Текст книги "Далекое путешествие"

Автор книги: Энна Аленник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

После бури

Три дня бушевало море.

Ветер завывал, свистел, гнал по небу косматые тучи.

Когда из-за них выглядывало солнце, – высокие грозные волны светлели, всё становилось ярким: и земля, и цветы, и деревья. Тогда видно было, как дрожит на ветру каждый лист, как качается и гнётся каждая веточка.

Белый пароход с красными трубами стоял на террасе. А ребята купались в „маленьком море“. Там не было ветра и не было грозных волн.

Но ребятам хотелось скорее пойти к настоящему морю. Ведь, может быть, на берегу уже давно лежит дельфин.

На четвёртый день ветер утих, и они с Ниной Павловной пошли на берег.

– Вон дельфин! – сразу закричал Вова и показал на что-то большое, тёмное, лежавшее на мокром песке.

Все подбежали ближе и увидели страшное животное. В ширину оно было больше, чем в длину. Но и в длину, наверно, с полметра. Хвост у него был длинный, в конце тонкий, как у крысы, и на нём торчала зазубренная костяная игла. А огромные плавники начинались от хвоста и соединялись вместе у головы. Оба выпученных глаза были на одной стороне. А между ними выдавался нос, тупой, будто обрубленный.

– Ой! – испугалась Ира и отбежала.

– Не бойся, – сказала Таня. – Если б этот дельфин был живой, он бы от нас спрятался в море. Он нас боится. А если он и не шевелится, – он не живой.

– Разве это дельфин? – спросил Нину Павловну Вадик. – Когда дельфины кувыркаются, они не такие. У них толстые хвосты.

– Это не дельфин, – сказала Нина Павловна, присела на корточки и приподняла непонятное животное лопаткой.

На лопатке поместилась только голова, широкие плавники свесились вниз… И тотчас морда животного стала похожа на что-то, очень ребятам знакомое. Они закричали:

– На кота похоже!

– Да, – удивилась Нина Павловна, – вот он, оказывается, какой!

– Кто „он“?

– Вы же сами догадались: кот, морской кот. Неприятно с ним встретиться в море, правда? Говорят, если его заденешь, он ударит хвостом и сильно поранит иглой.

Не успела Нина Павловна договорить, как вдруг послышалось шипение:

„Тыршш-туршш-таршш…“ – хвост морского кота взметнулся вверх и снова растянулся на песке.

Ребята испугались, отскочили. И дальше всех Вадик.

Только Наденька, которая стояла с ним рядом, не двинулась с места.

– Думаете, это кот свой хвост подбросил? – насмеялась она.

– Да, да, отойди!

– Кот ещё его подбросит и как зашипит!

– Тебя поранит! – кричали ребята.

– Не поранит, – смеялась Наденька. – Это Вадик подбросил и так страшно сказал „тырш-турш-таршш“. Хотел нас напугать…

– А больше всех сам себя напугал. Даже побледнел. Сам зашипел – сам поверил. Забыл, что морские жители немые, – сказала Нина Павловна, поерошила рыжий ёжик Вадика и повела ребят дальше – искать дельфина.

Но дельфина не нашли.

На этот раз волны выбросили на берег много водорослей, раковин с улитками, много медуз и огромною рыбину. А дельфина так и не выбросили.

Всё поспело

На акациях уже давно не было цветов. Вместо них висели коричневые стручки с семенами.

А на катальпах, среди огромных листьев, стручки торчали, как острые пики.

Ребята их нарвали, и началось сражение на зелёных пиках.

Шурик всех победил, потому что у всех пики сломались, а он своей размахивал так ловко, что она уцелела. Шурик приставил к себе пику и закричал:

– Смотрите, мне до подмышки! Жалко, что в Ленинграде нет таких стручков!

У Наденьки было всё больше хлопот с огородным хозяйством. Особенно с помидорными кустами и бахчой.

Как только начинали желтеть помидоры, Вова кричал, что они уже спелые, и норовил их сорвать. Как только арбузы и дыни стали чуть побольше картошин, он тоже кричал, что они спелые и их надо сорвать.

Наденька ни на шаг не отходила от Вовы.

– Видишь, два помидора совсем покраснели, – показывала она, – ты сорви вот этот, а я этот. Теперь положи на тачку и вези на кухню.

– Я ещё этот сорву, – просил Вова.

– Нельзя, – строго говорила Наденька. – Он наполовину красный, наполовину зелёный.

Но вот наступило время, когда все помидоры созрели и были сорваны, когда пустыми стали грядки. Только на бахче, среди пожелтевших листьев, лежали два темнозелёных арбуза и три жёлтых дыни.

Они лежали не потому, что были сорваны, а потому, что так и росли, лёжа на земле.

Арбузы уже были величиной с большой-пребольшой мяч. И дыни тоже были не намного меньше. А Наденька не знала, поспели они или не поспели.

Машенька и Нина Павловна тоже не знали.

Но однажды вечером прибежала Галинка, пощёлкала пальцами по арбузам, повернула дыни кверху той стороной, что лежала к земле, сказала:

– Спелые! Ой, хороши уродились!

И ребята не успели оглянуться, как арбузы и дыни были оторваны от длинных стеблей.

Ну и ужин был у ребят в этот вечер! Не ужин, а пир на весь мир.

Арбузы были сахарные, дыни медовые, а подбородки у ребят мокрые от сока.

Галинку Нина Павловна, Машенька и ребята уговорили поужинать с ними.

Она ела арбуз и приговаривала:

– Ну и разумники! Дали созреть – он и сладкий. Ой, який сладкий!

А перед уходом Галинка сказала, что и виноград уже созрел и что Ермолаич зовёт Нину Павловну с детьми в гости.

Гроздочка

– С добрым утром! Идите-ка сюда, идите, – встретил Ермолаич ребят и Нину Павловну у входа на виноградник. – Где вы тут на хитрого жучка охотились? Которые ваши кусты, узнаёте?

Ребята смотрели на кусты и молчали.

Кусты стали выше и шире. Там, где были ёлочки с крохотными горошинами, теперь висели большие гроздья спелого винограда. И на каждой столько виноградин, что ёлочек совсем не было видно.

– Они светятся, косточки видны! – закричал Вадик и ткнул пальцем в виноградину.

Она лопнула – и прямо Вадику в лицо прыснул сок.

Ребята засмеялись.

– Ну, где ж ваши кусты? – опять спросил Ермолаич.

– Вот они, – показала Наденька. – Раз, два, три, четыре, пять.

– Верно, – подтвердил Ермолаич. – С них вы жучков переловили, с них и виноград получите.

Всем хотелось как можно скорее положить в рот виноградину. А Вова от нетерпения уже подпрыгивал и облизывал губы.

Но Ермолаич не спешил. Он очень внимательно смотрел на ребят, поглаживал усы и как будто что-то вспоминал. Потом он крикнул:

– Галин-ка! Захвати сюда корзину!

Откуда-то из-за кустов прибежала Галинка с круглой корзиной.

– Ты сюда срезай, – сказал Ермолаич, – и я сейчас срежу всем по гроздочке.

Он достал из кармана кривой нож, срезал самую большую гроздь винограда и дал Нине Павловне. Потом стал срезать гроздь за гроздью и по очереди раздавать ребятам. И вот у всех, кроме Вовы, уже по грозди спелого винограда.

– А мне? – кричит Вова.

– И тебе будет, – говорит Ермолаич, пряча в карман свой нож. – Ты сам себе гроздочку приготовил.

– Почему вы всем срезали, а ему не срезаете? – с тревогой спрашивает Наденька.

Ермолаич хитро щурится:

– Зачем ему срезать? Его гроздочку и так снять можно.

Он снимает с куста незаметную высохшую ёлочку с жалкими, сморщенными горошинками и протягивает её Вове:

– Вот твоя гроздочка. Что, хороша?

* * *

Хоть возвращались ребята в городок на телеге с полной корзиной винограда, и Нина Павловна разрешила Вове взять себе гроздочку; хоть потом каждый день в городок стали возить виноград на грузовиках и Вова ел досыта, – помнил он о сухой гроздочке, которой не дал созреть. До самого Ленинграда помнил.

Кто говорит „гирь-гирь“

Хорошо осенью на юге. Лучше, чем летом. Небо синее, море тёплое, а не душно и не жарко.

Ребята купались в море, плавали на своём пароходе, а по вечерам слушали по радио песни и сказки. Иногда и Алёша играл на скрипке.

Но вот Елена Андреевна куда-то уехала, а вернувшись в городок, сообщила ребятам, что она заказала два отдельных вагона.

И снова Нина Павловна стала упаковывать чемоданы и ящики. И дети снова ей помогали.

Уже были упакованы альбомы Вадика. Он нарисовал всё, что видел на юге. Были упакованы красивые ракушки, засушенные цветы и листья. Большой лист катальпы едва-едва поместился в чемодане.

Хотели ребята упаковать и серебристую птицу. Но Тис Тисович сказал, что скоро в городок приедет много детей. Они будут жить здесь всю зиму и купаться в „маленьком море“. Они тоже были бы рады, если б у них была такая птица и каждый день взлетала над городком.

– Мы оставим им птицу, – сказал Шурик.

– Оставим! – закричали Вова и Таня.

Наденька вздохнула, но тоже сказала.

– Оставим.

А Ира вздохнула и ничего не сказала.

Перед отъездом ребята с Ниной Павловной, Еленой Андреевной и Тисом Тисовичем пошли на прогулку.

Шли берегом.

Красный шар солнца уже погрузился в море. А небо вдали еще долго розовело. Потом оно потемнело. И трудно было отличить, где кончается небо, где начинается море.

Вдруг среди волн замелькали зелёные огоньки, и с моря донеслось:

– Гирь-гирь!

– Слышали? – закричал Шурик.

Да, на этот раз, все слышали „гирь-гирь!“

Потом в другом месте, ближе к берегу, замелькали огоньки.

– Там пароход и лодки, – вглядевшись, закричал Вадик. – С лодок сбросили что-то длинное, белое! Это сеть!

– Тэкс-тэкс-тэкс, почаще гирьгирьте, – улыбаясь сказал Тис Тисович.

И снова с моря послышался голос:

– Гирь-гирь!

– Они так кричат, когда увидят много рыб? – спросил Шурик.

– Нет, не тогда, – ответил Тис Тисович. – Сначала рыбаки бросают в море широкую, длинную сеть. А когда окружат ею рыбу, старший даёт команду: „Гирь-гирь!“ И сеть начинают стягивать канатом.

– А почему так давно не кричали „гирь-гирь“? Только один раз, когда мы приехали, и вот сейчас, – допытывался Шурик.

– Когда вы приехали, – кончался весенний лов рыбы; теперь начинается осенний. А летом здесь рыбы мало и её не ловят.

Так, в последний день, когда прощались с морем, Шурик узнал, кто говорит: „гирь-гирь!“

* * *

На следующий день ребята уже сидели в вагонах.

Засвистел паровоз. И скорый поезд тронулся в далёкий путь.

Снова три дня смотрели ребята в окна. И часто, даже за тысячи километров, они кричали:

– До свидания, Тис Тисович!

А на четвёртый день приехали в Ленинград.

Здравствуй, Ленинград!

На перроне вокзала было очень шумно. Завод встречал свой детский сад.

С шумом и грохотом пронёсся паровоз и остановился.

Остановились вагоны.

И один за другим наши путешественники соскакивали с площадок. Все крепкие, подросшие, коричневые от загара.

Мамы бросались к ним, обгоняя пап, а бабушки оказывались ещё проворнее, чем мамы.

Все удивлялись, как изменились ребята.

Танин дедушка басил на весь перрон:

– Да вы всё южное солнце с собой увезли! Там ничего и не оставили!

Больше всех удивлялись Наденьке.

Нельзя сказать, что она стала толстой, как Ира. Нет. Но посмотришь на неё, – и сразу видно, какая это здоровая, сильная девочка. Сквозь тёмный загар проступает румянец, а косички стали почти белыми.

Папа, увидев её, остановился удивлённый.

Наденька подбежала к нему. Она не прижалась бочком, как бывало раньше, а крепко обхватила его шею, притянула к себе, и так ей стало хорошо, что она засмеялась.

Елене Андреевне и Нине Павловне поднесли большие букеты цветов. Но они не могли их взять. У них были заняты руки, да и некогда им было. Они только говорили:

– Спасибо, спасибо, потом…

Все прошли в зал.

– Елена Андреевна и Нина Павловна! вы сделали огромное дело, – сказал Наденькин папа. – Вы настоящие герои.

Вова зашептал Шурику:

– Ведь герои – самые смелые лётчики и кто на фронте лучше всех сражался?!

– И я так думал, – ответил Шурик. – А помнишь, как Нина Павловна наш пароход спасала и меня тоже? Правда, как герой!

Наденька смотрела на папу и слушала, что́ он говорит. Не всё, что папа говорит, она понимала. Но поняла самое главное: он хочет, чтобы на земле было много таких городков и чтобы никто их не разрушал.

„Разве взрослые не могут сделать, чтобы так было? – подумала Наденька. – Взрослые же всё могут“.

А папе все горячо захлопали.

Потом родители повезли своих ребят на автобусах и троллейбусах домой.

Так кончилось далёкое путешествие в новый городок.