Текст книги "Крест Гитлера: Церковь времен III Рейха"

Автор книги: Эрвин В. Люцер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Два года спустя Бонхёффер вернулся в Германию и основал духовную семинарию для тех, кто готовился возглавить Исповедующую церковь. В конце концов, отступив от пацифизма, он присоединился к тайной организации, имевшей целью уничтожить Гитлера.

«НЕМЕЦКИЕ ХРИСТИАНЕ» РАСКРЫВАЮТ СВОИ ЦЕЛИ

13 ноября 1933 года «Немецкие христиане» организовали огромный съезд в Берлинском дворце спорта. Демонстрация открылась процессией нацистских флагов. Затем хор спел «Теперь все возблагодарим Бога нашего», а ансамбль трубачей протрубил «Крепкая башня – это наш Бог». Во вступительном слове было отмечено, что «Движение веры» еще не достигло всех своих целей и что «врага необходимо преследовать до тех пор, пока он не побежит в смятении».

Затем доктор Краузе, занимавший высокий пост у «Немецких христиан», выступил перед присутствующей двадцатитысячной аудиторией с сенсационной, если не сказать богохульной, речью. Он призвал ко второй немецкой «Реформации». После того как его прервали оглушительные аплодисменты, он заявил, что если церковь хочет обосноваться в Германии, то на первом этапе необходимо

освободиться от всех, кто не проявляет немецкого духа в литургии и исповедании; освободиться от Ветхого Завета с его еврейской моралью воздаяния – от всех этих историй о торговцах скотом и сводниках... Наша поместная церковь должна также увидеть, что из Нового Завета должны быть удалены все явно искаженные и суеверные рассказы, и что теология учителя Павла, построенная на козле отпущения и унижении, должна быть отвергнута в принципе, так как она увековечила фальсификацию Евангелия.

Еще один докладчик выражал недовольство, говоря, что «преувеличенное представление распятого Иисуса в немецкой церкви недопустимо».

Излишне говорить, что Лютер был бы шокирован этой «Второй Реформацией» с ее отвержением Ветхого Завета, умалением Христа и предписанием об избавлении от Павла, так как он якобы фальсифицировал Евангелие. Скорее всего, он призвал бы церковь к покаянию за то, что она попрала крест Христов, соединив его с языческой политической программой. Он бы заявил, что церковь оставила Христа, чтобы последовать за антихристом.

Это собрание вызвало бурную полемику. Им были оскорблены даже некоторые «Немецкие христиане». Краузе пришлось уйти со своего поста, а многие лидеры начали отказываться от радикальной нацификации церкви. Тем не менее, ущерб уже был нанесен. С того времени за «Немецкими христианами» плотно закрепились крайние антисемитские, антипавловые и антихристианские взгляды, проявившиеся на этом съезде. Даже Гитлер отказался поддерживать «Немецких христиан», опасаясь, что усиливающийся раскол будет сложнее обуздать. Он знал, что ему необходима поддержка церкви для своих будущих военных авантюр.

Нимёллер не мог оставаться безмолвным. Он от лица «Чрезвычайной лиги» выразил протест епископу Рейха Мюллеру, призывая его отстранить всех епископов, не выступивших против богохульных высказываний. На следующее воскресенье члены Лиги прочитали заявление о протесте в своих общинах.

НИМЁЛЛЕР ВСТРЕЧАЕТСЯ С ГИТЛЕРОМ

4 января 1934 года епископ Рейха Мюллер издал указ, известный как «Приказ о наморднике», о восстановлении порядка в Евангелической церкви Германии. Служителям было запрещено включать в свои проповеди любые вопросы церковных разногласий. Было сказано, что церковное служение – это «провозглашение чистого Евангелия и только его одного».

Перед пасторами возник вопрос: в чем заключается «чистое Евангелие»? Мог ли пастор быть верным своему стаду, просто проповедуя Христа и Его распятие? Есть ли какое-либо практическое применение, которое должно быть реализовано в жизни верующих? Какой была роль пастора в предупреждении стада и наставлении людей об опасностях другого креста? Несмотря на то что этот указ угрожал увольнением, тысячи пасторов проигнорировали приказ Мюллера.

Гитлер начал понимать, что покорить церковь будет сложнее, чем он полагал вначале. По его словам, он понял, что «никто не сможет сломать Церковь о свое колено. Ее следует оставить гнить как омертвелую конечность... Но здоровая молодежь принадлежит нам». В конце концов он, конечно же, попытается «сломать церковь о свое колено», однако на тот момент он хотел выглядеть миротворцем.

Так, в качестве показной демонстрации доброй воли 25 января 1934 года Гитлер созвал лидеров церквей на личную встречу, на которую был приглашен и Нимёллер. До Гитлера дошли вести о том, что внутри церкви может возникнуть раскол, а он хотел предотвратить дискредитацию собственного епископа. Таким образом, Нимёллер и другие представители духовенства прошли в сопровождении конвоя эсэсовцев в рейхсканцелярию в Берлине и вскоре были препровождены в кабинет Гитлера. Позади Фюрера стоял епископ Рейха Людвиг Мюллер.

Гитлер начал с упреков в адрес своих гостей, обратившись к ним с тирадой о том, что он был неверно понят. По его словам, все, чего он хотел, – это «мира. Мира между Церковью и государством». Он побранил их за то, что они мешали ему, саботируя его попытки по достижению этого мира.

Нимёллер ожидал возможности высказаться и, когда таковая представилась, объяснил, что его единственной целью является благополучие церкви, государства и немецкого народа. Гитлер молча выслушал его, а затем сказал: «Вы ограничьтесь Церковью, а я позабочусь о немецком народе». После этого разговор перешел на другие темы.

Когда он был окончен, Гитлер пожал духовенству руки, и Нимёллер понял, что это была последняя возможность высказать свое мнение. Тщательно подбирая слова, он сказал: «Вы сказали: «Я позабочусь о немецком народе». Однако мы тоже, как христиане и священнослужители, имеем ответственность по отношению к немецкому народу. Эта ответственность была возложена на нас Богом, и ни вы, ни кто-либо еще в этом мире не властен отобрать ее у нас». Гитлер повернулся и ушел, не сказав ни слова.

В тот же вечер восемь гестаповцев обыскали дом пастора Нимёллера в поисках разоблачительных материалов. Несколько дней спустя в его прихожей была взорвана самодельная бомба. Полиция прибыла на место происшествия, хотя ее никто не вызывал.

Нимёллеру было легче выдержать угрозы, чем ту критику, которой он подвергся со стороны коллег за свои храбрые слова Гитлеру.

В его биографии под названием «Пастор Нимёллер» Дитмар Шмидт говорит, что Нимёллер «оказался объектом почти всеобщего порицания» со стороны его собственных сторонников. Они обвиняли его в провале конференции из-за тех слов Гитлеру. Они предсказывали, что вместо того, чтобы сместить с должности Мюллера, Гитлер в действительности укрепит руку своего друга. Один пастор вообще попытался изгнать Нимёллера, сказав: «Я вижу среди нас пастора Нимёллера. Не думаю, что у нас есть общие темы для обсуждения». Нимёллер поднялся и вышел из здания, не сказав ни слова.

Очевидно, что большая часть духовенства придерживалась в первую очередь позиции безопасности. Различные епископы начали отступать от своей приверженности церкви, свободной от политического вмешательства. Некоторые приняли позицию «Немецких христиан», утверждая, что между церковью и государством может быть найден компромисс. Несколько дней спустя две тысячи пасторов вышли из состава «Чрезвычайной лиги пасторов». Они были уверены, что Нимёллер зашел слишком далеко в своей неблагожелательности к нарастающему потоку поддержки политических и экономических достижений Гитлера.

Справедливости ради мы должны отметить, что некоторые из этих пасторов в последующие годы опять стали на сторону Нимёллера. Дитмар Шмидт пишет: «То, что в религиозных сражениях 30-х не всегда прослеживались четкие «фронты»,– это факт. Ряды «Немецких христиан» и их оппонентов никогда не были прочными». Каждый должен был решить для себя, где ему оставаться, внимательно наблюдая за следующим шагом Гитлера. Во всех этих сражениях, говорит Шмидт, «личные амбиции, робость, нерешительность и приспособленчество были точно так же очевидны, как и мужество, стойкость и христианское усердие».

За день до встречи с пасторами Гитлер назначил своего старого друга Альфреда Розенберга ответственным за духовное обучение партии нацистов. Как мы узнаем в следующей главе, перед Розенбергом была поставлена цель создания немецкой церкви, в которой не было бы места учению о Христе. Он заявлял, что «вечные истины были найдены не в Евангелиях... а только в немецких идеалах характера. Образование в Германии в будущем должно быть основано на том «факте», что источником добродетели является немецкий, а не христианский характер». Он хотел заменить Библию книгой «Майн Кампф» или, что еще лучше, своей собственной книгой «Миф девятнадцатого века», которая учила о том, что немецкий народ был богом, которому все должны поклоняться.

Так, для церкви в Германии конец 1933 и начало 1934 года были ознаменованы кризисом. Первоначальный оптимизм относительно того, что церковь может создать прочный блок оппозиции Гитлеру, рассеялся. Что еще хуже – сражение только началось. С течением времени перед церковью возникли еще более трудные вопросы выбора. Впереди еще было много сражений, в которых необходимо было победить или потерпеть поражение.

СОЗДАНИЕ ИСПОВЕДУЮЩЕЙ ЦЕРКВИ (1934 ГОД)

Под руководством Бонхёффера и Нимёллера «Чрезвычайная лига пасторов» сформировала ядро того, что было названо Исповедующей церковью. Бонхёффер проповедовал, что церковь должна быть церковью и «Исповедовать! Исповедовать! Исповедовать!». Пришло время публичного и непрерывного исповедания.

Барменское исповедание

В мае 1934 года Исповедующая церковь собралась и приняла Барменское исповедание, составленное швейцарским богословом Карлом Бартом. Несмотря на то что Бонхёффер на этом собрании не присутствовал, он помогал в подготовке этого мероприятия, поддерживая связь из Лондона и навещая Европу. Его храброе руководство помогло подготовить почву для принятия этого исповедания.

В своей книге «Исповедание церкви во времена Гитлера» Артур Кохрейн пишет, что Барменское исповедание – это «наиболее значимый документ Церкви среди всех, появившихся со времен Реформации». Церковь должна была сделать выбор между Христом, Который был Господом сокращающейся «духовной сферы», и Христом, Который есть «Господь всего». В Бармене была предпринята попытка ответить на вопрос о том, какой должна быть церковь.

Разделения внутри церкви конечно же неизбежны и санкционированы Писанием. Павел написал плотским коринфянам: «Ибо надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Коринфянам 11:19). Когда распространяется отступничество, тот, кто верен истине, должен идти под другим флагом. Подписавшиеся под Исповеданием знали, что этот документ приведет к разделению церкви, хотя и не желали этого.

Пасторы, которые подписались под этим заявлением, провели черту. Они решили вновь подтвердить миссию церкви, которой религиозно-политическая культура современности дала новое определение. Они собрались, чтобы в единстве оказать сопротивление превозношению государства над церковью. Нет сомнения, что у них было множество разногласий по другим богословским вопросам, однако они согласились в том, что церковь должна быть подотчетна только Христу Писаний.

В ответ на критику, говорившую о том, что они намерены расколоть церковь, во вступлении к Исповеданию было сказано: «Единство Евангелических церквей в Германии может быть основано только на Слове Божием в вере посредством Духа Святого. Только в этом случае Церковь может стать обновленной».

В менее изысканном упоминании о нацификации церкви в заявлении признавалось, что основные принципы церкви «систематически разрушались и делались неэффективными из-за чуждых принципов... Когда эти принципы признаются... церковь перестает быть церковью».

Ключевой пункт, опровергающий популярное учение о «двух сферах», гласил: «Мы отвергаем ложную доктрину о том, что существуют сферы нашей жизни, в которых мы принадлежим не Иисусу Христу, а другим господам – сферы, где мы не обязаны быть оправданными и освященными Им». По признанию лидеров, роль государства заключается в поддержании гармонии и мира, а не в исполнении призвания церкви. Никакой человеческий властелин не должен править церковью – для исполнения своей роли она должна руководствоваться Словом Божиим.

Мы не должны забывать о том, что этот документ не критиковал нацизм как политическое движение. В тот момент Германия все еще не видела наихудших черт Гитлера. Верность государству настолько глубоко проникла в души немцев, что подобный шаг столкнулся с решительным сопротивлением со стороны присутствующих на собрании.

Хотя Нимёллер и Бонхёффер убеждали, что церковь должна быть независима от государства, у них были расхождения относительно сущности нацистского режима. С самого начала Бонхёффер предупреждал о намерениях Гитлера и противостоял его приготовлениям к войне. Нимёллер же, хотя и бросал обвинения в адрес Людвига Мюллера со ступеней алтаря своей церкви, но, тем не менее, он это делал среди развешенных на стенах нацистских знамен и приветствуемый собравшимися в церкви на нацистский манер.

Преданность Гитлеру в Исповедующей церкви была все еще сильна. В Барменском заявлении говорилось только о том, что политическая сфера не имеет права вторгаться в духовную сферу и что посвященным христианам повелевается проявлять свою веру во всех сферах жизни. На тот момент еще существовала страстная надежда на то, что Богу и кесарю можно служить, не делая выбор между одним из них. В конце концов, эта надежда была разбита.

Церковь нашла для себя сложным (кто-то даже сказал – невозможным) оказать сопротивление политической власти до тех пор, пока она оставалась в этой «правильной сфере». Только позже церковь осознала, что слепое повиновение даже в вопросах, относящихся к государству, может стать нарушением поручения Христова.

Многие из героев веры были правонарушителями. Будь то Джон Буньян, сидевший за свои проповеди в Бедфордской тюрьме, или Ричард Уэрмбранд, которого избивали за библейское учение в коммунистической Румынии, христиане во все века настаивали на существовании закона, находящегося выше законов государства.

Те, кто отказывались воевать по религиозным убеждениям, на протяжении веков не повиновались государству. Они верили в то, что христиане не могут принимать участие в убийствах даже во время войны. Каждый христианин должен провести эту черту в соответствии со своими личными убеждениями. Но если мы говорим, что всегда будем повиноваться государству, то государство становится нашим Богом. Кесарю мы можем отдавать только кесарево, в то время как Богу мы должны отдавать все. Это – вопросы, над которыми билась церковь Германии.

Если бы Исповедующая церковь решила отделиться от официальной лютеранской церкви и стать независимой, то она потеряла бы финансовую поддержку государства. Этот вариант был нежизнеспособен, так как Исповедующая церковь заявляла о том, что она является истинной церковью, духовное наследие которой можно проследить вплоть до эпохи Реформации. «Немецкие христиане» настаивали на том, что только они являются законной церковью, веря в то, что Бог был очевиден в ходе истории Германии – особенно в подъеме Гитлера. Таким образом, церковь разрывалась на части изнутри.

Излишне говорить, что Барменское исповедание привело Германию в движение. Пасторов, подписавших это заявление или даже имеющих у себя его копию, разыскивало Гестапо. Были разработаны планы запугивания «раскольников».

Когда «Немецкие христиане» созвали собственный Собор, Бонхёффер в нем не участвовал. Он просто не мог согласиться с тем, чтобы признать его как часть истинной церкви. Он написал: «Мы должны сражаться за истинную Церковь против ложной церкви антихриста... Мы сражаемся за христианство не только в отношении Церкви в Германии, но и во всем мире. Ибо повсюду в мире можно найти те языческие и антихристианские силы, которые открыто появляются в нашем поле деятельности». Если истина может быть найдена в единстве, то, утверждал он, единство можно достичь только через истину.

Таким образом, протестанты разделились на две группы, каждая из которых заявляла о том, что именно она составляет церковь и является преемницей Реформации. Многие пасторы колебались, другие же надеялись, что смогут просто продолжать свои служения, не принимая ни одну из сторон. Гитлер, однако, не допускал для них роскоши нерешительности. В конце концов, они должны были сделать выбор: либо кесарь, либо Христос. Свастика не могла довольствоваться двойной преданностью.

В том же 1934 году, 20 октября, Исповедующая церковь провела второй синод в Далеме. Беспощадность Гитлера больше не скрывалась так искусно, как раньше, поэтому съезд заявил: «Руководство церкви Рейха приступило к беспощадному уничтожению церкви, взывая к власти Фюрера и призывая к сотрудничеству политические силы... Это означает чрезвычайное положение, и то, что церковь имеет право предпринимать действия, направленные на его исправление». Нимёллер ясно заявил: «Повиновение этим тиранам Церкви равнозначно неповиновению Богу».

Заявление о «чрезвычайном положении» было, без сомнения, отважным шагом.

Этот синод осудил церковь Рейха и призвал церковь пробудиться, потому что кризис веры приблизился. К сожалению, для того чтобы последовать столь смелому заявлению, сделано было не много. Епископу Рейха был отправлен запрос о законном признании существования Исповедующей церкви, однако он остался без ответа. Начались преследования на основании обвинения в том, что Исповедующая церковь провоцирует беспорядки среди людей и подстрекает к измене государству. При таком давлении поддержка Исповедующей церкви начала ослабевать.

Угасающая поддержка

На своем третьем синоде, проходившем в Аугсбурге, Исповедующая церковь предпочла не затрагивать основные вопросы. Не было сказано ни слова о необходимости для церкви иметь свободу проповеди и обучения Евангелию. О «позитивном христианстве» Гитлера и его последствиях не упоминалось. Также не было сказано ни слова в защиту евреев.

Бонхёффер и Нимёллер отправили письмо всем пасторам Исповедующей церкви, призывая их оставаться твердыми. В частности, в нем было сказано:

Сейчас наш провал довлеет над Исповедующей церковью как проклятие... Это – проклятие, которое мы сами навлекли на себя, так как отвергли то, что нам поручил Бог... Давайте вернемся и еще раз подтвердим обязательный характер этих решений [двух Соборов – в Бармене и Далеме]. Тогда мы вновь определимся в нашем движении. Давайте не будем удручены тем, что, на наш взгляд, будущее Церкви покрыто кромешной тьмой. С нас хватит знания того, что нам велено делать сейчас.

Нам следует сказать ясное и бескомпромиссное «Нет!» пред лицом всякого искушения разрешить проблему Церкви способом, противоречащим решениям Бармена и Далема. Да поможет нам Бог – если мы подошли к такому моменту – быть в состоянии сказать это «нет» с радостью и в единстве.

Это письмо встретило слабый отклик. Многие пасторы все еще полагали, что возможен компромисс, надеясь, что Гитлер узаконит Исповедующую церковь в обмен на ее патриотизм и молчаливую поддержку военных действий. Они надеялись, что дипломатией можно достичь лучшего результата, чем смелым противостоянием.

Бонхёффер продолжал возгревать оппозицию Национальной церкви, которая продолжала добиваться благосклонности немецкого народа. Он открыто говорил об антисемитизме Рейха и постыдном молчании церквей пред лицом подобной несправедливости. «Где Авель, брат ваш?» – спрашивал он.

Составить единую оппозицию отношению нацистов к евреям было невозможно. Церковь была не просто нейтральной в этом вопросе, а безмолвной и часто открыто поддерживала изгнание евреев из жизни немцев. Ниже представлено письмо одного пастора редактору немецкой газеты, выражающее признательность за его твердость в отношении еврейского вопроса. В частности, в нем сказано:

Мы с энтузиазмом поддерживаем вашу борьбу с жаждущими нашей смерти еврейскими жуками, которые делают подкоп под наш народ... Это относится также и к тем друзьям еврейства, которых можно найти даже в рядах протестантских пасторов. Мы будем сражаться бок о бок с вами и не сдадимся до тех пор, пока эта борьба со всеми евреями и всеми убийцами нашего Спасителя не будет доведена до победного конца в Духе Христа и Мартина Лютера.

С выражением искренней солидарности я приветствую вас возгласом «Хайль Гитлер!».

Пастор Райхельманн

Совсем немного пасторов были готовы стать для евреев братьями. Они уже устали сопротивляться нажиму нацистского парового катка. Разрываясь между Богом и кесарем, многие пасторы пытались служить обоим. Они проповедовали, учили и пели гимны в то время, как в их церквях висели свастики. Даже когда проповедовалось о кресте, это делалось на фоне негодования по отношению к евреям и огромного желания быть хорошими немецкими националистами.

При помощи хитроумной манипуляции «Немецкие христиане» взяли достоинства церкви и извратили их для собственных целей. Взывая о патриотизме и государственной необходимости, они сплотили под своим знаменем многих колеблющихся пасторов. Исповедующая церковь стала терять свое влияние. Годы спустя Бонхёффер написал в своей книге «Мораль»: «Если зло выступает в виде света, выгоды, верности и обновления, если оно сопоставляется с исторической необходимостью и социальной справедливостью, то это (если понимать правильно) является явным подтверждением его крайней греховности». Исповедание все еще звучало, но уже не так громко, как прежде.

Гитлер, конечно же, не думал, что в Германии есть место для двух богов. Соглашаясь в начале с двумя крестами, висящими в церквях, он в итоге настоял на том, что крест должен быть только один. Ни крест Христов, ни свастика не допускают двойной преданности.

Требовалось сделать выбор. Тот, кто избирал Крест, должен был пройти пустынной дорогой в одном направлении, а тот, кто избирал свастику, шел в ногу с буйной толпой. Тот, кто избрал свастику, разделил участь своего лидера. Тот, кто избрал крест Христов, обнаружил, что он – «сила Божия ко спасению» (Римлянам 1:16).

Эта альтернатива все еще ожидала церковь, которой, однако, предстояло еще пройти через многие этапы очищения в будущем.

Глава 7

ЦЕРКОВЬ ОБЕСКРОВЛЕНА

В начале 1934 года Мартин Нимёллер взошел на кафедру своей церкви в пригороде Берлина Далеме и пророчески провозгласил Божью цель в тех испытаниях, с которыми столкнулась церковь Германии:

Мы все – вся Церковь и все общество – брошены в сито искусителя, и он встряхивает нас. Дует ветер, и сейчас должно выясниться, кто мы – пшеница или солома! Воистину, нас постигло время просеивания, и даже самые бездеятельные и тихие из нас должны понять, что спокойствию созерцательного христианства наступает конец...

Сейчас – весна для христианской Церкви, исполненной надежды и ожидания, – время испытаний. Бог дал сатане свободу действий, и потому он может встряхивать нас, в результате чего можно увидеть, какие мы есть в действительности!..

Сатана раскачивает свое сито, и христиан бросает из стороны в сторону, – и тот, кто не готов страдать, кто называет себя христианином только потому, что надеется таким образом извлечь какую-то выгоду для своей нации или своего народа, уносится ветром этого времени, как солома.

Бог позволил сатане встряхнуть всю церковь Германии, чтобы отделить пшеницу от соломы. Христос не покинул Свой народ. С теми, кто вверяет Ему свои вечные души, Он пройдет сквозь огонь бедствий. Христос обещал, что Он построит Свою Церковь, и «врата ада не одолеют ее». Церковь, какой бы маленькой и по-человечески слабой она ни была, все равно одержит победу.

Нас не должно удивлять то, что временами Бог строго судит Церковь. Церковь в Эфесе, потерявшую свою первую любовь, Христос предупредил: «Покайся, и твори прежние дела; а если не так, скоро приду к тебе, и сдвину светильник твой с места его, если не покаешься» (Откровение 2:5). «Светильник» в церкви Германии был большей частью вырван со своего места, когда Крест, перед которым должен склониться каждый человек, был заменен крестом, перед которым маршировали надменные личности.

Ближе к концу этой главы мы познакомимся с одним немецким богословом. Он расскажет о том, как силы злобы были высвобождены в нацистской Германии из-за того, что был попран крест Христов. По его мнению, церковь разбилась о камень под названием «Бог», потому что «Бог поругаем не бывает». Когда Крест был объединен со свастикой, он перестал быть «силой Божьей ко спасению».

Но даже в суде была проявлена милость. Многие истинные верующие ощущали силу Христа, когда Он поддерживал их, утешая, укрепляя и очищая. В некоторых церквях продолжались молитвенные собрания и проповедь Евангелия. Церковь не была уничтожена, хотя и подверглась чистке, и численно была меньше, чем можно было бы ожидать.

Что касается Бонхёффера, то он продолжал смело настаивать на том, что Церковь должна вернуться ко Христу. В последний раз он проповедовал на собрании пасторов Исповедующей церкви в январе 1936 года. Находя все меньше и меньше поддержки, он призывал лидеров вернуться, невзирая на цену, к исполнению своей миссии. Некоторые из его студентов, присутствовавших на том собрании, позже подверглись критике за свои резкие выпады в ходе дискуссии. Эта критика была использована для опровержения всего того, что Бонхёффер говорил и на чем он настаивал. В ответ он отметил, что все это является незначительным по сравнению с тем кризисом, с которым столкнулась церковь: «На повестке дня нечто намного более серьезное, а именно – потребность в том, чтобы авторитетом было только Слово Божье».

Бонхёффер не мог убедить себя с уважением относиться к пасторам, продолжающим поддерживать «германское христианство». Он признавал, что есть давление, понуждающее к компромиссу, но убеждал тех, кто был облечен ответственностью проповедовать Евангелие, пребывать твердыми. Он рассказывал о том, как один из его собственных студентов решил оставить Исповедующую церковь и присоединиться к церкви Рейха. В дискуссии с ним Бонхёффер провел несколько часов, указывая на то, что подобное отступление является отступлением от Христа. Он был глубоко огорчен, когда студент все-таки решил последовать по пути компромисса.

Он также был разочарован тем, сколь немногие были готовы заплатить цену верности Евангелию Бога. Несмотря на сильное чувство одиночества, он был непреклонен в своей уверенности в том, что церковь Рейха стала отступнической. «Должен сказать, что, по моему мнению, всякий, кто каким-либо образом подчиняется Церковному комитету [церкви Рейха], не может оставаться членом нашей церкви».

ПОСЛЕДНИЕ ШАГИ УПАДКА

После 1936 года церковь все более теряла надежду, пребывая в лавине отчаяния. Когда усилилось гонение, многие поколебались в своем посвящении Христу. Однако некоторые члены Исповедующей церкви продолжали выражать протест всеми возможными способами.

Меморандум Гитлеру

В мае 1936 года лидеры Исповедующей церкви отправили Гитлеру меморандум, в котором просили его прямо ответить, «не является ли попытка дехристианизации немецкого народа официальной политикой правительства». Этот меморандум смело заявлял: «В то время, как прославляются арийцы, Слово Божье свидетельствует о том, что все люди являются падшими. В то время, как христианин подвергается давлению антисемитизма в натиске мировоззрения национал-социалистов, принуждающем ненавидеть евреев, христианская заповедь любить ближнего своего указывает на противоположное.» В этом меморандуме были перечислены случаи, когда государство вторгалось в жизнь церкви, пытаясь подменить христианство идеологией нацизма. Меморандум заканчивался призывом, который Гитлер не мог не понять:

Даже возвышенные мотивы в конце концов приведут народ к разрушению, если они противопоставляют себя явленной воле Божьей. Церковь Божья выдержит, даже если в попытке дехристианизации немецкого народа миллионам евангельских христиан придется поплатиться своим спасением... Нашему народу угрожает преступление границ, установленных Богом. Нацизм пытается сделать себя мерилом всего сущего. Это – человеческое высокомерие, это – человеческая надменность, восстающая против Бога.

Гитлер проигнорировал меморандум, однако позже, когда тот «просочился» в иностранную прессу, он решил отреагировать. Гестапо свирепо выполнило его поручение, произведя облаву на пасторов Исповедующей церкви. В результате более восьмисот пасторов были арестованы, и некоторые из них в конце концов умерли в концентрационных лагерях. Но никто из них не допускал мысли, что компромисс все еще возможен.

Друг Гитлера, доктор Керрл, ставший преемником Людвига Мюллера на посту епископа Рейха, в конце концов согласился с тем, что «позитивное христианство» Гитлера достаточно сильно отличалось от того, что было исторической верой. «Нет, христианство не зависит от апостольского символа веры... Истинное христианство представляет партия, и сейчас партия, и в особенности Фюрер, призывает немецкий народ к настоящему христианству... Фюрер – глашатай нового откровения.»

Это «новое откровение» хотело уничтожить старое. Гитлер хотел занять место Христа. Новый «мессия» не смог бы стерпеть никаких других богов выше себя.

Арест и заключение Нимёллера

Последняя проповедь доктора Нимёллера в период правления Третьего Рейха прозвучала в июне 1937 года. В частности, он сказал: «У нас не больше представления о том, как избежать рук властей своими собственными силами, чем у апостолов в древние времена. И мы также не в большей мере согласны хранить молчание по воле человеческой, в то время как Бог повелевает нам говорить. Ибо это – тот случай, когда мы должны повиноваться Богу, а не человеку. Так есть, и так будет». Через несколько дней он был арестован и заключен в тюрьму.

Община поддерживала его молитвенно и позаботилась о его жене, фрау Нимёллер. Со дня его ареста вплоть до окончания войны ежедневные молитвенные собрания не прекращались. Однажды, когда было намечено большое собрание, Гестапо заблокировало двери церкви. Толпа организованно выстроилась перед церковью и, после того как была сформирована длинная колонна, запела старый гимн Лютера «Ein feste Burg ist unser Gott» («Наш Бог – крепкая башня»).

Слушания по делу Нимёллера начались 7 февраля 1938 года. В течение предыдущих семи месяцев он находился в одиночной камере. Обвинения против него были изложены на четырнадцати страницах печатного текста. Он был описан как «один из самых нетерпимых членов Исповедующей церкви». Его обвиняли в высказываниях против Рейха «со злобной и вызывающей критикой... рассчитанной на то, чтобы подорвать доверие народа к своим политическим лидерам». Он нарушил Закон о предотвращении посяганий на государство и партию. Таким образом, его обвиняли в «злоупотреблении кафедрой». Это был обычный случай «политической» измены.