но шарту… – подал голос еще один наемник, он зачем-то поднял с земли оторванные ноги горе-воительницы и выглядел не менее растерянным, чем первый. Спохватившись, мужчина брезгливо отбросил окровавленные части чужого тела в сторону. Безжизненные, искореженные… они сгниют как обычная плоть без источника энергии, которого их лишили. – Его нет. Значит, и Кейли-Оз мертва?

– Вряд ли, – клыкастая улыбка мелькнула на белом лице собеседника. – Она просто уничтожила кольцо.

По лицам мужчин пробежала тень осуждения. Но в словесную форму эта обоюдная эмоция так и не воплотилась. Шарту для Аше-Ар был гораздо больше, чем просто жилище. Единственное верное существо, оно никогда… НИКОГДА не предавало хозяина.

Дом-охранник, дом, которому можно было доверять, дом-друг…

– Окажите ей первую помощь, – нарушил затянувшуюся паузу голос эйсарда. – Наращивание потерянных частей тела займет несколько дней. За это время вы, – он обвел многозначительным взглядом присутствующих, – принесете мне голову Кейли-Оз. Не важно с телом или без. Это приказ! И поторопитесь, судя по тому, что ее киприн остался мирно спать во дворе, она не могла уйти далеко.

Как и ожидалось, никто не осмелился возразить предводителю. Швырнув обратно: в гущу пепла, волосы беглянки, Кир-Кули двинулся назад. А две не горящие в огне косы сиротливо лежали на останках ее шарту, как венок на могиле.

* * *

Чешуя кувыркающегося в небе киприна отливала серебром, большие крылья плавно двигались, позволяя их обладателю то парить в воздухе, подобно птице, то падать камнем вниз и снова взмывать вверх, продолжая странный завораживающий танец над высокими красно-коричневыми скалами. Но Кейли-Оз, стоящая на пороге узкой пещеры, смотрела на животное и не видела ни его грациозных движений, ни ярко горящего красного символа на узкой моде, ни умиротворенного фиолетового взора – ничего. Ее глаза… черные, как сама Бездна, блестели от непролитых слез. А белые дрожащие пальцы сжимали то, что осталось от перстня – магического вместилища шарту. Несколько минут назад она собственноручно уничтожила свой дом. Созданный еще в юности, он путешествовал с ней по мирам, сопровождал на задания, оберегал, заботился, кормил… угадывал все ее желания, исполнял прихоти и приказы и всегда был рад ей, только ей. А теперь его нет и чтобы вырастить новый ей потребуется слишком много времени и сил, да и не будет он похож на прежний, просто не получится.

Женщина закусила до боли губу, стараясь не разреветься. Только не сейчас, не перед ним…

– Я скоро должен уходить, – проговорил спокойный мужской голос за ее спиной, и тяжелая рука легла на плечо. От чужого прикосновения она вздрогнула, но ничего не сказала. – Мое отсутствие в лагере может вызвать подозрения. Помни, мы заключили с тобой сделку…

Кейли-Оз помнила. Как такое забудешь? Возвращаясь к себе после печально известной встречи с эйсардом, (с проклятым предателем, который… а, ладно!) она даже мысли не допускала, что через некоторое время по ее следам отправиться смерть, вернее те, кто ее убьют. И все из-за приказа этого… этого голубоглазого гада! Мирд его забери! Женщина скрипнула зубами от короткого приступа ярости, не успевшего толком разгореться. Он уступил место давящей на психику безысходности, от осознания которой плечи бывшей лучницы невольно опустились, а голова поникла. Ей никогда еще не было так плохо, как сейчас.

Когда ее перехватил неожиданно появившийся союзник, она не поверила ему. Даже рассмеялась в лицо, на котором, впрочем, не отразилось никаких эмоций. Он предложил ей пари: если его слова подтвердятся, ей придется выполнить ряд условий, если нет, он отдаст ей свое жалование за этот и предыдущий года службы. Неплохой куш, ради такого можно пожертвовать волосами. Подумаешь! Новые отрастут. А потом… она сидела на каменном уступе и в каком-то коматозном состоянии с ощущением нереальности происходящего наблюдала за тем, что делали бывшие сослуживцы с ее шарту. Довольно дорого оценивший свои услуги спаситель давал ей короткие указания. Лучница (да какая она теперь лучница? Без стрел, без дома, без будущего… без всего!) исполняла их машинально, посылая телепатические приказы осаждаемому зданию до тех пор, пока ей не велели уничтожить перстень. В тот момент она поняла, что это ни сон, ни игра, ни чья-то шутка. Это ее жизнь, которую по приказу Кир-Кули разбили вдребезги. И обратного пути уже нет.

– Ты меня слушаешь? Кейли? – вырвавшиеся из монотонного монолога собеседника слова заставили ее очнуться от собственных дум.

– Да-да… сделка, – отозвалась она, поворачиваясь к нему. – Я прекрасно помню все, что тебе пообещала, – в ее тон закрались нотки раздражения. – Ты тоже дал мне слово сохранить и впредь оберегать мою жизнь, – ее черные глаза впились в лицо мужчины, стоящего напротив. На его голове не было выбритых полос, прическа этого Аше-Ар имела другие отличительные черты: две тонкие рыжие пряди свисали вдоль висков, контрастно выделяясь на фоне белой кожи и остриженных до подбородка волос. Это знак охотника-профессионала, способного выследить свою добычу в любых, практически любых условиях. Коричневая одежда, мягкие полусапоги того же цвета, шаги в которых становились бесшумными (во всяком случае, она их точно никогда не слышала), походная сумка за плечом и два загнутых кинжала, торчащие из потертых ножен на широком кожаном ремне мужчины – такой незамысловатый с первого взгляда облик. Но первый взгляд обманчив, как водится. За века совместной службы Кейли-Оз насмотрелась на Илин-Ули достаточно, чтобы держаться от него подальше. Красные радужки мужчины соответствовали четвертому уровню силы, но опыт и мастерство превосходили всех в лагере. Кроме эйсарда, будь он трижды обезглавлен!

– Я не страдаю провалами в памяти, Кейли, – улыбнулся собеседник одними губами, кровавые огоньки глаз продолжали быть пристальными и холодными.

– Почему ты решил уничтожить мой шарту, когда в нем находилась Мира-Нин? Она же твоя ученица, – ее расстраивала предыдущая тема, а то, что он, говоря с ней, намеренно называет лишь половину имени, игнорируя родовую приставку, ее по-настоящему бесило. Так представители Аше-Ар обращаются лишь к тем, кто добровольно (или не очень) согласился отдать себя во власть другого: к детям, супругам, постоянным любовникам… или к рабам. И они оба понимали, что теперь она принадлежит ему – таковы условия договора. Но оттянуть момент обсуждения этих самых условий ей ведь никто не запрещает.

– Плохая ученица, раз совершает такие глупые поступки, – пожал плечами Илин-Ули. – Самонадеянность никому не шла на пользу. Будет ей уроком.

– А если бы во время взрыва она лишилась головы?

– Урок оказался бы для нее последним, – улыбка, сильно смахивающая на оскал, не вызвала в Кейли-Оз ответного веселья, но и демонстрировать собеседнику свои истинные чувства она не желала.

– Я должна оставаться в этой пещере до новых распоряжений от тебя? – вопрос прозвучал чересчур деловито, чтобы быть таковым.

– Нет. Я знаю лучшее место. Там тебя точно ни один Аше-Ар не догадается искать, – с легкой иронией ответил мужчина, он собственническим жестом обнял растрепанную женщину за талию и, глядя поверх ее неровно остриженной головы, усмехнулся своим мыслям.

Кейли-Оз не вырывалась, напротив, она откинулась назад и, уютно устроившись в объятьях своего «дорогого» спасителя, мрачно подумала: «Мы еще посмотрим, кто в конечном счете получит больше, еще посссмотрррим…» Сколь бы не было подавленным ее настроение, жить хотелось и очень. А еще хотелось мстить. Так почему не использовать вынужденный союз с пользой для себя? И пусть он думает, что она принадлежит ему, пусть. Ей не трудно изобразить покорность, даже преданность (впрочем, в это он не поверит), она будет делать то, что он говорит, не забывая получать от всего происходящего собственную выгоду. А потом… потом она что-нибудь придумает. И тогда о несправедливом отношении к ней пожалеют все. И эйсард, и Мира-Нин, и этот самодовольный тип, что прижимает ее к себе.

Пока Кейли-Оз предавалась сладостным планам мести, Илин-Ули задумчиво изучал силуэт видневшегося вдалеке города, затем медленно перевел взгляд на киприна, извивающегося крылатой змейкой в небесах, и свистнул, призывая ящера к себе. Настало время возвращаться. А ведь еще нужно было пристроить беглянку и придумать достоверный рассказ о том, где его носило, на случай, если этим кто-то заинтересуется. Он посмотрел сверху вниз на Кейли-Оз, сосредоточенно морщившую лоб под тяжестью собственных дум, и ухмыльнулся. Она для него была как открытая книга, а он для нее как сложнейший шифр. Но самоуверенности этой женщины стоило позавидовать. Довольный тем, что собеседница не видит его лица, мужчина сказал:

– Пора, Кейли, – затем прищурился, вглядываясь в очертания Неронга, и тихо добавил: – Почему бы и нет?

Глава 2

«И кто сказал, что невинность – это хорошо?» —

философски размышляла девственница,

лежа на жертвенном алтаре.

Страх… липкий и противный, как протухший кисель. Я чувствую его прикосновение обнаженной кожей. Он проникает сквозь поры в тело, заползает через мысли в разум, он повсюду. Хочется сжаться в комок, обхватив руками колени, но тяжелые цепи крепко держат раскинутые в стороны конечности, не позволяя двинуться. Я лежу на холодной каменной плите в окружении цветов и ярко горящих свечей и слушаю тихое бормотание, доносящееся издалека. Скоро… уже скоро все это закончится, а вместе с тем закончится и моя недолгая жизнь. Ведь пророчество должно быть исполнено любой ценой. И какая собственно разница, где подыхать: в куче изуродованных трупов моих предшественниц или здесь, на ледяном ложе, украшенном алыми бутонами, почти такими же, как моя кровь.

Убийцы не торопятся, и я продолжаю неподвижно лежать под заунывный рокот чьих-то далеких голосов, напоминающий ритуальные песнопения. Впрочем, это они и есть. От холода и страха мозги с трудом соображают; язык едва ворочается, не в силах выговорить ни слова; по коже бегают мурашки, а на сердце так тяжко, что хочется разрыдаться, но слезы отказываются литься из застекленевших глаз. Я скоро умру. Во имя какого-то гадкого предсказания, ради каких-то незнакомых мне людей, которые ничем не заслужили такую честь! Но…

Где-то в глубине души кипит злость, крепко придавленная могильной плитой безысходности и щедро посыпанная черной землицей отчаянья. Пальцы сжимаются в кулаки, натягивая до предела цепи, опутавшие тело. Больно… Мне не справиться с этим, не сбежать. Еще чуть-чуть и я выполню возложенную на меня миссию Сейлин: расстанусь с собственной жизнью на жертвенном алтаре и освобожу тем самым Неронг от проклятья. Ах, как благородно… и как противно. Мной постепенно овладевает апатия, хочется спать. Веки медленно закрываются, и сознание погружается в…

– … сон, – выдохнула я облегченно и тут же взвыла, неосторожно дернувшись.

К моей великой радости, не цепи приковали меня к кровати, а собственные волосы. Длинные, нечесаные они опутали мою спину, грудь и руки, мешая двигаться. Не хило я, видать, крутилась во время просмотра ночного кошмара на тему пресловутого пророчества. Кое-как отлепив от вспотевшей кожи противные пряди, я умудрилась сесть. Нужно было оглядеться и навести порядок в голове, которая почему-то слегка кружилась. Покоя не давали навязчивые мысли: «Что произошло?», «Где я?», «Кто я?» Упс, нет… на этот вопрос ответ мне, кажется, известен. А остальное?

Перед глазами замелькали обрывки произошедших событий. Обстрел в городе, меняющий размеры ворон, странная женщина с ножом, Сэн… От подобных воспоминаний я невольно сглотнула и осторожно прикоснулась к своему животу, не решаясь опустить взгляд. Никаких повреждений на ощупь обнаружить не удалось, даже намека на шрам не осталось. От удивления я забыла о собственных колебаниях и уставилась на излеченную чудесным образом область. Так и есть – чисто! А может, и не было никаких ран? Может, приснилось все? Хотя нет: лохмы-то до пят, а на теле кожа гладкая, нежная: ни прыщика, ни волосинки. Этот феномен я объясняла себе тем, что в арсенале Эвана было не одно чудесное снадобье, а много. Наверное, мази нейтрализовали эффект Коары там, где излишняя волосатость ни к чему. А то была бы я похожа на обезьяну. А так… очень даже ничего, если приодеть да причесать. Одним словом, за считанные дни сделали из меня неплохой «полуфабрикат» с возможностью дальнейшей доработки. И все это наяву. Значит, и нападение было, и рана… только кое-кто над ней плодотворно потрудился. Я даже знаю кто. Решившая временно сотрудничать память тут же выдала несколько фрагментов из недавнего прошлого:

Вот Эван, держа меня на руках, несется по опустевшим улицам; вот мы приближаемся к красивому зданию, фасад которого раскинулся как два золотисто-бежевых крыла от увенчанной башнями центральной части. Я успеваю заметить и необычность форм, и красоту декора, и внушительные габариты постройки. В голове отражением моих наблюдений вспыхивает мысль: «Дворец Повелителя, наверное». И тут же ее сменяет другая: «С подземельями!» А вместе с ней приходит какое-то неприятное предчувствие. Может, боязнь замкнутых пространств сказывается? Парень, нырнув вместе со мной в двустворчатую темную дверь в стене, осторожно, но быстро спускается вниз. Лестницы, лестницы… их много. Широкие, с массивными перилами и темными каменными ступеньками. Они окружены призрачным светом кристаллических фонарей, которые загадочно мерцают на стенах. За нами бесформенной массой следуют тени, в тишине я слышу шаги Эвана, шелест одежд, стук наших сердец и дыхание: его и мое. А потом появляются коридоры, двери, арки. Меня проносят мимо, но я успеваю краем глаза заметить мелькающие в проемах залы и… сады?

Как интересссно…

Мне не больно, я плохо чувствую тело, но при этом не перестаю оглядываться по сторонам, идя на поводу у разыгравшегося любопытства, чем и вызываю сильное головокружение с набором звездочек и цветных пятнышек, которые начинают радостно прыгать перед глазами, мешая рассматривать окружение. Мы движемся дальше…

В коридорах каменные стены, но не грубые обшарпанные, а ровные, выложенные орнаментом в охристо-коричневой гамме. Сверху по стенам тянутся, сливаясь в линии, точки светящихся кристаллов. Их золотистый свет наполняет интерьер, он не похож на тот, что излучают электрические лампы. Этот свет мягкий, теплый… волшебный. Погружаясь в его неяркие потоки, невольно чувствуешь себя в сказке. Хорошо бы только, чтобы эта «сказка» была со счастливым концом. Пока я отвлекаюсь на собственные размышления, Эван открывает большую деревянную дверь и вносит меня в комнату. Там есть разная мебель, а главное кровать. На ней-то я и оказываюсь.

Воспоминания мои делились на две группы: до того, как меня накачали всевозможными лекар… эээ… зельями, и после. Если первые я помнила хорошо и отчетливо, то вторые представляли из себя вереницу несвязанных между собой обрывков. В голове всплывали то виноватые глаза Эвана, его тихие извинения, то сухой и отрывистый голос Сэн, отдающий какие-то малопонятные для меня распоряжения (хм, и этот, значит, почтил мой «лазарет» своим присутствием), потом опять бледное лицо парня с растрепавшимися каштановыми волосами… И снова он, но уже в другой одежде и с аккуратно затянутым на затылке хвостом. Его руки осторожно смазывали ароматными настоями мое чистое обнаженное тело, уделяя особое внимание животу.

Хм, а раздеть когда успели? А вымыть?! Вроде бы грязная была, в крови, на груди висели остатки туники и все это покрывал пропахший дымом плащ. А всю меня зачем обрабатывать? Или я в период бессознательности еще травм нахваталась? Где? Когда? Кто посмел?!

Но память – штука капризная, а после лечебных процедур еще и выборочная, так что сей щекотливый момент затерялся в ее недрах, с чем я себя искренне и поздравила. Надоело смущаться и краснеть, как рак, по поводу и без.

Отвлекаясь от воспоминаний, я покосилась на застеленное золотистыми простынями ложе без каких-либо подушек, тюфяков и прочего, что принято у нас подкладывать под голову во время сна. Помятое покрывало того же цвета большей своей частью валялось на полу, раскинув длинные кисти веером. Вышитый рисунок переливался в свете висящих в красивых «подсвечниках» кристаллов, которых в комнате я насчитала тринадцать штук: по три на каждой стене и один на фигурной подставке в центре массивного стола. Для небольшого помещения, в котором я находилась, света было более чем достаточно. Приглушить его, оставляя меня спать, никто не догадался. Видимо, напоили ударной дозой снотворного и сочли подобное проявление заботы излишним. А, может, просто не подумали. Точнее не подумал. Если моя память, вернее то немногое, что она мне выдает на рассмотрение, не врет, весь период исцеления (интересно, насколько длинный?) я провела в компании уже знакомого мне лекаря, то есть Эвана, и его бесконечных склянок с едко пахнущим содержимым.

Нда… история повторяется. И что дальше? А дальше он привел меня в пригодный для осуществления ритуала вид и бережно (даже чересчур) перенес мое безвольное тело в зал со свечами и цветами, где красовался в окружении кованых цепей жертвенный алтарь.

Стоп! Это уже не воспоминания, а проклятый сон вклинился. Такими темпами мысли скоро совсем перепутаются.

Пытаясь сосредоточиться на реальности, я скользила взглядом по комнате, рассеяно изучая добротную мебель (мечта антиквара!), каменные стены с ненавязчивым орнаментом (без окон, как в темнице. Очень гостеприимно!), две двери метра два с половиной в высоту и полтора в ширину (для великанов, что ли, здание строили?) и одна немного поуже (гм… не много ли дверей для такого маленького помещения?), покрытый черными плитами пол (блестящий, словно его только что тщательно вымыли) и… мои босые ноги на нем. С не меньшим вниманием я изучила и все остальные части своего тела, после чего недовольно фыркнула.

– Прекрасно! Никто даже ночную рубашку не удосужился мне выделить. Скупердяи! Разве так к избранным относятся? – возмущенные слова пытались потопить в своем праведном недовольстве чувство неловкости, но его ростки все же проступили, заставив загореться кончики ушей и лицо (ну вот, опять!). – Как обычно, щеголяю перед Эваном (и не только) в наряде из волос, – с досадой пробормотала я, – тоже мне… нимфа лесная. И вообще, у них тут разве нет прислуги женского пола? Дворец это или что?

«Или что, – подсказал внутренний голос, – без окон, без дверей… ну ладно, с дверями, но, наверняка, с запертыми. Одним словом, попала в клетку птаха. И что там дальше? Плаха?»

– Нет, – мрачно пробормотала я в ответ на собственные мысли, – всего лишь жертвенный алтарь.

А ведь и правда, задуматься было о чем. О сути пророчества меня проинформировали только в общих чертах, утаив подробности. То, что грядет какой-то неизвестный ритуал с моим непосредственным участием, я тоже знала. Но вот что именно от меня потребуется? Хотя вариантов, на мой взгляд, было три или четыре, не больше. Первый полностью соответствовал сну – малоприятная перспектива. Второй, если я правильно помню из фильмов и книг фэнтезийного содержания, должен был сохранить мне жизнь, но при этом использовать мое тело в качестве инкубатора для отпрыска какого-нибудь жуткого демона, вызванного из глубин Ада. Еще более радужное будущее! Третий по тем же источникам подразумевал применение нескольких капель крови избранной для сотворения очень сильного заклинания, способного разрушить чужие чары (надеюсь, не последние капли им потребуется?) И четвертый, самый предпочтительный вариант заключался в том, что у Сейлин из другого мира должны непременно открыться какие-нибудь уникальные магические таланты, или же у нее проснется необычайный нюх на сокрытые в городских подземельях артефакты, или… ой, да какая разница! Я все равно ничего из этого не умею. Остаются первые три, но о них мне размышлять не хочется. Может, мои дорогие хозяева что-нибудь более оригинальное придумают? И менее болезненное…

От таких рассуждений стало противно. Я решительно поднялась, постояла, проверяя устойчивость ног, и направилась к ближайшей из дверей с твердым намерением выйти из комнаты. Вышла! Постояла, огляделась, даже воспользовалась по назначению расположенными вокруг удобствами и, посетовав на отсутствие там еще и ванной или хотя бы душа, снова вернулась в комнату. Другие двери оказались менее «сговорчивыми». Во всяком случае, с первой попытки. Со второй, кстати, тоже. Сдаваться не хотелось, как и штурмовать их в голом виде, поэтому, не найдя в пустом шкафу никакой одежды, я подняла похожее на скатерть покрывало и принялась в него заматываться. Зеркала не было, но сверху я вполне могла заценить свой новый наряд.

– Глиста в золотом скафандре, – констатировали губы, кривясь в нерадостной улыбке, – с кисточками! – последние подметали пол, волочась за моими босыми ступнями, как маленький шлейф, к которому присоединились длинные патлы отброшенных за спину волос.

О-о, видела бы меня сейчас мама… Хотя нет, лучше пусть не видит.

Минут двадцать я попеременно штурмовала то одну запертую дверь, то другую. Они стойко выдерживали мой тяжелый взгляд и безропотно сносили все неудачные попытки их отпереть. Удары кулаками и пятками доставляли больше неприятностей мне, чем им, а мои вопли на тему «Эй, вы, там… ау?» оставались без ответа. Я с большим вниманием изучила косяки и стены на предмет какого-нибудь скрытого механизма, но так ничего и не обнаружила, по крайней мере, зрительно. Мои пальцы давили на гладкие каменные бруски, из которых был выложен орнамент, но никаких изменений не происходило. В голову лезли разные мысли о магических «печатях», с помощью которых заперли комнату, или о не магических ключах, использованных с той же целью. Вторая версия выглядела менее красиво, но более достоверно. От досады и обиды на весь мир, вернее на миры, мне захотелось побиться головой об стенку, что я в сердцах и сделала.

Бум, щелк, скрип… Дверь рядом слегка приоткрылась, запустив в комнату темноту соседнего помещения. Там настенные кристаллы отключить не забыли. Потирая ушибленный лоб, я с недоверием посмотрела на открывшийся проход, затем перевела взгляд на место, куда только что припечаталась головой. Ну да, глупо, по-детски… И больно к тому же. Зато результативно, хоть и неожиданно. Геометрический орнамент в форме правильного ромбовидного цветка несколько изменился после соприкосновения с моим лицом, которое, кстати, тоже изменилось: теперь его верхнюю часть украшала небольшая, но твердая шишка (нда… от души приложилась). В самом центре каменных лепестков появилась впадина, так как светло-желтый брусок – квадратная сердцевина цветка, наполовину утоп в стене.

«Вот и заветная кнопка, надо было сразу догадаться, что здесь не маломерки типа меня обитают, а очень даже высокие люди, как Эван и Сэн. И поэтому искать замаскированный рычаг следует не на уровне моей грудной клетки, а гораздо выше. Примерно там, где я его и нашла… лбом», – в очередной раз потрогав ушиб, я сначала поморщилась, но тут же улыбнулась: исследовательский интерес требовал немедленного перехода к активным действиям, поэтому ноги сами по себе шагнули в темноту, а руки посильнее распахнули дверь, чтобы позволить свету из моей комнаты проникнуть в смежную. Да, это был не коридор, а всего лишь… ЛАБОРАТОРИЯ!