Текст книги "Твой дом там, где я (СИ)"
Автор книги: Ева Грэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)
Один день на двоих
Утром я проснулась в прекрасном настроении и даже лёгкая головная боль, после выпитого накануне, его мне не испортила. Я приняла душ, помыла голову и облачившись в спортивный костюм, спустилась на завтрак, напевая известную песенку.
– Доброе утро! – бодро сказала я, подходя к накрытому столу. Стол был накрыт на двоих. Значит, Егор дома. Что ж, это даже к лучшему….
– Доброе утро, Валерия. Присаживайтесь. – Сегодня Глафира мне даже улыбнулась. «Чем же это я заслужила такую честь?»
– О, теть Маш, доброе утро!
– Доброе, Лерочка! Приятного аппетита, детка.
– Спасибо.
Я любила завтракать в этом доме. Нет, даже не так. Здесь мне нравились все приемы пищи. Может, потому что я не очень люблю готовить, это не моё. А здесь уже всё приготовлено, ещё и так разнообразно, как в ресторане, а вкусно, как дома. А главное: от тебя не требуется никаких усилий, кроме одного: спуститься вовремя к столу.
Сегодня у меня на завтрак была овсяная каша, обезжиренный творог со свежей голубикой, небольшой кусочек цельнозернового хлеба с ломтиком сыра и зеленый чай, конечно же, без сахара.
– Доброе утро. – Сухо поздоровался Егор, усаживаясь напротив меня. Не слышала, чтобы он спускался, видимо, все это время был в кабинете.
– Доброе утро. – Сдержанно ответила я, старательно отводя взгляд. Хотя, хотелось отбросить все эти условности, церемонии и просто поговорить.
Глафира подала ему шикарный, парующий омлет, от которого я не могла отвести глаз. Свежие овощи, тот же цельнозерновой хлеб, сыр и свежесваренный кофе. Я обожала кофе, но пить его без сахара не могла, мне было не вкусно.
– Какие планы на сегодня? – вопрос прозвучал очень деловито, даже, сухо, я бы сказала.
Только сейчас я посмотрела на него и улыбнулась.
– После завтрака я хочу поехать к Михаилу Александровичу.
– А потом? – он растерялся. Мое поведение его явно удивило. Наверное, он думал, что после вчерашнего, я буду дуться на него, а я улыбаюсь. «Да, парень, я полна сюрпризов!»
– Не знаю. Еще не думала. А что? Есть предложения?
– Не хочешь провести этот день вместе со мной?
– Вместе? – я даже перестала жевать творог.
– Да. Только ты и я.
– И что мы будем делать?
– Придумаем. – Неожиданно он улыбнулся и подмигнул мне.
– Егорушка, Матвей уже приехал. – В столовую заглянула теть Маша.
– Замечательно. Теть Маш, передай ему, что он на сегодня свободен. У него оплачиваемый выходной.
– А как же… – растерялась она, часто моргая.
– А к папе мы с Лерой поедем сами, я возьму свою машину.
– Хорошо. Я все передам. Завтракайте, мои хорошие. – И ласково посмотрев на нас обоих, она тихо вышла. Теть Маша всегда хорошо ко мне относилась, я никогда не видела различия между её отношением к Егору и ко мне.
– Я смотрю, у тебя хороший аппетит.
– Не только аппетит, но и настроение отличное.
Он не ответил. Просто внимательно посмотрел на меня поверх чашки, из которой пил кофе.
– Ой! – я широко улыбнулась и слегка приподнявшись, перегнулась через весь стол, касаясь его чашки. – Это та самая?! Да? – Господи! Я даже не помню, когда это было. Давно. Очень давно я подарила Егору эту белую кружку с двумя милыми гномиками на Новый год или на день рожденья? А, неважно! Главное, что он до сих пор из неё пьет.
Он кивнул и улыбнулся, моей выходке. Здесь было не принято так себя вести, но нам обоим на это было наплевать.
– Мне приятно. – Тихо сказала я и прежде, чем я убрала пальцы от чашки, он аккуратно провёл по ним своими. Отдёрнув руку, как будто ошпарилась, я села на место и уставилась в свою тарелку.
– И мне. – Тихо сказал он. Только я уже не была уверена, что речь до сих пор шла о чашке.
После завтрака мы, как и планировали, поехали в больницу. После вчерашнего сообщения, с Настей мы больше не общались. Нужно было поговорить, но мне отчего-то не хотелось. Я столько об этом думала, что в конце концов, вообще забыла свой мобильный дома и мне впервые на это было наплевать.
Увы, к Михаилу Александровичу нас сегодня не пустили. Вчера у него поднялась температура и его перевели в инфекционное отделение. Я очень расстроилась, а по реакции Егора тяжело было что-либо понять, он был слишком задумчив и замкнут.
– Куда теперь? – я остановилась на длинной лестнице ведущей из больницы.
– Сегодня прекрасная погода. Может в парк?
– Поехали.
– Егор, расскажи мне про Америку. С тех пор, как ты туда уехал, мы практически с тобой не общались.
– Да, не общались. Все как-то сложно. – Он не смотрел на меня, сосредоточенно следя за дорогой. – Прости. Это не оправдание, но порой так проще принимать реальность.
– Ты хочешь остаться там?
– Да. Наверное. Я еще окончательно не решил, но мне бы этого хотелось. Там совершенно другие возможности. – Я замолчала, с удвоенным интересом рассматривая пейзаж за окном, но ничего не видела по факту. На самом деле, мне стало страшно. Америка казалась мне такой далёкой и чужой. Я боялась, что, если Егор туда уедет, мы больше никогда с ним не увидимся. Очень боялась.
– А ты? Чем бы ты хотела заняться?
– Я уже занимаюсь тем, чем хочу и хотела всю жизнь.
– Неужели кордебалет – это твоя мечта?
– Зачем ты так? Мне уже предложили несколько солирующих партий.
– Лера, я хочу, чтобы ты поехала со мной. – Мы только вышли из машины и, честно говоря, я не ожидала услышать нечто подобное.
– В Америку?
– Да. Ты думаешь, в Америке нет балета?
– Я думаю, что в Америке не будет меня.
– Почему? – нахмурился он.
– Потому что не хочу уезжать так далеко. Я планирую остаться во Франции.
– А как же я?
– А ты поедешь в свою Америку, как и планировал. – Я сама не верила тому, что говорю. Но, если ему там хорошо, разве я имею моральное право лишать его этого?
– Лера, я не хочу жить так далеко от тебя. Я думал, ты закончишь учёбу и поедешь со мной.
– Значит, ты неправильно думал….
Мы шли вдоль зелёных лужаек, покрытых тенью деревьев. Сегодня был один из самых жарких дней. И мне даже в легком платье без рукавов было жарко. В парке, кроме нас, было мало людей. В основном мамочки с колясками и пенсионеры, сидящие на лавочках.
Теплый ветер беззаботно играл с моими волосами, шумела листва, детки, повизгивая, бегали друг за другом, а мне было тяжело дышать. Словно кто-то очень большой поставил свой огромный ботинок мне на грудь, перекрывая доступ к кислороду. Мой мир рушился. Все, что было ценно для меня. Моя надежда, защита, поддержка, опора. Скоро это все исчезнет, превратится в прах и я останусь совсем одна. Одна?
– Лера. Лерочка, что с тобой? – я смотрела на него, следила за тем, как шевелятся его губы, но ничего не понимала.
– Лера! Что-то болит? Где? Умоляю, не молчи! – теперь я каким-то образом оказалась сидящей у Егора на руках, и он обеспокоено всматривался в мои глаза. Я завозилась, пытаясь встать. Стыд какой!
– Лера! Скажи, что тебя беспокоит?
– Ты. – Как можно спокойнее ответила я. – Отпусти меня сейчас же!
Он медленно помог мне встать, придерживая под спину.
– Прости, просто ты так побледнела. Что это было?
– Я не знаю. Сегодня очень душно, может, поэтому.
– И часто с тобой такое происходит?
– Я не понимаю, о чем ты. Подумаешь, голова закружилась. Тоже мне повод, для беспокойства. Не делай из мухи слона! – На самом деле, я и сама не поняла, что со мной произошло. Ничего подобного до этого со мной не случалось. Наверное, все-таки нервы. Михаил Александрович, Егор со своими признаниями. Как тут не разволноваться?
– Может, посидишь пока на лавке, а я сбегаю за водой?
– А может, мы с тобой вдвоём просто зайдём воооон в ту кафешку и выпьем что-нибудь холодненькое?
– Отличная мысль. – Он попытался изобразить нечто похожее на улыбку, но у него это плохо получилось. Егор для меня, как открытая книга. Правда, как оказалось, не во всём. Но то, что он сейчас переживал из-за меня, было слишком очевидно.
Мы сели на летней площадке под маркизой [1]. Я щурилась яркому солнцу и улыбалась, постепенно забывая о своих недавних переживаниях.
– Амммм, здравствуйте! – я неожиданно увидела, что официант вместе с Егором смотрят на меня, в ожидании заказа. – Холодную воду, пожалуйста.
– И все? Может мороженое?
– Ой, нет. Я все. А ты разве не будешь?
– Белый пломбир с орехами под шоколадной крошкой. И… шоколад должен быть обязательно чёрным. – Он заказывал, смотря на меня. Молодец! Ничего не забыл и ничего не перепутал. Я довольно улыбнулась.
Мы с ним всегда так делали. Мне нельзя было мороженое, но я, как и все дети, его просто обожала. Поэтому Егор заказывал его для себя, а я ему помогала по доброте душевной. Только, в отличие от всех нормальных детей, Егор его не любил и делал этот заказ всегда исключительно ради меня. Не задавая лишних вопросов.
Остаток дня пролетел незаметно. Мы еще немного прогулялись по парку, затем нас уговорили сфотографироваться с красивыми попугаями. Благодаря декорациям, выходило впечатление, что мы с ним побывали на тропическом острове.
Покормили уточек, прогулялись возле самого большого фонтана в городе. Сегодня он не был облеплен туристами, как обычно, и мне даже удалось пройтись по ограждению на пальцах. Я всегда об этом мечтала.
Ветер принял вызов и, игриво подхватив подол моего платья, начал с ним играть, выставляя на показ мои стройные и крепкие ноги. Егор пытался придержать меня за руку, но в этом не было необходимости. Правда, я не подумала, что своей «выходкой», как подумали многие, невольно привлеку к себе всеобщее внимание. Кто-то ойкнул, какая-то женщина сказала, что мне срочно нужно спуститься, если я не хочу сломать себе шею, кто-то присвистнул, и только Егор молчал и восхищенно смотрел на меня. Дойдя до угла, я сделала прощальный пируэт, я спрыгнула прямо ему в руки, весело смеясь. Концерт окончен.
После вкусного ужина, я захотела в кинотеатр, но все фильмы, на которых мы оба сошлись, уже либо начались, либо нужно было долго ждать. Тогда Егор предложил устроить домашний кинотеатр в его комнате и я согласилась.
К болезненным темам мы больше не возвращались. А на середине просмотра моего любимого фильма, я, кажется, уснула. Проснулась только рано утром, около пяти, лёжа в своей комнате, в своей кровати, заботливо укрытая мягким пледом. На мне все еще было надето то самое красивое платье, правда, после сна, оно было таким мятым, словно меня прожевали прямо в нём и выплюнули.
[1] Маркиза (фр. marquise) – архитектурный лёгкий элемент фасада здания, крытый железом или стеклом. Также этим словом обозначается матерчатый навес над окнами.
Это не конец. Это только начало
Последующие события происходили, словно в тумане.
Проснувшись слишком рано, меня не покидало чувство тревоги, поэтому я решила занять себя чем-то более полезным, чем засорять голову ненужными мыслями и беспочвенными переживаниями. А что в моей ситуации могло быть более полезным и отвлекающим, чем спорт?
Когда проснулся Егор, я не услышала. Мы встретились с ним уже на завтраке, причём, оказалось, что я опоздала, хотя спустилась вовремя.
– Доброе утро. – Я улыбнулась, но получилось не очень.
– Доброе утро. – Егор лишь на секунду оторвал взгляд от своих бумаг. Это что-то новенькое. Раньше существовало негласное правило: за столом никакой работы.
– Что-то случилось? – я аккуратно опустилась на свое место. Егор выглядел уставшим. Не спал?
– Нет. – Он уже допивал свой кофе и по-прежнему просматривал какие-то бумаги.
– Доброе утро, – в комнату зашла тетя Маша. – Матвей уже ждёт.
– Доброе утро. – Рассеянно ответила ей, наблюдая за Егором. Мое волнение начало возвращаться.
– Прекрасно. – Он отложил бумаги и посмотрел на меня, намереваясь что-то сказать и в этот момент раздался звонок. Немного раздраженно он схватил со стола мобильный и, посмотрев кто звонит, как мне показалось, изменился в лице.
– Да, слушаю.
Я не слышала слов звонящего, поняла только что это мужской голос. А дальше… этот его взгляд. Я никогда его не забуду. Мне кажется, я тогда уже обо всём догадалась.
– Скоро будем.
– Папа? – тихо спросила я. И он сухо кивнул, поднимаясь из кресла.
– Я через минуту спущусь! – я неслась в свою комнату, не замечая дороги, просто летела.
Раскрыв настежь дверцы шкафа, схватила первые попавшиеся на глаза джинсы с какой-то футболкой. Я никогда так быстро не одевалась. Даже на спектаклях. Прихватив зачем-то перед выходом кофту со стула, я спустилась вниз уже в ней.
– Егор уже в машине, детка. – Тётя Маша, грустно посмотрела мне вслед и перекрестила.
Всю дорогу я молча смотрела в окно, пытаясь унять то чувство тревоги, которое съедало меня изнутри. Ни Матвей, ни Егор ни проронили ни слова за всю поездку. Только по радио бодрый мужской голос передавал последние новости.
Уже в самой больнице я, по привычке, понеслась к лифту, вызвав который, заметила, что рядом со мной стоят незнакомые люди, Егора нигде не было видно. Он почему-то оказался у стойки регистратуры. Отойдя в сторону, чтобы не мешать другим, я ждала, пока он освободится.
– Лера, нам сюда. – Я быстро последовала за ним, не задавая лишних вопросов.
Мы вошли в отделение кардиологии и остановились у стойки медсестры.
– Доброе утро. Мы к Михаилу Александровичу Решетникову. Мне сегодня позвонили и сказали…
– Подождите здесь, я приглашу врача. – Перебила медсестра, с трудом вставая со своего места. Мы с Егором уставились на ее огромный беременный живот и провожали ее взглядом, пока она не скрылась в ординаторской. Как можно работать на таком сроке?! Еще и в таком неспокойном месте.
К нам вышел молодой мужчина в белом халате и предложил пройти с ним только одному из нас.
– Егор, ты иди. Я здесь подожду. – Проводив их взглядом, я обессилено опустилась на стул, стоящий на посту и уставилась в стену отсутствующим взглядом.
Кардиология. Так вот отчего мне было так неспокойно. Хоть бы все наладилось. Он же выкарабкается? Нет, я даже не буду в этом сомневаться. Он– сильный, он обязательно выздоровеет!
– Ты можешь пройти. – Услышала я равнодушный голос медсестры. Когда это она успела вернуться на свой пост?
Я шла навстречу мрачному Егору на негнущихся ногах. Впервые я не чувствовала своего тела и не могла им управлять. Было такое ощущение, словно я деревянная кукла на шарнирах, и невидимый кукловод управляет каждым моим движением.
Врач приоткрыл дверь палаты и тихо сказал:
– Только недолго. Ему нельзя волноваться. – Я молча кивнула и зашла внутрь часто моргая из-за набежавших так несвоевременно слез.
Дядя Миша лежал в одиночной палате. Глаза закрыты, дыхание ровное, как будто он спал. На большой кровати он казался гораздо меньше, чем был на самом деле. Все его тело было утыкано какими-то мигающими датчиками, трубочками, системами и он казался совсем беспомощным. Я тихо подошла поближе и аккуратно коснулась его перебинтованной руки, после чего он открыл глаза и с трудом посмотрел на меня. Здесь так разило лекарствами, что меня затошнило.
Проглотив внезапно образовавшийся в горле ком, я смахнула слёзы, наклонилась и поцеловала его в щёку. Мне было страшно. Страшно, как никогда.
Как будто почувствовав мой страх, он чуть заметно сжал своими слабыми пальцами мои.
Ему было плохо. Очень плохо. Я это сразу увидела по его безжизненному взгляду, я чувствовала это, пока прижималась к его холодной щеке губами. И сейчас, я крепко держала его руку и не могла оторваться. Мне казалось, если я отпущу, то он уйдёт и больше уже никогда не вернётся.
– Не бойся. – Я не была уверена в том, что он это сказал, но я отчётливо это поняла.
– Я не боюсь. – Слёзы катились по щекам и я уже была не в состоянии это изменить, хоть, врач и просил его не тревожить.
– Я люблю тебя! – тихо сказала я. Я успела. Я это сказала и он меня услышал, и закрыл глаза, а по морщинистой щеке скатилась одинокая слеза.
Приборы противно запищали, а я все стояла и держала его за руку. Не было смысла дёргаться, бежать за помощью. Он ушел. Я это точно знала.
– Девушка! Сейчас же выйдите из палаты!
– Покиньте палату!
Я медленно разжала свои скрюченные пальцы и его рука мягко и безвольно упала на матрас. – Прощай. – Тихо прошептала я и вышла.
Когда умерла мама, я была совсем ребёнком и, слава богу, я этого не видела. Да, мне и тогда было страшно, больно и одиноко, но сегодня…. Сегодня я увидела смерть своими глазами.
Не помню, как Егор оказался рядом со мной, не помню, как вывел меня в коридор. Помню только, как судорожно рыдала у него на груди, вцепившись пальцами в лацканы его пиджака. Я так боялась его отпустить. Так боялась.
– Тшшшшш, – он гладил меня по волосам, крепко прижимая к себе. – Тише, тише. Тебе принести воды?
– Нет! Не уходи! Только не бросай меня, пожалуйста! – обняла его, вцепившись изо всех сил, головой прижалась к его груди, слушая, как отчаянно быстро бьется его сердце.
– Ну, что ты, глупенькая. Я никуда не уйду. Я тебя никогда не брошу. Слышишь?! Никогда! – новый мощный поток слез полился из моих глаз и он ещё крепче прижал меня к себе, целуя мои волосы.
– Егор, Егорушка, это все. Конец, понимаешь?! – зачем-то выбралась из его объятий и посмотрела на него. Конечно, ему было плохо. Возможно, даже хуже, чем мне. Но он держался. Держался ради меня. Остались только мы. Больше никого. Мы одни.
– Иди ко мне, – он прижал меня к себе. – Это не конец, глупенькая. Это только начало. – Каждое слово давалось ему тяжело. Я слышала, как он непривычно хрипит. Я понимала, что должна его поддержать, но успокоиться никак не удавалось.
Последующие дни я плохо помню. Егор отложил работу и занимался исключительно организацией похорон, но и про меня не забывал. Я перебралась в его комнату. Временно, конечно.
Целыми днями я лежала в его кровати. Спала или просто лежала с закрытыми глазами, делая вид, что сплю. Пила воду, мало ела, ходила только в туалет и в ванную.
– Лера, тебе необходимо поесть! – в который раз Егор принёс мне поднос с едой, но я даже смотреть на нее не могла.
– Егор, я… не могу.
– Нужно через «не могу». Ты же не ребёнок, должна понимать к каким последствиям это может привести.
– Ты прав, я постараюсь.
– Егор… – уже на выходе остановила я его, садясь в кровати. – Ты прости меня за мою слабость. Знаю, как я нужна тебе сейчас. На тебя столько всего свалилась, а я тут…. Я могу тебе чем-то помочь?
– Можешь. – Он улыбнулся. – Поешь. – И вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
– Лера…, – вернувшись, добавил он, – ты нужна мне не только сейчас. Всегда. – Теперь он ушел окончательно. Мне было так приятно это слышать, что я даже попыталась улыбнуться.
Прощание
В день прощания с дядей Мишей, шёл проливной дождь. Это был самый длинный день в моей жизни. Длинный и грустный.
Кладбище я помню плохо, всё, как в тумане. Кроме того, что всю дорогу крепко держала Егора за руку возле себя, боясь отпустить. Мы шли с ним под одним зонтом. Одно целое, неделимое.
Когда вернулись домой, стало немного легче.
В доме было много малознакомых мне людей, и если бы не Настя, я бы, наверное, забилась в самый дальний угол, чтобы меня никто не трогал.
– Лера, ты в порядке? – Егор озабоченно всматривался в мои глаза. Он подходил ко мне уже не в первый раз с тех пор, как мы вернулись с кладбища.
В этот момент к нам подошел очередной незнакомый мужчина со скорбным видом и монотонным голосом произнёс: «примите мои соболезнования».
– Егор, я так больше не могу! – слёзы потекли ручьем и я вцепилась в его предплечья, как за спасательный круг. – Не могу претворяться! Я устала, понимаешь! Я больше не хочу выслушивать все эти, вымученные и неискренние: «примите мои соболезнования». Может, кто-то из присутствующих и сожалеет о нашей утрате, но уверена, что не все.
– Иди ко мне, маленькая. – Прижав меня к себе, он погладил меня по спине, возвращая толику спокойствия. – Успокойся. Я рядом.
Как бы хорошо мне не было в его объятиях, сейчас не время и не место. Пришлось отпустить.
– Лерочка, пойдём, умоемся. – К нам подошла Настя и, переглянувшись с Егором, увела меня в ванную.
– Что она здесь делает? Ведёт себя, как хозяйка. Прямо бесит! – Настя указала взглядом на Ксению, которая постоянно тёрлась возле Егора с тех пор, как пришла. Её, как и Насти, на кладбище не было. Мне было не до её козней. Я безучастно посмотрела на Егора и в этот момент поймала на себе его сочувствующий взгляд и растянула губы. «Держись, я с тобой!»
Последние несколько дней, я совсем не поддерживала брата, зациклившись исключительно на себе и своей боли, что причинила потеря отчима. Эгоистично? Весьма! Все произошло так неожиданно и так быстро. И если ему было легче оттого, что Ксения была рядом, почему я должна была злится или противостоять этому?
– Брось, Насть…, они друзья. А даже, если и нет…. Это не наше дело.
– Но…
– Настя, давай выйдем на улицу. Тут как-то душно. – Обсуждать личную жизнь Егора мне совсем не хотелось. Мне, если честно, вообще не хотелось говорить. И, если бы можно было, я бы сейчас предпочла оказаться в кровати, под тёплым пледом в абсолютной тишине.
– Конечно, давай пойдём. Но ты же в курсе, что там идёт дождь?
– И что? Не сахарные, не растаем. Только погоди минутку, я сбегаю наверх за кофтой. Посидим немного в ротонде [1].
– И мне прихвати что-нибудь, там похолодало, а я совсем раздета.
Выйдя на веранду, я протянула Насте свой свитшот и сделала глубокий вдох носом. Свежий запах после дождя принёс с собой покой и умиротворение.
– Лер, ты должна знать… – подруга запнулась, явно нервничая и подбирая правильные слова.
– Ты о чем? – равнодушно спросила я. Не то, что мне это было интересно, просто пыталась заполнить паузы, чтобы стало хоть немного легче.
– О том, что Макс…, он хотел приехать со мной, хотел поддержать тебя в этот сложный момент, и вообще он…
– Спасибо. Мне приятно это слышать. – На самом деле, мне было всё равно. Макс давно перестал меня интересовать. Я выросла. Переросла свою детскую влюблённость. А, может, дело было вовсе не в ней, а в глупом обещании, данном давным-давно самой себе, что сведу его с ума. Может, свести с ума мне его и не удалось, но я получила то, чего хотела и потеряла к нему всякий интерес. Особенно после того, как он оставил меня на той вечеринке на дне рождении у Антона и уехал. Пускай даже с Егором, но оставил же! С тех пор, для меня Макс– закрытая тема и говорить сейчас о нём, мне точно не хотелось.
На улице уже стемнело и дождь практически закончился, я брела по-над домом, смотря себе под ноги. В памяти отчётливо всплыли воспоминания детства. Как я впервые попала в этот дом. Тогда он показался мне просто огромным и волшебным замком, ведь, я впервые в жизни побывала в таком шикарном месте. После нашей маленькой двушки, это было нечто.
Неожиданно мои воспоминания прервались тем, что меня кто-то резко дёрнул в сторону.
– Насть, ты чего? – повернувшись лицом к подруге, я поправила кофту, за которую она меня потащила.
– Тшшшш! – приложила она палец к губам, кивая головой вправо.
– Ты меня испугала! – шепотом сказала я, не замечая ничего странного.
– Егор, прошу, не отталкивай меня. – В нескольких метрах от нас, в той самой ротонде, в которую мы собирались, стоял Егор, скрестив руки на груди, облокотившись ягодицами о перила. Перед ним стояла Ксения, обхватив его шею руками. Она преданно заглядывала ему в глаза, в то время, как он смотрел в другую сторону. Бедная девушка извивалась перед ним, то так, то сяк, пыталась привлечь его внимание, поцеловать, но он отвернулся и вовсе убрал её руки, что-то тихо сказав.
«Какого черта они здесь делают?! Они же только что были в гостиной».
– Настя, пойдём отсюда! Ещё не хватало, чтобы нас здесь застукали и обвинили в подслушивании. – Прошептала я.
– Это из-за неё?! – взвинчено спросила Ксения у Егора, заставив меня замереть на месте. «Нет, нет, нет! Не отвечай, Егор! Я не хочу ничего знать! Нужно скорее уходить! Господи! Зачем же она так перед ним унижается! Это ж надо быть такой дурой!»
– Господи, Егор! Да, она на тебя даже не смотрит! Ты ей не нужен, как же ты не понимаешь?!
– Настя, пошли! – я обернулась и увидела, что Настя за мной не идёт.
– Блииин, ну, интересно же! Подожди ещё минутку.
– Ни минутки, ни секунды! Пошли! – зашипела я.
– Причём здесь это?! Ксения, мы уже давно все решили. Мне не нужны отношения!
– Под «не нужны отношения», ты подразумеваешь, не нужны отношения со мной! Я права?! – Егор ничего не отвечал, играя желваками. – Если бы здесь была она, ты бы этого не сказал. Ведь, так?!
– Прекрати. – Попытался он погасить зарождающуюся в девушке истерику.
– Егор! Я права?! Просто ответь…, почему ты всё время избегаешь правды?
– Да! – сказал он немного резко. Мне стало не по себе от его слов, озноб прошёлся по всему телу и я поёжилась. – Теперь ты довольна? – его слова больно полоснули слух и пускай, они были адресованы не мне (слава Богу), мне было жаль Ксению. Зачем было вынуждать Егора говорить то, что и так было очевидно? Она что, мазохистка?
– Только, если ты не заметила, мне сейчас не до этого! Пойду к гостям. – Я вжалась в дерево, мечтая слиться с ним воедино, повторяя про себя лишь одно: «хоть бы не заметил, хоть бы не заметил!»
Настя припала животом к мокрой траве, и я даже обрадовалась такой расстановке. В конце концов, она сама виновата. Интересно ей!
***
В скором времени дом опустел. Все разъехались. Остались только мы с Егором и тётя Маша. Вокруг царила чистота и порядок, как будто ничего и не было. Я всегда поражалась умению тёть Маши делать все быстро и незаметно, как по мановению волшебной палочки.
– Уже спишь? – спросил Егор, присаживаясь ко мне на кровать, то есть к себе, так как я по-прежнему обитала в его комнате. Я открыла глаза и удивилась. Вроде бы закрыла их всего на секунду, и, видимо, уснула. Даже не слышала, когда он зашёл.
– Нет. – Сонно сказала я, вытирая уголки глаз.
– Может выпьем? – из-за спины показалась рука с бутылкой красного вина.
– Шато Вижак [2]?! Ты серьёзно? – я распахнула глаза и вылезла из пледа. – Откуда?
Это было моё любимое вино! Его вкус был наполнен сочными нотами черной смородины, спелых темных фруктов, трав, специй, цветочными нюансами. А цвет– просто невероятный! Настоящий рубин.
– Я его привёз из той поездки, когда навещал тебя в Сент-Эмильоне.
– Меня навещал? – ухмыльнулась я. – И не стыдно врать?
– Ты о чём? Я не вру.
– Вначале я, по наивности, именно так и думала, но потом поняла: это лишь предлог. Ты постоянно наезжал в Бордо, а когда возвращался, то проводил вечера в компании Луизы.
– Ты ревновала?
– Егор! Ты слишком высокого о себе мнения. Просто я не люблю ложь.
– Глупая, я тебе никогда не врал. Ну, может, было пару раз, но точно не в этот. Я приезжал к тебе. Просто совместил приятное с полезным. Заодно решил кое-какие рабочие вопросы. Тем более, ты все дни напролет проводила на виноградниках, вот я и решил времени даром не терять. – После его слов, я увидела, что бутылка чудным образом уже была открыта и красивая рубиновая жидкость плескалась в моем бокале.
– Помянем? – я подняла бокал. – Царствие небесное.
– Вечная память. Папа был сложным человеком, но он тебя любил.
– Я знаю, Егор. Знаю. – Перед глазами всплыла наша с ним последняя встреча. Глаза сразу заволокло слезами и в горле образовался ком. Сделав несколько глотков, в груди потеплело.
– Я не всегда понимала его поступки, но всегда была благодарна за то, что не бросил. За то, что у меня всегда было всё самое необходимое.
– Он очень любил Марию, твою маму. Я так злился на него за то, что он так быстро забыл мою маму и привёл в дом чужого человека. Оказалось, я многого не знал. Перед моим отъездом в Америку у нас с ним состоялся разговор «по душам». Это был первый наш с ним откровенный разговор. Первый и, увы, последний. – Егор молча поднёс бокал к губам и сделал пару глотков. Я последовала его примеру и с удивлением заметила, что мой бокал уже пуст.
– Оказалось, что Мария и моя мама были подругами. Ты знала?
– Чтооооо? Ты серьёзно?! Нет, в первый раз слышу. Расскажи…. – Я действительно, ничего не знала об этом. Думаю, что я была слишком мала для того, чтобы замечать подобные вещи.
– Отец познакомился с Марией ещё на первом курсе института и сразу же влюбился. Серьёзно влюбился. А она, видимо, нет. Он не рассказывал подробностей, знаю лишь, что она быстро нашла ему замену. Это был его лучший друг– Андрей.
– Ой, и моего папу так звали. – Закончив предложение, я начала понимать, о чём пытался рассказать мне Егор. – Мой папа и был той самой заменой?! – я округлила глаза.
– Да. Сердцу не прикажешь. Он любил её, а она любила другого. Так часто бывает. – Егор замолчал, наполняя бокалы.
– Я знала, что родители познакомились ещё в институте, но без подробностей.
– Папа очень расстроился из-за того, что любимая девушка бросила его, предпочтя ему Андрея. В один момент он лишился сразу двух самых близких и любимых им людей.
– Как жаль… – всхлипнула я, делая очередной глоток.
– А моя мама была влюблена в отца с самой первой встречи, только он её совсем не замечал. В упор не видел. Для него существовала только одна Мария. А знаешь, какая мама была красивая!
– Покажешь? – я когда-то видела её фото, но мельком и совсем не помню её лица. Егор всегда чутко оберегал её память, никому не позволяя трогать альбом в его столе с их семейными фотографиями.
– Егор, ты так на неё похож! Боже! Я всю жизнь была уверена, что ты копия отца, а оказалось нет….
– Вот какая несправедливость. Красивая, ладная, умная, весёлая, а для отца существовала только Мария.
– И что было дальше? – я положила голову ему на колени. Вино приятно кружило голову и мне было так хорошо.
– А дальше, папа от отчаяния решил закрутить роман с моей мамой. Рассчитывал на то, что Мария заревнует его к подруге и обязательно вернётся к нему. Но, видимо, Марии было совсем наплевать. Она строила свою жизнь с Андреем и в ней не было место моему отцу. Мама забеременела и отец на ней женился.
– Как звали твою маму?
– Анжела.
– Красивое имя. Ей очень подходит. Подходило. – Исправилась я, не зная, как правильно сказать. – Он её любил?
– Не знаю. У нас была хорошая семья. Всё было гладко, тихо, без ссор и разборок. Семейные праздники, совместные походы на выходных в кино, кафе или парк. Каждый вечер мы собирались за одним столом и ужиная, рассказывали друг другу все новости. Правда, больше всех говорил я. – Егор улыбнулся, продолжая играть с прядкой моих волос.
– Отец вообще не очень любил разговаривать. Говорил редко, но ёмко, по существу.
– Да. Можешь мне не рассказывать. Больше всего я боялась его разговоров тет-а-тет. Он всегда казался мне таким строгим. Хотя, ни единого разу не наказал меня, даже не ругал особо.
В комнате повисла тишина. Мы оба погрузились в воспоминания. Я отчего-то вспоминала маму, своего папу и наши редкие, но такие яркие для меня времяпровождения. Моя мама была замкнутым человеком. Я редко видела, чтобы она смеялась или кричала, или вообще, хоть как-то выражала свои эмоции. Все ее действия были чётко продуманы и просчитаны и так же она пыталась воспитывать меня.
