Текст книги "Код красный: кислород (СИ)"

Автор книги: Энни Дайвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 19

До понедельника.

Это слово полтора дня в голове заезженной пластинкой крутится. И так их ненавижу, а теперь еще больше. Потому что в случае с Кристиной «до понедельника» – это до понедельника следующей жизни, в которой мы даже не будем знакомы. Она отшивает и делает это так, что не подкопаться. Измайлова ведь ничего не обещала, как и я ей. А меня вдруг парить начинает, что именно с ней все должно закончиться простым трахом. Я так не хочу. Свиданий, конечно, тоже жаждать не буду. Скорее, тепла простого человеческого. Рядом с Кристиной всегда горячо, каждая клетка электризуется, и заржавелые механизмы в действие приходят.

Но мне достается только «до понедельника», который ни черта не радует. Возле клиники все места на парковке заняты. Красный «Ауди» тоже здесь. Надеюсь, Измайлова уже сидит в кабинете, иначе я не сдержусь. И так думаю, какими дорогами ее обходить. Хорошо, что операции одна за другой идут и на перерыв не остается времени.

Поднимаюсь по лестнице, снова захожу через главный вход, игнорируя служебный. Как-то не задается у меня с ним, да и никто почти не пользуется, строгих правил нет, значит, можно немного пренебречь.

– Кристина Борисовна у себя? – слышу мужской голос и прибавляю скорость на подходе к ресепшену. Мужик кажется знакомым, стоит в пальто, шарф на шее, в руке дипломат. Важный, одним словом. Опять какой-то муж за жену спасибо сказать пришел? Даже если и так, мне все равно не нравится, что всякие хлыщи таскаются к Кристине и общаются с ней с глазу на глаз. Всех бы, нахрен, разогнал.

– Да, у себя. Предупредить насчет вас? – Арина волнуется, разговаривая с ним, хотя вообще бойкая девчонка. Странно все это.

– Не надо, она знает, что я приеду, – отмахивается от администратора и, развернувшись, идет в направлении кабинета. А у меня в голове наконец щелкает, и я вспоминаю. Это же тот, кто забрал Измайлову тогда из зала. И это его тачка припаркована на моем месте, через одну машину от «Ауди» Крис. Ревность вспыхивает моментально. Пойти за ним? Очень хочется. И разъяснительную беседу провести с форматированием маршрута до Измайловой. Но мужик явно влиятельный, я на кулаках и упрямстве не вывезу, поэтому подхожу к Арине, хмурюсь, глядя вслед мужику:

– Ариш, привет. А это кто? – вижу, как Аринка снова напрягается.

– Доброе утро, Евгений Дмитриевич. А вы не видели раньше Эдуарда Вениаминовича?

– Без понятия, кто это, – шлепаю ладонями по стойке. Неприятное предчувствие ворочается в затылке. Раз администратор хорошо его знает, значит, он частый гость тут. И это очень нехорошо. Но о врагах надо знать все и даже чуточку больше. – Буду рад, если просветишь.

– Это муж Кристины Борисовны и по совместительству наш босс.

– Муж? – хмурюсь и держусь, сохраняя внешнее спокойствие. На самом деле хочется крушить. Так меня еще не наебывали. Замужем, значит, зараза такая. И я после этого сволочь? Смешно, Кристина, очень смешно. Я хотя бы свободен. – Почему она Измайлова тогда?

– Необязательно менять фамилию, когда выходишь замуж, – улыбается мне, как дебилу. А то я не знаю!

– Обязательно, Ариночка, иначе мужик просто отказывается брать на себя ответственность, – зачем-то пускаюсь в философию, но мне нужно хоть что-то, чтобы оправдать нашу с Крис связь в своих глазах. – Спасибо за информацию.

Сука, он еще и начальник. Значит, ввалиться в кабинет Измайловой и разукрасить рожу Эдика не получится. Иначе вылечу я отсюда быстрее, чем с Крис поговорю. А мне надо разобраться во всем. Муж, блядь. Так не отдаются при живом муже. Откуда он нарисовался вообще?

Захожу в свой кабинет и на следующие пару часов выпадаю из реальности, потому что работа не ждет. А мне только это и надо – в противном случае потребую ответов от Измайловой. Хотя она ни одного не даст, опять какой-то ерунды наговорит.

Механические действия, наблюдение за показателями, перекуры и нескончаемые мысли. Почему не сказала? Зачем вообще на все согласилась? Как не побоялась рискнуть, мы же вместе работаем? Или Крис ни о ком, кроме себя, не думает? Я-то не пропаду, если ее муж узнает и решит меня уволить, но хотелось самостоятельно решить, надо ли мне связываться с несвободной женщиной. А так я какой-то рядовой доставщик оргазмов: пришел – трахнул – ушел до следующего раза. Хотя нет. У нас и следующего-то не будет, потому что Кристина Борисовна наразвлекалась.

Когда время приближается к обеду, я не выдерживаю. Накручиваю себя до такой степени, что юлой почти влетаю в кабинет. Мне, сука, обидно. Взрослому мужику обидно, что его использовали и отодвинули в сторону. А еще потому что не оценили предложение об отношениях. Хотя с последним теперь причинно-следственная связь ясна. Тяжело и с мужем, и со мной. Не знаю, что я хочу услышать, но в кабинет вхожу без стука. Не церемонясь, прохожу дальше и усаживаюсь ка стул. Опускаю ладонь на стол и перебираю пальцами по поверхности с глухими стуками.

Кристина смотрит удивленно, но молчит. Она бледная и какая-то совсем потерянная. Я даже думаю притормозить в разборках, но мне нужно для себя все выяснить. Может, она разводится со своим благоверным. Нам тогда ничего не помешает. А если для нее походы налево норма, то… То хреново мне будет из башки ее выдворять! Потому что Крис засела там не на шутку, шмотки уже почти разложила. И я как-то слишком быстро свыкся с мыслью, что она моя. Оказывается, нет.

– Рассказать ничего не хочешь? – спрашиваю, когда понимаю, что Измайлова первой разговор не начнет. Не в ее стиле. Информацию клещами доставать надо.

– Например? – спрашивает рассеянно. Да что с ней творится?

– Например, кто к тебе приходил сегодня утром, – смотрю прямо в глаза, понимая, что сделать ничего не смогу. Ну что я ей скажу, если я в заведомо проигрышном положении? Бесит. Это же я расставлял сети. Как сам попался-то в паутину?

– Ты ведь уже знаешь, – улыбается, а во взгляде лед. Острый и опасный. Кристина защищается, закрывается от меня на все замки. А мне надо успеть их содрать. Но пока ощущение, что я барахтаюсь в трясине, из которой не выберусь вовсе.

– Знаю, – соглашаюсь. Смысл отрицать? Я бы не пришел, не будь Эдик мужем. Мужем! Придушить Измайлову хочется. А она и ухом не ведет. Ждет моей реакции, нарочно провоцируя:

– И?

– И какого хера, Крис? – шлепаю ладонью по столу, выходит громко, так что даже за дверью будет слышно. Измайлова вздергивает брови удивленно и кривит губы, опуская уголки вниз. Не впечатлило ее мое действие. Она, кажется, к спесивым мужикам привыкла.

– Что? – с наигранным изумлением. В какую игру ты играешь, Кристина? Брось хотя бы пару правил, остальное на лету схвачу. – Спала с тобой? – она хмыкает, прикрывает крышку ноутбука и наконец сосредотачивает на мне свое внимание. Очень вовремя, потому что я сейчас психану окончательно, и полетит все, что только можно. – Я ведь уже говорила. Захотелось.

– И тебе нормально так? – не выдерживаю. Поднимаюсь и стремительно приближаюсь. Кристина же, наоборот, расслабляется. Знает, что я ничего ей не сделаю, и пользуется. Может, отшлепать ее? Над столом нагнуть и отходить по заднице за подобные финты? Только что это изменит? Мне не полегчает, обида никуда не денется. А Измайлова не раскается. Ей вообще по барабану на все. – Сначала со мной спать, а потом мужу улыбаться.

– Нет, ненормально, – звучит здравая мысль, но от продолжения становится горько: – Если бы я знала, что ты начнешь устраивать сцены, ни за что бы не занялась с тобой сексом.

Да бля, мы опять сворачиваем не туда! Здесь не она парадом рулит, а я.

– Ах, вот как мы заговорили, – наклоняюсь и цепляю пальцами ее подбородок, вынуждая смотреть прямо в глаза. – Ты вообще собиралась мне говорить, что замужем? – давай, Крис, не подведи. Знаю, что есть женщины, которые тихонько ходят налево, а потом возвращаются к мужу, потому что их многое связывает. Неужели ты такая же?

– Жень, какая теперь разница, а? – она отталкивает мою руку и отмахивается, как от назойливой мухи. – Я тебе уже все сказала. Между нами ничего не будет. Точка.

Слова ее хлещут больно. Каждое как пощечина. Ну я и идиот. С разбега в нее врезался, а оказывается, зря. У нее муж есть, а я на один раз.

– С ним останешься? – скажи нет. Не доводи до греха. Я же сорвусь тогда точно и что-нибудь разнесу.

– У меня нет выбора, – кивает. – Мы женаты.

Сука! Да как так-то? В упор в солнечное сплетение хладнокровно стреляет, так что не могу вдохнуть. На мгновение перед глазами темнеет, будто кто-то выключает свет. Перепад напряжения. Крышу рвет. Я отшатываюсь, как от прокаженной. Внутри злость скапливается и требует моментального выхода. Грохаю кулаком по шкафу. Тот дверцей жалобно тарабанит. Крис ахает испуганно, а у меня искры из глаз летят. Боль пронзает предплечье, концентрируется в локте и летит по плечу, тая в трапеции.

– Верховский, остынь! – она тоже подскакивает, обхватывает мою руку и не дает разнести кабинет.

И эти ее красные губы действуют как тряпка на быка. Срываюсь и толкаю ее к шкафу. Кристина не успевает сопротивляться. Да и куда ей против меня. Сейчас хоть кулаками пусть колотит, ни черта не почувствую. Обхватываю ладонью шею. Контролируемо сжимаю. Крепко, но не сильно. Так, чтобы не вырывалась. Раздуваю ноздри от ярости – духи ее успокоиться не помогают ни капли.

– Это твой окончательный ответ? – ее зрачки расширены. Грудь от частого дыхания все чаще вздымается. Сердце ее в горле колотится, я чувствую его сумасшедший ритм.

– Пусти, ненормальный! – она впивается ногтями в предплечье, наивно полагая, что причиняет мне боль, но в сравнении с ножом в груди, который она сама же и воткнула, это сущая ерунда.

– Да или нет, Кристина? Быстро! – встряхиваю для уверенности.

– Да.

Это невыносимо терпеть. Ладонь разжимается и с размаху влетает в дверцу многострадального шкафе над головой Крис. Она сжимается, жмурится и вздрагивает. И я так паршиво себя чувствую, потому что контролировать себя нормально не могу и пугаю ее до чертиков. Пальцами тянусь к ее лицу: погладить, успокоить. Сказать, что моя она и ничья больше. Но я не кретин и не стану делать что-то против ее воли. Да значит да. Пусть остается с мужем. Сжимаю руку в кулак прямо возле ее лица и утыкаюсь в него губами, со свистом втягивая тяжелый воздух.

Отступаю. Дышать немного легче.

– Счастливой семейной жизни вам, Кристина Борисовна, – бросаю напоследок и выхожу, так и не дождавшись, когда она на меня посмотрит.

Настроение на нуле. Мир моментально становится бесцветным. Неинтересно, уныло. Выхожу на улицу, затягиваюсь сигаретой, проклиная несправедливый мир, и набираю Ивана. Он там предлагал на Мальдивы слетать на Новый год? Я согласен. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Глава 20

Несколько часов назад

День какой-то сегодня неправильный. Голова жутко болит, две таблетки «Найза» не помогают. Я с трудом доезжаю до клиники, радуясь пустым дорогам, и быстро ухожу к себе. Нет никакого желания разговаривать с кем-то и фальшиво улыбаться. Только тихое и тяжелое одиночество, потому что я всех от себя отталкиваю. Даже Верховского, который так настойчиво рвется в мою жизнь. И если поначалу я думала, что он просто хочет банально пофлиртовать и переспать, то сейчас осознаю ошибку. Жене нужны отношения, а я никак не могу себе их позволить. Это роскошь, которая мне пока не светит.

И всему виной Эдик.

Он вставляет мне палки в колеса. Никогда не думала, что наш брак вообще сможет развалиться. Что вот уже как три года мы будем формально оставаться мужем и женой, тогда как в реальности мы живем в разных частях города. Эдику со мной разводиться невыгодно: ему нужен статус. Женатому мужчине легче довериться. Семья – это стабильность, а в суровом мужском бизнесе стабильность ценится выше всего. А я не могу уйти, потому что в противном случае он продаст свою половину клиники, и папа лишится дела всей жизни.

Эдик помогал отцу с открытием: он взял на себя значительную часть расходов и проблем. Тогда мы, конечно же, не собирались разводиться, планировали совместное будущее, а потом… Все пошло наперекосяк. Мы все чаще стали существовать порознь, и он был только рад, что я занимаюсь клиникой. А когда я предложила развестись, выдвинул условия: или мы вместе, или он продает долю. Кто же знал, что все обернется в невыгодную для меня сторону?

Включаю ноутбук, верчу ручку в пальцах и снова думаю, где взять такую сумму? Кредит мне, конечно, дадут, но Эдик ведь всегда может передумать. Да и быть должной столько денег не хочется. Если что-то пойдет не так с бизнесом, я за две жизни не рассчитаюсь.

Моя последняя надежда – Витя, стремительно растаяла. Конечно, вариант был не самым надежным, но теперь все еще существеннее осложняется. Я не выберусь из формального брака, который с каждым днем сильнее отравляет мою жизнь. Это будет очень и очень тяжело. Еще и Верховский рядом все время кружится, путает мысли и планы.

И ведь я ведусь на все это. Млею, позволяю ему все безумства, на которые только его мозг решается. А еще жду, что он в типично мужском стиле вломится в кабинет, кулаком по столу стукнет и решит все проблемы. Это было бы очень кстати. Но я не девочка из сказки, меня ждут девять кругов на пути к заветной цели. Поэтому я ни капли не удивляюсь, когда Эдик заявляется в мой кабинет без предупреждения и без стука.

Перед ним нельзя пасовать, иначе он сожрет меня с потрохами. Я смотрю прямо, не прячусь, в этом нет смысла – муж меня из-под земли достанет, если нужно будет. И я знаю, что мое упрямство действует ему на нервы, потому что с такой мной очень сложно договариваться.

– О своих визитах принято сообщать заранее, – бросаю в него агрессивную правду.

Эдик проходит в глубь кабинета, опускается на стул. Его ничуть не задевает мой выпад: он собран и совершенно спокоен. Ледяная глыба.

– Я твой муж. Подобные слова оставь для своих любовников, – отмахивается лениво и брезгливо кривит губы. Я тоже морщусь от отвращения. Мы ведь можем нормально общаться, но каждый раз начинаем идиотскую игру, из которой оба выходим побитыми.

– И зачем пришел, муж?

– Есть дело, взаимовыгодное, – уточняет, понимая, что я просто так помогать ему ни за что не стану. Это больше не входит в список моих интересов. Выжидающе молчу, не строю никаких теорий. – Ты ведь все еще настроена выкупить мою долю в клинике?

– Ты знаешь ответ, – сегодня от Эдика хочется спрятаться. От него веет опасностью. Интуиция вопит, что этот разговор не закончится для меня хорошо, но не выслушать не получится.

– Хорошо, – уступает немного. – Я готов отдать тебе половину своей доли, четверть клиники, – зачем-то уточняет, хотя я прекрасно это знаю. Я ведь работаю по доверенности, поэтому мне не требуется подпись Эдика на каждом документе.

– А взамен? – отодвигаю в сторону ежедневник, чуть подаюсь вперед. Глаза загораются, мне действительно интересно, что такого он от меня хочет. Я ведь не могу предложить ничего. Моих сбережений хватит на десять процентов клиники, Эдик предлагает в разы больше. И я почти ощущаю, как затягивается удавка на шее.

– Мне нужна ты на новогодние праздники. Я хочу расширить бизнес, есть варианты. Предполагаемые партнеры предпочитают семейный отдых, и я не могу полететь один.

– Продаешь мне двадцать пять процентов за иллюзию счастливой семьи? – удивленно приподнимаю брови. Признаться, это меньшее из зол. Мы порой выбираемся в свет, где разыгрываем все еще влюбленную пару. Нам делают комплименты, мы долго натянуто улыбаемся, а потом отстраняемся. С Эдиком мы просто партнеры, но никак не семья, хотя патриархальные замашки все еще остались: он шантажирует, я делаю.

– Да.

Ответ сбивает с толку. Перспектива получить большую часть компании туманит разум. Даже если у меня не выгорит с покупкой остальной части, я все равно смогу решать все вопросы, опираясь на процентное соотношение. Эдик слишком щедр, не знаю, новогоднее это чудо или ловушка, в которую я попаду, но будет очень опрометчиво упустить шанс. Тем более муж выглядит так, будто не предлагает мне принять решение, а уже сам давным-давно все просчитал, сделал соответствующие выводы и составил план действий, в котором напротив моего согласия уже стоит галочка.

И, конечно, я могу попробовать выторговать тридцать процентов, но это может быть слишком рискованно. Эдик с легкостью упадет до двадцати, а то и пятнадцати процентов, потому что ему плевать на клинику и то, кому она достанется. А мне слишком хочется забрать главенство себе.

Киваю, соглашаясь на его авантюру. В конце концов, мы ведь когда-то были счастливы. На несколько дней сможем вспомнить, каково это.

– Документы мы подпишем в номере, как только заселимся, – выдвигаю свое условие, и теперь соглашается муж. – И я хочу прочитать утвердить договор до нашего отъезда.

– Конечно, мои юристы пришлют экземпляр. Мне нравится, когда ты такая деловая, Кристина. Тебе идет, – Эдик встает, обводит меня взглядом, задерживается слишком долго на губах, а потом с шумом выдыхает, продолжая пялиться.

– Ты пытаешься флиртовать?

– Нет, просто делаю тебе комплимент. Я не такой мудак, каким ты меня представляешь.

– Ага, ты просто бизнесмен, – соглашаюсь, припоминая давнюю фразу, с которой Эдиу сообщал, что не отдаст свою часть компании. – Напиши потом, куда мы летим, насколько и что нужно брать. Программу мероприятий хотелось бы знать заранее, – перехожу в деловой режим, потому что комплименты – это прямой путь к безнадежности. Мы с Эдиком периодически пробовали возродить отношения, но все скатывалось в никуда. Сейчас же и вовсе слова мужа звучат инородно. Я уже не хочу пытаться наладить с ним отношения. Мне бы избавиться поскорее.

– Разумеется. До скорой встречи.

Глава 21

До унизительного медленно тянущееся до праздников время я пытаюсь выдворить Крис из головы. Все тщетно. С каждой моей попыткой Измайлова только глубже туда забирается. Не помогают ни спарринги, ни алкоголь, ни тотальное игнорирование. Стоит только мимолетно подумать о Крис, увидеть, как она мелькает в дверях – и все, меня срывает с места так резво, что приходится тормозить, хватаясь за все, что попадется под руку.

Я дорабатываю кое-как, заканчиваю двадцать восьмого в полном раздрае. Категорически не согласен с Кристиной, да и муж ее не дает мне покоя. Почему тогда она вообще со мной переспала? Зачем к себе домой привела? Рассчитывала, что муж нас увидит, когда внезапно вернется домой? Нет, не похожа Крис на ту, кто будет так грязно вести себя с близким человеком. Да и дома у нее не было никаких следов пребывания другого мужика: ни обуви в прихожей, ни щеток в ванной, ни даже гелей для душа.

Что-то упорно не сходится в ее словах. И то, что я не могу ее так легко отпустить, тоже накладывает свой отпечаток. Обычно я легко забывал обо всех, кто сказал «нет». Не имею привычки лезть в голову к другим и разбираться в причинах. Только вот с Крис все мои установки летят к херам, потому что не срабатывает. Хочется узнать все и решить все проблемы, чтобы она наконец расслабилась и отпустила стены, которыми отгораживается от окружающих. Потому что обидно не иметь возможности войти и стоять снаружи, как десятки других.

Это бесит настолько, что хочется что-то раскрошить в хлам. Поэтому, закончив последний рабочий день, я еду за город, в дом, где не появлялся две недели. Здесь темно и сыро. Мой единственный нежилой на улице, и поэтому под новый год, когда вокруг все украшено, выглядит максимально непримечательно. Просто темное здание, прячущееся в ночи. Холодные комнаты, пыль и грязь.

И мне впервые здесь не нравится. Раньше я приезжал сюда и представлял, как сложится моя старость, а теперь… все не то. И даже стена бесит, поэтому, вооружившись кувалдой, я стремлюсь ее победить. Сравнять с полом, чтобы ни одного кирпича не осталось. Выплескиваю злость. На себя, на Крис, на несправедливость. Понимаю, что не смогу здесь жить даже после ремонта, потому что это дом для одного, а не для семьи. А мне вдруг отчаянно хочется последнего, даже картинки идиотские в голове вертятся: как я прихожу домой, а меня с порога встречают мои родные. И как в тумане вижу улыбку Измайловой, которая стирается вместе с падающими на пол кирпичами.

Я все колочу и колочу. Стена крепкая – меня и вовсе несет на эмоциях. Не помню, когда таким взбалмошным был. Наверное, в молодости, когда за бывшей женой бегал. А потом это все под цинизмом потонуло и вот теперь обратно выплыло, так что я не знаю, как привести себя к балансу.

Выныриваю из мыслей только тогда, когда звонит Иван. Дыхание давно сбито, я выхожу на улицу, стягиваю респиратор и принимаю вызов:

– Занят?

– Нет. В доме стену ломал, – отвечаю коротко. Хватаю холодный свежий воздух. Он остужает мысли и тело.

– И как? Победил? – усмехается друг. А для меня вопрос звучит совершенно иначе. Потому что нихера не получается: ни с домом, ни с Крис. Я как долбился в стену, так в нее и бьюсь.

– Не дается, – цыкаю и достаю из кармана куртки пачку сигарет. Прикуриваю и ухожу в дзен. На душе пустота – я вымотан физически и истерзан морально. И эта сигарета в четыре затяжки – передышка, в которой я прихожу в себя. Иван не говорит ничего, молчит, дает время. – Ты по какому поводу звонишь?

– Завтра утром вылет. Все в силе? – он краток. В последние дни я не особо выказывал энтузиазм по поводу предстоящей поездки. Кивал, когда Ваня предлагал отели, оставил ему на откуп программу отдыха. Друг вопросов лишних не задавал, он вообще какой-то тонкий психолог – всегда чувствует, когда надо дать мне побыть наедине с собой. И еще ни разу не ошибся.

– Конечно. У меня чемодан собран, билет в телефоне. В полной боевой готовности.

– Отлично. Я так понимаю, ты сегодня поздно вернешься? Разговор есть, – по тону слышу – беседа серьезная. Опять расширение бизнеса задумал и хочет мои бабки придержать?

– В самолете обсудить можем?

– Не хочу лишних ушей. Ладно, хер с ним, так скажу, – хмыкает и замолкает. А потом я слышу, как опускается бокал на стойку. Готовится к полету, ясно. – До меня тут слух дошел, что долю в клинике твоей хотят продать. Покупателя пока не ищут активно, продавец тоже еще в раздумьях, – Иван снова прерывается. Доливает себе еще коньяка. В том, что конину хлещет, даже не сомневаюсь. Он любитель бахнуть пару стопок вприкуску с шоколадом. А потом в приподнятом настроении приготовить стейки и засесть перед телеком с каким-нибудь боевиком. Я напрягаюсь. Ни капли происходящее не нравится. Оно мутное какое-то. Из-за этого Крис в напряге? Уйти хочет, но не может? Сука. Нужно больше подробностей.

– Так я что хотел узнать-то. У вас ничего по этому поводу не говорили? – продолжает Ваня.

– Нет, а должны были? До нас, простых смертных, такую информацию не доводят, – посмеиваюсь, но больше нервно. – Вань, а кто продает-то, известно?

– Какой-то Эдуард Катаев. Это начальник ваш? – он тянет задумчиво.

– Типа того. Муж Измайловой, дочки Иваныча. Только я не пойму, чего он их ей не продаст, – что-то упорно не собирается в картину. Странно искать кого-то, когда можно все сдать в цепкие руки жены. В затылке звенит, спину простреливает неприятное предчувствие, но я не даю ему разгореться. Жду, когда Иван выдаст всю информацию.

– Может, обиды личные, а может, у нее денег нет, – Ваня только предполагает, а для меня его догадки вдруг красиво рисуются в складную историю. Она ведь сказала мне тогда что-то о выборе и том, что у нее его нет. Не из-за того ли, что владелицей клиники стать не может? Это же в корне меняет дело. – Пробить сможешь?

– А ты вложиться хочешь?

– Мне не по статусу. Хочу, чтобы ты вложился, – Иван давно ищет новые рынки сбыта, поэтому пробивает все варианты, оценивая преимущества. Да, клиенты в частной клинике привередливые, и оборудование приходится обновлять регулярно, так что сотрудничать с таким бизнесом в долгосрочной перспективе крайне выгодно.

– Думаешь, мне хватит бабок?

– Ты всегда можешь продать дом, – смеется он. – Ладно, подгрузил я тебя не вовремя. Но имей в виду и пробей информацию, может, Иваныч что-то знает.

В этом я, конечно, сомневаюсь. Зато точно знаю одну особу, которая точно владеет всеми нужными нам данными. Значит, игру затеяла, Кристина? Операцию «спасти клинику»? Ничего, мы план немного поменяем.

– Узнаю, Вань. Сейчас прямо и позвоню. Завтра расскажу все.

Мы прощаемся быстро. Меня потряхивает от того, как складываются события. Если она действительно со своим Эдиком только из-за бабок, то это все решить не так и сложно. Надо только Измайлову расколоть, и что-то мне подсказывает, что этот орешек расколется только под суровым прессингом.

Набираю номер. Не знаю, что скажу, в голове ни единой адекватной мысли. Прикладываю телефон к уху и достаю вторую сигарету из пачки. Механический голос вещает, что абонент не абонент, и просит перезвонить позднее. Написать? Быстренько набрасываю предложения, потом стираю. Нет, так Кристина мне не ответит. Надо прессовать ее лично. Заявиться к ней домой я не могу, сейчас не время, но после праздников возьмусь за нее с новыми силами.

Улыбка трогает губы, выдыхаю сизое облако в морозный воздух и расслабляюсь. Теперь точно моей будет.