Текст книги "Черный верблюд"

Автор книги: Эрл Дерр Биггерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 4
ЧЕРНЫЙ ВЕРБЛЮД СМЕРТИ

Чарли Чан, храня невозмутимое спокойствие, воздавал должное роскошному угощению. Пора речей еще не пришла, и поэтому ничто не нарушало его покоя.

Инспектор уже собирался отведать рыбы, которая так соблазнительно белела перед ним на блюде, когда к нему подошел метрдотель.

– Вас срочно требуют к телефону, сэр.

Направляясь по длинному коридору к телефону, Чан испытывал легкое недовольство. Охотнее всего он вел бы спокойную, размеренную жизнь обывателя и временами просто ненавидел свою работу. Кому он опять понадобился? Что ожидать от этого звонка? С этой мыслью он вошел в телефонную будку и плотно прикрыл дверь.

До его слуха донесся взволнованный голос:

– Хэлло, Чарли, говорит Джим Бредшоу. Мне сказал ван Горн, что я могу застать вас здесь.

– Что же привело вас в такое волнение?

Бредшоу в нескольких словах рассказал об ужасном происшествии. Чан, не прерывая, выслушал его и пробурчал недовольно:

– Я сейчас буду. Позаботьтесь о том, чтобы никто ни к чему не прикасался.

Чан повесил трубку, вызвал полисмена и отдал ему несколько распоряжений, затем, вытирая платком вспотевший лоб, направился к выходу. Здесь он столкнулся с Тарневеро.

– Инспектор, вы уже поужинали?

– Не совсем, – ответил Чан. – Но меня призывает дело необычайной важности. Давно не случалось мне сталкиваться со столь значительным делом.

– Вот как, – рассеянно заметил Тарневеро.

Чан покосился на него. Никогда не следует упускать случаи сделать определенные выводы:

– Только что, – с расстановкой произнес он, – обнаружен труп Шейлы Фен.

В течение последующих часов Чан пытался разгадать выражение, мелькнувшее на лице Тарневеро в этот миг.

– Шейла! – воскликнул он. – О Боже!

– Должно быть, вы как раз направлялись к ней?

– Да… то есть… я…

– Не угодно ли вам проводить меня? Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

К беседовавшим подошел Вал Мартино.

– Тарневеро, вы пойдете со мной на пляж?

Тот в нескольких словах сообщил ему о случившемся.

– Какой ужас! – вырвалось у режиссера – Полгода отчаянной работы! Фильм погиб! Кто теперь сможет заменить Шейлу и довести роль до конца?

– Черт возьми! – крикнул Тарневеро. – Шейлы больше нет в живых, а вы толкуете о своих делах!

– Мне очень жаль ее, но в кинематографии царит тот же закон, что и в театре: что бы ни случилось, спектакль должен продолжаться.

– Где Джейнс? – внезапно спросил Тарневеро.

– Он ушел из отеля. Если бы вы видели, в каком он был состоянии! Он ни за что не хотел вернуться к Шейле. Думаю, его следует разыскать.

– Да, да, – поспешно кивнул инспектор. – Я хотел бы поговорить с ним. Пойдемте, мистер Тарневеро, нам следует поспешить.

Чан повел Тарневеро к своей машине.

– Мой автомобиль не особенно элегантен, – заметил он, – но все же способен передвигаться.

Тарневеро опустился на сиденье, и Чан включил зажигание.

– Бедная Шейла, – пробормотал Тарневеро. – Я все еще не могу себе представить…

Чарли пожал плечами.

– Быть может, вам известна восточная поговорка: смерть – черный верблюд, неожиданно останавливающийся перед каждым домом. Несколько раньше или позже – какая разница?

– Да, вы правы. Но доля вины лежит на мне. Чем больше я размышляю над этим, тем больше убеждаюсь, что повинен во многом.

– То, что вы говорите, очень интересно. Не соблаговолите ли объяснить мне смысл ваших слов?

– Сегодня вечером, – вздохнул Тарневеро, – я сказал, что, вероятно, прибегну к вашей помощи, будучи уверен в благополучном исходе своего начинания. Попытаюсь кратко изложить вам, на чем основывалась моя уверенность. Шейла Фен вызвала меня сюда телеграммой. Мистер Джейнс сделал ей предложение, и она попросила у меня совета. Она моя давняя клиентка, и довольно часто обращалась ко мне за советами. Так вот, Шейла любила Джейнса и готова была выйти за него замуж, но было нечто, что могло в будущем омрачить ее семейное счастье. Шейла боялась, что когда-либо откроется ужасная тайна, вот уже три года тяготившая ее.

– Что это за тайна? – спросил Чан.

– Сегодня утром вы говорили о Денни Майо, найденном три года назад мертвым в своем доме. Убийство осталось нераскрытым, и только Шейла Фен знала, кто убил Денни Майо. Как раз в вечер убийства она навестила его. Услышав звонок, она спряталась в соседней комнате и оказалась свидетельницей всего происшедшего. Сегодня утром она призналась мне в этом и сказала, что убийца в настоящее время находится в Гонолулу.

Инспектор оживился.

– Она назвала вам имя?

Тарневеро покачал головой.

– Увы, нет. Шейла не захотела назвать его, а я не счел возможным настаивать. Причины, побудившие ее молчать об этом в течение трех лет, понятны: она опасалась за свою репутацию и карьеру. И так как в любой момент тайна ее могла раскрыться, Шейла не решалась выйти замуж за человека, которого действительно любила. Она боялась вовлечь его в скандал.

Чан подъехал к дорожке, ведущей к вилле, но не спешил выходить из машины.

– И вы, конечно, постарались укрепить ее в этом решении?

– Конечно. Прежде всего я посоветовал освободиться от тяготевшей над ней тайны. Я заверил Шейлу, что если она назовет имя убийцы, никто не поставит ей в вину ее долгое молчание. Разве я был не прав?

– Вы были правы.

– Я предложил Шейле пока отклонить предложение Джейнса и выполнить свой долг. Если Аллан действительно любит ее, то он женится на ней и после всего, что должно произойти. А если любовь его окажется недостаточно сильной, то лучше всего будет порвать с ним.

Они вышли из машины и остановились у финикового дерева.

– А что если бы мисс Фен не согласилась отвергнуть предложение Джейнса? – спросил инспектор.

Тарневеро улыбнулся.

– Я не питал никакого интереса к Шейле, но считал, что эта тайна будет тяготить ее и ей необходимо снять с себя этот груз. Я настаивал на том, чтобы Шейла предала имя преступника гласности.

– И она согласилась с вами?

– Не вполне. Мысль об этом страшила Шейлу. Но она обещала все обдумать и принять определенное решение. «Напишите краткое объяснение и назовите имя убийцы, – посоветовал я, – и передайте сегодня вечером это письмо мне. Я сделаю все, чтобы облегчить ваше положение». Я был уверен в том, что она сделает так, как я посоветовал, иначе я не стал бы говорить вам об этом.

– А теперь, – сказал Чан, – убийца Денни Майо заставил ее навеки умолкнуть. Но откуда он узнал, что мисс Фен должна заговорить?

– На этот вопрос я не могу ответить, – пожал плечами Тарневеро. – У меня в комнате имеется балкон, но нас не могли подслушать. Это маловероятно. Быть может, Шейла говорила с убийцей и объявила ему, что не будет молчать. Это похоже на нее – она так импульсивна и неосторожна.

Мужчины приблизились к вилле.

– Надеюсь, что мои объяснения пригодятся вам. Теперь вам известны мотивы, и это облегчит ведение следствия. Я готов помогать вам, так как еще больше, чем вы, заинтересован в том, чтобы узнать, кто убил Шейлу.

– Буду очень рад, если вы поможете мне, – вежливо ответил Чан. – Ведь я уже сказал вам сегодня утром, что вы отличный детектив. Но я не предполагал, что нам так скоро придется работать вместе.

Джессуп открыл им дверь и провел в гостиную, где в полном молчании сидели супруги Баллоу и ван Горн.

Чан задумчиво оглядел присутствующих.

– Чарли, – сказал появившийся в дверях Джим, – павильон в саду, по дорожке направо… Я сейчас же, после того как обнаружил труп, запер павильон, – добавил он шепотом. – Вот ключ.

– Вы толковый парень, – кивнул инспектор. – Впрочем, в этом я никогда не сомневался. Я полагаю, вам ясно, господа, что никто не вправе покидать дом без моего разрешения. Мистер Тарневеро, попрошу вас сопровождать меня.

Они молча пересекли газон, залитый лунным светом. Чан первым приблизился к двери павильона. Тарневеро нерешительно следовал за ним.

Опустившись на колени перед трупом, Чан сказал:

– Я никогда раньше не видел мисс Фен, и все же испытываю чувство жалости. Черный верблюд смерти остановился сегодня у дома известной актрисы.

– Бедная Шейла, – прошептал Тарневеро. – Она так любила жизнь!

– Мы все любим ее, – вздохнул Чан. – Даже нищий не решается ступить на шаткие мостки, но все предопределено… До прибытия следственных властей нам придется оставить все в таком виде, как сейчас.

Он приподнял левую руку Шейлы.

– Смотрите! Браслет с часами сломан. По-видимому, она сопротивлялась.

Чан поднес часы к уху.

– Пружина лопнула. Стрелки показывают две минуты девятого. Таким образом, нам удалось без особых трудностей установить время совершения убийства.

– Две минуты девятого, – задумчиво повторил Тарневеро. – В это время Джейнс, Мартино, ван Горн, вы и я находились в холле отеля. Быть может, вы обратили внимание на то, что ван Горн взглянул на часы и, заметив, что уже восемь часов, собрался уходить?

– Да, – отозвался инспектор, – мы должны установить алиби ряда лиц.

Он указал на смятые орхидеи у окна.

– Вот еще одно доказательство того, что здесь происходила борьба.

– Все это напоминает сцену ревности, – нахмурившись, сказал Тарневеро.

Чан снова наклонился к трупу.

– Странно, – задумчиво произнес он, – цветы были приколоты булавкой, но булавки нет, она исчезла.

Он внимательно осмотрел пол и цветы.

– Да, булавка, которой были приколоты цветы, исчезла, – повторил Чан.

Его внимание привлек столик красного дерева. Достав из кармана лупу, он принялся внимательно разглядывать стекло на нем.

– Вот еще один след, – удовлетворенно сказал Чан. – На стекле свежие трещины.

Тарневеро взял лежавшую на столике сумочку и осмотрел ее содержимое.

– Ничего интересного, – разочарованно пробормотал он, – несколько долларов и мелочь. Я надеялся, что Шейла где-нибудь записала имя, которое хотела сообщить мне.

– На такую счастливую случайность мы не вправе надеяться, – вздохнул Чан. – Если при ней и находилось письмо для вас, то в настоящее время оно в руках убийцы. Нам предстоит долгий путь… Пошли, здесь больше нечего делать.

Выйдя из павильона, Чан запер дверь.

По пути к дому он мысленно перебирал имеющиеся факты. В две минуты девятого остановились часы. Сорваны с платья и брошены на пол орхидеи. Булавка, которой они были приколоты к платью, исчезла. На стекле столика свежие трещины. Что ж, для начала достаточно. В гостиной они увидели Вала Мартино и Джейнса. Аллан казался очень взволнованным.

К Тарневеро приблизился Джессуп и, наклонившись, шепнул:

– Прошу прощения, сэр, но из-за всех этих волнений я совсем забыл…

– О чем вы забыли?

– Забыл передать вам письмо, – и он вытащил из кармана продолговатый изящный конверт. – Мисс Фен попросила передать его вам, как только вы прибудете сюда.

Тарневеро протянул руку, чтобы взять конверт, но Чан опередил его.

– Очень сожалею, что принужден вмешаться, но в настоящее время здесь распоряжается полиция.

– Разумеется, сэр. – согласился Джессуп и удалился.

Чан размышлял. Неужели это правда? Неужели у него в руках находится ключ к разгадке убийства? Он обменялся с Тарневеро многозначительным взглядом и сделал шаг к настольной лампе, но в этот момент свет погас. Раздался глухой удар, возглас и звук падения грузного тела.

Со всех сторон послышались взволнованные голоса, просившие включить свет, и вслед за этим вспыхнули лампы в стенных канделябрах.

Чан медленно поднимался с пола.

– Говорят, что порой даже Юпитер спит, – сказал он, обращаясь к Тарневеро. – Я должен сознаться, что совершил большую оплошность.

Взглянув на крошечный обрывок конверта в руке, он добавил:

– По-видимому, большая часть этого письма отправилась путешествовать.

Глава 5
ЧЕЛОВЕК В ПЛАЩЕ

Некоторое время глаза инспектора были устремлены на обрывок письма. Да, его противник молниеносно быстр в своих решениях.

Чан попытался справиться со своими чувствами. Он знал, что гнев – это яд, разрушающий разум, а ведь в предстоящем поединке ему необходимо быть во всеоружии. «Тем лучше, – подумал инспектор, – тем будет слаще сознание победы. Преступник, убивший Денни Майо, а затем пожертвовавший жизнью Шейлы Фен для того, чтобы сохранить свою тайну, понесет заслуженную кару…»

Тарневеро насмешливо посмотрел на него.

– Я очень сожалею, но в настоящее время здесь распоряжается полиция, – подчеркивая каждое слово, сказал он.

Чан кивнул головой.

– Ваше замечание как нельзя более справедливо. Никогда ничего подобного в моей жизни не случалось. Но я даю вам слово, – и он обвел взглядом присутствующих, – что преступник жестоко поплатится. Я сегодня не в настроении подставлять под удар вторую щеку.

Вытащив из кармана носовой платок, инспектор поднес его к щеке. Пятнышко крови на полотне платка свидетельствовало о том, что на руке, нанесшей удар, было кольцо. Удар пришелся по правой щеке, значит, он был нанесен левой рукой. Ван Горн носил на левой руке широкое кольцо с печаткой. На левой руке Вильки Баллоу мерцал бриллиант. Инспектор посмотрел на руки остальных гостей, но ни Мартино, ни Джим Бредшоу, ни Тарневеро, ни Джейнс не носили колец.

Тарневеро поднял руки.

– Я попрошу вас начать с меня, – сказал он. – Полагаю, вам придется обыскать всех присутствующих.

Чан улыбнулся.

– Уж не настолько я бездарен. Я не допускаю мысли, что лицо, нанесшее мне удар, продолжает хранить письмо при себе.

Тарневеро опустил руки. Не было никакого сомнения в том, что он придавал письму очень большое значение и не был согласен с выводами Чана.

Инспектор внимательно осмотрел лампу. Шнур от нее тянулся к розетке у пола.

Выдернутый штепсель являлся доказательством того, как прост был по своему замыслу план преступника. Наступить на шнур, выдернуть штепсель – и лампа должна была погаснуть.

Вздохнув, Чан зажег лампу.

– Не стоит напрасно тратить время на бесплодные поиски письма. Я предпочту побеседовать с каждым из вас и выяснить, что он делал сегодня в две минуты девятого, – сказал он. – Мистер Баллоу, вы мне более знакомы, чем остальные, поэтому позвольте начать с вас. Не угодно ли вам сообщить, в качестве кого вы находитесь здесь?

– Чего ради я должен вам отвечать? – высокомерно произнес Вильки.

– Произошло убийство, – нахмурился Чан. – Я отдаю должное положению, занимаемому вами в обществе, и все же настаиваю на том, чтобы вы ответили на мой вопрос.

– Нас с женой пригласила мисс Фен, – нехотя ответил Баллоу. – Мы с ней старые друзья.

– Вы были знакомы еще в пору вашего пребывания в Голливуде?

– Да.

– Ваша супруга в прошлом актриса?

– Совершенно верно… И что же?

– Вильки, почему ты так резок? – вмешалась Рита. – Совершенно верно, инспектор, я снималась в фильмах, мое артистическое имя – Рита Монтень… И если мне будет позволено упомянуть об этом, то имя мое пользовалось известностью.

Чан поклонился.

– Иначе и быть не могло при вашей внешности. Позвольте спросить, как давно вы замужем?

– Три года.

– До замужества вы жили в Лос-Анджелесе?

– Разумеется.

– Быть может, вы вспомните, не бывал ли мистер Баллоу до вступления с вами в брак в Лос-Анджелесе?

– О, да. В течение нескольких месяцев он одолевал меня просьбами о том, чтобы я пожертвовала своей артистической карьерой.

– Какое все это имеет отношение к смерти Шейлы? – недовольно проворчал Баллоу. – Инспектор, я полагаю, что вы преступаете границы своих полномочий. Берегитесь, мое слово обладает весом…

– Простите, – мягко прервал его Чан. – В какое время вы прибыли сюда сегодня вечером?

– В половине восьмого, – ответил Баллоу. – Мы были приглашены к половине девятого. Приглашение было передано по телефону, и моя жена, по своему обыкновению, оказалась недостаточно внимательной.

– В половине восьмого, – повторил инспектор, не дав Рите возможности возразить мужу. – Я попрошу вас рассказать, что вы делали с момента вашего прибытия на виллу.

– К чему все это? – кипятился Беллоу. – Уж не думаете ли вы, что я убил Шейлу? Честное слово, вы вынудите меня сообщить о вашем поведении кому следует. Знаете ли вы, кто я?

– А кто ты такой? – вмешалась Рита. – Почему бы тебе не ответить на вопрос инспектора?

Она повернулась к Чану.

– Мы прибыли сюда в половине восьмого и после краткой беседы с Шейлой отправились на пляж взглянуть на купающихся. Я полагаю, это было без четверти восемь.

– И как долго вы пробыли там?

– Я была там, пока Джессуп в половине девятого не позвал нас в дом. Примерно за десять минут до этого пришел ван Горн.

– Значит, в две минуты девятого вы находились в обществе вашего мужа на пляже. Не слышали ли вы криков?

– Нет, не слышала. За исключением возгласов и смеха купающихся, но ведь вы имеете в виду нечто иное.

– Благодарю, это все, о чем я хотел спросить вас.

В гостиную тихо, как тень, вошла Юлия.

Чан поклонился.

– Добрый вечер, мисс. Надеюсь, вы извините мое присутствие. К сожалению, до сих пор я не имел чести быть представленным вам. Быть может, вы позволите спросить, кто вы?

Бредшоу приблизился к инспектору и объяснил, каково положение Юлии в доме Шейлы Фен.

– Примите мое искреннее соболезнование, – сказал Чан, – но формальности ради я вынужден спросить вас, Джим, что вы делали сегодня вечером?

– Я приехал сюда часов в шесть. Примерно без двадцати восемь, перед тем как отправиться купаться, мы видели здесь в последний раз мисс Фен. Она беседовала с супругами Баллоу и с мистером Джейнсом.

– Итак, вы намеревались идти купаться…

– Да, купание было великолепно, да простится мне эта маленькая реклама нашего пляжа. С той минуты и до того, пока не раздался гонг Джессупа, мы с Юлией не расставались.

– И все это время вы были в воде?

– Нет, разумеется. Мы выходили на берег. С нами были миссис Баллоу и ее муж. Правда, мистер Баллоу удалился несколько раньше, но зато к нам присоединился ван Горн.

– Значит, в две минуты девятого мисс Юлия и вы могли быть только в воде или на пляже?

Обернувшись к девушке, Чан спросил:

– На мисс Фен были сегодня восхитительные орхидеи?

– Да.

– И, несомненно, они были приколоты к платью булавкой?

– Разумеется.

– Быть может, вам запомнилось, что это была за булавка?

– К сожалению, нет. Но она сказала, что пройдет к себе в спальню за булавкой. Возможно, горничная знает…

– Не можете ли вы сказать, кто прислал мисс Фен орхидеи?

– Человек, приславший цветы, не указал своего имени, но Шейла узнала почерк. Она сказала, что орхидеи прислал ей ее бывший муж. Он находится в настоящее время в Гонолулу и служит в одном из театров.

– Это Боб Файф, он играет в Королевском театре, – пояснила Рита. – Шейла была очень молода, когда вышла за него замуж и, насколько мне известно, продолжала и после развода питать к нему теплые чувства.

Аллан Джейнс встал и, закурив сигарету, нервно зашагал по комнате.

– Покинутый муж, – задумчиво произнес Чан. – Нечто подобного можно было ожидать. Его следовало бы оповестить о случившемся и пригласить сюда.

– Вы хотите, чтобы я позаботился об этом? – спросил Джим.

– Да, прошу вас.

Когда Бредшоу вышел, инспектор сказал:

– А теперь продолжим нашу, к сожалению, безрадостную беседу. Мистер ван Горн, если не ошибаюсь, вы актер?

– Как будто, – улыбнулся тот. – Ваша осведомленность весьма лестна для меня.

– Вы живете в Голливуде?

– Да, вот уже почти одиннадцать лет.

– А что вы делали раньше?

– Вел романтическую жизнь. Можете осведомиться об этом у моего секретаря.

– Я предпочел бы услышать это от вас.

– В таком случае мне придется признаться, что я прибыл в Лос-Анджелес после окончания колледжа, невинный, как младенец. Я собирался строить мосты, но этому помешала моя внешность.

– Вы бывали и раньше партнером Шейлы Фен?

– Нет, – Ван Горн стал серьезен. – До последнего нашего фильма я едва был знаком с ней.

– Полагаю, мне незачем спрашивать вас о том, где вы находились в начале девятого.

– Да, инспектор, мы были в это время вместе. Вы, должно быть, помните, как я, взглянув на часы и заметив, что уже восемь, сказал, что направляюсь на виллу.

– И что же было дальше?

– Я пришел сюда в четверть девятого. Меня впустил Джессуп и, поговорив с ним, я отправился на пляж и присоединился к миссис Баллоу.

Вернулся Джим.

– Я застал Боба Файфа в театре, и мое сообщение страшно подействовало на беднягу. Он сказал, что освободится после второго акта и немедленно явится сюда.

– Благодарю вас, – кивнул Чан и обратился к Мартино:

– Вы режиссер?

– Совершенно верно, – мрачно ответил Вал. – Хотя раньше был актером и выступал в Англии, а потом решил попытать счастья в Голливуде.

– Вы можете сказать, когда приехали в Лос-Анджелес?

– Два года назад, в марте, – и, опережая вопрос инспектора, добавил: – В начале девятого я находился в отеле в вашем обществе. Вскоре после восьми я вышел вместе с мистером Джейнсом на террасу и попытался успокоить его, но мне это не удалось, и я отправился на пляж. Потом я снова встретился с вами.

Чан перевел взгляд на Аллана Джейнса.

– Мистер Джейнс…

Аллан, посмотрев на часы, приблизился к инспектору.

– Мне кажется, вас смерть мисс Фен потрясла больше, чем кого-либо.

– Что вы хотите этим сказать?

– Что вы любили ее.

– Кто вам сказал? – миллионер метнул на Тарневеро злобный взгляд.

– Это неважно. Вы просили ее стать вашей женой?

– Да. Послушайте, неужели это должно публично обсуждаться?

– Простите, я и сам заметил, что мои вопросы становятся нескромными. Мистер Бредшоу сообщил мне, что вскоре после половины восьмого вы находились на вилле.

– Да, это так.

– И вы хотели переговорить с мисс Фен?

– Совершенно верно. Но тема нашей беседы совершенно не касается вас.

Чан улыбнулся.

– Увы, приходится узнавать многое из того, что меня не касается. Мисс Фен ответила вам отказом, и вы решили, что в этом повинен Тарневеро. Вне себя от гнева вы ринулись в отель, чтобы посчитаться с ним. Итак, около восьми часов вы находились в холле отеля, и ваше счастье, что это было именно так.

– Я догадываюсь, о чем вы думаете. По-видимому, вам удалось установить, что убийство произошло в это время?

–Да.

Джейнс с глубоким вздохом облегчения бросил сигарету в пепельницу.

– Слава Богу! У вас имеются еще какие-нибудь вопросы?

– Когда вы покинули виллу?

– Примерно без четверти восемь.

– И не возвращались сюда в течение ближайшего получаса?

– Нет.

– Вы когда-нибудь бывали в Лос-Анджелесе?

– Никогда.

– Это все, сэр, – кивнул Чан.

– Благодарю вас. В таком случае я могу быть свободен? В полночь я отплываю на «Океанике».

Чан удивленно взглянул на Джейнса.

– Вы хотите сегодня покинуть Гонолулу?

– Да.

Инспектор пожал плечами.

– Очень сожалею, но мне придется разочаровать вас. Пока ваш отъезд совершенно невозможен.

– Но почему?

– Вы в слишком большой степени причастны к случившемуся.

– Но ведь вы точно установили время убийства и знаете, что в эту минуту я находился в отеле. У меня есть алиби!

– У самого неопровержимого алиби есть неприятное свойство внезапно утрачивать это качество. Я очень сожалею, но не могу разрешить вам уехать.

Краска гнева залила лицо Джейнса.

– На каком основании вы пытаетесь удержать меня?

– На основании того, что вы являетесь очень важным свидетелем. Если бы в ходе следствия возникла необходимость арестовать вас, я без колебаний сделал бы это.

– Надеюсь, вы хотя бы разрешите мне вернуться в отель? – смирился Джейнс.

– Пока что я попрошу вас выбрать кресло поудобнее и расположиться в нем.

Джейнс бросил на инспектора мрачный взгляд и подчинился.

Тем временем в сопровождении Джессупа в гостиную вошли широкоплечий мужчина и маленького роста японец.

– Здравствуйте, доктор. И вы здесь, Кашимо, – приветствовал их Чан.

– Где произошло убийство, Чарли? – спросил врач.

– Я сейчас провожу вас туда.

Чан направился в холл и в дверях столкнулся с Дианой Диксон. На ней было белое вечернее платье, и весь ее облик как нельзя более объяснял несколько затянувшееся отсутствие.

Инспектор с любопытством взглянул на молодую женщину.

– Добрый вечер. О вас мне пока ничего не известно.

– Что тут происходит? – удивилась Диана.

– Я инспектор местной криминальной полиции Чан. Ведь вы на Гавайях проездом?

–Да.

– Ваше имя?

– Диана Диксон. Я гощу у Шейлы Фен. Мы вместе снимались в фильме, и Шейла была так любезна, что предложила мне быть ее гостьей.

– Что вы делали весь вечер?

– Я ходила купаться.

– Когда вы видели в последний раз мисс Фен?

Не знаю, в котором часу это было… Мы с Юлией и Джимом оставили Шейлу в холле. Я переодевалась довольно долго и была готова лишь к восьми часам. Собираясь выйти, я случайно взглянула на часы.

– И больше вы не видели мисс Фен?

– Нет. Когда я спустилась в холл, он был пуст.

– А затем? По дороге на пляж вы никого не видели?

– Я вышла в сад… Из павильона выбежал какой-то мужчина.

– Вы видели мужчину? Как он выглядел?

– Я не рассмотрела. Подумав, что это кто-то из гостей, я окликнула его, но он не ответил.

– Вы можете описать его внешность?

– Но на нем был плащ, и это бросилось мне в глаза, ведь ночь была очень теплая. Плащ был распахнут… Мужчина был во фраке и на белой рубашке… – Диана вздрогнула и, опустившись в кресло, прошептала:

– Боже, об этом я и не подумала!

– О чем вы не подумали? – настойчиво спросил Чан.

– Пятно на рубашке, узкое алое пятно… Это была кровь.