Текст книги "Перепуганная компания"

Автор книги: Энтони Беркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Правда. Я подумал, что он покрывает кого-то.

Мисс Кросспатрик уже просчитала этот вариант:

– Возможность этого крайне мала. Если его поведение не является следствием раскаяния в содеянном и осознания своей вины, то я буду крайне удивлена. И к тому же он – единственный из нас, чье поведение изменилось.

– Это вы очень верно заметили. Его поведение заставляет предполагать именно это.

– Еще бы, ведь оно возникло как следствие случившегося,– сказала мисс Кросспатрик, слегка забавляясь.– И второе, это, конечно, то, что мистер и миссис Фэйри действительно единственные среди нас, чью виновность в некотором отдаленном прошлом мистер Пиджин имел реальную возможность установить. Чьи еще секреты могли случайно оказаться в его руках? Лишь мистера и миссис Фэйри. А из них двоих миссис Фэйри, безусловно, вне подозрений.

Роджеру вдруг вспомнилась фраза капитана Твифорда: "Ну уж нет, я не доверяю им обоим", но он постарался выкинуть ее из головы.

– Вы не забыли, что история Пиджина была выдумкой?– спросил он.

– Наоборот,– улыбнулась мисс Кросспатрик.– Ведь мистер Фэйри не знал о том, что это выдумка. И у него были веские причины воспринять все всерьез.

– Вы не находите, что здесь многовато случайных совпадений?

– Напротив, всего одно-единственное, и оно заключается в том, что выдуманная мистером Пиджином история действительно совпала с историей одного из присутствующих. Смерть Пиджина подтверждает это. То, что этот человек, вероятнее всего,– мистер Фэйри, отнюдь не относится к разряду совпадений, ведь в этом отношении мистер Фэйри выступает на равных со всеми остальными.

– Гм!– сказал Роджер, он был отнюдь не в восторге, Он хотел было попенять мисс Кросспатрик на то, что она вроде бы не верит в совпадения, но промолчал. Вместо этого он уставился на свои туфли, и мисс Кросспатрик не прерывала его задумчивости.

В целом версия мисс Кросспатрик показалась Роджеру убедительной, ее манера рассуждений была ему близка. Положа руку на сердце, Роджер должен был признаться себе, что, хотя он все это время смотрел на Фэйри как на укрывателя, на самом деле он чувствовал, что за Фэйри никто не скрывается. Знание того, кто же является подлинным преступником, способно ввергнуть человека в состояние удрученности и апатии, но не способно буквально преобразить человека, сделать его другим, как это произошло в случае с Фэйри. В конце концов, такие глубокие переживания могут возникнуть лишь из-за хорошо знакомого или близкого тебе человека. У Фэйри таким человеком была Энид, но подозревать ее в убийстве, с Вилли в качестве укрывателя, было полной нелепицей, хотя в тот краткий миг, когда утром Фэйри бросил памятный взгляд на свою жену, Роджер мог допустить и эту возможность.

Нет, пожалуй, виновность Фэйри достаточно очевидна. Он же отказался рассказать о голосах в палатке его кузена, которые он, разумеется, не мог не услышать. Значит, он сам в этом замешан. И сам характер отказа тоже говорил не в его пользу. А если рассматривать предположение о том, что он покрывал кого-то другого, то этот другой, несомненно, его жена. Лишь вина близкого человека может вызвать такую депрессию. Если только Энид не была потрясающей актрисой, ее просто невозможно было подозревать. Поэтому необычное поведение Вилли указывало на него самого, и ни на кого больше. Это было здравое соображение. Более того, подозрение, упавшее на Вилли, подкреплялось другими соображениями.

Гарольд Паркер не смог определить, принадлежал ли второй голос мужчине или женщине. У Вилли, как нарочно, был высокий голос и в редкие моменты возбуждения Он срывался на фальцет. Твифорд не смог с уверенностью сказать, кому принадлежат шаги человека, прошедшего ночью мимо его палатки,– мужчине или женщине. А Вилли был тщедушный и хлипкий, для мужчины его походка была легковата. Да, все сходилось, увы. Увы – потому что Роджеру был симпатичен этот тщедушный мужчина, несущий нелегкое бремя пребывания при своей красивой и, очевидно, равнодушной к нему жене. Но сантименты сейчас были совершенно неуместны.

– Да, Стелла,– вздохнул Роджер.– Похоже, вы правы. Твердых улик у нас нет, но все сходится. Все странности сразу находят свое объяснение.

– Да, конечно, мистер Шерингэм. Так что у нас с отпечатками пальцев?

– О боже!– застонал Роджер.– Я и забыл про них. Право, не знаю, что за дьявол оставил их. Какая-то чертовщина.

– А вы не подумали еще об одном человеке, чьи отпечатки вы не сняли?спросила мисс Кросспатрик приторно-сладким тоном.

– Говорю вам, я снял их у всех,– раздраженно повторил Роджер.– Я проверил их.

– Не думаю,– мягко произнесла мисс Кросспатрик.

– Кого же я пропустил?

Мисс Кросспатрик улыбнулась нестерпимо широко.

– Себя.

Роджер изумленно воззрился на нее.

* 5 *

Без сомнения, это были его собственные отпечатки!

– Он, должно быть, подменил фонарик,– предположил Роджер.– Дьявол! Вот бестия! Вилли!

– Полагаю, что это не вы убили мистера Пиджина?– задала мисс Кросспатрик чисто теоретический вопрос.

– Не я,– твердо ответил Роджер.– Пожалуйста, оставьте эту мысль раз и навсегда, Стелла. Меня уже как-то подозревали в убийстве, и удовольствия мне это не доставило. Полагаю, вы знаете, что несете ответственность за подозрения подобного рода?

– Полагаю, что да,– любезно согласились мисс Кросспатрик, и Роджеру оставалось лишь утешаться мыслью о том, что она раскаивается больше, чем выказывает это внешне.

– Пока вы были на берегу, ваша сумочка оставалась в палатке?

– Да. Мне и в голову не пришло, что кому-то известно о том, что я нашла фонарик.

– На этом проклятом островке ничего ни от кого не утаишь,– желчно произнес Роджер.– Все всё слышат. Если вы не хотите, чтобы вас услышали, просто-напросто перейдите на другую сторону острова либо уплывите в море. Думаю, что Вилли слышал каждое слово, когда мы говорили утром о фонарике. Кто угодно может подойти снаружи и незаметно подслушать, о чем говорят в палатке. Может быть, и сейчас кто-то подслушивает нас? Ну и пусть. Наверное, Вилли утром заметил, что вы нашли фонарик.

– Скорее всего, так. А я ни о чем таком и не подумала. Все вроде бы занимались своими делами.

– А когда вы спускались на берег?

– После встречи в палатке я отсутствовала не более пятнадцати минут. Я еще сверху, с плато, увидела солнечный блик среди камней внизу, и решила взглянуть, что это. Возможно, мистер Фэйри увидел меня с того же места. Вы не заметили, где он был в это время?

– Я как раз разговаривал с Кристл и встречался с Брэем.

– Что ж, жаль,– философски произнесла мисс Кросспатрик,– но ничего не поделаешь. Если он узнал, то, конечно, подменить фонарик ничего не стоило, пока мы оба были на берегу. Я думаю, со стороны мистера Фэйри это был остроумный ход – подложить именно ваш фонарик.

– Увы, это поставило крест на нашей единственной серьезной улике,– с сожалением сказал Роджер.– Фэйри, если это на самом деле он, ускользнул от нас.

– Во всяком случае, теперь мы ничего не можем сделать?

– Неоспоримых улик у нас нет, и предъявить нам нечего. Похоже, расследование зашло в тупик, и убийце нечего бояться. Вообще-то, можно сказать всем правду,– произнес с горечью Роджер.

Они переглянулись.

– В любом случае мы уже не сможем доказать, что это был Фэйри,– сказал Роджер.

Мисс Кросспатрик улыбнулась.

– Два убийства,– Роджер думал вслух.– А такой замухрышка. Знаете, я с трудом могу в этом поверить.

Мисс Кросспатрик ослепительно улыбнулась. Они еще раз переглянулись. Улыбка мисс Кросспатрик постепенно погасла.

– Я любила мистера Пиджина,– сказала она просто. Роджер никогда не слышал, чтобы она так говорила.

– Ах дьявол!– прошептал он.

Глава 10

* 1 *

Роджеру оставалось только удивляться тому, как развивались события.

За три-четыре дня, прошедшие со времени смерти мистера Пиджина, жизнь на острове вновь вошла в нормальную колею. Со стороны можно было подумать, что здесь разбит лагерь бойскаутов, а не брошенных на произвол судьбы круизных туристов, находящихся на грани нервного срыва.

О мистере Пиджине не забыли, но внешне казалось, что обстоятельства его гибели преданы забвению.

Первым делом Роджер, посоветовавшись с Кристл, решил сделать все от него зависящее, чтобы успокоить взвинченные нервы. По его предложению, капитан Твифорд был назначен комендантом лагеря, ответственным за его охрану. Он тотчас ввел твердый распорядок дня. Инициатором этого на самом деле был Роджер, поскольку от Твифорда, несмотря на его высокий пост, трудно было ожидать чего-то большего, кроме ни к чему не обязывающих высказываний общего характера. Роджер, проклиная в душе инертность своего номинального начальника, назначил себя на пост заместителя коменданта и главного распорядителя, и в этой должности не только превратил расплывчатые предложения Твифорда в четкие инструкции, но и настоятельно следил за их неукоснительным исполнением. К его удивлению, вся эта деятельность не вызвала никакого неудовольствия, чего он втайне ожидал.

Было решено, что каждый день будет назначаться дневальный, что в лагере вводится утренняя побудка – в восемь часов тростью бьют по медному подносу; что завтрак будет накрываться кухонной бригадой ровно в девять в шатре; что бригада сервиса сразу после завтрака убирает и моет посуду. Кровати к завтраку должны быть заправлены, а в палатках прибрано, чем занимаются сами обитатели. В десять утра Твифорд совершает обход лагеря.

Роджер посчитал, что такой распорядок, включающий элементы военной дисциплины, пусть и в несколько нарочитой и курьезной форме, должен подействовать на всех успокаивающе и умиротворяюще.

Было очевидно, что строгая дисциплина всем пришлась по душе, и все без протестов включились в эту игру. Через день-два Роджер убедился в том, что, возможно, даже недооценил степень приспособляемости здравомыслящих цивилизованных людей. Похоже, никого больше не волновало, что среди них находится неведомый убийца. В общей беседе эта тема больше не всплывала так, как и было предложено сделать мистеру Пиджину. Ну а говорили ли об этом между собой – о том Роджер не мог судить. По крайней мере, с ним об этом никто не заговаривал.

Однако официальное прекращение расследования обстоятельств смерти мистера Пиджина не обошлось без протестов:

– Все же это более чем странно,– доброжелательно заметила Анджела Сент-Томас.– Вы поступайте как знаете, Роджер, но Рэгги и я – мы продолжим расследование. Все совершенно уверены, что Гая убили, что бы вы там ни говорили. И если какой-то мерзавец оказался на такое способен, мы должны его выследить.

– Вы можете обсудить это с Рэгги,– утешил ее Роджер.

Мистер Брэй тоже объявил с присущим ему гонором, что прекращение расследования – это выражение слабости.

– А что мне остается делать?– дружески попенял ему Роджер.– Я же не могу материализовать улики из воздуха!

– Но что-то делать надо!– прогудел мистер Брэй.

– Я правда не представляю что. Я знаю, вы считаете доказанным, что имело место убийство, но я не могу утверждать даже этого. Нет ни одной неоспоримой улики, и я не вижу оснований лишать людей душевного равновесия дальнейшими расспросами.

– Тогда я сам озабочусь этим. Как вы понимаете, Шерингэм, кое-кто из нас считает, что нельзя это так оставлять. В конце концов, мне даже не важно, какие именно шаги предпринимать. Лишь небо знает, что сейчас творится на рынках,– с горечью сказал мистер Брэй.– Я чувствую, что мои дела вышли из-под контроля, потому что я – вне игры. Я ведь разорен благодаря нашему приятелю, хотя извиняюсь, конечно, ведь он умер. Так что в случае, если я что-то обнаружу, то после моего финансового краха для миссис Брэй не будет большой потерей, если я вдруг получу камнем по башке.

– Лучше обсудите это с Твифордом. Ведь это его обязанности.

– Нет уж, спасибо! Обойдусь как-нибудь. У Твифорда есть свои обязанности, пусть он за них и отвечает. Нет нужды говорить с ним. Он и сам знает, что ему делать,– возразил задетый за живое мистер Брэй.

Тем не менее было похоже, что апатичный и вялый на язык Твифорд добился успеха там, где Роджер потерпел крах – ведь теперь и в самом деле никто не упоминал о случившемся. И если кто-то и предпринимал какие-то шаги для продвижения расследования, до Роджера это не доходило. Поэтому он полагал, что ничего такого не происходит.

Все дружно сошлись на том, что присутствие видного исследователя, искушенного в преодолении всевозможных трудностей и опасностей, было просто даром божьим. Роджер подозревал, что уже сама невозмутимость Твифорода действует на всех успокаивающе.

– Знаете, мистер Шерингэм,– доверительно, со вздохом сказала Энид,– я думаю, что само Провидение позаботилось о нас, приведя в нашу компанию капитана Твифорда. У него такой богатый жизненный опыт. Для нас, бедных слабых созданий, это просто подарок,– сказала миссис Фэйри, беспомощно улыбнувшись,– иметь человека, на которого можно положиться.

– Да, нам очень повезло,– сухо кивнул Роджер, безоговорочно приняв скрытый намек на ограниченность своего жизненного опыта и свою ненадежность. Ведь миссис Фэйри, как казалось, по-прежнему жаждущую возмездия негодяям, затесавшегося в их круг, трудно было урезонить, и тем не менее Твифорду это удалось. Идея жертвы своими интересами ради блага большинства для нее мало что значила.

– Мы все должны страдать – до тех пор, пока эта ужасная неопределенность не разрешится,– с подъемом сказала она, и Роджеру пришлось приложить немало усилий, чтобы свести к минимуму эти запланированные для всех страдания.

"Но все это теперь в прошлом",– с облегчением думал Роджер. Само слово "убийство", казалось, навсегда исключено из лексикона.

– Теперь об этом забыли,– с сарказмом сказал Роджер в разговоре с Кристл. Ей пришлось согласиться с ним, хоть это и шло вразрез с ее позицией.

Роджер также отметил про себя, что, похоже, об их с мисс Кросспатрик подозрениях относительно Вилли Фэйри никто не узнал. Состояние Вилли явно вызывало у всех лишь симпатию. Ни с чьей стороны не было ни малейших признаков холодности и отчужденности. Напротив, в отношениях царила полная гармония.

Остров был слишком мал, чтобы устраивать вылазки. Чтобы пересечь его от края до края, требовалось не больше пяти минут. Поэтому по необходимости люди проводили много времени в обществе друг друга. Уединиться можно было лишь на склоне между плато и берегом, но все склоны хорошо просматривались сверху. Молодежь проводила много времени на берегу, целыми днями купаясь и загорая, и пестрые цвета купальников, которыми расцвечивался пляж, не оставляли и намека на мрачные обстоятельства, которые сопутствовали их пребыванию здесь.

Более того, именно на берегу можно было отыскать более-менее укромное местечко, уединившись среди огромных валунов, разбросанных там и тут у подножия скал в бухте.

Роджер в первые день-два был как на иголках, подметив любопытную закономерность: если на яхте все предпочитали общаться, разбившись на небольшие группы или даже пары, то теперь все держались вместе. Без всякого принуждения коллективизм оказался более привлекательным. Роджер облегченно вздохнул. Он заметил, что когда все собираются вместе, то это действует раздражающе на нервы, а уединенность в свою очередь рождает подозрительность друг к другу. Поэтому его ничуть не обеспокоило, когда он увидел, как сначала одна пара отделилась от коллектива, за ней другая, и так далее. Теперь, когда вся компания собиралась за обеденным столом или по другим поводам, подозрительность друг к другу не проявляла себя явно. Распад единого коллектива на самом деле был знаком того, что все входит в норму.

Сам Роджер предпочитал общество Кристл. На четвертый день после чая они уселись, обняв колени, на небольшом бугре на дальней стороне острова, и спокойно обсудили все происходящее. За их спинами возвышался шест, водруженный сэром Джоном.

– Хорошо. Надеюсь, так оно и есть,– откликнулась Кристл на отчет Роджера с унынием, так не похожим на ее обычную жизнерадостность.

– А что, есть причины думать иначе?– поинтересовался Роджер.

– Вроде бы нет. Но знаешь, Роджер, малыш, как было бы здорово, если бы эти ужасные две недели были уже позади!– неожиданно взорвалась она.

– Да что с тобой, Кристл? Все идет отлично, и даже лучше, чем я ожидал.

– Ой ли? Хотя наверное. Пожалуй. Но... нет, не знаю.

– Тебе не по себе?

– Вот именно,– с вызовом сказала Кристл.– Я скрываю это от других и не думаю, что кто-то подозревает об этом. Но я сама – в полном раздрызге! Иногда, когда я одна в палатке, мне хочется выть, а ночами – боже мой!– я так давно не вспоминала о Линне, а теперь я только и думаю о том, чтобы все вернулось. Женщина, у которой есть муж,– это такое счастье! Мне кажется, я теперь не пропускаю ни малейшего шороха... шаги людей, проходящих мимо моей палатки... шепоты...

Роджер, видя ее подавленное состояние, счел своим долгом приободрить ее и сказал все, что говорится в таких случаях.

– Да, я знаю,– кротко отреагировала Кристл.– Я размазня.

– Я тоже пару дней назад опасался, что и сам разнервничаюсь, но моя тревога была следствием боязни за других,– сказал Роджер более мягко.Теперь, когда все улеглось, больше нет оснований тревожиться.

– Да, мой дорогой.

– Но если даже кто-то один запаникует, паника охватит всех.

– Точно.

– Вот и славно, что ты согласна со мной.

Повисла пауза.

– Надеюсь, ты прав, Роджер,– сказала Кристл кротко, как ребенок, соглашающийся с учителем.– Теперь все пойдет как надо.

– Ну конечно,– откликнулся Роджер не без самодовольства. Ведь, кроме всего прочего, и он приложил немало усилий, чтобы все вошло в норму.

– Да,– уронила Кристл и опять замолчала.– Я нутром чую, что дело дрянь!– неожиданно взорвалась она.– Проклятый остров! Для нас он скоро станет адом, как пить дать. Это точно. Я же репортер, у меня чутье на такие вещи. Здесь воняет дерьмом, как из открытого коллектора!

– Уймись, Кристл,– беспечно сказал Роджер.– Что такое ты там учуяла?

Кристл немного помедлила и негодующе произнесла:

– Проследи за Энид.

Роджер засмеялся:

– Я очень признателен ей,– сказал он.

* 2 *

Роджер и в самом деле был очень признателен Энид. Она успешно занимала мысли семерых человек, считая и ее саму, что в их ситуации было большим благом. Это удавалось Энид без всяких усилий с ее стороны. Глупо ведь было упрекать ее в том, что она кружила головы шестерым мужчинам, в том числе и Роджеру, ведь он тоже был мужчиной. Правда, Роджеру, у которого и без нее хватало забот, было не до нее.

То, что ее муж без ума от нее, стало ясно Роджеру на пятый день, утром.

Роджер и Вилли Фэйри сидели на нагретом солнцем валуне, обсыхая после не слишком продолжительного купания. Фэйри все еще находился в подавленном состоянии духа, но, казалось, в последние дни стал понемногу оттаивать.

Роджер считал своим долгом проводить с ним как можно больше времени. На то было несколько причин. Во-первых, похоже, никто больше не искал его общества, в особенности его жена, хотя она всегда была готова добродушно поворковать с ним, когда им доводилось встречаться. Роджер боялся, что, оставшись один, Фэйри впадет в чрезмерную угрюмость, и в любом случае его подавленность повредит общему настрою. Кроме того, Роджера не оставляла надежда, что Фэйри рано или поздно проговорится и предоставит ему то подтверждение, которого так не доставало Роджеру,– либо, наоборот, заставит его отбросить всякие подозрения на свой счет. Ведь они были не так уж и серьезны. Роджер еще мог представить себе Фэйри в роли одинокого, отчаявшегося убийцы, но двойное убийство – это уж было слишком.

Похлопывая себя по мокрым бокам, Роджер окинул взглядом заливчик, расцвеченный яркими пятнами купальников и пледов, среди которых выделялась темно-красным пятном Юнити Винсент.

– А где Энид?– лениво спросил он.– Она же была здесь.

Вилли уставился на свои туфли.

– Она здесь.

– Я ее не вижу.

– Если заглянуть вон за тот валун, думаю, вы увидите ее,– безразлично протянул Вилли.– С Брэем.

– А, вот как,– подхватил Роджер.– Похоже, они нашли общий язык, а? Забавно. Никогда бы не подумал, что у такой женщины, как Энид, может быть что-то общее с человеком такого склада, как Брэй.

– Он богат.

– А, ну да, разумеется.

Вилли по-прежнему созерцал свои туфли.

– Все женщины с почтением относятся к деньгам, не так ли?– сказал он почти безразлично.

– Пожалуй, это слишком категорично сказано.

– Думаю, так оно и есть,– сказал Вилли, хотя было видно, что в общем-то ему наплевать, так это или не так.– Да и может ли быть иначе? Победа в финансовых баталиях в наше время – то же самое, что приключения странствующего рыцаря в Средние века. Женщины млеют от подобных вещей, и вполне справедливо. В мирное время, когда нет возможности отличиться на поле брани, победа в финансовых баталиях – наиболее впечатляющее достижение, доступное мужчине,– помимо спорта.

– Я бы не стал этого столь решительно утверждать,– возразил Роджер.

Вилли, однако, совершенно не тронули его слова.

– Нет? Может быть, вы и правы,– только и сказал он.– Но не думаю, что я ошибусь, если скажу, что женщины уважают деньги. Так оно и есть.

– Вы полагаете, именно это способствует сближению Энид и Брэя?

– Думаю, да. К тому же мы с Энид впервые оказались в обществе богатых людей. Мы всегда вели скромный образ жизни, знаете ли. Жили по средствам, достаточно обеспеченно – по масштабам провинциального городка типа Чичестера. Но, разумеется, не богато.

Роджер кивнул. Вилли был виноторговцем, он владел небольшим, но весьма респектабельным семейным бизнесом, перешедшим к нему по наследству от его предков, которые занимались им еще с тех времен, когда виноторговля считалась занятием, достойным джентльмена, и была уважаемой профессией, требующей обширных специальных знаний.

Когда дело перешло в руки Вилли, он и не подумал делать тайну из источника своих доходов, да это было бы вряд ли возможным. Но Энид (мистер Пиджин с присущим ему коварством не преминул сообщить об этом Роджеру) весьма стыдилась этого и как могла скрывала ужасную правду. Она даже склоняла мужа к тому, чтобы поменять фамилию на Фезерстон-Фэйри; Фезерстон была ее девичья фамилия. Но Вилли совершенно неожиданно уперся и ни в какую не соглашался на это. Во время круиза при каждом удобном случае, когда речь заходила о вине, мистер Пиджин злорадно обращался за консультацией к Вилли, громогласно апеллируя к его профессионализму.

Роджер, ощутив, что Вилли расположен к доверительной беседе, решил прощупать его.

– Вы беспокоитесь об Энид, не так ли?– осторожно спросил он.

Вилли удивленно взглянул на него:

– Беспокоюсь? Вовсе нет. С чего бы это?

– Ну, не знаю. Просто мне показалось, что в последние дни вы выглядите озабоченным.

– Да?– натянуто откликнулся Вилли.– Вот уж не знаю. К тому нет никаких причин.

– Вы уверены? А ощущение такое, что что-то теснит вам грудь,– настаивал на своем Роджер, мягко поправ требования хорошего тона.

– Нет, ничего, благодарю,– с чувством собственного достоинства ответил Вилли.

Роджер промолчал.

Повисла пауза.

– Вообще-то, конечно, есть причина для беспокойства,– пошел на попятный Вилли.– Но это не Энид, конечно. Беспокоиться о ней – нелепо. А вот что касается ответственности, которую я ощущаю перед Гаем...

– Ответственности?

– Разумеется. Пока существуют хоть какие-то сомнения касательно обстоятельств его гибели, я чувствую свою ответственность за то, чтобы прояснить их. Вы... э-э... полагаете, что во всем этом есть что-то сомнительное, Шерингэм?

– Безусловно,– сдержанно сказал Роджер.– Не одно, так другое.

– Да нет, я не об этом, а... Вас ведь не устраивает сложившаяся ситуация?

– Сначала, если честно, не устраивала. А теперь – не знаю. Во всяком случае, все устаканилось, все держатся молодцом, так что лучше всего оставить все как есть.

– Я тоже так думаю, – вздохнул Вилли.– И все же если мы упустим время сейчас, то тем более вряд ли что-то сумеем сделать потом.

– Мы ведь все это обсудили с вами и Энид,– мягко напомнил Роджер, при этом перед его глазами возникло вопросительное выражение лица Энид.– И вместе решили оставить все как есть.

– Да, знаю, но... ведь это не лучшее решение, я это чувствую. Но какие шаги надо предпринять – не представляю.

– Никаких,– кратко ответил Роджер.– Ни вам, ни кому-либо из нас.

– Боюсь, вы правы,– удрученно ответил Вилли и вновь вернулся к своим туфлям.

Роджер начал анализировать их разговор.

Разумеется, особо новой информации здесь не было, за исключением одного: Вилли в самом деле серьезно озабочен поведением своей жены.

Достаточно ли этого, чтобы его поведение так кардинально изменилось? Да, этого вполне достаточно.

Но Роджер подозревал, что Вилли знал о смерти своего кузена больше, чем хотел показать, хоть и не приложил к этому руку. Расскажет ли он об этом когда-нибудь? Роджер с сожалением признался себе, что надеяться на это не приходится.

И еще у него сложилось впечатление, что хотя сам Вилли не станет раскрывать то, что ему известно, но он не будет сильно сожалеть, если правда выплывет на свет каким-то иным путем.

Роджеру пришлось даже одернуть себя. Не было никакого смысла тешить себя фантазиями на этот счет. Кроме того, проблема гибели мистера Пиджина была отложена в долгий ящик, отложена сознательно – во имя блага всей компании, так что нечего было и думать об этом.

* 3 *

Миссис Фэйри, отдохнув после обеда, отправилась кутаться. Мистер Паркер, который вот уже полчаса сидел возле своей палатки, устремив свой взор на палатку миссис Фэйри, радостно вскочил. Миссис Фэйри, выйдя из своей палатки в бледно-желтом купальном халатике, остановилась с выражением беспомощности, держа зонтик в одной руке, подушку в другой и прижимая к себе легкий коврик. Она послала мистеру Паркеру ласковую улыбку, как бы заранее благодаря его.

– Позвольте мне, миссис Фэйри,– сказал мистер Паркер, беря у нее подушку и коврик.

Миссис Фэйри раскрыла зонтик и грациозно воздела его над своим плечом, окидывая взглядом опустевший лагерь.

– Как мне повезло,– сказала она небрежно.– А то все куда-то подевались.

– Это мне повезло,– галантно ответил мистер Паркер.– Я подумал, может быть, прихватить для вас плетеный стул?

– О, столько затруднений из-за меня.

– Вовсе нет, уверяю вас,– вдохновенно ответил мистер Паркер и прихватил два шезлонга, которые уже полчаса стояли наготове.

Они отправились к скалам, Паркер горделиво вышагивал рядом. В первый раз никто не опередил его, даже мистер Брэй или этот унылый мистер Комбе, и ему удалось поухаживать за миссис Фэйри. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы после ленча отделаться от Юнити. Но он ловко ускользнул от нее, и вот все получилось. Терпение и решительность принесли свои плоды.

– Какой прекрасный денек!– вздохнула миссис Фэйри.

– Как прекрасно, что вы решили прогуляться,– пробубнил мистер Паркер и, проявив столь безрассудную смелость, немедленно изменил цвет лица на розовато-лиловый.

Но миссис Фэйри вовсе не ощутила досады. Напротив, она улыбнулась.

– Я вижу, Юнити научила вас любезничать, мистер Паркер.

Мистер Паркер утратил дар речи.

К счастью, в этот момент начался спуск вниз, им пришлось двигаться друг за другом, и у мистера Паркера появился шанс восстановить внутреннее равновесие и нормальный цвет лица. Ступая словно по воздуху за своей богиней, он не снисходил до земных реалий типа неровностей почвы, устремив свой взгляд на богиню, чей купальник скорее подчеркивал ее прелести, чем скрывал их. Благодарение небу, что мистер Паркер был не чета Брэю или Комбе.

На берегу мистер Паркер хитроумно избрал дорогу подальше от других распростертых фигур, расположившихся на песке, мужественно влача шезлонги. От того, где он поставит их, зависели его дальнейшие шансы.

– Думаю, здесь совсем неплохо, миссис Фэйри.

– Я вам так благодарна. Это так мило.

Мистер Паркер тоже уселся и оглядел берег с чувством одержанной победы. Он сделал это!

– Вы не возражаете, если я закурю, миссис Фэйри?

– Конечно нет. Пожалуйста, курите. Мне нравится смотреть, как мужчины курят.

Мистер Паркер достал сигареты и спички из кармана своего купального костюма и закурил как настоящий мужчина.

– Как это вы тратите на меня впустую свое время вместо того, чтобы заботиться о Юнити?– лукаво спросила миссис Фэйри.

К своему смущению, мистер Паркер опять обрел розовато-лиловый цвет лица.

– И вовсе не впустую,– пробубнил он.– Для меня это большая честь.

– Вот как! Да вы, похоже, флиртуете со мной.

От мистера Паркера вновь потребовалось все его самообладание.

– О не г, миссис Фэйри, уверяю вас. Я и в мыслях этого не имел.

Улыбка миссис Фэйри сменилась вздохом.

– Как это любезно с вашей стороны. Мужчины часто так забавны, знаете ли. Они не дают женщине забыть, что она... словом, что она – женщина. И мне так спокойно, общаясь с такими людьми, как вы, потому что не приходится все время заниматься пикировкой.

– Это восхитительно, уверяю вас,– пробормотал очарованный мистер Паркер, сияя от удовольствия.

– Мне кажется таким нелепым – называть вас "мистер Паркер",– оживилась миссис Фэйри.– Я буду называть вас "Гарольд". Ведь мы уже довольно давно знакомы. И кроме того, по возрасту я почти гожусь вам в матери, не так ли?

– Нет-нет,– оскорбленно воскликнул мистер Паркер.– Вы... Вы выглядите так молодо, что можете быть любой.

– Но не настолько молодо, как Юнити? Ах, молодость, молодость,вздохнула миссис Фэйри.– Мы не ценим того, что имеем, а потом уже оказывается слишком поздно.

– Вы выглядите как девушка,– с волнением произнес мистер Паркер.– А кроме того,– опрометчиво добавил он,– молоденькие девушки меня не волнуют. За ними бегают лишь пожилые мужчины. С Юнити иногда становится ужасно скучно.

– Ой ли, Гарольд?– ласково протянула миссис Фэйри с показным недоверием.– Вы к ней несправедливы. Юнити чудесная девушка.

– Она грубовата,– искренне признался мистер Паркер.– Да, грубовата,– с удовольствием повторил он.– Я имею в виду, по сравнению с вами.

– Не стоит льстить мне, Гарольд. Это не принято между друзьями.

– А я нисколько и не льщу вам. Честное слово. Мне трудно даже выразить, какая это честь для меня – общаться с такой леди, как вы. Я... Я это так ценю. Вы так прекрасны и... и так любезны. Я... никогда не забуду все это. Никогда. И... простите меня за мои слова.

– Мне очень приятно слышать это от вас, Гарольд,– нежно произнесла миссис Фэйри.– Очень приятно.– Она мечтательно обратила свой взор к морю, ничуть не заботясь о том, что под порывом ветерка ее купальный халат распахнулся.

Мистеру Паркеру стоило немалых усилий также обратить свой взгляд к морю, но он сделал это.

Миссис Фэйри, однако, не могла полностью игнорировать бесхитростное поведение своего халатика и неожиданно запахнула его, в то время как ее мечтательный взгляд сменился приглашающей улыбкой. Мистер Паркер, оглянувшись, с недовольством увидел фигуру мистера Комбе, неуклюже шагающего к ним по песку в своем блекло-голубом купальном костюме.