Текст книги "Глаза Ангела"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

Тори свела знакомство с Хитазурой десять лет назад, когда она и ее брат скрывались от якудза, горевших страстным желанием отомстить наглым американцам за смерть одного из своих отпрысков. Якудза были главными соперниками клана Хитазуры, и друг Тори – тогда еще совсем юный и не занимавший поста оябуна – взялся защитить ее и Грега от неожиданно появившихся у них могущественных врагов.

Спустя несколько лет якудза похитили родную сестру Хитазуры, и именно Тори удалось обнаружить место, где прятали девушку. А якудза решили, что будет очень умно с их стороны спрятать ее в публичном доме, куда, они были уверены, Хитазура никогда не сунется.

Чтобы освободить похищенную девушку, Тори пришлось убить четырех якудза, сама она отделалась легким ранением в левое плечо. В благодарность за спасение сестры Хитазура поклялся Тори в вечной дружбе, и с этого момента его гири по отношению к ней, его преданность были абсолютны, неизменны, и сомневаться в надежности его дружбы было просто немыслимо.

До того как Тори удалось связаться с Хитазурой, ей пришлось звонить ему много раз из телефонов-автоматов на улицах и в гостиницах. Как только она до него дозвонилась и поговорила с ним, ровно через двадцать минут ее и Рассела подобрал красный «БМВ-750» в районе Гиндза. Кто-то быстренько впихнул их на переднее сиденье, а чьи-то заботливые руки вставили им в уши восковые затычки и завязали глаза. После этого их заставили пересесть с переднего сиденья на заднее, и «БМВ» на большой скорости помчался в неизвестном направлении.

Никто из сидящих в машине не произнес за все время пути ни единого слова, даже неопытный в таких делах Рассел, потому что Тори заранее предупредила его не делать никаких лишних движений и помалкивать. «Сиди и ни о чем не думай, – сказала она ему. – Пусть они делают то, что им нужно». Рассел не стал возражать, и теперь тихонько сидел рядом с Тори, пока автомобиль стремительно несся по улицам Токио.

Изменение скорости, легкое торможение машины на поворотах и время, которое заняла поездка, были единственными ориентирами Тори, пытавшейся сообразить, куда ее везут. Она хорошо знала город, но определить направление было практически невозможно, это было все равно что пытаться сориентироваться в горах во время снежной бури, когда любые расчеты и логические вычисления не могли принести никакой пользы. Оставалось надеяться только на интуицию.

«Если бы я была на месте Хитазуры, то где бы я находилась сейчас?» – спрашивала себя девушка. И отвечала: «Где-нибудь на улице». В то время как одна часть ее мозга была занята фиксированием скорости, подсчетом количества поворотов и времени езды, другая часть старалась угадать место встречи. Тори знала три основные точки, где обычно скрывался Хитазура, но понимала, что этих знаний недостаточно для того, чтобы решить занимавшую ее загадку, тем более что она не была в Японии несколько лет. И все-таки ей очень хотелось догадаться, что могло оказаться чрезвычайно полезным для нее и Рассела, особенно если учесть, что Хитазура будет уверен в обратном. Информированность обо всех возможных местах, где мог в настоящий момент находиться человек, неважно, с другом он встречается или с врагом, умение вычислить его, было большим искусством, чрезвычайно ценным для профессии Тор. К сожалению, в данной ситуации Тори мешало чувство неуверенности. После неприятной осечки с Эстило она теперь начала сомневаться во всех своих знакомых и друзьях. Осторожность осторожностью, но и здесь нельзя было впадать в крайность, особенно Тори. Конечно, хорошо предусмотреть любые варианты и быть готовой ко всему, но трудно обойтись без определенной доли доверия по отношению к людям, с которыми имеешь дело. Если вообще никому не доверять, как тогда жить и работать?

Внезапно машина остановилась. Тори и Рассела вывели наружу. Девушка не могла отделаться от чувства, что «БМВ» все время ездил кругами, но если это так, то, значит, они вернулись в район Гиндза. Верна ли ее Догадка? Гиндза не входила в число излюбленных мест Хитазуры.

Их повели вперед, помогли подняться по ступеням и, заставив согнуться почти пополам, втолкнули в какой-то тоннель. Вскоре тоннель кончился, и они смогли встать so весь рост и идти нормально. Они прошли еще немного, пока ноги не ступили на что-то мягкое. После этого их куда-то усадили, сняли наконец повязки с глаз и вынули затычки из ушей. Одновременно с этим взревел дизельный мотор, и их снова куда-то повезли.

"Ну конечно! – догадалась Тори. – Все ясно! Нас возили кругами и привезли к тому же месту, откуда мы отправились, а этот автофургон, в котором мы сейчас находимся, все это время спокойно ожидал нас где-то поблизости! "Как только люди Хитазуры убедились в том, что за ними нет слежки, они вернулись в Гиндзу и перевели своих «пленников» из «БМВ» в автофургон.

Тори осмотрелась и увидела диванчик, обитый тканью с восточным орнаментом в голубых, зеленых и желтых тонах. В небольшой гостиной кроме дивана стояли еще медный кофейный столик, тумбочки из красного дерева с китайскими настольными лампами, пара вертящихся кресел синего цвета. На стенах висело несколько пейзажей в красивых рамах. Окон не было, но, несмотря на это, комната казалась необыкновенно уютной и симпатичной.

– Где это мы, черт возьми? – спросил Рассел.

– В домике на колесах, в моем автофургоне, – ответил ему низкий густой голос. Тори и Рассел посмотрели в сторону говорившего и увидели высокого, худощавого, темнокожего японца. Это был Хитазура.

– У меня таких несколько, – улыбаясь, сообщил он своим гостям. – В них очень удобно путешествовать.

Хитазура уселся напротив гостей в вертящееся синее кресло, достаточно большое, чтобы высокий хозяин мог поместиться в нем с комфортом.

– Тори, я рад тебя видеть, – сказал он. С точки зрения европейца, Хитазура мог считаться красивым мужчиной, однако в его лице было что-то тревожное: взгляд пронзительный и тяжелый, нос – хищный, а складка губ – слишком жесткая и твердая. Коричневого цвета родимое пятно занимало часть шеи, переходя на подбородок и нижнюю часть щеки.

– Хитазура-сан, – официально обратилась к своему другу Тори. – Это Рассел Слейд, вы можете ему доверять.

– Очень приятно, мистер Слейд, – наклонил голову Хитазура в приветственном поклоне. – Я надеюсь, что вы милостиво простите меня за те неудобства, которые я вынужден был вам причинить из соображений предосторожности, вполне извинительной.

– Что случилось? – спросила Тори, удивленная тоном Хитазуры.

Хитазура откинулся в кресле, соединил пальцы обеих рук, поставив ладони домиком.

– Даже не представляю, с чего лучше начать. Мне кажется, Тори-сан, что мы на пороге войны, хотя, надеюсь, мои опасения преувеличены. – Он быстро взглянул на Тори. – Мой единственный брат мертв.

– Что с ним случилось?

– Его убили. Вот все, что я знаю. Убийство произошло вскоре после полуночи. Дверь в его квартиру была взломана, вещи разбросаны. Возможно, что-то и пропало, но на ограбление не похоже, деньги и ценности не тронули.

– Вы кого-нибудь подозреваете? – спросила Тори. – Кто мог это сделать?

– Никого конкретно, – вздохнул Хитазура. Явная боль отразилась в его темных глазах, черты лица осунулись. Видно было, что он тяжело переживал утрату. – Однако вчера утром стало известно, что какая-то женщина убила и выбросила в реку учителя моего брата, университетского профессора по имени Гиин. Тело нашли в Нихонбаси. Профессор Гиин обучал моего брата искусству разгадывания шифров.

– Так кто убил Гиина? Фукуда?

– Я сразу же подумал на Фукуду, потому что она работает на Большого Эзу, а он – мой главный враг. Однако, к моему величайшему удивлению, оказалось, что Фукуда в тот день была занята в другом месте. Это точно.

– Значит, появилась другая женщина-убийца? – с сомнением в голосе спросила Тори. – Кто это может быть?

– Ты приехала в самый подходящий момент, Тори-сан. – Глаза Хитазуры зажглись недобрым огнем. – Я собираюсь поднять на ноги весь Токио, чтобы выяснить, кто убил моего брата и его учителя!

* * *

– У меня есть одна догадка по этому поводу, – сказал Хитазура Тори, держа телефонную трубку у уха.

– Какая? У вас же нет описания женщины, которая убила Гиина, кроме того, нельзя с полной уверенностью утверждать, что она убила и вашего брата тоже.

– Мы знаем, где находится Фукуда. Мы найдем ее. А она должна быть в курсе. Мы заставим ее рассказать нам все.

– Кто такая эта Фукуда? – спросил Рассел. – Я правильно понял, что она – убийца, работающая на якудзу.

– Правильно, – ответила ему Тори.

Фургон продолжал свой путь по городу. Хитазура сидел у телефона, выясняя последние сведения, связанные с убийством брата.

– Но я думал, что якудза не пользуется услугами женщин-убийц, – заметил Рассел.

– Вообще-то нет, но Фукуда – исключение.

– И исключение во многих смыслах, – на миг оторвался от телефона Хитазура и положил трубку на рычаг. – С ней связана целая история.

Тори хмыкнула.

– Хитазура-сан имеет в виду, что Фукуда буквально силой ворвалась в этот клан. Заставила оябуна якудзы заметить ее и взять к себе.

– Такое случается крайне редко, – вмешался Хитазура. – Другие оябуны ни за что не поручили бы женщине мужскую работу.

– Да, только эта женщина делает свое дело лучше мужчин, – едко заметила Тори.

Хитазура усмехнулся, потом вдруг рассмеялся.

– Тори-сан тоже исключение из правила. Я не имею ничего против нее, хотя она – женщина.

Хитазура сделал свое замечание таким тоном, словно ожидал, что в ответ на его снисходительность последуют бурные аплодисменты.

– Если я правильно поняла мысль Хитазуры-сана, – сказала Тори, – он полагает, что существует другая женщина-убийца, работающая на якудзу, и она, наверное, ученица Фукуды. Фукуда – ключ ко всему.

– Минутку, – Рассел перевел взгляд с Хитазуры на Тори. – Если даже вам и удастся поймать Фукуду, почему вы думаете, что добьетесь от нее признания?

Хитазура посмотрел на Тори.

Рассел сразу же среагировал на этот взгляд.

– Я что-нибудь не то сказал? – он вопросительно посмотрел на Хитазуру.

Хитазура отвел глаза в сторону.

– Тори?

Тори ничего не ответила, Вместо ответа она взяла руку Рассела и положила его ладонь себе на левое бедро. Жест был многозначительный, напоминающий ему об их свидании в библиотеке дома, в Лос-Анджелесе, когда он приехал уговаривать Тори вернуться обратно в Центр и сам тогда дотронулся до ее бедра с определенной целью – задеть ее, разозлить. «Как твое бедро, в порядке?» – спросил он тогда, изображая неискреннюю заботу, Но сейчас этот жест Тори как бы намекал на возможность близких отношений между ними в будущем, хотя в настоящий момент ни один из них не был в состоянии говорить об этом вслух. Тори словно обратилась к Расселу на языке дикарей, использовала примитивное, но эффективное средство передачи ему информации.

– Это Фукуда ранила тебя в бедро? – спросил Рассел шепотом, но Тори вздрогнула, вспомнив, как яркая вспышка бело-зелено-голубого света ослепила ее, а пламя от взрыва опалило брови, ресницы и волосы, вспомнила, как земля поплыла у нее под ногами. Сначала Тори не почувствовала боли, но когда шок прошел, боль пронзила все ее тело, она была везде, адская, невыносимая боль, все ее тело будто налилось свинцом и стало весить несколько тонн. Она рухнула на рельсы, и густая, горячая кровь ручьем потекла из раны в бедре, омывая прохладную сталь. Фукуда остановилась на минуту возле своей жертвы. В тоннеле метро, где произошла эта роковая встреча, стоял полумрак, но Тори все-таки разглядела, каким торжеством горят глаза ее врага. «Я же говорила тебе: уйди с моего пути, но ты не послушалась, – зловеще прошептала Фукуда. – Ты отняла у меня все самое дорогое и теперь заплатишь за это жизнью. Не на ту лошадку ты поставила. Рано или поздно мы расправимся с Хитазурой, как сейчас расправились с тобой. Для нас это плевое дело». Фукуда исчезла, оставив Тори лежать на рельсах, неподвижную, обессиленную... В тоннеле появился свет, рельсы задрожали от тяжести идущего поезда, и вот уже длинная гусеница вагонов вынырнула из-за поворота и с каждым мгновением неумолимо приближалась к беспомощной, лежащей на путях Тори...

– Тори, эй! – Рассел потряс плечо девушки. – О чем задумалась? Тебе плохо?

Тори повернула к коллеге белое как мел лицо.

– Да, – еле слышно прошептала она. Глаза девушки встретились с глазами Рассела, и он увидел, что они темные, словно два омута.

– Я прошла все круги ада, Расс. И победила смерть. А теперь мне придется пережить весь этот ужас снова.

Архангельское – Звездный городок – Москва – Токио

– Вы слышали последние новости? Они перешли в наступление.

– Кто они? – спросил Валерий.

– Члены «Белой Звезды», – ответил ему юноша с розовым родимым пятном. – Лучшие ее кадры хорошо вооружены, прекрасно подготовлены. Эта организация больше не ютится на задворках, она перестала быть задрипанной группкой националистов из разных республик. Теперь это настоящая армия. И часть войск уже действует. Они готовы атаковать Кыштым.

Валерий Бондаренко и его собеседник сидели на лавочке у большой одинокой березы, за которой начинался лес, а еще дальше, по другую сторону леса, располагалась усадьба Архангельское, Кроме юноши с родимым пятном, рядом с Валерием сидела его дочка, неподвижная, безучастная ко всему. За ними виднелось почти викторианское зловещее здание лечебницы для психически больных людей.

– Неужели это правда? – спросил Валерий у юноши. – В Кыштыме много атомных реакторов. Дело может кончиться очень плохо. И самое страшное – погибнет мирное население города, армия России будет защищать реакторы и начнется настоящая бойня.

– В том-то и дело, – вздохнул юноша. – Руководству «Белой Звезды» следовало бы об этом подумать, а президенту России бросить свои имперские замашки и прекратить давить на бывшие советские республики.

Валерий ничего не ответил и принялся с горечью размышлять о том, что президент сделал ошибку, полностью вытеснив компартию с ключевых позиций при помощи своей команды. Культ одной личности – опасная вещь, и нигде более чем в России не найти лучшего подтверждения этой истине. История советской страны является наглядной иллюстрацией того, что происходит в государстве, когда абсолютная власть сосредоточена в руках одного человека. Сейчас она в руках президента. Ему следовало бы поддерживать хорошие отношения со всем ближним зарубежьем, он же ссорится то с одной бывшей республикой, то с другой, да еще постоянно обращается за помощью к армии. В обмен на поддержку военных он пообещал выделить армии крупную сумму денег из бюджета, и, сделав это, ослабил другие секторы российской экономики. Теперь президент пожинает плоды своей недальновидной политики, главной целью которой было усиление России и собственных позиций. Страну сотрясают забастовки, многие предприятия и заводы стоят, пропасть между кучкой богатых и остальным населением углубляется, на границах России, да и внутри нее постоянно вспыхивают межнациональные вооруженные конфликты. И «Белая Звезда» в этих конфликтах играет далеко не последнюю роль, Валерий содрогнулся от этих мыслей, постарался думать о другом.

Он взял дочь за руку, словно хотел ободрить ее, напомнить ей, что он здесь, рядом. Он так мечтал о том, чтобы увидеть проблеск мысли в ее пустых, ничего не выражающих глазах, искру понимания, чтобы хотя бы раз она сказала: «Мне так хорошо, когда ты со мной, папочка»... Отец крепко сжал руку дочери. На руке девушки, под бледной кожей, ярко просвечивали синие вены, и Валерию сразу вспомнились припорошенные снегом березы с голыми, обнаженными ветками на фоне темного зимнего украинского неба. Вспомнил он и о том, как сидел у смертного ложа отца до последней минуты, пока глаза умирающего не закрылись навеки, а после того, как наступила смерть, взошло солнце и окрасило в алый цвет крыши домов под снежными шапками. Вспомнил Валерий и о Соловках, где несколько лет отбыл его отец за свое убеждение в том, что Украина должна быть самостоятельным государством.

В Соловках отец уцелел чудом, вернулся к семье. Жаль, не дожил он до того времени, когда Украина приобрела независимость от России. Правда, живется там народу сейчас нелегко. Зато расцвела культура, украинский язык стал государственным, восстановлены честь и достоинство нации. Но неужели все это скоро кончится, и Украина снова подпадет под диктат России? Этого допустить нельзя! Я помню твои уроки, отец, и сумею спрятать свою ненависть к москалям так глубоко, что никто никогда не догадается о ее существовании. Россия никогда больше не станет империей, я сделаю все, чтобы отстоять самостоятельность Родины. Но добиться этого надо малой кровью, а еще лучше – мирным путем!

* * *

«Итак, еще один день, еще один визит к человеку, считающему себя Богом», – сказал себе Марс Волков, въезжая на черной «Чайке» в Звездный городок и направляясь к напоминающему укрепленную крепость жилищу Героя России Виктора Шевченко. Подъехав к четырехэтажному зданию, он остановил машину и, перед тем как выйти, еще раз прокрутил запись последнего разговора с Виктором.

..."Я не знаю, что со мной произошло, – говорил космонавт. – До полета я не отличался чувством юмора... Может быть, встреча со смертью так на меня подействовала..."

«Ловко я придумал с отключением системы подслушивания, – самодовольно вспомнил Марс, – получилось очень эффектно и, наверное, произвело впечатление. Тем более, что микрофоны действительно отключили. И правильно, что я не предупредил штат на первом этаже; как они сразу прибежали, недовольные, испуганные... Их искреннее недовольство только сыграло мне на руку. Думаю, мне удалось обмануть Виктора и его чертова дельфина...» (Разрешение на дельфина Марс считал своей большой ошибкой, но коль скоро дело было сделано, менять что-либо нельзя.)

«...Некоторые считают, что вы лжете, или заблуждаетесь, или плохо помните, что же на самом деле произошло...» – спрашивал космонавта Марс.

Вы тоже к ним относитесь?.. – отвечал вопросом на вопрос Виктор.

«Как бы там ни было, – продолжал размышлять Марс, – а последний допрос я провел хорошо».

Марс Волков был достаточно умен, чтобы пытаться обмануть Виктора. Однако он не хотел недооценивать возможности противника, это было бы грубой ошибкой, хотя Марс надеялся, что поединок между ним и Виктором выиграет все-таки он, а не космонавт. Слова Марса о том что он сыт по горло бесконечными разговорами и постоянной пикировкой, были вполне искренни. Гораздо выгоднее, с его точки зрения, было сказать правду или полуправду, чем ложь, которую проницательный Виктор не медленно распознал бы. У Марса в тот день был спрятан в одежде крошечный микрофон, подсоединенный к мини-магнитофону. Сегодня микрофон с магнитофоном были у него опять при себе.

"... – Труп открыл рот и...

– Нет, нет. Никакой фантастики или сцен из фильмов ужасов. Труп не оживал, не превратился в зомби. Это было что-то другое..."

Марс потянулся к магнитофону и выключил его. Что же действительно произошло там, далеко, среди звезд и бескрайних просторов Вселенной? Эта загадка не давала Волкову покоя. Он еще посидел немного в машине, глубоко задумавшись, потом вышел, захлопнул дверцу «Чайки» и пошел к входу в здание, навстречу бесконечным и утомительным процедурам, установленным им самим для того, чтобы пройти в «крепость» космонавта.

Виктор находился в обществе Татьяны, невысокой светловолосой женщины с цветущим лицом и большими серыми глазами, смотревшими прямо и открыто. Татьяна была широка в плечах и тонка в талии, а бедра у нее были как у атлета. Она, так же как и Лара, могла с полным правом считаться красивой, хотя красота обеих женщин была совершенно разная.

– Доброе утро, – сказала Татьяна, увидев входящего в зал Волкова. Она сидела у бассейна, одетая в довольно вызывающий купальник, сильно вырезанный снизу, и Марс решил позднее обязательно позаботиться о том, чтобы его подопечных снабдили более скромными купальниками. Он дружелюбно кивнул Татьяне и спросил:

– А где Одиссей?

В бассейне над поверхностью воды показалась голова дельфина, который быстро подплыл к тому месту, где стоял Марс, и неожиданно окатил его водой с головы до ног. Татьяна при виде этой сцены прикрыла себе рот рукой и отвернулась, но Марс успел заметить, что она еле сдерживает смех. Справившись с собой через пару минут, она ответила:

– Он в душевой.

Затем встала и пошла за полотенцем. Беря полотенце из ее рук, Марс пристально вгляделся в лицо Татьяны, но на этот раз оно было серьезным.

– Какого дьявола ему делать в душе? – зло спросил Марс. – Виктор и так плавает с утра до ночи в бассейне.

– Он никогда не заходит в бассейн, не приняв душ. Раздался звонок, и Татьяна прошла через зал к прозрачной двери душевой и скрылась за ней. Марс слышал, как воду выключили, потом из душевой появилась Татьяна с Виктором на руках. Космонавт не произнес ни слова, пока его не опустили в воду. Он скользнул туда с проворством угря, и его гладкое, безволосое тело блеснуло, словно смазанное жиром. Дельфин немедленно завел свою непонятную трескотню, и Виктор отвечал ему отрывистыми звуками. Потом посмотрел на Марса:

– Вы сегодня рано.

– Доброе утро, Одиссей, – поздоровался Волков. Виктор поплескался в воде, подплыл ближе к своему мучителю.

– Вы что, в лужу упали? Я как-то не приметил, чтобы шел дождь.

– Дельфин, – краем глаза Марс видел, что Татьяна снова подавила в себе смех, – это ваш дурацкий дельфин изволил пошутить.

– О, это была вовсе не шутка! – поправил Виктор, когда дельфин прекратил щелканье, – он вас поприветствовал.

– Не говорите глупости, вы испытываете мое терпение!

– А вы постоянно испытываете мое. – Виктор улыбнулся. – И этот факт в какой-то мере делает нас равными, хотя до вас вряд ли дойдет, что я имею в виду. Вы, видимо, считаете, что находитесь в невыгодном положении. И, могу поспорить, не понимаете, почему я столько времени провожу в воде. Правильно?

Марс еще не успел открыть рот и ответить что-либо, как Виктор продолжил:

– Вам предоставляется уникальный шанс, товарищ Волков. Снимайте одежду и присоединяйтесь к нам. Испытайте сами, каково здесь.

Марс стоял в нерешительности, не зная, как ему поступить.

Виктор поинтересовался:

– Никак не решитесь? Придется вам помочь, Арбат! – позвал он дельфина, и тот, радостно выпрыгнув из бассейна и изогнувшись дугой, выпустил в лицо Марса сильную струю воды. Плюхнувшись обратно в бассейн, дельфин поднял такую волну, что вода выплеснулась из бассейна и окатила Марса с ног до головы. – Думаю, у вас сейчас нет выбора, – с явным удовольствием резюмировал Виктор.

Марс еле сдерживал ярость, но старался казаться спокойным, боясь, как бы космонавт не понял, что выиграл первый раунд. Какое-то внутреннее чувство заставило его растерянно проговорить:

– Но на мне нет плавок...

– Умнее ничего не придумали? Я без плавок, и вам они ни к чему.

Марс не нашел, что ответить, направился в душевую, разделся догола и, обвязав вокруг бедер полотенце, вернулся к бассейну.

– Давайте, давайте, Волков, – подбодрил Виктор, – добро пожаловать на остров циклопа Полифема.

С гримасой на лице Марс подошел к краю бассейна и, стараясь не смотреть на Татьяну, уже плескавшуюся где-то за спиной Виктора, развязал полотенце и прыгнул в воду. Дельфин с большим воодушевлением носился около людей, нырял и беспрерывно щелкал. Марс почувствовал себя крайне неуютно. Внезапно он сообразил, что ступил на территорию врага. Интересно, что будет делать дельфин? Пока он только нырял и издавал свои щелкающие звуки, но к Марсу близко не подплывал, резвясь на приличном расстоянии от него.

– В воде как-то легче, – сказал Виктор, когда дельфин ненадолго затих.

– Что легче?

– Живется, – ответил космонавт и, задрав голову вверх, уставился на сводчатый потолок. – Я думал, у вас появится такое же ощущение, как у меня, раз уж вы здесь. Но, видать, я вас несколько переоценил.

Виктор отвел взгляд от потолка, и Марс увидел, что глаза у космонавта темно-стального цвета и смотрят пристально и твердо.

– Надеюсь, вы ошибаетесь, – возразил Марс.

– Посмотрим.

– Мне бы хотелось вернуться к нашему последнему разговору. Помните, вы говорили о необыкновенном цвете глаз мертвого... Менелая. – Марс с трудом вспомнил имя, которое Виктор дал погибшему американскому астронавту. Менелай, еще один греческий герой, принимавший участие в великой Троянской войне, описанной Гомером. – Вы назвали тот цвет божественным. Вероятно, существуют какие-нибудь другие слова, чтобы описать этот странный цвет.

– Да? Сомневаюсь, а если даже таковые имеются, то вы-то их наверняка не поймете, эти слова. Все вы блуждаете в потемках, все без исключения. Лишь я могу осветить ваш путь.

– Пусть так, – ответил Марс, – а что вы скажете о Боге?

– Ну вот, мы снова вернулись к Богу. Вы же не хотели говорить о нем.

– Я передумал.

– Не может быть! Какая широта взглядов, как быстро вы меняете свое мнение, я просто поражен! – Виктор на мгновение закрыл глаза. – Пусть будет по-вашему. Итак, Бог. Знаете ли вы, что дельфин верит в Бога? У него представление о Господе яркое и живое, не то что смутные и неопределенные версии, находящиеся в распоряжении людей. Я выбрал определение «божественный», или «тот, кто принадлежит Богу» потому, что это слово единственно подходящее. Давайте вернемся к Арбату, к дельфинам вообще. Их мозг отличается от человеческого, Волков. Их мысли развиваются волнообразно или по спирали, никогда – линейно, как у людей. Так вот. Бог для дельфинов означает Время. Не ночь или день – такие категории для дельфинов не имеют смысла. Время в смысле движение, вечное движение, существовавшее до рождения, пронзающее нашу жизнь и продолжающее существовать после смерти.

Марс попытался обдумать то, что он услышал, и снова спросил:

– А какое отношение имеют все эти рассуждения к цвету глаз Менелая?

– Менелай был мертв, но его глаза оставались живыми, – ответил Виктор. – Безжизненное, израненное, изуродованное тело и чудесные глаза.

– Но что же вы увидели в них?

– Вы абсолютно неверно ставите вопрос! В них я ничего не увидел, я видел сквозь них! Я словно посмотрел в волшебный телескоп, и мне открылся мир. Я видел другое место, другое время!

Марс закрыл глаза, надавил на веки пальцами, У него начинала болеть голова. Он не знал, как относится к этому разговору: серьезно или с юмором. С кем он разговаривал: с сумасшедшим или?.. Что же, что происходило тогда? Почему отказали системы связи, мониторы и прочее оборудование? Как узнать все это? Как решить неразрешимую загадку? Действительно ли Виктор изменился, или он разыгрывает спектакль за счет государства, получая таким образом компенсацию за причиненный ему моральный и физический ущерб? А если все-таки в организме космонавта произошли какие-то непонятные изменения, то в кого он превратился, кем теперь стал?

– Вы не могли бы мне хоть как-то объяснить, что значат «другое место» и «другое время»?

Виктор махнул рукой Татьяне:

– Плыви к нам.

Татьяна послушно выполнила просьбу космонавта и через несколько секунд уже находилась рядом с ним, а затем они оба подплыли к Волкову, и, не успел тот сообразить, что к чему, как Татьяна плотно прижалась к Марсу всем своим телом, Волков почувствовал ее упругую грудь, крепкий, подтянутый живот, твердый лобок.

– Что за...

– Спокойно, друг, – успокоил Марса космонавт, – не отодвигайся от нее; Татьяна действует во имя так называемой науки. Попытайтесь представить, что вы это вы, и грудь Татьяны – это ваша грудь тоже, ее кровь, ее пульс бьется одновременно с вашим, что вы мыслите одинаково. Можете представить все это? Думаю, не получится. – Он жестом отпустил Татьяну. – Но это именно то, что я имел в виду, когда говорил «в другом месте».

– Значит, – предположил Марс, – в глазах Менелая вы ощутили присутствие другого существа.

– Да.

– И вы с этим существом соединились?

– Не совсем так. Скорее, мне разрешили как бы войти внутрь и осмотреться.

– Я прошу вас уточнить: под словом «существо» вы подразумеваете инопланетянина?

– Что же еще? Разумеется, это было не земное создание.

«Отлично, сумасшествие продолжается, – думал Марс, – но Виктор говорит так уверенно, что я готов ему поверить. Или у меня тоже крыша поехала? Возможно, я слишком много времени провожу здесь. Интересно, заразно ли безумие? Во всяком случае не могу этого исключить. И если Виктор, или Одиссей, будь он неладен со своими дурацкими именами, безумен, то это безумие особенное, врачам и ученым не известное и, следовательно, работа по изучению подобного рода помешательства еще впереди...»

– Хорошо, – снова обратился Марс к Виктору, – предположим, мы выяснили, что такое «другое место» и что значит тогда «другое время»?

– Как это ни странно, но объяснить про «другое время» мне гораздо легче, – ответил космонавт. – Помните, я говорил про удивительный свет? Он принадлежал Богу, он и есть сам Бог. А Бог есть Время, и я увидел Время. Не настоящее, не прошлое и не будущее, – просто Время.

– Вы начинаете говорить загадками, Одиссей. Эйнштейн доказал, что...

– Эйнштейн ошибался, – перебил Марса Виктор. – Каким бы гениальным умом ни обладал этот ученый, он был человеком, и поэтому находился в плену определенных понятий – человеческий интеллект имеет свои границы.

– Но разве когда мы говорим о времени, мы не имеем в виду такие понятия, как прошлое, настоящее и будущее?

– Получается, что нет. То, что увидел я, было прошлым, настоящим и будущим одновременно. Три потока, слитые воедино. Или, например, так. Представьте, что вы подошли к опушке густого леса, за ним открывалась прибрежная полоса и огромный океан, который вы вовсе не ожидали там увидеть.

Марс посмотрел на своего собеседника и заметил, что его лицо как-то изменилось. Марсу стало очень неуютно, в желудке возникло неприятное ощущение.

Виктор тем временем продолжал объяснять:

– Итак, я слился со Временем, понял, что существую сразу в трех временах, и эти времена были одинаковы, и я в прошлом ничем не отличался от себя в настоящем и будущем. Я был одного возраста, не старше и не моложе, чем сейчас. Смерти нет, Волков. Возраст, смерть это все выдумки, иллюзии, и это не единственные иллюзии, в которые верят люди. – Виктор высунулся из воды, дотронулся до своей блестящей, безволосой, серебристой кожи. – Тело – тоже иллюзия. Это оболочка, в которой мы живем, она создает иллюзию старения и смерти. Без этой оболочки человек может свободно войти в океан Времени.

Марс снова подумал о том, что между ними происходит очень странный разговор, он слышит что-то немыслимое.

И ему показалось, что он опять начинает сходить с ума. Кто же из них все-таки сумасшедший: он или Виктор? В этом еще предстояло разобраться.