Текст книги "Ночные животные (СИ)"
Автор книги: Эшли Дьюал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
«ЗНАКОМСТВО »
Артур обрадовался, когда Костя решил остаться, он плохо общался со своим вторым соседом: с Даней все прошло как по маслу, а Ромал огрызался, отвоевывал территорию. У такого поведения определенно были причины, и Арту хотелось их выяснить. Несмотря на свое высокомерие и, порой, безответственность, плохим парнем он не был. Ему пришлось многим пожертвовать ради семьи: например, никакой публичности, если речь заходила об отце и его работе, никакой личной драмы, даже после всего случившегося в его жизни. Он боролся со своими демонами, а они, уж поверьте , соблазняли искусно. Так, что многие бы сломались на его месте. И он старался найти себя в целом калейдоскопе неразберихи. Ему хотелось найти себя. Он должен был найти.
Костя заметил, что блондин удивительно молчалив, и нахмурился. Они стояли около старого подоконника, на котором валялись десятки окурков, и пили пиво.
– Второй глоток, – заметил Ромал, разрядив обстановку, – а ты все еще жив.
– На пиво не похоже, – проворчал Артур, – но сойдет.
– Пиво как пиво.
– Сразу видно, что ты – дилетант.
– Слишком много умных слов за один вечер. Прячешь в кармане словарь?
– Нет, мне через наушник нашептывают папины клерки.
– Я так и подумал. – Усмехнулся Костя и сделал еще один глоток. На фоне облезлых стен и треснувшей оконной рамы Селиверстов выглядел нелепо. Даже в обычной куртке и обычной футболке он казался пришельцем с другой планеты. Планеты аристократов. Он совсем иначе держал спину, иначе двигался и даже разговаривал. Только идиот не заметил бы подвоха, а Ромал никогда идиотом не был. – И каков план?
Арт обернулся:
– В смысле?
– Что ты забыл в нашем университете? Да еще и в общежитии. Твой отец – один из самых высокооплачиваемых адвокатов Санкт-Петербурга. У него ведь своя империя… к нему обращаются все сливки Питера.
– Уже забил о нем информацию в Википедии ?
– Я же учусь на юридическом, гений, и собираюсь специализироваться на уголовном или, может, административном праве. Ты хотя бы представляешь, сколько работ защитил твой отец? Я вырос на его книгах. Жаль, что он не преподает.
– Тогда он не заработал бы состояние.
– Верно, – хмыкнул Костя, – но это не объясняет, что здесь делаешь ты.
– Учусь, – отшутился Артур, неуверенно облокотившись о подоконник. – Думаешь, я выпил так много, что готов рассказать тебе всю подноготную?
– Думаю, ты что-то скрываешь.
– Звучит драматично. Но ведь тебе тоже есть чем поделиться?
– Ошибаешься.
– То сорвиголова, то защитник обездоленных.
– Этот разговор начинает мне надоедать, – раздраженно бросил Ромал и отвернулся, а Селиверстов невинно пожал плечами.
– Ты сам его начал.
– Тебе здесь не место.
– Это точно. Я завалил тест по французскому, а у меня сроду по нему плохих оценок не было. На тренировках все через одно место. И на философии я умудрился облажаться.
– Да я о другом. – Костя покосился на блондина. – У тебя ведь все шансы учиться в каком-нибудь Гарварде, а ты просиживаешь штаны в Питере.
– В Гарварде? Ну, ты скажешь, – усмехнулся Артур. – Мне бы дожить здесь до конца недели. Я свечку схожу поставлю! Чтобы на французском меня больше не вызывали перед всеми позориться. Никогда бы не подумал, что учиться так отстойно.
– А школа тебя ничему не научила?
– Только тому, что мое имя дорого стоит.
– Тогда почему бы тебе вновь не начать им пользоваться?
Арт вдруг грустно улыбнулся и пробормотал:
– Это тема для более крепкой выпивки.
Ромал потер пальцами запекшуюся ссадину на подбородке. Артур Селиверстов был странным парнем. То улыбался слишком часто, то слишком редко. Обычно так ведут себя люди, которые пытаются подавить свои истинные чувства. Они сражаются с сомнениями, и оттого выглядят нелепо. В их движениях много неестественного. В их словах частенько закрадывается двойной смысл. Они так стараются привести жизнь в порядок, что сильнее запутываются в повседневной паутине.
– Тебя лишили наследства? – В лоб спросил Костя, на что Артур едва не поперхнулся пивом и растерянно уставился на соседа.
– Что за чушь?
– Вывод сам собой напрашивается.
– Слушай, Пуаро , никто меня наследства не лишал, мой отец был бы счастлив, если бы я прекратил издеваться над матерью и вернулся домой.
– И что тебе мешает?
– Множество причин, ясно? – Селиверстов нахмурился и нервно поправил куртку. На его лице появилось странное выражение, которое Косте показалось достаточно личным. В жизни бы Костя не подумал, что Селиверстов может выглядеть… ранимо. – Ты допрос мне решил устроить, или что? Статью пишешь? Я надеюсь, тебе не надо объяснять, что о моем присутствии в университете никто не должен узнать.
– Хорошая попытка. – Фыркнул Ромал и вальяжно облокотился о стену. – У людей и без нас дел хватает, не спорю. Они так сильно заняты собой, что по сторонам не смотрят.
– Вот именно.
– Но глупо надеяться, что никто не догадается.
– Я никогда особо не светился. Папа настаивал. Свой профиль я закрыл.
– А этикетки со своих чемоданов не содрал.
– Мои чемоданы только вы с Даней видели.
– Интернет-новости, местные издания, желтая пресса…
– Да говорю же, я не светился. Очень редко. Мне даже пришлось удалить инстаграм.
– О, – растянул Костя и театрально нахмурился, – соболезную.
– Да заткнись ты, – выругался Артур, толкнув соседа локтем, – не смешно. – Бутылка уже почти опустела. Арта слегка покачивало в сторону. – Мы живем в эпоху интернета, но я не могу даже фото добавить без одобрения папиной комиссии.
– И поэтому ты сбежал? – Усмехнулся Ромал. Щеки у него покраснели от выпивки, а перед глазами смешались лица. – Тебе не разрешили добавить фотографию в инстаграм?
– Не зли меня.
– Странное пиво. – Внезапно сказал Костя и посмотрел на бутылку.
– Почему странное?
– Язык заплетается.
– Я думал, так и должно быть.
– Уж точно не от первой бутылки.
Артур прищурился и недовольно отрезал:
– Так и знал, что нельзя пить этот отстой. Мог бы и раньше сказать, что мы давимся каким-то дерьмом. Я ведь не разбираюсь в этих ваших студенческих напитках.
– Тише, не нагнетай. Коньки ты не отбросишь.
– Рад это слышать.
– Знаешь…
Костя замолчал. Он увидел блондинку – Лизу, если верить словам Даниила. Попивая алкоголь из одноразового стаканчика, она стояла у противоположной стены, и сигаретный дым кружил над ней, словно тучи. В короткой юбке, на высоких каблуках. Костя раньше и не подозревал, что можно так долго смотреть на женские ноги. Что можно изучать один за другим сантиметр чужого лица и гадать: кто к нему прикасается.
Ромал отставил бутылку на подоконник и прохрипел:
– Мне нужно…
– Не продолжай. – Артур понимающе кивнул. – Симпатичная. Вы знакомы?
– Сейчас познакомимся.
– Дерзай. А я попытаюсь найти нам нормальную выпивку.
Костя уверенно сошел с места и встряхнул руками, чувствуя, как пальцы отекают, а ноги наливаются свинцом. Интересная реакция на красивую девушку. Хотя, может, она и не была просто красивой? Она была самой красивой.
Чем ближе подходил Константин, тем прекрасней она становилась. Кожа – идеально гладкая, носик – тонкий и изящный, а губы, у Кости определенно были планы на эти губы, пусть они не произнесли еще ни слова.
– Привет, – отрезал парень, остановившись рядом с девушкой, и блондинка перевела на него взгляд полный невероятной скуки. От такого взгляда уверенности у Кости с лихом поубавилось, но он все же собрался с мыслями и криво улыбнулся. – Отдыхаешь?
Спустя миллиарды лет она спросила:
– А есть варианты?
– Да вариантов куча, на самом деле.
– И каких же?
– Может, ты ждала, пока я подойду к тебе.
– Надо же, какой самоуверенный, – пробормотала девушка. – Ну и что дальше?
– Я – Костя.
– А я – нет.
Она улыбнулась, явно довольная собой, но Ромал ничуть не растерялся, он медленно шагнул к блондинке и увидел, как в ее голубых глазах блеснули искры от прожекторов.
– Лиз, а ты чего такая грустная?
– Лиз? – Девушка вскинула брови. – И откуда ты мое имя знаешь? Преследуешь?
– Да нет, просто видел тебя в универе.
– Вот оно что, – Елизавета осмотрелась, словно искала кого-то в толпе, а потом вновь взглянула на незнакомца и поджала губы, – ты чего хотел?
– Свободна в эту субботу?
Лиза прыснула со смеху и округлила глаза, удивившись смелости парня. Редко таких встретишь, но интереснее они все равно не становились. Она покачала головой, и золотые локоны скатились по ее худеньким плечам.
– Ты ведь не серьезно.
– Серьезно.
– Сомневаюсь, что я буду свободна в ближайшие пару лет. – Девушка оттолкнулась от стены и недовольно выдохнула. – Куда подевалась… моя куртка…
Костя начал уже снимать с себя джинсовку, как вдруг Лиза выпалила:
– Ты что делаешь? Вот. – Блондинка разом осушила стаканчик и вручила его Ромалу. – Выброси. Справишься?
– Я не…
– Аривидерчи.
Она помахала ему, спеша отделаться, и ушла, даже не обернувшись. Сбитый с толку и весьма униженный, Костя стоял с пустым пластиковым стаканчиком и чувствовал себя… ну не то чтобы полным кретином, но близко к этому. Наверное, впервые его растоптали и уничтожили, не приложив и капли сил. Лиза поставила его на место резко, как будто он не имел права находиться рядом с ней, общаться с ней, дышать одним воздухом. Неприятное покалывание где-то в легких отдавалось диким дискомфортом по всему телу, и Ромал уже не понимал: то ли в помещении стало слишком душно, то ли кровь вскипела в венах.
– Как успехи? – Спросил неожиданно появившийся Артур. – Странно выглядишь.
– Обычно выгляжу.
– Слушай, я тут нашел целый холодильник, забитый отменным алкоголем. Понятия не имею, откуда у студентов такие залежи, но там…
Костя выбросил пластиковый стаканчик и забрал у Селиверстова обычную, чайную кружку, наполненную до краев каким-то голубым напитком. Пахла эта жидкость странно, но какая разница? Ромал разом осушил чашку и порывисто откинул назад голову, ощутив безжалостный пожар внутри. Глаза налились слезами, а глотку сдавила судорога.
Парень сморщился и прокряхтел:
– Что за…
– Нравится?
Костя хотел выругаться во весь голос, а затем почувствовал, как тепло разлилось по телу, как мышцы расслабились, а в висках перестало стучать, и выдохнул:
– Сойдет.
– Еще? – Зеленые глаза Арта сверкнули азартом, словно он перевоплотился в самого настоящего наркодилера. И Ромал ответил:
– Еще.
***
Слова песен сливались в неясный шум. Артур стоял в центре комнаты и не понимал до конца, что происходит. Его толкали танцующие люди, они кричали, хохотали. Потные и измотанные. С закатанными от наслаждения глазами. Девушки в коротких топах, парни с красными от неимоверной духоты щеками. Силуэты сталкивались и переплетались из-за дыма, который, словно снежная завеса, окутывал незнакомцев, и ничего не существовало, кроме тел, ритма и удовольствия. Арт соскучился по этому чувству, Арт мечтал о нем. Он знал, что наслаждение – миг перед провинностью, наркотик, толкающий на прегрешения.
И как же он мечтал согрешить.
Артур покачнулся в сторону и увидел Костю. Ромал стоял с откинутой назад головой и смотрел куда-то в потолок. Что он там видел? Что хотел увидеть? Селиверстов поплелся к соседу, спотыкаясь через раз, и прохрипел:
– Куда пялишься?
Костя неохотно посмотрел на блондина.
– Ты это мне?
– Это я тебе.
– Хочешь в челюсть?
– Хочу выпить. Ты со мной?
– Давай.
Парни схватились за плечи друг друга и побрели вдоль переполненного коридора, то и дело, ударяясь о ледяные стены. Казалось, пролетела целая вечность, сотни световых лет и тысячелетий, пока они преодолели расстояние от комнаты до кухни. Непроизвольно Арт засмотрелся на двух парней, скрывающихся в темном углу. Они достали из миниатюрного прозрачного пакетика белые таблетки и забросили их себе в рот. Артуру часто доводилось видеть, как кто-то принимает наркотики. Но сейчас его внимание привлек крест.
Черный крест, нарисованный на пакетике с наркотой…
Арт повалил чей-то желтый стакан на пол, забыв, что его рука тянется к полупустой бутылке с прозрачной жидкостью, и на лице Кости появилась шкодливая ухмылка.
– Тебя прибьют, – захихикал он, – крышка крашеному блондину.
– Это мой натуральный цвет, – ощетинился Артур, отвернувшись от незнакомцев. – Я от природы злато… волосый… златовласый?
– Золотоволосый?
– Золотисто-кудрявый?
– Яично-желтый.
Селиверстов неожиданно расхохотался и пролил несколько капель мимо стаканчика.
– Мне нравится! Долго думал?
– Не отвлекайся, – бросил Костя и облокотился руками о край стола. Как же голова-то кружилась… Просто нереально. Ромал чувствовал, как стены летают перед его глазами, и плевать, что стены не могут летать. Он жмурился, распахивал глаза и снова жмурился, а комната парила, то взлетая, то падая вниз. – Что мы пьем?
– Тебя это волнует?
– Я губ не чувствую. Как замороженные.
– Найди себе девчонку. Она быстро тебя отогреет.
– Уже нашел.
– Ты про ту длинноногую блондинку? – Артур смешал водку с голубым сиропом и с чувством выполненного долга протянул коктейль Косте. – Красивая. И дорогая.
– Дорогая? – Не понял Ромал, сморщив нос.
– На таких много бумажек уходит. Кино не прокатит.
– С бумажками у меня сейчас завал, полная задница.
– Как я тебя понимаю.
– Ты? – Прыснул Костя. – У местного наследника проблемы с баблишками? Ну, а я в балетную пачку не влезаю.
– В какую на хрен балетную пачку?
– А что? Звучит так же безумно, как и история о бедном миллионере.
– Хватит меня так называть, – взвыл Арт и порывисто приблизился к соседу, словно собирался поведать ему страшную тайну, – чтобы ты знал, я у отца баблишко не беру и не собираюсь. Я сам по себе, как лев.
– Причем тут лев?
– Да что ты придираешься?
– Просто сказал бы «как волк», и стало бы понятней.
– Блин, ладно. Сам по себе, как волк. Доволен?
– Парень, надо правильно выражаться, – пожал плечами Костя, – я лишь подсказал.
– И откуда такие умные берутся?
– Из трущоб.
– Из каких еще трущоб?
– Питерских.
– В Питере есть трущобы?
– Есть. Поверь мне. Вонючие, уродливые и прогнившие. Безликие, как и их хозяева, не занимающие ничего в этой жизни, кроме места. Трата пространства. – Костя отчаянно осушил стакан, словно это был последний глоток воды перед засухой, и рассержено смял его в пальцах. – Питерская клетка или «двор чудес». Не слышал о нем?
– Я мало что знаю о нашем городе, – задумчиво пробормотал Артур, – ты вырос там?
– К несчастью моих родителей.
– Проблемы с предками?
– Мама у меня санакуны.
– Сана… что?
– Золотая, – пояснил Ромал с внезапно вспыхнувшей нежностью. – Она – одна, таких нет. Бывают люди, ну, знаешь: «Х ачен, нэ на татькирэла ». Горят, но не греют. Она другая.
– Значит, классная она у тебя.
– Верно.
– Моя мама тоже хорошая, – поспешил заверить соседа Артур и уверенно кивнул, – у нее, конечно, пунктик на том, чтобы все было идеально, и я был идеальным, а меня это, по правде говоря, раздражает. Из себя выводит.
– Мать – святое.
– Не сомневаюсь, мучачо.
– Не мучачо. Ромал. – Костя приложил ладонь к сердцу. – Цыган.
Артур неожиданно нахмурился. Ему стало на редкость паршиво, будто он оскорбил своего непутевого соседа, которого, к слову , оскорбить было так просто , ведь ему ничего не нравилось. Он положил руку на плечо Кости и сжал его.
– Как скажешь, – с чувством проговорил он, еле удерживая равновесие, – цыган.
– Вортако.
– Фортако.
– В ортако, – с нажимом повторил Ромал и кивнул, – друг.
– Друг. – Селиверстов покачал головой, разрываясь на тысячи частей от достаточно странного чувства, будто он приобрел нечто важное в повседневном хаосе. – Вортако.
– Вортако.
– Вортако, – повторил Артур и похлопал Костю по плечу, расчувствовавшись, будто мелкая девчонка. – Надо выпить.
– Не помешает. Там много еще осталось?
– На один раз хватит.
– А который… – Ромал свел брови, позволяя мыслительному процессу медленно, но плодотворно крутить шестеренки, и подозрительно прищурился. – Который час?
– Час выпить.
– Я серьезно. Мы метро не пропустили?
– Да у нас полно времени. Не кипешуй! Сейчас только… – Блондин взглянул на свои наручные часы с гравировкой на серебряном ремешке и, несмотря на то, что черные точки так и прыгали перед глазами, увидел страшную картину. – Вот же. – Он резко выпрямился и беззащитно уставился на соседа, чья кожа при тусклом освещении казалась черной. – Ты только на прохожих не кидайся, договорились? И стены не круши. И…
– Сколько?
– Около трех.
Костя покачнулся назад и прикрыл пальцами глаза. Сосуды наверняка полопались, и завтра наверняка придется несладко. Костя взвыл, словно медведь гризли, и сквозь пальцы уставился на новоиспеченного вортако.
– Что будем делать?
– Вызовем такси. – С готовностью ответил Артур.
– На какие деньги, гений?
– Да я имя им свое назову и все, и проблема решена.
– Никто не повезет нас просто так. – Ромал опустил руки, которые скатились по лицу и оставили едва заметные, красноватые полосы, а потом неуклюже шмыгнул носом. – Нам пешком придется топать. К рассвету будем у общаги.
– К рассвету? – Ужаснулся Селиверстов.
– Ну, плюс минус пару часов. Пару тройку часов.
– Да я в жизни столько не ходил.
– Вот и попробуешь.
– Стой, стап, аррете, халт!
– Да ты билингв, – присвистнул Костя, – чего так распереживался? Не нервничай. Не знаю, как ты, а мне завтра надо на угловое право и профессиональную эстетику.
– Что? – Не понял Артур. – Что еще за профессиональная эстетика? – Угловое право, видимо, его совсем не смутило. – У меня тоже завтра тренировка. Надо… напрячь… мозг.
Селиверстов весь сморщился, будто лимонная кожура, а Ромал скептически поджал губы. Каким же образом стиснутые зубы и наморщенный нос разрешат ситуацию? Но уже в следующее мгновение блондин стремительно выпрямился и воскликнул:
– Идея!
– Мне она уже не нравится.
– Не нуди, вортако. Я знаю, что нам надо сделать.
– И что нам надо сделать?
– Всего один звонок… – Артур достал телефон и отошел в сторону, а Костя хмыкнул и, улыбаясь, покачал головой. Ну и странный у него сосед. И потолок тут странный, а еще тут странно пахнет: чем-то сладким и горьким одновременно. Ромал не слышал, о чем там разговаривал Селиверстов, даже не пытался прислушаться, поплелся вдоль коридора и, не церемонясь, стащил со столика чей-то напиток. Понюхал. Кажется, коньяк. Вылил на пол.
– Эй! – Разозлилась рыжеволосая незнакомка.
– Мне нельзя смешивать.
Девушка закатила глаза, но ругаться не стала. А Костя коварно ухмыльнулся. Какой же он плохой и опасный парень. Держит в страхе целую… комнату опьяневших студентов. Семенов тоже испугался. По правде говоря, даже сам Костя иногда боялся своих вспышек, а затем и приступов, которые за ними следовали. Откуда взялись эти провалы в памяти? И как вернуть крышу на место? Ромал понятия не имел, как справиться с новыми загонами и планировал загрузиться этим вопросом. Но только не сегодня.
– Такси едет, – самодовольно заявил Артур, появившийся рядом, и осмотрелся, будто искал что-то важное. – Где моя куртка?
– А моя где?
– Мы потеряли куртки?
– Сегодня у всех так. – Костя пожал плечами. – Невезуха.
– О, я любил свою куртку! Вот дерьмо. Черт.
Блондин не переставал ругаться, пока парни спускались на первый этаж, а потом все повторял и повторял, что ему будет холодно, и он замерзнет, и Ромалу пришлось насильно выталкивать его из общежития. Парни уселись на холодный бордюр и надолго замолчали.
Артур неожиданно сказал:
– Есть охота.
– Издеваешься? – Еле выговаривая буквы, встрепенулся Костя и крепко зажмурился, так и прилипнув головой к коленям. – Меня сейчас вывернет.
– Ну, нет.
– Тупой день.
– Отличный день! Не нагнетай, вортако. Мы ублюдка на место поставили, выпили и поотрывались. И даже поделились потаенными-глубинными секретами. Когда бы мы еще так пообщались, а? Отвечай, давай, ответь мне.
Арт начал толкать Ромала в плечо, и тот через силу выпрямился. В его глазах лениво плясали искры от фонарей, а губы превратились в тонкую, бледную полоску.
– Какими еще глубинными секретами?
– Ну, я про отца рассказал. А ты на своем цыганском выражался. Блин, это круто, это очень и очень круто, я такого языка никогда не слышал. Скажи что-нибудь.
– Отвянь.
– Ну чего ты? Ты из-за той незнакомки кислый?
– Какой я тебе кислый?
– Да я по-доброму.
– Чего она выделывалась? – Задал риторический вопрос Костя и посмотрел в серую и мрачную вечернюю пустоту. От его губ отлетал еле заметный пар, словно на улице царила зима или поздняя осень. Парень сжал пальцы и вяло покачал головой, а за его спиной, где-то в здании, до сих пор громыхала музыка и переливался тусклый свет. – Шувани.
– Это что значит?
– Ведьма.
– А как на вашем «красавица »?
– Гожо.
– А «иди на хрен, другой повезет больше »?
Ромал рассмеялся и посмотрел на блондина. Тот тоже улыбался. С разбитой губой и напухшим, синюшным носом, выглядел он нелепо. Впрочем, Костя выглядел не лучше. В этот момент Константин вдруг понял, что, возможно, Лизу попросту испугал его внешний вид. Кто захочет общаться с парнем, у которого ссадины по всему лицу? А он ведь не был человеком ее круга, приставать начал на вечеринке. Какие у него были шансы? Никаких.
Как же он облажался! Надо было подумать об этом прежде, чем производить первое впечатление. А сейчас уже ничего не изменишь. Придется работать с тем, что есть. Ромал так и летал в облаках, пока не услышал оглушительный шум.
Он обернулся и огорошено вскинул брови.
Из-за поворота выехала шикарная, черная машина… а, точнее сказать, занеслась, как гоночное авто на последнем круге. Покрышки дико завизжали, на асфальте появились две черные линии, и уже в следующее мгновение, будто щегол, врезавшийся в лобовое стекло, машина резко затормозила и заглохла напротив парней.
Костя прищурился, а Селиверстов поднялся на ноги и широко улыбнулся, как самый настоящий псих, намеревающийся покорить вселенную.
– Вот она, – прохрипел он, – мой паучок.
Ромал свел брови. Что еще за паучок? Более глупого прозвища для подружки он еще не слышал. Парень встал с бордюра, оттряхнул джинсы и уставился на блондина, логично предполагая, что тот стартанул к своей девушке, но нет… Селиверстов рысью подпрыгнул к капоту и уткнулся в него лицом, как в плюшевого медведя.
Его щека заскользила по теплому металлу.
– Мой паучо-о-ок, – вновь распел он, прикрыв от блаженства глаза, – как же я скучал.
В этот момент водительская дверь распахнулась, и из машины вышла девушка. Злая, недовольная девушка, с взлохмаченными, шоколадными волосами и миллионом веснушек на бледном лице. В мятой, широкой футболке и таких же широких штанах. Она походила на свирепую пантеру в преддверии смертельного прыжка.
– Ты видел, который час? – Спросила девушка и захлопнула дверь. Раздался громкий стук, но Артур не обратил внимания, все поглаживал капот машины. – Башка тупоголовая, у меня же завтра…
– Да ладно тебе, – проворковал Селиверстов.
– Ладно?
– Ты ведь не в обиде.
– Не в обиде? – Незнакомка раздраженно взмахнула руками и отвернулась, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не накинуться на парня с кулаками. – Просто немыслимо.
– Ну чего ты?
– Ничего.
– Лгу-у-унья!
– Сейчас три часа ночи, – напомнила незнакомка, подошла к парню и пихнула его по плечу с такой силой, что он отскочил от машины и по струнке выпрямился, – ты засранец!
– Сама такая!
– Я расскажу маме.
– Ничего ты не расскажешь, – возмутился Артур.
– А вот и расскажу. Про драку, больницу. С удовольствием посмотрю, как она кожу с тебя сдирает.
– Да ты извращенка!
– А ты непроходимый болван!
– Вы… – Костя откашлялся и приподнял перед собой руки. – Что происходит?
Арт недовольно оттянул низ футболки и повернулся к Ромалу. Кто бы мог подумать, что сначала ты растишь этих маленьких сорванцов. Тащишь их с собой на разные тусовки и вечеринки. А потом они вырастают, орут на тебя и обзывают болваном.
– Эта сумасшедшая – моя сестра.
– Ты не говорил, что у тебя есть сестра.
– Я хотел брата.
Незнакомка покосилась на Артура и поинтересовалась:
– А по лбу не хочешь?
– Тогда тебе придется принести лестницу. Ты же у нас… ка-а-арлик.
Селиверстов захихикал, а девушка вновь ударила его по плечу, потом по животу, ну и хорошенько по затылку. Ударами это, конечно, сложно было назвать, потому что Артур продолжал смеяться. А незнакомка продолжала злиться. В конце концов, она сдалась и на выдохе взмолилась:
– Садись уже в машину, иначе я за себя не ручаюсь.
– Какая же ты милая.
– Это у нас в генах.
Селиверстов улыбнулся и, сгорбившись, поплелся к пассажирской двери.
Костя не особо понимал, что происходит. К тому же он до сих пор плохо видел из-за плавающих черных точек и мутной пелены. Кто заставлял его столько пить? Отчаяние, да, именно оно. Парень протер глаза и вновь уставился на девчонку: она держалась руками за голову, как будто ее одолевала жуткая мигрень, и тихо повторяла:
– У тебя еще три часа. Целых три часа.
– Три часа на что?
Девушка перевела взгляд на Костю и пробормотала:
– Завтра в шесть утра подниматься.
– Это паршиво.
– А у вас завтра выходной?
– Да собственно… нет.
Незнакомка улыбнулась, устало сошла с места и остановилась прямо перед Ромалом, вытянув перед собой руку.
– Алина.
– Костя.
Ромал серьезно кивнул, как на собеседовании, и изучил необычное лицо незнакомки. Веснушек и, правда, было слишком много, они украшали ее нос и щеки, некоторые из них притаились и возле глаз. Глаза, к слову, были такими же черными, как и у Кости, а, может, и еще темнее. «Довольно крепкое рукопожатие для девчонки », – подумал Ромал и опустил руку. Невольно сжал и разжал пальцы.
– Ты его сосед?
– Сосед.
– Молчаливый или вечно недовольный?
Костя пьяно ухмыльнулся и ответил:
– Видимо, вечно недовольный.
– А ты ведь разбил моему брату нос. – Скрестив на груди руки, напомнила девушка и выгнула дугой правую бровь. – Ничего не скажешь в свое оправдание?
– Ты что ли адвокат?
– Я «что ли» прокурор.
– Артур сам напросился. – Пожал плечами Костя. – Я не виновен, ваша честь.
– Вы наставили друг другу тумаков, а потом решили подружиться? – Девушка вдруг усмехнулась и сошла с места. – Типичные мужики.
Едва Ромал устроился на заднем сидении, Алина вдавила педаль газа, и машина лихо сорвалась с места, подняв волны из пыли. Черная стрела пересекала опустевшие, будто бы вымершие улицы Санкт-Петербурга, а свет от фонарей сливался в толстые линии. Летали, парили, смазывались огни светофоров, мосты и набережные. Костя открыл окно, и в салон ворвался свежий, холодный воздух, от которого мурашки пробежали по телу.
– Ты что там делаешь? – Удивилась Алина и покосилась на незнакомца. Она увидела его ярко-горящие глаза, наблюдающие за проносящимися мимо зданиями, и отвернулась с легкой улыбкой на губах.
– Дай парню насладиться, – проворчал Артур. – Он ведь впервые на такой машине по городу разъезжает, да еще и по Питеру! Питер и ночь – это как Ромео и Джульетта. Нельзя представить одно без другого.
– А ты ценителем заделался?
– Я никогда им не разделывался.
– Кажется, ты слишком много выпил. Как и твой друг. Может, ему плохо?
– Мне хорошо, – отозвался Ромал, внезапно завороженный хаосом. Какое же безумие и какая красота… Циник умер всего на мгновение, позволив любознательному мальчишке насладиться великолепием города, в котором он жил. – Мы едем по центру, да?
– Ага. – Кивнула Алина. – Вон там, видишь, Петропавловская крепость, на острове, с золотым крестом на самом-самом пике.
– О, – одновременно протянули парни, на что девушка рассмеялась.
– А ты что «охаешь»? Ты тут сто раз ездил.
– Ну, ездил, – возмутился Артур, – как будто я что-то замечал. Ты лучше за дорогой следи и не издевайся над моим пауком, сбавь обороты.
– Что за паук? – Обернувшись, спросил Костя.
– Крошка, в которой мы сейчас сидим. «Порше 91 9 Spyder ». – Невзначай бросил Арт, а потом опять уставился на сестру и недовольно свел брови. – Ты выжимаешь все…
– Я сама разберусь, как мне ехать. – Перебила его Алина.
– Ничего ты не разберешься.
– Разберусь.
– Цыц! Я старший, значит, я умничаю, а ты соглашаешься.
Девушка закатила глаза, будто она уже в миллионный раз выслушивала эту балладу, а Ромал протиснулся между двух передних сидений и спросил:
– Если ты старший… она что ли… без прав ездит?
Артур только развел руками, мол, что поделаешь, а шатенка покосилась на парня и, коварно сверкнув угольными глазами, прошептала:
– Никому не говори.
– Отлично… – Ромал пожал плечами, откинулся назад и скатился по кожаному чехлу, как по снежной горке. – Почему бы и нет? Вполне себе нормальное поведение для дочери известнейшего, питерского адвоката. Проблем с ментами ведь не будет, правильно?
– Чтобы ты знал, меня еще ни разу не останавливали.
– На этой неделе, – вставил Артур.
– Слушай, если не устраивает, сам за руль садись.
– Да ты смотришь на меня, а я две головы твои вижу. Мне и одной хватает, а тут две, как в фильме ужасов! А вообще, знаешь, интересно, за что меньше дадут: за вождение без прав или за вождение в состоянии алкогольного опьянения? Ну же, вортако, ты ведь у нас будущий юрист. Что посоветуешь?
Костя удрученно поджал губы. Все, что происходило, было нереально странным. Он ехал в машине с детьми самого Марка Селиверстова. Ехал в «Порше»! Ехал с людьми и не планировал сравнять их с землей, а наоборот, общался с ними, как с друзьями.
– Ты чего завис? – Артур обернулся. – Вспоминаешь уголовный кодекс?
Ромал почесал саднившую рану на подбородке и растянул:
– Там столько этих кодексов, что мозг сломается.
Блондин усмехнулся и вновь повернулся лицом к дороге. Не пристегнутый. Громко болтающий и отвлекающий сестру. Веселый. И совершенно спокойный. Как можно было отказаться от такой жизни? Жизни без правил. Жизни, где имя открывало любые двери и приносило больше плодов, чем труд и амбиции? Костя смотрел на Алину, на Артура и не представлял, что могло причинить им боль, сбить с пути, смешать карты.
Неприкосновенные. Так он их окрестил.
А потом отвернулся и замолчал до конца пути.
Алине пришлось заплатить охраннику, чтобы он пропустил их троих в общежитие. Бедняжка тащила Артура за руку, как упрямого барана! А он все намеревался пробежать по коридору и постучать во все двери, словно маленький ребенок. Ромал плелся за ними, ступая точно по их следам, играя в квест, созданный пьяной фантазией, и смеялся, когда Артур вырывался из рук сестры и заносил руку перед чьей-то дверью. Один из таких его смелых порывов закончился тем, что он неуклюже споткнулся и налетел щекой прямо на дверную ручку. Алина вскрикнула, Костя затормозил с поднятой ногой, боясь наступить на воображаемую лаву. А блондин застонал и распластался на грязном линолеуме, будто советский, пестрый ковер.
– Пардон, – прокряхтел он, – кажется… у меня что-то… жопа.
– Ну, что с тобой не так? – Встревожено воскликнула девушка. За дверью кто-то зло выругался, и шатенка поспешила поднять брата с пола. – Больно?
