Текст книги "Окольный путь"

Автор книги: Эрик Флинт

Соавторы: Дэвид Аллен Дрейк
сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Усанас показал пальцем на принца: его палец напоминал копье.

– Этот юный конспиратор, интриган-молокосос, считающий себя шпионом, решил показать себя хитрым и умным. По его мнению, мне следовало во время наших путешествий по Римской империи притворяться необразованным варваром, недавно вылезшим из кустов. Он думал, что ничего не подозревающие римляне могут бездумно разболтать секреты в присутствии тупого, ничего не понимающего раба. Его палец переместился на Гармата.

– А этот, доживший до седин, но так и не поумневший тип, так называемый советник, решил, что в плане есть разумное зерно и он может принести пользу. И вот я и оказался в капкане между Сциллой-наивностью и Харибдой-слабоумием.

Он воздел глаза к небу.

– Пожалейте меня, римляне. Несколько месяцев я, самый образованный язычник, который когда-либо покидал саванну, был вынужден передавать свои мысли, коверкая язык, как какой-то недоумок. Бедный я бедный! Как мне себя жаль!

– Похоже, тебе все-таки удалось это пережить, – рассмеялся Валентин.

– У него очень хорошо получается усваивать любой новый опыт, – вставил Вахси. – Именно поэтому мы и сделали его даваззом.

Сарвены обменялись многозначительным веселым взглядом.

– Усанас любит думать, что все произошло из-за его навыков и способностей, – добавил Эзана. И усмехнулся. – Чушь! Ему просто повезло. Это его единственный талант. Но – принцу нужно научиться быть удачливым, более, чем чему-либо другому, поэтому мы и сделали дикаря его даваззом.

Усанас хотел что-то возразить, но его перебил Велисарий:

– Давай попозже. А сейчас нам требуется обсудить кое-какие более важные вещи. – Он повернулся к Гармату. – Ты удовлетворен?

Советник посмотрел на принца. Эон кивнул, очень уверенно. Гармат все еще колебался, но только секунду, затем тоже кивнул.

– Хорошо, – сказал Велисарий. – А теперь послушайте мой план.

После того как Велисарий закончил говорить, тут же открыл рот Эон.

– Я не буду! Это ниже моего…

Усанас дал ему подзатыльник.

– Тихо! Это отличный план! И отличный для принца! Научишься думать, как червь, вместо льва. Черви едят львов, юный дурак. А не наоборот.

– Давай без акцента! И говори нормальными предложениями! – Рявкнул Эон, потому что Усанас произносил фразы с акцентом, как и раньше.

Еще один подзатыльник.

– Я разговариваю с ребенком. Так, чтобы глупый принц понял.

Гармат взял сторону Усанаса.

– Твой давазз прав, принц, – заявил Гармат, но тут же попытался сгладить напряжение. – Конечно, не в плане червей, а в… остальном. Он говорил с тобой несколько невежливо. Бесцеремонный негодяй! Но насчет плана он прав. Это на самом деле хороший план, в особенности в той части, которая касается тебя.

Он вопросительно посмотрел на Велисария.

– Кое-что из остального, полководец, признаюсь, нахожу слишком сложным.

– «Нахожу слишком сложным», – Валентин попытался повторить акцент и интонацию Гармата, потом склонился вперед. – Полководец, в отсутствие Маврикия мне придется взять на себя его роль. Как смогу. Первый закон битвы…

Велисарий отмахнулся и рассмеялся.

– Я его знаю наизусть. Но это не сражение, Валентин. Это интрига.

– Тем не менее, полководец, – перебил Анастасий. – Ты слишком уж полагаешься на случайности. Мне плевать, говорим ли мы о сражениях или интригах – или, если на то пошло, как наставить рога квартирмейстеру, – все равно нельзя уж слишком полагаться на удачу.

В отличие от высокого голоса Валентина, казавшегося особенно резким от возбуждения, бас Анастасия звучал спокойно и ровно. И из-за этого сами слова прозвучали гораздо весомее.

Велисарий колебался, раздумывая над аргументами. Он знал, что сейчас не время и не место давить авторитетом. Требовалось на самом деле убедить и катафрактов, и аксумитов, а не приказывать им.

Но до того, как он смог что-то сказать, заговорил Усанас:

– Я не согласен с Анастасием и Валентином. И Гарматом. Они путают сложность с хитростью. Да, план сложный, в том смысле, что он включает много взаимодействующих факторов.

Велисарий с трудом сдержал смех, увидев открытые от удивления рты своих фракийцев и мрачное смирение на лицах сарвенов. Усанас оживленно жестикулировал.

– Но это совсем не то, что называется удачей! О, нет, совсем нет. Удача – моя специализация, как и сказали сарвены. Но тупые воины, – он показательно махнул рукой, словно от кого-то отмахивался, – не понимают, что такое настоящая удача, поэтому и считают меня удачливым. Я не удачлив. Мне везет, потому что я понимаю, каким образом приходит везение.

Давазз склонился вперед.

– И я вам сейчас раскрою секрет везения. Никто не может предсказать хитрый путь удачи, но можно попытаться понять, каким образом приходит везение. Требуется сделать простую вещь – добраться до корня проблемы и схватить его. И держать – стальным захватом – и всегда о нем помнить. Тогда и найдешь свой путь в любом лесу.

– Сказки, – хмыкнул Валентин. – Но скажи мне вот что, умник: что простого в плане полководца? – он фыркнул. – Назови хоть что-нибудь простое в его плане.

На сарказм Усанас ответил прямым уверенным взглядом.

– Простая вещь, лежащая в основе плана полководца, Валентин, – это душа Венандакатры. Весь план крутится вокруг нее одной. Пожалуй, она самая простая в мире.

– Ничья душа не может быть простой, – возразил Валентин, но не очень уверенно.

– Твоя, возможно, и нет, – согласился давазз. – А душа Венандакатры? Ты считаешь ее сложной? – Усанас презрительно рассмеялся. – Если тебе нужна сложность, Валентин, изучи кучу собачьего дерьма. Но не ищи сложности в душе Венандактры.

– В его словах есть смысл, – проворчал Анастасий. Огромный катафракт вздохнул. – Самый настоящий здравый смысл. – Еще один вздох, напоминающий смирение атланта 3535
  Атлант – титан, держащий на плечах небесный свод.


[Закрыть] со своей ношей. – На самом деле возражать тут нечему.

Валентин сверкнул глазами.

– Может быть! – рявкнул он. – Но тем не менее… что с остальным-то? Признаю, роль принца в плане проста. – Скептический взгляд на Эона. – Если… прости, принц, – юноша это выдержит. – Затем он показал пальцем на Усанаса. – А как насчет его роли в плане? Это ты тоже называешь простотой?

Усанас улыбнулся.

– А разве нет? – спросил он. – От меня требуются только две вещи. Не более двух! Уверяю тебя, катафракт, даже дикари из саванны могут считать до двух.

– Это две очень сложные вещи, Усанас, – шепотом вставил Менандр.

– Чушь! Во-первых, я должен выучить новый язык. А такому мастерству я еще мальчиком научился. Затем я должен поохотиться. А этому я научился еще раньше.

– Но ты не будешь охотиться на антилопу в саванне, давазз, – неуверенно заметил Эон.

– Да, – поддержал его Валентин. – Ты будешь охотиться на человека в лесу. Человека, которого ты не знаешь, в лесу, в котором ты никогда не был, в стране, которую ты никогда не видел.

Усанас пожал плечами.

– Ну и что? Охота – простая вещь, мой дорогой Валентин. Когда я был мальчиком и рос в саванне, я так не думал. Меня очень впечатляла скорость импалы, хитрость бизона и яростность гиены. Поэтому я потратил много лет, изучая этих животных и осваивая их привычки.

Он вытер лоб.

– Это оказалось утомительно. К тринадцати годам я считал себя самым великим в мире охотником. Пока один умный старик из нашей деревни не сказал мне, что самыми великими в мире охотниками являются маленькие человечки, живущие далеко в джунглях. Их называют пигмеи, сказал он, и они охотятся на самого великого из животных. На слона.

– Слона? – воскликнул Анастасий и нахмурился. – А насколько малы эти… пигмеи?

– О, они очень маленькие. – Усанас показал рукой. – Не больше вот этого. И я знаю, это правда. Как только я услышал слова умного человека, я бросился в джунгли, чтобы самому стать свидетелем чуда. И на самом деле все оказалось так, как говорил старейшина нашей деревни. Самые маленькие люди в мире. И они не считали ничем особенным охоту на самых страшных на земле существ.

– А как они это делали? – спросил Менандр с юношеским любопытством. – Копьями?

Усанас пожал плечами.

– Только в самом конце. Вначале они загоняли слона в капкан, в яму. Я сказал, что они маленькие, Менандр, но я не сказал, что они глупые. И чтобы загнать слона в капкан, они в основном действуют мудростью. Потому что эти маленькие люди, в отличие от меня, не тратили время на изучение повадок животных. Они просто попытались понять душу слона и соответствующим образом устанавливали капканы. Душа слона бесстрашна, поэтому они выкапывали ямы по самому центру самой широкой просеки, там, где не решится проходить никакой другой зверь.

Он посмотрел на принца.

– И точно так же я поймаю в капкан свою дичь. Это не сложно. Это будет самым простым делом. Потому что душа моей дичи так же проста, как душа Венандакатры. И мне не нужно пытаться понять ее, поскольку она уже много лет со мной. Я смотрел в самую глубину этой души, с расстояния нескольких дюймов.

И Усанас вытянул вперед левую руку. Ее уродовал ужасный длинный неровный шрам. Он сильно выделялся на темной коже, хотя и побледнел за годы.

– Вот след души пантеры, друзья мои. Я знаю ее как свою собственную.

Валентин вздохнул.

– О черт. Я пытался.

Как знал Велисарий, это был хороший признак. Быстро оглядев лица других людей в комнате, он увидел: они тоже приняли сказанное, как и Валентин.

Валентин теперь даже улыбался. Катафракт посмотрел на Эзану и Вахси.

– Помните, что мы с Анастасием вам говорили? – спросил он. – Вы нам не поверили после сражения с пиратами.

Вахси хмыкнул.

– Ты это имел в виду, когда говорил про знаменитый «окольный путь» вашего полководца?

Эзана рассмеялся.

– Это то же самое, что сказать: у змеи смешная походка! – Он поднял руку и потрогал повязку на голове. Затем весело добавил: – Тем не менее это лучше, чем сражаться на открытой палубе.

Велисарий улыбнулся и прислонился к стене.

– Думаю, на сегодняшний день это все, что требовалось обсудить, – объявил он. – В предстоящие недели у нас будет время, чтобы проработать все детали.

Усанас нахмурился.

– Все, что требовалось обсудить? Чушь, полководец! Ну, что касается плана – да, – он словно отмахнулся от него. – Хорошие планы, как и хорошее мясо, не следует готовить слишком долго. Но теперь нам можно обсудить на самом деле важные вещи.

Он улыбнулся своей знаменитой улыбкой и потер руки.

– Например, философию! Какое удачное стечение обстоятельств, меня окружают греки, а я могу свободно говорить на этом языке философии и нисколько не притворяться. Я начну с Плотина. Я считаю, что применение им принципа первичной простоты к природе божественного интеллекта является с точки зрения логики неправильным. А с точки зрения теологии – нечестивым. Я здесь говорю о взглядах в представлении Порфирия в пятой книге «Эннеад».3636
  Плотин – греческий философ, основатель неоплатонизма. Порфирий – его ученик, издал его сочинения – «Эннеады».


[Закрыть] А ваше мнение?

Он снова махнул рукой, словно от кого-то отмахивался.

– Естественно, я спрашиваю у присутствующих греков. Взгляды аксумитов мне известны. Они считают меня буйнопомешанным.

– Ты и есть буйнопомешанный, – заметил Вахси.

– Свихнувшийся лунатик, – добавил Эзана.

– Я не грек, – проворчал Валентин.

– Никогда в жизни не слышал такой околесицы, – заявил Анастасий, с интересом склоняясь вперед. – Полная чушь. Принцип первичной простоты принимается всеми великими философами, как Платоном, так и Аристотелем, независимо от других взглядов. Плотин просто применил эту концепцию к природе божественности. Логика его позиции неприступна и неопровержима, – продолжал он сочным басом, который для всех в команде, за исключением Усанаса, звучал, подобно року. – Признаю, теологические аспекты этой проблемы на первый взгляд шокируют. Но я напоминаю тебе, Усанас, что сам великий Августин очень высоко ценил Плотина и…

– О, Боже праведный, – прошептал Менандр и бессильно лег на спину. – Он не делал этого с того самого дня, когда я впервые оказался в казарме. Я был тогда новичком – и он меня поймал. – Менандр издал ужасающий стон. – Это продолжалось часами. Он часами говорил со мной о философии.

Эон с сарвенами смотрели на Анастасия, открыв рты, точно так же, как могли бы смотреть на бизона, внезапно превратившегося в единорога.

Гармат возвел глаза к небу.

– Неоспоримой добродетелью людей, из рода которых происходит моя мать, является их склонность к поэзии, но не философии, – пробормотал он. – Независимо от других совершенных ими преступлений, ни один араб еще никогда не утомил другого человека до смерти.

Валентин гневно посмотрел на Велисария.

– Это ты виноват, – прошипел он, напоминая в этот миг ласку.

Велисарий пожал плечами.

– Я забыл. И откуда я мог знать, что он найдет родственную душу? В этом путешествии?

– Все равно ты виноват, – повторил Валентин непрощающим тоном. – Ты знал, каким он может быть. Ты знал, что его отец – грек. Ты выбирал сопровождающих. Ты – полководец. Ты стоишь во главе группы. А это налагает ответственность!

– Чушь! – воскликнул Усанас. – Как ты можешь говорить такую…

– Тем не менее, – перебил Анастасий, – я не понимаю, как ты можешь отрицать, что взгляды Платона также основываются на начальных элементах и…

– А теперь ты оскорбляешь Платона!

– Сколько до Индии? – прошептал Менандр.

– Несколько недель, судя по тому, как плывут эти несчастные малва, – проворчал Эон.

И принц сам пустился в технические рассуждения, которые, не смотря на пространность, как и дебаты в другой части грузовой отсека, все-таки были более или менее понятны, даже для такого сухопутного человека, как Велисарий.

Глава 18

Бхаруч.

Лето 529 года н. э.

Бхаруч был огромным портом на западном побережье империи малва, расположенным в дельте реки Нармады, там, где она впадала в Кхамбейский залив. Каждый день торговые судна всех размеров заходили в гавань Бхаруча или покидали ее.

Некоторые, как и огромный корабль, на котором в один очень жаркий августовский день приплыли Велисарий и сопровождающие его лица, появлялись с северо-запада или отплывали в том направлении. В порту стояли небольшие каноэ, которые возили товары на продажу в деревеньки, расположенные на побережье Гуджарата и залива Кач. Имелись и индийские корабли, такие же большие, как и корабль Венандакатры. Они медленно ползли вдоль берега, доставляя грузы из Персии или Европы. В порту бросало якорь и немало персидских судов, конкурировавших с индийскими на торговых путях. Правда, не таких крупных, но более быстроходных. Немногие, совсем немногие плавали под греческим или аксумским флагами.

Греческие и аксумские корабли в основном избегали северо-западного побережья и шли прямо на восток или запад через Эритрейское море. Но в большинстве случаев их торговля на востоке ограничивалась побережьем Красного моря.

В порту стояли и суда, прибывшие с юга или отправлявшиеся в том направлении. Большинство из них торговали с побережьем Кералы и огромным островом Цейлон. Но эту торговлю бойкой назвать было нельзя. Некоторые корабли огибали Индию и отвозили свои товары на восточный берег страны. Другие направлялись в действительно экзотичные страны – юго-восточные королевства Чампа и Фунан, и даже Китай.

Бхаруч отличался от всех городов, которые раньше довелось видеть Велисарию.

Конечно, город нельзя было в полной мере считать диковинным и совершенно непохожим на привычные Велисарию места. Имелось сходство и общие черты с другими городами, которые доводилось посещать Велисарию. Как и все огромные порты, Бхаруч был городом контрастов и крайностей. Тут имелись огромные дворцы и особняки, где жила знать и богатые купцы. Эти здания напоминали острова в море трущоб. Огромные рынки и крохотные лавчонки, часто – просто повозки, располагались рядом друг с другом. Основным занятием горожан считалась торговля. В городе было шумно и днем и ночью, жизнь бурлила, по улицам ходили толпы людей. И это служило доказательством серьезного подхода к главному занятию жителей Бхаруча. Больше всего римлян поразил именно размах. И занимаемая городом площадь, и невероятная численность населения, и суматошная активность.

– Боже праведный, – прошептал Анастасий. – После этого города Александрия покажется сонной рыбацкой деревней.

– Говорят, в Бхаруче можно купить все, – заметил Эзана.

– Этим хвастается каждый порт, – хмыкнул Валентин.

– Разница в том, мой друг, что здесь правда можно купить все.

Теперь их корабль стоял у причала, и Велисарий наблюдал, как Венандакатра и группа сопровождавших его жрецов быстро сошли на берег. Их встречала внушительная группа знатных господ. После короткой церемонии Венандакатра забрался в паланкин и его унесли.

Эон вздохнул с облегчением.

– Слава Богу, мы от него отделались.

– На некоторое время, принц, только на некоторое время, – заметил Гармат. Советник теребил бороду, просчитывая варианты.

– Как ты думаешь, полководец? На неделю?

Велисарий рассмеялся.

– Ты с ума сошел? Этому надутому индюку потребуется по меньшей мере две недели, чтобы собрать экспедицию, о которой он говорил. Может, и все три. Не исключаю – и целый месяц.

Полководец покачал головой.

– Можно подумать, он собирается мир покорять, вместо того чтобы просто отправиться с отчетом к императору малва. С небольшой остановкой у себя дома… Как он там его называл, Эон?

– Скромная загородная резиденция.

– По пути. В скромной загородной резиденции. Не могу дождаться, когда мы ее наконец увидим. Вероятно, она значительно превышает по размеру Большой Дворец в Константинополе. – Полководец отвернулся от палубного ограждения. – Но нам его неторопливость на пользу. Мы таким образом подготовимся сами. Уверен, Венандактра лично за нами следить не будет, поэтому не придется мучиться, демонстрируя радость от общения с ним, пока его экспедиция не отправится в путь.

Велисарий сурово посмотрел на товарищей.

– Но это не означает, что за нами постоянно не будут следить его шпионы Венандакатра – свинья, но он не глуп. Помните об этом! Все, что вы делаете, пока мы здесь, в Бхаруче, следует делать, учитывая, что о каждом вашем шаге доложат Венандакатре. Все доложат. – Он махнул в сторону шумного города. – В этой суматохе трудно заметить, кто именно за нами наблюдает.

Валентин улыбнулся.

– Не проблема, полководец. Ты обеспечил нас самым умным прикрытием из возможных. Даже и не прикрытием на самом деле. Наше времяпрепровождение должно показаться шпионам вполне естественным. Пьем, едим, гуляем. Время от времени трахаемся. Как раз этим мы и занимались бы в любом случае. Даже без твоего предложения.

– И заражаемся всеми болезнями, известными человечеству, – добавил Усанас. Но Валентин продолжал улыбаться.

Велисарий тоже улыбнулся, потом попытался сделать хмурое лицо, но получилось не очень убедительно.

– Просто помни, Валентин, что ты сюда приехал не за удовольствиями. Пей, ешь и гуляй сколько хочешь. Только в качестве компании подбирай именно кушанов. Это включает и женщин. Если я обнаружу, что шлюха, которую ты трахаешь, – не кушанка, тебе придется пожалеть об этом.

– Жаль, – вздохнул Анастасий. – Мне всегда нравилось разнообразие. Думаю, из-за моей склонности к философии. – Все окружающие, за исключением Усанаса, нахмурились. – Но… пусть будет так.

Он хлопнул Валентина по плечу.

– Мы тебя не подведем, полководец. В стране с огромными – бесконечными – возможностями мы будем такими же разборчивыми, как древние стоики.

– Убери с моего плеча свою чертову руку! – рявкнул Валентин.

– Не станем ни к чему прикасаться, кроме кушанской выпивки и кушанских женщин.

– Отрублю ее, клянусь, если не уберешь немедленно.

Спустя несколько часов Велисарий нашел приемлемые апартаменты для своей группы. Как и всегда, император Юстиниан проявил жадность, выделяя Велисарию средства для выполнения задания. Однако, к счастью, царь Калеб был щедр и выдал достаточно средств Гармату.

На самом деле к счастью, потому что выбранные Велисарием для принца апартаменты оказались королевскими и по-королевски дорогими. Как и договаривались, Гармат снял самый большой номер-люкс в одной из самых дорогих гостиниц Бхаруча. Заплатил за него аксумскими золотыми монетами. Велисарий и Гармат уже выяснили, что монеты аксумитов являются одними из трех иностранных денежных средств, принимаемых в Индии. Конечно, самыми престижными считались византийские, но золото и серебро аксумитов принималось с такой же готовностью, как и персидские монеты.

Велисарий заплатил за два дополнительных номера. Эти комнаты были относительно скромными – по крайней мере, по стандартам гостиницы. Одна из комнат предназначалась дня него самого и его катафрактов, вторая – для Гармата, Усанаса и сарвенов.

Номер-люкс – огромный по размерам, богато и роскошно убранный, с великолепной мебелью – предназначался для одного Эона. Эон Бизи Дакуэн, принц Аксумский (Гармат также добавил все регалии, обычно употребляемые с именем отца Эона, на которые парень права не имел, но кто знал об этом в Бхаруче), не согласится на меньшее. Какой-нибудь другой принц мог бы, но только не этот. Не этот испорченный, избалованный, надменный, капризный, вечно на что-то жалующийся, недовольный, и вообще отвратительный молодой негодяй королевской крови.

Как только они вошли в гостиницу, Эон начал жаловаться и жаловался бесконечно. Это было не так, то не сяк, это неправильно и так далее, и тому подобное. Велисарий с трудом сдерживал улыбку, но мальчик все делал правильно. Через три минуты лицо владельца гостиницы исказила гримаса оскорбленного достоинства. Если бы не значительная прибыль, которую он получит от аксумитов, владелец гостиницы, не сомневался Велисарий, дал бы Эону в ухо (Конечно, образно, так как фактически дать принцу в ухо представлялось сложным делом из-за сарвенов, держащих копья наготове).

Владелец гостиницы явно вздохнул с облегчением, когда Гармат наконец уговорил принца обосноваться здесь, применив всю свою дипломатию. Венандакатра не так давно точно так же вздохнул с облегчением, избавившись от компании Эона, и не постеснялся показать это.

В общем и целом, думал Велисарий, Эон великолепно играет свою роль.

Компанию аксумитов повели в отведенные им покои, в это же время Велисария и трех его катафрактов проводили в их номер. Анастасий помог Менандру лечь. Молодой катафракт наконец пошел на поправку, но пока еще оставался слаб.

– Сегодня вечером Эон нас достанет, – заметил Анастасий. Затем посмотрел на полководца. – Ну и работенку ты ему придумал. Бедняга.

– Бедняга, черт побери! – рявкнул Валентин и сел на кровать Менандра. – Я в любую минуту готов обменяться с ним местами.

– И я тоже, – прошептал Менандр. – Конечно, это меня добьет, но ведь хороший способ умереть, не правда ли!?

Велисарий улыбнулся.

– Я даже не догадывался, что тебе так понравилось общество Венандакатры, Валентин.

Катафракт фыркнул.

– Не это! Эту работу пусть принц делает, сколько влезет. Мне хотелось бы выполнять то, что принцу предстоит теперь.

– Не все подходят к подобному делу, как зверек-ласка, Валентин, – спокойно заметил Анастасий.

– Чушь! Он – принц, черт побери. Вероятно, получил первую наложницу лет в двенадцать.

– Тринадцать, – поправил Велисарий. – Ее зовут Зайя. Кстати, она до сих пор с ним и ему очень нравится.

Велисарий сел на кровать. Скорчил гримасу, вспоминая, как однажды вечером в каюте Венандакатры Эон – в соответствии с инструкциями Велисария, натасканный Гарматом и после многочисленных подзатыльников Усанаса – наконец рассказал о своих неуемных сексуальных аппетитах. В последующие часы принц играл роль просто идеально, обмениваясь хвастливыми подробностями с Подлым. Несмотря на все хвастовство и буйное воображение, ни один из рассказов Эона даже близко не подошел к «подвигам» Венандакатры, однако парень все равно показал себя неплохо. В особенности хорошо у него получилось долгое и смачное описание первой наложницы.

Позднее, в отведенном им отсеке парень целый день отказывался с кем-либо разговаривать. С Велисарием – три дня.

Начало получилось просто идеальным. Конечно, теперь, когда они сошли на берег, парню придется доказывать, что он не зря хвастался. На борту корабля женщины отсутствовали, и Эон быстро отказался от предложенного Венандакатрой мальчика, объяснив, что имеет дело исключительно с женщинами. Мальчики – не в его вкусе.

– Бедняга, черт побери, – снова пробормотал Валентин и холодно посмотрел на Анастасия. – И у тебя еще хватает наглости читать мне лекции про ласку.

Анастасий улыбнулся.

– Я не молодой принц, полный праведного гнева и желания все делать правильно, как положено особе королевской крови. – Он потянулся и зевнул. – В душе я – простой деревенский парень и с удовольствием вспоминаю стога сена. И другие подобные места. – Он холодно посмотрел на Валентина, как и тот на него. – Более того, я не понимаю, из-за чего ты-то жалуешься. Никто же не сказал, что мы должны хранить целомудрие. Как раз наоборот.

Он поднял огромную руку и жестом попросил Велисария помолчать.

– Да. Да. Только кушанки. Не проблема, уверяю тебя.

– А как выглядят кушаны!? – спросил Менандр. В голосе молодого человека в равной степени сочетались любопытство и печаль.

– О, Менандр, тебе совершенно не о чем жалеть! – воскликнул Анастасий. – Они ужасны, эти кушаны. Самые уродливые люди в мире, женщины в особенности.

Валентин содрогнулся.

– Меня трясет, когда только подумаю о них, – он снова содрогнулся. – Видишь?

– Ненавижу усатых женщин, – проворчал Анастасий.

– Ну, усы я могу перетерпеть, – добавил Валентин. – Меня лично беспокоят эти проклятые бороды.

– И крючковатые пальцы.

– И тонкие ноги.

– Которые так странно сочетаются с раздутыми животами, – Анастасий чашечкой поставил ладони перед собственным пузом.

– И откуда у них только привычка точить зубы? Они ведь у них острые, как пики. – Валентин сделал суровое лицо.

– Но долг зовет, – простонал Анастасий и встал. – Пойдем, Валентин. Нам нужно выполнять приказ полководца.

Когда двое ветеранов выходили из комнаты, Анастасий потряс похожим на сосиску пальцем перед носом Валентина.

– Не забудь! Только кушанки! Я не позволю тебе сбить меня с правильного пути.

– Только кушанки, – проворчал Валентин. Из-за двери доносились удаляющиеся голоса шепот Валентина:

– А эти слезящиеся глаза… безжизненные, с засохшей коркой на ресницах…

– Это из-за болезни, которой они все заражены. Именно из-за нее у них и болячки на…

Дверь захлопнулась. Менандр встревоженно посмотрел на Велисария.

– Они ведь врут, да?

Велисарий рассмеялся.

– Все сказанное – полная чушь, Менандр. Кушаны достаточно привлекательны, по-своему, конечно. Они во многом похожи на йетайцев. Скорее, на гуннов. У них одни и те же предки.

– Я этого не знал.

– Да, – кивнул Велисарий. – Все они изначально – часть огромной массы кочевников, населяющих Центральную Азию. Где-то раз в столетие или около того они выбираются в цивилизованный мир. Кушаны давно завоевали Бактрию 3737
  Бактрия – историческая область на территории современного Северного Афганистана.


[Закрыть] и некоторые части Северной Индии. За несколько столетий они избавились от части варварских привычек и стали довольно цивилизованными. На самом деле они многого достигли. Бактрия под их управлением стала довольно приятным местом – во всех смыслах.

– И что случилось?

Велисарий пожал плечами.

– Не знаю. Деталей не знаю. Примерно пятьдесят лет назад в той местности вдруг появились йетайцы. Они совершили несколько разрушительных набегов на Персию, покорили Бактрию, сделали кушанов своими вассалами, а потом отправились дальше в Индию. Затем, как видишь, они каким-то образом договорились с малва.

Любопытство на лице Менандра сменилось растерянностью.

– Черт побери, – он пытался найти какое-то утешение. – Но все не так плохо. Я в любом случае никогда не считал гуннов симпатичными. От них от всех воняет – но крайней мере тех, с кем мне доводилось сталкиваться. И я считаю отвратительной их привычку смазывать волосы жиром.

Велисарий не стал ничего комментировать. Менандр не задумался над всеми нюансами небольшого урока истории, только что проведенного Велисарием. Кушаны уже несколько столетий не были кочевниками и уже давно привыкли к благам цивилизации, как, например, к регулярным ваннам. Велисарий встречался с кушанами и нашел их довольно симпатичными. Но он не видел оснований просвещать парня. Отправляясь в путешествие, Менандр в частности предвкушал встречи с экзотическими и удивительными женщинами. И вот он в Бхаруче, где совсем рядом бродят эти женщины в неподдающихся исчислению количествах. А он так слаб, что с трудом может поесть без посторонней помощи, не говоря уже о…

Велисарий встал.

– Мне нужно идти. Ты…

– Со мной все будет в порядке. В любом случае я собираюсь поспать. Я очень устал. – И виновато добавил: – Прости, что я так мало…

– Тихо! Раны – это раны, Менандр. А твоя… сейчас уже можно сказать… Такая, как у тебя, обычно бывает смертельной. В девяти случаях из десяти. Я не ожидал такого быстрого выздоровления. И не жду от тебя никаких подвигов еще несколько недель.

Менандр слабо улыбнулся. Через минуту он погрузился в глубокий сон. Велисарий вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Выйдя из гостиницы, полководец отправился в порт. Пока их корабль медленно заходил в гавань, Велисарий заметил кое-что, что хотел бы получше исследовать.

Пробираясь по кишащим людьми улицам, Велисарий заставил себя ни о чем не думать, чтобы камню было легче сделать свою магическую лингвистическую работу. Фракийцу все еще казалась странной помощь камня в таком быстром изучении языков. Ведь полководец фактически не прилагал усилий. Но камень уже неоднократно доказал свои возможности.

Однако магия оказалась ограниченной. Камень помогал Велисарию очень быстро понимать чужие языки. Услышав только несколько предложений на новом языке, Велисарий мог уловить общее значение произносимых фраз. Понимание отдельных слов, в особенности, если чужестранец говорил быстро, отнимало какое-то время.

Однако обучение разговорной речи было совсем другим делом. Здесь кроме ума требовались еще и определенные артикуляционные навыки. После опыта разговорной речи на геэзе, Велисарий обнаружил: ему требуется значительно больше времени, чтобы научиться говорить, чем понимать. Достаточно быстро удавалось научиться произносить фразы так, чтобы его поняли – если он говорил медленно, тщательно произнося каждый звук. Но чтобы говорить быстро и без акцента, требовалась долгая практика.

Но камень и это делал возможным. Каким-то образом, непонятным Велисарию, камень отправлял собственные слова Велисария в какую-то часть его же разума, где и осуществлялся перевод. Процесс шел непрерывно. После какого-то периода времени и надлежащей практики Велисарий уже мог говорить на иностранном языке, словно это был его родной.

Однако пока он использовал эту возможность только для обучения геэзу. Он теперь прекрасно понимал хинди и йетайский. Но ему еще требовалось попрактиковаться в разговорной речи на двух последних.