Текст книги "ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ. Сборник НФ"

Автор книги: Эрик Фрэнк Рассел

Соавторы: Фредерик Пол,Кристофер Энвил,Дэниел (Даниэль) Ф. Галуи (Галуйе),Брюс Дэниэлс,Джо Пойер,Кристофер Гримм,Ф. УОЛЛЕС,Вердж ФОРЕЙ
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)

Пробравшись через вентиляционный люк, внутрь, Робертсон увидел Тупака, склонившегося над картами, лежавшими на специально предназначенном для этого столе. Келли, сняв костюм, сидел на койке и массировал лодыжку. Робертсон молча пошел за аптечкой и вернулся с перевязочным пакетом. Не обращая внимания на сопротивление Келли, он стал перевязывать ему ногу. Закончив, он намеревался уйти, но Келли положил руку ему на плечо и крепко сжал. Улыбнувшись, он кивнул на стол с картами. На некоторое мгновение в комнате воцарилась тишина. Наконец Робертсон, кивнув ему в ответ, поднялся с койки, и они вместе подошли к столу, где сидел Тупак. Тот продолжал работать, не обращая на них внимания. Одна из карт представляла собой фотографическое изображение маршрута от базы Республики до залежей руды, а вторая – карта-схема – указывала места взрывов на рудном поле, которое они сегодня изучали. Несколько бумажек уже были исписаны какими-то цифрами.

Наконец Тупак заметил их и поднял голову. Робертсон был печально-угрюмым, а лицо Келли, пожелтевшее и перекошенное от боли, напоминало о том нервном потрясении, которое он перенес во время взрыва. Сильно растянутая лодыжка давала о себе знать. Ему не мешало бы поспать пару часов. Вообще, они трое еще неплохо отделались. Тупак старался не думать о теле Картера, которое лежало рядом с обломками гермопалатки.

Без лишних эмоций он сказал:

– Все мы вернуться не можем. Это совершенно очевидно. Я предлагаю следующее. Келли, ты сядешь на маленький трактор, возьмешь оставшиеся запасные баллоны с кислородом и вернешься на базу за помощью. Мы с Джимом останемся здесь. Будем жить в большом тракторе и попытаемся взорвать рудные пласты. Я проверил печи. Они в порядке, за исключением одной линзы, которая немного треснула. Но у нас есть запасные. В общем, мы сможем приступить к работе как только взорвем руду.

Робертсон не протестовал и лишь кивал головой в знак одобрения. Но Келли был не согласен.

– Если ты думаешь, что я уеду и оставлю вас, двух идиотов, тут, то глубоко ошибаешься. Здесь командир все еще я. Да, в такую минуту мы не можем вернуться на базу. Но у нас есть радио. Почему бы нам не воспользоваться им? Пока я буду возиться с ним, вы вдвоем вытащите из-под обломков заряды и подрывные капсулы, с которыми работал Ханк, и соедините их.

Потянувшись за шлемом, Тупак неожиданно улыбнулся:

– Ты – босс!

Глаза Келли сверкнули:

– И зарубите себе на носу: если опять начнете задираться, головы поотрываю. Тебе, Тупак, за то, что не пытаешься остановиться, а тебе, Джим, за ребячество. А теперь шевелитесь!

Когда они оба исчезли в вентиляционном люке, Келли почувствовал себя лучше. Он был уверен, что, хорошенько все обдумав, они еще извиняться будут. По крайней мере, хоть эта проблема решена.

Половина работы была сделана. Тупак и Робертсон закончили соединять провода и устанавливать заряды. С помощью релейного спутника Келли связался с находившимся на главной базе Диллоном и сообщил о происшедшем. Диллон был поражен смертью Картера и случившимся. Затем шок сменился таким гневом, которого Келли раньше за ним не помнил. Келли понял, что в таком состоянии Диллон может свести на нет все усилия горняков. К счастью, тот разрешил продолжать работы и договорился с базой Соединенных Штатов об эвакуации оставшейся команды. После длительного разговора Диллон поинтересовался конфликтом Тупака и Робертсона.

– Думаю, все уже позади. Джима сильно беспокоило, что Тупака прислали сюда на его место. Наверное, Тупак тоже догадывался об этом и это волновало его. Может быть, смерть Ханка заставит их одуматься.

Диллон фыркнул:

– Келли, невзирая на твой небольшой жизненный опыт, ты мне порой кажешься настоящим психологом. Не переживай. После отъезда Тупака мои планы изменились. Как только вы закончите с подрывом пластов, я пошлю замену, Сразу после этого отправьте Тупака на космическом корабле сюда.

– Вы идете по пути наименьшего сопротивления…

– Нет! – прервал его Диллон. – Я посылаю Тупака обратно на Землю… Набрать кое-кого для персонала.

– Мат, он никогда не пойдет на это.

– Ну, что же. Это правда. Я хочу, чтобы он вернулся в Анды и отыскал еще трех-четырех новобранцев, себе подобных. Эти Альто Плано Америнды просто созданы для такой работы. А когда он вернется, мы подключим его к руководству.

– А что будет с Джимом? – спросил Келли.

– Официально я ничего не знаю о происшедшем. Твой отчет закончился пять минут назад, затем все магнитофоны были выключены. Сразу после отъезда Тупака можешь объявить, что Робертсон теперь Главный Химик. Он совсем недавно закончил колледж и, в отличие от Тупака, у него еще кое-что осталось в голове. Возможно, у Робертсона неплохо получится. Он сразу вырастет в глазах Тупака, когда тот вернется. – После короткой паузы он спросил: – Твое мнение, Келли?

Тот почесал затылок.

– Я даже не знаю, Мат. Похоже, должно все получиться. Ты серьезно считаешь, что нам еще нужны индейцы?

– Да, – с уверенностью ответил Диллон. – Горное дело будет развиваться быстрыми темпами и персонал будет для нас главной проблемой. Соединенные Штаты пообещали прислать еще пятерых горняков, при условии, что мы их полностью обеспечим пищей и кислородом.

– Если мы сможем обеспечить Робертсона любимой работой, все получится. Тогда уже все будет зависеть от того, сумеет ли он сам реально оценить свои силы. Что является причиной недовольства в любом обществе? Неизвестность, неуверенность в будущем.

Этот разговор не оставил Диллона безразличным.

– Надеюсь, мы оба не ошибаемся. Теперь – слово за тобой. Думаю, что ты справишься. Удачи! – и он дал сигнал об окончании связи.

Келли еще долго сидел, размышляя о прошедших событиях. Он полагал, что сделал правильный выбор, решив довести начатое до конца, а не бросить все, чтобы начинать заново. Случись это – Республике, наверное, пришлось бы пережить потерю прибыли, прав на аренду. Тогда бы они сильно отстали, может, навсегда. «Ну и шумиха поднимется вокруг смерти Картера, когда просочатся новости».

Келли вздохнул, встал и снова надел свой гермокостюм. Он отнес небольшую алюминиевую табличку с выцарапанными на ней инициалами Картера к одинокой могиле из пемзы. Несколько минут он постоял, глядя вниз на холмик из обломков скалы и пыли, затем увидел фигуры Тупака и Робертсона, одетых в гермокостюмы, которые не спеша, чуть ли не взявшись за руки, шли ему навстречу. Он остановился и передал им разговор с Диллоном, результаты которого они рассудительно одобрили.

Келли ничего не сказал им о планах, касающихся их лично. Позже, когда работа будет завершена, это выяснится само собой.

– Заряды установлены, проводка налажена, – доложил Тупак. – Можем приступать к подрыву в любое время.

Келли поднял голову и медленно осмотрел сверкающие на небосклоне звезды.

– У нас будет еще уйма времени для этого, – он глянул на коллег. – А ну-ка, оба давайте в трактор и, прежде чем начнем что-то делать, немного поспите.

Они пытались возразить, но он прикрикнул: «Это приказ!». Услышав в наушниках своих шлемов его сердитый голос, они чуть ли не подпрыгнули и, робко ухмыляясь, поспешили к трактору.

Келли улыбнулся и проводил их взглядом. С такими они не пропадут. Они лишь простые люди, но каждый – Человек с большой буквы.

Продолжая улыбаться и все еще прихрамывая, Келли шел дальше к рудному полю.

Вердж ФОРЕЙ
ДВОЙНИК (Перевод. Дж. Дж. Мариконда)

Verge Foray DUPLEX 1968 by the Conde Nast Publications, Inc.

I

Одноместный вертолет со свистом пронесся над Нью-Мехико. Кент Линдстром перевернул страницу сборника сонат Бетховена и сердито посмотрел, как Пард, балуясь, протянул руку к штурвалу.

Вот черт! Он был раздражен. Это Парду, а не ему, следовало бы освежить в памяти некоторые места сонаты. Но он, Кент, смотрел на ноты, вместо того чтобы расслабиться и вздремнуть по пути в Лос-Анджелес. А все это делалось на благо Парда. Разве Пард понимал? Да нет же, черт возьми. Наоборот, его мысли где-то блуждали. Он был занят всякими пустяками, совершенно игнорируя Бетховена.

Небрежно придерживая сборник сонат правой рукой, левой Кент повернул штурвал на несколько дюймов против часовой стрелки и отпустил его. Штурвал автоматически вернулся в прежнее положение, и вертолет постепенно лег на курс.

Кент как раз решил сказать Парду, что пора уже повзрослеть. Но в этот момент оглушительный удар вывел машину из равновесия. Кент выронил ноты и взволнованно посмотрел на пульт управления. Может, Пард, балуясь, повредил что-то? Загорелась только лампочка указателя давления в кабине. Вертолет был разгерметизирован, воздух со свистом стал выходить из кабины.

Кент потянулся за кислородной маской, но тут же заметил, что его левая рука уже е amp; натянула и теперь застегивает ремешки.

Пард, несмотря на все его недостатки, был скор на руку.

– Что случилось? – спросил Кент.

Пард наклонил голову и посмотрел вниз направо. Там, на дне, зияла дыра диаметром в дюйм, металлические края которой завернулись кверху. Через это отверстие Кент смутно мог различить на фоне заходящего солнца проплывающую под ним панораму Нью-Мехико. Затем Пард поднял голову и посмотрел туда, где налетевший предмет пробил еще одну Дыру. Отверстие в крыше было расположено на несколько футов в сторону от пробоины внизу.

– Что это было? – пробормотал Кент.

Пард даже не пытался ответить.

Кент поднял ноты. Положив их себе на колени, он начал следить за пультом управления. Вертолет по-прежнему придерживался своего курса и определенной скорости.

Дурные мысли бродили в голове Кента. Он мысленно провел линию между отверстиями. Она проходила параллельно его телу, не более чем в трех футах с правой стороны от его сидения. Но Пард именно в момент удара повернул машину влево.

– Ты спас нас, – сказал Кент.

– Да, – ответил легким кивком головы Пард.

– Как ты догадался повернуть штурвал? – спросил Кент.

Он протянул левую руку и постучал пальцем по правому виску части головы, которая принадлежала Парду.

– Ну, конечно, ты умница, – проворчал Кент с раздражением, потому что ответа не последовало. – Самый умный дурак, которого я когда-либо знал. – Успокоившись, он добавил:

– Извини, Пард, я не хотел.

Он погладил его по голове. Кент хорошо знал, что глупо ссориться с Пардом. Если бы он не был так расстроен и немножко напуган, ни за что на свете не обозвал бы его дураком.

Пард был неразговорчив и совершенно беззаботен. В отношении последнего Кент мог только догадываться, так как было совершенно невозможно узнать настоящее отношение Парда к чему бы то ни было. Ведь речевой центр находился в полушарии головного мозга, которое принадлежало Кенту. Пард не мог разговаривать, и его попытки писать тоже были неудачны. Таким образом, Кент давным-давно оставил надежду достичь двухстороннего общения. Пард легко понимал написанное или сказанное, но напрочь был лишен способности выражать свои мысли.

Следовательно, Пард был не в состоянии ответить на вопрос: «Как ты додумался повернуть штурвал?»

Ответ должен был состоять из понятий, которые Пард не мог выразить на своем «языке кивков», которым он пользовался для передачи таких важных мыслей, как «да», «нет», «вставай», «я иду спать».

Но это не означало, что Пард – дурак. Хотя, с одной стороны, Кент был лучшим пианистом, так как Пард не отдавался полностью музыке. С другой, Пард всегда мог предвидеть воздействия факторов окружающей среды, что не удавалось Кенту. Например, предмет, который пробил вертолет…

Кент посмотрел на несколько счетчиков в левом углу пульта управления. Шесть маленьких стрелочек беспрерывно дрожали от колебания воздуха. Пард тоже краем глаза следил за стрелками, ибо основное внимание его было обращено на партитуру Бетховена. Колебание стрелок говорило зачастую ему намного больше, чем Кенту. Это он, Пард, почувствовал приближавшийся снизу предмет и вовремя повернул штурвал, чтобы спасти им жизнь.

Поняв это, Кент почувствовал большое расположение к Парду. Ведь именно счетчики помогли им избежать несчастья.

– Я больше никогда не буду упрекать тебя за баловство, – сказал Кент.

Пард ничего не ответил.

А что касается налетевшего предмета… Кент подумал, что сами по себе предметы не могут отрываться от земли. А если бы и могли, они никогда с такой точностью не попали бы в пролетающий на высоте 15 миль вертолет.

– Кто-то покушался на нас, – сказал Кент. – Но это невероятно.

– Да, – кивнул в ответ Пард и сказал на своем языке: – Расслабься.

Кент откинул спинку сидения. Менее чем через три часа им предстоит очень важный концерт, поэтому они должны быть сильными телом и духом.

Он лениво взял сборник сонат. Книга открылась на странице, где лежала фотография. И прежде чем ближе рассмотреть ее, Кент точно знал, что это было еще одно фото «загадочной девушки». Кент подозревал, что Пард нашел эти фотографии, когда он дремал. Может, человек, который занимал этот гостиничный номер перед ними, оставил их в халате? Но Кент не мог понять, почему Пард делал всегда так, чтобы они попадались ему на глаза. Он даже не пытался спросить об этом. Может, это просто шутка? Но, во всяком случае, Пард как-то особенно относился к женщинам. Кент положил фотографию назад и закрыл книгу. Ему нужно было немножко отдохнуть.

Кент думал о причине покушения. Может, их перепутали с кем-то другим? А может, это проделки какого-то сумасшедшего, который считает всех, путешествующих на вертолете, своими врагами? Нет, точно покушались не на него. И поэтому такой случай не должен повториться.

Все оставшееся время полета он дремал, но глаза были открыты и насторожены – Пард следил за ситуацией.

II

Кент проснулся, когда Пард плавно посадил вертолет на узкую площадку на крыше Дома Искусств. Он с удовлетворением заметил, как Пард положил сборник сонат в сумку и сошел на землю. Служитель издалека помахал им рукой и пошел им навстречу. Пард махнул в ответ.

Он наклонился, чтобы снаружи посмотреть дно кабины, и сразу же обнаружил дыру. Бросив на нее беглый взгляд, Пард пробрался к средней части машины. Здесь он увидел странное ярко-зеленое, круглое пятно диаметром дюймов в восемь.

Кент понял, что если бы налетевший предмет пробил вертолет именно в этом месте, он точно задел бы пассажира.

– Теперь у тебя есть над чем подумать, – почти неслышно сказал Кент.

– Да, конечно, – кивнул Пард, пожав плечами.

Он отскоблил ногтем краешек пятна, чтобы можно было пощупать его. Потом ловким движением содрал это пятно с металлической поверхности. Оно было похоже на круглый кусочек липкой ленты. Пард открыл сумку и бросил его на сборник сонат.

– Мистер Линдстром! – воскликнул служитель, заглядывая под вертолет. – Что-то случилось?

– Нет, ничего особенного, – ответил Кент. Он повернулся, закрыл сумку и начал выползать из-под машины. – Что-то пробило вертолет. Я осматривал дыру.

– Вас могло убить! – сказал служитель, широко открыв от ужаса глаза.

– Да, но как видите… – лаконично ответил Кент. – Теперь, будьте любезны, проводите меня в комнату и сообщите менеджеру, мистеру Зискинду, о моем приезде…

Его сольный концерт имел успех. Он играл в самом крупном зрительном зале Дома Искусств. Свободных мест не было. Программа транслировалась по некоммерческим каналам на всю страну. Это был прекрасный случай завоевать всенародное признание – мол, Кент Линдстром, по всей вероятности, самый талантливый молодой пианист десятилетия.

Реакция зала подтвердила это. Публика не ждала окончания концерта, чтобы одарить его бурными овациями. Весь зал поднялся, аплодируя, когда он еще играл свою собственную фантазию.

После антракта Кент сыграл одну единственную сонату Бетховена – аналог его девятой симфонии, которая требует от пианиста таких сверхчеловеческих усилий, что можно восхищаться одним только исполнением.

Но Кент Линдстром видел в себе двух пианистов. Один – он сам, господствующее сознание, хозяин, обитатель левого полушария мозга, который руководил. правой рукой. Другой – Пард, подсознание, изолированное в правом полушарии, который управлял левой рукой. Поэтому Кент Линдстром был единственным пианистом, о котором можно было сказать, что его правая рука не знала, что делает левая. Сложный контрапункт и чертовски искусный ритм, которые завалили бы нотами обыкновенного пианиста, легко им исполнялись.

Он делал больше, нежели только исполнял сонату. Он старался представить ее с наилучшей стороны.

Публика бурными аплодисментами вызывала его на «бис». Но он слишком долго ждал этого момента, чтобы потом тратить свои силы на подобные пустяки. Кент хорошо знал, что делать. После нескольких поклонов он подошел к фортепиано, и тогда зал замер. Опустив руки на колени и пристально всматриваясь в клавиши, он молча считал до двадцати. Потом встал и обратился к публике взволнованным голосом:

– После несравненной сонаты Бетховена я не в состоянии играть что-либо другое. Это будет провал. Спасибо!

И ушел со сцены под ликующие возгласы.

После концерта во время приема, на котором присутствовало много городских и университетских «шишек» плюс избранные студенты музыкальных факультетов, Кент увидел девушку, которая ему понравилась. Он незаметно дал знать Парду.

– Оставь! – предупредил тот.

Кент гневно нахмурил брови, однако послушался. Раньше он несколько раз сталкивался с подобным случаем и хорошо знал, что, когда Пард советовал держаться в стороне от девушки, лучше подчиниться. Даже если в сознании господствовал Кент, он не мог противостоять советам Парда, особенно когда дело касалось женщин.

Однажды это было в Вашингтоне. Пард заставил его пару минут носиться подобно веселому гомосексуалисту, прежде чем Кент понял, в чем дело. Это могло очень повредить ему. И было бы тяжело для такого известного, как он, музыканта, исправить свою репутацию.

Кент возмущался: «Почему в эту ночь я не могу сам выбрать себе девушку? Почему, когда дело касается женщин, Пард такой глупый?»

Но наконец Пард разрешил ему соблазнить всегда улыбающуюся блондинку, студентку-скрипачку, так что вечер был прекрасен. Хотя девушки такого типа обычно не вызывали у Кента восторга. Он без сожаления расстался с ней, когда около двух часов ночи его невозмутимый менеджер, Дейв Зискинд, проводил ее из его комнаты.

Кент зевнул и улегся с намерением поспать, по крайней мере, до обеда…

Было еще темно, когда он проснулся. Полностью одетый, он лежал на куче мусора в темной аллее. В ушах звенело. Он моментально узнал сирену полицейской машины.

Кент испуганно посмотрел вокруг. Судя по звукам, полицейские машины остановились в начале аллеи. Он хотел было скрыться в глубине, но Пард остановил его:

– Ничего не выйдет!

– Там тупик? – спросил Кент.

– Да!

Кент сел на землю и задумался. Он и раньше замечал, что Пард любит гулять ночью: грязные ботинки, несколько царапин и синяки тому свидетели. Но никогда раньше Пард не будил его во время ночных прогулок. Почему он сделал это теперь?..

– Я думаю, сейчас не время расспрашивать тебя, – сказал Кент.

– Да.

Кент тяжело вздохнул, поднялся и пошел на свет машин. Несколько полицейских бросились к нему и сразу же окружили.

– Есть удостоверение личности? – спросил один из них.

Кент пошарил в пустых карманах.

– Нет. Я оставил бумажник в отеле. А что случилось?

– В каком отеле?

– «Шератон Сансет». Я – Кент Линдстром. А теперь…

– Линдстром? – перебил его полицейский и начал внимательно к нему присматриваться. – Да, это – он! Эй, Майкл! Позвони и скажи, что мы нашли Линдстрома. Он выглядит отлично – разве что несколько синяков.

До этого Кент не ощущал боли. Он поднял руки и посмотрел на пальцы. Ох, этот бестолковый Пард! Руки – его единственное орудие.

– С кем вы дрались? – спросил полицейский.

– Я не спрашивал, как их зовут, – ответил Кент. – Дело было так: я не мог уснуть и вышел прогуляться. И вдруг эти ребята напали на меня. – Он посмотрел вокруг и указал туда, где стояли полицейские машины. – Мне кажется, это было вон там.

Он угадал.

Полицейский кивнул головой и сказал:

– Вы – счастливчик. Вам повезло, Линдстром! Теперь вы должны пройти в отделение и дать показания.

– Счастливчик? – тяжело вздохнул Кент. – Я – пианист. А вы посмотрите, что с моими пальцами!

– Раны заживут, – ответил полицейский, – но если бы вы были в три часа ночи у себя в номере, их бы вообще не было. Бомба взорвалась под вашей кроватью.

В полицейском участке возникли некоторые недоразумения, и его задержали. Полицию не интересовало, кто совершил нападение. Но все дело состояло в том, что в районе места происшествия была попытка поджога. После мятежей 60-х годов полиция задерживала каждого, кто был найден на месте пожара.

Кент позвонил Зискинду, чтобы тот нашел для него адвоката. Затем его проводили в камеру. Он упал на койку и сразу же уснул.

III

Он проснулся, но продолжал лежать со слегка прикрытыми глазами. Потом встал и посмотрел сквозь решетку. Заметив смотрителя, окликнул его:

– Когда мне принесут завтрак?

Человек из соседней камеры с издевкой сказал:

– О! Наш пианист проголодался!

Кент сделал вид, что не слышит.

– Через сорок минут, – ответил смотритель.

Кент занялся утренней зарядкой. Правда, места было маловато. Но привычка есть привычка: каждое утро двадцать минут для поддержания формы. На этот раз вокруг были люди, поэтому он немножко поотжимался, поприседал и сделал еще пару гимнастических упражнений. Заключенные и смотритель наблюдали за ним с удивлением. Его пальцы уже не болели благодаря полицейскому хирургу.

На полу камеры лежали сумка и туалетные принадлежности, которые принес Зискинд. После зарядки Кент бросил вещи на койку и подошел к маленькому умывальнику, достал электрическую бритву. Он всегда ею пользовался, когда очень спешил. Приведя себя в порядок, сел и открыл сумку. Ослепивший его ярко-зеленый овал напомнил, что за двадцать четыре часа дважды покушались на его жизнь.

– Лучше отдать это в полицию, – пробормотал он.

– Нет, – Пард покачал головой.

Он сел на койку и достал сборник сонат. К нотам прилип зеленый диск. Пард отодрал его и внимательно осмотрел. Диск был толщиной в два листа печатной бумаги и почти такой же гибкий. С одной стороны – липкий и сделан из плотного материала. Пард попытался разорвать его на части, но тщетно. Тогда он провел пальцем по поверхности и отметил, что она была ребристой. Пард продолжал внимательно рассматривать диск, а Кент помирал от скуки. Наконец Пард повернул овал липкой стороной и ногтем начал очищать поверхность.

– Слушай, – тихо попросил Кент, – перестань играться с ним. Ты бы лучше отдал его в полицию. Этот диск – серьезная улика.

– Нет.

– Ты знаешь, что ты делаешь?

– Да.

Вдруг липкая поверхность неожиданно отклеилась.

– Эй! – воскликнул Кент. – Внутри он электрический. Правда?

– Да.

– А если бы что-то его повредило?.. – Он недоговорил.

Кент вдруг ясно представил: маленький смертоносный предмет отрывается от земли где-то в районе Нью-Мехико, чтобы достичь зеленого диска и пробить его насквозь, а заодно и Кента Линдстрома, затем диск падает в пустыне, где его уже никто не найдет как улику.

Должно было существовать что-нибудь похожее на этот диск, иначе снаряд не смог бы попасть в вертолет с такого расстояния. Пард ухитрился накренить вертолет в десятые доли секунды – это был слишком короткий срок для того, чтобы снаряд успел изменить курс.

Кент посмотрел на диск.

– Я никогда не видел ничего подобного. Это, должно быть, какие-то военные штучки.

– Да.

– Секретные?

– Да.

– Откуда ты знаешь?

Пард пожал плечами.

«Ситуация усложняется! – подумал Кент. – Тот, кто следил за мной, имеет доступ к секретному оружию! Пард был уверен, что полицейские не смогут помочь. Но почему именно я оказался в этой передряге?!»

Ответ был только один: во всем виноват его молчаливый компаньон.

– Это ты что-то натворил! – укоризненно сказал Кент.

– Да.

Пард постоянно был чем-то занят. Вот и сейчас он скрутил диск в трубочку и взял бритву. Кент знал, что только непрерывно спрашивая, он чего-нибудь добьется от Парда. Это, конечно, займет много времени. И вот у него уже готов первый вопрос:

– Замешана ли в этом та «загадочная девушка» с фотографий?

– Да.

Пард вставил скрученный диск в бритву перпендикулярно лезвиям.

– Ты влюблен в нее?

– Да.

Пард переключил бритву. И тут случилось что-то невероятное: лампочки в тюремном корпусе вспыхнули и погасли. Включилась сирена. Зазвенели звонки. Щелкнули замки в камерах и все. двери открылись. Заключенным представилась хорошая возможность бежать, и они, конечно же, дружно повалили из камер. Сбив с ног испуганного смотрителя, все устремились к выходу, вопя от радости. Пард со своим изобретением присоединился к ним.

– Нет, – закричал Кент. – Не будь дураком!

Пард задержался на минутку.

– Нам не удастся бежать от закона и наших убийц. Это бывает только в фильмах и книгах, – быстро сказал Кент. – А теперь садись и сделай что-то со своим глупым изобретением. Давай! В любом случае ты далеко не уйдешь на одной ноге. А я не собираюсь двигаться с места до тех пор, пока ты не придешь в себя.

Пард пожал плечами и плюхнулся на койку.

– Так будет лучше, – сказал Кент.

Это новое устройство все еще гудело. Кент почти не разбирался в электрике и, когда Пард перед сном принимался читать журналы по электронике, тут же засыпал. Однако он имел общее понятие и мог догадаться, как работал этот прибор.

Поверхность зеленого диска очень быстро реагировала на звуки. Это означало, что она принимала сигналы приближающейся ракеты, усиливала, изменяла их каким-то образом и посылала обратно в качестве инструкций. Но диск мог делать это только тогда, когда имел форму пластинки и не было интерференции между электромагнитными полями. Когда диск был скручен, он отвечал на каждый доходивший до него сигнал – из электросети, от выключателей, сигнализации. А диск, вставленный в бритву, к тому же еще и шумел.

– Выключи его, – сказал Кент.

Левая рука медленно начала подчиняться. Но именно в этот момент прибор сам по себе перестал работать, так как села батарейка. Пард вынул диск, скомкал его и бросил в унитаз. Тут же вспыхнул свет.

Через минуту в корпус ворвались вооруженные полицейские. Они сердито осмотрели пустые камеры.

– Большинство из ваших гостей расплатились и уехали из гостиницы, – иронично заметил Кент.

Увидев его, сержант подошел к открытой двери.

– А вы почему не убежали? – удивленно спросил он.

– Зачем мне бежать, если я ничего не сделал?

Потирая ушибленную голову, подошел смотритель.

– Это – Линдстром, – сказал он сержанту. – Пианист.

– О, да?

Сержант наблюдал, как Кент подошел к унитазу и спустил воду.

– Нельзя ли сообщить, что случилось? – спросил задержанный.

– Это вас не касается, – ответил сержант и направился к выходу.

Сбежавших по одному возвращали в камеры. Завтрак принесли через час.

IV

В три часа Кента проводили в комнату свиданий. Там его ждали мистер Зискинд, адвокат и два технических специалиста.

– Мистер Линдстром, – сказал юрист, – я думаю, мы сможем быстро завершить это дело, благодаря вашему хорошему поведению сегодня во время происшествия в тюрьме. А что касается поджога, против вас нет никаких улик. Но полиция может держать вас еще пару дней по подозрению. Я сообщил в надлежащие инстанции, что у вас очень важная программа. Они пообещали что-то придумать. Таким образом, мистер Линдстром, если вы дадите согласие на допрос, который будет проводиться с помощью прибора – когда-то он назывался «детектором лжи», чтобы доказать вашу невиновность этим джентльменам…

– Я не доверяю этим приборам, – вмешался Кент. – Я где-то читал, что они ненадежны.

– Да, в них есть недостатки, – согласился адвокат, – но эти специалисты очень полагаются на них. А я прослежу, чтобы во время допроса не произошло ничего, что скомпрометировало бы вас. Если все пойдет по плану, вас скоро выпустят, мистер Линдстром.

Кент начал сомневаться. Этот прибор, скорее всего, может повредить ему. Это же он мог устроить поджог прошлой ночью. Или, точнее сказать, не он, а Пард. Только Кент знал, что в его мозгу был еще один обитатель. Но это – тайна. А прибор мог как-то выдать присутствие Парда. Кент хотел было уже отказаться от этого допроса, но Пард кивнул:

– Да.

Прикрыв рот рукой Кент, спросил:

– Ты хочешь, чтобы я согласился на допрос?

– Да, я буду спать.

Кент решил, что, если Пард уснет, все будет нормально.

– Я согласен, – сказал Кент.

Специалистам потребовалось несколько минут, чтобы подготовить его к допросу. А за это время Кент убедился, что Пард уснул.

Вдруг отворилась дверь, и в комнату вошел седой мужчина.

– Это – мистер Байер, – сказал сопровождавший его полицейский. – Он – представитель владельца склада.

– Да, – сказал Байер. – Я узнал, что обвинения против этого молодого человека будут зависеть только от показаний какого-то прибора. Я хочу присутствовать на этом допросе. Я – за справедливость, джентльмены.

Он продолжал:

– Мне не нравится, что суд не взирает на лица, особенно на человека, который считает себя известным пианистом, а на самом деле не умеет себя вести. Я – реалист, джентльмены, и я хорошо знаю, под каким нажимом полицейские выполняют свои обязанности. Поэтому, так как мне представилась возможность присутствовать здесь, я прослежу за ходом допроса.

Кент понял, что Байер не собирается соглашаться с показаниями прибора.

– Возражения будут? – спросил один из полицейских.

– Нет, – ответил Кент.

– При условии, что мистер Байер не будет вмешиваться, – внес поправку адвокат Кента.

– Хорошо, давайте начнем, – сказал полицейский.

Сначала было несколько общих вопросов. Затем перешли к делу.

Вопрос: Вы не могли уснуть прошлой ночью?

Ответ: Да, я только вздремнул.

Вопрос: Почему вы не приняли снотворное?

Ответ: Я принимаю таблетки только когда болею.

Вопрос: Вы пошли прогуляться?

Ответ: Да.

Вопрос: А не страшно ли гулять в такое время, да еще в незнакомом городе?

Ответ: Это уже привычка.

Вопрос: Где вы гуляли?

Ответ: Я не могу сказать, я плохо знаю Лос-Анджелес.

Вопрос: В котором часу вы вышли из отеля?

Ответ: Около трех.

Вопрос: Вы уверены, что покушались на вас дважды: вчера утром и ночью?

Ответ: Да.

Вопрос: Почему вы не сообщили в полицию сразу же после первой попытки?

Ответ: Сначала я подумал, что это просто случайность.

Вопрос: Кто пытается убить вас?

Ответ: Я не знаю.

Байер вертелся возле специалистов, внимательно прислушиваясь к ответам Кента.

Вопрос: Почему кто-то пытается убить вас?

Ответ: Наверно, здесь замешана какая-то девушка.

Вопрос: Какая?

Ответ: Я не знаю.

Байер подошел к человеку, который задавал вопросы, и прошептал что-то ему на ухо. Тот кивнул.

Вопрос: Вы были в близких отношениях со многими девушками?