Текст книги "Ваше Сиятельство 7 (СИ)"

Автор книги: Эрли Моури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Что вы смеете делать в вимане князя Козельского и где он сам⁈ – она нахмурилась.

– Григория Юрьевича нет здесь, – я оглянулся, словно желая убедиться в справедливости собственных слов. И соврал я не слишком, ведь мой ответ мог касаться лишь рубки, а не всей виманы. – Я здесь смею делать… Управляю виманой я, ваше величество. Спешу доставить очень важные документы из сейфа Григория Юрьевича по назначению.

– По какому праву и с чьего ведома⁈ Какие именно документы⁈ – императрица, до сих пор стоявшая, села в кресло.

А я, получается, даже не догадался встать, в то время как она стояла передо мной. Ай-я-яй, как нехорошо, неуважительно к столь важной особе.

– Право мое в том, что забочусь я не о себе лично, ни о собственных или чьих-то личных интересах, но о благополучии нашего Отечества. Это высшее право, ваше величество. Надеюсь, вы меня понимаете и всецело разделяете мое старание во имя нашего государства. С чьего ведома… Ну так, с ведома самого князя Козельского. Для Григория Юрьевича точно не секрет, что я воспользовался его виманой, как не секрет, что я позаимствовал его ключи от кабинета и от сейфа. Документы… – я потянулся к папкам, оставленным Растопиным и, делая вид, что понятия не имею, что за папки, зачитал: – Одна папка… «Гром» называется, ваше величество. А вторая… «Конфетти» что ли… Я ее позволил немного полистать. Интересные записи в ней. Что-то про «Неустанный взор», – перевел я с английского. – Это какая-то служба британской короны. Может, слышали? И я не совсем понимаю, чего они здесь на нашей земле приглядывают. Еще какие-то адреса в Лондоне и Москве, фотографии, счета. Досье на кого-то. Почитаю, как освобожусь.

Теперь на лице Глории вместо злости проступило удивление, и мне показалось, что она может не знать об этой папке или знать о ней далеко не все. Ведь очень вероятно, что Козельский вел еще какую-то свою игру. И я не удивлюсь, если в «Конфетти» обнаружится компромат на саму императрицу.

– Граф Елецкий, мне нужна эта папка. Я требую, чтобы она была у меня сразу же, как я вернусь во дворец. Вы должны принести ее мне лично, – строгость будто пропала с ее лица, но я понимал, что это игра. – И не вздумайте показывать ее содержимое никому! Где находится князь Козельский? И как вышло так, что вы беспрепятственно прошли в главное здание Ведомства Имперского Порядка?

Сейчас она задала мне вопросы, на которые отвечать не хотелось. И времени на это не было. Я видел, что к нашей погоне подключилось еще две полицейских виманы новой марки «Орлан-15», которые могли поспорить в скорости с «Эльзой». Не закрывая глаз, в частично перенес внимание на тонкий план и начал очень осторожно влиять на связку реута и марсима в схеме коммуникатора. На экране появились размытости, потом темные пятна.

– Не понял вас, ваше величество? Что вы говорите? Сразу же как вы вернетесь Козельского к вам? С папкой? – переспросил я, имитируя потерю связи, и оборвал канал с императрицей.

Все, к черту Глорию! Иначе говорить будем бесконечно! Я углубил перенос внимания на тонкий план, вернулся к центральному кристаллу генератора вихревого поля и управляющей им схеме, считывая модуляции, исходящие с кристалла цодия. Теперь требовалось подобрать эрминговый поток близкий по параметрам для резонанса и задействовать его так, чтобы мощность генератора не выросла более чем на треть. Сейчас для меня такая задача была достаточно простой, если учесть, что эта идея принадлежит мне, и после случая со «Стрижом» виконта Веселова, я довел ее до ума. На базе этой идее я изобрел новые революционные для виманостроения схемы.

Я почувствовал входящий поток, подстроился под его тональность и внес необходимые изменения в кристалл цодия и затем центральный кристалл гирвиса. На несколько секунд вихревое поле запело на высокой частоте – его тонкий свист почти превратился в ультразвук. «Эльзу» было понесло бодрее и… Вимана начала терять скорость и высоту.

Я выругался, не понимая, что произошло. На пульте индикаторы энергии и вихревого генератора пульсировали красным. Причина мне была непонятной. Центральный кристалл имел большой запас прочности и не мог выгореть, как это случилось на вимане Веселова, ведь я ограничил мощность добавочного потока тридцатью процентами. Это более чем надежно по свидетельству инженеров Голицына, и такое решение безупречно работает на виманах, переделанных в Департаменте Перспективных Исследований.

Но случилось то, что случилось: «Эльза» снижалась и теряла скорость, что свидетельствовало о затухании вихревого поля, несущего летающую машину. Нас преследовало пять полицейских виман – одна куда-то исчезла с экрана заднего обзора. Эта пятерка нас быстро догоняла. Столичные пригороды остались позади, внизу раскинулись поля, зеленеющие молодой пшеницей и рожью, сады и редкие фермы, вдоль русла реки. Но все это не радовало глаз – мы снижались, нас догоняли.

Я представил, что произойдет дальше: «Эльза» пролетит еще с десяток километров и довольно жестко сядет или в поле, или в лесу, ломая деревья. Пока я мог вполне повлиять на место посадки – медленно затухающее вихревое поле давало такую возможность. Но это мало что меняло. Самое вероятное, что сделают патрульные: окружат нас, через внешний говоритель потребуют открыть люк и сдаться. Если не подчинимся, начнут стрелять по иллюминаторам. Стекло хоть и бронированное, много попаданий не выдержит. Затем они попробуют взять «Эльзу» штурмом. Я их всех положу магией, если не применят усыпляющий газ. И опять, даже моя победа в этой стычке мало что меняет: сюда очень быстро подлетит много патрульных еще и, вероятно, подтянутся военные.

Что делать? Срочно запрашивать помощь у Ковалевского? Подключится «Сириус» еще какие-то неизвестные мне силы. Это пахнет большой кровью и не одним десятком жертв. При чем жертвами станут люди, которые не совсем понимают, ради чего они отдают свои жизни.

Нет, просить о помощи Бориса Егоровича – это самое крайнее решение. «Эльзу» тряхнуло – мы были в зоне прицельной стрельбы. Тут же вбежал в рубку Растопин.

– Небольшие проблемы, Сань, – прервал я его вопрос. – Ты пока собери все документы по папочкам как было. Папки в пакет и убери, так чтобы посторонним трудно было найти, но при необходимости можно было быстро взять.

Я предусматривал такой вариант, как намеренная посадка в лесу, там, где погуще. Посадка с последующей попыткой затеряться и спрятать где-нибудь в чаще бесценные папки. Так себе вариант, но на всякий случай и его надо иметь в виду.

Не задавая лишних вопросов, Саша зашелестел бумагами. Я сосредоточился, вошел во второе внимание, пытаясь понять, что произошло с виманой. В первую очередь обратил внимание на центральный кристалл генератора, и мне показалось, что он цел – не выгорел. Чтобы определить наверняка, требовалось войти в технический отсек, открыть средний люк и вытащить этот кристалл из подложки, осмотреть его. Однако это слишком долго – нет на такие решения времени. Я решил использовать интуицию. В подобных целях – поиске причин технической поломки – за многие жизни я использовал интуицию всего пару раз. Причина в том, что я мало возрождался в мирах, где работает техно-магия. Предпочитаю чисто магические миры, а жизнь среди техники для меня этакое экзотическое путешествие. Хотя мне это начинает нравиться.

Интуиция дала подсказку не сразу, лишь после того как я дважды поменял запрос. Первое, что я понял: кристалл гирвиса не выгорел – цел он. Точно цел. И проблема крылась в отключение электропитания генератора вихревого поля. Причина пока была непонятна.

«Эльзу» все чаще сотрясали попадания пулеметных пуль. Спиной я почувствовал ветерок, загулявший по рубке.

– Ваше сиятельство, иллюминатор сзади разбили, – сообщил Растопин. – А пакет с папками спрятал. Мы падаем, да?

– Как бы да, Сань. Но я надеюсь, слишком не упадем. Ты Козельского посади так, чтоб его там пулей не убило, – попросил я и снова вернулся на тонкий план. Вернулся и почти сразу нашел проблему. Меня даже в жар кинуло: на «Эльза-10-Макс» стояла блокировка подачи питания на генератор вихревого поля! Да, именно так: в случае нестандартной работы центрального кристалла срабатывала блокировка! С ума сойти! Нахрена, спрашивается⁈ Непонятен полет мысли этих инженеров, создавших такую дорогую машину и заложивших в нее серьезную проблему. Нет, мне как бы понятно, что блокировка по их замыслу должна срабатывать не во время полета, а еще на земле, при первичном запуске генератора, если он работает как-то не так. Но все же, это совершенно излишнее и вредное решение.

Со схемой блокировки я разобрался за пару минут. Просто сжег ее к чертовой матери, когда убедился, что электропитание не идет через нее напрямую. Завыл генератор вихревого поля. Хорошо так завыл. Нас потянуло вперед и вверх. Я взялся за штурвал, глядя как стрелка на шкале указателя скорости ползет вправо. Вот и красная зона – 380 километров в час! 400! Никогда еще «Эльзы» не летали так быстро! А ветерок, гулявший по рубке, стал прямо-таки очень свежим. Стрелка указателя скорости дошла до упора.

– Полный порядок, Александр Петрович? – снова раздался за моей спиной голос Растопина, теперь уже радостный.

– Да, падение отменяется, – сообщил я, меняя курс столь резко, что Саше пришлось опереться о стену.

– Там такой ветер гуляет, из разбитого иллюминатора! Настоящий ураган! – доложил он.

– Давай тогда Козельского сюда. А то старику ушки надует, будет плохо слышать, что мы ему говорим, – я повел виману в сторону Тамбова.

Замысел был таков: сбить моих преследователей со следа, уходя на высокой скорости и меняя направление полета. После того как мы оторвемся километров на 50–70, я сменю курс и по широкой дуге с загибом на восток выйду к месту встречи с Борисом Егоровичем. Таким маневром наших врагов я не обману полностью, но полчаса времени у них выиграю точно.

Вот только Ковалевский будет ждать и нервничать вместе с Ольгой. Взяв эйхос, я скинул князю следующее сообщение:

«У меня все в порядке. Задержусь минут на тридцать, может чуть больше».

По недовольному кряхтению в тамбуре я понял, что спустился Козельский. Саша следовал за ним, бдительно отслеживая каждое движение князя, хотя в этом не имелось нужды.

– Присаживайтесь, Григорий Юрьевич, – я еще раз переложил штурвал, сверяясь с навигатором, и повернулся к князю. – Надеюсь, вас там не просквозило? Немного неудачно вышло с этими полицейскими, увязались за нами, еще и стреляют, мерзавцы. Да в кого⁈ В виману самого главы Ведомства Имперского Порядка! О чем это говорит?

Козельский молча и хмуро смотрел на меня, вид его был подавленный, и мне пришлось самому отвечать на свой же вопрос:

– Говорит о том, что порядка, увы, в нашей славной империи нет. А навести его очень нужно. Вот приходится пока такими, не во всем гуманными методами. Да, кстати, вот ваши ключики. Возвращаю в целости и сохранности, – вытащив из кармана ключи, я положил их на подлокотник дивана. – Благодарность вам – они очень помогли. Правда, пришлось повозиться с замками сейфа. И обе важные папки теперь у меня: «Гром» и «Конфетти». Кстати, на последней название по-английски и первые буквы затерты, – это я сказал намеренно, чтобы у Козельского не оставалось сомнений в том, что я добрался до хранилища его главных секретов.

– Как вы это смогли сделать? – тихо произнес он.

– Как… Просто, зашел, открыл сейф и взял. Кстати, ваш денщик, который Герман Рубин, все на чай меня уговаривал, мол, Григорий Юрьевич любит чай с утра. А мне ж, понимаете ли, некогда. Пришлось отказаться, – видя, что в глазах князя еще больше недоумения, я пояснил так: – Я же не просто какой-то граф Елецкий, а целый Чернобог. Зря вы не послушали своего магистра Мельгауруса – он вам дело говорил.

– Что теперь будет со мной? – спросил Козельский.

В его маленьких темных глазах, я не видел страха, лишь какую-то рядовую озабоченность, которая бывает при решении текущих вопросов.

– Здесь многое от вас зависит, Григорий Юрьевич. В первую очередь вам очень важно понять, что сила на нашей стороне. На стороне князя Ковалевского и людей, стоящих рядом с ним, на стороне группы «Сириус» и, конечно, на стороне законного наследника – царевича Дениса Филофеевича. Кстати… – я на миг повернулся к терминалу коммуникатора. – Только что имел счастье пообщаться с императрицей Глорией. Все расспрашивала меня, мол, что да как. Как я в ваш кабинет смог войти, как сейф открыл и прочее, прочее. Я сказал, что вы ключики мне дали и подсказали цифровой код замка. И еще подсказали, чтобы я помимо «Грома», папочку «Конфетти» не забыл.

– Подлец! – сквозь зубы процедил князь.

– Да ладно вам, Григорий Юрьевич, если меня сравнивать с вами, я даже не дорос до мелкого пакостника. Кстати, меня беспокоит вопрос, в папке «Конфетти», кажется, несколько страниц просвещены самой императрице Глории. Я правильно понял? – вот здесь я соврал: таких страниц мне не попадалось, разве, что упоминание Глории вскользь.

Но я подозревал, что они могли быть и, похоже, мои слова попали в цель: Козельский отвел взгляд в сторону, и как-то совсем осунулся. А я продолжил на него давить:

– Раз так, то для вас, Григорий Юрьевич, все может сложиться печально. Ни Глория за вас слово не замолвит, ни тем более наш будущий император Денис Филофеевич. Вы же понимаете, что это «Конфетти» просто убьет вас. Впрочем, как и содержание папки «Гром» если его повернуть не так как вы хотели, а так, как выгодно нам. Знаю, в ней много протоколов фиктивных. Но я могу вас спасти, – повернувшись к панели управления и убедившись, что мы окончательно оторвались от преследования, я снова скорректировал курс, забирая теперь на север.

Козельский не задал вопрос «как?», который я ожидал. Стоически молчал, но в глазах его появился интерес.

– Для этого вам нужно просто занять правильную сторону в этой войне, – сказал я. – А именно: сказать, что вы осознали все свои прежние ошибки, осознали, что Родина для вас все же не пустой звук. Наконец поняли, что разменивать интересы Отечества на личные интересы – это преступно. И решили исправить все, что пока еще можно исправить. Вы сам передали мне ключи от кабинета и всячески способствовали мне советами, как эти папки забрать и передать в правильные руки. А позже вы сам в подробностях расскажите о тех аспектах вашей операции «Гром», которые не отражены в материалах в папке. Так же расскажите о тех людях, которые прежде были на вашей стороне и плели интриги против собственного Отечества. Если вы на это пойдете, то я замолвлю за вас слово, и от гнева Глории вас спасет наш будущий император Денис Филофеевич. Согласитесь, в связи с новыми обстоятельствами он – гораздо более выгодный покровитель.

– Что мне за это будет? Ссылка, заключение? – князь повернулся набок – видимо наручники, стягивающие руки на спиной, не позволяли ему сидеть удобно.

– Экий вы прагматичный человек. Григорий Юрьевич, я – не судья. И решать будет цесаревич, – я так назвал Дениса потому, что уже почти не сомневался в окончательном итоге происходящих событий. – Надеюсь, по большому счету вы избежите беды для себя, останетесь на свободе и, возможно, даже в столице. Но государственной службы точно лишитесь, как лишитесь возможности влиять на внутреннюю политику нашей империи.

– Могу я поговорить с князем Ковалевским? – спросил он, и я понял, что Григорий Юрьевич почти согласен с моим предложением.

– Да, примерно через полчаса мы с ним встретимся, – я глянул на навигатор, сверяясь с нашим положением на карте. – Сань, а сними наручники с князя, – попросил я. – И, пожалуйста, сделай нам чай.

После нескольких зигзагов над лесом, я все-таки нашел то озеро, которое мы проходили с баронессой Евстафьевой после падения «Стрижа» господина Веселова. И дальше стало просто: поднялся на два с половиной километра, смещаясь на запад, легко нашел тот самый поселок, название которого я так и не вспомнил. «Орион» князя Ковалевского заметил сразу. Поблескивая на солнце, он стоял на краю поля, ближе к проселочной дороге. Рядом с ним виднелось две виманы поменьше, кажется, «Гермес 02» и «Тульчанка» – надо понимать, на них прибыли важные и посвященные в нашу операцию люди. Я заложил крутой вираж и начал снижение.

И уже когда до земли оставалось метров сто, заметил над лесом две боевых виманы: большой воздушный катер и корвет. Они были еще далеко. Двигались широким зигзагом, явно в режиме поиска, как это делал недавно я в поисках места посадки князя Ковалевского. И еще вдалеке на юго-западе показалась крошечная точка, которая на самом деле могла быть крупным боевым кораблем.

Глава 9

Для демона нет невозможного

– Сань, пакет с папками давай, – распорядился я, сажая «Эльзу» метрах в десяти от виманы Бориса Егоровича.

Ростопин обернулся, неуверенный, что можно оставить Козельского у меня за спиной без наручников. Я понял его опасения и заверил:

– Все в порядке. Григорий Юрьевич будет себя хорошо вести. Не беспокойся.

Не выключая генератор вихревого поля и резонансный коллектор, я перевел «Эльзу» режим ожидания и открыл люк. Тут же увидел в боковой иллюминатор Бориса Егоровича и Ольгу. Быстрым шагом они шли со стороны «Гермеса» – он стоял ближе к дороге. С ними следовало еще трое, лица которых я не разглядел из-за боковых искажений толстого бронированного стекла.

– Так, папки давай мне, – встав с пилотского кресла, я взял пакет у Растопина. – А тебе доверяю Григория Юрьевича.

Едва я ступил на трап, Ольга Борисовна тут же бросилась ко мне. Я даже сойти на землю не успел – так и встретились на последней ступеньке трапа. Оля обняла, прижалась порывисто, что я едва не выронил пакет. И стало мне немного больно – она давила на рану, и вместе с тем очень приятно от ее тепла и нахлынувших чувств.

Остальные стояли и молча с улыбками наблюдали столь сердечную сцену. Когда ветер сдул с моего лица золотистые волосы княгини, я узнал двоих кроме князя Ковалевского. Слева от Бориса Егоровича стоял Захаров Иван Ильич, тот самый из канцелярии Надзора Чести и Права, а слева князь Лапин Ростислав Сократович. Я знал, что Лапин занимает какой-то важный пост в «Сириусе», но понятия не имел какой.

Ольга все-таки отпустила меня, и я, взяв ее за руку, подошел ближе к столь важным для империи людям, приветствовал их. Затем сказал, обращаясь к Ковалевскому и в пол-оборота повернувшись к нашему пленнику:

– Борис Егорович, вот князь Козельский изъявил желание сотрудничать с нами. И в первую очередь желает поговорить с вами лично, – и тут же спохватился, протягивая Ковалевскому пакет. – Кстати, папки – обе здесь. Так сказать, чтобы разговор с бывшим главой Ведомства Имперского Порядка вышел более предметный.

– Гармаш! – крикнул Лапин, повернувшись к «Гермесу», возле которого топталось в ожидании несколько мужчин в военной форме. – Ну-ка со своими примите господина Козельского! Соблюдать соответствующее его титулу почтение! – затем посмотрел на меня и Козельского и заверил: – Не сомневайтесь, Александр Петрович, беседа состоится, но чуть позже. И мы обязательно учтем все вами сказанное и ваши пожелания.

Над краем леса пронесся с диким свистом боевой корвет. За ним на совсем низко прошел большой воздушный катер с ракетным вооружением.

– Наши, – сказал я, с улыбкой глядя в небо.

– Как догадался, Сань? – Ковалевский тоже смотрел вслед военным виманам, патрулирующим зону нашей посадки.

– По звуку генераторов и скорости полета, – рассмеялся я. – Таких пока официально на вооружении нет.

– Экий вы грамотный специалист, Александр Петрович. Полагаю, у нас под ваш уровень сложно будет подобрать преподавателей, – заметил князь Лапин. – И знаете, что, времени у вас на вольную жизнь осталось не так много. Скоро уже третье июня.

– Вот так сразу, решили меня запугать, – я рассмеялся, понимая, что князь большей частью шутит, и перевел взгляд на темную точку, которую приметил еще при посадке виманы.

Теперь она разрослась, и я уже не сомневался, что точка эта – не что иное, как грозный воздушный крейсер проекта «Атлантик 12».

– Это «Ахилл», – подтвердила мою догадку Ольга. – Денис летит. Все время с нами на связи был, очень о тебе беспокоился.

Для меня это было неожиданно и пришла какая-то большая радость, причину которой сложно назвать, потому что она исходила сразу из очень много: того, что все столь удачно сложилось; того, что я видел грозные боевые корабли, уже переделанные согласно моей схеме «Одиссей»; того, что здесь был сам будущий император и того, что рядом со мной стояла Ольга.

– Удивляюсь я, Борис Егорович, как так быстро смогли сделать устройство синхронизации, да еще установить их на корабли! – высказался я.

– Вот здесь ты немного заблуждаешься. Сделали только для катера и «Ориса», – он повернул голову к корвету, уходящему в сторону поселка. – На «Ахилле» пока такого нет. Сделали быстро, потому что Денис торопил, день и ночь люди Голицына работали. Мы новый цех открываем, подальше от столицы и любопытных глаз. Скоро можно будет снаряжать и крупные корабли. Первым на очереди будет, конечно, «Ахилл» – не терпится Денису Филофеевичу.

Между тем «Ахилл» садился. Плавно, величественно. 145 метров крепкой стали, никеля и бронзы зависли над пшеничным полем, заслоняя небо и медленно приближаясь к земле. Сел воздушный корабль с великолепной точностью, так, что его центральный люк оказался ровно напротив нас примерно в пятидесяти шагах. Солнце сияло на пушечных турелях, точно зрачки хищника темнели люки пусковых ракетных установок, толстые бронзовые трубы-коллекторы по бокам казались вздувшимися мышцами гиганта.

– Его императорское высочество приглашает, – сообщил князь Лапин, держа в руке эйхос.

– Я здесь подожду или лучше в нашей вимане, – отозвалась Ольга.

– Ольга Борисовна, царевич приглашает вас вместе с Александром Петровичем. Ослушаться никак нельзя, – настоял Ростислав Сократович.

Больше всего мне сейчас хотелось походить по палубам этой восхитительной и грозной боевой машины. Я никогда не был на крейсере. С отцом мы часто посещали военно-воздушную базу под Серпуховом. Что говорить, Петр Александрович был там свой человек и помог техникам решить огромное число сложных вопросов, поэтому по территории я с ним передвигался очень вольно. И знал многие корабли изнутри, а вот заходить в крейсеры как-то не доводилось.

Сейчас моя свобода была крайне ограничена сопровождавшим нас подполковником и маршрутом от центрального входа сразу на вторую палубу, пятьдесят метров по коридору, покрытому красной ковровой дорожкой прямо к двери с сияющим имперским гербом.

– Позволите, ваше высочество? – первым вошел князь Ковалевский.

– Входите, входите господа! И… – взгляд Романова остановился на Ольге, – милая госпожа.

Я приветствовал его по всему этикету, Ольга присела в книксене.

Прошу! – прерывая церемонию, Денис Филофеевич сделал нетерпеливый приглашающий жест как прошлый раз в кабинете на базе «Сириуса».

– Вот все то, что нам очень попортило нервы, – Борис Егорович извлек из пакета обе папки и потянул их царевичу.

– Очень хорошо! – он взял их. Ту, что с надписью «Гром» открыл, перелистал несколько страниц и положил на стол. А вот с содержимым «Конфетти» знакомился дольше. В повисшей тишине шелестел листами бумаги, перекладывал фотографии. Затем сказал, повернувшись к графу Захарову: – Иван Ильич, вам лично поручаю заняться вот этим, – царевич потряс папкой. – Сначала снять копии. Оригиналы, пожалуй, останутся у меня. Привлеките самых толковых юристов Корчинского сегодня же, и пусть они старательно исследуют. Сначала мне предоставите общий доклад, но с конкретикой, чтобы было с чем идти к императору. На это время у вас три дня – не более. А потом самый скрупулезный анализ.

– Есть, ваше императорское высочество! – браво отозвался Захаров.

– И знаете, Иван Ильич. Возможно, я вас не обрадую… – Романов как-то грустно улыбнулся, – но очень скоро вам придется возглавить нашу канцелярию Надзора Чести и Права,– Знаю, сейчас такой период, когда должность эта станет особо хлопотной, но лучше вас никто не справится, – затем Денис Филофеевич сделал два шага в нашу сторону и, глядя на Ковалевскую, сказал: – Как дела, Оль? Слышал, ты замуж собралась…

– Денис… – Ольга покраснела и отвернулась к иллюминатору, за которым виднелось поле зеленой пшеницы.

Повисла неловкая для всех тишина.

– Я рад за тебя. Лишь один непорядок в этом вопросе, – продолжил Романов. – В том, что Александр Петрович пока еще не князь. Мы обязательно исправим это. Сразу, как только у меня появится такая возможность. Вам, граф Елецкий, выражаю особую благодарность. Вы Отечество спасли. Это сухие слова, но лишь для тех, для кого и слово «Отечество» не имеет большого смысла. А мы здесь, все собравшиеся, знаем истинную цену этому слову. Вы, Александр Петрович, спасли Отечество, – очень отчетливо повторил царевич. – При чем сделали это практически в одиночку. Избавили нас от огромного числа жертв и имперских потрясений. Обещаю, ваше высокое служение будет отмечено подобающей наградой. Позже я издам распоряжение.

Он замолчал и тогда я смог произнести:

– Служу императору и Отечеству!

На «Ахилле» нас ждал обед, но он случился несколько позже. Сначала майор в синей летной форме проводил меня и Ольгой в каюту, выделенную царевичем. О нас забыли часа на полтора если не больше, что было очень кстати. Я на самом деле устал. Устал эмоционально. Да и раной нужно было заняться, и, разумеется, Ольгой Борисовной.

Мы просто легли на кровать, тесноватую для двоих, но в тесноте было лишь больше прелести: прижались друг другу и лежали, взаимно наслаждаясь близостью. Я в подробностях пересказывал Ольге как для меня сложился сегодняшний день с раннего утра, а она слушала, положив голову мне на грудь. Лишь в средину моего рассказа прервал князь Ковалевский, заглянув в нашу каюту. Оля даже возмутилась:

– Папа! Ну на самом интересном месте!

– Отдыхайте, – сказал князь. – Я лишь сказать, что все очень заняты. Царевич дал много поручений, спешим, исполняем. Но вас никто не забыл. Обед будет ближе к трем.

Внимание Бориса Егоровича даже рассмешило Ольгу:

– Интересно, это только папа думает, что мы – маленькие дети и нам нужна забота и внимание или все там такие, – сказала она.

Позже, часам к трем дня, как и обещал Ковалевский, случился обед. Пышный, богатый в просторной кают-компании «Ахилла» с длинным столом, во главе которого сидел Романов. К тому времени я на самом деле проголодался. Проголодался так, хотел схватить со стола горячий расстегай раньше, чем все расселись по местам.

Наконец застолье началось. Помимо вкусной еды было много тостов – один из них в мою честь, и произнес его граф Захаров, что для меня было совсем неожиданно. Оказывается, этот человек, когда-то опрашивавший меня по происшествию с Лисом, вернее виконтом Ковальским, знал обо мне гораздо больше, чем можно предположить. На душе стало тепло и приятно. Нет вовсе не из-за тоста, внимания Захарова к моей персоне или высокой оценки моих заслуг – из-за того, что сегодня все в этом мире складывалось как нельзя лучше. Я уже знал, что Денис Филофеевич переговорил с императором, и скорое возвращение Филофея Алексеевича не несет нам неприятных сюрпризов. Более того, отложенное после стараний Глории назначение наследника, теперь точно состоится послезавтра, во вторник 29 мая. И была даже весть, что решен вопрос со сроками коронации. Должна она состояться на второй день после ритуала Признания Перунова, которое обычно проходит в Перводворцовом храме. Теперь с почти уверенностью можно было говорить, что 1 июля войдет в историю нашего Отечества как восхождение на трон человека, которого многие ждут, а за этим случатся в империи огромные перемены. Да, возможно, кроме всего того нас ждет большая война с сильным, коварным врагом на западе – Британией, пытающейся объединить против нас многие другие страны. Но если войне суждено быть, то пусть она случится при Денисе Филофеевиче, который уже сейчас делает очень много для нашей победы.

В Москву мы вернулись, когда уже стемнело. Ирония судьбы в том, что после всех потрясений сегодняшнего дня, спасения Отечества и признания моих заслуг будущим императором и важнейшими людьми в имперских верхах, завтра мне предстояло идти в школу, чтобы сдать очередной экзамен. Это казалось столь глупым, что было даже отмечено князем Ковалевским. Конечно, я мог на экзамен не ходить, но хотелось просто и честно окончить школу без всякой посторонней помощи и влияний. Мы так с Ольгой договорились и вместе того желали: добиваться целей самим, своими усилиями.

* * *

– Баронесса Элизабет Барнс, – произнес молодой мужчина в темно-серой форме с гербом-нашивкой и погонами поручика. – Ваше благородие, порошу, смотрите на меня. Ваше фото в паспорте оно… В общем вы не совсем на себя похожи.

– Милый господин, я не хочу вам в подробностях рассказывать свою историю. Это займет много времени и вызовет слезы. Вам недостаточно, что мое лицо в синяках и опухло? При всем старании я просто не могу сейчас быть похожей на себя на фото пятилетней давности, – произнесла миссис Барнс. – Что посоветуете мне? Остаться на несколько суток в зале прилета, пока не сойдут следы побоев на лице?

– Минутку, ваше благородие. Я стараюсь помочь вам, но в то же время на мне есть серьезные служебные обязательства, – поручик таможенной службы, надел на голову управляющий обруч и стал проверять всю доступную информацию по подданной британской короны баронессе Элизабет Барнс. На экране в металлической рамке поплыли строки данных о ее визитах в Россию. – Ваш муж, господин Теодор Барнс по нашим данным пока находится в Москве. Он может опознать вас по голосу и подтвердить вашу личность по эйхосу?

– Милостивый господин, я в очень плохих отношениях с мужем. Да, он может подтвердить. Если это так необходимо, то свяжитесь с ним, но я бы не хотела этого, – холодно сказала Элизабет, глянув в огромное панорамное окно башни – там еще стояла вимана, синяя с красной полосой, рейса Р43−27 «Гамбург – Москва». Элизабет прибыла на ней. Рискнула, чтобы не трястись целые сутки в эрмимобиле, хотя для этого ей снова пришлось воспользоваться услугой пронырливых личностей из багажной службы.

– Вам известно, что вас ищет британская полиция, при чем GST, – таможенник внимательно вглядывался на экран, где появились строки на английском и несколько ее фотографий.

– Да, конечно, правда я не знаю, что такое GST, но полиция точно ищет, – Элизабет мило улыбнулась. На самом деле эта мысль ей стала приятна.