Текст книги "Второму игроку приготовиться (ЛП)"

Автор книги: Эрнест Клайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

0021

Когда мой аватар рематериализовался, мое зрение стабилизировалось, и я обнаружил, что стою посреди длинного бетонного туннеля длиной в пятьдесят ярдов, с изогнутым потолком, который образовывал полукруг с бетонным полом. Каждый дюйм потолка и большая часть пола были покрыты граффити – все они отдавали дань уважения Принсу Роджерсу Нельсону, нацарапанные здесь его поклонниками за последние три десятилетия. Здесь были фрагменты текстов его песен, пары инициалов внутри сердец, пронзенных стрелами, и тысячи посланий любви и преданности, все они были направлены в адрес артиста и его творчества. Такие фразы, как «Спасибо, Принс», «Мы любим тебя, Принс» и «Мы скучаем по тебе, Принс», повторялись снова и снова, разными цветами и разными почерками. Я также увидел несколько портретов Принса, нарисованных на стенах туннеля, а также даты его рождения и смерти (6-7-1958 и 4-21-2016) и тысячи и тысячи различных нарисованных от руки изображений его непроизносимого символа.

Я заставил себя перестать смотреть на все эти граффити и попытался сориентироваться. Позади меня один конец туннеля заканчивался ярким полукругом ослепительно-белого света. На противоположном конце туннеля находился полукруг ярко-зеленого леса, за черным забором из цепей высотой около десяти футов.

Стараясь не показать всю глубину своего невежества в отношении Принса и его музыки, я вывел его полную дискографию, фильмографию, биографию и хронологию его карьеры в разные полупрозрачные окна на моем HUDе, чтобы в любой момент обратиться к ним. Мой плагин распознавания изображений также постоянно предоставлял мне информацию о моем окружении, выбрасывая ее в маленькие окошки в воздухе вокруг меня, как будто я находился внутри эпизода Pop-Up Video[35]35
  Телевизионное шоу VH1, которое показывает музыкальные клипы, аннотированные с помощью «всплывающих» пузырей – официально называемых «информационными самородками», – содержащие мелочи и остроты, относящиеся к рассматриваемому видео.


[Закрыть].

Просматривая дискографию Принса, я заметил, что он выпустил альбом и фильм под названием Graffiti Bridge. Поэтому, пытаясь казаться, что я действительно что-то знаю об этом месте, я повернулся к Сёто и сказал: «Это знаменитый мост Граффити, который послужил вдохновением для одноименного альбома и фильма….».

«Нет, это не так, Си», – сказала Эйч, положив руку мне на плечо и поправляя меня. «Настоящий мост Граффити находился в другом пригороде Миннеаполиса под названием Иден Прери. Он был снесен в 1991 году. Однако существует множество копий оригинального моста Граффити, разбросанных по всей планете. Но это не одна из них. Это воссоздание туннеля, расположенного вниз по дороге от дома Принса». Она огляделась вокруг, улыбаясь. «Я прихожу сюда каждый год на его день рождения. Это была моя последняя точка отправления. Это также одно из назначенных мест прибытия в Загробный мир».

Я собирался ответить, но Эйч уже бежала к зеленому концу туннеля.

«Пошли!» – крикнула она через плечо. «Сюда!»

Мы с Сёто помчались за ней.

Когда мы вышли из устья туннеля, я увидел, что на самом деле это водопропускная труба, проходящая под четырехполосным автомобильным мостом над сухим руслом реки. Над входом в туннель было выгравировано название BULL CREEK ROAD.

Мы последовали за Эйч, когда она резко свернула направо, на изношенную грунтовую дорожку, огибающую слева от нас черный забор из цепей, который, казалось, тянулся по всему периметру лесного участка за ним. К забору была привязана куча записок, фиолетовых цветов и фиолетовых лент. Казалось, их количество и плотность увеличивались по мере того, как мы бежали вдоль забора.

Я посмотрел вверх, затем повернул голову, чтобы осмотреть весь горизонт. Трудно было сказать, какое сейчас должно быть время суток. Небо было окрашено в дюжину различных оттенков фиолетового цвета и заполнено светящимися грозовыми облаками, которые быстро дрейфовали по нему.

В конце концов, деревья по ту сторону забора начали редеть, и за ними я увидел круглое белое здание, похожее на башню цвета слоновой кости, возвышающееся над раскинувшимся полем с зеленой травой. За белой башней находилось еще более крупное здание, тоже белое, которое выглядело так, словно было построено из кубических блоков полированного белого мрамора. Вокруг всего здания горели прожекторы, заливая его ярким, потусторонним светом.

Программа распознавания изображений, установленная на моем HUDе, сообщила мне, что мы приближаемся ко входу в Paisley Park, знаменитый дом и творческий комплекс Принса. Спустя мгновение мы, наконец, добрались до кованых железных ворот, покрытых пурпурным хромом.

Ничего не говоря, Эйч подошла к воротам и взялась правой рукой за один из прутьев. Когда она это сделала, сработала первая игла, и наши уши наполнились церковной органной музыкой. Программа идентификации песен, установленная на моем HUDе, определила ее как начало песни под названием «Let's Go Crazy». Казалось, она исходила откуда-то высоко над нами, как будто само небо было одним гигантским динамиком. Секунду спустя мы услышали голос самого Пурпурного, доносившийся с неба, как голос Бога Всемогущего, когда Принс декламировал отрывок из вступительной части песни:

 
Дети мои,
Мы собрались здесь сегодня,
чтобы преодолеть эту штуку под названием «жизнь»…
Но я здесь, чтобы сказать вам,
что есть ещё одна вещь —
Загробный мир!
 

Как только он произнес «Загробный мир!», раздался оглушительный раскат грома, от которого у меня затряслись поджилки, а секундой позже по небу пронеслись разряды фиолетовых молний. Затем клубящиеся фиолетовые облака на мгновение расступились, открыв взору луну в форме вишни (с плодоножкой), сидящую высоко в поднебесье на востоке.

Я повернулся, чтобы посмотреть в противоположном направлении, и понял, что также вижу солнце, неподвижно висящее прямо над западным горизонтом. Мне стало интересно, почему Загробный мир был спроектирован именно таким образом – как раз перед тем, как я услышал объяснение самого автора, что это «мир бесконечного счастья, где всегда можно увидеть солнце, днем или ночью».

Пока звучала песня, перед нами начали открываться ворота Пейсли-парка. Как только они открылись до конца, Эйч повернулась ко мне.

«Хорошо», – сказала она. «Открытие ворот активирует все местные квесты, а поскольку мы связаны, они должны быть активированы и для вас. Так что давайте еще раз взглянем на этот четвертый осколок».

Я достал четвертый осколок из инвентаря и показал его. Символ любви Принса все еще был выгравирован на его поверхности, но пока мы смотрели, по обе стороны от него появились еще семь символов, а также заглавная буква V.

Сначала я подумал, что V – это римская цифра, обозначающая число пять и указывающая на Пятый осколок. Но затем, из-за его размера и расположения относительно других восьми символов, мне пришло в голову, что это также может быть аббревиатурой слова «versus».

Первые семь символов слева от буквы V выглядели как вариации знакомого символа любви Принца. Но восьмой и последний символ был совсем другим. Я его совсем не узнавал. Он выглядел как цифра 7, помещенная вне центра внутри круговой диаграммы орбитального электрона. Или, может быть, на циферблат старых аналоговых часов, где цифра 7 образует большую и маленькую стрелки часов примерно в 8:35.

Как только Эйч увидела, что на осколке появилась строка странных символов, ее улыбка исчезла, а глаза расширились.

«Это не квест, Си», – сказала она, глядя на меня. «Это гребаное самоубийственное задание!»

Через долю секунды после того, как Эйч произнесла «F-bomb», мы услышали громкий звук зуммера, а затем внезапно появилась большая пустая стеклянная банка, парящая в воздухе рядом с ней, с этикеткой, на которой было написано «Банка для клятв Спада».

Эйч нахмурилась, потом раздраженно вздохнула и опустила в банку одну золотую монету. Когда она это сделала, она исчезла. Я решил не спрашивать. Вместо этого я указал вниз на ряд символов на осколке.

– Эйч, – сказал я. – Ты знаешь, что означают эти символы?

Она кивнула и глубоко вздохнула.

– Я думаю, они имеют в виду, что для получения Пятого осколка мы должны сразиться с Семеркой, – ответила Эйч, указывая на семь символов любви слева. – Объединив усилия с «Изначальной Семеркой».

Мы с Сёто обменялись растерянными взглядами. Эйч продолжила:

– «Семь» – это команда из семи вариантов NPC воплощений Пурпурного. Каждый из них находится на разных этапах своей карьеры. Каждый из них обладает богоподобной силой.

– Ты уже сражался с кем-нибудь из них? – с невинным видом спросил Сёто.

«Конечно, нет!» ответила Эйч, явно обиженная вопросом. «Ты навлечешь на себя серьезные неприятности, если нападешь на любое воплощение Его Королевского Величия в Загробном мире. Противостоять сразу семи – это самоубийство. Вы бы посетили гору Олимп или отправились в Асгард, чтобы подраться со всеми богами? Только простые туристы, не являющиеся фанатами, которые даже не пытаются сразиться с Семерыми, и каждый из этих туристов будет обнулен в награду за свою дерзость и высокомерие».

«Да», – ответил я. «Но это, вероятно, потому, что никто из них не был настоящим фанатом Принца. А ты – да. Ты знаешь все о нем и об этой планете. Давай, Эйч». Я указал вниз на символы на осколке. «Если нам придется сражаться с Семерыми, где мы их найдем?»

Эйч колебалась, прежде чем ответить. Затем она вздохнула и кивнула в сторону южного горизонта.

«В пустыне, в семи милях к югу от города, есть храм», – сказала она. «Храм Семи. В центре его двора находится арена, и если ты ступишь на нее, семь воплощений Принца созываются туда со всего Загробного мира, чтобы сразиться с тобой».

Эйч снова бросилась бежать через открытые ворота Пейсли-парка, снова жестом приказав нам следовать за ней.

«Зачем мы туда идем?» крикнул я вслед Эйч. «Я думал, ты сказала, что арена находится в пустыне за городом?»

«Мы пока не можем идти на арену», – ответила она. «Сначала мы должны собрать несколько видов оружия. И бонусы. Их много…»

«У меня и так много оружия в инвентаре», – сказал Сёто. «И у тебя тоже. Мы можем одолжить Парсифалю все, что ему нужно».

Эйч покачала головой.

«Обычное оружие не сработает против его Королевского злодейства», – сказала Эйч. «В любом из его семи воплощений. Только выкованное на месте звуковое, ударное и музыкальное оружие способно поразить Семерых и их помощников. Все они также вооружены смертоносным звуковым оружием, а некоторые из них – мощными артефактами, которые могут нанести достаточно урона, чтобы убить вашего аватара одной атакой. Вот почему нам нужно вооружиться, прежде чем мы попытаемся встретиться с ними, хорошо? И боже, как же я люблю терять драгоценные секунды, потому что вы все не доверяете мне в том, что я знаю, что делаю!».

– Мы доверяем тебе, Эйч! – ответил я. – Веди.

Она повела нас дальше, к главному входу в Пейсли Парк. Как только мы подошли к нему, Эйч открыла одну из стеклянных входных дверей и махнула нам рукой. Мы услышали, как изнутри доносится начало веселой песни «Paisley Park».

«Сначала нам нужно войти сюда», – сказала она. «Под «мы» я подразумеваю тебя, Си. Это твой квест, который ты должен завершить. Но я проведу тебя через него, шаг за шагом. ХОРОШО?»

«Хорошо», – сказал я, неохотно заглядывая внутрь.

Через долю секунды я почувствовал, как нога Эйч угодила прямо в спину моего аватара, толкнув меня вперед, через дверной проем в Пейсли Парк.

* * *

Как только мы вошли в фойе, Эйч начала руководить, подталкивать и тащить меня вперед, через лабиринтообразный интерьер здания. Сёто следовал за нами по пятам, пока мы бежали вверх и вниз по мраморным коридорам Пейсли Парка и через его богато украшенные деревянные двери, многие из которых были помечены либо луной, либо звездой.

Эйч вела меня из одной обитой пурпурным бархатом комнаты в другую, время от времени останавливаясь, чтобы сказать мне, что нужно прикоснуться к определенному предмету (или нижнему белью), чтобы получить доступ к секретному проходу, который приведет нас в еще одну обитую пурпурным бархатом комнату. Следуя ее инструкциям, я смог собрать пять спрятанных частей энергетического элемента в форме Символа любви, который, по словам Эйч, нужен для ремонта космического корабля, припаркованного на крыше. К счастью, она уже точно знала, где и как достать каждую из пяти частей.

Пока мы перебегали из Комнаты свечей в Музыкальный клуб, из Будуара в Виртуальную кинозал, в каждой комнате непрерывно звучала песня под названием «Interactive». Эйч объяснила, что эта песня была написана Принсом исключительно для видеоигры, напоминавшей Myst, которую он выпустил под тем же названием. В игре игроки должны были собрать пять частей символа Принса, спрятанных по всему Пейсли Парку, и эта песня была воссозданием этого квеста.

После того как мы собрали первые четыре предмета, Эйч повела нас с Сёто по другому, покрытому коврами коридору, в большую открытую комнату, заполненную музейными экспонатами. Десятки нарядов и инструментов Принса были выставлены в стеклянных витринах. Эйч поспешно прошла мимо них к противоположному концу комнаты, не останавливаясь, чтобы посмотреть на что-нибудь. Сёто и я сделали то же самое, следуя за ней след в след, чтобы быть уверенными, что мы ступаем только там, где ступает она.

Когда она дошла до двери в другом конце комнаты, она распахнула ее, но тут я увидел, как что-то привлекло ее внимание. В дальнем углу комнаты, окруженный бархатными канатами, стоял фиолетовый мотоцикл. Я коснулся значка на своем HUD, чтобы увеличить изображение на плакате, прикрепленном на стене позади него, который идентифицировал мотоцикл как Hondamatic 1981 года, на котором ездил Принс в фильме «Пурпурный дождь».

«Ждите здесь!» крикнула Эйч через плечо, пробегая через комнату и перепрыгивая через бархатные веревочные ограждения. Я думал, что она собирается запрыгнуть на мотоцикл и украсть его, но вместо этого она достала из своих запасов огромный зазубренный нож Рэмбо и разрезала шины мотоцикла, а затем проделала большую дыру в бензобаке. Когда она присоединилась к нам у выхода, я увидел, что в ее глазах блеснули слезы, но она успела вытереть их рукой.

«Мне пришлось обездвижить Hondamatic сейчас, чтобы позже, когда мы встретимся с Purple Rain Prince на арене, он не смог на нем ехать. И это может спасти нашу задницу, потому что он не сможет использовать его, чтобы сбить Морриса. Этот мотоцикл – его ахиллесова пята!»

«Какой Моррис?» спросили мы с Сёто, догоняя ее.

Эйч пробурчала что-то в ответ, но она была слишком далеко и двигалась слишком быстро, чтобы мы могли что-то разобрать. Она вывела нас из музея и повела по другому коридору к еще одной двери. Когда она открыла ее, с другой стороны оказалась винтовая лестница, подвешенная в бесконечной звездной пустоте. Она штопором уходила вниз, сквозь поле звезд, галактик и туманностей. Мы последовали за Эйчем вверх по этой длинной винтовой лестнице, пока не подошли к двери с надписью STUDIO. Внутри мы прошли через большую обшитую деревянными панелями комнату управления, заполненную гигантскими микшерными пультами и записывающим оборудованием, а затем вошли в главную студию звукозаписи. Эйч обошла пианино, затем подбежала к висящей на стене красной картине с изображением двух женщин, которую отодвинула в сторону, чтобы открыть спрятанный за ней сейф. Она ввела комбинацию по памяти и открыла его. Внутри находилась пятая и последняя часть энергетической ячейки Символа любви.

Как только все пять частей были собраны, энергоячейка начала светиться.

Эйч снова повела нас вверх по сюрреалистической винтовой лестнице, до самого верха, в большую куполообразную комнату. Как она и обещала, в центре комнаты стоял большой фиолетовый космический корабль. Он напоминал гигантский наперсток с полудюжиной капсулообразных резервуаров, прикрепленных снаружи. Эйч нажала кнопку на внешней стороне корабля, и в его идеально гладком корпусе открылся люк. Мы втроем втиснулись в крошечную кабину корабля, отделанную пурпурным бархатом, и Эйч указала на углубление в форме Символа любви на панели управления перед нами. Я поместил в него энергоэлемент Символа Любви. Панель управления засветилась, и мы услышали, как прямо под нашими ногами заработал двигатель. В тот же момент куполообразный потолок над нами разделился, как дольки апельсина, и втянулся, открывая звездное ночное небо, заполненное клубящимися фиолетовыми облаками.

Эйч показала мне большой палец вверх, затем взяла в руки покрытый мятым бархатом штурвал корабля и подняла нас в небо. Она несколько раз пролетела над Пейсли-парком, а затем повернула корабль на восток, к виднеющемуся на горизонте Миннеаполису.

Эйч вывела на навигационный дисплей корабля карту Загробного мира. Планета не была шаром, но вращалась как шар, словно кулон в виде символа любви, подвешенный на невидимой цепочке в виртуальном пространстве. Большая часть поверхности была покрыта сюрреалистичной, уменьшенной версией Миннеаполиса, штат Миннесота, середины 80-х годов, но на ней были улицы и места из Лос-Анджелеса, Парижа и некоторых других мест, разбросанных повсюду. Карта делила город на различные районы, такие как Большой город, Эротический город, Кристальный город, Битаун и Аптаун. Эйч доставила нас прямо в сердце Даунтауна и посадил корабль посреди оживленного перекрестка, прямо напротив отеля «Хантингтон».

Эйч открыла внешний люк корабля. Но прежде чем мы вышли, она вынула из подставки энергоячейку Символа любви и спрятала ее в инвентаре, в результате чего весь корабль потемнел и отключился.

На улице было полно NPC-пешеходов и автомобилистов, многие из них ругались и сигналили нам за то, что мы бросили наш фиолетовый НЛО посреди оживленного перекрестка. Эйч проигнорировал их и направилась к большому, похожему на крепость черному зданию на противоположном конце улицы. На изогнутой вывеске над входом большими заглавными буквами было написано FIRST AVENUE.

Эйч указала вниз по улице, на боковой вход, который вел в то же здание. Над дверью был небольшой навес с надписью 7TH ST. ENTRY. Она сказала, чтобы мы ждали ее там, а затем помчалась прямо к главному входу в клуб, как Ланселот, штурмующий замок в одиночку.[36]36
  Отсылка к «Монти Пайтон и Священный Грааль».


[Закрыть]

Когда она вошла внутрь, я включил ее POV-видео на своем HUDе, давая мне возможность взглянуть на интерьер. Эйч проталкивалась через танцпол, заполненный сотнями NPC всех рас, вероисповеданий и социальных классов. Подростки и взрослые, стоящие плечом к плечу, все танцевали в свое удовольствие. Затем произошел какой-то резкий всплеск перемещений, во время которого я почти ничего не мог разглядеть. Я услышал звук, похожий на несколько коротких выстрелов из плазменной винтовки. Через несколько секунд появилась Эйч с полностью белой гитарой с золотыми ручками и клавишами настройки, на корпусе которой, прямо над золотыми звукоснимателями, был нарисован золотой Символ Любви. Это был один из самых красивых музыкальных инструментов, которые я когда-либо видел.

«Ка-чинг!» сказала Эйч, триумфально держа его над головой, прежде чем добавить его в инвентарь своего аватара. «Он стреляет звуковыми взрывами, почти такими же мощными, как Пурпурный спецудар! Теперь нам нужно еще несколько вещей, и мы будем готовы отправиться на арену». Она снова бросилась бежать, жестом указывая нам следовать за ней. «Идемте! У нас прослушивание».

* * *

Эйч повела нас по ярко освещенному неоновым светом туннелю Седьмой улицы. Через несколько кварталов она повернула налево на Хеннепин-авеню. Мы прошли по ней несколько кварталов, затем она продолжила зигзагообразный путь на восток, ведя нас по лабиринту пронумерованных улиц и темных переулков, заполненных битыми бутылками, разбитыми пожарными лестницами и таким количеством случайно сгенерированных горящих бочек, что Донки Конг позавидовал бы.

Эйч очень точно указывала каждый поворот, как будто вводила комбинацию к сейфу. Она привела нас прямо на Пятую Саут-стрит, налево на Вторую Саут-авеню, направо на Четвертую Саут-стрит, налево на Третью Саут-авеню, а затем направо на Третью Саут-стрит.

Пока мы плутали в этом лабиринте, я заглянул на боковую улицу и наконец заметил то, что узнал – возможно, потому, что это не было напрямую связано с Принсом. В переулке висели персонажи и декорации из Break Street и Ghetto Blaster, двух (очень) старых хип-хоп видеоигр, в которые я играл в детстве, используя эмулятор Commodore 64 на моем старом ноутбуке. Кто-то преобразовал их в фотореалистичные мини-квесты, а затем закрепил их здесь, в задворках Загробного мира. Когда я спросил Эйч, что они здесь делают, она улыбнулась и пожала плечами.

«Никто не знает», – сказала она. «Они – маленькое странное пасхальное яйцо, оставленное одним из первоначальных дизайнеров этой планеты».

«Как вы думаете, Кира могла быть ответственной за это?» спросил я.

Она пожала плечами. «Кто знает?»

Эйч резко повернула направо, ведя нас в другой переулок. Но этот переулок показался мне немного более темным и зловещим, чем другие, и Эйч, должно быть, тоже так подумала. Потому что я увидел, как она достала тепловой детонатор и активировала его.

Эйч подняла руку, чтобы мы остановились. Затем она указала на стаю отъявленных бандитов NPC, которые выходили из тени впереди нас. Все они носили большие золотые распятия на шее. Таблички с именами NPC, висящие над их головами на моем HUD, сообщили мне, что их было десять, и что их банда была известна как «Ученики». У каждого из них был пулемет, и, не говоря ни слова, они открыли по нам огонь. Мы с Сёто укрылись за горящими бочками, а Эйч осталась на открытом месте, позволяя их пулям рикошетить от ее щита. Затем она небрежно бросила в их сторону свой тепловой детонатор. Раздалась яркая вспышка света, и все десять Учеников были сожжены одним взрывом.

Затем Эйч продолжила идти, размахивая руками перед лицом, чтобы очистить воздух от пыли Учеников.

Когда мы вышли из другого конца переулка, Эйч ускорила шаг, и мы с Сёто сделали то же самое, чтобы не отстать от нее, продолжая двигаться, огибая и пробираясь сквозь толпу и сюрреалистический пейзаж вокруг нас, который казался живой мешаниной из всех различных обложек альбомов и музыкальных клипов Принса. Улицы были усеяны музыкальными заведениями всех типов и размеров.

Как слишком много знающий гид, Эйч объяснила, что каждое из мест, которые мы увидели в Загробном мире, было копией реального клуба, концертного зала или стадиона, где когда-то выступал Принс, и что вы можете зайти в любое из них, сесть в аудиторию, состоящую из соответствующих эпохе NPC, и посмотреть воссоздание концерта или концертов, на которых когда-то выступал Принс – подробные, захватывающие симуляции, экстраполированные из старых фотографий и архивных видео– и аудиозаписей.

По словам Эйча, лучше всего посмотреть выступление Принса во время Суперкубка XLI в Майами во время ливня, а также его полуночное шоу в канун Нового года в 1998 году, когда все наконец-то смогли повеселиться так, будто на дворе 1999 год.

Мы также прошли мимо копии Китайского театра Манна, где, как объяснила Эйч, 24 июля 1984 года состоялась премьера фильма «Пурпурный дождь», которая постоянно повторялась, снова и снова, в непрерывном цикле. Мы увидели, как Пи-Ви Герман подъехал на миниатюрном хот-роде всего на несколько машин раньше самого Принса, прибывшего на фиолетовом лимузине, одетого в сверкающий фиолетовый смокинг, торжественно держащего обеими руками одну-единственную фиолетовую розу, пока его телохранитель – огромный седобородый джентльмен с белокурой шевелюрой и в полосатом жилете с рисунком зебры – расчищал великому человеку путь на красную дорожку.

В нескольких шагах от Манна мы прошли мимо копии павильона Дороти Чандлер, где Эйч рассказала нам, что сейчас всегда 25 марта 1985 года и проходит пятьдесят седьмая церемония вручения наград Академии, на случай, если кто-нибудь из посетителей захочет посмотреть, как Принс поднимается на сцену (с Венди на одной руке и Лизой на другой), чтобы получить свою статуэтку «Оскар» из рук Майкла Дугласа и Кэтлин Тернер.

Дальше по улице мы прошли мимо ночного клуба с неоновой вывеской SUGAR WALLS. NPC Шина Истон расхаживала вверх и вниз по улице перед входом, и когда мы заметили ее, это вызвало еще одно срабатывание иглы, на этот раз для песни Принса «U Got the Look». Мы с Эйч остановились, чтобы посмотреть на нее, пока она проплывала мимо, притопывая и подпевая в такт своему хит-синглу 1987 года.

«Знаете, – сказал Сёто, – совершенно очевидно, что Принс плагиатил старую рекламу джинсов Jordache, когда писал эту песню».

Он рассмеялся и начал смешивать песню и джинсовый джингл, используя набор голографических пластинок, которые он достал из своих запасов. «You've got the look!» – пел он. «У тебя есть образ. Jordache look!»

Эйч ничего не ответила. Она просто молча отступила от него на несколько шагов, потянув меня за собой. Через долю секунды с неба спустился большой, толстый фиолетовый заряд электричества и ударил Сёто прямо в макушку, повалив его плашмя на мостовую. Заряд также нанес достаточно хитов, чтобы почти убить его аватара – я видел, как индикатор его здоровья начал мигать красным цветом в течение нескольких секунд, пока он не смог наложить на себя несколько исцеляющих заклинаний.

Эйч подошел и помог ему подняться с земли.

«Я предупреждала тебя, не так ли?» – сказала она. «Я говорила тебе не хулить здесь Пурпурного? Но послушал ли ты меня?»

Сёто покачал головой, но ничего не сказал. Через несколько секунд я понял, что он не может говорить. Боги Загробного мира, очевидно, заглушили его аватар в наказание за богохульство, в дополнение к молнии. Мне стало жаль его. Когда на тебе гарнитура ONI, получить удар молнии – это не шутка, это почти так же плохо, как получить удар электрошокером.

«Помнишь, как ты меня огорчил, когда узнал, что я не люблю смотреть страшные фильмы?» сказала Эйч, указывая на нас обвиняющим жестом. «Ну, знаешь что? Теперь ботинок на другой ноге! Так что слушайте, придурки, и слушайте хорошо. Не шутите над Артистом. Вообще-то, просто перестаньте говорить и не делайте ничего, что я вам не скажу. Просто держите свой рот на замке и следуйте за мной по пятам. Понял, Ларри?» Она смотрела на Сёто, пока он не кивнул. Затем она повернулась ко мне. «А ты, Кудряшка[37]37
  The Three Stooges – комедийные шоу, выходившие в 1920–1970 гг. Мо Ховард, Ларри Файн и Кудряшка Ховард (или Кудрявый Джо ДеРита) появились как мультяшные версии самих себя.


[Закрыть]?»

«Да, Мо», – сказал я, отступая с ее пути. «Мы услышали тебя. Веди, о мудрый Один….».

Эйч грубо отпихнула меня, затем повернулась и пошла дальше. Мы завернули за угол, на Хеннепин-авеню, и миновали небольшую одноэтажную школу. Она привлекла мое внимание, потому что выглядела невероятно неуместной посреди многолюдной улицы Миннеаполиса. Через одно из открытых окон школьного здания я мог видеть и слышать, как Принс танцует с целым классом маппетов, поющих о том, что на завтрак у них морская звезда и кофе. Один из детей-маппетов, поющих вместе с Принсом, был очень похож на него.

Я подумывал спросить Эйч, не является ли один из семи принцев, с которыми нам придется столкнуться, «Маппет-принсем», но потом передумал. Похоже, она все еще была не в настроении шутить. Ее лицо было стоически сосредоточенным, пока она вела нас по сюрреалистическому городскому ландшафту Загробного мира, а ее глаза постоянно сканировали местность вокруг нас, ища что-нибудь, что могло бы нас замедлить.

Мы прошли мимо Готэмского художественного музея, в котором я узнала декорации из фильма Тима Бертона «Бэтмен» 1990 года, фильма, для которого Принс написал саундтрек – еще один из немногих скудных кусочков знаний о Принсе, которые мне не нужно было получать от моего HUD.

Мы завернули за угол, на Вашингтон-авеню, которая вела нас вдоль границы Даунтауна и Эротического города. Прямо напротив него, сверкая, как Золотые ворота, находился ночной клуб с входом в форме вульвы. Пульсирующая розовая неоновая вывеска над ним гласила A LOVE BIZARRE. Сёто сделал несколько шагов в сторону клуба, словно загипнотизированный, но Эйч оттащила его назад, покачав головой.

«Ты женатый человек, Сёто», – сказала Эйч. «И у нас точно нет времени идти туда прямо сейчас…».

«Я все равно не хотел!» ответил Сёто, показывая, что он больше не отключен.

Эйч повернула голову на 180 градусов, чтобы посмотреть на NPC Шейлу Е в облегающем голубом платье, которая только что вышла из клуба. Она подошла к границе Эротического города и пригласила нас пересечь ее и присоединиться к ней на другой стороне.

Эйч на секунду задумалась. Затем она отмахнулась от него и продолжила путь. Мы последовали за ней по улице, пробираясь сквозь встречную толпу NPC в красочных костюмах. Один из них заставил меня дважды взглянуть на него – молодая чернокожая женщина, которая была невероятно похожа на Эйч, когда я впервые встретил ее. Когда я указал ей на NPC-двойника Эйч, она улыбнулась и кивнула.

«Это Бони Бойер», – сказала она. «Она играла на клавишных у Принса и Шейлы И. И она была очень крутой. Она дала мне надежду. Если девушка, похожая на нее, могла выступать с Принсом, я подумала, что у меня еще есть шанс».

«И взгляни на себя сейчас», – сказал я.

«Бегу за своей жизнью внутри компьютерной симуляции, к которой я добровольно подключила свой мозг?» – сказала она.

«Нет, дура!» сказал я. «Я имел в виду, что теперь ты тоже стала вдохновением».

Она улыбнулась мне своей чеширской улыбкой. «Я знаю, что ты имел в виду, Си», – сказала она. «Спасибо».

На мгновение она замолчала. Затем она перестала идти и повернулась ко мне лицом.

«То, что ты пережил на Халсидонии… теперь я понимаю», – сказала она. Она показала на окружающее нас место. «Пластинки и видеокассеты Принса я унаследовала от отца, когда он переехал, это были единственные вещи, которые он оставил после себя. Кроме меня, наверное». Она пожала плечами. «Когда я росла, зная, что он был таким большим поклонником Принса, мне всегда хотелось, чтобы он остался. Я думала, что он, вероятно, был бы не против моей ориентации. Или, по крайней мере, принял бы ее лучше, чем моя мать».

Я согласно кивнул, но ничего не сказал. Сёто тоже.

Примерно через год после того, как мы выиграли конкурс Холлидея, я спросил Эйч, не думала ли она о том, чтобы попытаться восстановить контакт со своей матерью. Эйч рассказала мне, что ее мать, Мари, уже искала ее, как только узнала, что ее отчужденная дочь-лесбиянка стала одним из самых богатых и знаменитых людей в мире. Видимо, это побудило Мари резко изменить свой гомофобный настрой, и вскоре она появилась на пороге дома Эйч.

Эйч не позволила матери войти в дом. Вместо этого она достала и прижала большой палец к телефону Мари и перевела ей миллион долларов.

Затем, прежде чем Мари успела поблагодарить ее, Эйч повторила слова которые услышала от нее.

«Твой выбор заставил меня стыдиться тебя», – сказала ей Эйч. «А теперь оставь меня. Я больше никогда не хочу тебя видеть».