Текст книги "ЖУРНАЛ «ЕСЛИ» №6 2007 г."

Автор книги: ЕСЛИ Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– Разве мы живем?!

– Да, не то слово. Существуете, скажем так. Но без всяких забот. А в жизни надо есть и пить, надо одеваться и согреваться – есть и пить каждый день, и желательно не по одному разу, а хотя бы трижды в день…

– Это, наверное, трудно? Сдержать улыбку удалось с трудом.

– Я бы не сказал. Есть не трудно. Трудно для большинства другое: заработать на эту самую еду… на все, что необходимо для жизни. Для многих это – главная проблема. Решать ее порой удается с большим трудом. И мало того, что есть-пить надо самим: когда приходит новый человек, совсем еще маленький, его надо кормить, одевать, учить и все прочее достаточно долго. Но представь себе, что тот человек, у которого ты возник – хочешь не хочешь, но приходится назвать его матерью, будущей матерью, возможной матерью, в этом роде. Представь, что она просто не в состоянии будет тебя содержать, тебе придется голодать или мало ли что еще переживать. Вот она и решает – или они вместе решают с отцом: а не лучше ли тебе не входить в тот мир? Здесь ведь тебе не приходится испытывать нужду в чем-то. Ты понял?

– Нет, – сказал он откровенно. – Так что ты хотел, чтобы я сделал? Я попробую, если ты представишь это как можно точнее, может быть, мне удастся воспринять.

– Попытаюсь, – сказал я, сомневаясь. Но пить и в самом деле хотелось; и я, невольно закрыв глаза, представил себе чашку горячего, крепкого, головокружительно ароматного кофе на столике где-нибудь в кафе. Рот наполнился слюной, я невольно сглотнул. Кофе! Его вкус, его запах, и горячий, я чуть не обжегся. Открыл глаза. Рядом и в самом деле стояло нечто на трех ножках, а на нем – чашка, от содержимого ее шел пар. Я невольно протянул руку…

– Эй, па! Ты что? Забыл?

Я убрал руку, вздохнул. Нет, не забыл, конечно, но уж очень убедительной оказалась иллюзия. Сын сказал:

– У вас там много интересного. И ты хорошо представляешь, я легко воспринимаю. Будь у нас побольше времени, ты бы мог мне многое передать.

– А я и не очень спешу… Сын вздохнул:

– Меня ненадолго хватает. Это все, – он повел рукой вокруг, – требует много… ну, того, чем мы тут сейчас являемся. Энергии, наверное? Или это как-то иначе называется?

Это и в самом деле было так. Потому что все, что нас окружало, было создано и поддерживалось только им – дома, машины, деревья… И люди тоже? Хотя, конечно, называть их людьми можно было лишь условно.

– И люди тоже твои? – не удержавшись, спросил я.

– Ну… нет, вообще-то они существуют каждый сам по себе, как и я. Но в таком облике их приходится поддерживать. Иначе ты бы никого из нас не увидел. И ты никогда не увидел бы меня.

– Я ведь вижу тебя, когда ты приходишь в мой сон, – сказал я. – Иначе как бы мог я оказаться тут?

– Скажи, па… а ты думаешь обо мне, когда не спишь? Когда просто живешь?

– Да, – ответил я без колебаний. – Да ты и сам это понимаешь: иначе как бы ты нашел меня среди шести миллиардов человек?

– А что думаешь? И что вы думали обо мне тогда? Вот например: имя для меня вы уже придумали? Мне очень интересно – как бы я назывался. Нас всех такие вещи почему-то очень интересуют. Знаешь, имя – это ведь уже немалая определенность. А то сам не знаешь, как себя называть, чтобы отличаться от других. Вы придумали тогда?

Это было уже сверх моих сил. Потому что никакого имени тогда придумано не было, вопрос «быть или не быть» тогда сразу и молчаливо решился не в его пользу. И я взмолился:

– Не надо об этом, сын. Ну пожалуйста!

– Ну, хоть что-нибудь! – не отставал он. – Столько-то ты можешь сказать?

Ложь во спасение?

– Тебя звали бы Онтиком, – сказал я, презирая самого себя.

– Онтик… – повторил он медленно, как бы пробуя имя на язык. – Знаешь, а мне нравится. Такого никто из нас тут не придумывал – хотя вообще мы часто играем в такие отгадки. А что оно значит, это имя?

– Это, как говорится, уменьшительное. А полное было бы «Леонтий». Старинное имя. У тебя целых два прадеда были Леонтиями. С обеих сторон. В их честь.

– Вот здорово! – совсем по-детски обрадовался он. – Знаешь, я совсем по-другому вдруг себя почувствовал. Как будто я и в самом деле был.

– Ты еще будешь! – сказал я с такой уверенностью, на какую только был способен. – И у тебя непременно будет большая и полная жизнь. Только… звать тебя будут наверняка иначе.

Но он уже запустил свою фантазию.

– Слушай, а может, я смогу им как-нибудь внушить? Насчет имени.

– Может быть, конечно, – сказал я. – Только тогда твои деды и прадеды будут уже другими.

– Слушай, па, – сказал он тихо, – а ты не можешь сделать так… чтобы это снова был ты? Чтобы я появился у тебя – то есть от тебя, конечно. Вот было бы здорово!

Он не сказал «клево»: в его времена – в наши с ним времена – жаргон был другим.

– Мало надежды, сын, – признался я откровенно. – Ты знаешь, сколько мне лет – там, в жизни? Да и для этого, как ты знаешь, нужны двое, а я – один.

– Но хоть попробуй, а?

– Попробую, – согласился я, хотя знал, что ничего подобного делать не стану – в его же интересах. Но если такое обещание поможет ему существовать здесь – пусть. Сейчас-то он все еще мой сын – хотя и не в жизни.

– Ух ты! – Это прозвучало восторженно. – Слушай, почему ты раньше не придумал этого?

– Раньше мы с тобой ведь не встречались здесь. Поэтому и мыслей таких не возникало.

– Но ты сам сказал, что думал обо мне. А что думал? Как?

– Я жалел, – сказал я откровенно. – И никогда себе этого не прощал.

– Без меня тебе одиноко?

– Наверное, мне тебя не хватает. Хотя я не один на свете, у меня есть прекрасная дочка – умная, добрая, красивая. Кстати, о матерях. Когда эта девочка возникла – ну, вот так же, как ты тогда, – с ней могло случиться то же, что с тобой, только не потому, что кто-нибудь этого захотел, это ведь, бывает, случается и от болезни, или же возникший сам сомневается, стоит ли ему продолжаться. И вот это ей грозило, потому пришлось обратиться к врачам, и врач сказал, что все исправит в два счета – вычистит, это так называется. На что ее мать сказала: «Попробуй только – убью тебя тут же на месте!» – так сказала, что он поверил. Она не вставала с постели все время, сколько нужно было, чтобы дочка нормально вошла в наш мир. Поверь мне, сын, таких матерей куда больше, чем других, которых вы тут поминаете.

– Но мы-то знаем лишь тех, из-за кого тут оказались. Слушай, па, а как ты думаешь – я не могу навестить эту мать во сне? Ну, как тебя. Она не испугается?

Я покачал головой:

– Не можешь, сын. В том, нашем мире ее больше нет. Как и той, что не родила тебя.

– Я понял, – кивнул он. – Она – в высшем мире, да? Мы тут о нем знаем очень мало. Хотя многие из них попадают сюда, к нам – но они ничего не рассказывают, потому что перестают что-то помнить, они, как и мы, уходят в вашу жизнь, – они называют его местом испытаний, такие ощущения у них остаются от предыдущего опыта, но только ощущения, ничего конкретного. Так что о предстоящем они знают еще меньше нас, кто еще ни разу там не был.

– Ты так уверен, что не был?

Он снова взялся двумя пальцами за подбородок; похоже, это движение было у него изначальным, корневым, мы сказали бы «врожденным» – если бы дали сыну родиться.

– Ну… никакой памяти. – Он покачал головой совсем по-человечески. – Даже в ощущениях. Хотя, может быть, так и нужно? Это ведь не нам решать.

– И не нам, конечно. Все мы – в витках великой спирали. Прежде – сейчас – потом. И снова: прежде…

– А у нас получается: прежде – и опять прежде. Когда мы об этом думаем, то обида – или как это назвать – становится еще сильнее: нам ведь помешали подняться еще на виток. Осадили. Без нашей вины.

– Сын, – сказал я, чтобы как-то разбавить горечь его мыслей, – но ведь это не конец. Ты и сам знаешь, что конца не бывает, есть лишь вечное преображение. И я надеюсь, что в следующий раз, когда тебя пошлют, все получится прекрасно и твое «сейчас» окажется счастливым – хотя бы чтобы возместить тебе то, что случилось в прошлый раз.

– Я понимаю, – ответил сын. – Особенно, если у тебя получится. Знаешь, в следующий раз, когда ты меня навестишь, ты уже сможешь рассказать мне, что тебе удалось сделать для нашего замысла. Ладно? Ты ведь сможешь, если захочешь.

– В жизни возможно все. Как и за ее пределами, – ответил я уклончиво.

– Здорово! – еще раз обрадовался он. И тут же вздохнул: – Па, тебе пора. Мои силы кончаются. Сейчас все вокруг начнет таять, и… тебе не надо этого видеть. Вот машина – они тебя отвезут, как всегда. Я тебя люблю, па. И всегда буду…

– И я тебя всегда буду любить, сын.

– Скажи: «Онтик»!

– Всегда, Онтик!

– Жди – я позову тебя скоро!

Но он больше не позвал меня. И ни разу не пришел ко мне во сне. Хотя прошло уже почти три года после этого свидания.

Причина, думал я, может быть лишь одной: его призвали – и где-то, у кого-то он уже родился. Я всей душой верил, что родился: слишком уж неоправданной жестокостью было бы – еще раз отлучать его от жизни.

Тем более, что и выходя из дому, и в особенности прогуливаясь в парке, я видел много их – в колясках, на руках, на собственных, еще очень неуверенных ножках. Я не знал статистики, но это внушало надежды.

Я внимательно глядел на них, а иные из них порой разглядывали меня с определенным интересом. Как и все остальное, возникавшее в их жизни: игрушки, собак, деревья, цветы. На мне их взгляды не задерживались. И правильно: зрелище не самое интересное.

И лишь один – на мой взгляд, двухлетка, – проходя за ручку с мамой мимо меня, уже отдаляясь, оглянулся и посмотрел еще раз.

И двумя пальчиками, большим и указательным, ухватился за свой маленький подбородок. Словно задумавшись. Даже приостановился.

Но мать – статная, хорошо упакованная молодица – крепко держала его за другую ручонку, и они пошли по аллее дальше, своей дорогой.

МЭРИ РОЗЕНБЛЮМ
ПОИСКОВАЯ МАШИНА

Веки Амана дрогнули, когда голосистема офиса спроецировала ему на радужку новую иконку: череп со скрещенными костями. М-да. Сморгнув, чтобы картинка исчезла, он нахмурился на дверь офиса. Федералы. – Держи ухо востро, – сказал он новенькому, развалившемуся на стуле возле голостола. – Что-то стряслось? Парнишка подался вперед. Но дверь уже открывалась, раздвигалась с мягким шепотком, говорившим, что вы пришли в наилучшее заведение и деньги потратите с умом. Впечатление подкрепляла сама обстановка офиса: дорогой шерстяной ковер, мебель из натурального дерева. Вы обратились не к задрипанным виртуальным ищейкам, нет, тут сидят настоящие профессионалы.

Но гостю было не до впечатлений. Сняв черные очки, он убрал их в карман безупречного делового костюма и серыми глазами-льдинками вперился в лицо Амана. Если увиденное ему не понравилось, выучка не позволила этого выказать.

– Мистер Бутрос.

«Пиджак» не подал руки, а сразу сел по ту сторону стола, бросив многозначительный взгляд на новенького… Джайми. Аман наконец-то вспомнил, как его зовут. Опять Рауль навязал ему свою очередную пассию, мол, присматривай и, может, даже натаскивай.

– Мой ассистент, – твердо пояснил Аман.

Мальчишка останется и точка. Аман намеренно давал понять, кто тут «альфа», выжидая, пока «пиджак» оценит ситуацию и свои варианты. Аман чуть склонил голову на едва заметный кивок «пиджака». Этот раунд за ним. Выигрывать надо, где только сумеешь.

– Чем могу быть полезен?

Из внутреннего кармана «пиджак» достал маленький кожаный футляр, из него – тоненькую флэшку. Аман молча протянул ему кабель порта. Клиенты редко хранят свои файлы в сети. Во всяком случае, те, кому по карману расценки «Поисковой машины Inc.». Флэшка с щелчком встала на место, и рабочий стол Амана включился. В голографиче-ском поле возникли, медленно вращаясь, мужские голова и плечи. Кожа темная, но не черная, возраст – около двадцати, смешанные евро-африканские и латиноамериканские гены. Приблизительно тот же фенотип, что и у новенького (Джайми, напомнил себе Аман): обретшая плоть история войн, грабежей и насилия. На голом черепе беглеца поблескивал имплантированным световолокном слоган. Пробежав его глазами, Аман вздохнул, вспоминая ссору с Эйви из-за слоганов и пиктограмм. Валяй, вытатуируй свою неполиткорректность на теле, сынок, пусть копы за версту видят. На тот случай, если сами не догадаются. Дурацкая идея, Эйви. Это была не последняя ссора, но близко к тому. По нижнему краю голополя поплыли иконки файлов с данными. Предпочтения в еде, одежде, сексе, услугах. Аман кивнул: федералы знают, что ему нужно, и всю возможную информацию уже собрали.

– Срочность? – спросил он.

– Высший приоритет. – «Пиджак» не спускал глаз с расчерченного светом профиля беглеца.

Аман кивнул, чувствуя, как напрягся Джайми. Тут даже оглядываться не требовалось: от мальчишки прямо-таки исходили волны тревоги. Аман тронул одну, другую иконку, открывая различные файлы, надеясь, что Джайми удержится и смолчит. Хмурясь (ведь нельзя, чтобы клиент решил, будто работенка плевая), он заглянул в предварительный анализ покупок беглеца. Ну да, тратит он сообразно своим взглядам. С этим парнем проблем не возникнет. Он обожает привлекать внимание.

– Четыре дня. – Начинай с верхней планки и торгуйся. – Плюс-минус десять процентов.

– Двадцать четыре часа. – Губы гостя едва шевельнулись.

Любопытно. Откуда такая спешность? Аман тряхнул головой. Никаких извращений в сексе, никаких наркотиков, значит, придется опираться на еду и одежду. Так, посмотрим, что о нем знают госпрограммы…

– Три с половиной, – наконец сказал он. – Плюс невозмещение ущерба в случае неудачи.

Сошлись на сорока восьми часах без невозмещения.

– Десять процентов премии, если успеете раньше срока.

Визитер встал. С мгновение он сверлил взглядом Джайми: фотографирует и заносит изображение в биоимплантант? Если лет через сто он столкнется с Джайми на улице, то обязательно его вспомнит. И хорошо, коли Джайми к тому времени ничего серьезного не натворит.

– Этот тип им чертовски нужен. – Джайми подождал, когда над дверью зажжется зеленая лампочка, свидетельствующая, что гость не отставил «жучков». – У беглеца пиктограмма геян.

Само собой. Все их пиктограммы и слоганы Аман знал наизусть.

– Что он такого сделал? – спросил новичок.

– Мне откуда знать? Не мое дело.

Вспомнилась их с Эйви ссора. Тронув одну иконку, Аман закрыл глаза, давая собственным биопрограммам загрузить информацию и спроецировать ее на радужку.

– Ага, делаем, что сказано. Усек. – Развалясь поудобнее, Джайми закинул ботинок на угол голостола. – Есть сэр, нет проблем, сэр. Так? И плевать на причину, лишь бы денежки текли.

– Он из правительства.

Не обращая внимания на ботинок Джайми, Аман моргнул, гася изображение. И почему, скажите на милость, Рауль нанял этого юнца? Да нет, и так понятно почему. Аман глянул на своего худощавого, андрогинного «ассистента» и подавил вздох, в который раз спросив себя, догадался ли тот, что к чему, сообразил ли, почему его взяли на службу.

– А в твоей работе с данными все легально? – Вид у парнишки стал задумчивым, он явно переваривал услышанное. – Думаешь, мы настолько крутые, да? Думаешь, у нас облав не бывает? Платить приходится всегда, малыш, особенно за успех.

Джайми снял ногу со стола:

– Все эти нападки на геян – чушь собачья. Хлеба и зрелищ, лишь бы отвлечь от проблем Северо-Американского Альянса…

Аман предостерегающе поднял руку.

– Только на голове у себя световолокном такого не пиши, – мягко предупредил он. – И с Раулем о политике не разговаривай.

Джайми залился краской.

– Ну и почему вы позволили, чтобы вас загнали в угол? Вдвое урезали срок. Ан Ксуен уже подтвердил результаты Ферроджерса.

– Обойдемся без Ксуена. – Аман кивнул на иконки. – Наш беглец помешан на всем органическом. Вегетарианец. И одежда, и личные вещи только из природных волокон. Даже ты часа за четыре его нашел бы.

– А что если он покупает продукты с ферм и вещи ручной работы? – Джайми нахмурился. – В них всеобщие ярлыки не зашиты.

Аман пообещал себе, что поговорит с Раулем, хотя это, скорее всего, ничего не изменит. Во всяком случае, пока парнишка Раулю не надоест.

– Очнись, ты в каком мире живешь?

Встав, Аман направился к маленькому, ничем не примечательному голостолу у задней стены, спрятанному за дорогой ширмой в стиле шо-джи. Здесь было его настоящее рабочее место. Все остальное – декорации для клиентов.

– Попробуй продать что-нибудь без в-ярлыка и в миг лишишься лицензии или число е-coli в твоей продукции окажется слишком высоким, а твоя прядильная мастерская – прикрытием для сбыта наркотиков. – Он рассмеялся. – Во всем есть в-ярлык.

Это было не совсем так, но у Джайми пока не хватало аргументов, чтобы возразить.

– Ладно, – новичок пожал плечами. – Так ты говоришь, четыре часа. Ну-ну… Начнем с секса?

– Он за секс не платит. Я сам этим займусь.

– С чего бы? – ощетинился Джайми. – Разве для тебя это не слишком просто? Если даже я справлюсь?

Аман помедлил, что-то его смущало.

– Мне решать.

Он сел за свой рабочий стол, а Джайми разобиженный вышел.

Включив защищенное голополе, Аман перенес файлы туда. Секс беглец получает даром или вообще без него обходится, а значит, нет смысла искать здесь. Следующей в списке потребностей обычно идет еда. Открыв личную поисковую программу, Аман ввел данные с последнего оттиска идентификационного чипа беглеца. От самого чипа беглец уже избавился, иначе агент бы к нему не пришел. Идентификационный чип вживляется при рождении, но никто пока не придумал, как сделать это раз и навсегда. Хотя правительство не устает пытаться. ИскИн Амана запустил бесчисленные тысячи пальцев в датасферу и начал копаться во всех банках данных по розничной торговле. Противозаконно, конечно, и информация о розничных покупках защищена, как деньги в банке, но если готов заплатить, то можно купить ее у ребят покруче тех, кто создавал системы защиты. «Поисковая машина Inc.» готова платить.

И верно, у forsale.data оказалось искомое досье. У них ведь самая крупная сеть. К ним стекается информация от большинства розничных торговцев. Аман вытащил сведения о предметах потребления парнишки. У forsale были сводки, но его ИскИн сгенерировал собственные графики по специфическим параметрам. Аман выждал полминуты, пока ИскИн переваривал сырую информацию: товары, цену на каждый предмет, который беглец купил с тех пор, как впервые воспользовался кредитной карточкой, до того дня, когда подпольный умелец удалил ему в закоулке чип. Каждый апельсин, каждая упаковка жвачки, каждая бутылка пива имеет свою ДНК-подпись, и информация о каждой покупке отсылалась в файл, открытый в тот день, когда родился беглец и ему был вживлен чип.

Высветилась иконка завершения операции. Беглец одних лет с его сыном. Двадцать с небольшим. Выглядит моложе. Довод в пользу вегетарианства и органических продуктов? Аман кисло улыбнулся. Эйви бы оценил. Это был один из основных предметов их ссор. Аман просмотрел перечень пищевых продуктов. Когда он только занялся розыском пропавших и беглых, его изумляло, насколько еда отражает жизнь и взгляды человека. В детстве у беглеца была типичная североамериканская диета, плюс короткий список личных предпочтений, которые Аман пропустил. В девятнадцать он стал геянином. Разрыв ясно виден на графиках: внезапный и резкий переход с животных белков на рыбу, затем исключительно на растительные белки. Траты на алкоголь упали до нуля, а на продукты марихуаны утроились и на дикорастущие галлюциногенные грибы тоже. Как и следовало ожидать, история покупок запрещенных наркотиков мало что дала. Их случайный характер указывал, что беглец покупает наркотики для одного человека или группы лиц, но не для постоянного личного потребления. Случайность опровергает долговременную зависимость.

А вот краткий период постоянной покупки психотропов в сочетании с увеличением объема пищевых продуктов говорил о совместной жизни с возлюбленной или другом. Внезапный спад предполагал разрыв. Или смерть партнера. Аман велел ИскИну сопоставить спад приобретения наркотиков с новостной базой данных Северо-Востока Альянса – региона, где производились покупки. В точку! Через восемнадцать часов после последней покупки умерла женщина лет двадцати. Подруга? Смерть от передоза? Аман прищурился. Причиной смерти названа остановка сердца, но ИскИн этот факт пометил.

– Продолжать.

Аман переждал секунды размышлений ИскИна.

– Недостаточно данных, —прошептал андрогинный голос ИскИна. – Продолжать?

Аман помедлил: подобные поиски стоят денег, и связь, если таковая вообще существует, довольно шаткая.

– Продолжать. – Реальных причин нет, но он привык доверять интуиции.

Как всегда, контору он покинул последним. Когда он миновал шикарную приемную, секретарша пожелала ему доброй ночи, улыбка у нее была столь же свежей, как и рано утром. Стоило ему запереть за собой дверь, секретарша отключилась. Настоящая мебель и ковры означают деньги и положение, но реальные люди – риск утечки информации. Ночной охранник, еще одна голографическая личность, пожелал ему доброй ночи, когда он пересекал маленький вестибюль. В го-лографическом прудике, окруженном цветущими орхидеями, плавал красный карп. На столиках у стены стояли огромные вазы с цветами (сегодня лилии). Вместе с голограммами компания-поставщик обычно присылала запахи. Запах лилий последовал за Аманом на улицу. Домой он поехал на такси-рикше, радуясь, что невысокая жилистая женщина в седле не пристает с разговорами, а только налегает на педали, прокладывая путь через вечерние заторы на улицах.

Из головы у него никак не шел сегодняшний «пиджак». Джайми прав. Геяне безвредны, они обычные луддиты, ратующие за возвращение к земле. Беглец нужен федералам не из-за политических взглядов, хотя этим они прикроются перед СМИ. Аман рассеянно смотрел в мускулистую спину женщины, которая везла его мимо уличных торговцев, голосисто рекламировавших еду, игрушки и разрешенные наркотики, – островки в реке гуляющих, жующих, покупающих пешеходов. Он давно уже перестал спрашивать почему. Пот катился по темной, как нефть, спине. Может, потому что беглец одних лет с Эйви и тоже геянин. Аман потянулся к колокольчику, и, не успело замереть серебристое звяканье, рикша свернула к обочине. Она сверкнула седаку улыбкой, когда он прижал большой палец к дисплею, а после поспешила в поток такси и скутеров, запрудивших улицу.

Аман зашел в маленький универсам своего квартала, наслаждаясь видом пустых в столь поздний час отделов. Взяв из стопки у двери пластмассовую корзину, он двинулся по первому проходу. «Сегодня вы открыли последний пакет апельсинового сока», – по-матерински бубнил менеджер магазина, пока Аман шел вдоль холодильников. Верно. Когда он входил, менеджер просканировал его идентификационный чип, связался с smartshopper.net– компанией инвентаризационного контроля, на услуги которой подписан Аман. Тамошний ИскИн открыл его личный реестр, дабы проверить, нужен ли ему апельсиновый сок, потом сообщил в магазин, и менеджер ему напомнил. Аман бросил в корзину пакет с замороженным соком. На ручке корзины высветилась цена, и общая сумма постепенно выросла, когда он добавил пару замороженных обедов и салат в вакууме. «Сегодня распродажа Пино-гри с виноградника Уилья-метта, – менеджер винного отдела говорил густым басом. – Скидка три доллара». Его любимое белое вино. Аман взял бутылку и направился к кассам, чтобы отпечатком большого пальца авторизовать общую сумму покупок.

– Легкую жизнь мы себе устроили, верно?

Подняв взгляд, Аман увидел, что к стене за кассами прислонился Джайми.

– Следишь за мной? – Аман сложил покупки в пластиковый пакет. – Или это случайность?

– Я живу в квартале от вас. – Джайми пожал плечами. – И всегда хожу сюда за покупками. – Он поднял собственный пластиковый мешок. – Может, выпьем? Угощаю.

– Конечно, – отозвался Аман во искупление промаха, что не поинтересовался, где живет «ассистент».

Они сели в открытом кафе на тротуаре.

–  Обычное? —вежливо спросил столик.

Оба согласились. Аман было задумался, а что у Джайми «обычное», как вдруг сообразил, что парень уже пьян. Глаза у мальчишки подозрительно слезились, и лицо блестело от пота.

Необычное для него состояние. Он сам проверял интоксикационные профили, когда они с Раулем рассматривали заявления о приеме на работу. Аман откинулся на спинку стула, миниатюрная женщина поставила бокал стаута перед ним и «Маргариту» перед Джайми. Аман сделал глоток горького пива, глядя как Джайми одним махом опрокидывает треть коктейля.

– Тебя что-то беспокоит?

– Вы все время составляете досье? – Джайми со стуком опустил бокал. Жидкость плеснула через край, по выгнутому боку бокала заскользили кристаллы соли. – Вас никогда это не достает?

– Что меня должно доставать?

– Этот «пиджак» имеет вас с потрохами. – Джайми смотрел на коллегу в упор. – Так ведь вы мне сказали?

Аман и глазом не повел, только отпил еще пива, стараясь, чтобы на лице у него ничего не отразилось.

– Пусть федералы так думают. Считай это обменом.

– Они ведь того парня распнут, верно? Или прикончат по-тихому.

– Правительство не совершает покушений, – мягко напомнил Аман.

– Ну да, как же. Публично – ни одного.

А ведь все свидетельства есть в его деле. Джайми давно читает левацкие журнальчики, состоял в паре радикальных групп, занесенных в правительственный «желтый» список… еще не красная зона, но близко. Однако лучшие поисковики как раз и получаются из таких отчаянных мальчишек. Когда то и дело ждешь предательства, очень точно учишься оценивать людей.

– Наверное, я просто думал, что работаю на хороших парней, понимаете? Мы ищем мошенников, пушеров, может, гадов, которые бросают детей на произвол судьбы. Но такое… – Осушив бокал, он со стуком поставил его на стол. – Еще.

– Вы превысили уровень, установленный для вождения машины, —с материнской заботой сообщил столик. – Я могу вызвать такси. Только дайте знать.

Мгновение спустя официантка поставила перед Джайми новую «Маргариту» и унесла пустой бокал.

– Вот вам и частная жизнь! – Джайми уставился в бокал, слова у него вышли чуть невнятно. – Готов поспорить, в какой-нибудь базе данных есть отчеты о моем пищеварении.

– И о том, сколько раз ты спускаешь воду в туалете.

– Ха-ха. – Джайми вперил в собеседника затуманенный взор. Алкоголь окончательно ударил ему в голову. – Когда вы перестали спрашивать «почему»? А? Да и вообще спрашивали когда-нибудь?

– Пошли, – Аман встал. – Я отведу тебя домой. Ты же сейчас со стула упадешь.

– Я не пьян, – заявил Джайми, но встал. Аман подхватил его, когда он покачнулся. – Пожалуй, все-таки пьян. – Джайми хохотнул так громко, что на него обернулись прохожие. – Наверное, надо привыкать? Как вы.

– Двигай. – Аман не слишком мягко потянул парня за собой. – Скажи, куда нам идти.

– Нам?

– Просто адрес мне дай, черт побери.

С ребячливой угрюмостью Джайми пробормотал нужные цифры и, спотыкаясь, неуверенно двинулся по улице. Аману пришлось его поддержать. Жил новичок в одной из дешевых и модных башен, которые выросли как грибы, когда район стал популярным. Квартира была лишь на шестом этаже, недостаточно высоко для разрекламированного вида из окон. На его доходы не пошикуешь. Когда квартира проска-нировала чип Джайми, дверь открылась и зажегся свет. Включилась музыка, какой-то ностальгический ретро-панк, Аман узнал группу. На мягких лапах подошел и уставился зелеными глазами кот, золотистая шерсть у него была лишь чуть встрепана. «Он же настоящий!» – удивился Аман. Джайми выложил солидную сумму, чтобы ему разрешили держать в квартире животное из плоти и крови.

– Меня тошнит, – пробормотал, расширив глаза, Джайми.

Они едва успели добраться до крохотной ванной. После Аман уложил парня в единственной комнате на раздвижной диван, служивший также кроватью. Джайми отключился, едва его голова коснулась подушки. Аман подставил ему корзину для мусора и водрузил большой стакан воды с парой таблеток старомодного аспирина на низком столике возле дивана. И все это время за ним, не сводя укоризненного зеленого взора, ходил рыжий кот. Аман порылся в шкафах крошечной кухоньки, нашел пакет с кошачьим кормом и высыпал содержимое на тарелку. Поставил тарелку на пол. Победно задрав хвост, кот решительно направился к еде.

Наверняка кот есть в базе данных… И сегодняшняя выходка будет добавлена в интоксикационное досье Джайми, заказ коктейлей аккуратно пометят, поскольку такое поведение мальчишке не свойственно. Если его работоспособность пойдет на спад, Рауль первым делом заглянет в этот файл. И обнаружит сегодняшнюю эскападу.

– Эй!

У двери Аман помедлил, оглянулся. Джайми, приподнявшись на локте, смотрел перед собой невидящим взглядом.

– Спасибо… ч… что его покормили. Я не… не пьяница. Вы ведь в курсе, да?

– Ага, – кивнул Аман.

– Я его знал. Того парня. Дарена. Мы дружили. Росли вместе, понимаете? Вы сами были ребенком? «Пиджак» его убьет. А вы его выдадите. – Из уголков глаз Джайми скользнули две слезы. – Но почему? Вы даже не поинтересовались. Даже меня не спросили, знаю ли я его.

Вот черт. Ему и в голову не пришло поискать тут взаимосвязь.

– Извини, Джайми, – мягко сказал Аман.

Но Джайми уже снова отключился, голова его свесилась с края дивана. Вздохнув, Аман вернулся и снова уложил парнишку на подушки. Он смотрел на простертое худое тело. Почему?Какая разница? «Пиджак» все равно бы не сказал правду. Но Джайми прав. Следовало бы спросить. Он вспомнил досье на беглеца, тот момент, когда в нем решительно изменилось все: рацион, гардероб, траты. Этот разрыв был очевиден. Что за ним стояло… об этом можно только гадать.

Как выглядело бы досье Эйви?

Этого не узнаешь. Его точкой разрыва стало подпольное удаление чипа.

Закрыв дверь, Аман услышал щелчок запирающего устройства квартиры.

Он отнес свои пакеты за пару кварталов к собственному скромному многоквартирнику. Никакая музыка не включилась вместе с лампочками. Никакого кота, только датская мебель и старинный афганский ковер, сотканный тонкими пальчиками давно умерших женщин. Он убрал покупки, сунул обед в микроволновку и подумал, не налить ли еще пива. Но выпитый с Джайми стаут еще гудел у него в крови. Криво улыбнувшись, он вспомнил своего деда, правоверного мусульманина, и его тирады о демоне крови по имени алкоголь. Сегодня алкоголь и впрямь казался демоновой кровью. Звякнула микроволновка. Аман поставил дымящийся поднос остывать, сел, скрестив по-турецки ноги, на поблекший алый с голубым шерстяной ковер и, моргнув, открыл биопрограмму.

Все это время его ИскИн работал над досье и сейчас предложил пять поставщиков. Аман взялся сперва проверить досье на беглеца. Тут важны не только данные. Важна интуиция, способность заглянуть за цифры, увидеть за ними человека. Аман просмотрел покупки: шоколадные батончики; фильмы, чтобы скоротать одиночество; туманные намеки на существование девушки, овеществленные в клонированных розах, бельгийском шоколаде и парных билетах. Подобные симптомы появлялись и исчезали, по меньшей мере, трижды. Некоторое время беглец заботился о своем весе или, во всяком случае, мышцах, потому что тратился на занятия в спортзале и специальную диету.