Текст книги "Старший брат моего парня (СИ)"

Автор книги: Ева Маршал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

– … Дядя Томас, его жена Линдсей, они недавно поженились. И у тети Линдсей есть взрослая красавица – дочь, как ты видишь. Она нам была не родня, но… теперь почти. Принесите нам два капучино, – попросил он официантку, совершенно без перерыва и не меняя интонации. Часть присутствующих обменялись понимающими взглядами.

Судя по всему, паршивец не помнил имени девушки. Вот это номер! Или испытывал к ней неприязнь. Марк всегда был мастером неявного пренебрежения.

– Я – Барбара, – модельной внешности девушка представилась сама. И стрельнула голубыми глазами на другой конец стола, где, небрежно откинувшись на стуле, сидел старший Бекендорф. Он смотрел на нее столь же заинтересованным взглядом, даже, пожалуй, с нескрываемо хищным оттенком.

Похоже, джентльмен у нас не из дотошных и разборчивых. Глядишь, и не будет особенно расспрашивать девушку. Завопит коронное «Попалась!» и…

– Каталина, а вы чем занимаетесь? – сбивая меня с мысли, вдруг громко поинтересовалась тетя Линдсей, мама Барбары.

Бледно – желтое платье плотно обтягивало ее выдающийся бюст и прочую довольно приятную фигуру. Дядя Томас, полный мужчина с мягким лицом отхватил отличный куш и был счастлив, судя по восторженным взглядам, которые он бросал на свою «молодую» супругу.

– Например, моя Барби, – продолжила она, с гордостью глядя на дочь, – известная модель и фотограф. От поклонников, скажу я вам, отбоя нет.

Через пару минут мы знали всё о модельном бизнесе девушки, были проинструктирована, как найти Барбару в инстаграм и что у неё там посмотреть. Как – то внезапно получилось, что я пообещала обязательно поставить лайки на её красивейшие фотографии. В добровольном или принудительном порядке, сама не могу понять.

– Инстаграм – это моё хобби, – скромно поделилась Барби, уже неприкрыто гипнотизируя другой конец стола. – Иногда я вяжу миленькие детские пинеточки, шапочки, носочки для малышей и передаю приютам.

Логан озадаченно моргнул.

Марк наклонился и зашептал мне в ухо:

– Смотри – ка, Куколка явно нацелилась на моего брата. Не факт, что он знает слово «пинеточки», но в целом девица вполне в его вкусе. Не понимаю, что он находит в стремных одноразовых куклах.

– О чем вы там шепчетесь? – его мама держала чашку с чаем, изящно отогнув мизинчик. – Лучше расскажи нам, Каталина, про свое хобби или занятия? Чем ты увлекаешься?

Вопрос звучал мягко, но без искренней заинтересованности. Она скорее оказывала услугу сыну.

В любом случае я постараюсь ей понравится. Ради Марка и нашего будущего.

– Я учусь на дизайнера интерьера и немного рисую.

– О, наша милая Барби тоже рисует! – воскликнула Линдсей. – Правда, дорогой?

– Разумеется, – благожелательно подтвердил Томас.

– Иллюстрации к детским книгам! Феноменально красивые, со звездочками. Пока только к электронным историям, но мы надеемся, издательства оценят её потенциал.

– Барби – очень талантливая девушка, – согласилась мама Марка, явно импонируя куколке.

– О да, – с негромким придыханием вдруг задумчиво хмыкнул Логан.

Произнесено было под нос и прошло бы незаметно, но, как назло, в этот момент многочисленные завтракающие замолчали и слова прозвучали четко. В полной тишине.

Родительница живо повернулась в его сторону.

– Тоже заметил, дорогой? А какие из способностей особенно тебя заинтересовали?

Некоторое время Логан держал паузу. По нему не было видно – смущен он или подбирает слова. Но Барбара не настолько хорошо владела собой и нервно засмеялась.

Пофыркивая. Она старалась удержать звук, и оттого смех звучал еще более булькающим. Люди радуются по – разному. Я никогда не обращала на такие мелочи внимание.

И пока суд да дело, не особенно прислушиваясь к продолжающейся болтовне за столом, спокойно тянула в рот оладушку, предварительно промоченную в сметане.

– Не решил еще, – вдруг холодно сказал старший Бекендорф, немного отстраняясь. Лежащая на столе широкая ладонь неслышно пробарабанила пальцами. Ничего особенного, но я почему – то чуть не закашлялась.

Чем – то ему не понравился смех Барби, причем настолько, что мужчина убрал даже видимость тепла из голоса.

И сейчас изучал улыбающуюся шатенку оценивающим взглядом, словно увидел впервые.

Ой, мамочки. Если я хоть немного смеялась на кухне, то он мог заметить разницу.

– Доброе утро, мои дорогие!

В столовую зашла величественная седовласая дама. Лаковая чёрная трость с массивным набалдашником ритмично постукивала по дубовому полу. И члены семьи, один за другим, выпрямляли спины.

– Иви, кофе и тосты.

Симпатичная девушка в фартуке метнулась к раздаточному комоду.

«Бабушка знает имена официанток в доме внука, тогда как хозяин дома не может запомнить, как зовут любовницу» – ехидно подумала я.

Марк поднялся навстречу приближающейся родственнице и кинулся обниматься, сетовать как он соскучился, осыпать бабушку комплиментами. Затем представил меня по всем правилам. Он чётко проговаривал каждое слово, чтобы «любимая ба» расслышала каждое слово, и это показалось мне безумно милым.

– Садись ешь, проказник, – со смехом отпустила она его, похлопав по руке, разрешив тем самым всем продолжить завтрак.

Меня она одарила благожелательным кивком и поплыла дальше.

Логан отодвинул стул, усаживая ее на свободное место между собой и тетушкой Фло.

Вот она какая, Александрия Бекендорф, официальная глава семьи. Такое имя вызывает ассоциации с сильными, волевыми женщинами вроде Маргарет Тэтчер или Элеоноры Рузвельт. Марк рассказывал, что бабушка недолюбливает свою невестку, маму братьев.

Когда – то новоиспеченная миссис Бекендорф была настолько увлечена приемами, поездками по гостям и собственными заботами, что полностью отдала двоих маленьких сыновей на воспитание нянькам. А те настолько уверились в собственной неприкосновенности, что начали поднимать руку на старшего брата и наказывать лишением еды младшего.

Однажды подросший Логан поднял настоящее восстание, потребовав нормального питания для брата и преподавателей для себя. Он ворвался на один из устраиваемых мамой балов и вел себя чрезмерно грубо. Непозволительно. Но привлёк внимание к детским проблемам и заставил уволить весь штат нянек. А новых учителей выбирал уже сам.

С тех пор дети выросли, но, по утверждению Марка, именно Логан его вырастил и воспитал. А бабушка считает себя виноватой, переживает, что слишком много времени уделяла бедовой младшей дочери и редко приезжала в гости к сыну.

– Я бы с удовольствием полежала на пляже до обеда, пока солнце не так активно. Правда, полоски на теле очень не желательны. Сами понимаете, с моей работой… Логан, в твоих владениях есть уединённый кусочек пляжа?

Барбара говорила медленно, немного растягивая гласные, добавляя мелодичности голосу. Давай, красавица! Ты даже не представляешь как я за тебя болею, только что с помпонами за твоей спиной не прыгаю. Прекрасная попытка реабилитироваться после странного кудахтающего смеха. Сделай этого высокомерного павлина!

Логан заинтересованно наклонил голову. Кажется, девушка снова набирала очки. Еееес!

Я так обрадовалась, что даже не сбросила руку Марка, тихо добравшуюся до моего бедра и начавшую неопределенно – нежные поглаживания.

– О, и не надейся, Барби, этот кусок пляжа принадлежит только падишаху, – весело расхохотался Марк, довольный моей покладистостью. – Нам всем достанется только береговая линия рядом с причалом.

Логан ухмыльнулся. И ситуацию спасла бабушка. Она отложила вилку и почти скомандовала:

– Я почитаю после завтрака, а вы все непременно идите загорать. Погода чудесная. Логан, загляни по возвращении поговорить в синюю гостиную. В твоем доме я всегда выбираю именно её, там лишь одна эта ужасная кирпичная стена. Признайся, внук, у тебя кончились деньги во время ремонта и не осталось краски для стен и потолка? А еще я видела голые трубы в твоем кабинете и бетонный потолок. Такой позор! Сразу видны проблемы с финансами. Все ушло на разработку очередной яхты? Ты мог обратиться ко мне за помощью, но и сейчас не поздно. Я помогу подобрать прекрасные шелковые обои, – доверительно произнесла она, вызвав понимающие улыбки семьи.

Судя по активности за столом, присутствующие приготовились ринуться в бездну спора об уместности современных стилей интерьера, прекрасная тема за столом. Но одна из служанок неожиданно подняла на вытянутых руках планшет, из которого донесся звонок видео – конференции.

И шум зарождающейся дискуссии мгновенно затих.

На экране появился мужчина с орлиным носом и рыжеватыми, как у младшего брата волосами.

– Йоган! – радостно вскрикнула мама братьев, до этого тихо шушукавшаяся с белокурой женой Томаса. – Дорогой! Ты скоро приедешь?

– У меня важный контракт, дорогая, – снисходительно сообщил мужчина, – О, вас так много. Всем доброе утро! Логан, я звоню, чтобы поздравить тебя с днем рождения.

Он махнул кому – то рукой, в помещении ходили люди в деловых костюмах, работал экран с презентацией, стрекотал копировальный аппарат.

– Спасибо, отец, – именинник поднялся. – Правильно понимаю, что ты все – таки не приедешь ко мне на сегодняшний праздник? Вчера вечером ты еще сомневался, искал возможности…

– Увы. У меня срочное подписание контракта.

– Но у твоих заместителей есть право подписи.

– Не люблю передавать кому – то ответственность!

– За последние десять лет ты ни разу не приехал.

– Десять лет назад я подарил тебе деньги на открытие бизнеса. Какой отец сделает больше? – возмутился Йоган Бекендорф. Посмотрел куда – то в сторону и холодно произнес. – Все, меня зовут. Подарок передадут сегодня.

И связь прервалась.

Ни «люблю», ни «будь счастлив и здоров».

Логан бросил на стол салфетку и медленно отодвинул стул. В открытом на две пуговицы вороте рубашки мелькнули широкие завитки татуировки.

Его голос был низок и спокоен, но в глазах бушевала метель. Из темно – серых они превратились почти в черные.

– Приятного аппетита. Я, пожалуй, действительно схожу на пляж. Что – то захотелось поплавать.

Он окинул тяжелым взглядом присутствующих. На лишнюю секунду задержавшись на мне, но буквально рывком перейдя к Марку и дальше.

– Семья, родные, мой дом полностью в вашем распоряжении.

– О, я с тобой! – Барбара изящно поднялась с места и застучала каблучками, рванув к хозяину поместья. – Я прямо сейчас мечтаю поплавать. На мне даже купальник есть, под одеждой!

– Замечательно.

Логан опустил ей руку на талию. И девушка буквально засветилась от счастья. Они отправились к выходу, а остальные принялись шептаться, обсуждая отцовское поздравление.

– Давай и мы на пляж, – к моему удивлению предложил Марк. Я-то предполагала, что до обеда придется отбиваться от уговоров: «плюнем на всех и запремся вдвоем». Но он обеспокоенно смотрел в спину брата.

А в благородном семействе не так все гладко. Раньше я думала у них мама вечно занята собой, но отец – тоже не подарок. Представляю, как одиноко было двум мальчишкам в большом пустом доме.

Я посмотрела на исчезающую в дверях парочку. И увидела на лопатках Барби руку Логана, которая поднялась туда с талии. Смуглые пальцы сжимали и изучающе поглаживали тщательно завитые и облитые лаком локоны шатенки.

Скорее всего, совсем не похожие на ощупь на мои мягкие кудри.

Глава 6. Утро и раскалённый пляж

Марк спешил поговорить с братом и в итоге мы собирались впопыхах и сильно опередили остальных членов семьи, задержавшихся в своих комнатах.

Пляж раскинулся с другой стороны дома. Желтовато – белый песок и белые кучерявые бурунчики набегающих на берег океанических волн.

Младший Бекендорф бросил наши полотенца на низкие деревянные лежаки, размещенные у самой кромки воды. И с иронией посмотрел на Логана, который в паре метров по соседству растирал масло для загара по спине лежащей ничком Барби.

– Слава Богу, я уж подумал, что предок тебя расстроил, и ты нуждаешься в братском сочувствии.

– Я не расстроен, а разозлен, это другое.

Старший Бекендорф без одежды оказался еще более крупным, чем я думала. Всю правую половину мощного тренированного тела покрывали темные кельтские узоры. Рельефный живот не нуждался в напряжении, чтобы демонстрировать ровные тяжи кубиков.

Он вскользь посмотрел на меня, одетую в длинное непрозрачное парео и одобрительно хлопнул по загорелой попке Барби, едва прикрытой тонкими веревочками золотистых стрингов. Та забормотала слова благодарности и перевернулась.

Перевернулась, стягивая верхнюю часть купальника. И спокойно предъявила под дальнейшее натирание маслом две острые грудки. Уже смуглые и явно не раз побывавшие под солнцем.

– Ой, скоро же родители придут, – оторопело выдохнула я.

– Котенок у меня скромница, – гордо сообщил Марк, с удовольствием при этом изучая красоты шатенки. – Если я тебе не нужен, брат, лучше займусь своей девушкой. Кажется, ее тоже нужно срочно натереть.

В следующие пару минут мне пришлось, отчаянно давясь смехом, защищать свои честь и достоинства. Я говорю о верхнем лифе купальника и груди.

Её я в принципе не собиралась обнажать, но Марк шутливо грозился показать миру, потому что «прекрасное стыдно прятать».

Он поймал меня, театрально рыча и угрожая полным разоблачением с последующим любованием. Но, конечно, удовольствовался лишь стягиванием парео и размазыванием по моему животу защитного крема с отметкой 50 на тюбике.

– Юная девушка, а такая консервативная, – с недоумением пробурчала шатенка, наблюдавшая за нашей потасовкой. Не знаю, что ей сказал Логан, но пока мы носились, смеясь как дети, она уже вернула сброшенный лиф на законное место и теперь сама натиралась маслом.

Фыркая и сдувая упавшие на лицо пряди, я повернулась, чтобы посмотреть не идут ли из дома остальные гости. И – словно выстрел в упор встретила…

Фыркая и сдувая упавшие на лицо пряди, я повернулась, чтобы посмотреть не идут ли из дома остальные гости. И – словно выстрел в упор встретила тяжелый грозовой темно – серый взгляд.

Твёрдая линия губ дрогнула, будто он собирался задать вопрос, и у меня сердце ушло в пятки. С перепугу подумала, он прямо спросит, не я ли та девушка, что продинамила его этой ночью. Чего только в голову не придёт!

– А вот и остальные, – произнёс он, поворачиваясь к родственникам.

Фууух. Надо расслабиться и перестать нервничать на пустом месте. Нет такого мужчины, который после пятиминутной встречи в темноте потом сможет различить двух девушек похожей комплекции. Это фантастика!

– Я к вам!

Тётушка Фло красовалась в модном купальнике со спортивным поясом, огромных, в пол – лица, очках, восхитительной шляпе и напоминала модель даже больше, чем красотка Барби. Хоть сейчас на обложку.

Она бесцеремонно подтянула из другого ряда шезлонг к нам поближе.

– Не узнаю своих племянников. И как это вы до сих пор не в воде? Щупали девчонок под благовидным предлогом?

– Естественно! – пропел Марк, поднимаясь и поигрывая мускулами. Гибкий и спортивный, он сейчас был похож на юного Аполлона, настолько удачно соединял силу и грацию. По плечам вились цветные пиратские узоры: черепа, розы, пистолеты. В этом буйстве красок был весь мой Марк. Любоваться можно бесконечно. Предложил, уже начав пятиться спиной: – Логан, давай до буйков и обратно? Кто первый!

– Конечно, я, – фыркнул Логан, с разбега бросаясь в воду. Угрожающе – массивный даже в играх с братом. – Теперь догоняй!

– О, они всегда так делают, – рассмеялась тетушка, – Не разлей вода. То один побеждает, то другой. Но Логан немного чаще. Этот мальчишка всегда был влюблен в море. Когда был совсем малышом и узнал, что кровь солёная, сказал, что у него в венах морская вода. Иногда он такой серьезный и грозный, а искупается и начинает улыбаться, – поделилась Флоранс, не отрывая взгляда от стремительно удаляющихся от берега мужчин. – А ещё, они никогда друг другу не поддаются. Когда – то я думала, что рано или поздно они разругаются окончательно: из – за наследства или девушки.

– И как? – заинтересованно спросила Барби. Она даже подняла очки, чтобы лучше рассмотреть обоих.

– Они договорились, что никогда не тронут то, что уже объявил своим кто – то из них. И ни разу не нарушили слово.

По ногам побежали мурашки. Даже – затопали. Отборные как слоны. А по щекам разлился огонь.

Говорили не обо мне, я – девушка Марка, и старший брат на меня не претендует. Но я лежала и краснела как чертова дура.

Флоранс вздохнула, вылила лосьон из бутылочки и принялась растирать уже загорелые плечи.

– Если бы не эти мальчишки, я бы совсем потеряла веру в существование настоящих мужчин. Порой кажется, что рыцарей придумали сценаристы, чтобы снимать красивые фильмы и грести миллионы. Притом сделали это в сговоре с производителями бумажных платочков! – закончила она уже весело.

Следующие минут десять они обсуждали известных личностей и на полном серьезе спорили – нормальные они мужчины или не совсем. Способны на искреннюю любовь или так… поиграться.

И вообще, существует ли это чувство у особей старше шестнадцати. У Ромео и Джульетты – возможно. А вот для взрослых людей актуальна скорее страсть.

К этому времени я справилась со своим неожиданным румянцем и решила, что хватит отмалчиваться. Мне же есть что сказать.

– Лично я верю в любовь. И люблю Марка, – произнесла тихо.

– Какие у вас тут серьезные разговоры, – сказал вышедший из воды и незаметно подошедший Логан. Он даже не пытался вытереться полотенцем, так и стоял рядом с моим лежаком, блестя на солнце стекающими по коже каплями.

И смотрел на меня своим тяжелым, темным взглядом.

Блин, до мурашек. И опять щеки начинают розоветь.

– Зря я не надела шляпу, – пробормотала я подошедшему Марку. – Что – то голова разболелась.

– Тебе нужно в тень или в дом под кондиционер, – заволновалась Фло. – Давай я тебя отведу? Или Марк с удовольствием тебя в доме полечит. Секс, кстати, помогает от всех болезней, от головной боли – точно. Я читала в Космополитен.

Я бессильно прикрыла глаза. Она неисправима.

– Собирайся, иначе ты можешь получить тепловой удар с непривычки. – Марк помог мне собрать вещи. – Пойдем, посидим в теньке парка.

Ух, спасибо, милый. Уходить в дом под понимающим взглядом старшего брата совершенно не хотелось. А вот прогуляться в парке – почему нет, прекрасная мысль.

Мы попрощались с остальными и побрели к зеленым зарослям слева от дома.

– Как себя чувствуешь, Кэти?

– Немного получше. Здесь прохладнее.

– Правда лучше?

– Вполне. А что?

– М – м–м, котенок, тогда ныряем сюда. У меня есть любимое место, скрытное такое… с гамаками.

Рука Марка с моей талии опустилась ниже, накрывая ягодицу под тонкой тканью парео.

Глава 7. Жаркий полдень в беседке. С разговорами и стриптизом

Надеюсь, со стороны пляжа нам никто не смотрит в след. Я наклонила голову к его плечу, вдыхая свежий запах разгоряченной под солнцем кожи.

Он наклонился, шепча:

– Ах, какая красивая девочка ко мне прижимается. Улыбается мягким, сладким ртом. Она знает, как я ее люблю? Как обожаю вот эту родинку под нижней капризной губкой.

Поцелуи Марка как текучий мед, их глотаешь и дрожишь от плывущего по венам удовольствия. Марк вбрасывает всего себя прямо в мою кровь, себя – отчаянного, увлеченного, влюбленного. Дурманя как наркотик, отключая от окружающего мира.

Поэтому я опасаюсь его объятий вне закрытых от любопытных глаз комнат и подозреваю, что младшему Бекендорфк, наоборот, нравится смотреть на мое поражение в самых неподходящих местах. Это как тайная власть, которая делает его еще более могущественным в собственных глазах.

– Люблю твое возбуждение, – он, уже не сдерживаясь, сильно и жарко целует. Успевает лизнуть по губам и глубоко, ритмично заныривать в рот, сцепляясь кончиком своего языка с моим. Наполняя меня мятным дыханием.

Разница наших интересов в том, что я готова целоваться вечно, а вот к остальному отношусь более спокойно. Не так сумасшедше как Марк.

– Быстрее, – его уже потрясывает от нетерпения.

Между деревьев тенистой полянки растянуты цветные веселые гамаки. Отсюда пляж не виден, и мы тоже останемся не заметны. Меня тащат к самому краю, где у зеленой стены притулилась белокаменная, обвитая плетистыми розами беседка.

На прямом солнце эти нежные цветы долго бы не выжили, а здесь поднялись вверх на полных три метра, почти полностью перекрывая пространство между столбами, поддерживающими куполообразную крышу. Аромат сильный, и вид в целом романтический, словно ландшафтный дизайнер сажая растения, вдохновлялся старинной открыткой на Валентинов день.

– Может пойдем в дом? – безнадежно предлагаю я, подозревая, что просто поцелуями на свежем воздухе мы уже не обойдемся.

– Когда нас могу застукать, ты слаще реагируешь.

Марк отбирает у меня сумку вместе со скрученными в рулон полотенцами. Я ими пытаюсь шутливо от него отбиться, но куда там. Наши силы неравны, да и новый поцелуй на пороге беседки работает словно контрольный выстрел.

Я таю.

Сама не понимаю, как, но через минуту я сижу на гладкой деревянной скамейке, а все вещи валяются под ней.

– Котенок, готовься. Я тебя буду соблазнять, – сообщает Марк. – Стриптиз! Только для тебя.

Он в шлепках и еще мокрых плавках – шортах, поэтому я не сразу понимаю, в чем именно будет заключаться обещанный стриптиз. Моего золотоволосого Аполлона не останавливают такие мелочи, как нехватка снимающихся предметов. Он медленно, красуясь, скидывает обувь. И, напевая низким, бархатистым голосом, начинает потягивать от себя резинку пояса.

Ему не обязательно музыкальное сопровождение, чтобы от мелодичных мурлыканий перехватывало дыхание. Я не раз слышала, как на выступлениях Марк останавливал своих парней и пел а капелла, а в зале начинали нервно рыдать от счастья.

– Единственная моя, – выводит Марк, – я знаю, ты не горишь как я. Но моей жаркой любви хватит на нас обоих, родная.

Это его новая песня, она не о нас, но пусть напевает, потому что мелодия до одури красивая, и каждое слово ластится по коже и рассыпается искрами до мурашек.

Мою ладонь нежно целуют в линию судьбы и кладут на живот, там, где у Марка каменно – твердые мышцы пресса. Он в деланном изумлении распахивает глаза, по сантиметру опуская мою руку вниз под ткань.

– А ты любишь шалить, – скалит белоснежные зубы. Поддавшись вперед и прижимаясь к моим пальцам гладкой, горячей, пылающей словно полуденное солнце головкой. – Я еще не разделся, а ты спешишь. Неужели так сильно меня хочешь?

Я фыркаю. И получаю новый, сильный, головокружительный поцелуй, просто сминающий губы.

А внизу тыкается в руку, нетерпеливо рвется вперед член, несгибаемый и упрямый в достижении целей. Точно такой, как его хозяин.

Когда – то встретив меня в коридоре университета, он развернулся и просто пошел следом. Довел до аудитории, выяснил преподавателя. К вечеру младший Бекендрф знал на каком курсе я учусь и вообще кто я такая. Его не остановили ни моя простоватая внешность с полным отсутствием косметики на лице, ни первые недели игнорирования, когда я никак не могла понять почему неизвестный парень прицепился ко мне как банный лист.

Он встречал меня утром, внезапно возникал днем и подпирал дерево под окнами общежития по вечерам. Неостановимый в убеждении, что я его девушка и мне нужно лишь время, чтобы это осознать.

Я оценила Марка только после долгих настойчивых ухаживаний и первого, робкого и очень нежного секса.

Если смотреть на него со стороны, на машины, которые он менял по настроению, на гомонящую свиту, которая постоянно сопровождала его в университете, на иронично – презрительное выражение лица, редко покидавшее его внутри учебных стен, никогда не заподозришь насколько чутким Марк умеет быть.

Теперь – то я знаю, что расставание с девственностью может пройти в процессе долгого дурманящего удовольствия и в угаре крышесносных поцелуев.

– Эй, ты где витаешь? – он укоризненно качает головой. Отодвигается и грозно командует. – Смотри, мечтательница, только на меня. Вот он я, твой принц. Запомни и не перепутай.

– А где конь? – нагло интересуюсь я.

– Уже гарцует! Готовься, сейчас его увидишь!

Отходит на шаг и, напевая без слов, начинает медленно разворачиваться спиной, продолжая играть с поясом плавок. Вот они спускаются вниз, открывая накачанные крепкие ягодицы с двумя крошечными ямочками на самом верху.

– Это не конь, – пытаюсь продолжать игру, но в голосе – подсевшие нотки.

Хорош.

– Жеребец уже на подходе, – Марк оборачивается через плечо и белозубо скалится. – Надо его срочно позвать. Как Деда Мороза, чтобы пришел праздник. Ну – ка, быстро погладь меня, пусть поторопиться.

Я протягиваю руку и касаюсь мускулистых ягодиц, глажу. Это медитативное занятие, но он долго не выдерживает и разворачивается, так и не спустив плавки впереди.

Парео легкое, из полупрозрачной ткани, с широкими прорезями по бокам. Марк запускает в проемы руки, развязывая тесемки купального верха. Стаскивает его, сбрасывая по пол беседки, и сжимает грудь, с удовольствием наблюдая за своими руками, действующими под кисеей.

Мне должно быть некомфортно, но я привыкла, что руки у него удивительно чуткие и никогда не приносят болезненных ощущений. Все на грани, но ничего слишком.

Я сижу, а он меня щупает, словно мы подростки, сбежавшие с уроков и впервые занимающиеся стыдным непотребством. Его руки то накрывают округлости груди, вжимая в середину ладони начинающий твердеть сосок. То прихватывают только вершинки, пощипывая и потягивая их.

Как – то само собой я оказываюсь уже лежащей. На скамейке, головой на свернутых полотенцах. А Марк стоит над моим телом, массирует, гладит, колдует, все сильнее его распаляя. Одна его рука уже в моих трусиках, сжимает складочки, втискивая между ними средний палец. А вторая, наконец, оставляет отдохнуть разгоряченную грудь и настойчиво поворачивает на бок мою голову.

Я знаю, чего хочет стоящий надо мной Марк, но что – то внутри меня еще не готово к таким подвигам.

Поэтому я с неуверенностью смотрю на плавки, натянутые высокой треугольной палаткой прямо перед моим носом. Если откажусь, он же не обидится?

Вчера из кухни я вернулась несколько не в себе. Меня потрясывало от страха перед разоблачением. Заигрывания, ласки Марка скорее напрягали, чем радовали, и в итоге он не стал настаивать, списывая мою тревожность на знакомство с родней. Просто обнял и позволил забыться во сне. Утром нас вытащили на непривычно ранний завтрак, и опять ничего не было.

Похоже, прямо сейчас у измученного ожиданием Марка летели тормоза.

– Раздумываешь? – он наклоняется близко, касаясь лоб о лоб. – Если никак, сделаем по – другому. Просто знай, котенок, я схожу от тебя с ума, все сильнее и безнадежней.

Он сбрасывает на пол плавки. И нависает сверху, опираясь на локти. Я не успеваю ответить, как спортивное мужское тело вклинивается между бедер. Марк устал спрашивать, ждать, беспокоиться. Широкая грудь ходит ходуном.

– Марк, – шепчу я. – Ты о чем? Что – то случилось?

Короткая, напряженная тишина. Он пытается увидеть, рассмотреть, прямым настойчивым взглядом. Слишком серьезный для привычного моего Марка. Пара секунд…

И вдруг снова беззаботно улыбается.

– Все хорошо, котенок. Просто отлично.

– Ты уверен? Может быть уйдем отсюда и дойдем до комнаты?

Вместо ответа мои купальные трусики отодвигают, и я чувствую медленное, нарастающее давление на уже повлажневшее лоно.

– Моя.

Входит, играя желваками. Белея лицом от напряжения, чтобы не сорваться сразу.

– С первой встречи – моя. Кошка с зелеными глазами.

Я чувствую, насколько он каменный, твердый. Меня плющит между ним и скамьей.

На загорелой коже капельки испарины, он сильнее налегает телом, словно пытаясь как можно глубже занырнуть внутрь. Я скольжу из – за шелковистого парео, и Марк вцепляется в плечи, удерживая на месте, не давая уйти ни на сантиметр.

Лежа под ним – очень горячо и тесно, я поймана. До меня не может добраться даже крошечный ветерок, воздух застыл.

Слова про «ржавую ложку» меня беспокоят, все вообще идет странным образом. Вряд ли я сейчас смогу сильно возбудиться, просто будет приятно. Мысль… что до Марка, всего несколько часов назад во мне был его брат, вдруг накатывает стыдной волной, и я отворачиваюсь, не давая себя поцеловать.

Слышу недовольный рык. Младший Бекендорф впивается в шею, жестко, я чувствую остроту зубов. И одновременно идут глубокие, сильные толчки. Меня берут почти грубо, неумолимо насаживая на напряженный горячий член.

Марк пронзает, накалывает меня словно трепещущую бабочку на толстую шпильку, не позволяя улететь, не разрешая даже дернуться. С каждым врезающимся заходом, с новым движением узких сильных мужских бедер, внизу живота становится… теплее.

Я только собираюсь вцепиться крепче в его плечи и поддаться в движении навстречу, как слышу шорох кустов.

Кто – то ломится сквозь закрывающие поляну заросли.

Как так?

– Кэти! Марк! Я вам не помешаю? Вы забрали с собой мою сумочку и полотенце! Это я, тетя Фло. Если вы целуетесь, то можете не стесняться, я быстро возьму свое и уйду! Где вы?

Ох, я так торопилась, а она действительно оставляла свое полотенце на моем шезлонге. Но неужели надо обязательно бежать за нами?

Услышав крик тети, Марк хмурится, сильнее обнимая.

А я начинаю с таким же пылом его с себя спихивать.

Господи, да у его тетки язык как помело. Бесцеремонная и разбалованная до одури. Если она нас застукает, то годами будет рассказывать, как застала в беседке и что именно увидела. В деталях. Еще и утверждать будет, что это дико смешно и мило.

Я шиплю, и с помощью колен выпихиваю Марка из себя.

– Прячься. Пожалуйста.

Найти его плавательные шорты мы не успеем. Не знаю, что клинит в моей голове, после прошедшей ночи и непрекращающегося стресса я точно не себе. Потому что я толкаю Марка вбок, словно профессиональный борец. От неожиданности он перекатывается через низкий, в ладонь, бортик, отделяющий лавочку, на которой мы лежит от низкого ограждения и, пробивая зеленую массу плетистых веток, падает куда – то за беседку. С тихим, отчаянным матерком.

Бум.

Мамочки. Он же там голый. На розах.

– Вы где? – вопрошает больная на голову тетя. Ее голос слышен все ближе, и я успеваю только вернуть на место низ купальника и усесться на скамье.

Ой! Ногой запихиваю в темноту под лавочку плавки своего парня.

– Ага!

Флоранс появляется на входе и с интересом оглядывается. Но здесь только я, растрепанная, с красными щеками.

Глава 8. Дамам – цветы!

– Хм, – дама обнаружила сброшенную обувь племянника и многозначительно подняла бровь.

Похоже, она стопроцентно знала зачем шла и какую картину готовилась увидеть. И когда не застукала, даже немного расстроилась. Такие люди любят быть в эпицентре чужих отношений за отсутствием собственных.

Не знаю, как отреагировать на ее хмыканье. У меня в голове и так жуткая каша, я нервничаю и очень хочу успокоиться, чтобы не натворить бед.