Текст книги "История неустрашимого капитана Кастаньетта (На русском и французском языках)"

Автор книги: Эрнест Катрель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

IX
ИСТОРИЯ ЧЕЛОВЕКА С ДЕРЕВЯННОЙ ГОЛОВОЙ

Теперь я хочу рассказать вам, дети мои, откуда взялось у Барнабе Кастаньетта, дяди нашего героя, прозвище Человек с деревянной головой, под которым он так прославился.

– Боже мой, дядюшка! – воскликнул однажды капитан, явившись навестить дядю. – Что с вами? Вы худеете на глазах! Вы печальны, как крик кукушки в лесу! Если так будет продолжаться, скоро от вас и вовсе ничего не останется… Вам следует тотчас же рассказать мне, чем вызваны подобные перемены в вашем состоянии и настроении.

– Нет-нет, это все глупости, пустяки, тебе не понять…

– От глупостей и пустяков с человеком не может произойти ничего подобного. Неужели это потому, что после стольких воинских подвигов вы всё еще остаетесь сержантом?

– Никоим образом. Я всегда выполнял только свой долг, и не станем больше говорить об этом.

– Тогда, значит, вы страдаете от старых ран?

– Не хватало только думать о такой малости! Нет. Но если уж ты так настаиваешь, я скажу тебе всю правду. Вот она. Я попросил руки одной юной девушки, а она отказывает мне под тем предлогом, что шестью ударами сабли мне настолько изуродовали лицо, что ей теперь не понять, каким был мой нос и был ли он у меня вообще!

– Да, но разве эта девушка не понимает, что шрамы, подученные в битве, только украшают воина?

– Может, и понимает, но все равно я кажусь ей очень некрасивым. К тому же она ясно сказала, что выйдет замуж только за блондина, а у меня волосы седые, как хвост моей лошади!

Кастаньетт глубоко задумался, слушая рассказ о горестях своего дядюшки. Он очень любил старого вояку и готов был на любую жертву, лишь бы тот был счастлив. И вот однажды утром он отправился к Деженетту.

– Доктор, вы когда-то вернули меня к жизни, а не могли бы вы хоть немножко починить моего дядюшку?

– А что беспокоит твоего дядюшку?

– Шесть шрамов от сабельных ударов на лице, отсутствие одного глаза и седые волосы.

– И чего же он хочет?

– Хочет вернуться к своим двадцати пяти годам, заполучить светлые волосы, розовые губы и маленькие закрученные усики. Все дело в том, что он жаждет жениться, а девушка, которую он выбрал в невесты, считает его пока слишком уродливым.

– То, о чем ты просишь меня, сделать довольно трудно, но в общем-то я делал и не такое! Вот только не знаю, за кого ты меня принимаешь, когда предлагаешь починить твоего дядюшку. Неужели ты думаешь, что я стану возиться со старьем, будто холодный сапожник? Нет, я работаю только с новыми материалами, понимаешь? Скажи своему дяде, что я могу поменять ему всю голову сразу, а штопать да латать ту, которая у него есть, – не моя забота!

– Замена дорого обойдется?

– Все зависит от того, на что менять. Скажи ему, что серебряная голова обошлась бы ему в шесть тысяч франков, но она не только дорогая, но и очень тяжелая. Со своей стороны, я рекомендую скорее самшит, или букс. За пять сотен можно подучить весьма презентабельную голову с волосами чистого шелка, с эмалевыми глазами и с зубами из гиппопотамовой кости.

– Значит, волосы будут светлыми?

– Если ему так хочется…

– А усики будут?

– Закрученные, как ты говорил.

– Он будет выглядеть двадцатипятилетним?

– Могу сделать так, что ему будет на вид четырнадцать. Цена останется такой же.

– Отлично. Приготовьте ему новую голову к следующему четвергу. Я приведу к вам дядю. Лечите его так, будто это я в ваших руках.

– Не беспокойся, все получится как нельзя лучше!

Кастаньетт вышел от доктора в радужном настроении. Он прямиком отправился к ювелиру и продал ему свой правый сапфировый глаз за пятьсот франков, причем за те же деньги ему сразу же вставили в орбиту фальшивый камень, почти не отличавшийся от настоящего. Потом наш герой пошел к дяде.

– Начинайте поправляться, дядюшка, хватит чахнуть: скоро вы сможете жениться на своей красавице!

– Это каким же образом?

– Через неделю вам исполнится двадцать пять лет!

– Ты хочешь сказать – пятьдесят пять?

– Я хочу сказать именно то, что говорю. К тому же вы станете блондином.

– Блондином?!

– Да-да, и с маленькими закрученными усиками, и с розовыми губами. Вот только придется позволить доктору отрезать вам голову…

– О, Господи! Тут надо поразмыслить хорошенько!

– Ваша новая голова уже заказана, и на следующий четверг назначена замена.

Действительно, в следующий четверг, в назначенный час дядя с племянником явились на прием к доктору Деженетту. Голова стояла на каминной полке и была чудо как хороша. Губы нежно улыбались, а светлые волосы были в таком изобилии, что позавидовала бы и шведка. Барнабе, который все-таки немного сомневался в необходимости операции, когда шел к доктору, увидев этот шедевр, немедленно на нее решился.

– Боже! Неужели эта прекрасная голова может стать моей?

– И навсегда.

– Скорее, доктор, скорее избавьте меня от этого ужаса, который я столько лет проносил на плечах! Мне не терпится стать двадцатипятилетним!

Не рассчитывайте, дети мои, на то, что я стану сейчас рассказывать об операции во всех подробностях. Впрочем, она так быстро закончилась, что пациент едва заметил хирургическое вмешательство. На то, чтобы отпилить верхушку его черепа, снять ее, как крышку у кастрюли, вынуть большой ложкой мозги и перенести их в новую голову, потом отрезать старую от шеи, заменить ее самшитовой, наложить швы и прибить кое-где серебряные гвоздики, чтобы лучше держалось, потребовалось смехотворно малое время. Кажется, я дольше рассказываю о том, как и что делал доктор, чем он проделывал все это.

Поглядев на себя в зеркало после окончания операции, дядюшка Барнабе не мог удержаться от восхищенного восклицания:

– Вот это красота! Вот это я понимаю!

И ринулся к двери.

– Погодите! – остановил его хирург. – Мне нужно еще предупредить вас об особых мерах предосторожности. Не забывайте в течение недели носить на шее теплое кашне, иначе вам не избежать чудовищной ангины и зверской зубной боли.

Месяц спустя Барнабе обвенчался с той, кого он так любил, и Кастаньетт, весь украшенный лентами, как шест с призами на народном гулянье, сказал своей новой тетушке:

– Позаботьтесь о том, чтобы он снова не потерял голову! Такие операции не всегда увенчиваются подобным успехом…

X
ЭССЛИНГ И ВАГРАМ
22 мая и 6 июля 1809 года

Когда наступил рассвет второго дня сражения при деревушке Эсслинг, уже совершенно отчаявшиеся австрийцы, которыми командовал эрцгерцог Карл, очертя голову бросились в бой. Французы сопротивлялись во много раз превосходившему их числом противнику с такой же твердостью и неустрашимостью, как и накануне. Наполеон перешел в наступление и двинул свои войска прямо в центр вражеской линии фронта. Австрийский главнокомандующий выхватил у кого-то, кто стоял к нему поближе, полковое знамя и бросился вперед, пытаясь увлечь за собой растерянных солдат. Кастаньетт, увидев это, накинулся на него, как лев, и в конце концов, сражаясь один против десяти, завладел знаменем. Как вы думаете, что он сделал после этого, дети мои? Вы бы на его месте, наверное, радостным криком возвестили бы о своей победе над превосходящими силами противника и отнесли бы завоеванное знамя императору, гордые тем, что можно таким образом прямо на поле битвы восстановить старое знакомство с другом, ставшим теперь владыкой мира. А наш капитан поступил совершенно иначе.

Дядя Кастаньетта (знаменитый Человек с деревянной головой) бился с австрийцами плечом к плечу с племянником. У бедняги не было никаких шансов на то, чтобы его мужество оценили, как оно того заслуживало. Барнабе так и оставался сержантом. И вот до чего додумался Кастаньетт. Он отдал дяде вражеское знамя и сказал:

– Держите, дядюшка! Вы женатый человек, отец семейства, вы очень нуждаетесь в том, чтобы продвинуться. А я холостяк и совершенно лишен честолюбия. Возьмите это австрийское знамя и отнесите его императору – вы вернетесь с эполетами, и моей тетушке будет очень приятно узнать, что теперь она – жена офицера!

Разве это не благородный поступок? Сколько из вас способны на такое?

Под Ваграмом боевой конь Кастаньетта встал на дыбы и понес его в самую гущу вражеского войска. В какой-то момент наш храбрец обнаружил, что он – без оружия в руках и совершенно один – находится среди беснующихся противников.

Удар сабли врага – и вот уже Кастаньетт, не почувствовав боли, лишается внутренностей! Шальная пуля скользит по его правой щеке и напрочь отрывает ухо!

– Ах, разбойники! – возмущенно заорал тогда Кастаньетт. – Теперь вам понадобились мои уши! Вы попортили мое почетное лицо и отняли у меня дивный кожаный желудок, подаренный мне моим другом Деженеттом! Так вот же вам за это, вот же вам!

Наш герой быстро отстегнул один из деревянных протезов, заменявших ему ноги, и принялся бешено вращать им у себя над головой. Деревяшка превратилась в грозное оружие, и Кастаньетт вернулся в свой полк с тремя пленниками.

XI
МОСКОВСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ БЕРЕЗИНУ
КОВНО
21 октября 1812 года;
29 ноября 1812 года

В роковом для французов 1812 году мы находим нашего героя на берегах речки под названием Березина.

Поскольку у Кастаньетта оставалась всего одна рука, уцелели лишь грудь и мозг, он во время русской кампании меньше других страдал от лютых холодов.

В то время, как его товарищи по оружию отмораживали ноги, он благословлял свои деревяшки; когда тысячи мучеников вокруг умирали от голода и болезней, он благословлял свой кожаный желудок. Но и с ним случилось несчастье: под ним вражеским снарядом убило лошадь, и ему пришлось продолжать отступление пешком.

И вот тут-то ему стало не хватать сил. Сначала он пытался идти вровень со всей отступающей армией, но довольно скоро оказался в хвосте. Десяток увечных составлял печальный арьергард, и это был авангард смертников.

Некоторое время инвалиды старались идти след в след за своими более удачливыми товарищами, но старания их оказались безуспешными: один за другим они падали в снег, снег покрывал их тела, а те, кто еще в состоянии был идти, оглядываясь назад, видели, что несчастные их друзья становятся добычей волков, и их бросало в дрожь от мысли, что и их раньше или позже ожидает та же участь.

В конце концов Кастаньетт остался один посреди обледенелой пустыни. У него уже не было сил двигаться вперед, не было никакой надежды на помощь, и он мог только молиться Богу, чтобы Господь послал ему быструю смерть. Капитан свалился в снежный сугроб, и очень скоро вороны, эти воздушные казаки, стали кружиться над ним. Он собрал все силы и попробовал подняться, но мороз сковал его, и тело довольно быстро потеряло всякую чувствительность.

Хищные птицы продолжали кружить над несчастным капитаном, самые смелые из них даже садились на него, надеясь хорошенько полакомиться свежей добычей. Но каково же было их разочарование, когда они обнаружили серебряное лицо, деревянные ноги и кожаный желудок!

Тут появился отряд казаков. Они издали заметили стаю воронов, слетевшуюся на снег, и поняли, что под снегом человеческое тело, которое птицы собираются растерзать.

Надо сказать, казаками в этот момент двигала отнюдь не жалость, а одна лишь алчность. Они бросились галопом вперед и окружили нашего героя, быстро разогнав пернатых своих соперников ударами пик.

Сначала казаки прибрали к рукам оружие Кастаньетта, а потом, поскольку он лежал лицом вниз, перевернули тело, казавшееся им трупом, чтобы проверить, нельзя ли тут поживиться еще чем-нибудь.

Каковы же были удивление и радость грабителей, когда они обнаружили серебряное лицо героя, украшенное драгоценными камнями!

Каждому хотелось забрать богатую добычу себе, возник спор, потом он перешел в драку, пустили в ход оружие, и постепенно битва между казаками стала такой ожесточенной, что в конце концов в живых остался только один из них.

Убедившись, что он остался единственным обладателем драгоценных трофеев, казак попытался лишить Кастаньетта лица, но оно было приделано крепко и хорошо держалось, поэтому грабителю пришлось приложить неимоверные усилия.

И вот, прикладывая эти усилия, сдирая лицо с места, он свернул шею Кастаньетту так, что лицо его оказалось обращенным к спине. Уверяю вас, дети мои, что никто, кроме нашего героя, не выдержал бы подобного испытания!

Казак, между тем, вскочил на своего коня и галопом удалился, оставив несчастного Кастаньетта еще более изувеченным, чем когда-либо.

Бедный наш капитан лежал под трупами тех, кто несколько минут назад пытался лишить его единственной ценности: серебряного лица…

Это «покрывало» из еще теплых человеческих тел понемногу согрело нашего героя, а боль, которую он испытал от грубых действий казака-грабителя, привела его в чувство. Он открыл свой единственный глаз, огляделся, оценил свое положение и пожалел о том, что Господь позволил ему уцелеть и на этот раз. Он не мог понять, почему вокруг столько вражеских трупов, но он решил подняться на ноги, чтобы позаимствовать у тех, кто намеревался ограбить его, их теплую одежду. И как же он изумился, когда наконец поднявшись, обнаружил, что, вместо того чтобы идти вперед, пятится назад! Он захотел дотронуться до своего лица – и рука запуталась в волосах! Он почувствовал покалывание в горле, коснулся шеи и понял все!

Вас, вероятно, нисколько не удивит, дети мои, что свернутая на пятидесятиградусном морозе шея капитана так и осталась свернутой. И только следующей весной, когда снег начал таять, голова Кастаньетта вернулась в правильное положение.

А пока…

«Что ж, значит, теперь я – хочу не хочу – смотрю назад, – подумал капитан Кастаньетт. – Бедную мою голову скрутили, как пробку от бутылки… Это, конечно, некрасиво, но, как всегда, можно найти и хорошую сторону случившегося. Берегитесь те, кто захочет меня преследовать! Вам не удастся застигнуть меня врасплох! Теперь я сам, сразу же распознав ваши намерения, смогу подстроить вам ловушку!»

Он снял с мертвых казаков самые теплые вещи и надел их на себя. Когда Кастаньетт закончил переодевание, то стал выглядеть, как настоящий калмык.

У горы трупов бродили две уцелевшие лошади.

Кастаньетт решил воспользоваться одной из них как верховым животным, а вторую убил, чтобы как следует поужинать. Бедный, бедный капитан Кастаньетт! Вы видите, дети мои, до чего он дошел!

Бесстрашный воин вскочил в седло – так, как привык делать многие годы, – но, вы же понимаете, теперь лицо его (вернее, то, что от него осталось) оказалось обращенным к крупу. Поэтому ему пришлось повернуться спиной к голове лошади, ведь только так он мог скакать в нужном направлении.

Наряд, который он позаимствовал у убитых казаков, помог ему беспрепятственно проходить через все русские посты.

Когда кто-то обращался к Кастаньетту, он показывал на место, где прежде находилось ухо, и обратившийся сразу понимал, что этот бедный «калмык» глух как тетерев, а увидев то, что осталось у капитана от лица, соображал, что тот к тому еще и нем как рыба.

Приблизившись к польской границе, Кастаньетт решил зайти в попавшуюся ему на пути избу и попросить там еды. В горнице, у огня, уже сидел один казак, и перед ним на столе стоял роскошный ужин. Когда казак стал расплачиваться с хозяевами, то вместо денег достал из кармана чистейшей воды жемчужину.

«Ах, как интересно! – тотчас же подумал Кастаньетт. – Уж не из моей ли челюсти эта жемчужина? Наверное, передо мной разбойник, который обокрал меня!»

Видя, что казак собирается уже покинуть гостеприимных хозяев, капитан оставил свой ужин нетронутым и предложил грабителю отправиться в путь вместе. Тот согласился, оба вскочили на лошадей и пустились в дорогу.

«Как мне хочется убить его! – подумал Кастаньетт. – Может быть, конечно, и не он лично обворовал меня, но в любом случае он один из тех, кто нас грабил. Что ж, смерть будет первым, что он не украл, а заработал честным способом!»

Кастаньетт придержал лошадь, чтобы оказаться в трех шагах позади своего спутника, схватил топор, притороченный к седлу, и – бах! – одним ударом раскроил череп казака.

Тот упал лицом в гриву лошади, потом свалился на землю. Капитан мгновенно спешился и оказался возле него. Обыскать карманы одежды убитого оказалось минутным делом, и какова же была радость Кастаньетта, когда он обнаружил там свое почетное лицо, в котором и не хватало-то всего-навсего трех жемчужных зубов!

«Надо признать, мне дьявольски везет!» – сказал себе Кастаньетт, покрывая жаркими поцелуями свое вновь обретенное лицо. Потом он сразу же спрятал свою драгоценность в карман, стараясь не повредить ее неловким движением.

Кастаньетт оказался в Ковно одновременно с Неем. Маршал явился туда в сопровождении одних лишь своих адъютантов, но обнаружил в городе четыреста человек под началом генерала Маршана и еще три сотни немцев. Ней сразу же принял командование маленьким гарнизоном и помчался к Вильне, которую в это время атаковали казаки. Случилось так, что орудия были заклепаны, а артиллеристы бежали. В целости и сохранности оставалась только одна пушка. Ней приказал подтащить ее к городским воротам, назначил Кастаньетта канониром и устремился на поиски разбежавшихся тем временем немцев. Выяснилось, что их командир пустил себе пулю в лоб, они пришли от этого в замешательство, началось беспорядочное бегство, отчего немцев никакими усилиями не удавалось воссоединить. Что делать? Маршал подобрал чье-то ружье, превратился в простого гренадера, каким был когда-то прежде, и с тридцатью солдатами и несколькими офицерами до вечера держал оборону городских ворот Вильны, не давая туда проникнуть вражеским войскам.

Сгорая от стыда из-за того, что их победоносное продвижение было остановлено столь ничтожной по численности горсткой храбрецов, русские бросили несколько бомб в надежде поджечь город. И первая же из этих бомб угодила в нашего славного капитана. Угодила прямо ему в спину, которую он храбро подставил врагу (вы же помните, дети мои, куда теперь смотрел его единственный глаз?) Бомба застряла в спине героя, перед тем раздробив ему остававшуюся до тех пор в целости руку.

Бомба, попавшая в спину, не может не причинить ужасных страданий, поэтому Кастаньетт невольно вскрикнул. Ней, высоко оценивший мужество и героизм капитана, подошел к нему.

– Ах, мой маршал, что за несчастье, какая беда! – продолжал кричать Кастаньетт. – Я, которому всегда так везло, получил бомбу в спину, как какой-нибудь презренный трус! Нет, нет, не утешайте меня, меня нельзя утешить!

– Ошибаетесь, капитан, – спокойно отвечал маршал Ней. – Уж я-то разбираюсь в том, что такое настоящий героизм. Поверьте: нет на свете человека, который не возгордился бы, получив такое ранение!

– Нет, нет, вы говорите так, только чтобы меня утешить, мой маршал! Нет, нет, теперь я обесчещен навеки!

Призвали хирурга, но тот заявил, что извлечь из тела Кастаньетта бомбу можно только с риском для его жизни. Таким образом, наш отважный капитан вернулся во Францию на двух деревяшках вместо ног, без обеих рук, с пострадавшим в бою кожаным желудком, с вывернутой назад головой, с серебряным лицом в кармане и с бомбой в спине.

XII
ФРАНЦУЗСКАЯ КАМПАНИЯ

После этих последних событий Кастаньетт, который до тех пор никогда не терял доброго расположения духа, стал мрачным и угрюмым. Он не решался никуда пойти, не решался показаться на глаза людям, опасаясь, что слывет трусом. Несколько его друзей и бывших подчиненных, обеспокоенные состоянием прежде такого бравого капитана, отправились к маршалу Нею и попросили наградить его крестом за храбрость. Но печальные события 1813 года не позволили маршалу напомнить императору Наполеону I о его друге давних времен.

Кастаньетт поселился в маленьком деревенском домике в Венсенне. Теперь ему доставляло удовольствие наблюдать за работой Арсенала, снабжавшего армию оружием для любых военных операций. Именно здесь он познакомился и подружился с комендантом крепости генералом Доменилем, таким же инвалидом войны, каким был он сам.

Эти двое были будто созданы друг для друга, между ними немедленно возникло полное взаимопонимание.

Именно в Венсенне эти славные обломки Империи и узнавали о происходивших в 1813–1814 годах событиях – таких героических и таких печальных. Здесь они услышали об измене и отступничестве Австрии и Пруссии; о битве под Лютценом (2 мая 1813 года); о сражении под Бауценом (20 мая); о трагической кончине славного генерала Дюрока (22 мая 1813 года); о развязке кровопролитных боев на улицах и в предместьях Лейпцига (19 октября 1813 года); о том, как утонул, пытаясь переплыть верхом реку Эльстер, маршал Понятовский (19 октября 1813 года); о потере Испании; о капитуляции Данцига и высылке, вопреки условиям договора о капитуляции, двадцати тысяч его защитников в Сибирь; о предательстве Мюрата; о победе при Бриенне (29 января 1814 года) и разгроме русского войска у Шампобера (10 февраля); о триумфах при Монтеро, Монмирайле, Шато-Тьери; о печально известной битве при Фер-Шампенуазе и капитуляции Парижа (30 марта 1814 года) – словом, обо всех разрушительных победах и славных поражениях того времени…