Текст книги "Код красный: кислород (СИ)"
Автор книги: Энни Дайвер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Глава 30
Крис сегодня другая совсем. И это лучшее начало года, которое только можно представить. Мне с ней спокойно. Я не жду подвоха, расслабляюсь, потому что чувствую – убегать она не собирается. А мне только это и надо было, чтобы доверилась и осталась рядом.
Поэтому без зазрения совести отвечаю тем же – по ее просьбе ныряю в океанскую воду. Она прохладная, что неудивительно для ночи, и хорошо остужает. Мне, если честно, только это и нужно, потому что рядом с Крис я как работающая печка. Она заводит меня с полуоборота, так что не остановиться. Руки все время к ней тяну, от себя отлеплять не хочу. Но сейчас нам обоим нужна эта передышка. Отплываю дальше, ухожу на глубину, цепляя руками песок со дна. Пропускаю его сквозь пальцы и возвращаюсь обратно.
Измайлова так и сидит на пирсе. Ногами болтает, но воду будто специально не трогает. Подплываю ближе, обхватываю ее лодыжку и кусаю пятку. Кристина взвизгивает и заразительно смеется. Я не спешу утягивать ее к себе, любуюсь прекрасной женщиной в свете луны и звезд. Не знаю, как так получается, но сейчас она еще притягательнее. Так что хочется ей, как божеству, поклоняться.
– И как водичка? – подает голос моя нимфа.
– Ты замерзнешь здесь, – усмехаюсь, выпуская из плена пальчики на ее ногах.
– А ты мне для чего? – дерзко ухмыляется и, поднявшись, снимает с себя платье.
Был бы на берегу, всем красноречиво продемонстрировал моментально вставший член. Но пока меня прячет вода. Опять ныряю, потому что надо остудить вторую голову, раз той, что уже в воде, плевать на приличия и она, решив поиграть джентльмена, поднимается при виде дамы. Здесь неглубоко, мне по грудь, поэтому твердо упираюсь в песок и подаю Крис руки, чтобы она не стукнулась поясницей о пирс.
– Если это план по соблазнению, то у тебя все получилось.
Стоит ей оказаться в воде, как я тут же вжимаю ее в себя. И правда не холодно. Между нами и вокруг океан закипает, я в губы моментально впиваюсь, не давая ничего сказать. Сразу языком в рот толкаюсь, отставляя прелюдии. Мне вся Кристина нужна здесь и сейчас. Кровь быстрее циркулирует, когда она рядом. Наш медово-сладкий поцелуй перетекает в перечно-пряный, мы будто выходим на дистанцию в соревновании «кто кого первым сожрет».
Измайлова обвивает меня ногами, руки ее кочуют от затылка к плечам, оставляют отпечатки, и я каждое касание чувствую.
– Я думала, это получилось еще давно, – улыбается, на мгновение от меня оторвавшись, чтобы взять передышку в нашем сумасшедшем забеге. Она дышит тяжело, жмется сильнее, но признавать поражение и бежать на берег не торопится. Ерзает, зараза, возбуждая еще сильнее.
Крис кошкой ластится. Кончиком носа по подбородку ведет, своей щекой к моей прижимается и губами дорожку по шее чертит, а мне поясницу простреливает от ее нежной инициативы. Хочется, чтобы не останавливалась, чтобы продолжала меня трогать всем чем можно.
Она чувствует мои желания, грудь выгибает и бедрами об меня трется.
– Очень давно, Крис, теперь все время тебя хочу, – произношу сипло. Даже прохладная вода не остужает пыл, я как подросток, который по щелчку пальцев готов заниматься сексом.
– Я готова, – пошло облизывается Измайлова и двигает бедрами, уже не намекая – требуя, чтобы я оказался внутри. И могу ли отказать?
Ни за что в жизни.
Придерживая Крис, вхожу под сдавленное шипение обоих. Нам сносит крыши от близости, от того, что мы вместе здесь и сейчас. Мы выходим на запредельный уровень, когда каждую клетку прошибает от того, что рядом и вместе. От резких толчков, которые гасятся водой, я впадаю в состояние, близкое к экстазу. Измайлова вторит мне, движется навстречу, ноги вокруг торса сжимает сильнее, не давая увеличить амплитуду.
До упора. До одури.
Нам охренительно. Крис глухо стонет, сжимаю ее волосы на затылке и вынуждаю открыть шею. Припадаю губами к соленой от морской воды коже. Вкусно пиздец – всю ее вылизать хочу. Но пока держу крепко и перехожу в режим отбойного молотка. Вода с плеском отскакивает от наших тел. Удовольствие эхом с голосом Крис разносится над гладью. Ее ногти отпечатываются на моих плечах, а я рычу, кайфуя. Потому что в этот момент мы друг другу только принадлежим.
Секс этот совсем иначе ощущается. Мы оставляем все за бортом. Кристина отдается мне со всем чувством, имя бессвязно шепчет, шипит, когда я впиваюсь пальцами в ее бедра, и губы мои облизывает, целуя. И мне хочется ей больше отдавать. Полностью в нее вхожу, желая навсегда в ней остаться. Там горячо и тесно.
Крис вскрикивает и начинает дрожать. Чувствую, как меня сильнее сжимает. А я и сам уже терпеть не могу: возбуждение предела достигает – поясницу колет, по телу уже горячая волна идет. Я жадно впитываю оргазм Кристины, проталкиваясь через ее негу к своему удовольствию. Не перестаю двигаться, но по-джентльменски уступаю даме право первенства.
Она расслабляется, виснет на мне, по груди распластываясь, и шею выцеловывает, подстегивая мое удовольствие. Догоняю ее в несколько глубоких толчков и утыкаюсь любом в макушку, наслаждаясь.
Мы не говорим ничего, только целуемся, а затем Крис ложится на воду и предлагает присоединиться. Развожу руки и ноги в стороны, нахожу ее пальцы и сжимаю. Мы ровно дышим, любуемся яркими звездами и слушаем шепот крохотных волн.
Прихожу в себя, когда от прохладного ветерка по влажной коже бегут мурашки. Резко подрываюсь и тяну Измайлову на себя. Она холодная, но ни слова не сказала.
– Пойдем в номер, – рычу, все же заталкивая нравоучения подальше. Не хочу портить вечер, а если стану рассказывать, что нечего было в воду лезть, мы точно поссоримся. Не сегодня.
Мы выбираемся на пирс. Крис быстро ныряет в платье и берет бокалы. Я кое-как влезаю в шорты, которые липнут к мокрым ногам. Забираю початую бутылку шампанского и, взяв свою женщину за руку, веду ее к домику, неосознанно поторапливаясь. К н и г о е д . н е т
Надо будет ее под горячим душем подержать подольше для профилактики, чтобы красотку разморило и хорошо прогрело.
– Жень, – она тормозит меня у входа. Разворачивает и тянется к губам своими. Целует, обнимает так, словно залезть на меня хочет, а я что-то так вытрахался, что хоть и хочу, но совсем не уверен, что достойно программу вытяну. Если только ртом удовлетворять свою ненасытную. Но Крис, походу, не из-за очередной прелюдии тормознулась. Она улыбается загадочно, по носу меня указательным пальцем щелкает и довольная до невозможности произносит, сбивая информацией с ног: – а я теперь официально разведена.
Сердце лихорадит. Я громко сглатываю и смотрю округлившимися глазами на свою Измайлову. Теперь точно мою, без всяких условностей. И все моментально становится на места. Она ведет себя совсем иначе, потому что груз осточертевшего брака не давит. Свободная и прекрасная женщина, и все это счастье только в моих руках будет. Никому ее не отдам.
Нападаю на губы Крис, кусаю и свободной рукой задницу сжимаю. Надавать бы по ней за то, что так долго молчала. Такие вещи надо сразу озвучивать. Хотя мне по большому счету плевать было. Я бы, если надо, сам заявление оттащил, чтобы их с Катаевым развели. Нормальный он мужик, в общем, оказался. Может, и с продажей палки в колеса вставлять не станет.
– Ай, больно! – шипит моя интриганка и по предплечью ладошкой бьет.
– А мне вот тут больно, – тычу пальцем в грудь, – потому что о таких вещах нужно говорить сразу. Ясно?
– Я подумаю, – снова закатывает глаза, но губы в улыбке растягивает.
– Я помогу. Утром тебя отшлепаю за тайны от меня, – распахиваю дверь и пропускаю Крис вперед. – А пока быстро в душ.
– У меня такое хорошее настроение, что я согласна на все, – смеется Измайлова.
Но в понятие все входит душ на двоих, потому что «вместе теплее», и крепкий сон, в который мы проваливаемся, как только головы касаются подушек. Не знаю, сколько мы дрыхнем, но просыпаюсь я от того, что мне невыносимо жарко. Откидываю одеяло и не сразу понимаю, что это Крис навалилась на меня. Вот только дело не в обнимашках, от которых мне очень приятно, хоть и потно, а в том, что Измайлова вся горит.
Глава 31
Два дня спустя
Голова раскалывается, с трудом соображаю. Тело ватное, горячее и непослушное. Лежу в кровати под одеялом и трясусь от холода. Меня дико морозит. Мычу, ощущая прикосновение прохладной ладони ко лбу:
– Может, врача? – Эдик не оставляет меня одну, а на все аргументы отвечает, что как только передаст меня в руки Верховского, так обязательно уедет. Они вообще как будто спелись за те два дня, пока я болею.
Женя должен прилететь сегодня. Вообще отдых у него длился бы до пятого, но Верховский категорически отказался оставлять меня на попечительстве у кого-либо еще, даже на саму себя не оставил, сказав, что поменяет билеты и прилетит как можно раньше. И это, конечно же, не обсуждалось. А у меня не было сил спорить. Только спать.
– Лучше чаю, – сиплю, голоса почти нет.
Кажется, ночные купания и правда мне на пользу не пошли. Верховскому хоть бы хны, а я с простудой, которая крайне невовремя нагрянула. Так бы загорала на пляже и соблазняла Женю издалека. А теперь только отпугнуть могу, хотя что-то мне подсказывает, что эту наглую и чертовски притягательную сволочь от меня уже ничем не оттащишь. Мы как-то склеились за одну новогоднюю ночь, перестали спорить и ментально кусаться – физически ни за что это занятие не брошу, потому что Верховский слишком вкусный.
– Ты ненормальная, Кристин, – закатывает глаза Эдик. – Как вообще можно было заболеть? Вы что, на песке трахались? – возмущается.
– Тебе правда интересно? – ну не рассказывать же ему, где мы на самом деле этим занимались! Смеюсь и захожусь в приступе кашля. Нет, веселье и грусть мне противопоказаны – только лежать тюленем и тяжко вздыхать. И обязательно пить горячий чай. Отличный план на оставшиеся праздники, хорошо, что их еще целых пять дней.
– Черный или зеленый? – сдается бывший муж и качает головой.
– Черный, – хрипло выдавливаю из себя и переворачиваюсь на другой бок.
Достаю из-под подушки телефон и смотрю на экран. Никаких уведомлений. Верховский обещал позвонить, как приземлится, а пока от него даже ни одного сообщения нет. Точнее, были, но я уже все прочитала и даже ответила. А еще попросила его в очередной раз не приезжать, чтобы он не заразился. Но моя пылкая речь осталась без ответа.
Жени как-то слишком много в моей жизни становится. И я все еще сомневаюсь, правильно ли поступаю, так резко его впуская. Меня как будто лавиной накрыло, и я пытаюсь выбраться, но не выходит. Она придавливает, меняет мою реальность и вынуждает по-новому смотреть на происходящее. Я даже перед Эдиком себя виноватой ощущаю! За то, что посмела чувствам в душе зацвести, за то, что ему придется уехать, когда нагрянет Верховский. Хотя я уверена, что Катаев только и ждет момента, чтобы свинтить, потому что ему пару раз уже кто-то звонил, и бывший муж был крайне недоволен раскладом дел.
Я знаю, что ему нужно ехать, он вообще со мной не обязан возиться особенно теперь, когда мы вполне мирно разошлись. И за это я тоже испытываю вину.
Странные мысли и чувства в моей нездоровой по всем параметрам голове гуляют. И я не понимаю, как на них реагировать, поэтому прикрываю глаза и дышу настолько глубоко, насколько позволяет заложенный нос. В память врезаются воспоминания о проведенных с Женей ночах. По телу фантомом его ладони скользят, тысячи искр после себя рассыпая под кожей. Становится хорошо.
Оказывается, я скучаю. За то время, которое мы не виделись, я успеваю истосковаться по Верховскому, потому что его было много, нам было неописуемо восхитительно, а теперь я греюсь только одеялом и пью жаропонижающее.
– Мне придется уехать, – Эдик возвращается с чашкой, над которой заходится пар. До рецепторов доходит аромат кислого лимона. Вдыхаю глубже – в носу щекочет, и я чихаю. – Я сделал чай, но тебе надо поесть, Кристина, – он ждет, пока я усядусь, а потом передает в руки чашку. Несколько глотков, и я готова жить. Тепло и горло смягчает. Я со вчерашнего дня на чае, больше ничего не хочу, но Катаев не ленится мне напоминать, что желудок, как и все тело, нуждается в чем-то более питательном.
Я же только отмахиваюсь. В любви оно нуждается. Чтобы заботились и по голове гладили. А еще говорили что-то приятное. Такое, отчего скорее хочется в руки себя взять и победить болезнь.
И в этот момент я с трудом, но все же признаюсь себе, что банально хочу к Верховскому. На колени его забраться, мощную шею обнять и носом в нее ткнуться. В его руках можно расслабиться, и я бы обязательно это сделала, потому что не только знаю – чувствую: не уронит, не бросит. Это странное и непонятное ощущение, ворочающееся в душе, поглощает с головой. Прошло очень мало времени, мы знаем друг о друге ничего, потому что только и успеваем, что ругаться и заниматься сексом, но во всем мире нет человека, которого бы мне в здесь и сейчас хотелось увидеть сильнее, чем Женю с его фирменной ухмылочкой.
– Я не хочу пока, – пожимаю плечами и кутаюсь в одеяло. Окно открывали на проветривание совсем недавно, но по ощущениям я голышом бегаю по улице в двадцатиградусный мороз. – Если что, закажу что-то горячее и жидкое.
– Ладно. Заставлять не буду, ты уже девочка взрослая, – он осматривает меня с головы до ног и вздыхает тяжело. – Допивай, и я пойду, закроешь за мной дверь.
– Давай лучше сейчас, а потом разберусь с чаем, – отставляю кружку на тумбочку, потому что потом, пока дойду, запыхаюсь и снова захочу пить, а чай сделать будет некому. Надо хотя бы стакан воды поставить.
– Я помогу, – Эдик подает мне руки. Встаю на ноги – держусь с трудом, тело покачивает, голова кружится. Хочу лечь обратно, путь до двери сейчас кажется непреодолимым препятствием, которое последние силы отберет. Их и без того не много, а мне еще придется дышать и переворачиваться с одного бока на другой, хотя насчет последнего я не уверена, что смогу. Нужно сразу ложиться в максимально удобную позу.
В коридоре я тут же приваливаюсь к стене. Без опоры стоять невозможно. Эдик обувается, надевает пальто, а мне дышать легче от того, что он уходит. Предвкушаю несколько часов одиночества и абсолютной тишины, которые я проведу во сне. С Катаевым появляется неловкость, наверное, пока мы были в браке, пусть и формальном, общаться было легче.
– Спасибо, что был со мной, – выдавливаю улыбку. Эдик спокойно собирается, выкладывает из кармана ключи от моей квартиры и оставляет на тумбочке. Он никогда не злоупотреблял моим гостеприимством, но теперь эта история закончилась, и нужно перевернуть страницу.
– Выздоравливай, – кивает и открывает дверь, за которой стоит Верховский и тянется к звонку. – О, вот и доктор. Теперь точно можно спокойно ехать, – они обмениваются рукопожатиями, Женя хмуро меня осматривает, но все же улыбается, потому что рад встрече так же, как и я, если не сильнее. – Она не ела ничего, – сдает меня с потрохами бывший муж напоследок.
Они еще о чем-то переговариваются недолго, назначают встречу после праздников, а затем наконец прощаются. Женя закатывает чемодан в квартиру и оставляет на полу пакет с кучей продуктов и лекарств.
– Я сразу с самолета к тебе, – он захлопывает дверь и, на ходу раздеваясь, тянется за поцелуем. Подставляю щеку, Верховский оставляет на ней отпечаток своих губ и все равно коротко чмокает в губы, не давая мне отвертеться. – Ты как?
– Уже лучше, – висну на нем, Женя позволяет, обхватывает талию, держит и отпускать не собирается.
– Больше никаких водных аттракционов, Крис, – смеется, в макушку целует и по спине гладит. – Есть хочешь?
– Нет. Я бы поспала, – в обнимку, а еще лучше ногу закинуть на Верховского и на плече подремать. – Составишь компанию?
Женя усмехается, утыкается носом в плечо и ведет по нему губами, мешая мне собирать и без того превратившиеся в кашу мысли. Мне нравится быть рядом с ним. Верховский надежный, как скала, с ним не страшно падать и терять сознание, потому что подхватит.
– Да, только сначала в душ. Компанию составишь? – спрашивает тихо.
– Тогда тебе придется еще и меня мыть.
– Я не против.
И он действительно это делает. Помогает мне привести себя в порядок. Меня плавит от каждого его прикосновения, но в них нет и намека на секс. Женя серьезен и сосредоточен. Он полотенцем меня осторожно обтирает, а потом относит на руках в комнату. Исчезает на несколько минут, возвращаясь уже одетым и с чашкой горячего чая в руках, будто чувствует, что мне нужно.
Он выдает мне лекарства, следит, чтобы я их выпила, а потом мы и правда засыпаем. И кажется, я теперь понимаю значение фразы «оздоровительный сон». Чувствую себя в разы лучше, чем было утром. Даже немного шучу, когда мы пытаемся отклеиться друг от друга.
Женя заботится. И делает это так, что я плакать от счастья готова. Он не оставляет мне шанса возразить и готовит самый вкусный на свете куриный суп. Регулярно проветривает комнату, снабжает меня вкусным чаем с медом и лимоном. И каждый раз умудряется лечить своими прикосновениями, так что я подсаживаюсь на них, как на наркотик.
Он снова взбивает мою подушку, встряхивает одеяло и, дождавшись, когда градусник измерит температуру, снабжает меня очередной порцией лекарств, а после наконец укладывается рядом. Время уже далеко за полночь, мы прижимаемся друг к другу близко-близко, так, что я чувствую, как бьется его сердце. Так, что он ощущает каждый мой вздох. Я тону во внимании Верховского, от него тепло и легко. Во мне будто сотня лампочек загорается, а еще улыбаться все время хочется.
Не знаю, что происходит со мной и как долго это продлится, но если так выглядит любовь, то пусть она будет бесконечной.
Глава 32
Шесть дней спустя
Праздники пролетают быстро, особенно если учесть, что большую часть из них мы лечили Крис. Она к началу рабочей недели окончательно пришла в себя, поэтому на работу рвалась охотнее меня. А вот меня, наоборот, тянуло к ней как магнитом. И один день, который мы провели порознь, потому что мне надо было привести себя в порядок перед началом трудовых будней, оказался отвратительным.
Сильно меня привязало к Крис за считанные дни. Я даже трезво мыслить без нее рядом не могу, помешался до такой степени, что не выходит ничего. Даже на работу приезжаю раньше, чтобы встретить ее. Измайловой еще нет, поэтому я достаю из кармана пачку сигарет, отхожу в сторону от входа и закуриваю. Табак мысли успокаивает, заодно и сам себя осаживаю. Нельзя на Крис нахрапом, она сразу в себе замыкается. Муж ее бывший мужиком вроде нормальным оказался, но к совершенно другим ухаживаниям приучил. Там пафосно должно быть, красиво – обертка, одним словом. Мне же хочется в себя Измайлову вжать и никогда в принципе не отпускать.
Выпускаю сизое облако в морозный воздух. И с ним все тревоги. С соседом о продаже я уже договорился, сегодня подписываем все документы, правда, что-то мне подсказывает: без пьянки не обойдется. Слишком долго пытался он лакомый кусок заполучить, а я все божился, что не продам дом. Да я и не против хорошо с несостоявшимся соседом расстаться. Он какой-то серьезный перец, с таким коннект надо держать, а не ссориться.
Заканчиваю дымить и вижу, как наконец паркуется красная «Ауди» аккурат рядом с моей тачкой. Улыбка от уха до уха растягивается, наблюдаю за Крис сквозь лобовое, она серьезная, выдыхает только когда глушит двигатель и ставит ручник. Выходит в темно-красном пальто, поражает меня своей любовью к яркому цвету. Делаю пару шагов навстречу, вижу ее смущение. Не знает, как поступить: подойти или сохранить дистанцию. Мы вместе – в этом никаких сомнений, но это всегда просто, когда нас только двое, а на работе может и осуждение скользнуть. Мне по большому счету плевать, всегда найдутся любители языки почесать, а вот Измайлова переживает, даже сейчас немного волнуется, поглядывает на окна, будто там все только и ждут романтический фильмец про начальницу и анестезиолога в главной роли.
– Доброе утро, Кристина Борисовна, – начинаю первым, чтобы ее немного расслабить. Специально обращаюсь формально. Выдыхай уже, радость моя, я никуда тебя отпускать не собираюсь. Прятаться тоже не стану.
– Доброе утро, Евгений Дмитриевич, – отзывается, замирая на расстоянии нескольких шагов. Удивляюсь я иногда женщинам. Она Эдика позавчера в бараний рог скручивала, требуя от него провести все честно, а теперь млеет, оставляет мне все шаги и ждет.
– И все? – ухмыляюсь и сокращаю расстояние. – А поцеловать любимого мужчину? – форсирую события, но слова вылетают быстрее, чем я успеваю о них подумать.
– Прямо-таки любимого? – удивляется Крис, дерзко усмехаясь. Она вскидывает подбородок и смотрит на меня, ожидая ответа. А мне что? Пути назад уже нет, сказал, значит, надо переть напролом и дальше.
Киваю руки за спину завожу, чтобы не нарушить моментально придуманный в голове план и не заграбастать Измайлову в объятия, пусть и очень хочется это сделать и самому впиться в губы. Но я и так нам навстречу семимильными прошагал, так что теперь буду тянуть ее. Пора.
– Конечно. Или есть возражения? – выжидаю секунд пять, не большее терпения не хватает. А то Крис еще ответит, что нелюбимый, что делать-то потом? – Вот и я считаю, что нет, – подтверждаю свое предположение. – Так что целуй.
– А если кто-то увидит? – шепчет растерянно, оглядывается, но уже ладонь на мою грудь опускает.
– Обзавидуется моему счастью.
Крис губы кусает, все еще по сторонам смотрит, но уже не опасливо. Скорее, время тянет, чтобы я рукой махнул и сам все сделал. Но я сегодня с таким поворотом событий не согласен. Так что героически терплю. Она кивает, что-то шепчет, но разобрать не получается, а потом становится на носочки и чмокает меня быстро в уголок губ.
– Все. Пойдем, – произносит сбивчиво, а у меня дыхание спирает. Сама поцеловала. Признала, что чувствует ко мне что-то, шагнула навстречу. Она разворачивается, но я не даю уйти, сгребаю ручищами, подбородок ладонью фиксирую. Зрачки ее на всю радужку расплываются, губы приоткрываются с растерянным вздохом. Вечность бы смотрел.
– Ага, целоваться нормально пойдем, – соглашаюсь и впиваюсь в манящие, стирая красную помаду. Похрен уже, что там отпечатается на губах, мне сейчас надо. Целую, и в груди все переворачивается, на место становится. Вот так всегда и каждый день, чтобы без заморочек и прочей ерунды. И не важно, что там остальные подумают: лясы точить начнут, злиться или радоваться. Последнее, конечно, хорошо.
– Ты весь в моей помаде, – отрывается от меня первой, стягивает перчатку и пальцами стирает себя с губ, пока я подушечки ее губами прихватываю. – Боже, Жень, ну нельзя же так! Нам ведь не по восемнадцать.
– Мне в душе вообще шестнадцать, – ржу и беру ее за руку. – Теперь можно и работать.
– Эдик к одиннадцати приедет, привезет договор. Зайдешь немного раньше? Хочу с тобой кое-что обсудить, – она улыбается нервно, и я напрягаюсь. Что-то задумала? Ни разу не удивлюсь, если Кристина откажется от моего предложения выкупить долю Катаева.
– Ок, – моментально погружаюсь в мысли. От дома мне в любом случае отказаться придется. Не смогу я заднюю дать, если что изменится в планах Измайловой.
Мы входим вместе, и это меня успокаивает немного. Чуть-чуть совсем. Было бы в разы лучше, если бы я в голове своей несносной женщины побывал и понял, что за умозаключения там выносятся.
Открываю перед ней дверь и пропускаю вперед. Мы оба ненормально светимся и улыбаемся. Снова вцепляемся друг в друга, оказываясь в холле. Обстановка тут, конечно, взвинчивается моментально. Накаляется, и я как та расплавленная железяка между молотом и наковальней.
Потому что во все глаза на нас неотрывно пялится Олеся. На ее лице сменяются все краски: она сначала бледнеет, становясь почти зеленой, и я в какой-то момент даже собираюсь рвануть ей навстречу, чтобы она не ударилась головой, когда в обморок будет шлепаться, но потом она заливается краской – в первые три секунды от смущения, а дальше пунцовеет от злости, стремящейся к ярости.
– Доброе утро, – начинает Кристина, и вид у нее такой при этом, словно она не знает, что у нас с Олесей был флирт. Точнее, я использовал девчонку для своих целей, а она, кажется, успела в меня влюбиться, хотя я свято верю, что ничего подобного произойти просто не могло, потому что я и поводов особо не давал. А после того, как отбрил ее на именинах Иваныча и вовсе должна была понять, что между нами быть ничего не может.
– Здравствуйте, Кристина Борисовна, – цедит Леся и зыркает на меня, а потом на наши сцепленные руки. Да, случается и такое в жизни, не всегда с симпатиями повезет. Но сердцу не прикажешь. Мое выбрало Измайлову и перебралось в ее руки с красным маникюром. И, кажется, надолго. – Евгений Дмитриевич, – сухо кивает.
– Доброе утро, Олесь, – киваю и пытаюсь изобразить подобие улыбки, но девушка вдруг срывается с места и уносится прочь.
Я молча наблюдаю за этой сценой, искренне не понимая, в какой момент я все пустил на самотек и теперь наблюдаю женскую истерику. Меня это правда немного напрягает. Надо будет поговорить с ней, что ли, когда никого поблизости не будет. Нам ведь еще работать вместе. Из размышлений меня выдергивают сдавленные смешки над ухом. Оборачиваюсь и смотрю на Крис, которая прикрывает рот ладошкой и качает головой.
– Смешно тебе, да?
– Очень, – соглашается. – Так и работает карма, Евгений Дмитриевич. Знать будете, как со всеми сразу шашни крутить.
– Да я не…
– Знаю, – улыбается, прикладывая палец к моим губам и не давая договорить. – Буду ждать тебя, – быстро целует в щеку и прячется за дверью кабинета Иваныча.
А мне заняться особо нечем после праздников. Операция первая после обеда, пока надо посмотреть, все ли в порядке и собрать отчет. Задание плевое, останется время на перекур с Толяном.
Все дела я утрясаю к половине одиннадцатого. Скоро приедет Катаев. Насколько с ним застрянем, не имею ни малейшего понятия, поэтому решаю заглянуть к коллеге прямо сейчас и утащить того в курилку. Он обычно торчит у себя и ходит разве что до кухни за новой чашкой чая и печеньем.
Не знаю, что меня дергает, но к товарищу я решаю зайти без стука. Он пару раз так ко мне врывался. Я его отчитал, на что Толик ляпнул что-то в духе: ко мне можешь в любой момент заходить чуть ли не с ноги. Ногой по казенному имуществу будет чересчур, а вот дверь нараспашку и бодрое приветствие станут вполне показательными для не ценящего личное пространство врача.
– Здорово, Толян… – мой энтузиазм гаснет тут же, когда я вижу на руках коллеги Олесю, которая засовывает язык в его рот. Вот это ничего себе! Она утешиться побежала в крепкие мужские объятия? Выбор, конечно, неожиданный, но я спорить не стану: пусть притираются.
Мой выпад для страстной парочки, слава богу, остается незамеченным, поэтому я тихонько ретируюсь, плавно прикрываю дверь и думаю, что надо бы перекурить в одиночестве.
Справляюсь всего за две минуты и решаю заглянуть к Крис чуточку раньше. Она ведь хотела о чем-то поговорить. Я бы тоже поговорил, но гораздо серьезнее. С кольцом и предложением. Чтобы не думала, что я решусь ей воспользоваться. Одна сатана – одни проблемы. Мою вредину еще убедить придется, она после неудачного опыта в мужиках чуть подразочаровалась. Но со мной оттаивает.
К Кристине я стучусь. Мало ли, кто в ее кабинете может сидеть. Вдруг там Иваныч, а тут я со стояком наперевес.
– Войдите, – строго произносит Измайлова. Она и правда не одна. Эдик уже тут. Мы обмениваемся с ним рукопожатием, он стоит в пальто и медленно движется в сторону выхода, продолжая что-то тараторить, но смысл до меня доходит не сразу.
– …я приеду в четверг, и, если не будет вопросов, подпишем документы и переведем оплату. Пока правда надо бежать. Извините, что собрал вас почем зря. По всем спорным пунктам пишите, будем разбираться. Ну что, Жень, поздравляю, ты почти счастливый обладатель пятнадцати процентов, – мы снова руки жмем, а я не понимаю, что вообще происходит. Какие пятнадцать? Разговор же шел о двадцати пяти.
Пока эту тему не поднимаю, но красноречивым взглядом вжавшую голову в плечи Кристину одариваю. Придумала уже что-то? Решила часть добра к рукам прибрать? Хватку деловую одобряю, а то, что раньше не сказала, совершенно нет. Могла бы и предупредить, чтобы я истуканом не стоял.
– Спасибо, – возвращаю улыбку. – Будут вопросы – напишу.
– Да, отлично. На связи тогда, – он в самом деле какой-то взбалмошный. И немного потерянный. Но в душу лезть я не собираюсь, хватит мне своей и вполне себе глубокой у Крис, которую я только познаю.
– И куда подевались еще десять процентов? – спрашиваю, как только за Катаевым закрывается дверь.
– Я об этом и хотела поговорить, но не вышло, как видишь, – она виновато губы поджимает и поднимается с места. Ко мне идет, обнимает осторожно, проверяя, оттолкну или нет. А мне еще ближе надо, поэтому обхватываю ручищами своими и целую в макушку. – Прости, Жень. Я просто не хочу, чтобы ты из-за меня на себя столько забот взваливал. Мы ведь оба понимаем, из-за чего ты на самом деле все делаешь.
Конечно, понимаем. Ваня и его оборудование – это удобное прикрытие. Основная цель – Кристина. Но я просто не могу иначе. Мне не привыкать вертеться белкой в колесе. Я готов выгребать из любых ситуаций, даже с нуля еще раз подняться. А она зачем на свои плечи всю громадину взваливает?
Хотя, наверное, в этом случае я могу лишь отойти и не мешать. Поддерживать, насколько она позволяет. Иногда так и нужно делать: не вписываться в решение каждой проблемы, а стоять в стороне и наблюдать. Быть готовым ворваться в любую секунду, но большую часть времени просто ждать, когда она сама попросит помощи, и следить за ее успехом.
Поэтому я, моментально разозлившись, быстро прихожу в себя. Она думает обо мне, заботится. Значит, я должен сделать то же самое. И окружить заботой, которая будет нужна Кристине.
– Ладно, мне и пятнадцати хватит. Но дом все равно продавать придется, так что вечером не увидимся.
