355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эрл Стенли Гарднер » Прокурор рискует » Текст книги (страница 1)
Прокурор рискует
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 20:34

Текст книги "Прокурор рискует"


Автор книги: Эрл Стенли Гарднер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Эрл Стенли Гарднер
«Прокурор рискует»

Глава 1

Поскольку было только семь пятнадцать утра, когда Дорис Кейн прибыла в Мэдисон-Сити, и так как она всю ночь провела за рулем, ее усталые от дороги глаза не сразу заметили, что город готовится вспомнить свою юность на заре освоения Дикого Запада. Немногие горожане, попадавшиеся на улице, носили на головах широкополые Шляпы с галунами, а некоторые отращивали усы или даже бороды. Попадались и такие, которые щеголяли в поясах, украшенных патронташами и свисающими с них кобурами.

На слабо хлопающем на ветру транспаранте, натянутом поперек улицы и закрепленном за окна каких-то офисов, было начертано красными буквами: «ВСТРЕЧА С ДИКИМ ЗАПАДОМ», а ниже: «с 1 по 5 ноября».

Бросив взгляд на наручные часики, Дорис Кейн решила, что время явно неудачное для визита к дочери.

Замужество, весьма вероятно, изменило привычку Паулы спать допоздна, но миссис Кейн опасалась проверить, до какой степени это так. Она хотела представить свое посещение совершенно случайным, нечто вроде «проезжала мимо и решила заглянуть». Кроме того, мужу Паулы, Джиму Мелвину, могло не понравиться вторжение тещи в его жизнь спустя всего два месяца после его женитьбы.

Миссис Кейн подогнала свой пикап вплотную к тротуару напротив входа в кафе «Оул», над которым светилась надпись: «Всегда открыто».

С парковкой в такую рань не было ни малейших проблем, и Дорис Кейн, тщательно заперев машину, вошла в ресторан и направилась было туда, где находились отдельные кабинеты, но затем передумала в пользу полупустого общего зала, более располагающего к общению.

И только усевшись на высокий стул, заметила, до какой степени Мэдисон-Сити прихорашивается в преддверии торжества. На какой-то миг миссис Кейн даже почудилось, что она попала в Голливуд и находится на съемках эпизода из жизни Малыша Билли.

Вскоре, однако, все эти усы, бороды, ковбойские шляпы, кричащие рубашки создали у нее впечатление поголовного помешательства.

Молодой человек дожидался ее приказаний.

Миссис Кейн взглянула на его усы и ковбойскую рубашку.

– Вы приезжая? – спросил он с улыбкой.

Она призналась, что да.

– Мы отмечаем день рождения города, – объяснил он. – Ему стукнуло уже девяносто. Тогда здесь было почти дикое место… одни скотоводы да старатели. В торжестве все горожане примут участие. Каждый должен отпустить усы или бороду и носить костюм до конца праздника. Мы собираемся устроить большую фиесту с крытыми фургонами в сопровождении эскортов ковбоев и прочее… Что будем есть?

Она улыбнулась и только теперь, когда больше не вела машину, поняла, насколько вымоталась.

– Страшно хочу пить. Побольше кофе, пожалуйста, и яичницу с ветчиной. Но главное кофе, и побыстрей.

Для горстки людей, закусывающих в кафе «Оул», половина восьмого утра, судя по всему, была предельным временем. Один за другим они расплачивались и поспешно покидали кафе, и в семь часов тридцать одну минуту Дорис Кейн осталась в зале одна.

Казалось, настал благоприятный момент, чтобы задать один или парочку осторожных вопросов.

– Вы давно здесь живете? – спросила она у молодого человека за стойкой.

– Родом отсюда, – ответил он. – Отслужил в армии и рванул обратно в этот старый город. Он неплохо выглядит для своих лет. Прежде я считал его захолустьем, а вот теперь нравится.

– Ваш город, хотя и небольшой, но производит весьма приятное впечатление, – заметила она. – Мне кажется, здесь центр округа. Или я ошибаюсь?

– Вы правы. Здание окружного суда вон там, на холме… Как вам наш кофе? Повторить?

– Не отказалась бы еще от чашки. Спасибо.

Когда он подвинул ей через стойку вновь наполненную чашку, она как бы между прочим поинтересовалась:

– Вы, случайно, не знаете Джеймса Мелвина?

– Мелвина… Мелвина?.. О, конечно… Джим Мелвин!

– Он вам знаком?

– В общем-то, да. Знаю его немного. Он иногда забегает сюда. Работает по заказу городских заправил над каким-то оборудованием для парковки. Как он говорил мне, и у него на это лицензия штата.

– Совершенно верно, – подтвердила она, а затем поняла: человек за стойкой смотрит на нее, ожидая, что она еще скажет.

– Он мой зять, – нервно смеясь, объяснила миссис Кейн.

– Вот как? Сдается мне, он женился совсем недавно, правда?

– Да.

– Хороший парень. В последнее время ввязался в политику, хотя, полагаю, вам все это известно.

– Да как сказать…

– Дуг Селби, наш окружной прокурор, был у нас в высшей степени популярен. Затем подал в отставку со своего поста, чтобы отправиться на войну. Когда он вернулся, тот, кто его сменил, не захотел расстаться с должностью. Но общественное мнение сыграло свою роль, и ему пришлось уйти. Люди даже начали кампанию за его отзыв. Теперь Дуг Селби сидит в своем прежнем кресле. Но борьба шла отчаянная.

– Ясно. А Джим был за мистера Селби?

– Нет. Он был на стороне противника.

– Сегодня утром его у вас не было?

– Нет. Он не завсегдатай. Если и заходит иногда, то около девяти или десяти часов. Обычно появляется не один, говорит о делах за чашкой кофе, порой заказывает сандвич. Вы, я так думаю, приехали полюбоваться на нашу большую фиесту?

– Нет, – снова улыбнулась миссис Кейн. – Я так, проездом… Пожалуй, немного рановато для того, чтобы побеспокоить молодых.

– Молодых? – переспросил собеседник, глядя на нее оценивающим взглядом. – Вот это здорово! Да вы не старше своего зятя.

Дорис зарделась от удовольствия. В его комплименте не было ничего неискреннего, никакой лести. Пауле, конечно, только что исполнилось девятнадцать, а сама Дорис всего три дня назад отметила свой тридцать девятый день рождения. Но годы приобрели привычку идти все быстрее и быстрее. Мысль о замужестве дочери все еще не укладывалась в ее сознании. Каких-то четыре-пять лет назад Паула была неуклюжим подростком – одни коленки да локти. И вот теперь она замужем. Просто невероятно!

Миссис Кейн расплатилась и вернулась к своему пикапу. Было уже без десяти минут восемь. Для себя она решила, что раньше девяти звонить Пауле не осмелится, но также и не хотела торчать здесь у тротуара и клевать носом за баранкой автомобиля. В конце концов, Паула, как жена молодого бизнесмена, вполне возможно, уже встала и готовит завтрак.

Миссис Кейн снова вошла в ресторан.

– Я хочу воспользоваться вашим телефоном.

– Пожалуйста.

Она взяла справочник и нашла в нем:

«Мелвин Джеймс Л., адрес: 1641, Хиллкрест-Драйв».

Она опустила монету, набрала номер, затем подождала, пока из трубки не раздались длинные гудки.

Никто не отвечал.

Сразу, как только Дорис Кейн поняла, что придется ждать, пока подойдут к телефону, ей с трудом удалось подавить постыдное желание бросить трубку на рычаг и покинуть ресторан, но она заставила себя оставаться у аппарата, с тем чтобы окончательно убедиться, что отвечать на том конце провода в самом деле некому.

И только после этого она, наконец, повесила трубку.

В аппарате что-то щелкнуло, и ее монета зазвенела в камере возврата.

Она повернулась к услужливому молодому человеку за стойкой и спросила:

– Как добраться до Хиллкрест-Драйв?

– Поднимитесь вверх по бульвару до первого светофора, свернете налево, дальше по этой дороге вокруг.

Не прозевайте Хиллкрест. Это одна из боковых улочек, которые отходят от этой дороги… если точнее, она начинается через десять или двенадцать домов после того, как сделаете второй поворот налево.

– Спасибо, – поблагодарила она, решительным шагом вышла из ресторана, села в машину и завела мотор.

Хиллкрест-Драйв ей удалось отыскать без труда. Дом под номером 1641 оказался очень похожим на тот, каким она себе его и представляла как место, где живет Паула.

Дом был выстроен на склоне холма. Фасад был одноэтажным, а задняя часть состояла из трех этажей.

Из-за крутизны склона гараж располагался сзади дома, и въезд к нему был из аллеи, которая шла параллельно главной улице. Дорожка, ведущая к черному ходу, была проложена прямо по склону, и лишь кое-где на ней виднелись редкие ступеньки из цемента. Неудобства подобного жилья, возведенного на склоне холма, компенсировались чудесной панорамой, открывавшейся из каждого окна.

В самом низу склон резко обрывался в извилистую долину, испещренную темной зеленью апельсиновых деревьев.

Вдыхая все утро аромат цветущих цитрусовых, Дорис Кейн тем не менее все время возвращалась к мысли о том, как внезапно ее дочь стала замужней женщиной.

Почему-то известия подобного рода всегда застают матерей врасплох и повергают в шоковое состояние.

Дорис поставила машину перед домом, прошла по короткой цементной дорожке и, поднявшись на крыльцо, позвонила в дверь.

Далее к югу стоял еще один дом, к северу – никаких строений. Высокая живая изгородь росла по границе владений, укрывая от посторонних глаз фасад, но из-за крутизны склона оставляла открытой для всеобщего обозрения заднюю часть дома.

Именно тогда, когда она нажимала второй раз кнопку звонка, Дорис Кейн заметила нечто такое, что вызвало у нее беспокойство. В углу маленького крыльца валялась связка газет, и те листы, на которые падало солнце, уже начали желтеть.

Дорис нахмурилась. Конечно…

Ее внимание привлек уголок листка бумаги, торчавший из-под двери. Она вытащила его и, едва разбирая каракули, прочитала:

«Нет смысла оставлять молоко. Оно киснет на пороге. Позвоните мне, когда вернетесь, если хотите, чтобы его доставляли вам.

Молочник».

Почтовый ящик был прикреплен изнутри к одной из стоек, поддерживающих навес над крыльцом, и оказался открыт. Дорис нажала кнопку, расположенную сбоку ящика, и металлическая передняя стенка приподнялась.

Внутри лежало одно-единственное письмо.

На конверте был отпечатан адрес: «Джеймсу Л. Мелвину, 1641, Хиллкрест-Драйв, Мэдисон-Сити». В верхнем левом углу был напечатан типографским способом обратный адрес: «Альфонс Бейкер Карр, адвокат, 962, Монаднок-Билдинг, Лос-Анджелес».

Письмо было проштемпелевано из Лос-Анджелеса два дня назад. Судя по всему, в почтовый ящик оно попало вчера. Письмо было очень тонким и, похоже, заключало в себе маленький листок бумаги, возможно счет за услуги. Конверт похрустывал в пальцах и производил на ощупь впечатление сделанного из плотной гербовой бумаги.

Дорис Кейн несколько мгновений подержала его в руке и затем неохотно положила обратно в почтовый ящик. Когда она возвращала конверт на место, то услышала звук, похожий на тот, когда скребут металлом по металлу, и решила выяснить, чем это вызвано. На дне почтового ящика лежал ключ от дома.

Дорис взяла его так, словно он обжигал ей пальцы, затем повернулась к двери и в нерешительности остановилась.

Пока она стояла на крыльце, со стороны соседнего дома донеслись какие-то звуки, говорящие о том, что его обитатели проснулись. Судя по запахам, которые она ощутила, там жарили ветчину и готовили свежемолотый кофе.

Все еще мешкая, миссис Кейн размышляла над создавшейся ситуацией. Паула была в высшей степени неуравновешенной в полном смысле этого слова. Почти незаметно для нее самой жизнь сгладит некоторые острые углы в ее характере. Но сейчас несанкционированное использование ключа, находящегося в руке Дорис Кейн, может быть расценено Паулой как беспардонное вмешательство в ее личную жизнь…

Дорис Кейн была еще относительно молода и привлекательна. У нее была масса собственных поклонников, и у них с Паулой установились особые, ни в чем не походившие на общепринятые, хотя и старомодные, отношения между матерью и дочерью. Дорис может рассчитывать на сердечный прием в доме дочери, но только как гостья, не забывая о том, что Паула здесь хозяйка.

Дорис Кейн знала, что, если придется, воспользуется ключом, но до этого хотела испробовать и другие варианты.

Зажав ключ в руке, она вышла на улицу, спустилась к соседнему дому и позвонила в дверь.

Ей открыла женщина средних лет, остроглазая, тонкогубая, с высокими скулами, с порывистыми, как у птички, движениями.

– Доброе утро, – первой заговорила та, с головы до ног оглядывая миссис Кейн цепким взглядом. – Вы что-нибудь продаете?

В ее тоне слышалась скрытая неприязнь, готовая в любой момент перерасти в грубый отказ, а может быть, даже и хлопок закрываемой двери.

– Я старалась выяснить что-нибудь о мистере и миссис Мелвин, ваших соседях, – мягко улыбнулась Дорис Кейн. – Кажется, они уехали. Вы не могли бы сказать мне, давно ли они отсутствуют или, может, вы знаете, куда…

– Ничем не могу помочь! – огрызнулась женщина.

– Поскольку вы соседи, – миссис Кейн пустила в ход свою самую обворожительную улыбку, – я подумала, что, возможно…

– Соседи! – фыркнула та. – Просто живут рядом, вот и все. Соседи!.. Да уж, соседи!

– А что такое?

– Такие соседи, если хотите знать, ни для кого из живущих здесь не подарок! – Женщина решительно перехватила нить разговора. – Вокруг живут уважаемые люди. Такого, что устраивают эти соседи, вряд ли вы когда-либо видели! Гулянки до двух-трех часов ночи, пьяные женщины, и я точно слышала, как в последний раз даже стреляли! Это был пистолетный выстрел. Так-то! А вы говорите – соседи! Что вам нужно от них?

– Давно это было? – спросила Дорис, чувствуя, что у нее сводит скулы, как от оскомины.

– Смотря что.

– Гулянка.

– Гулянки, – уточнила женщина. – Их было столько, что и не упомнишь.

– А когда стреляли?

– На прошлой неделе… пожалуй, дней десять назад. Послушайте, если вы хотите что-то продать, то в такую рань вам здесь ничего не светит. Раньше десяти там не просыпаются, даже если они дома, а сейчас их и вовсе нет.

– Я… я друг их семьи, и…

– Ну, зря я тут разболталась с вами. К тому же пора заняться делом. Всего хорошего. – И дверь захлопнулась перед носом Дорис Кейн.

Теперь Дорис Кейн решилась. Вернувшись к дому дочери, она уверенно вставила ключ в замочную скважину, повернула, откинула щеколду, открыла дверь и вошла.

Спальные комнаты находились на верхнем этаже. Из холла широкая лестница с ажурными коваными перилами вела вниз в просторную гостиную.

– Эй, Джим! Паула! – крикнула Дорис. – Есть тут кто-нибудь?

Пустота дома гулко поглотила ее слова, усилив невольную дрожь ее голоса.

Дорис Кейн спустилась вниз по лестнице. Найденный ею выключатель затопил гостиную болезненно ярким светом, который всегда так безнадежно проигрывает на фоне искрящихся солнечных лучей. Тяжелые гардины, висевшие на окнах, почти не пропускали дневного света, но и электрических ламп было достаточно, чтобы разглядеть большую, даже слишком, комнату, довольно комфортабельную, с огромным камином в одном конце, французскими дверьми, открывающимися на широкий балкон, на западной стороне и дверью на северной, ведущей в помещения нижнего этажа.

Далее на южной стороне располагалась столовая, а за ней – кухня.

В гостиной остались следы излишне щедрого гостеприимства. Повсюду были разбросаны бокалы, пепельницы набиты окурками, воздух пропитан застоявшимися запахами, свойственными давно не проветриваемому помещению.

На столе стоял изотермический контейнер, предназначенный для хранения кубиков льда. Дорис приподняла крышку и заглянула внутрь.

Контейнер был на треть заполнен водой. Кубики льда растаяли, и образовавшаяся из них вода нагрелась до комнатной температуры.

Дорис через столовую прошла в кухню и убедилась, что там все чисто. Здесь царил идеальный порядок, а в раковине не валялось ни одной грязной тарелки.

Она заглянула в холодильник, потом в буфет и, открыв хлебницу, пощупала лежавший там батон. Он оказался твердым как камень и пах плесенью. Подойдя к кухонному столу, Дорис провела по нему пальцем – на столешнице, покрытой толстым слоем пыли, остался четкий след.

Она вернулась в гостиную и, потянув за шнур, раздвинула тяжелые шторы на окнах. И сразу в ярком дневном свете увидела, что и на мебели лежит густой слой пыли.

Дорис выключила свет и взбежала по лестнице в спальные комнаты.

Первая, очевидно, принадлежала хозяевам. Здесь стояла широкая двуспальная кровать с тумбочками по обеим сторонам. На одной лежали туалетные принадлежности Паулы, на другой – Джима. Постель не была смята. Беглый осмотр шкафов показал, что одежда висит на своих местах. Если Паула и уехала куда-то, то ненадолго и взяла с собой лишь самое необходимое.

Отправляясь в продолжительную поездку, она не ограничилась бы таким малым количеством вещей.

Через ванную Дорис вошла в соседнюю спальню.

Здесь постель тоже была аккуратно застелена. По-видимому, эта комната содержалась в идеальном порядке, чтобы в любой момент принять кого-нибудь из родных или близких.

Следующая просторная спальня отводилась гостям.

Она имела отдельную ванную и… Дорис Кейн застыла на пороге, невольно вскрикнув при виде темно-бурых пятен на кровати, о зловещем происхождении которых она сразу догадалась.

На негнущихся ногах Дорис приблизилась к кровати и дрожащей рукой провела по заскорузлому покрывалу.

Однако на полу она не обнаружила этих ужасных пятен, зато в ванной ее ожидало зрелище целой кучи перепачканных в крови полотенец.

Преодолев первый испуг, Дорис принялась лихорадочно соображать. По всей вероятности, произошел несчастный случай, и кто-то, очевидно, потерял много крови. Ее промокали полотенцами, чтобы не капала на пол, а лежал пострадавший, как видно, на кровати, ожидая, когда прибудет доктор…

В памяти всплыли слова соседки: «А в последний раз даже стреляли!»

Дорис Кейн поспешно спустилась вниз и выбежала на крыльцо, где ярко светило солнце, пахло цветущими апельсиновыми деревьями, пели птицы и слышались голоса детей, игравших неподалеку.

Она захлопнула дверь, и замок щелкнул у нее за спиной. Потом открыла почтовый ящик, положила ключ под письмо от Альфонса Бейкера Карра и бросилась к машине. Ей не терпелось сесть в нее и уехать подальше от этого ужасного места.

В душевном смятении Дорис строила самые невероятные предположения. Не застрелил ли Джим кого-нибудь? Может быть, оружие разрядилось? Что с Паулой, возможно, она скрывается от полиции? А может быть, сама стала жертвой? Паула не из тех, кто будет прятаться и таиться. Нет, она не побежит, она встретит опасность с открытым лицом. Паула была и останется такой. Она никогда не боялась отвечать за свои поступки.

Дорис Кейн бесцельно ехала по извилистой Хиллкрест-Драйв, пока перед ней не выросло препятствие в виде отвесного склона.

Тогда она развернулась и повела свой пикап в обратном направлении – к центральной улице Мэдисон-Сити.

Здесь признаки приближающегося праздника были особенно заметны: мужчины все как один вырядились в тесные джинсы и сапоги на высоком каблуке, явно затруднявшие передвижение. Неизменной принадлежностью мужского населения были также широкополые шляпы, пестрые шейные платки, усы и бороды. В витринах магазинов красовались ковбойские шляпы по 2 доллара 99 центов за штуку, ярко-синие, золотистые или красные платки и самая модная обувь сезона – сапоги.

Повсюду царило веселье и непринужденность в обращении. Прохожие останавливали друг друга, чтобы похвастать своим нарядом и обменяться шуточками по поводу усов и ковбойских причиндалов.

Все это производило на Дорис Кейн впечатление пошлой пародии, а вид кобуры на поясах лишь вызвал в памяти бурые пятна засохшей крови на покрывале в доме Паулы.

Глава 2

Окружной прокурор Дуг Селби, случайно посмотрев в зеркало на стене своего кабинета в здании суда, критически оглядел себя.

Общественность Мэдисон-Сити, со всей серьезностью отнесясь к празднованию юбилея города, бдительно следила за тем, чтобы все его жители без исключения отдали дань славному прошлому скотоводческого округа. Тем же, кто не проникся величием этого события, грозили карательные санкции.

Должностным лицам, однако, было позволено не облачаться в ковбойский наряд, но Селби из уважения к всеобщему энтузиазму повязал шею красным платком и обзавелся широкополой шляпой, висевшей сейчас на вешалке возле зеркала.

Отведя взгляд от своего отражения в нем, Селби хотел было заняться делами, но тут раздался легкий стук в дверь, и, приоткрыв ее, в кабинет заглянула его секретарша.

– У вас найдется время, – спросила она, – заскочить к шерифу Брэндону или вы хотите, чтобы он сам спустился к вам? У него там некая миссис Кейн, и то, что она рассказала, внушает ему тревогу.

– Он на телефоне? – спросил Селби.

Девушка кивнула.

Окружной прокурор снял трубку:

– Привет, Рекс.

– Не хотел тебя беспокоить, Дуг, – раздался в ответ голос шерифа Рекса Брэнд она, – но приходится: мне надо знать, имеем ли мы право войти в частный дом без ордера на обыск?

– Имеем, если получено разрешение владельца. Если такового нет, это противозаконно.

– В данном случае в доме никого нет.

– Все равно лучше иметь при себе ордер.

– У тебя найдется минута, Дуг?

– Конечно.

– Я сейчас приду.

– С женщиной?

– Нет. Один.

Шериф Брэндон был лет на двадцать пять старше Дуга Селби, и, хотя волосы почтенного скотовода посеребрила седина, взгляд его сохранил живость и проницательность. Легкость и плавность движений свидетельствовали о крепости мышц, а ковбойская одежда, которую он надел по случаю юбилея города, не выглядела на нем маскарадным костюмом, по всему было видно, что он чувствовал себя в ней удобно.

Селби предусмотрительно оставил дверь своего кабинета открытой, и Брэндон без стука вошел и сел на край письменного стола.

– Это касается Джима Мелвина, Дуг.

– В чем дело? – насторожился Селби.

– Женщина, которая сидит у меня, его теща. Она в панике. Ее дочь, Паула, не поздравила мать с днем рождения, не прислала ни открытки, ни телеграммы.

Селби в ответ лишь иронически усмехнулся.

– Приблизительно неделю назад, – продолжал Брэндон, – миссис Кейн написала дочери письмо с просьбой выслать авиапочтой какие-то кулинарные рецепты, однако ответа так и не дождалась. Когда же от дочери не последовало поздравлений с днем рождения, миссис Кейн всерьез забеспокоилась и отправилась в Мэдисон-Сити.

– Что дальше?

– А дальше еще хуже. На крыльце дома Джима Мелвина лежала стопка нечитаных газет и записка от молочника. Соседка сказала, что в доме вот уже дней десять никто не живет и что во время последней вечеринки слышала выстрел… Миссис Кейн заглянула в почтовый ящик и обнаружила в нем письмо от адвоката из Лос-Анджелеса Альфонса Бейкера Карра, а также ключ от дома. Она отперла дверь и вошла. В доме никого не было и все выглядело так, как будто его покинули в разгар веселья.

Постель одной из спален наверху оказалась испачкана пятнами крови, и ванная рядом – тоже. Женщина предполагает, что ее дочь убита.

– Уж не ловушка ли это, Рекс? – высказал опасение Дуг Селби.

– А черт его знает. Все крайне подозрительно.

– Боюсь, наши противники только и ждут, – покачал головой Селби, – что мы клюнем на их приманку.

Стоит нам переступить порог дома Мелвина, и он нас там застукает и начнет кричать, что мы нарушили его право на неприкосновенность жилища и пытаемся свести с ним политические счеты. С другой стороны, если мы явимся с ордером на обыск, он завопит, что тем самым мы порочим его репутацию и пытаемся сорвать его сделку с этими счетчиками. – Чувствуя, что Брэндона не убедили его доводы, Селби спросил: – Когда она входила в дом, Рекс?

– Утром… где-то около девяти.

– А почему сразу не сообщила в полицию?

– По-видимому, не знала, как ей быть, и терзалась сомнениями. Послушать ее, она рискует больше нашего. Если с ее дочерью ничего не случилось, та никогда не простит мамаше ее вмешательства.

– Дай-ка я взгляну на нее, Рекс, – сказал Селби. – И надо же, чтобы именно Мелвин оказался ее зятем.

Неужели эта Паула не могла подыскать кого-нибудь получше?

Они прошли в кабинет шерифа. Брэндон представил Дорис Кейн своего спутника:

– Это мистер Селби, наш окружной прокурор.

Селби, слегка поклонившись, признался без обиняков:

– Я интересовался у Брэндона, смогли ли вы объяснить ему, почему так замешкались с сообщением в полицию о том, что вас весьма встревожило, когда вы вошли в дом мистера Мелвина.

– Мистер Селби, если бы вы знали Паулу, то непременно поняли бы меня, – ответила миссис Кейн. – Если я ошибаюсь… и с Паулой все в порядке… если окажется, что это случилось с Джимом… Даже не знаю, что хуже…

– Может быть, вам стоит подождать, когда что-то прояснится?

– Я не могу больше ждать. Это выше человеческих сил!

– Вы сказали, что в почтовом ящике лежала письмо от адвоката Альфонса Бейкера Карра?

– Да. Вы знаете его?

– Нам ли его не знать! – проворчал Брэндон. – Он здесь живет.

– А разве его офис не в Лос-Анджелесе? – удивилась миссис Кейн.

– Так оно и есть, – подтвердил шериф Брэндон. – Но несколько лет назад мистер Карр купил здесь загородный дом и с тех пор поселился в наших краях. Уверяет, что хотел уйти на покой, да клиенты не дают… Вы никогда не слышали о Карре?

– Адвокате, ведущем уголовные дела?

– Совершенно верно. Он из тех, кто знает все лазейки в законе. Было время, когда жулики в Лос-Анджелесе говаривали: «Чтобы выйти сухим из воды, достаточно знать три первые буквы алфавита».[1]1
  Фамилия Карр (Carr) начинается с третьей буквы английского алфавита – «С».


[Закрыть]

– То есть Альфонса Бейкера Карра?

– Именно.

– Интересно, с какой стати он писал Джиму?

– Говорите, письмо было очень тонкое?

– Да. Похоже, в конверте лежала лишь узкая полоска бумаги. Я решила, что это счет.

Селби, до сих пор не сводивший цепкого взгляда с миссис Кейн, многозначительно посмотрел на Брэндона.

– Ну что ж, Рекс. Поедем и посмотрим, в чем там дело.

– А как же с ордером? – спросил Брэндон.

Селби повернулся к миссис Кейн:

– Нам потребуется ваше письменное согласие…

– О, прошу вас, мистер Селби, избавьте меня от этого. Я умоляю вас!

Селби, обращаясь к Брэндону, вполголоса заметил:

– Ее можно понять.

– Ключ в почтовом ящике, – напомнил Брэндон прокурору.

Миссис Кейн с надеждой переводила взгляд с одного собеседника на другого.

Селби решительно объявил:

– Я думаю, стоит рискнуть, Рекс. Поехали!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю