Текст книги "Далекое путешествие"
Автор книги: Энна Аленник
Жанр:
Детская проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Наша звёздочка
Хорошо виден из окон поезда красивый, нарядный город. Он всё ближе, ближе…
И уже слышен голос Иры:
– С нашей стороны вокзал!
И тоненький голос Шурика:
– А с нашей товарный поезд. Всё закрытые красные вагоны, а один зелёный с окнами – пассажирский. И за ним ещё прицеплены площадки с разными машинами! Смотрите, мы как раз напротив остановились!
Машенька заглядывает в окно и вдруг кричит:
– Наша звёздочка!
– Да, наша! – говорит Нина Павловна. – Видите, на каждой машине блестит звёздочка – это клеймо нашего завода.
– Где, где? – волнуется Вадик и от окна, откуда виден вокзал, перебегает к окну напротив, откуда видны машины. У него высоко поднимаются коротенькие брови, блестят глаза, и счастливый, счастливее всех на свете, он кричит:
– Моя, моя мама сделала звёздочки на машинах!
– А мой папа как строить машину придумал, – говорит Наденька и… что с ней такое творится? Она прижимается к окну, она зовёт: – Папа! Папа!
– Вот Наденькин папа со ступенек зелёного вагона соскочил, – показывает Нине Павловне Таня. – Вот он в синем костюме идёт, он нас не видит!
Нина Павловна быстро опускает оконное стекло.
– Папа, вот я! Па-па! – зовёт Наденька.
– Он в другую сторону идёт! Он не слышит! – волнуются ребята.
– Скорей беги за ним, Машенька, – просит Нина Павловна. Она и не заметила, что быстрая Машенька уже выскочила из вагона.
Мелькнул за окнами её белый халат, и вот здоровается она с высоким, очень обрадованным папой, и спешат они оба к ребятам. А Нина Павловна ведёт Наденьку навстречу.
Подхватил папа дочку со ступенек вагона, и сидит она у него на руках, как маленькая.
– Куда ты едешь, папа?
– Куда вы везёте наши машины со звёздочкой? – кричат ребята. Они уже тут как тут, полна площадка народу.
– Лучше заходите к нам в вагон, – приглашает Нина Павловна.
– Не могу, сейчас наш поезд отправляется.
– Наш раньше отправят, – уверяют ребята. – Наш скорый поезд, ваш – товарный.
– Наш товарный поезд идёт без задержек по зелёной улице.
– По какой зелёной улице?
– Разве поезда по улицам ходят? Они по железной дороге ходят.
– Верно. Но для нашего поезда на всех станциях открыты семафоры, везде горят зелёные сигналы: пожалуйста, проезжайте! Это и называют железнодорожники зелёной улицей.
– А почему вас раньше всех пропускают?
– Потому что мы везём машины на большую стройку.
Шурик протискивается к самым ступенькам и кричит:
– А что там строят?
– Каналы. Они спасут от засухи поля. И огромную электростанцию. Она зажжёт миллионы лампочек!
Папа торопливо целует Наденьку, ставит её на площадку. Быстро вырывает из блокнота листок, даёт Нине Павловне и просит:
– Пишите мне, пожалуйста, по этому адресу.
– Хорошо, – обещает Нина Павловна.
– Мы напишем, – обещает Наденька, но сама своих слов не слышит, потому что гудит паровоз и трогается товарный поезд.
Папа на ходу вскакивает на подножку и скрывается в зелёном вагоне.
Даже до свидания не сказал, рукой не помахал! И у Наденьки полные слёз глаза.
Но вот папа высунулся из окна и бросил на перрон большой конверт:
– Ловите! Это я вам в дороге сделал. До городка не раскрывать! До свидания! Поправляйся, Надь…
И поезд ушёл.
Машенька подняла конверт:
– Ой, какой лёгкий!
– Что там? Дайте потрогать! – набросились на неё ребята. Но она не дала.
А Вадик не просил потрогать. Он свесился с площадки и долго куда-то смотрел.
– Довольно, Вадик. Упадёшь, – сказала Нина Павловна. – Куда ты всё смотришь?
– Я уже посмотрел. Там открыт семафор и горят, горят зелёные огоньки, и поезд повёз машины с маминой звёздочкой по зелёной улице!
Как станция называется?
Елена Андреевна ехала с малышами. Вечером она перешла коридорчик, где стенки, как гармошка, и попала во второй вагон.
Она открыла дверь и смотрит, – что такое?
У каждого отделения ребята держат вырезанные из бумаги и раскрашенные зелёным карандашом кружочки. Ира и Таня стоят, подняв руки. Ага, понятно: они семафоры. И это уже не вагон, а зелёная улица.
Вадик и Вова – паровозы. Одному паровозу такой длинный поезд трудно везти. В поезде больше двадцати вагонов.
Шурик, конечно, машинист и находится между двумя паровозами, чтобы обоими можно было управлять.
„Паровозы“ гудят. „Вагоны“ крепко вцепились друг в друга и выстукивают ногами „тык-тэк-так, тык-тэк-так“, как колёса по рельсам.
Елена Андреевна смотрит и спрашивает:
– Интересно, – что этот поезд везёт?
– Машины, – отвечает „семафор“ с длинной косой.
– Откуда?
– Из Ленинграда.
– Куда?
– На стройку.
– Что ж там строится?
– Такая станция, чтоб зажглись миллионы лампочек! И каналы!
– Эй, семафор, – гудит рыженький паровоз с коротенькими бровями, – ты не там стоишь! Там уже другой город, а мы еще к Мичуринску подъезжаем!
Перебегает „семафор“ в Мичуринск. Там зелёные кружочки сигналят: „Путь свободен. Не останавливайся, поезд. Скорее дальше поезжай!“
Мчится „поезд“ без остановок по зелёной улице…
Но вот затарахтел звонок. Елена Андреевна отворяет дверь, и несёт Машенька навстречу поезду полный поднос чашек. Что тут делать?
– Стоп. Остановка! – говорит Елена Андреевна.
– Мы еще до станции не доехали, – гудят „паровозы“.
– Это тоже станция; разве не видите?
– А как станция называется?
– Ужин. А за нею большая станция – Спать!
Жалобно загудели и дали задний ход „паровозы“. Запыхтели и покатились назад „вагоны“. Начали всхлипывать „семафоры“. И не любят же они таких станций!
Что там?
Перед сном ребята рассказали Елене Андреевне о том, как они увидели машины со звёздочкой, которые сделали в Ленинграде на их заводе, а повезли у-ух, как далеко – на стройку. Да еще по зелёной улице! Как Наденька увидела своего папу, как он бросил им конверт и сказал, чтоб до городка не раскрывали. А Машенька даже не дала его посмотреть и спрятала. Но они ведь не будут его раскрывать, они только потрогают и узнают, что там.
– Ничего они не узнают, Елена Андреевна, только перемнут. Я трогала, щупала, на свет смотрела, а не могу догадаться, что там. Даже Нина Павловна и та не может.
– А мы догадаемся, – закричали ребята. – Вы нам только дайте!
Наденьке очень хотелось хоть один раз дотронуться до папиного конверта. Она смотрела на Елену Андреевну и ждала: позволит она или не позволит.
– Мы сделаем вот как. Машенька даст в руки конверт одному из вас. Но условимся: остальные хватать не будут, – сказала Елена Андреевна. – Но кому же из вас дать?
Все закричали:
– Мне!!
Таня тоже закричала, потом передумала:
– Нет, Наденьке. Раз её папа делал, – она скорей всех догадается!
Так и сделали.
Машенька достала из чемодана конверт – когда она только успела его туда положить! – и дала Наденьке.
Ребята боялись, что их руки не вытерпят и всё-таки его цапнут, поэтому они спрятали их за спину.
Вова тоже спрятал. Но он умудрился как-то по-лягушечьи прыгнуть и приложиться подбородком к конверту.
– Я думала, что ты честный, Вова, – сказала Елена Андреевна.
– Я честный, – пробормотал Вова и сел.
Наденька стала разглядывать конверт. На нём марки и написан адрес. Наверно, папа хотел послать его по почте. Поводила по конверту пальцем с одной стороны, с другой, покачала его на ладони…
– Ну что там? Бумага? – спросил Шурик.
– Нет, там что-то скользкое.
– А оно гнётся? – опять спросил Шурик.
– Гнётся. И само обратно разгибается.
– Скорей догадывайся, что там! – требовали ребята.
Наденька не могла догадаться.
Тогда конверт взяла Елена Андреевна, тоже потрогала, покачала на руке, потом согнула, и он сам разогнулся.
– Что же там такое? И я не могу догадаться… Ну, потерпим. Приедем в городок, устроимся и раскроем.
Наденька вздохнула. Ой, ещё сколько ждать!
Доброе утро!
Чудаки ребята. Не хотели ложиться спать, а спят так крепко, что не слышат, как грохочет поезд по железным мостам, как на станциях бьёт колокол и перекликаются паровозы.
Уже кончилась ночь, светлеет небо и над широкой степью всходит солнце.
Чем выше оно поднимается, тем ярче и веселее становится земля и теплее дует ветерок в окно вагона.
В щели между занавесками уже протягиваются лучи. Они делят вагон солнечными перегородками.
Вадик открывает глаза и видит, что на краешке его полки сидит Нина Павловна, облокотилась на столик и пишет письмо.
На столике лежит целая кипа синих конвертов и бумаги.
Вадик догадался, кому Нина Павловна пишет столько писем, и спрашивает:
– А моей маме написали?
– Сейчас напишу. Хочешь, давай вместе. Ты мне будешь диктовать.
– Хочу! Скорей напишите:
„Мамочка, мы видели, – поезд повёз твои звёздочки на стройку!
Твои звёздочки выпуклые и блестят. Их везут быстрее всех по зелёной улице. А в Мичуринске, знаешь, какие красивые белые сады? Я их нарисовал и все леса нарисовал.
Я тебя люблю, твой Вадик“.
Нина Павловна так и написала.
Наденька тоже проснулась. Она повернула голову – лежат на подушке её красные носочки.
– Хочешь написать папе, Наденька?
Наденька хочет. Она уже умеет писать печатными буквами много слов.
Нина Павловна даёт ей бумагу и карандаш. Наденька становится на колени и принимается за письмо.
Сначала она говорит:
– Дорогой папа!
Но „дорогой“ очень трудное слово, и она пишет: „па-па“.
Говорит: „Сейчас я надену носочки“.
А пишет: „носок-чики“.
Говорит: „У нас вагон, полный солнца“. А пишет: „сон-це“. Говорит: „Я потрогала твой конверт. Целую. Надя“. А пишет: „На-дя“.
И письмо у неё получается такое:
„Па-па. Носок-чики. Сон-це. На-дя“.
Что ж, и так не скучное письмо, а Нина Павловна допишет, – тогда всё будет понятно. Вот она уже и дописывает.
А Наденька поднимает уголок занавески и говорит всему, что видит:
– Доброе утро!
Ростов
Если бы только машинист знал, как хочется путешественникам скорей приехать к морю, как хочется, чтобы паровоз громко гудел и мчался мимо всех станций, чтобы больше нигде не останавливался поезд до самого нового городка!
А паровоз, как нарочно, замедляет ход, потому что виден большой город и большая станция.
А что за город, что за станция, Наденька сама прочитала на стене вокзала. Там печатными буквами написано:
РОСТОВ
Вот Елена Андреевна и Нина Павловна идут к вокзалу. Сколько у них писем! В один почтовый ящик они не поместятся. Что же тогда делать? Наверно, придётся искать другой.
– Наденька, смотри, – показывает Таня в окно напротив, – столовая на улице!
Да, прямо на платформе стоят столы и стулья. За столы садятся пассажиры и обедают.
А рядом киоск. Там в пузатых бутылках красная, зелёная, жёлтая вода. Наверно, сладкая, вкусная и шипит.
Вот бежит гражданин с огромной копчёной рыбиной…
– Цветы, покупайте цветы! – предлагают пассажирам девушки.
А как здесь жарко припекает солнце и как здесь шумно! Все говорят громче, чем в Ленинграде, смеются и то громче.
Дети смотрят на весёлую, шумную платформу, а Шурик – в то окно, откуда виден вокзал. Но и вокзал его не интересует. Он смотрит, как вдоль вагона, от колеса к колесу переходит железнодорожный мастер в кепке и в замасленной спецовке. В одной руке у него длинный ящик с инструментами, гайками, винтами. В другой – молоток.
Слышны гулкие удары по колёсам: „бум-бум“, „бум-бум!“
– Для чего вы по нашим колёсам молотком стучите? – спрашивает Шурик мастера.
Мастер поднимает голову и отвечает:
– Чтоб узнать, нет ли где трещинки.
– А как вы узнаёте?
– По звуку. Если крепкое колесо, – гулкий звук. Если колесо с трещинкой, – и звук с хрипотцой.
И опять раздаются гулкие удары: „бум-бум, бум-бум!“
Шурик с беспокойством прислушивается.
– Ну что, все у нас крепкие колёса?
– Все крепкие, – отвечает мастер.
– Вот хорошо! А то нам надо очень быстро ехать.
Но мастер не слышит Шурика. Он уже стучит по колёсам соседнего вагона.
Во время обеда Шурик ведёт себя очень странно. Он стучит ложкой по своей тарелке и чашке, по тарелкам и чашкам ребят. Он двадцать раз спрашивает у Машеньки:
– У нас есть чашки, чтобы они были с трещинкой?
Машеньке некогда:
– Дали тебе чашку, чем она плохая? С какой тебе трещинкой надо?
Но Шурик, наконец, находит трещинку на чашке у Вовы. Он стучит по ней ложкой, улыбается и говорит ребятам:
– Слышите, когда чашка с трещинкой, – и звук вот какой. Он называется „с хрипотцой“. А когда чашка вся целая, – и звук вот какой гулкий: „бум-бум!“ Так все мастера стучат и узнают крепкие колёса в поезде или нет.
– Дай теперь я, – просит Таня.
– И я! – просят все сразу.
Когда Нина Павловна подходит к столику, чашка лежит расколотая на две половины.
– Кто это сделал? Ты Вова?
– Не Вова! – кричат ребята.
– А кто же?
– Один – никто, – говорит Таня.
– Как один никто? Что ж, вы все вместе чашку разбили?
– Мы её не разбивали, мы только хотели узнать, какой бывает звук „с хрипотцой“.
Пока ребята рассказывали, как было дело, мастера успели проверить, в порядке ли вагоны. Потом два раза пробил колокол. В ответ ему засвистел паровоз, скорый поезд отошёл от станции Ростов и проехал по мосту через широкую-широкую реку.
Ребятам хотелось знать, как река называется.
– А как бьёт колокол? – спросила Нина Павловна.
– Дон!.. Дон!.. – Кто же не знает? Малыши и те знают.
– Вот и река называется Дон. Запомните?
Ещё бы! Такую большую реку с таким маленьким звонким названием да не запомнить!
Что увидели в степи
Уже недолго осталось ехать. И, чтобы незаметнее прошло время, дети стали разглядывать книжки с картинками.
Шурик свою полистал, полистал и сказал:
– Я посмотрю, может быть, уже виден наш городок и тёплое море.
Он подошёл к окну.
Кругом была степь. То тут, то там зеленели поля. Городка он не увидел. Зато увидел посреди степи прекрасный белый мост.
„Зачем его тут построили? – удивился Шурик. – Реки под ним нет, даже ручья нет. Только выкопано много земли и получилась выемка, да еще какая длинная… через всю степь проходит!“
Наденька тоже отложила книжку и посмотрела в другое окно. Ничего прекрасного она не увидела. Наоборот, она увидела, как ветер поднял тучи пыли и закружил по степи, по полям…
В вагоне закрыли все окна. Но песок застучал по ним, заскрежетал. Он пробивался в щели, и у ребят на зубах противно захрустели песчинки. Все стали морщиться, жаловаться Нине Павловне.
А она прижалась к окну рядом с Шуриком и не оборачивалась.
Вдруг она закричала:
– Сюда! Ну скорей же смотрите!
И дети увидели, как посреди степи, по широкой сухой выемке побежала вода.
Она бежала издалека. Откуда – и не было видно. Бежала так быстро, так весело, что даже пенилась.
Вода подбежала под прекрасный белый мост и пустилась в путь дальше и дальше…
– Как же это? Только что не было, а теперь река? – удивлялись ребята.
– Разве так бывает, чтобы сперва мост был, потом река? – спрашивал Шурик. – Теперь сразу можно по мосту на ту сторону ходить, да, Нина Павловна?
Нина Павловна всё смотрела, как по пыльной, жаркой степи бежит вода. Потом повернулась к ребятам и взволнованно сказала:
– Знайте, что мы видели, как родился канал. Теперь всегда, может быть тысячу лет, здесь будет вода. И все это будут видеть. Но как её в первый раз пустили в канал, как она в первый раз побежала под мост, можно было увидеть только сейчас, вот в эту минуту. И повезло же нам!
А где городок?
В вагоне суета.
Няни выносят вещи на площадку. Шурик в последний раз звонит в свой звонок, потом хочет его спрятать в сетку под мячик, но передумывает. Пусть остаётся. В вагоне же всё время будут ездить люди, может быть даже строители мостов и каналов. Пусть они тоже звонят в звонок. Но если так, и Шурик может позвонить в последний раз… и ещё в последний… и ещё в самый-самый последний…
– Да мы из-за тебя оглохнем! Ты понимаешь, что делаешь? – кричит Машенька. – Вот ребята на что-то интересное смотрят. Иди к ним.
Шурик подходит к ребятам. На что они так смотрят? Даже рты раскрыли…
И он видит горы, высокие, как в сказках бывают. Те, что ближе, – зелёные. На них лес растёт. А за ними серые каменные макушки других. Они ещё выше.
Таня показывает на одну и удивляется:
– Почему на горе белый воротник?
– Это, знаете что, – всматривается Наденька, – это облако!
– Макушка горы облако проткнула! – кричит Вова.
Горы то отдаляются, то подступают к самой, железной дороге.
– А где же тут наш городок? – спрашивает Шурик.
– „За морями, за долами, за высокими горами“, – отвечает Наденька.
Она запрокинула голову, смотрит на небо над горой и радуется оттого, что оно ещё синее, чем она думала. И на солнце ей хочется посмотреть, да только поднимет к нему глаза, – они сами закрываются.
А Вадик никак не может расстаться со своими карандашами. Всё – и небо, и горы – такое красивое, что он до последней минуты рисует их на какой-то, попавшейся под руку, бумажке, потому что альбомы уже давно запакованы.
И вдруг… что это? Ничего ему не видно, и никому ничего не видно. Кругом темнота. Как будто в один миг наступила ночь и погас свет. И как машинисту не страшно мчаться на паровозе в такой темноте!?
Вадик даже не видит Нины Павловны, которая стоит рядом и говорит:
– Не пугайтесь. Это в горе́ пробит туннель, и мы в туннеле едем.
Но вот он кончился. После темноты яркий солнечный свет так и ударил в глаза.
Шурик моргает и удивляется:
– Как же это? Мы ехали, а над нами была вся гора?
– Ловко мы под ней проскочили, что она нас не раздавила! – кричит Вова. – А другой поезд может, ух, как раздавить!..
– Не раздавит, – смеётся Нина Павловна. – Уж об этом-то строители туннеля позаботились.
– А как они позаботились, что он такую гору выдерживает? – допытывается Шурик.
– Это ты узнаешь, когда подрастёшь.
„И почему для всего надо подрастать и подрастать?“ – с обидой думает Шурик. Он долго бы ещё думал, и, может быть, стало бы ему ещё обиднее…
Но громко загудел паровоз, и Таня закричала:
– Машинист даёт сигнал: „Подъезжаю! Открывайте семафор!“
– Подъ-ез-жаем, – запели ребята, – к городочку подъ-ез-жаем! – и стали друг за другом в полной готовности и полном порядке.
Вадик быстро сунул в карман карандаши.
Шурик заглянул в окно. Сейчас-то он увидит городок и море…
Нет, моря не видно. Виден всего один домик, маленький, невзрачный, почти что на курьих ножках. А за ним что-то пёстрое, похожее на теремок. Вот и всё.
Шурик, чуть не плача, говорит Наденьке:
– Ведь Алексей Васильевич хороший городок показывал, а вот какой построили, смотри!
– Ничего, мы как-нибудь поместимся, – утешает его Наденька.
– Ой, что ты! Как мы поместимся? Мы не поместимся, – глядя в окно, кричит Ира. – Ехали, ехали и не поместимся.
А вагоны катятся всё медленнее и медленнее.
Проводница достаёт из футляра жёлтый флажок и выходит на площадку. Там уже стоит начальник поезда.
– Приехали! – кричат ребята и рвутся к ступенькам.
– Нет. Видите, проплыл телеграфный столб, – значит, едем, – говорит начальник.
Но вот толчок, вот качнуло вагон.
– Остановка! Приехали!
– Да, приехали. Можно выходить.
Часть вторая. Новый городок
Приехали
Воздух тёплый, ветер тёплый, в синем небе ни облачка!
По асфальтовой дороге среди гор катится расписной теремок. Никто никогда такого не видел. Внутри – удобные мягкие сиденья и кабина шофёра.
Это большой детский автобус. Он везёт наших путешественников со станции в новый городок.
Теремок сворачивает с горной дороги и останавливается у широких ворот. Перед ними выстроились пионеры, все как один смуглые. Они закричали:
– Доб-ро по-жа-ло-вать! – и затрубили в фанфары.
Рядом с пионерами стоял совсем коричневый от загара Алексей Васильевич. Он распахнул широкие ворота…
И вот, путешественники вошли в новый городок.
Не только у ребят, даже у Елены Андреевны дух захватило от радости, когда она увидела за клумбами цветов два длинных здания, похожих на два белых крыла.
– Ух, какой городок! – закричал Вова.
– Этот нравится? – спросила Шурика Наденька. А мы с тобой на станцию подумали… – и она тихонько засмеялась.
– Городок еще только начинается, – сказал Алексей Васильевич. – Что прежде всего надо сделать после дальней дороги? Помыться: правда, Елена Андреевна?
– Конечно. – Елена Андреевна чуть прищурила глаза, вспомнила, как стояли игрушечные домики на столе у Михаила Сергеевича, и сказала:
– Если я не ошибаюсь, в левом крыле должны быть ванные для малышей, в правом – душевой зал для старших…
– Совершенно верно. Ну и память у вас! – удивился Алексей Васильевич.
– Мы старшие, нам сюда, вот у меня правая рука! – послышался голос Тани, и она уже впереди всех бежала в душевой зал.
Хорошо было стоять под тёплыми струйками воды. Наденька смотрела, как из окон освещает их солнце, и они становятся цветными, как радуга.
Таня хотела сосчитать, сколько в зале душей, и не могла.
– Смотри, – показала ей Ира, – на стенах полки в дырочках. Сколько на них мыла, губок, мочалок! Пусть они там и лежат. Нас и так душ вымоет.
Но пошли в ход и мочалки, и мыло, и губки. Воспитатели и няни намыливали ребят с головы до ног, становились ребята белыми, пушистыми, похожими на снежных человечков – и скорей смывать пену!
Вова уже смыл. Он отфыркивался, ловил на ладонь струйки воды, направлял их в Шурика и кричал:
– В тебя попало?
– Попало! – смеялся Шурик.
– А в тебя, Вадик, попало?
Но Машенька уже поворачивает кран за краном. Больше не льётся вода.
И вот все чистые, переодетые выходят из зала, но в другую дверь, с другой стороны, и сразу попадают в зелёный коридор.
Хорошо в нём, тенисто и приятно пахнет листьями. А устроен он просто: по бокам столбы, сверху перекладины, и всё обвито зелёными вьюнками с разноцветными колокольчиками.
Выходят ребята из коридора, а от него во все стороны к белым дачам разбегаются дорожки.
– A-у, Елена Андреевна! По которой нам идти? – кричит Нина Павловна. – Которая наша дача?
– Сюда, сю-да, – издали машет рукой Елена Андреевна.
Все бегут по дорожке мимо грядок с овощами.
– Здравствуйте, ребята! – вдруг слышится с грядок тоненький голосок. – Принесите мне вечером попить. Я люблю пить утром и вечером.
Удивлённые ребята смотрят на грядки:
– Кто это говорит?
– Это я, редиска, – отвечает тоненький голосок.
– Как ты говоришь? Редиска не умеет говорить!
– Вот догадайтесь, как я говорю!
Вова не может утерпеть. Он мигом выдёргивает из земли одну редиску, видит, что она самая обыкновенная, и суёт её обратно в землю, пока не заметила Нина Павловна.
Никто из ребят не может догадаться.
Нина Павловна улыбается:
– А ты, Шурик, должен догадаться. Посмотри-ка внимательно на грядки.
Шурик смотрит, смотрит… и вдруг замечает, что от одной грядки идёт вверх к столбу провод. Шурик наклоняется над этой грядкой, поднимает листья и находит под ними чёрный кружок.
– Это радио! – кричит Шурик. – Кто-то говорил по радио!
– Верно, Шурик. Значит, у нас в городке и радио есть своё!
А вот и дача. Какая большая вокруг неё терраса с белыми колоннами! На одной половине террасы кровати, на другой – столики и стулья. В стене шкапчики.
Елена Андреевна открывает один шкапчик и спрашивает ребят:
– Кто у вас сегодня дежурные?
– Мы, – отвечают Таня и Вадик.
– Возьмите в шкапчике скатерти, вилки, ложки и накройте столы. Сейчас вам привезут обед. Да нет, скоро вечер, и это, наверно, будет ужин.
– Привезут? – удивляется Таня, – на чём?
– Увидите.
Ребята усаживаются за столы. Таня и Вадик расстилают скатерти, раскладывают всем вилки и ложки.
„Динь-динь-динь!“ – раздаётся звон где-то очень близко, и к террасе катится Колобок, огромный, весёлый, румяный.
Ребята вскакивают с мест и в восторге кричат:
– Вот так колобок! Как сто колобков! Как тыща колобков! Как тебя съесть?
Колобок смеётся и широко раскрывает рот. А это дверь. Довольная Машенька выглядывает из неё. Вот в чём она привезла ужин – в колобке-самокате. Он катится сам, как на вокзалах тележки для багажа.
Ребята заглядывают в дверь самоката и видят, что там не только ужин, но ещё полная корзина красной черешни.
– Скорей давайте всё съедим, – торопит ребят Таня, – тогда скорей дадут черешню!
Наденька получила черешню позже всех. Она съела одну черешенку, рассмотрела косточку и говорит:
– В Мичуринске на деревьях были цветы, а здесь уже вот какая вкусная черешня и косточка у неё вот какая, круглая.
На террасе было очень тепло, и вдруг подул ветер.
Сначала он чуть-чуть поднимал уголки скатертей, потом разгулялся, растрепал девочкам волосы, надул пузырём платья.
– Ой, скатерть улетела! – закричала Ира.
– И у нас улетела, и моя черешня рассыпалась, – пожаловалась на ветер Наденька.
– А у нас не улетит, мы её локтями держим! – сказала Таня.
Кто изо всех сил держал скатерти, кто бегал по террасе и ловил их, кто собирал рассыпанную черешню. А Елена Андреевна с Ниной Павловной переходили от колонны к колонне и что-то искали…
– Не можете найти? – спросил Алексей Васильевич, входя на террасу.
– Не можем; скорей спасите нас от ветра! – попросила Елена Андреевна.
Алексей Васильевич нажал кнопку на первой от входа колонне – и между всеми колоннами опустились стёкла.
Ребята потрогали их. Вот интересно: была терраса – стала комната, дул ветер, а теперь не дует.
И когда на террасе стало тихо, когда ребята доели черешню, они все, как сговорились, стали клевать носами.
Шурику хотелось смотреть на Алексея Васильевича, но сонные глаза сами закрывались.
Он говорил:
– Покажите нам сейчас городок, весь… весь… – а сам засыпал.
Вадик просил:
– И тёплое морь-ре. – и тоже засыпал.
А Наденька, засыпая, говорила:
– Мы скоро па-пин кон-верт рас-кро-ем… ем…
Алексей Васильевич смотрел на ребят, смеялся и повторял:
– Весь… весь… рас-кро-ем… ем…
Но он не удивлялся. Если после дальней дороги сытно поужинать, – на ходу, пожалуй, заснёшь.
И наших путешественников стали раздевать, как малышей, и скорее укладывать спать.
А грядки с редиской пришлось поливать Нине Павловне и Машеньке.
