Текст книги "Черный верблюд"

Автор книги: Эрл Дерр Биггерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 6
ФЕЙЕРВЕРК ПОД ДОЖДЕМ

Некоторое время Чан недоверчиво смотрел на свидетельницу, словно не зная, в какой степени можно верить ее показаниям.

– Очень интересно, – сказал он наконец. – Значит, здесь был какой-то человек. Его белая рубашка, как вы утверждаете, была запачкана кровью…

– Уверяю вас, это было именно так! – воскликнула Диана.

Чан пожал плечами.

– Возможно. Прошу прощения, я вовсе не хочу усомниться в том, что вы говорите правду. Но вы могли ошибиться или вам могло это показаться. Я готов поверить, что убийца был неосторожен и испачкал рубашку кровью, но не могу поверить, что он покинул место преступления с распахнутым плащом. Скорей можно предположить, что он тщательно запахнулся в него. Но как бы там ни было, нам не следует терять этого человека из виду. Очень странно! Разгуливать в плаще в душную тропическую ночь… Скажите, как зовут слугу мисс Фен? – обратился он к Юлии.

– Вы имеете в виду Джессупа?

– Да, я попрошу вас пригласить его сюда.

Юлия вышла из комнаты, а Чан обратился к полицейскому врачу:

– К сожалению, я сейчас не смогу проводить вас к месту преступления. Оно произошло в саду, в павильоне. Вот ключ. Прошу вас пройти туда и приступить к осмотру, а я присоединюсь к вам, как только закончу допрос прислуги.

–Вам удалось найти орудие убийства, Чарли? – спросил врач.

– Нет. По-видимому, убийца захватил его с собой.

Обратившись к японцу, он добавил:

– Кашимо, быть может, вы тем временем осмотрите прилегающую к вилле местность?

В сопровождении Юлии в гостиную вошел Джессуп.

– Вас зовут Джессуп? – приступил к допросу Чан.

– Да, сэр.

– Вы знаете, с кем вы говорите?

– Я полагаю, вы представляете местную полицейскую власть.

Чан усмехнулся.

– Как давно вы находитесь в услужении у мисс Фен?

– Два года, сэр.

– Вы живете в Лос-Анджелесе?

– Да, примерно полтора года. До того, как поступить на работу к мисс Фен, я поменял многих хозяев.

– Вам приходилось слишком много у них работать?

– Нет, сэр. Но мне не нравился их образ жизни. Кроме того, я не терплю фамильярности, а мои хозяева зачастую обращались ко мне на «ты». Один из них называл меня не иначе как «старина», хлопал по плечу, а уж когда бывал навеселе…

– А мисс Фен вела себя по отношению к вам совершенно иначе?

– Да, сэр. Она была дамой в полном смысле этого слова, сознававшей, какое она занимает положение, и уважала мое человеческое достоинство.

– Значит, у вас не было никаких оснований быть недовольным своей службой?

– Совершенно верно, сэр. Я позволю себе заметить, что прискорбное событие сегодняшнего вечера глубоко потрясло меня.

– Скажите, был ли кто-нибудь из гостей, которых вы принимали сегодня вечером, в плаще?

– В плаще? – Джессуп удивленно поднял брови.

– Да, не пришел ли кто-нибудь в плаще, накинутом поверх фрака?

– Нет, сэр, ничего подобного не было.

– Я попрошу вас напрячь свою память. Не было ли здесь сегодня вечером кого-нибудь, кроме тех, кто сейчас находится в гостиной?

– Нет, сэр, – ответил Джессуп, внимательно оглядев присутствующих.

– Благодарю вас. Когда вы видели в последний раз мисс Фен?

– Примерно в пятнадцать минут восьмого я принес сюда цветы. После этого я еще несколько раз слышал ее голос.

– Расскажите, пожалуйста, что вы делали в это время?

– Следуя возложенным на меня обязанностям, я находился в кухне и столовой. Я позволю себе довести до вашего сведения, сэр, что вечер оказался для меня очень утомительным. Наш китаец-повар выявил ряд скверных качеств, свойственных, да простите мне это упоминание, этому языческому народу.

– Этот языческий народ, – серьезно возразил Чан, – изобрел книгопечатание в ту пору, когда господа в Англии были заняты тем, что срубали друг другу мечами головы. Простите мне это маленькое отступление в область истории. Значит, ваш повар оказался очень нетерпеливым?

– Да, сэр. К тому же наш поставщик спиртного или, как здесь его называют, бутлегер, явился непростительно поздно.

– Значит, у вас имеется свой бутлегер?

– Да… Мисс Фен никогда не пила, но она знала, к чему ее обязывает положение хозяйки. Наш повар Ву-Кио-Чинг договорился с одним из своих приятелей относительно поставки напитков.

– И приятель Ву позволил себе опоздать?

– Совершенно верно, сэр. Я уже сказал вам, что был занят с той минуты, как вручил мисс Фен цветы. Было две минуты девятого, когда…

– Почему вам запомнилось именно это время?

– Я слышал о чем вы беседовали с гостями. В это время я находился в кухне.

– Один?

– Нет, сэр. Ву-Кио-Чинг, разумеется, тоже был там. Там же была и Анна, горничная. Она пила чай. Я обратил внимание повара на то, что уже восемь часов. Втроем мы пробыли на кухне приблизительно до десяти минут девятого. К этому времени явился бутлегер, и я направился в столовую делать коктейли. В четверть девятого я впустил в дом мистера ван Горна и вскоре отправился звать гостей.

– Я вам очень благодарен за ваше обстоятельное повествование. Вы свободны, Джессуп.

Слуга колебался.

– Мне хотелось бы сказать вам еще кое-что.

– Слушаю вас.

– Не знаю, будет ли иметь для вас значение мое сообщение, но я вспомнил об этом после того как узнал, что произошло. Наверху есть небольшая библиотека, вскоре после обеда я направился туда, чтобы выбрать себе книгу, и застал в библиотеке мисс Фен. Она разглядывала какую-то фотографию и горько плакала.

– Чья это была фотография?

– Не знаю. Она держала ее так, что я не мог разглядеть. Могу лишь сообщить вам, что фотография довольно большого формата, наклеенная на зеленый картон.

Чан кивнул.

– Благодарю вас. А теперь я попрошу позвать сюда повара.

– Слушаюсь, сэр, – и Джессуп с достоинством удалился.

Инспектор оглядел присутствующих и заметил:

– К сожалению, дело затягивается. Я вижу на террасе уютные шезлонги. Рекомендую вам, господа, разместиться поудобнее, но напоминаю – покидать дом запрещено.

Часть гостей Шейлы поспешила на террасу, и в гостиной остались Джим, Юлия, Тарневеро и Чан.

Прорицатель внимательно взглянул на инспектора.

– Кажется, до сих пор мне приходилось пускать фейерверк под дождем, – недовольно сказал тот.

– В этом вы правы, – согласился Тарневеро.

В гостиную проскользнул Ву-Кио-Чинг, что-то бормоча себе под нос. Чан заговорил с ним по-китайски. Повар возбужденно тараторил. Инспектор бесстрастно слушал. Только один раз он поднял голову, словно охотничья собака, почуявшая дичь, приблизился к повару и произнес длинную тираду, из которой наблюдавшие за этой сценой поняли только одно слово: «бутлегер».

Наконец, оставив повара в покое, Чан пожал плечами и обернулся к остальным.

– Что он говорит, Чарли? – живо спросил Джим.

– Он ничего не знает.

– Почему он упомянул о бутлегере?

Чан искоса взглянул на него.

– Старость сдержанна и разумна, молодость болтлива…

– Подтверждаю получение вашего письма, в чем и расписываюсь, – шутливо заметил Джим, поняв смысл слов инспектора.

Чан обратился к Юлии:

– Вы упомянули о горничной мисс Фен. Она единственная, кого мы еще не допрашивали. Не будете ли вы столь любезны пригласить ее сюда?

Юлия кивнула и вышла. Ву-Кио-Чинг все еще не решался уйти и снова что-то затараторил. Чан, равнодушно выслушав его, подтолкнул старика к двери.

– Ву жалуется, что никто не хочет садиться за стол, – сказал он, улыбаясь, – он выдающийся кулинар, и потому злится на такое равнодушие к его стараниям.

– Должно быть, мои слова прозвучат несколько неуместно, но я начинаю чувствовать голод, – вздохнул Джим.

– В этом нет ничего предосудительного, – ответил инспектор. – Какая польза мертвым от того, что живые голодают?

Тем временем вернулась Юлия. Следом за ней вошла довольно привлекательная стройная брюнетка.

– Ваше имя? – обратился к ней Чан.

– Анна Ролерик, – ответила она. В голосе ее звучали неприветливые нотки.

– Как давно вы работаете у мисс Фен?

– Приблизительно около года. Я поступила к ней сейчас же после приезда в Лос-Анджелес.

– Откуда вы приехали?

– Я служила в Англии и прослышала, что в Соединенных Штатах оплата труда значительно выше.

– У вас были хорошие отношения с мисс Фен?

– Конечно, сэр. В противном случае я не стала бы служить у нее.

– Она когда-нибудь позволяла себе вмешиваться в ваши личные дела?

– Никогда. Я очень ценила это.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Незадолго до половины восьмого. Она была в спальне и попросила меня найти булавку, чтобы приколоть к платью орхидеи.

– Опишите мне, пожалуйста, эту булавку.

– Миниатюрная золотая булавка с бриллиантами на платиновой подложке.

– Мисс Фен что-нибудь говорила относительно орхидей?

– Она лишь сказала, что их прислал человек, с которым они когда-то были близки. Мне показалось, что эти цветы взволновали ее.

– Так… А что было потом?

– Мисс Фен подошла к телефону, назвала номер и попросила телефонистку соединить.

– Вы слышали последовавший затем разговор?

– Я не имею привычки подслушивать. Я немедленно же вышла из комнаты в кухню.

– Значит, в начале девятого вы были на кухне?

– Да, сэр. Я это точно помню, потому что Джессуп и повар говорили о том, что уже восемь часов, а бутлегера еще нет.

– В десять минут девятого, когда этот бутлегер, наконец, явился, вы все еще находились там?

– Да. Выпив чаю, я пошла к себе в комнату.

– Еще один вопрос. Вы не заметили ничего необычного в поведении мисс Фен? Может быть, вы видели у нее в руках фотографию?

– Нет, кажется… Впрочем, до четырех часов дня меня не было на вилле. Мисс Фен была настолько любезна, что отпустила меня на два часа осмотреть город.

– Вы никогда не видели среди вещей мисс Фен фотографии мужчины, наклеенной на зеленый картон?

– У мисс Фен был небольшой кожаный альбом, в котором хранились фотографии ее друзей. Возможно, что фотография, о которой вы говорите, находится там.

– Но вы ее не видели?

– Я никогда не заглядывала в альбом. Это было бы с моей стороны неуместным любопытством.

– Должно быть, вы знаете, где в настоящий момент находится альбом?

– В комнате мисс Фен, где же ему еще быть? Вам угодно, чтобы я принесла его?

– Возможно, в дальнейшем он понадобится мне. А сейчас ответьте: вы знаете, какие драгоценности были сегодня вечером на мисс Фен?

– Да, конечно. Я сама…

Инспектор предостерегающим жестом заставил ее замолчать.

– Отлично, мисс Родерик. Прошу вас пройти со мной.

Он проводил девушку в павильон. Увидев бездыханное тело своей хозяйки, Анна на мгновение утратила самообладание, и у нее вырвался подавленный возглас.

– Пожалуйста, мисс Анна, посмотрите, может быть, какие-то драгоценности исчезли.

Анна молча кивнула.

К инспектору приблизился полицейский врач. Взглянув на хмурое лицо Чана, он спросил:

– Что, сложный случай? Прислать вам кого-нибудь на помощь?

– К чему? Достаточно Кашимо. Вы закончили? Я попрошу вас передать шефу, что при первой возможности доставлю ему обстоятельное донесение.

В кустах у павильона копошился Кашимо.

– Чарли, скорее идите сюда, – хрипло позвал он.

Вслед за Кашимо инспектор подошел к окну павильона, выходящему на берег. Кашимо осветил песок под ногами.

– Смотрите, следы.

Чан опустился на колени.

– Совершенно верно. Обувь сильно изношена, каблуки стоптаны, и на одной из подошв имеется большая дыра. Интересно…

Они вернулись в павильон.

– Итак, Чарли, дальнейшее – ваше дело, – сказал полицейский врач. – Завтра утром мы побеседуем обстоятельно. Или, может, вы предпочли бы, чтобы я остался здесь?

– Нет, спасибо. Вы распорядитесь, чтобы тело перевезли в морг?

– Да. До свидания, и желаю вам удачи.

Чан обратился к Кашимо:

– Осмотрите спальню мисс Фен. Там должен быть альбом с фотографиями. Меня интересует фотография мужчины, наклеенная на зеленый картон. Если фотографии в альбоме не окажется, постарайтесь ее найти.

Кашимо поспешил на виллу, а Чан подошел к Анне.

– Вы все внимательно осмотрели? – спросил он.

Она кивнула.

– Нет булавки, которой были приколоты орхидеи.

– Я это предвидел. Скажите, остальные драгоценности налицо?

– Нет, – ответила она. – Не все.

В глазах Чана засветился интерес.

– Чего-нибудь недостает?

– Да. Кольца с изумрудом. Это кольцо мисс Фен обычно носила на правой руке. Как-то она сказала мне, что кольцо представляет большую ценность.

Глава 7
АЛИБИ НАЛИЦО

После ухода горничной Чан опустился в кресло и задумался. Одним ударом оборвалась жизнь красивой и, наверное, счастливой женщины.

Три года назад судьбе было угодно, чтобы Шейла Фен стала свидетельницей смерти Денни Майо. В течение трех лет хранила она свою тайну, и как только проговорилась о ней Тарневеро, этому, вне всяких сомнений, шарлатану, черный верблюд смерти выбрал ее своей жертвой.

Инспектор обдумывал свои дальнейшие действия, когда у павильона послышались шаги и из темноты возникла высокая фигура Тарневеро. Он опустился в кресло напротив Чана и взглянул на него с явным неодобрением.

– Вы просили содействовать вам и потому, я полагаю, не осудите меня за то, что я скажу вам… Вы поступаете крайне легкомысленно.

– Вот как? – удивленно воскликнул Чан.

– Я имею в виду письмо мисс Фен, – сказал Тарневеро. – Ведь в нем мог содержаться ответ на все наши вопросы. Возможно, в нем даже упоминалось имя того, кого мы разыскиваем. И все же вы не сделали даже попытки обнаружить это письмо.

Чан пожал плечами.

– По-видимому, вы полагаете, что имеете дело с идиотом. Неужели этот негодяй, затратив столько усилий, чтобы овладеть письмом, позволит нам обнаружить письмо при себе? Вы ошибаетесь, и я считаю излишним доказывать вам, как глубоко вы ошибаетесь. Нет, письмо спрятано где-то в доме, и рано или поздно будет найдено. Однако, как мне кажется, в нем не содержится ничего интересного.

– На чем основана такая уверенность?

– О, оснований более чем достаточно. Например, стала бы мисс Фен передавать такое важное сообщение через слугу? Несомненно, она улучшила бы момент, чтобы сделать это самой. Мне кажется, вы придаете этому безобидному письму гораздо больше значения, чем оно того заслуживает.

– Но ведь и преступник придавал ему большое значение. Этого вы не станете отрицать?

– Преступник находился в очень возбужденном состоянии и поэтому совершенно напрасно подверг себя риску. Если он и впредь будет поступать таким же образом, то наша задача значительно облегчится.

Тарневеро помолчал.

– Чего вам удалось добиться допросом?

– Очень немногого. Должно быть, вы заметили, что я пытался установить, кто из присутствующих находился три года назад в Лос-Анджелесе. Если предположить, что история, которую вам рассказала сегодня утром мисс Фен, действительно правдива.

– Почему бы и нет?

Инспектор пропустил этот вопрос мимо ушей.

– Так вот, я выяснил, что три года назад в Лос-Анджелесе были Вильки Баллоу, его жена Рита, ван Горн и Джессуп. Очень жаль, что из-за сообщения об окровавленной рубашке я совсем забыл спросить об этом мисс Диксон.

– Она работает в Голливуде уже шесть лет, – ответил Тарневеро. – Мне об этом известно с ее слов. Мисс Диана – одна из моих клиенток.

– Полагаю, что этот список можно дополнить еще мисс Юлией… Так вот, у двоих из них, Джессупа и ван Горна, безукоризненное алиби… Странно, что Аллан Джейнс во что бы то ни стало хочет сегодня уехать. Кстати, он пребывает в очень возбужденном состоянии. Не забудьте, очень возможно, что убийца Денни Майо вообще никакого отношения не имеет к смерти мисс Фен.

– Я полагаю, Аллан очень ревнив. Возможно, он увидел орхидеи в руках у любимой женщины, поинтересовался, кто их прислал…

– Но ведь и у него алиби.

Некоторое время собеседники молчали. Потом Тарневеро спросил:

– Вы внимательно осмотрели браслет с часами?

Чан поспешно встал и направился к телу Шейлы.

– Вы обратили мое внимание на то, что мне давно следовало сделать.

Тарневеро тоже встал и наклонился над трупом.

– Нет, я сам сниму браслет и осмотрю часы, – запротестовал инспектор, – хотя мне совершенно непонятно, почему вы мне об этом напомнили.

Расстегнув браслет, он положил его на платок.

– Да, часы показывают две минуты девятого.

– Позвольте, – Тарневеро через ткань платка коснулся кнопки часов. При первом же прикосновении минутная стрелка сдвинулась с места. – Вот, – торжествующе сказал он. – Я не смел рассчитывать на такой результат. Преступник допустил оплошность. Он выдвинул кнопку завода, чтобы перевести стрелки, и в спешке забыл вернуть ее в прежнее положение. Думаю, вам ясно, какое значение имеет это обстоятельство.

Чан бросил на Тарневеро восторженный взгляд.

– Еще раз убеждаюсь в том, что вы первоклассный детектив. Разумеется, теперь многое становится ясным.

Тарневеро положил часы на стекло туалетного столика.

– Полагаю, – заметил он, – что одно совершенно очевидно. Убийство совершено не в две минуты девятого. Преступник, убив Шейлу Фен, перевел стрелки часов – вперед или назад – и затем разбил их, чтобы создать видимость борьбы. Что же касается трещин на стекле, то их происхождение тоже ясно. Убийца несколько раз ударил по нему браслетом, когда разбивал часы.

Чан посмотрел на пол.

– В таком случае здесь должны быть осколки.

– Разумеется, осколкам надлежит находиться на полу. Но преступник сделал то же самое, что и вы, – он завернул часы в платок. Благодаря этому осколки остались на платке и он смог высыпать их там, где считал нужным.

Чан казался обескураженным.

– Я в отчаянии, что оказался таким недогадливым, и готов подать в отставку.

В глазах Тарневеро мелькнуло сомнение, но он продолжал:

– Мне показалось странным, что все с такой легкостью смогли доказать свое алиби, и тогда я подумал о том, что убийца перевел стрелки часов. Так и оказалось. Но он был настолько взволнован, что допустил маленькую оплошность.

Чан вздохнул.

– И в результате рухнуло алиби ван Горна, Мартино, Джейнса и, наконец, ваше, Тарневеро. Ну что же, придется начинать все сначала. Но прежде я должен дождаться машины, которая заберет тело покойной в морг, и запереть павильон до прибытия специалиста по дактилоскопии.

Когда они вернулись в дом, большинство гостей, кроме Юлии и Джима, по-прежнему томились на террасе, в шезлонгах. У девушки были заплаканные глаза, и Джим, по-видимому, окончательно примирился с ролью утешителя. Чан, передав Юлии ключ от павильона, с задумчивым видом расхаживал по гостиной.

– Скажите, вы не собираетесь осмотреть спальню мисс Фен? – спросил его Тарневеро.

– Нет еще, у меня более важное дело.

Он несколько раз провел ногой по ковру, нагнулся и откинул угол. Под ковром лежал конверт, недавно вырванный из рук инспектора.

– Кажется, на этот раз наш противник не смог проявить свойственного ему ума и находчивости, но тому виной поспешность, с которой ему приходилось действовать.

– Честное слово, это письмо Шейлы! И оно адресовано мне, – прошептал Тарневеро.

– Вынужден напомнить вам, что преимущество принадлежит полиции.

– Это преимущество вы однажды уже потеряли, – колко заметил Тарневеро.

– Этого больше не повторится, – невозмутимо ответил Чан и достал из конверта письмо.

– На этот раз я был прав, – сказал он, пробежав его глазами, и протянул листок Тарневеро.

Тот взглянул на круглые размашистые буквы: «Дорогой Тарневеро! Прошу вас забыть о том, что я сказала вам сегодня утром. Я сошла с ума… Как это ни тяжело, я откажу бедному Аллану. Я останусь одна, быть может, мне суждено будет обрести когда-нибудь немного счастья. Я так тоскую о нем. Вечно ваша Шейла Фен».

– Бедная Шейла! – Тарневеро задумчиво взглянул на письмо. – Пожалуй, мне не следовало настаивать. Убийца Денни Майо был в безопасности, ему незачем было ее убивать. Ах, бедняжка!

Инспектор не успел ответить. В гостиную вошел Кашимо.

– Вы что-нибудь обнаружили? – с надеждой спросил его Чан.

– Вот, – гордо ответил японец, – это я нашел в вазе.

Чан протянул руку и вместо фотографии, к своему удивлению, получил пригоршню обрывков бумаги и зеленого картона.

– Так, так… – задумчиво произнес он. – Преступник разорвал фотографию человека, из-за которого плакала мисс Фен. Почему? Уж не была ли это фотография убийцы Денни Майо?

– Очень возможно, – кивнул Тарневеро.

– По крайней мере, я теперь знаю, что предпринять. Придется запастись терпением и попытаться составить из этих обрывков единое целое.

– Я еще раз осмотрю все возле дома, – сказал Кашимо.

Чан в знак согласия кивнул головой и японец исчез.

Инспектор снял со стола скатерть и приступил к работе. Он знал, что ему предстоит долгий и утомительный труд.

– Я никогда не отличался умением складывать головоломки, – сказал он. – Моя жена в этом отношении – предмет гордости всей семьи. Как жаль, что ее в данную минуту здесь нет.

Чан достиг очень незначительных результатов, но довести свою работу до конца ему не удалось. Отворилась дверь на террасу и в комнату вошли Рита и Вильки Баллоу, ван Горн, Мартино и Джейнс. Последней, держась особняком от остальных, появилась Диана Диксон. Вошедшие производили впечатление официальной делегации.

И действительно, они явились переговорить с Чаном. Вести переговоры было поручено Баллоу, и он заговорил в несколько более резком и повелительном тоне, чем следовало.

– Мы обдумали создавшееся положение и пришли к выводу, что нет никаких оснований задерживать нас дольше, – сказал он. – Вы допросили всех нас, мы сообщили вам все, что нам было известно, и полагаем, что теперь вправе удалиться.

Чан отложил обрывки фотографии в сторону и вкрадчиво ответил:

– Я готов согласиться, что вас томит нетерпение.

– В таком случае, мы можем уйти?

– К сожалению, вы должны остаться. Дело принимает совершенно иной оборот, и мне придется вторично побеседовать с вами.

– Вы преступаете пределы дозволенного! – воскликнул Баллоу. – Я позабочусь о том, чтобы вас освободили от должности.

Чан невозмутимо улыбнулся.

– Разумеется, вы можете жаловаться, но только завтра утром. А сегодня здесь распоряжаюсь я, и вы останетесь в доме до тех пор, пока я не разрешу вам уйти.

Джейнс не выдержал:

– Меня ждут на континенте важные дела! Пароход уходит в полночь, и я предупреждаю вас, что если вы действительно хотите воспрепятствовать мне уехать, то вам придется применить силу.

– И я ее применю, – по-прежнему спокойно ответил Чан.

– Боже! – воскликнул Джейнс и бросил на Вильки Баллоу беспомощный взгляд. – Что это за страна?

Глаза Чана вспыхнули.

– Человек, собирающийся пуститься вплавь через реку, не должен смеяться над матерью крокодила, – холодно произнес он.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я хочу сказать, что вы еще не достигли противоположного берега.

– Но у меня есть алиби! – возмущенно закричал Джейнс.

– В этом я не убежден, – сказал инспектор со зловещим спокойствием.

– Вы сами сказали, что установили время совершения убийства.

– Как это ни печально, в жизни часто приходится совершать ошибки, – вздохнул Чан. – Ваше алиби лопнуло, как мыльный пузырь.

– Что? – воскликнул Джейнс.

Ван Горн и Мартино напряженно прислушивались к их разговору.

– Советую вам сохранять спокойствие и больше не упоминать об алиби. Что-то вы слишком часто ссылаетесь на него, – заметил инспектор.

Джейнс, словно пораженный громом, замолчал.

Чан обратился к Рите Баллоу:

– Прошу простить меня. Я лишь сейчас вспомнил, что слуга давно уже сервировал стол. Я бы предложил вам…

– Я не смогу проглотить и крошки, – энергично запротестовала Рита.

– Вполне понимаю вас. И все же я бы посоветовал вам хотя бы выпить кофе. Это несколько успокоило бы, господа, ваши нервы. Вы ведь знаете, кофе порой действует благотворно и способствует мышлению.

– Пожалуй, идея недурна, – хмыкнул ван Горн.

– Прошу вас, мисс Юлия, – попросил Чан.

Девушка горько усмехнулась.

– Сейчас распоряжусь. Я совсем забыла о том, что у нас сегодня гости.

Она вышла. Чан направился к столу, на котором лежали обрывки фотографии. Но закончить эту работу ему было не суждено. Внезапно распахнулось окно, и обрывки фотографии закружились по комнате.

В окне показалась голова Кашимо. Японец, увидев, что он натворил, поспешил затворить окно.

Чан молча опустился на колени и попытался собрать обрывки. Присутствующие бросились рьяно помогать ему в этом и вскоре желанные клочки оказались в руках инспектора. Он снова уселся за стол и продолжил прерванное занятие. Но это, видимо, плохо у него получалось, потому что вскоре Чан досадливо пожал плечами и встал.

– Что случилось? – спросил Тарневеро.

– Нет никакого смысла продолжать это, – ответил он. – Не хватает больше половины фотографии.

Чан обвел взглядом присутствующих. У него мелькнула мысль обыскать всех. Но, посмотрев на Баллоу, он решил, что исполнение этого намерения было бы сопряжено с долгой и упорной борьбой. Нет, следует идти к цели иным путем. Инспектор вздохнул, засунул обрывки фотографии в карман и, увидев вошедшего Кашимо, своего чересчур усердного помощника, с досадой сказал:

– По-видимому, вы были единственным свободным детективом в тот момент, когда в полицейском участке решали, кого послать ко мне.

Тот не успел ответить. У входной двери раздался продолжительный звонок.

Джим, не дожидаясь Джессупа, выскочил в холл. До слуха находившихся в гостиной донеслись голоса, и в дверях появился мужчина средних лет с тронутыми сединой висками и живыми глазами. На его лице виднелись следы грима.

– Добрый вечер, – сказал он. – Я – Роберт Файф, бывший муж Шейлы Фен. Какую ужасную вещь сообщили мне по телефону! Я прошу прощения за свой вид, но я так торопился, что не успел даже переодеться.

– Не хотите ли снять плащ? – спросил его Джим.

– Благодарю вас.

Мужчина снял плащ и протянул его Джиму. Когда он повернулся, раздался пронзительный возглас. Диана Диксон с ужасом смотрела на грудь Роберта Файфа. Его белую манишку пересекала ярко-красная лента ордена Почетного легиона. Файф удивленно оглядел себя.

– Ах, да, – сказал он, – я ведь сказал вам, что не успел переодеться. Я сегодня играл французского посланника.