Текст книги "Окольный путь"

Автор книги: Эрик Флинт

Соавторы: Дэвид Аллен Дрейк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

Глава 8

– Сделано идеально, – объявил Велисарий.

– Это самая глупая ловушка, которую я когда-либо видел, – заметил Маврикий. – В нее не попадет даже школьник. Даже школьник-гунн.

– Школьников-гуннов не бывает.

– Вот это я и пытаюсь до тебя донести, – проворчал Маврикий.

Велисарий улыбнулся. Широко, но хитровато.

– У меня отличный план, и ты это знаешь. Тебе просто не нравится отведенная тебе в нем роль.

– И это еще не все! Смешно использовать лучшую тяжелую конницу…

– Достаточно, Маврикий, – полководец говорил спокойно, но Маврикий сразу же узнал этот тон. Гектонтарх замолчал. Несколько минут они с Велисарием стояли на вершине небольшой горы на левом фланге римского войска. Оба молчали, просто наблюдали за сбором персидских сил, подходящих с востока. Вражеская армия все еще находилась на значительном расстоянии, но Велисарий уже различал первые отряды легкой конницы, начинающие оглядывать позиции римлян.

Персам не дали подобраться ближе чем на милю от римских рядов: им навстречу вышли три алы легкой конницы гуннов из ливанской армии. Последовал быстрый обмен стрелами, затем персидские разведчики отступили. Потерь с обеих сторон практически не наблюдалось. Велисарий был вполне удовлетворен результатами встречи: для выполнения его плана требовалось, чтобы у персов не появилось возможности хорошо рассмотреть занятые им позиции.

– Теперь негодяи будут держаться подальше, – проворчал Маврикий.

– Хорошо бы, – ответил Велисарий. – Почти полдень. Вскоре поднимется ветер.

Маврикий посмотрел на небо.

– Надо надеяться. Но если нет…

– Достаточно.

Велисарий отправился к противоположной от врага части горы, к своему коню. Он слышал, как за его спиной Маврикий начал отдавать приказы, но поскольку шел быстро, уже не различал отдельных слов. Приказы адресовались недовольным фракийским катафрактам. Крайне недовольным. Фракийские катафракты смотрели на любой пеший поход – а в еще большей степени сражение не в седле – с энтузиазмом пьяницы, которому предложили стакан с водой. Они были элитой, а их тут заставляют служить охранниками сборища ничтожных, презренных, черт их побери, обычных лучников-пехотинцев. Натуральных плебеев. К тому же еще и варваров.

На самом деле они были правы. Четыреста лучников, стоявших на вершине горы, составляли наемный отряд, набранный исключительно из жителей горных районов южной Анатолии. Нецивилизованный народ, но очень крепкие ребята. И привычные к пешим сражениям на горной местности, как с луками, так и с любым другим оружием, которое умеют держать в руках.

Велисарий улыбнулся. Он знал своих катафрактов. После того как фракийцы увидят горных стрелков в действии, они не смогут устоять против брошенного вызова. На самом деле Велисарий считал своих катафрактов лучшими лучниками в ливанской армии. И они определенно постараются это доказать. К тому времени, как персы попробуют согнать их с возвышенности, фракийцы уже придут в ярость.

Велисарий на мгновение остановился на спуске вниз и снова осмотрел место.

Идеальная горка. Крутые склоны, каменистые. Самая худшая местность для кавалерийской атаки. А персидская знать смотрит на пешее сражение, как епископы на вечное проклятие. Пусть Бог поможет надменным негодяям, когда они будут пытаться проехать на защищенных броней лошадях вверх по этим склонам, да еще одновременно сражаясь против спешившихся фракийских катафрактов и айсоров из горных местностей Анатолии.

Он снова стал спускаться по западному склону горы. Рядом с подножием остановился у лощины, где держали фракийских лошадей. Велисарий приказал группе самых молодых и самых неопытных катафрактов держать лошадей во время битвы. Они выразили еще большее недовольство, чем ветераны.

Один из них, парень по имени Менандр, подвел Велисарию его коня.

– Командир, я наверняка мог бы…

– Молчать!

Затем Велисарий смилостивился.

– Знаешь, Менандр, вероятно, персы отправят отряд вокруг горы, чтобы атаковать нас сзади. Предполагаю, схватка здесь будет горячей и яростной.

– В самом деле?

– О, да. Отчаянная схватка. Отчаянная.

Велисарий надеялся, что врет. Если персам удастся пройти так далеко вокруг возвышенности и они обнаружат лощину с фракийскими лошадьми, это будет означать одно: персы прорвались сквозь римский ряд тяжелой конницы, защищающий левый флаг, и его план провалился. И его армии, скорее всего, пришел конец. Но Менандр повеселел. Парень помог Велисарию вскочить в седло. Обычно Велисарий прекрасно справлялся сам. Но не сегодня, поскольку был облачен в броню. Ни один катафракт, облаченный в доспехи, не в состоянии сесть в седло без какой-либо подставки или помощи другого человека.

Удобно устроившись на спине коня, Велисарий вздохнул с облегчением. В сотый раз он мысленно похвалил себя за здравый смысл: все его фракийцы пользовались скифскими седлами вместо хлипких римских. Римское «седло» представляло собой тонкую подстилку. Скифские седла делались из хорошей кожи и – самое важное – имели заднюю и переднюю луку. На скифском седле у облаченного в броню кавалериста по крайней мере был какой-то шанс не свалиться с лошади во время битвы.

Велисарий услышал шум позади себя. Он повернулся и увидел, как двое его катафрактов рысью спускаются с горы. По крайней мере, настолько быстро, насколько возможно в чешуйчатых доспехах и латах. Броня закрывала верхнюю часть тел, правые руки и нижнюю часть туловища до середины бедра. На катафрактах также были шлемы с гребнями и открытым забралом, в германском стиле – застегивающиеся под подбородком. Их предпочитало большинство фракийцев. К верхней части левых рук пристегивались небольшие круглые щиты, поэтому левая рука могла спокойно держать лук; из-под доспехов виднелись плотные стеганые брюки для верховой езды персидского фасона и, конечно, они не забыли полный набор оружия. Он включал длинное копье, мощный лук, колчан со стрелами, длинные персидские мечи, используемые только кавалеристами, кинжалы и особое личное оружие, предпочитаемое тем или другим человеком. В данном случае у одного была булава, у другого – легкий короткий меч.

Велисарий узнал приближающихся катафрактов, догадался об их цели и стал сурово хмуриться. Но когда катафракты приблизились, ему не дали произнести ни слова из заготовленной горячей речи.

– Не утруждай себя, – сказал Валентин.

– Нет смысла, – добавил Анастасий.

– Прямой приказ от Маврикия.

– Совсем недвусмысленный.

– Ты – просто полководец.

– А Маврикий – это Маврикий.

Велисарий скорчил гримасу. Не было смысла отсылать Валентина и Анастасия обратно. Они не станут подчиняться его приказу, и он едва ли сможет на них надавить, поскольку…

Он внимательно посмотрел на двух мужчин.

«Поскольку я думаю, что во всей римской армии навряд ли найдется два более крепких – во всех смыслах – воина».

Поэтому он попробовал рассуждать резонно.

– Мне не требуются телохранители.

– Черт побери, ему не требуются! – последовал резкий ответ Валентина.

– Если когда-то и жил человек, которому требовались телохранители, так это ты, – добавил Анастасий. Как и всегда, голос гиганта звучал подобно раскатам грома. Услышав этот голос, профессиональные басисты зеленели от зависти.

Менандр уже вел коней двух катафрактов. Конь Анастасия был самым крупным жеребцом, которого когда-либо кто-либо видел. Анастасий любил животное, в его отношении сочетались и искренняя привязанность, и просто чувство самосохранения. Ни один конь меньшего размера не смог бы выдержать его вес в полном вооружении. А как иначе сражаться на поле брани? А если еще и конь в броне? Катафракты защищали лошадей чешуйчатыми доспехами. Закрывалась верхняя часть лошадиной головы, шея, отдельные листы предохраняли грудь и верхнюю часть передних ног.

Анастасий помог Валентину забраться в седло, затем забрался сам при помощи Менандра. К тому времени, как он там оказался, молодой катафракт казался полностью измученным этим непосильным трудом.

Велисарий тронулся с места, направляясь к центру римских рядов. За своей спиной он слышал, как два приятеля обмениваются мыслями по поводу сегодняшнего дня.

– Смотри на дело следующим образом, Валентин: очень неприятно сражаться на своих двоих.

– Ничего подобного.

– Ты просто ходить-то не любишь, а уж тут…

– Ну и что? Разве плохо поработать мясником в группе персов, которые пытаются въехать на лошадях вверх по склону?

– Может, он…

– Ты прекрасно знаешь, что нет. Разве он когда-нибудь менял решение?

Тяжелый вздох, словно несколько камней скатились с горы.

– М-м-м? – снова открыл рот Валентин. – Помнишь хоть один раз? Назови мне! Один раз?

Тяжелый вздох. Бормотание, бормотание, бормотание.

– Что ты там в конце сказал, Валентин? – спокойным голосом спросил Велисарий. – Я чего-то не понял.

Молчание.

– Звучало как «черт побери безголовых командиров», – заметил Анастасий.

Шипение.

– Но может и нет, – продолжал Анастасий. – Может быть, этот тощий головорез с отвратительным характером произнес: «Черт по бери простолюдинов». Конечно, глупо такое говорить при сложившихся обстоятельствах. В особенности когда сам он происходит из простолюдинов. Но, может, он сказал и что-то другое. Ты же знаешь, его обычно все раздражает.

Шипение.

Велисарий так и не повернул голову. Просто улыбнулся. Вначале хитровато, потом широко.

«Может, Маврикий и прав. Пусть Бог поможет персу, который попробует попасться мне на пути. Это точно».

Добравшись до укрепленного лагеря в центре римских рядов, Велисарий спешился и вошел через небольшие ворота с западной стороны. Валентин с Анастасием решили остаться снаружи. Слишком трудоемко было спешиваться, а потом снова взбираться в седло, внутрь же этого лагеря на коне не въехать.

Сам по себе лагерь не представлял ничего особенного Его быстро возвели за один день, и состоял он только из рва, за которым поднималась земляная стена. Обычно такие стены укрепляют бревнами, но в этом регионе бревен практически не встречалось. В некоторой степени воины смогли укрепить стену камнями. Где возможно, воткнули в стену ветки. Так обычно и делалось – с внешней стороны, чтобы на них натыкались противники. Но подходящих веток в пустой от растительности сирийской местности тоже не нашлось. Некоторые предусмотрительные и предприимчивые отряды принесли с собой заостренные на концах палки, но стена все равно оставалась хлипким препятствием. На самом деле – жалкая стена, если судить по традиционным стандартам римских полевых укреплений.

Но Велисарий остался доволен. Причем очень доволен, а не на оборот. Он хотел, чтобы персидские разведчики сообщили Фирузу: римское укрепление в центре их рядов – просто ветхая развалина, пародия на настоящее укрепление.

Странным был не сам лагерь, а плотность заполнения и положение обитателей. Некоторые римские пехотинцы стояли на страже за стеной, как и следовало ожидать. Однако подавляющее большинство лежало за стеной в неглубоких траншеях, вырытых внутри лагеря. Если смотреть со стороны персов, то в лагере находилось немного народу, на самом же деле там собралось в четыре раза больше римлян, чем могли бы предположить персы по внешнему виду.

Велисарий услышал, как нестройно и резко протрубили трубы. Очень нестройно, как раз так, как он приказал. Словно трубачи трясутся от страха. Воины, стоявшие в поле зрения персов, тоже стали играть отведенные им роли.

К наблюдающему за последними приготовлениями Велисарию рысью подбежал хилиарх ливанской армии, командующий пехотой. Гермоген улыбался от уха до уха.

– Что вы думаете? – спросил он.

Велисарий улыбнулся.

– Наши определенно неплохо входят в роль. Хотя не уверен, что нужно рвать на себе волосы. Или так громко выть. Или так дрожать – отсюда вижу, как у них коленки трясутся.

Гермоген не прекращал улыбаться.

– Лучше слишком много, чем слишком мало, – он повернулся и с восхищением посмотрел на разыгрываемую драму. К этой минуте воины у стены носились взад и вперед, всем своим видом и поведением изображая смятение и беспорядок.

– Не перестарайся, Гермоген, – предупредил Велисарий. – Люди могут слишком увлечься и забыть, что это только игра, рассчитанная на определенных зрителей.

Хилиарх уверенно покачал головой.

– Ни в коем случае. На самом деле они полны энтузиазма и с нетерпением ждут предстоящего сражения.

Велисарий скептически посмотрел на него.

– Это так, полководец. Ну, может, «полны энтузиазма» – слишком сильно сказано. Можно выразиться по-другому: они уверены в себе.

Велисарий почесал подбородок.

– Думаешь? Я считал, что люди скептически отнесутся к такой детской уловке.

Гермоген уставился на полководца. Затем очень серьезно сказал:

– Если бы этот план предложил какой-то другой полководец, то да. Но… это план Велисария. Вот что играет роль.

Велисарий снова посмотрел скептически.

– Вы недооцениваете свою репутацию, командир. Сильно недооцениваете.

Велисарий уже собрался сказать, что план-то, в общем, не его. Он позаимствовал его у Юлия Цезаря, который использовал спрятанные войска в укрепленном лагере в одной из многих битв против галлов. Но не успел произнести и двух слов. Кричал один из часовых, стоявших на стене. На этот раз прозвучало настоящее предупреждение, а не ложная тревога. Велисарий бросился к стене и выглянул наружу. Гермоген присоединился к нему секунду спустя.

Персы наступали.

Велисарий внимательно рассмотрел, как выстроились персы. Шли они впечатляюще, даже устрашающе. Как и всегда персидские армии.

Странная мысль вызвала на губах полководца усмешку.

«Меня всегда удивляет, почему современные греческие ученые и знать не живут в реальном мире. Их представление о персидской армии зафиксировалось тысячу лет назад, в древние времена. Когда небольшое количество дисциплинированных, одетых в броню греческих и македонских гоплитов 1919
  Гоплит – тяжеловооруженный пехотинец.


[Закрыть] всегда могли разогнать легковооруженные персидские шайки Ксеркса и Дария.2020
  Ксеркс, Дарий – цари государства Ахеменидов.


[Закрыть] Когда славные фаланги эллинов выступали против разношерстных орд деспотической Азии. Посмотрели бы на реальность – и выпучили глаза, и задрожали бы, как листья на ветру».

Конечно, многие современные греки знали правду. Но они принадлежали к другому классу, не тому, который писал книги, законы, собирал налоги и правил огромными поместьями.

Персия изменилась за столетия. Даже больше, чем Рим. Появился класс крепкой, владеющей землей аристократии. Она составляла на стоящую власть Персии. Да, они с почтением относились к Сассанидской династии императоров и служили им, как и парфянам до этого. Но это было условное почтение и служение с чувством собственного достоинства. Гордость объяснялась простым фактом. Персидская аристократия придумала современную тяжелую конницу, и они до сих пор лучше, чем кто-либо на земле, управляли ею и оставались лучшими кавалеристами. Римские катафракты казались просто попыткой скопировать персидскую кавалерию, составленную из знати.

Теперь персы подошли достаточно близко, чтобы их детально рассмотреть.

В отличие от римских армий, использовавших пехоту в центре своих формирований – как якорь битвы, даже если она почти не участвовала в самой битве, – персы почти не брали пехоту в расчет и относились к ней презрительно. Да, наступающая персидская армия включала десять тысяч солдат, передвигающихся на своих двоих. Но выглядели они жалко и создавали впечатление потрепанной разрозненной толпы. Вероятно, современная персидская пехота была даже хуже, чем толпа, разогнанная гоплитами при Марафоне несколько столетий назад. Несчастные новобранцы из крестьян, начисто лишенные брони, прикрывающиеся лишь щитами из шкур животных, вооруженные только легкими копьями и дротиками. Единственной их обязанностью считалось добивание раненых врагов и выступление в роли буфера против наступающих противников. В общем и целом – вооруженный скот.

Только один раз взглянув на них, Велисарий не стал тратить время. Внимание полководца привлекла кавалерия, приближавшаяся в центре персидской армии. Его опытный глаз сразу же отметил порядок.

В центре персидской конницы находились тяжеловооруженные знатные копьеносцы на спинах огромных военных коней, специально выращенных на персидском плато. В свою очередь каждый знатный господин привел на битву небольшое окружение, состоявшее из более легко вооруженных наездников с луками. Наездники-лучники начнут битву и станут сражаться бок о бок с тяжеловооруженными копьеносцами. Когда копьеносцы пойдут в атаку, лучники на лошадях выступят в качестве щита, чтобы оттеснять вражескую кавалерию и выводить из строя вражеских лучников, пока копьеносцы разгоняют врага.

Это была яростная, хорошо дисциплинированная военная машина. На протяжении более чем ста лет ни одна римская армия не смогла выиграть ни одного генерального сражения на открытом поле брани против Персии.

Но Велисарий был полон уверенности в своих силах.

«Сегодня я сделаю это».

Он отвернулся от стены. Однако перед тем, как уйти, остановился на мгновение и посмотрел на Гермогена. Хилиарх, командующий пехотой, улыбнулся.

– Расслабьтесь, командир. Занимайтесь кавалерией. Пехота выполнит свою работу.

Снова вскочив в седло, Велисарий отправился к правому флангу армии. Правый флаг находился под руководством командиров-кавалеристов из армии Ливана. Велисарий намеревался лично находиться там в начале сражения. Хотя ливанская армия и приняла его командование, он знал: они быстро сорвутся с поводка, если его не окажется поблизости, чтобы этот поводок крепко удерживать. Его планы мог нарушить поспешный, незапланированный бросок кавалерии. Полководец знал из опыта: кавалеристы всегда хотят совершить нечто подобное.

«Вот что мне еще нравится в пехоте. Когда человеку приходится идти в атаку на своих двоих, он предпочитает вначале подумать. От размышлений устаешь меньше».

Видя его приближение, хилиархи, командующие кавалерией, поехали ему навстречу.

– Теперь скоро, – объявил Эутих.

Велисарий кивнул.

– Да…

Его прервал громкий звук трубы. Велисарий повернулся в седле как раз вовремя, чтобы увидеть, как первые метательные снаряды и простые камни вылетели из шести катапульт, которые он велел поставить за укрепленным лагерем. Фока правильно рассчитал расстояние и отдал приказ для артиллерийской атаки.

Уголком глаза Велисарий заметил недовольную гримасу на лице Фараса.

Велисарий понял значение этого выражения. Как и большинство современных римских командиров, Фарас считал, что артиллерия в сухопутном сражении не нужна.

Велисарий не стал спорить. Из опыта он знал: споры в таком случае бессмысленны.

«Они просто не понимают. Конечно, эти проклятые катапульты очень неудобно таскать за собой. Конечно, они на самом деле не приносят такого уж большого урона противнику. Но они делают две неоценимые вещи. Во-первых, расстраивают ряды вражеской армии. Внимательный воин, даже если он в тяжелом вооружении сидит в седле, обычно может уклониться от метательного снаряда или камня, выпускаемых катапультами, – но только, конечно, если его с двух сторон не прижимают товарищи, не оставляя места для маневра. Поэтому враг начинает рассредотачиваться. Второе и самое важное – воина приводит в ярость тот факт, что в него стреляют, когда он находится слишком далеко, чтобы ответить тем же. Поэтому он бросается вперед. А это как раз то, что мне нужно. Стратегическое наступление, тактическая защита. Вот и весь секрет, если вкратце».

Двое хилиархов уже галопом неслись к переднему ряду. Велисарий последовал за ними. Ему требовалось наблюдать за ходом битвы, и он уже решил, что будет делать это справа. Конечно, гора могла бы служить прекрасным местом обзора, но тогда он оказался бы слишком далеко от правого фланга армии, самого сильного и самого ненадежного одновременно.

Когда он приблизился к первому ряду, персы уже пошли в атаку. Он сразу же понял, что враги начали слишком быстро. А даже огромные персидские кони не могут атаковать слишком долго и не устать.

«Значит артиллерия вот уже в который раз сыграла свою роль».

Но все-таки персы – не готы. Начав кавалерийскую атаку, готы всегда пытались довести ее до конца. Опытные и цивилизованные персы со своей благородной гордостью были слишком хитры, чтобы не заподозрить ловушку.

Поэтому, как только они оказались в зоне досягаемости стрел, персидская тяжелая конница остановила коней и дала животным отдышаться. Более легко вооруженные лучники продолжали скакать вперед и стреляли.

Фарас не стал ждать приказа Велисария и сам приказал римским лучникам-наездникам выдвигаться вперед. Гунны галопом бросились на поле брани, стреляя из луков. Через мгновение началась перестрелка.

Соревнование между персами и гуннами было неравным. Как и всегда, персы стреляли с такой же скоростью, что и гунны – гораздо быстрее, чем римские катафракты или пехотинцы регулярной армии. Но броня у персов была покрепче, и эта броня играла важную роль против относительно слабых луков, используемых обеими сторонами.

Вскоре гунны стали отступать. Персидские лучники не пытались преследовать их. Они не были дураками и прекрасно знали: гунны превосходят всех в умении превратить отступление во внезапную контратаку. Поэтому они просто удовлетворились дисциплинированным, упорядоченным наступлением. По мере наступления не прекращали выпускать стрелы.

Фарас стал ворчать, но Велисарий его оборвал сразу же. Как он и предполагал, хилиарх уже забыл про план битвы.

– Прекрасно, – объявил Велисарий. – Гунны уже добились успеха: левый фланг врага отделился от остальной армии.

– Но они наступают на нас! – закричал Фарас.

«Как этот идиот дошел до хилиарха? Я не доверил бы ему и выпечку хлеба. Потому что первым делом он бы потерял рецепт».

Но вслух он сказал мягким тоном:

– Именно этого я и хочу, Фарас. Пока персидский левый фланг наступает на наш правый, они заняты и не могут больше ничем заниматься. Например, наступать на наш левый фланг, где и решится битва.

Велисарий проигнорировал кипящего от гнева хилиарха и смотрел, как сражение развивается на другой стороне поля. Наемники из Анатолии и фракийские катафракты на горе теперь начали стрелять из луков по персидской кавалерии, рассредоточившейся в центре поля. Через пять минут стало очевидно, что предварительные оценки Велисария оказались правильными.

У лучников-катафрактов имелось одно главное преимущество надо всеми остальными. Именно поэтому Велисарий поставил своих фракийцев на вершине горы. За отдельными исключениями, типа Валентина, они не умели стрелять из лука с такой скоростью, как персы или гунны. Но никто из лучников в мире не стрелял с большей точностью и никто – с такой зловещей силой. Используя преимущество высоты, стрелы катафрактов врезались в ряды персидской кавалерии, привнося панику и разлад. Даже доспехи персидской знати не могли предохранить от этих стрел. А катафракты – в особенности ветераны – в любом случае не целились в персов. Они целились в лошадей. Броня тяжеловооруженных персов могла бы противостоять стрелам, но стрелы-то врезались в незащищенные части тел животных. Умирающие и раненые животные падали на землю, увлекая за собой наездников, и вносили дикую панику в ряды тяжелой конницы врага.

Внезапно Велисарий почувствовал дуновение ветерка в спину и вздохнул с облегчением. Он ожидал его, но все равно…

Ветер, дующий в запада на восток, увеличит дальность полета стрел и снарядов армии Велисария и сократит дальность полета персидских стрел или вообще изменит их траекторию. Однако более важным казалось изменение видимости. На поле брани и так уже клубилась пыль, поднятая копытами лошадей. Как только ветер усилится, пыль также полетит с римской стороны на персидскую. Враг будет наполовину ослеплен даже на близком расстоянии.

– Они собираются атаковать, – предсказал Эутих, второй хилиарх кавалерии. – Нас, по этому флангу.

– Слава Богу! – хмыкнул Фарас.

Хилиарх немедленно отъехал, покрикивая на подчиненных ему командиров низшего ранга.

Велисарий оглядел поле брани и решил, что Эутих прав.

«Черт побери! Я надеялся…»

Он внимательно посмотрел на Эутиха, оценивая его. Решение, как и обычно, пришло быстро, и его принятию помог, кроме всего прочего, прямой взгляд, который хилиарх не отводил.

– Я могу надеяться, что ты не такой идиот, как этот? – спросил Велисарий, показывая большим пальцем на удаляющуюся фигуру Фараса.

– Что вы имеете в виду?

– Могу ли я рассчитывать на то, что ты просто встретишь персов на месте? И все. Я хочу, чтобы персов просто удерживали на этом фланге. И это все. Ты понял? Они превышают нас по численности, в особенности тяжелая конница. Если ты попытаешься выиграть битву здесь, доблестной идиотской атакой по всему этому флангу, то персы разрубят здесь всех на куски и у меня не останется правого фланга вообще. Сражение будет выиграно на левом. Мне просто нужно, чтобы правый фланг выстоял и отвлекал превосходящие силы врага. Ты можешь это сделать? Ты это сделаешь?

Эутих бросил взгляд на Фараса.

– Да, Велисарий. Но он старше меня и…

– Оставь Фараса мне. Ты будешь держать этот фланг? И больше ничего не делать?

Эутих кивнул. Велисарий поехал к небольшой группе командиров, собравшихся вокруг Фараса. Направляясь туда, многозначительно посмотрел на Валентина и Анастасия. Лицо Анастасия стало каменным, Валентин улыбнулся. На его узком лице с резко очерченными чертами улыбка казалась дикой и безжалостной.

По мере приближения Велисарий смог разобрать команды Фараса своим подчиненным. Как Велисарий и опасался, хилиарх организовывал фронтальную атаку против приближающихся персов.

Велисарий въехал прямо в группу командиров. Боковым зрением он увидел, как Валентин ставит коня рядом с Фарасом, а Анастасий устраивается как раз напротив.

«Спасибо, Маврикий».

– Достаточно, Фарас, – сказал Велисарий. Он говорил резким холодным тоном. – Наша основная атака будет проведена позже, с другого…

– Черт побери! Я буду сражаться сейчас! – заорал Фарас.

– Наш план битвы…

– Да пошел он к черту, твой идиотский план битвы! Это полная чушь! План труса! Я сражаюсь…

– Валентин!

В своей жизни Велисарий никогда не встречал человека, способного более быстро и умело пользоваться мечом, чем Валентин. И более безжалостно. Длинное, стройное и ловкое тело катафракта сработало, как пружина. Он снял мечом голову Фараса так же чисто и быстро, как мясник обезглавливает курицу.

Как и всегда, удар Валентина был экономичен. Никакого показного геройства, никаких лишних движений. Ровно столько, сколько нужно для выполнения работы. Голова Фараса скатилась с шеи и упала на землю рядом с его конем. Мгновение спустя обезглавленное тело свалилось с другой стороны. Залитый волной крови конь понесся прочь.

Командиры стояли с открытыми ртами. Они были в шоке. Один из них начал вынимать меч Анастасий ударил его по спине. Тут не наблюдалось никакой экономии – булава гиганта отправила мужчину в полет через голову лошади. Хорошо тренированная лошадь даже не дернулась с места.

Велисарий тоже выхватил меч. Четверо оставшихся в группе командиров теперь оказались полностью зажаты Велисарием и двумя его катафрактами. Они все еще не закрывали ртов, их лица побледнели.

– Я не потерплю предательства и неподчинения, – объявил Велисарий.

Говорил он тихо. Холодным, как лед, тоном. Холодным и смертоносным.

– Вы поняли меня?

Открытые рты. Бледные лица.

– Вы поняли меня?

Валентин положил ладонь на рукоять меча. Анастасий демонстративно поднял булаву.

– Вы поняли меня?

Рты закрылись. Лица остались бледными, но головы стали кивать. Через две секунды – с неистовством.

Велисарий расслабился в седле и вставил меч в ножны, висевшие на поясе. Валентин, конечно, не сделал ничего подобного. И Анастасий не торопился убирать булаву.

Велисарий повернулся и посмотрел на Эутиха. Хилиарх находился не более чем в тридцати ярдах. И он, и его непосредственные подчиненные наблюдали за всей сценой. Как, по оценке Велисария, и дюжины кавалеристов ливанской армии. Лица Эутиха и его подчиненных побледнели. Но, отметил Велисарий, они не казались особенно возмущенными. На самом деле как раз наоборот.

Он внимательно оглядел кавалеристов. Никакой бледности. Возможно, кое-кто и нахмурился, но появилось и много улыбок, и улыбки перевешивали количественно. Некоторые просто широко улыбались. Как подозревал Велисарий, Фарас не пользовался особой популярностью.

Велисарий снова сурово посмотрел на Эутиха. Хилиарх внезапно улыбнулся – едва – и кивнул.

Велисарий повернулся к командирам, стоявшим рядом с ним.

– Вы будете подчиняться мне мгновенно и без вопросов. Вы поняли?

Они быстро кивнули. Анастасий опустил булаву. Валентин меч не убрал.

Внезапно затрубили трубы. Велисарий снова повернулся. Он больше не видел персидскую армию, потому что вид закрывала масса кавалеристов на передней линии. Очевидно, персы начали атаку. Эутих с подчиненными ему командирами низшего ранга ехали вдоль рядов, выкрикивая приказы.

Теперь Велисарий торопился. Он быстро отдал простые приказы четырем командирам, стоявшим рядом с ним.

– Эутих будет держать правый фланг, используя половину тяжелой конницы ливанской армии и всех лучников-кавалеристов. Вы четверо должны собрать другую половину копьеносцев и держать их в резерве. – Его голос стал стальным. – Я хочу, чтобы они были готовы к атаке, когда я скажу, там, где я скажу, и так, как я скажу. Это понятно?

Все судорожно закивали.

Велисарий посмотрел на Анастасия и Валентина.

– Пока битва не закончится, эти двое считаются следующими за мной по рангу. Вы должны подчиняться им так, как если бы приказы отдавал я. Это понятно?

Очень быстрые кивки.

Велисарий уже собрался представить катафрактов по имени, по том передумал. Для ближайших целей они уже достаточно хорошо представлены.

Смерть и Разрушение, подумал он. Прекрасно подойдет.

После того как четверо командующих отправились собирать и сортировать свои силы, Велисарий поехал на передний фронт. По мере его приближения легкая конница гуннов начала возвращаться с поля брани. Они не могли противостоять приближающимся персидским копьеносцам и знали это.

«Вот что хорошо в наемниках, – думал Велисарий. – По крайней мере они не пойдут в идиотскую атаку, наемники – не самоубийцы».

Несмотря на то что они были наемниками, гунны считались хорошими солдатами и опытными ветеранами. В отступлении не наблюдалось ни паники, ни беспорядка. Только оказавшись в относительной безопасности римских подразделений, они начали перегруппировываться. Гунны знали, что тяжелая римская конница вскоре выступит вперед и им потребуется обеспечивать ей прикрытие против персидских лучников-наездников.

Велисарий теперь находился как раз за первым рядом тяжелой римской конницы. Стоя между двумя кавалеристами, он наблюдал за приближением персов.