Текст книги "Темный кристалл"

Автор книги: Энтони Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Озлобленно посмотрев через плечо на Джена, она простонала:

– Это все ты, Гельфлинг! Ты попал в поле зрения шпионского кристалла, ох?

Гартимы не обращали на Агру ни малейшего внимания. Они отшвырнули ее в сторону и продолжали идти дальше.

Очнувшись, Джен запрыгнул на стол. Он спрятал стержень у себя под туникой. Бежать было некуда. За спиной стена. Спереди наступали Гартимы.

Потрепанный Гартимами планетарий без многих компонентов двигался теперь мягче. Перемещаясь по длинной траектории, к Джену приближалась большая планета.

Джен выжидал. Гартимы уже были в нескольких ярдах от него. Планета раскачивалась совсем близко, но уже начала подъем по орбите. Когда она будет над Дженом, он не сможет допрыгнуть до нее. Он побежал по столу, оттолкнулся, подпрыгнул и вцепился в ось, на которой крепилась планета. Клешни Гартима щелкнули там, где мгновение назад стоял Джен.

Планета понесла его вверх по окружности к вершине купола, оставив далеко внизу Гартимов. Они опрокинули стол с кристальными стержнями. Маленькая булькавшая реторта свалилась на пол. Вязкий раствор растекся по полу, и вокруг яростно заполыхало пламя. Вскоре все вокруг было в огне.

Раскачиваясь вверху, Джен смотрел на Агру, обхватившую руками голову. Она плакала и причитала:

– Мой дом, мой дом….

Она подобрала астролябию и швырнула ее в Гартимов.

Планета двигалась с большой скоростью, но Джен ничего не боялся, кроме черных панцирей внизу. Гартимы кружили внизу в поисках Джена, некоторые из них стояли прямо в огне, который, казалось, не причинял им никакого вреда. Скоро Джен опять спустится по орбите к ним.

В самой дальней точке траектории планета проплывала мимо телескопа, установленного на галерее прямо под куполом. Вися на оси и раскачивая ногами, Джен готовился к прыжку. Выбрав момент, он рванулся вперед и оказался на галерее.

Однако из-за сложности прыжка и быстрого движения оси он не смог приземлиться на ноги, и его швырнуло прямо на стену купола.

Стена раскололась. Материал, из которого возводили купол, оказался хрупким, как яичная скорлупа. Джен вылетел из бреши в стене обсерватории и, пролетев по инерции, приземлился на склоне холма. Не в состоянии пошевелиться, испуганный, посмотрел на подножие холма, простиравшееся внизу. Он упал в кусты далеко под обсерваторией.

Почувствовав, что силы вернулись к нему, он осторожно пошевелил конечностями, потрогал свои ушибы и синяки, чтобы убеждаясь, что может идти дальше. Затем восстановил дыхание.

Вдруг в вышине раздался взрыв. Задрав голову, он увидел объятый пламенем купол, полыхающий на фоне ночного неба. Сквозь рев огня и треск рушащегося строения он услышал пронзительный визг Агры.

Джен с сочувствием вскрикнул:

– Ох! Агра!

Он прикоснулся к груди. По крайней мере, кристалл был нз месте. Флейта тоже выжила после всех испытаний.

Джен повернулся спиной к холму и ушел в темноту.

Из глубины далекого ущелья полет Джена заметило отвратительное чудовище, покрытое рваньем. Камергер оглянулся на далекую обсерваторию. В багровом зареве были видны силуэты Гартимов. Он повернулся и, продираясь сквозь густые заросли, двинулся в том же направлении, что и Джен.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ТАК МНОГО ВОПРОСОВ…

После того, как погребение урСу было завершено и Джен покинул долину, урРу затеяли другую ритуальную церемонию. На самом деле новая церемония была продолжением погребения.

Хорист урСол начал новую мелодию, которую подхватили остальные, двигаясь по лужайке под восходящими солнцами. Писец урАк принес сосуды с раскрашенным песком; встав у самого высокого из Стоячих Камней, он стал разбрасывать песок по кругу радиусом длиной в свой рост. Он разглаживал песок деревянной плетенкой.

Тем временем другие размеривали долину длинными веревками, тщательно отмечая все пересечения. Все веревки пересекались в песчаном кругу и терлись, производя звуки и оставляя следы на песке. Эти звуки сливались с хором. Каждую впадину в песке урАк заполнял песком бирюзового цвета. Во время работы он не присоединялся к хору, а то, что он напевал, было повествованием. Он описывал путешествие героя.

УрАк тоже принес песок, окрашенный в четыре цвета: белый, красный, черный и кремовый, переливчатый жемчужный. Он использовал эти цвета для создания своего песочного рисунка. В общем картина напоминала спираль, на которой пересекались длинные полосы, на вершине находилось изображение трех концентрических кругов в треугольнике. Вдоль линии спирали он представил некоторые события предметами: птичьим крылом, лапкой насекомого, горном, зубом, обгоревшей тростью. Он изобразил близнецов, костры и флейту Джена. Он добавил сюда несколько символов, – пятиугольник, четырехугольник и двойную спираль. Все время он пел вместе с другими урРу, пока солнца не пересекли небо и пока тени трех Стоячих Камней не пересеклись в одной точке в песочном кругу. Описание на описание, молитвы, анекдоты – и песнь была сложена.

К концу дня урАк завершил свою работу, расставив сосуды с водой там и здесь, отложив маленькие камешки с отверстиями в них и воткнув молитвенные палки в местах пересечения веревок. Как только три тени приблизились к точке их слияния, в вершине песчаного рисунка, Писец нарисовал наконец энергетические линии вокруг изображения Великого Слияния. Теперь песочные рисунки были живыми. Всю силу концептуальной мысли, которую урАк вложил в свою работу, он должен был использовать прежде, чем она иссякнет.

Три тени встретились, соприкасаясь с изображением. УрАк вытянулся на задних ногах и издал мощный крик. Это был крик конца и крик начала. Как только он был повторен другими урРу, урАк стер рисунок на песке одним махом своего хвоста.

Встав лицом к трем солнцам, снижавшимся к горизонту, урРу запели в девятитональном диапазоне во весь голос. Все скалы и камни долины отозвались на это гулким звоном.

Спасшись от злых когтей Гартимов, Джен снова остался один. Сквозь темноту, сквозь чащу Джен уходил все дальше от пылающей обсерватории, пока не пришел в болотистое место, окруженное деревьями, похожее на убежище в этом опасном мире, в который он вторгся.

Как он мечтал сейчас снова оказаться с урРу, играть в водопадах! Он испытывал умиротворение там, в долине, один и с ними. Все было на своих местах, в гармонии. Сейчас эта жизнь казалась ему сном, забвением. Получая знания о мире, он невзлюбил его. Он боялся, что его поступки будут противоречить его мечтам и развеют их. Он чувствовал себя маленькой частичкой этого мира, очень уязвимой, и раздробленной.

Ему было необходимо пройти испытание, и восхождение на утес казалось хорошим испытанием. Никогда больше он не увидит столько прекрасного, что находилось под куполом Агры. Но все страхи, черные Гартимы, сомнения, заложенные в него Агрой, раздробили его душу, внесли туда противоречия, которых он не испытывал, уходя из долины урРу.

У него перед глазами до сих пор стояли картины происшедшего с Гартимами. Казалось, он знает их очень давно и видел в кошмарных снах. Джен все думал, не Агра ли выдала его. Конечно, она не хотела уничтожать свою обсерваторию, и, возможно, ожидала, что они нападут только на Джена. Потом вставал вопрос со стержнем. Дала бы она унести ему стержень? К тому же она боялась Скексисов, пославших, по ее словам, Гартимов. Неужели он тоже боится их?

Огромное количество вопросов роилось в его голове, и ни на один из них Джен не мог найти ответа.

Стержень был у него, но он не имел ни малейшего понятия, что с ним делать.

Небо уже окрасилось предрассветными красками, а Джена мучил один вопрос. Куда ему идти? Если он пойдет дальше в болота, то обратно не выберется. Возвращаться он не смел. Будут ли Гартимы преследовать его постоянно? Сунутся ли они в эти трясины? Огонь не причинил им никакого вреда.

Дневной свет раскрыл перед ним фантастический мир болота. Деревья, переплетаясь с травами и мхом, стелились, как ковер, по болотистой тине. Грибы распростерли свои пышные крылья и, казалось, парили в полете. Из желто-серого пенька кактуса выскочил длинный оранжевый язык и поглотил бабочку. Лужицы какого-то раствора с металлическим блеском сочились из расщелины в расщелину. Это было похоже на лабораторию, в которой развиваются различные эволюционные формы. Джен увидел сверкающих шершней, ринувшихся в яростную атаку на змею с мордой ласки. Они загнали ее в дыру в тине, которая с треском захлопнулась. Он заключил, что шершней использует в качестве охотничьей стаи какое-то чудовище, захороненное в тине. Но какую награду они получают? Пучок цветов, прячась от пчелы, погрузил свои яркие привлекательные бутончики в грязь. На некоторое время, сразу после восхода, воздух, казалось, наполнился свечением, которое сопровождалось колеблющимся треском. Пока оно длилось, некоторые твари грелись в его лучах, – серебристые черви, рыжеватые болотные птицы, оживленные существа, похожие на пачки промасленной бумаги, и клешни маленьких восьминогих животных, покрытых мехом. Другие спрятались в укрытия, боясь этого свечения. Повсюду с ветвей свешивались покрытые волосками губчатые грибки, время от времени выпускающие пупырышки, которые тут же взрывались, оставляя в неподвижном воздухе пыльное облако.

Ничего здесь не казалось мирным. Перед его взором стремительно проносилась цепочка превращений этих хищников, пугающая его своей натуральностью. Джен понимал, что очень скоро он столкнется с неким существом, которое попытается уничтожить его. Ничто здесь не имело долгой жизни. Все здесь было таким ярким, и в то же время насквозь прогнившим.

К тому же он слишком устал, чтобы продолжить путь, но и боялся выйти на открытую местность. Он должен отдохнуть. Что ж, если Гартимы нападут на него здесь, так тому и быть. УрРу учили его смотреть на жизнь – как на свою, так и на все другие – как на колесо судьбы.

Он уселся на пень, надеясь, что тот не оживет, и достал кристальный стержень. Он был зачарован не только игрой света, но чем-то еще – великой мощью, хранившейся в нем, заключенным в него высшим разумом. Конечно, этот минерал обладает свойством соединять колебания звука и света. Об этом он узнал по сиянию, которое испускал кристалл в ответ на призыв флейты.

Он долго разглядывал кристалл, размышляя, куда ему идти. Скексисы, Великое Слияние, зло, три солнца, Кристалл, судьба, «сделай его целым, «излечи рану в сердце бытия – все эти слова он слышал не один раз, но для него они не имели никакого смысла и не были между собой связаны. Сейчас его положение было более сомнительным, чем тогда, когда он покинул долину. Тогда, по крайней мере, у него была цель: холм Агры. Сейчас у него был стержень и гнетущее подозрение, что его путешествие закончится в замке, о котором говорила Агра.

– Там творятся дела, – так она сказала. Нехорошее предчувствие жгло его сердце смертельным страхом.

Засияет ли снова кристальный стержень? Он отложил стержень, достал флейту и набрал несколько нот. Кристалл засиял мягким светом и отразил все ноты октавой выше, хотя звон был слабее, чем под куполом в обсерватории Агры. Но кроме свечения в стержне появилось что-то еще.

Внутри стержня появилось изображение, так же, как оно сформировалось в сосуде урСу. В кристалле он увидел другой кристалл, сияющий ярче, чем первый. Джен решил, что это игра света. Однако изображение начало двигаться событие: по-видимому, внутренний кристалл испытывал мощное колебание. Призматический ореол света рассеялся по всему стержню. Появился пронзительный звон, и изображение кристалла потемнело. Затем оно исчезло, словно растворившись в кристальных глубинах. Джен так и остался стоять, моргая и пытаясь понять, на самом ли деле он видел это или нет.

Он вспомнил рассказ Агры о стержне – как он был отколот, с огромным шумом, от большого Кристалла, разбитого Скексисами. Если зрение его не обмануло, этот стержень мог обрисовать будущее с помощью нот, которые урСу вызывал в своем воображении. Теперь он окончательно убедился, что нашел ключ к тому, что должен был сделать.

Он спрятал стержень в своей тунике, присел на землю и закрыл глаза. Он собирался обдумать имеющуюся у него информацию, надеясь, что таким образом он узнает, в каком направлении ему продолжать путешествие.

Внезапно он проснулся и вскочил, не представляя, сколько он проспал. Он озирался и не мог понять, что его разбудило. Может быть, странный шум в трясине? Или ощущение того, что за ним наблюдают? Возможно, шум или тяжелое чувство были частью его сна.

Он снова оглянулся вокруг и поймал чей-то пристальный взгляд из зарослей папоротника. Он поднялся и осторожно раздвинул ветви папоротника. Вокруг ни одной живой души.

Затем он что-то заметил на земле. Это был отпечаток, медленно наполнявшийся грязной водой. Пока он смотрел, вода поднималась и заполнила его.

Джен снова внимательно осмотрел все вокруг. Густые заросли папоротника, корни болотных деревьев могли спрятать кого угодно. Затем он стал осматривать заросли в другом направлении и вдруг отчетливо расслышал звук, как если бы кто-то убегал от него. Судя по звуку и по следу, существо было не очень больших размеров. Чувствуя себя увереннее, он стремительно кинулся туда, где только что видел животное.

Опять никого не оказалось, зато остался след. Следы вели к гнилому, дуплистому стволу. Джен бросился к стволу, поскользнулся и упал. Откуда-то раздались звуки, похожие на его смех. Он напряженно вглядывался в чащу; при этом тело его дрожало от страха. Болото наполнилось звуками.

Он наклонился к стволу и вдруг обнаружил, что ка него таращится чудовищная морда, покрытая шерстью. Она издавала угрожающее рычание. Затем она открыла пасть и, обнажив несколько рядов острых зубов, оглушительно заревела.

Джен стремительно отскочил и, поскользнувшись в жиже, сел в яму, полную болотной тины. Он не мог найти опоры для рук или ног, чтобы самостоятельно выбраться из топи.

Снова раздался смех, на этот раз из-за плеча. Он обернулся и увидел за деревом девочку – Гельфлинга.

Она смотрела на него с широкой улыбкой и снова рассмеялась.

Джен осознал всю нелепость своего положения, но был слишком ошеломлен появлением девочки, чтобы отстоять свое достоинство. Он не знал, что ему делать: обращать внимание на ее смех или, наконец, чувствовать что-нибудь другое, кроме удивления. Открытый рот делал его еще более забавным.

Из дуплистого бревна, чередуясь с лаем, раздавалось яростное рычание. Джен озабоченно наблюдал за шерстистым чудовищем.

Девочка посмотрела в направлении его взгляда и свистнула. Из-за бревна показалась морда с оскаленными зубами. Казалось, что ничего, кроме головы, у этого животного не было, – крошечный меховой шарик вместо тела.

– Не бойся Фузгига. Он не причинит тебе вреда. К тому же, он страшный трусишка, – заговорила девочка. И она оглянулась на Фузгига, пытавшегося спрятаться за ее спиной.

– Ты не боишься? – спросила она нежно.

Фузгиг преданно смотрел на нее.

Ничего прекраснее этой девочки Джен в своей жизни не видел: она была прелестна сама по себе и была самым красивым существом среди всего, что окружало его. Ее волосы были длиннее и нежнее, чем его, глаза были больше, а туника была коричневого цвета, ярче, чем его бледно-кремовая. Однако не было никаких сомнений, что она принадлежит к его расе – те же широкие скулы, маленький подбородок и торчащие уши, как у Джена. Наконец он обрел голос и произнес:

– Ты Гельфлинг.

– Да, – ответила она.

– Но… – Джен покачал головой, -я думаю, других Гельфлингов не существует.

– Я тоже.

Они смотрели друг на друга и улыбались, смущенно и радостно.

– Всю жизнь я пряталась в деревне, здесь недалеко. Я жила у Стручкового народа. Меня зовут Кира.

– А я жил в долине с урРу. Это очень далеко отсюда. Меня зовут Джен.

Он попытался встать, но обнаружил, что еще глубже погрузился в грязь. Каждое его движение вызывало новые рычания у Фузгига.

– Кажется, я завяз.

– Держись за мою руку.

Она опустилась на колени на краю ямы и протянула ему руку.

Как только Джен прикоснулся к ней, между ними как бы проскочил электрический разряд и их мысли слились воедино. Поток образов дал каждому из них ясное представление о мыслях и воспоминаниях другого. Это было опьяняющим, освобождающим, еще контролируемым диалогом, излиянием чувств. Образы изменялись и дробились. Детские воспоминания Джена: маленький мальчик, плачущий среди пылающих руин родного дома, черные Гартимы, – уступили место образам Киры. Вот она – запеленатый младенец, спрятанный матерью под корни деревьев, дальше она увидела убегающую мать и пару огромных, костлявых, когтистых лап, схвативших мать и отнявших у нее жизнь, и снова появились черные Гартимы, разрушающие, убивающие, сокрушающие все вокруг.

Переходили не только эти образы: и Кира, и Джен обладали знаниями, которые получали из образа другого, как если бы обмен происходил на уровне речи, один бы говорил и описывал, а другой бы слушал, отвечал и подтверждал эти знания. Между тем ими не было сказано ни слова. Единственной связью были их сцепленные руки.

Джен был подобран под развалинами дома четырехруким урРу. Кира ползла на четвереньках сквозь заросли, пока не была найдена крестьянином, отнесшим ее в свое поселение. Там она была окружена людьми, которые приняли ее с удивлением и в то же время с удовольствием.

Подрастая, Джен плескался в водопадах, учился вырезать руны на черной скале с урСу, который терпеливо исправлял его. Кира качалась в гамаке, питалась тыквой, а когда она спрыгнула с высокого дерева, всполошила весь народ.

В пещере Джен помогал урНолу смешивать сухие травы и коренья. УрУтт ткал одежду и показывал Джену, как работает ткацкий станок. Под присмотром урЙода Джен пользовался восьмистопной капителью и, сидя на ладони урСу, учился играть на флейте. Кира изучала растения, вместе с крестьянскими детишками играла с котятами, вечерами пела с ними народные песни и однажды пряталась в болотных растениях, пока Гартимы прочесывали округу.

И далее. Три урРу – Целитель урИм, Писец урАк и Алхимик урТих – учили Джена произносить секретные, священные имена: Тетх, Четх, Заин, Аб и т.д., использовали заклинания, чтобы объяснить Джену значение пентаграммы и четырехугольника, серы и ртути, в то же время его заинтересовал урАмай со своим стремлением соединить различные предметы, что вконец утомило Джена. В образе Киры ее приемная мать Идра учила ее языку Гельфлингов, объясняя ей, что две эти расы жили в неразделимой гармонии, в какой они жили с природой. От Идры она научилась общаться с животными и понимать природу растений. Однако ни Идра, ни другие крестьяне не могли рассказать Кире историю, особенно историю Гельфлингов. Они были глубоко вовлечены в жизнь природы, их понимание времени опиралось на представления о времени года, они вряд ли могли понять концепции изменения мира или переселения душ.

УрЗах учил Джена слушать.

Поток образов неожиданно оборвался. Джен, погружаясь все глубже в трясину, выпустил руку Киры. Жижа доходила ему до подбородка. Он тревожно посмотрел на Киру.

– Все хорошо, – сказала она. – Не надо шевелиться.

Она задрала голову и издала пронзительный высокий клич. В ответ из болотной грязи раздался низкий прерывистый звук. Тревожно озираясь, Джен заметил на поверхности круги, приближающиеся к нему. Он даже не успел испугаться, как оказался вытянутым из жижи и положенным на землю. Вскочив, он наконец разглядел, что его вытянуло из трясины похожее на гусеницу существо, в три или четыре раза превышающее его размеры. Кира ласково погладила его по морде и заговорила с ним на его языке.

Затем она отвела Джена к пруду с чистой водой и помогла ему отмыться от грязи.

– Как мы смогли рассказать друг другу так много без разговора? – спросил Джен.

– Телепатия, – убежденно ответила она, стряхивая с него капельки воды.

Заметив, что он ничего не понял, она спросила:

– Ты не знаешь о телепатии?

Он покачал головой.

– Хорошо… – начала она, словно объясняла ему что-то.

Затем она улыбнулась и пожала плечами.

– Хорошо, теперь ты знаешь о ней.

– Ты давно пользуешься этим?

– Думаю, всю жизнь, – ответила Кира. – Стручковый народ тоже пользуется телепатией. Меня вырастили эти крестьяне. А твои покровители не использовали ее?

– УрРу? Нет. В любом случае, не со мной. Ты можешь делать это, когда захочешь?

В ответ Кира протянула ему руку. Снизу раздалось рычание.

– Фузгиг, не будь таким ревнивым, – успокоила его Кира. – Это Джен. Он, кажется, такой же, как я.

Она повела Джена по тенистой дорожке через болота. Он заметил, как она ходит: так же, как он, разве что ее походка была более мягкой и грациозной. По пути им встречались разные животные и растения, которые Джен ни разу не встречал. Одно травоядное животное попадалось им довольно часто, похожее на гусеницу, вытянувшую его из трясины. Это были Небри, как объяснила ему Кира, земноводные животные. Их разводили Стручковые люди для получения молока. Когда Небри умирали, их кожа использовалась для барабанов, а клочки шерсти, росшие у них на мордах и за ушами, употреблялись для шитья одежды Стручковых людей.

Джен вспомнил, что Агра угощала его вкусным сыром Небри. Он должен будет рассказать Кире об Агре, о стержне и о Скексисах и обо всем остальном. Он надеялся сделать это через телепатию.

Фузгиг храбро рычал на безвредных Небри. Когда они поднимали головы и смотрели на него, он снова возвращался на тропинку и следовал за Кирой и Дженом.

В банкетном зале замка Темного Кристалла, обжорствуя, восседали семь Скексисов. В торжестве не участвовали только Камергер, отсутствовавший после своего поражения, и Распорядитель ритуалов, наблюдавший за остальными в аскетическом молчании.

Повелитель Гартимов, сидя на инкрустированном императорском троне, пристально наблюдал за Распорядителем ритуалов. -Что он еще задумал? – постоянно вертелся у него в уме один и тот же вопрос. Может быть, эта невинная блаженная поза предназначена для того, чтобы убедить остальных в своей святости и таким образом утвердить свое право на узурпацию трона при первой возможности? Повелитель Гартимов оглядел остальных и пришел к выводу, что попытка будет бесплодной. Сила, алчность, и беспощадность – только такие качества признавали Скексисы в своем правителе. Повелитель Гартимов протянул руку и выхватил у Казначея почти пустой котел. Он засунул туда голову, дочиста вылизал, а затем отшвырнул в сторону. Он постоянно наблюдал за Распорядителем ритуалов и заметил, что у того на лице промелькнула гримаса отвращения. Хорошо… Теперь все ясно. Возможно, он придумает какую-нибудь хитрость, чтобы обесчестить Распорядителя ритуалов, подорвать его репутацию и достоинство, его необоснованное главенство в церемониальном ритуале. Чем скорее эта ханжеская тварь отправится за Камергером в пустыню, тем безопаснее он будет чувствовать себя на троне.

Рабы внесли блюдо с дымящейся, только что поджаренной тушей Небри. Все семь Скексисов накинулись на блюдо, крякая и расталкивая друг друга, пытаясь схватить самые крупные и жирные куски. И снова Распорядитель ритуалов сдержанно наблюдал за своими прожорливыми собратьями со стороны.

Маленький моллюск, сбежавший с предыдущего блюда, обнаружил себя и попытался убежать по столу. Словно ад взорвался, когда Скексисы стали молотить по столу когтями в погоне за лакомством. Одержал верх Обжора, отправив его в пасть и проглотив целиком с блаженной улыбкой.

Внезапно в банкетный зал с грохотом ворвалась рота Гартимов и остановилась в ожидании. Один из них нес чем-то набитый, извивающийся мешок.

Повелитель Гартимов вытер рот и с удовлетворением посмотрел на мешок. Судя по его размерам, Гартимы поймали не только Гельфлинга, но и несколько рабов из Стручковых людей. Они были бы кстати. Недавно приобретенное положение Верховного Правителя требовало постоянного потребления влии, которая придаст ему больше решительности. К тому же, размышлял он, в чем смысл его стремления к власти, если он не сможет позволить себе иметь все ее атрибуты? Старый император ни в чем не ограничивал себя. Для него рабы были источниками влии, которая сделает его победителем. Вот он – вкус власти!

– Экдидеотон. – Повелитель Гартимов приказал опустить мешок. Они выполнили его приказание, и мешок оказался на полу.

Из него появилась Агра, ругаясь и проклиная своих захватчиков. В ярком освещении зала она сверкала глазом и со злостью терла свои бока.

– Дураки! – она сплюнула. – Скексисы, вы дураки! Катаконтидзех!

Повелитель Гартимов разинул от удивления рот. Его императорские приказы не могли обсуждаться. Его гордость, как Повелителя Гартимов, была задета.

– Хоутее оо мее Келффинкс, – сказал он наконец; по голосу было видно его замешательство.

– Конечно, я не Гельфлинг! – снова накинулась на него Агра.

Она повернулась к Гартимам и стала осыпать их всевозможной бранью, хотя знала, что это бесполезно, и снова уставилась на Скексисов. С момента ее появления все прервали еду, за исключением двоих: Обжоры и Распорядителя ритуалов, который почувствовал, что сможет стянуть со стола пару кусочков Небри.

– Я доберусь до всех вас своим глазом! – ругалась Агра.

Чтобы сгладить свое унижение, Повелитель Гартимов обрушился на Гартимов с проклятиями и угрозами. Каждый знал, что этот выпад был необоснован. Гартимы были ужасными, но безмолвными инструментами Повелителя Гартимов. Они выполняли то, что им приказывали, действуя без всяких вопросов. Они не делали никаких поблажек. Они были посланы в дом Агры и вернулись с тем, что захватили, Все, чего добился Повелителя Гартимов, – он выставил себя дураком.

Теперь Распорядитель ритуалов перехватил ситуацию в свои руки. Со спокойствием, контрастирующим с вспышкой ярости Повелитель Гартимов, он вплотную подступил к Агре, устрашая ее своей тушей.

– Свалерос Келффинкс, – заявил он.

Агра холодно рассмеялась, зная наверняка, что Гельфлинг опасен для Скексисов. Она знала пророчество. На самом деле она бросила карты и перетасовала их – карты подтвердили его.

По-прежнему спокойный, Распорядитель ритуалов заявил, что Гельфлинг должен быть убит.

– Катафтхеересстхоу.

Поэтому он попросил Агру сказать, где тот находится.

– Пооститок?

– Ушел! Агра взвизгнула и, запрокинув голову, гулко расхохоталась.

– Ушел! Гельфлинг ушел. Он был у меня в доме, этот Гельфлинг. Только дурак не смог бы поймать его там. А что сделали вы? Вы сожгли мой дом.

Агра усмехнулась.

– Гельфлинг ушел. Поррох клет! Сожгли! Разрушили! Испепелили! Планетарий уничтожен. Нет больше планетария – как вы теперь будете делать предсказания, а? А все почему? Потому что вы прислали Гартимов. Тупых Гартимов! Тупицы, тупицы, тупицы! Ката-контидзех!

Она замолкла, раздумывая, в какое смятение придут Скексисы, узнав, что сбежавший Гельфлинг нашел настоящий стержень. В этот момент она была готова пойти на все, чтобы досадить им. Однако засевшая глубоко привычка не говорить все, что она знает, характерная для предсказателей, заставила ее умолкнуть.

Пока она размышляла, Повелитель Гартимов снова утвердил свою власть, отдавая команды. Следя одним глазом за Распорядителем ритуалов, он приказал Ученому и Повелителю рабов увести Агру в Залу Жизни.

– Агра на Ракхаш!

Без планетария она больше не могла принести пользу Скексисам. Он отдал другое приказание Гартимам вернуться в яму.

– Гартим на буллоркхскаунга!

Затем он уселся за стол и продолжил поглощать жареную тушу Небри, делая вид, что ничто его не беспокоит.

Агру обволокли какие-то таинственные щупальцы, и она не смогла сопротивляться.

– Какофронтез! – зарычала она. – Вот вам пророчество. Пророчество Гельфлинга. Гельфлинг доберется до вас, глупые Скексисы. Вы увидите. А Агра знает, когда. Агра знает, что произойдет и когда это будет. О да! Да!

Распорядитель ритуалов ждал своего часа, чтобы разыграть козырную карту. Повелитель Гартимов проглядел один обязательный шаг, который сделает он, и никто не посмеет обвинить его в самонадеянности при таком критическом положении дел.

Он запрокинул голову назад и громко воззвал в сводчатый потолок: – Келффинкс макхун ким.

На выступах, видневшихся из банкетного зала, скучились Кристальные Летучие мыши; в когтях у каждой – шпионский кристалл. По приказу Распорядителя ритуалов стая проснулась, и по залу разнесся громкий, пронзительный шум. Одна за другой, они распростерли крылья и вылетели в окно, растворяясь в багровых сумерках. Обычно в их функцию входило облетать все земли, возвращаясь в замок с информацией, через которую Скексисы получали широкое представление об истязаемом ими мире; на этот раз команда была особой: – Найти Гельфлинга.

Они разлетелись в разных направлениях, хлопая крыльями.