Текст книги "Выбор"

Автор книги: Эрин Хантер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Где будем охотиться? – спросила она у Белогривки.

Та равнодушно повела плечами.

– Но ведь ты сама хотела охотиться!

– Наверное…

Синегривка возмущенно фыркнула. Опять сестра витает в облаках! Кипя от раздражения, она бросилась в лес, намереваясь как можно скорее привести Белогривку в чувство.

– Ты рада, что Солнцезвезд теперь наш предводитель?

– Конечно, – рассеянно ответила сестра.

– Но теперь все так сильно изменилось, – пробормотала Синегривка. Поднырнув под ветку ежевики, она придержала ее хвостом, чтобы Белогривка могла пролезть. – Острозвезд ушел, Гусохвост совсем спятил, Нежнолапка умерла. А ведь она была младше нас с тобой!

Белогривка остановилась, чтобы обнюхать бледно-голубой цветок, склонившийся над тропинкой.

– Ну что ж… – пробормотала она, думая о чем-то своем. – Зато у нас есть новая жизнь.

Синегривка непонимающе уставилась на сестру.

– В каком смысле?

Белогривка опустила голову и посмотрела на нее исподлобья. Синий цветок склонился над ее макушкой, словно тоже хотел услышать признание.

– Я жду котят.

Синегривке показалось, будто земля ушла из-под ее лап.

– Уже? – выдохнула она.

Да ведь они только-только стали воительницами! Им еще рано обременять себя заботами о котятах!

Голубые глаза Белогривки огорченно затуманились.

– Ты не рада?

– Я… Ну… Конечно! – выдавила Синегривка. – Я просто не ожидала…

Но Белогривка не дала ей договорить.

– Остролап чуть с ума не сошел от радости, – затараторила она. – Он говорит, что Грозовому племени нужны новые воители. А то сейчас у нас всего двое оруженосцев – Львинолап и Златолапка!

«Ну, конечно, раз Остролап счастлив, то это самое главное!» – едва не сорвалось у Синегривки, но она прикусила язык. Ей не хотелось отравлять радость сестры. Но внутри у нее все похолодело, словно снег Голых деревьев засыпал ее до самого горла, не давая вздохнуть. Белогривка вдруг стала далекой и недоступной. Скоро она переберется в детскую и будет ворковать над своими котятами вместе с Остролапом.

Кто знает, может быть, сегодня они в последний раз охотятся вместе!

– Вот увидишь, он будет прекрасным отцом, – с горячностью воскликнула Белогривка. – Я знаю, ты его недолюбливаешь, но на самом деле он очень хороший и очень добрый.

Синегривка молча уставилась на сестру, пытаясь представить Остролапа добрым. Но это было выше ее сил.

– Он верный друг, и я доверяю ему, – твердо заявила Белогривка.

Синегривка вздохнула и увидела, как погрустнели глаза сестры. Что ж, она не будет расстраивать Белогривку.

– Я страшно за тебя рада, честное слово, – поспешно сказала она, рассеянно выковыривая застрявший между когтями кусок мха.

«Что ж, Грозовому племени, действительно, нужны котята. Трое малышей Пестролапой были совсем слабы, племя задыхается без новых оруженосцев. Остролап прав. И потом – дети Белогривки будут моими племянниками!»

Синегривка посмотрела в небо.

«Интересно, что Лунница думает обо всем этом? Как бы она, наверное, сейчас радовалась за свою счастливую дочку…»

Синегривка молча прижалась щекой к щеке сестры.

«Я тоже буду счастлива, – поклялась она. – Честное слово».

Глава VI

– Быстрее! Позовите Пышноуса! – закричала Синегривка. Гусохвост до сих пор не сложил с себя обязанности целителя, однако коты относились к нему, как одному из старейшин, и больше никогда не обращались за помощью или советом. Настоящим целителем племени стал Пышноус.

Спавшая в другом конце палатки Зарянка сонно приподняла голову и спросила:

– Что случилось? У нее уже начались схватки?

– Что же еще могло случиться? – рявкнул на нее Остролап.

Он зашел в детскую проведать Белогривку, когда у той вдруг начались боли. К счастью, Синегривка тоже была тут.

Зарянка тяжело поднялась на лапы.

– Сейчас приведу, – сказала она и, пыхтя от натуги, протиснулась между ветками ежевики.

Ей осталось терпеть еще полмесяца, а пока эта некогда стройная и энергичная кошка была похожа на пузатую барсучиху и еле-еле передвигала лапы.

Остролап нервно переминался рядом с подстилкой, на которой корчилась от боли его подруга. Синегривка ласково лизнула Белогривку между ушами.

– Все скоро закончится. Потерпи немножко, – прошептала она.

Она старалась не думать о тяжелых родах Пестролапой. И о смерти обеих ее дочек, которые не прожили и месяца.

«Почему судьба так жестока к бедной кошке? Пестролапая только что потеряла друга, который бросил ее и ушел жить к Двуногим, и вот теперь еще этот ужасный удар… Хорошо, что хотя бы Когтишка жив и здоров!»

Синегривка повернула голову, чтобы взглянуть на котенка. Он как раз выбрался из гнездышка Пестролапой и с любопытством вытягивал шею, чтобы узнать, что происходит.

Пестролапая решительно потянула его к себе за короткий хвостик.

– Ты непоседливый, как белка, – ласково проворчала она. – Сходи лучше погуляй. Вдруг встретишь Львинолапа?

– Ладно, – согласился Когтишка, бросаясь к выходу.

Здесь он едва не столкнулся с входившим Пышноусом.

– Поберегись! Иду напролом! – завопил Когтишка, ныряя прямо под живот целителю.

– Я смотрю, ему с каждым днем все больше нравится командовать! – заметил Пышноус, бросая охапку трав возле подстилки Белогривки. – Я понимаю, что он у нас пока единственный котенок в племени, но все-таки мы страшно его избаловали! Нужно с этим заканчивать. Он уже сейчас ведет себя, как маленький предводитель.

– Ничего, теперь, когда в лагере появятся котята Белогривки, нашим воинам будет кого баловать! – взмахнула хвостом Синегривка.

– Как ты себя чувствуешь, маленькая? – ласково спросил Пышноус, наклоняясь над Белогривкой.

– Пить хочу, – простонала та. – Дайте мне хотя бы влажного мха, губы смочить.

– Конечно, – кивнул Пышноус и обернулся к Остролапу. – Ты не принесешь мха?

Остролап перестал терзать когтями папоротник на подстилке Белогривки и с тревогой поднял глаза.

– Ты сможешь немного побыть без меня? – хрипло спросил он подругу. – С тобой ничего не случится? – в его всегда властном голосе теперь звучала робкая мольба.

– Не волнуйся, мы о ней позаботимся, – заверил его Пышноус.

Когда Остролап ушел, Белогривка устало вздохнула и прошептала:

– Спасибо, что отослал его до того, как он изорвал мою подстилку в клочья.

Синегривка пошевелила усами. Похоже, ее сестра все-таки не утратила чувства юмора. Что ж, это был хороший знак. Но тут Белогривка хрипло застонала и так вытаращила глаза, что показались белки.

Пышноус положил лапу на ее живот и слегка нажал.

– Больно?

Белогривка кивнула, затаив дыхание.

– Нет-нет, ты должна дышать. И как можно глубже, – сказал Пышноус.

Синегривка зажмурилась, не в силах выносить страданий сестры.

– Почему ты не дашь ей маковых семян, чтобы облегчить боль? – вскрикнула она.

– Потому что она должна чувствовать, что происходит, – ответил Пышноус. – Иначе как мы догадаемся, что котята уже готовы появиться на свет?

Белогривка сделала несколько медленных вдохов.

– Это надолго? – прохрипела она.

– Приготовься потерпеть, – уклончиво ответил Пышноус.

– Подождите! – крикнула Синегривка и стремительно выбежала из палатки.

Снаружи она увидела Зарянку, прилегшую на сухом клочке земли.

– Я не хочу заходить внутрь, чтобы не мешать вам, – сказала кошка, когда Синегривка пронеслась мимо. – Там и без меня тесно.

– Спасибо! – крикнула Синегривка.

Остановившись, она окинула взглядом поляну.

Папоротники уже начали жухнуть, их верхушки побурели и стали хрупкими. В воздухе все чаще чувствовалась горечь Листопада. Синегривка быстро нашла то, что искала: короткую толстую палку, достаточно крепкую, чтобы не расщепиться вдоль. Схватив ее в зубы, она бросилась обратно в детскую.

– Что это? – спросила Пестролапая, подняв голову со своей подстилки.

– Я подумала, что Белогривка может сжимать ее зубами, когда начнутся схватки, – пояснила Синегривка, протягивая сестре палку.

Пестролапая невольно поежилась, очевидно, вспомнив собственные страдания.

– Жаль, что мне никто не предложил такого!

– Спасибо, – выдавила Белогривка.

Живот ее снова начал содрогаться, и она изо всех сил впилась зубами в палку.

Ветки ежевики зашевелились, и в детскую ворвался Остролап. Бросив мох, он со страхом выкрикнул:

– С ней все в порядке?

– Все прекрасно, – успокоил его Пышноус. – Но этого мха нам не хватит. Собери еще и, пожалуйста, смочи его в ручье за лагерем. Там вода посвежее.

Остролап молча кивнул и снова выбежал наружу. Синегривке показалось, что на этот раз он ушел с радостью, потому что просто не мог выносить страданий Белогривки.

– С-спасибо, – выдавила Белогривка.

Солнце медленно совершало свой путь над лесом, и теплые лучи неторопливо скользили по детской. Время шло, Белогривка все больше и больше слабела и в перерывах между схватками подолгу не открывала глаза.

– Уже скоро, правда? – шепотом спросила Синегривка Пышноуса.

– Осталось недолго, – ответил тот, давая Белогривке несколько листочков.

Синегривка сразу узнала листья, которые ученик целителя не так давно просил ее разыскать в палатке для Пестролапой. Это были листья малины. Хоть бы на этот раз они оказались более полезными!

Белогривка хрипло застонала и выгнулась всем телом.

– Вот! – вскрикнула Синегривка, давая ей палку.

– Нет! – завизжала Белогривка, отталкивая ее.

– Первый уже тут, – пропыхтел Пышноус, склоняясь над Белогривкой.

Та задрожала всем телом, и маленький котенок плюхнулся на подстилку. Наклонившись, Пышноус принялся вылизывать его.

Белогривка повернула голову и обнюхала крохотный мокрый комочек.

– Какой красивый, – прошептала она и, подхватив малыша зубами за загривок, положила себе под бок.

Котенок тут же принялся сосать, яростно пихая мать лапами в живот.

– Да он настоящий силач! – промурлыкал Пышноус.

У Синегривки задрожали лапы от облегчения.

– Сколько их еще? – спросила она.

Пышноус аккуратно нажал лапой на бок Белогривки.

– Все, – ответил он.

Пестролапая даже села от удивления.

– Всего один? – переспросила она.

– Зато какой огромный! – радостно рассмеялся Пышноус. – Право, мы не может требовать от такой хрупкой матери большего!

Когтишка влез в палатку и, деловито протиснувшись между взрослыми, уставился на белого котенка.

– Уже все? – тоненько пропищал он. – А где остальные?

– Родился только один, – сказала ему Пестролапая.

– И все? – уточнил Когтишка, задумчиво склонив голову набок. – Но он же белый! Как он будет охотиться с такой дурацкой шерстью? Да его любая дичь издалека увидит.

Пестролапая со вздохом встала со своей подстилки и погнала Когтишку прочь.

– Он будет отличным охотником, таким же, как его мать, – сказала она.

– Но я-то буду еще лучше! – заявил Когтишка.

В палатку вбежал Остролап с зажатым в пасти гигантским куском мокрого мха. Синегривка изумленно вытаращила глаза. Да он, похоже, ободрал целую поляну!

– Всю детскую затопишь, недотепа, – поддразнила она.

Но Остролап ее не слышал. Он уже увидел своего сына и, выронив мох, бросился к нему.

– Какой красивый!

Синегривка с удивлением увидела, как взгляд Остролапа смягчился, а высокомерное выражение растаяло, сметенное потоком любви и нежности. Он лизнул Белогривку в макушку и прошептал срывающимся голосом:

– Какая ты умница! Я так тобой горжусь!

– Можно мы назовем его Белыш? – так же шепотом спросила Белогривка.

– Мы назовем его так, как ты захочешь, – закивал Остролап, прижимаясь щекой к ее щеке.

Потом он наклонился и лизнул Белыша. Котенок протестующе запищал и снова принялся сосать. Остролап молча смотрел на своего сына, и глаза его сияли от счастья. Впервые в жизни Синегривка почувствовала к этому коту что-то, похожее на нежность.

Наконец, Остролап выпрямился.

– Сейчас я принесу тебе самую вкусную дичь из всей кучи! – пообещал он Белогривке.

Но Пышноус остановил его.

– Ей пока лучше не есть, – сказал он. – Зато твой мох очень пригодится, – он подобрал кусок мха и положил его возле Белогривки, чтобы та могла слизнуть влагу. Белогривка с жадностью набросилась на мох. Ее глаза были полузакрыты от усталости.

– Она поправится? – шепотом спросила Синегривка.

– Она не больна, – улыбнулся целитель. – Ей нужен только покой и отдых. И все будет замечательно.

Синегривка с облегчением уселась на папоротники и стала смотреть на сосущего Белыша. Просто удивительно, что такой маленький котенок уже знает, что нужно делать!

– Добро пожаловать, малыш, – прошептала она. – Да хранит тебя Звездное племя!

– Смотри! – разбудил ее на следующее утро тихий голос Белогривки. – Он уже открыл глазки.

– Вот здорово! – пропищал Когтишка, и его круглая головенка показалась над краем гнездышка Пестролапой. – А можно я покажу ему лагерь?

В глазах Белогривки отразился такой ужас, словно Когтишка предложил отвести Белыша поиграть в лисью нору. Молча покачав головой, она еще крепче обвила хвостом свое белоснежное сокровище.

– Ты забыла, что вытащила меня наружу сразу же, как только я открыла глаза? – с улыбкой напомнила ей Синегривка.

Белыш с любопытством обвел глазами детскую. Его голубые глазки все еще оставались мутными, но пушистые ушки уже стояли торчком. Маленькие неуклюжие лапки нетерпеливо топтали подстилку, а короткий хвостик был задран вверх, как веточка.

Белогривка тяжело вздохнула.

– Ну, если он сам хочет, то пусть идет, – неуверенно пробормотала она, снова прижимая к себе сына. Потом грозно посмотрела на Когтишку и предупредила: – Но только до поляны! Больше никуда его не води!

– Я пригляжу за ними, – пообещала Синегривка. – Ты отдыхай и ни о чем не тревожься.

Белогривка все еще выглядела очень изможденной, сил у нее хватало только на то, чтобы лизать мокрый мох, принесенный Остролапом.

– Спасибо, – еле слышно прошептала она.

Когтишка уже выбрался из своего гнездышка и деловито побежал к Белышу.

– Идем со мной! – завопил он. – Там столько всего интересного!

Белыш медленно повернул голову и с трудом сфокусировал взгляд на котенке.

– Мы с тобой скоро будем воителями, – объяснил ему Когтишка. – Нужно уже сейчас готовиться к этому!

Белыш моргнул, и глаза его прояснились.

– Ладно, – пискнул он и, неуклюже перевалившись через край гнездышка, шлепнулся рядом с Когтишкой.

– Сюда, – скомандовал старший котенок, направляясь к выходу.

Белыш на заплетающихся лапках посеменил за ним.

– Не спускай с него глаз! – умоляюще прошептала Белогривка, когда Синегривка пошла следом за котятами.

– Конечно, – ответила та, обернувшись.

Стоило Белышу переступить порог детской, как он показался ей еще меньше и беззащитнее. Песчаная поляна, простиравшаяся перед малышом, была для него все равно что долина рядом с Высокими Скалами для взрослого кота. Синегривка вдруг с неожиданной яркостью вспомнила свой первый выход из детской и то, каким огромным показался ей тогда окружающий мир.

– Так это и есть наш новый воин? – спросил Камнехвост.

Он, прихрамывая, шел мимо них к куче добычи.

Синегривка молча кивнула.

Раскатистое урчание вырвалось из горла Камнехвоста.

– Ну что ж, покажи ему воинскую палатку да скажи, чтобы держался от нее подальше! А то, не ровен час, заберется внутрь. – Он лукаво сощурился и подмигнул Синегривке.

Неужели он все еще помнит тот день, когда она залезла к нему в палатку?

Синегривка кивнула, пряча улыбку.

– Конечно.

«Пусть Белыш подольше не вырастает! Пусть мирно играет на поляне и пусть ему еще долго-долго не придется увидеть ничего страшнее комка скатанного мха!»

Через полмесяца, как и ожидалось, в детской появились Снежинка и Чернушка. Когда Синегривка пришла навестить новорожденных, ее встретила светящаяся от гордости Зарянка. Это были ее первые котята, и они появились на свет с такой же легкостью, с какой буковый орешек выскакивает из своей скорлупки.

– Давно уже в детской не было так тесно, – промурлыкала Белогривка.

– Слишком тесно, – пожаловался Когтишка. – Совсем нет места, чтобы как следует поиграть!

– Играйте снаружи, – предложила Пестролапая. – Возьми Снежинку и Чернушку и покажи им лагерь.

Маленькие котята возбужденно запрыгали по своей подстилке.

– Да, пожалуйста!

– Пожалуйста, пожалуйста!

– А я ему помогу! – завопил Белыш, проворно бросаясь к выходу, чтобы обогнать Когтишку.

Маленький сынок Белогривки быстро подрастал, однако все еще не мог сравняться со своим старшим приятелем, который был не только намного шире его в плечах, но и несравненно упрямее. Вот и сейчас Когтишка без труда отпихнул белого котенка от входа и важно вывел младших из детской.

– Правильно ли я сделала, что отпустила их? – взволнованно спросила Зарянка. – Боюсь, как бы они не стали докучать старшим.

– Приглядеть за ними? – предложила Синегривка.

– Ах, это было бы просто замечательно! – благодарностью воскликнула Зарянка, снова укладываясь на подстилку.

Пестролапая встала и по очереди вытянула лапы.

– Пожалуй, я тоже пойду, пройдусь. Заодно принесу вам еды из кучи.

Черная королева, наконец-то, пришла в себя после тяжелых родов и снова выглядела здоровой, сильной и крепкой. Она легко выбралась из своего гнездышка и вышла из детской вместе с Синегривкой.

Четверо котят уже бежали через поляну.

– Не так быстро! – крикнула им Синегривка. – Не забывайте, что Снежинка и Чернушка сегодня первый раз вышли из детской.

– Малыши всегда растут быстрее, когда в детской есть котята постарше, – заметила Пестролапая, когда веселая стайка маленьких озорников скрылась в папоротниках, ведущих в палатку целителя.

– Лучше я все-таки схожу И посмотрю, как там дела, – решила Синегривка.

«Не хватало только, чтобы котята забрались в запасы целителей, как когда-то они с Белогривкой!»

Оставив Пестролапую возле кучи, она бросилась за малышами.

Как сильно все изменилось в лагере за последние несколько месяцев – и, самое главное, изменилось к лучшему! Казалось, что мрачная туча, долгое время висевшая над Грозовым племенем, наконец, ушла. Решение Острозвезда потрясло все племена, но Солнцезвезд, появившийся на следующем Совете в качестве нового предводителя Грозовых котов, заявил, что не позволит возлагать на свое племя ответственность за поступок одного кота. Он так же ясно дал понять, что отныне Грозовое племя будет сильным и все домашние коты будут безжалостно изгоняться с его территории. Как и предсказывал Острозвезд, в Воинский закон было внесено дополнение, требовавшее от лесных котов решительно отвергать жизнь домашних и оставаться верными закону котов-воителей.

Теперь Грозовые коты без страха глядели в глаза грядущей поре Голых деревьев. Они были сыты, их детская была полна здоровых и веселых котят, а воины были уверены в решимости и преданности своего предводителя.

Синегривка тихонько замурлыкала от удовольствия, шагая по папоротниковому туннелю за котятами.

– Убирайся отсюда, хищник!

Дикий вопль, раздавшийся со стороны палатки целителя, заставил ее вздыбить шерсть от ужаса. Забыв обо всем на свете, Синегривка бросилась вперед и вылетела на полянку. Котята, дрожа от страха, съежились на клочке вытоптанной травы, а Гусохвост, стоя на пороге своей пещеры, шипел, скалил зубы и рычал, словно перед ним была целая стая воинов Теней.

Синегривка одним прыжком очутилась между ним и котятами.

– Что ты делаешь? – заорала она на старика.

Но Гусохвост, похоже, ее даже не заметил. Вздыбив клокастую шерсть и безумно сверкая глазами, он махнул плешивым хвостом на Когтишку.

– Немедленно убери эту тварь из моей палатки!

Синегривка брезгливо сморщила нос. От старика отвратительно воняло. Его косматая шерсть выглядела так, словно он несколько месяцев ее не вылизывал. И вот теперь он орет на маленьких котят! «Совсем из ума выжил!»

Не сводя глаз со старика, Синегривка хвостом подтолкнула котят к папоротникам.

– Бегите отсюда, мои маленькие, – ласково сказала она, стараясь успокоить перепуганных малышей.

– В чем дело? – закричал Пышноус, выбегая на поляну и роняя на землю охапку целебных трав.

– Это все Гусохвост, – прошипела Синегривка, скривив уголок рта. – Он напугал котят.

Пышноус подошел к своему наставнику и прижался к его зловонному косматому боку своим гладким боком.

– Мне очень жаль, – сказал он, оборачиваясь к Синегривке. – В последнее время его мучают кошмары. Наверное, малыши разбудили его как раз посреди одного из таких жутких снов.

– Кошмары? – проскрипел Гусохвост. – Не было у меня ничего такого! Кошмар начался, когда я открыл глаза и увидел эту дрянь! – он оскалил желтые зубы на Когтишку. – Прочь отсюда, чудовище!

– Сейчас я его успокою, – ласково проговорил Пышноус. – Отведи котят в детскую, Синегривка.

Малыши уже забрались в глубь папоротникового туннеля и замерли в тени, растерянно оглядываясь назад. Синегривка повернулась и погнала их дальше.

– Что мы сделали плохого? – прошептала дрожавшая от страха Снежинка.

– Ничего, – твердо ответила Синегривка. – Просто Гусохвост очень-очень старый кот, и ему порой мерещится всякая ерунда.

– Ничего мне не мерещится! – прокричал старик им вслед.

Синегривка обернулась и увидела, что Гусохвост указывает грязной лапой на Когтишку. Нитка слюны свисала из пасти старика, а плешивые уши были прижаты к макушке.

– Держите эту тварь подальше от меня!