Текст книги "Змей Уроборос (СИ)"

Автор книги: Эрик Рукер (Рюкер) Эддисон

Но настал вечер, и затмился день, и воцарилась тьма, и прекратилась битва, и настала тишина. И вышли лорды Демонландии из свой башни, и меж груд мертвых тел пошли к горлышку кряжа. Там, единственный живой на залитом кровью поле боя, стоял Зелдорниус, облокотясь на копье, и мрачно глядел вниз, поглаживая шею своего старого гнедого коня, повесившего голову и тяжело фыркавшего. Через трещину в западных облаках выглядывало солнце, но его лучи не были так красны, как вереск на поле Салапанта.

И пока шли к нему Джусс и его товарищи, ничего не было слышно, кроме песни, доносившейся из крепости за их спинами: нестройная мелодия арфы, и голос Миварша, который расхаживал перед стенами и пел, аккомпанируя себе на арфе:

 
Ночь на земле,
Ведьма в седле,
Дьявол и эльф вместе:
Через туман,
Сквозь ураган,
Но не сидеть на месте.
Степь и река,
Шпоры в бока,
Хлопает бич свистящий.
Через кусты,
Болота, мосты,
Призрак ведет летящий.
Нету зверей,
Нету людей,
Голод лишил покоя.
Пусто в полях,
Пусто в морях,
Спряталось все живое.
Шторм налетел,
Небо в беде,
Полночь, призрак из склепа.
Старый менгир,
Вставший вампир,
Кличет молнию с неба.
 

И когда подошли они к Зелдорниусу, Лорд Джусс заговорил и сказал: – О доблестный Зелдорниус, прославленный воин, правильно истолковал ты знаки Луны. Ибо великую и благородную победу одержал ты над своими врагами.

Ничего не ответил ему Зелдорниус, но продолжал глядеть вниз на то, что лежало у его ног. И лежал там мертвый Хелтераниус, и меч Джалканаиуса Фостуса проткнул его сердце, а правая рука Хелтераниуса держала его собственный меч, нанесший смертельную рану Джалканаиусу Фостусу.

Так они и стояли, глядя на обоих великих капитанов, мертвых. И сказал Зелдорниус: – О Джусс, никогда не говори мне об этой победе. Пока были живы владельцы этих мечей, я желал только их гибели, гибели тех, с кем вместе собирался покорить эту широко раскинувшуюся Чертландию. Смотрите, с каким безрассудным упорством они пытались погубить меня, но, вместо это, погубили себя и ушли из мира живых. – И глубоко он опечалился и с мукой в сердце воскликнул: – Разве жил на свете большой герой, чем Хелтераниус? и разве мог кто-нибудь быстрее, чем великий Джалканаиус, подготовить снаряжение для военной капании, даже если она должна была продлиться не один месяц? и вот его тело лежит в грязи, на земле, содрогнувшейся от его ужасных деяний. А я бреду по колено в алой крови; сражение закончилось, но в то же мгновение закончилась и моя жизнь, осталось только призрачное лживое видение.

Взглянул он на Демонов, и увидели они его глаза, и не смогли сказать ни слова.

Через какое-то время он опять заговорил и сказал: – Я поклялся помочь вам, если одержу победу. Но ныне армия моя растаяла, как воск на огне, а я сам жду только темного паромщика, который никогда не опаздывает. Но поскольку всю свою жизнь я писал свои обещания не на песке, а на мраморе, и поскольку я победил, получите мои дары: и первый ты, о Брандох Даха, возьми мой меч, ибо с восемнадцати лет ты считаешься самым искусным среди мастеров меча. Его сила поможет тебя, когда я уйду. А тебе, Спитфайр, я дарю свой плащ. Да, стар он, но это хорошая вещь, ибо тот, кто носит его, никогда не попадет живым в руки врагов. Носи его ради меня. А тебе, о Джусс, я не дарю ничего, ибо богат ты всеми добрыми дарами: но прежде, чем землю разверзнется передо мной, прими мое благославление.

Поблагодарили они его. И сказал он: – Уходите от меня, ибо приближается то, что закончит все ужасы этого дня.

Вернулись они обратно в сторожевую крепость и на холмы сошла ночь. И завыл подувший с мрачного запада сильный ветер, и разорвал зубчатый облачный покров, и обнажилась голая луна, одиноко летевшая по небу. И когда Демоны поглядели туда, где, освещенный светом луны, стоял Зелдорниус, взирая на поле смерти, раздался гром, как будто содрогнулась земля и утонул в ней вой ветра. И увидели они, что земля поглотила Зелдорниуса.

Затем тьма затопила луну, и над полем Салапанта повисли ночь и тишина.

X. ГРАНИЦЫ МОРУНЫ

О ПУТЕШЕСТВИИ ДЕМОНОВ ОТ САЛАПАНТЫ К ЭШГРАР ОГО; O ЛЕДИ ИШНАЙН НЕМАРТРА, И О ДРУГИХ ПРИМЕЧАТЕЛЬНЫХ ПРЕДМЕТАХ.

НА утро следующего дня пришел Миварш Фаз к Лордам Демонландии и нашел их готовыми к дороге. И спросил он их, куда лежит их путь, и ответили ему лорды Демонландии: «Восток».

– На востоке, – сказал Миварш, – все дороги ведут к Моруне. Но никто не может войти туда и не умереть.

Но они засмеялись и ответили ему: – Не знаешь ты нашей силы, милый Миварш, и меряешь ее по себе. Знай, что наше путешествие решено свыше и высечено алмазными резцами на стене необходимости.

Оставили они его и пошли на восток вместе со своей маленькой армией. И через четыре дня вошли они в густые леса, покрытые листьями тысяч осеней, где даже в полдень царили сумерки, едва слышно бормотали лесные голоса, а по ночам мрачные глаза глядели на них из-за стволов деревьев, глядели как они шли или отдыхали.

Так прошел пятый день, и шестой, а на седьмой вышли они на берег песчаного моря, в котором был и песок и гравий, но не было ни капли воды. И, тем не менее, бежали по нему большие волны, никогда оно не успокаивалось, но вечно волновалось и шумело. И днем и ночью, пока шли они через пустыню, слышали они ужасные и отвратительные звуки, как будто кто-то бил в тамбурины и дул в трубы, но не видели они никого и ничего, и ни одна живая душа не шла через движущиеся пески, кроме их отряда.

На восьмой день пути покинули они просторы безводного моря и по каменистой земле спустились в широкую долину, бесплодную и продуваемую всеми ветрами, и только узкий ручеек петлял по широкому каменному руслу. И вот, взглянув на восток, увидели перед собой в роскошном свете садящегося солнца замок из красного камня, стоящий на террасе за выходом из долины. – Мы можем быть там еще до захода солнца, – сказал Джусс, – и попросить у хозяев гостеприимства. – И когда подошли они ближе, то, в сумерках между закатом солнца и подъемом луны, увидели одинокую фигуру, сидевшую на большом валуне в фарлонге от замка, глядевшую на них и ожидавшую их прихода. Но когда они подошли к валуну, он оказался пуст. Подошли они к замку и, поглядев назад, опять увидели его, сидящим на валуне, охватив голову руками: странное и возмутительное для любого человека зрелище.

Открыты были ворота замка, и вошли они, и прошли через двор и оказались в большом зале, в котором стоял накрытый для пира стол и пылал огонь в каминах и горели сотни свечей, волнуя затхлый воздух; но не было видно ни одной живой души и ни один голос не нарушал тишину, царившую в замке.

И сказал Лорд Брандох Даха: – Это самое странное чудо даже для этой страны, где нет недостатка в чудесах. Давайте слегка поедим и пойдем спать. – Сели они за стол и стали есть и пить медово-сладкое вино, пока из их сознания не исчезли все мысли о войне, лишениях и невообразимых опасностях, ждущих их в этой дикой стране, и даже об огромной армии Корунда, готовящейся их уничтожить, и слабая дремота не овладела их усталыми членами.

Негромкая музыка, чувственная и проникнутая дикой страстью, поплыла в воздухе, и они увидели даму, появившуюся на возвышении. Прекрасной она казалось, прекрасней, чем любая смертная женщина. В ее темных волосах горели похожие на маленькие рогатые луны медовые хризобериллы, и в каждом камне был заключен луч света, дрожавший и сверкавший, как дрожат и сверкают лучи солнца, бродящие в ясных глубинах летнего моря. Носила она закрытое плотное платье из мягкого розового шелка, и красота ее в сочетании с роскошью ее наряда делали ее неотразимо прекрасной. – Милорды, – сказала она, – вы – мои гости в замке Ишнайн Немартра, здесь есть ложа и одеяла для всех вас, усталых от дороги. Но знайте, что у меня есть ястреб, сидящий на насесте в восточной башне, и к тому, кто этой длинной ночью не будет спать и один, без помощи товарищей, разбудит моего ястреба, я приду в конце ночи и выполню одно его желание, земное желание. – Так сказала она и растаяла, как дым.

– Пусть жребий решит, кто будет участвовать в этом приключении, – сказал Брандох Даха.

Но Джусс не согласился с ним, заговорил и сказал: – Скорее всего это какая-то ловушка. В этой проклятой стране мы должны не искушать наши умы, но твердо следовать к своей цели. Мы не должны походить на того, кто пошел за шерстью и вернулся остриженным.

Но Спитфайр и Брандох Даха только посмеялись над его словами, и бросили они жребий, и пал он на Лорда Брандох Даха. – Ты не должен запрещать мне это, – сказал он Лорду Джуссу, – иначе я никогда не сделаю тебе ничего хорошего.

– Я никогда не запрещал тебе ничего, – ответил Джусс. – Разве ты и я не как пальцы, большой и указательный? Только прошу тебя, не забывай, для чего мы пришли сюда.

– Разве ты и я не как пальцы, большой и указательный? – ответил Брандох Даха. – Не бойся, о друг моего сердца. Я не забуду.

И вот, пока остальные спали, Брандох Даха разбудил ястреба, спавшего этой длинной ночью в восточной комнате. Холоден был воздух на склонах холма и лежал на них иней, но в этой комнате было тепло и все располагало ко сну. Но Брандох Даха не закрыл глаза, и, не отрываясь, глядел на ястреба, рассказывал ему разные истории и время от времени щипал за хвост, чтобы не заснуть. Но коротко и неучтиво отвечал ему ястреб, и зло поглядывал на Лорда Брандох Даха.

И когда пришел золотой рассвет, в затененном дверном проеме показалась та дама. Как только она вошла, ястреб гневно забил крыльями и, без всяких разговоров, сунул голову под крыло и заснул. А эта блестящая женщина поглядела на Лорда Брандох Даха, заговорила и сказала: – Проси у меня, Лорд Брандох Даха, все, что хочешь, ибо дарую я тебе любую земную вещь.

Но, ослепленный ее блеском, встал Брандох Даха и сказал: – О леди, разве ваша красота на рассвете дня не сияние, которое может рассеять туманы ада? Вы похитили мое сердце, ибо только вашу красоту оно видит и не замечает ничего другого. Только вашим телом хочу я обладать, и никакой другой земной вещью.

– Глупец! – крикнула она. – Ты не знаешь, чего просишь. Ты мог бы выбрать любую земную вешь, но я – я не принадлежу этому миру.

– Я не хочу ничего другого, – ответил он.

– Ты подвергаешь себя страшной опасности, – сказала она, – и можешь потерять удачу, твою и твоих друзей.

Но Брандох Доха, видя что ее лицо внезапно стало похоже на новорожденную розу на рассвете, а глаза расширились и стали темными, от охватившего их любовного желания, подошел к ней, взял за руку, поцеловал и обнял. И так они стояли какое-то время, и понял он, что нет на земле ничего, кроме сводящей с ума мягкости ее волос, их запаха, поцелуя ее уст, и ее дыхания, и трепета ее полной груди, упиравшейся в него. И сказала она ему тихо на ухо: – Я вижу, что ты силен и властен. Я вижу, что ты один из тех, кто никогда не отказывается от того, что желает твое сердце. Пойдем. – И они прошли через завешенную тяжелым занавесом дверь во внутреннюю комнату, где воздух наполняло дыхание мирра, нарда и амбры, аромат спящей красоты. Теплый свет затененных ламп лился на большую и широкую кровать с пушистыми подушками, оставляя в полутьме богатые занавеси, украшенные изысканными золотыми блестками. И долго-долго любили они друг друга на этой кровати, и наслаждались друг другом.

Но все на свете имеет конец и он сказал: – О миледи, возлюбленная сердца моего, здесь я должен был бы остаться, бросив все ради любви к тебе. Но друзья ждут меня в твоих залах на нижнем этаже, и великие дела не свершатся, если я не буду руководить ими. Дай мне еще раз твой божественный рот, и скажи мне прощай.

Она лежала так, как если сонная истома охватила ее грудь: гладкокожая, белая, теплая, изящная головка откинута назад, темные распущенные волосы разметались по плечам; один локон, тяжелый и шелковистый, как питон, запутался между белой рукой и грудью. Быстрая как змея повернулась дама, яростно обхватила его руками, и впилась своими ненасытными губами в его, жалобно плача, что здесь он мог бы прожить вечность, опьяненный совершенной любовью и наслаждением.

Но когда закончился поцелуй, мягко отстранил он ее от себя и попросил разрешить ему уйти. Встал он, и оделся, и вооружился, и дама надела свое полупрозрачное платье из серебристого шелка, а летняя луна набросила светящуюся на вуаль на ее сверкающую красоту; тогда встала она перед ним, заговорила и сказала: – Иди. Это как метать бисер перед свиньями. Я не могу убить тебя, ибо нет у меня власти над твоим телом. Но поскольку ты посмеялся надо мной, и потребовал то, что лежит за пределами договора и, подарив наслаждение, бросил меня, поэтому знай, гордый человек, что я дарую тебе три дара по моему собственному выбору. Ты всегда будешь воевать и никогда не будет тебе покоя. Тот, кого ты ненавидишь больше всего, разрушит твое прекрасное владение, Замок Крозеринг и всю округу. В конце концов мщение настигнет его, но другая рука, не твоя, закончит его дни, а твоя рука будет отражена.

И она, плача, упала на кровать. А Лорд Брандох Даха, укрепив свое сердце, вышел из комнаты. И, выйдя за порог, посмотрел обратно, во внешнюю и во внутреннюю комнату, но не было там ни дамы, ни ястреба. И напала на него великая слабость. Спустившись вниз обнаружил он, что Лорд Джусс и его друзья спят на холодных камнях, большой пиршественный зал пуст, и нет в нем ничего, кроме мха и паутины, и летучие мыши спят головой вниз, прицепившись к брусьям крыши; не осталось и следа от вечернего пира. И разбудил Брандох Даха своих товарищей, и рассказал ему обо все, что произошло, и о волшбе, наложенной на него этой дамой.

И весьма удивленные поспешили они уйти из зачарованного замка Ишнайн Немартра, радуясь, что остались целы и невредимы.

На девятый день пути пришли они в пустынную землю камня и нетронутой земли, где жили только земляные блохи. Трещины расщепили землю, в глубинах мрачного каменного лабиринта, в который никогда не заглядывали ни солнце ни луна, бурлил и прыгал вечно ревущий поток. И пришлось им в тот день петлять по берегам рек и искать места для переправы.

Когда же остановились они в полдень около самой глубокой пропасти, внезапно появился кто-то, и прибежал к Лорду Джуссу, и упал у его ног бездыханный и усталый после долгого бега. И когда они подняли его, то увидели Миварша Фаза, одетого в наряд черных всадников Джалканаиуса Фостуса и вооруженного мечом и топором. Велико было его возбуждение, но ничего он не мог сказать, запыхавшись после долгого бега. И ласково они заговорили с ним, и дали ему глотнуть хорошего вина, дар Зелдорниуса, и, придя в себя, он сказал: – Он вооружил бессчетные толпы моего народа оружием, которое собрали на поле Салапанта. И они, ведомые сыновьями дьявола и проклятым богами Филпритцом, вышли раньше и перекрыли все пути к востоку от вас. День и ночь скакал я и бежал, чтобы предупредить вас. А сам лысый, с великой силой своих заморских дьяволов, скачет по вашим следам.

Поблагодарили они его, поражаясь, что претерпел он такие муки только для того, чтобы предупредить их об опасности. – Я ел вашу соль, – ответил он, – и еще вы против этого злого лысого дьявола, который перешел через горы и завоевал нас. Поэтому я сделаю для вас все, что смогу, хотя могу я мало. Потому что беден я нынче, а был богат и знаменит. Ибо один я, и никто не идет за мной, а раньше пять сотен копьеносцев спали в моем замке и делали все, что я пожелаю.

– Мы должны идти, и намного быстрее, чем раньше, – сказал Лорд Брандох Даха. – Как далеко до него?

– Через час или два он будет здесь, – сказал Миварш, пал на землю и заплакал.

– Сражение с ним в чистом поле, – сказал Джусс, – покроет нас великой славой, и мы все погибнем, без всяких сомнений.

– Дайте мне минуту подумать, – сказал Брандох Даха. И пока они быстро собирались, задумчиво подошел он к краю оврага, переворачивая камни кончиком своего меча. Потом сказал. – Это, без сомнения, тот самый поток, который Гро называет Азрашах. Миварш, разве не бежит река Азрашах на юг и не впадает в соленые озера Ого Морвео и разве не стоит там крепость, называемая Эшграр Ого?

И ответил Миварш. – Воистину это так. Но я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь лишился ума и отправился туда. Ибо хотя и здесь стоим мы на внушающей ужас земле, но Эшграр Ого – самый край Моруны. Уже сотни лет не живет там ни один человек.

– Но она еще стоит? – спросил Брандох Даха.

– Да, но это все, что я знаю о ней, – ответил Миварш.

– Сильна ли она? – спросил Брандох Даха.

– В древности считалось, что нет места сильнее, – ответил Миварш. – Но лучше умереть от руки заморского дьявола, чем дать разорвать себя на куски злым духам.

И повернулся Брандох Даха к Джуссу. – Решено? – спросил он, и Джусс ответил ему "Да", и быстрым шагом пошли они на юг вдоль реки.

– Думаю я, что прежде всего должны были бы привести себя в порядок, – сказал Миварш, не переставая идти. – Туда девять или десять часов ходьбы, и вот уже шестнадцать дней, как вы оставили меня на Холмах Салапанты.

И засмеялся Лорд Брандох Даха. – Шестнадцать! – сказал он. – Да ты разбогатеешь, Миварш, если будешь считать золотые монеты так, как ты считаешь дни. Мы в пути только девять дней.

Но Миварш твердо стоял на своем, вновь и вновь повторяя, что Корунд пришел в Салапанту на седьмой день после их ухода. – И вот уже девять дней, как я убежал от него, и теперь надеюсь только на вас. – И никакие насмешки не могли заставить его говорить иначе. Но когда, после захода солнца, на ясном небе появилась полная луна, то Джусс увидел, что она на семь дней старше, чем в ту ночь, когда они вошли в замок Ишнайн Немартра. Показал он это великое чудо Брандох Даха и Спитфайру, и все они изумились.

– Благодарите меня, – сказал Брандох Даха, – что я задержал вас там не на год. И пускай я сгорю в аду, но семь дней показались мне одним часом!

– И достаточно приятным, для тебя, – слегка насмешливо сказал Спитфайр. – Но мы проспали на холодных камнях неделю, и у меня все еще болят все бока.

– Не надо, – смеясь сказал Джусс, – ругать его за это.

Луна стояла высоко, когда они подошли к соленым озерам, одно из которых одиноко лежало слегка выше других в своем каменистом ложе. Вода в них напоминала сырое серебро, и сам грубый лик пустыни казался черным и серебристым в свете луны. И местность та была мертвой, слепой и безжизненной, и только кости сверкали под светом луны. Между озерами поднимался чудовищный каменный столп, опоясанный с каждой стороны отвесными утесами, и над линией утесов окружали его темные стены. Туда-то они и поторопились, и стали пробираться среди утесов, поднимаясь к замку; и заухали совы, сидевшие на бойницах, взлетели и, как призраки, стали летать над их головами. И застучали во рту Миварш Фаза зубы, но очень обрадовались Демоны, поднявшись по узкой тропинке среди утесов и войдя в пустынную крепость. Тиха была ночь, но вот зажглись огни на востоке, за ними другие, на западе, и вскоре круг мерцающих красных точек окружил Эшгар Ого и озера.

– Только на час опередили мы их, – сказал Джусс. – И смотрите, он окружил нас пламенем так, как делает человек, охотясь на скорпиона.

Выставили они стражу и легли спать до утра. Но не спал Миварш, ибо боялся он хобгоблинов из Моруны.

XI. КРЕПОСТЬ ЭШГРАР ОГО

КАК ЛОРД КОРУНД ОСАЖДАЛ КРЕПОСТЬ НАД ОЗЕРОМ ОГО МОРВЕО, И ЧТО ПРОИЗОШЛО МЕЖДУ НИМ И ДЕМОНАМИ; И ПРИМЕР ТОГО, КАК ПРОНИЦАТЕЛЬНОЕ СЕРДЦЕ МОЖЕТ ВЫСТОЯТЬ ДАЖЕ В ВЕЛИКОЙ ОПАСНОСТИ, ГРОЗЯЩЕЙ ЕМУ СМЕРТЬЮ.

КОГДА удостоверился Лорд Корунд, что Демоны закрылись в Эшграр Ого, приказал он принести плотный ужин к нему в шатер, после чего насытился олениной, тетеревами и озерными омарами. Потом, за час до полуночи, выпил он полный мех темного Трамнианского вина и потерял дар речи. Гро помог ему добраться до кровати и он проспал спокойным крепким сном вплоть до утра.

Но Гро сидел в шатре, поставив правый локоть на стол и опираясь щекой на руку; изящные пальцы его левой руки играли то с завитками холеной надушенной бороды, то с золотым бокалом, из которого он, глоток за глотком, пил бледное вино из Пермио. Его мысли носились туда и сюда, как насекомые в летнем саду, иногда сосредоточиваясь на сцене перед собой – огромном генерале, покрытом пеленой сна – или на других сценах, отделенных от этой годами и десятилетиями или трудными лигами опасных дорог. В какое-то мгновение воображение рисовало ему, как дама в Карсё приветствует своего мужа, с триумфом вернувшегося домой, и самого Корунда, с короной только что завоеванной Чертландии; но дальше он плыл из будущего в прошлое и опять видел блестящий приём в Зайё Закуло, и великолепного Газларка, на золотых ступеньках лестницы прощающегося с тремя капитанами, и тут же их богоподобные тела на Холмах Салапанты, предназначенные воронам и бродячим собакам; и всегда, как мрачный фон, затемнявший его память, темнела перед ним зевающая пустота, обширная и безликая, протянувшаяся за кругом армии Корунда: слепая выжженная Моруна.

Черная птица-тоска опустилась на его душу. Свет сверкал в ее глазницах, и, наконец, от огромной усталости опустились веки и закрыли большие ясные глаза Гро. Слишком усталый чтобы дойти до кровати, он опустил голову на стол, и руки стали его подушкой. Красный свет шел от жаровни, и все глубже и глубже проваливалась в сон худая фигура и черные завитки Гро, и могучая фигура Корунда, который положил на кровать одну ногу со шпорой, а другая свисала, пяткой касаясь земли.

До полудня оставалось только два часа, когда лучи солнца ударили через отверстие в пологе шатра прямо в глаза Корунда, и он проснулся, свежий и полный сил, как юноша на утренней зорьке. Он шлепнул рукой по плечу Гро и разбудил его. – Ты пропустил прекрасное утро, – сказал он. – Пусть дьявол сделает меня черным как пахта, если это не твой величайший позор, ибо я, родившийся в этот день ровно сорок и шесть лет назад, с самого утра занимаюсь делами.

Гро зевнул, улыбнулся и потянулся всем телом. – О Корунд, – ответил он, – озорная улыбка бьётся в твоих глазах, как если бы стараешься убедить меня, что уже видел рассвет. И думаю я, что это новое и неожиданное для тебя зрелище, как и любое другое в этой части Чертландии.

И ответил Корунд: – Откровенно говоря, я редко бывал настолько невежлив, чтобы подсматривать за Мадам Авророй, одетой в ночной халат. Но за те три или четыре раза, когда меня заставили это сделать, я узнал, что час сырого воздуха и туманов, который рождает в теле холодные темные гуморы, час, когда факел жизни горит самый слабым пламенем. Эй там! принеси мне утреннее питьё.

Мальчик принёс два бокала белого вина, и сказал Корунд, пока они пили: – Этот неприятный напиток – как вода из колодца, напиток для попрыгунчиков со слабым желудком и песчаных жаворонков, но не для мужчин. И походит он на рассвет: неблагоприятный сухой час, час удара ножом в спину и хладнокровных предателей. Эй ты, – крикнул он, – дай мне настоящего вина, вина дневных пороков и наглого зла.

– Но очень много настоящих дел происходят ночью, в часы совы, – заметил Гро.

– Да, – сказал Корунд, – дела тьмы; и в них, милорд, я твой ученик. Пошли, займемся ими. – И, надев шлем и оружие, запахнул он на себе плащ из волчьей шкуры, ибо острым и морозным был воздух, и вышел из шатра. Гро завернулся в меховую мантию, надел овчинные рукавицы и последовал за ним.

– Если ты хочешь мой совет, – сказал Лорд Гро, глядя на Эшграр Ого, гордо темневший под скудными лучами солнца, – то оставь эту честь Филпритцу; пускай его народ первым попробует раскусить этот орех. На взгляд он очень крепкий. Жаль тратить добрую Ведьмландскую кровь на первый приступ, когда к нашим услугам эти подлые твари.

Корунд что-то проворчал в бороду, и, с Гро у своего локтя, молча пошел вдоль Эшграр Ого. Его острые глаза обыскивали каждый утес и каждую стену, и когда, через полчаса, он остановился около своего шатра, оказалось, что они сделали полный круг вокруг крепости. Потом он заговорил и сказал: – Поставь меня на ту сторону, дай пятьдесят парней, похожих на мужчин, и я бы удержал ее против десяти тысяч.

Немного помолчал Гро, а потом сказал: – Ты говоришь об этом совершенно серьезно?

– Куда уж серьезнее, – ответил Корунд, повернувшись к крепости.

– И ты не будешь атаковать ее?

Корунд засмеялся. – Не атаковать ее! Ни и сказал! Представь себе: Карсё, меня только что вынули из кипятка и собираются поджарить на огне, а я кричу "Я не атаковал ее!"

– И, тем не менее, подумай, – сказал Гро, беря его за руку. – Вот что пришло мне на ум: их мало, они замкнуты в маленьком месте, в этой очень далекой стране, и некому им помочь. Даже если бы они были дьяволы, а не люди, наша огромная армия с тобой во главе должна заставить их перепугаться до смерти. Нет такого самого укрепленного замка, надежность которого не отравляют сомнения. Поэтому прежде, чем ты рискнешь развеять эти сомнения неудачным штурмом, используй свое преимущество. Вызови Джусса на переговоры. Предложи ему условия: не важно какие. Открыто подкупи их.

– Прекрасный план, – сказал Корунд. – Ты заслужишь корону мудрости, если подскажешь мне, какие условия я могу им предложить, а они могут их принять. И если ты хочешь разгадать эту загадку, не забывай, что, хотя ты и я здесь хозяева, в Карсё правит кое-кто другой.

Лорд Гро слабо улыбнулся: – Хватит шуток, – сказал он. – О Корунд, не надейся уверить меня, что ты дитя в политике. Неужели ты думаешь, что Король накажет нас за то, что мы подпишем с Демонландией, а значит и со всем остальным миром, договор, который выманит Джусса из крепости. Вот если он сумеет вырваться из наших тисков, тогда да, действительно, Король решит, что мы плохо выполняли наши обязанности.

– Гро, – сказал Корунд, – я люблю тебя. Но едва ли ты относишься ко всем этим вещам так, как к ним отношусь я, который всю свою жизнь провел в открытом поле, где раздавал и получал удары. Я не возразил и даже поучаствовал в твоем представлении в замке Орпиш, когда мы предали бедных змеенышей Чертландии. Против такой мрази все средства хороши. Кроме того тогда мы очень нуждались, и трудно стоять прямо с пустым мешком. Но теперь совсем другое дело. Мало просто сорвать яблоко, мне нужно унизить этих Демонов, внушить им страх перед моим мечом. Поэтому не собираюсь я использовать жульничество, обман или еще какие-нибудь дьявольские трюки, которые в глазах будущих поколений принесут мне не славу, а презрение.

И он выкрикнул команду, и послал герольда к стенам крепости с флагом перемирия. И громко закричал герольд. – Послание от Корунда из Ведьмландии лордам Демонландии. Вот что говорит Лорд Корунд: "Я зажал этот орех, крепость Эшграр Ого, в железные клещи. Спускайтесь вниз и поговорите со мной на ничьей земле перед крепостью, и я торжественно клянусь вам своей честью воина, что во время переговоров не нарушу мир и спокойствие".

И когда были соблюдены все должные церемонии, спустился Лорд Джусс с Эшграр Ого, и шли с ним лорды Брандох Даха и Спитфайр, а также двадцать воинов-телохранителей. И пришел Корунд со своими стражами, чтобы встретить их, и были с ним четыре его сына, приехавшие в Чертландию: Хакмон, Хеминг, Виглус и Дорманес, мрачные и унылые юноши, приятные на вид, и менее жестокие, чем их отец. Гро, красивый и изящный, как скаковая лошадь, шел рядом с ним, завернутый с головы до ног в горностаевый плащ; за ними шел Филпритц Фаз, надевший крылатый шлем из золота и железа. Позолоченные латы надел на себя Филпритц и штаны из кожи пантеры, и крался он за спиной Корунда, как шакал крадется за спиной льва.

Когда они встретились, то Лорд Джусс заговорил и сказал: – Вначале хотел бы я узнать, милорд Корунд, как и почему ты оказался здесь и по какому праву ты требуешь переговоров здесь, в этой дикой восточной Чертландии?

И ответил Корунд, опершись на копьё. – Я не должен отвечать на твой вопрос. Но я отвечу. Как я оказался здесь? Перешел через холодную горную стену Акра Скабрант. Никто на памяти человечества не совершал такой подвиг так быстро и с такой большой армией.

– Действительно неплохо, – сказал Джусс. – Уверяю тебя, ты превзошел все мои ожидания.

– Теперь ты спрашиваешь почему, – продолжал Корунд. – Достаточно тебе знать, что Короля предупредили о твоем путешествии в Чертландию и о твоих планах. Я приехал сюда для того, чтобы разрушить их.

– Слишком много пустых бочонков с вином оказалось в Карсё тем великолепным утром, – сказал Хакмон, – и слишком много благородных лордов пролежало бесчувственными на земле до утра, изрыгая из себя желчь, после того как те, кто искал проклятого Голди, ускакали прочь. Нам кажется, что кто-нибудь должен ответить за их здоровье.

– А, так это ты прискакал тогда из Пермио? – сказал Лорд Брандох Даха. – Если меня не обманывает память, в ту ночь бог веселья сыграл на нашей стороне.

– И наконец последний вопрос, – сказал Корунд. – По какому праву я мешаю тебе идти на восток. Знай, что я разговариваю с тобой не как Корунд, а как наместник широко раскинувшейся Чертландии, провинции славнейшего и величайшего Короля Гориса XII. И если ты захочешь уйти отсюда, тебе придется помериться со мной силой. Поэтому, как принято между великими людьми, я предлагаю тебе соглашение на честных условиях. И вот мое предложение, о Джусс. Сдай нам эту крепость, Эшграр Ого, и признай нашего Лорда Короля Королем всей Демонландии, и стань его верным и преданным подданным, как и мы. И подпиши договор и поставь на него свою печать. А я, в свою очередь, клянусь именем нашего Лорда Короля, что ты уедешь отсюда в мире и безопасности, и дам тебе любых заложников, каких только пожелаешь.

Лорд Джусс недовольно нахмурился. – О Корунд, – сказал он, – как мало мы понимаем неодухотворенный ветер, так же мало мы понимаем и твои слова. Достаточно часто вспыхивал серый серебряный огонь войны между нами и Ведьмландией, ибо дом Горисов всегда надувается как грязная жаба и никогда не чувствует запах сладкого винограда, даже когда он цветет. Так что предпочитаем мы оставаться в этом замке, и выдержим в нем любой, самый жестокий приступ.

– С честным и открытым сердцем сделал я это предложение, – сказал Корунд, – и второго раза не будет.

– Оно написано и скреплено печатью, – вступил в разговор Гро, – и ждет только вашей подписи, милорд Джусс, – и с этими словами он подал знак Филфитцу Фазу, который подошел к Джуссу и протянул ему пергамент. Но отклонил Джусс пергамент и сказал – Вот мой ответ, – и повернулся к нему спиной. И тут Филпритц неловко шагнул вперед, и ударил его под ребра кинжалом, спрятанным в рукаве. Но кольчуга, которую надел на себя Джусс, отвела кинжал предателя. Однако так силен был этот удар, что покачнулся Джусс и чуть не упал.