Текст книги "Поцелуй невидимки"

Автор книги: Энн Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Да, восхитительно, – согласился Дуглас и дотронулся до ее руки. – Хотите, я вам погадаю?

Избитый прием, усмехнулась про себя Шелли, но руки не вырвала.

– Гадайте. Сомневаюсь, что вам удастся рассказать мне что-то новое... – Зато сколько разных интересных вещей она могла бы рассказать Дугласу... Вспомнить только Хьюберта Эноя – он один стоит целого предсказания...

– Как знать, – обиженно произнес Дуглас. Он приблизил к своему лицу ее руку – какая же она маленькая, тонкая. На безымянном пальце красовался изящный перстень с янтарем, окантованным золотой тесьмой. Дуглас начал «гадание». – У вас в прошлом – неудачный роман.

Шелли усмехнулась его неуклюжей попытке подражать обычным трюкам гадалок.

– И не один... – сказала она.

– Вы – одинокий человек, – не смущаясь ее высказыванием, продолжил Дуглас, – несмотря на то, что вас окружает масса людей, которые вам симпатизируют.

– Это уже ближе к истине, – кивнула Шелли, – но не пытаетесь ли вы увидеть во мне себя самого?

– Отчасти, – виновато улыбнулся Дуглас. – Пожалуй, вы правы. Не удалось мое гадание. – Он отпустил руку Шелли.

Ей стало жаль его. Этот человек пытался ухаживать за ней, и она знала, что понравилась ему. Только ни его нежные, щекочущие прикосновения, ни его теплые слова не давали ей того успокоения, о котором она мечтала. Она не добилась своего – сказка не стала реальностью, серая мышка – возлюбленной красавца-мужчины. Наверное, в этом и было все дело. Ты так боялась проиграть, Шелли Брэмбл, что довольствоваться утешительным призом считаешь ниже своего достоинства, критиковала себя Шелли. Но не это самое страшное. Ко всему в придачу, ты оказалась еще и эгоисткой... Ты настолько привыкла к тому, что Руди всегда рядом и всегда поможет, что теперь, когда он пытается заняться чем-то, кроме решения твоих проблем, ты обозлилась на весь мир...

– Прекрасная госпожа и вы, господин инквизитор, не соизволите ли вы прервать свою беседу и присоединиться к хэллоуинскому шествию?

Каким облегчением для нее был этот голос – чуть ироничный и немного взволнованный. Только что она думала о друге, и вот он – тут как тут. У Шелли камень с души упал – наконец-то закончилось ее вынужденное уединение с Дугласом. Они последовали за Руди, который собрал разбредшийся по дому народ в центре большой гостиной и известил всех присутствующих о начале хэллоуинского шествия – то есть хождении вокруг дома со свечками. Как Руди объяснил, таким образом участники шествия изгонят из этого дома всех злых духов.

Новые свечки еще не были зажжены, а те, что горели в доме, были погашены перед шествием. И именно в этот момент случилось то, чего меньше всего ожидали собравшиеся, – в доме погас свет. Шелли стало не по себе – они с Руди не договаривались о такой шутке. Конечно, он мог сымпровизировать, но... Чьи-то руки нащупали в темноте ее плечи и крепко их сжали. Чьи-то губы нашли в кромешной мгле ее рот и обожгли его своим прикосновением. Шелли хотела было отстранить невидимого соблазнителя, но не смогла – потому что так ее еще не целовал никто. Она буквально растворилась в пылающих устах незнакомца – ее тело потеряло вес, руки бессильно обмякли, глаза закрылись, хотя, даже если бы они оставались открытыми, она все равно не смогла бы ничего разглядеть. И когда она инстинктивно потянулась навстречу тому неизведанному, что манило ее и пугало, тот, кто подарил ей этот испепеляющий и нежный поцелуй, вдруг отпустил ее плечи и растворился в пространстве.

Напрасно Шелли протянула руки в пустоту – от незнакомца и след простыл. Впрочем, она подозревала, кто мог им быть... Шелли могла бы потрогать руками губы, которые сладко подрагивали, обоженные страстным поцелуем, но ей казалось, что прикосновение разрушит то очарование, тот ореол волшебства, который был подарен ей незнакомцем.

Зажегся свет. Глаза Шелли – два огромных горящих золотистых топаза – напряженно всматривались в лица, мелькающие вокруг. Только сейчас она пожалела о том, что на присутствующих – маски. Под ними было значительно сложнее разглядеть взгляд – горящий и вопрошающий, такой же, как у нее. Она была почти уверена в том, что ее целовал Дуглас, но «почти» не давало ей покоя. К тому же что-то подсказывало ей, что Дуглас не способен на такой поцелуй. И все же...

Дуглас Конхэйм – монах в рясе – стоял в другом конце гостиной. Это не снимало с него подозрения, однако ничего не доказывало. Неподалеку от нее стояла только насмерть перепуганная чувствительная Энджи – но Шелли не сомневалась, что эта девушка предпочитала молодых людей. В проеме двери Шелли увидела немного озадаченного Руди. Он что-то быстро говорил окружающим, но Шелли этого не слышала – после поцелуя в голове стоял какой-то гул. Точно тысяча колоколов била в набат: «Найди его! Най-ди е-го! Най-ди е-го!». К ней подошел Дуглас.

– Жалею, что оказался не с вами в эту минуту. Испугались? – по-прежнему галантно поинтересовался он. Никакого волнения, срывающегося голоса, хрипящих звуков. Хотя Дуглас, кажется, неплохо умеет владеть собой...

– Немного, – Шелли пыталась разглядеть волнение в его серых глазах, но они были совершенно спокойны.

– Пытался найти вас, но в темноте ничего не разберешь... Зато было весело.

– Да, – кивнула Шелли.

– После шествия я собираюсь отбыть восвояси, – многозначительно произнес Дуглас. – Долг зовет – у меня еще столько дел. Вы откроете мне свое лицо... и свое имя?

– Нет, – не успев подумать, выпалила Шелли.

На лице Дугласа застыло разочарование.

– Скажите мне свое имя, и может быть... – попыталась Шелли смягчить приговор.

– Вы найдете меня, если захотите... – закончил за нее Дуглас. – Меня зовут Дуглас Конхэйм. Я владелец модельного агентства «Элегант Стайл». И я очень надеюсь увидеть вас еще раз...

10

Вместо того чтобы расставить по своим местам мысли и чувства, вопреки ожиданиям Шелли, Хэллоуин окончательно все запутал. Что, в общем, неудивительно – ведь в День всех Святых по традиции творится полная неразбериха. Шелли поняла, что за свой рассудок больше не отвечает, и без объяснений оставила «Элегант Стайл», решив попросту не выходить на работу. Однако уход из модельного агентства не был панацеей от всех бед. Как предупредить Дугласа о заговоре? Как ей вообще теперь быть с Дугласом?

Шелли пыталась в очередной раз разложить все по полочкам и найти для каждого чувства свой уголок в душе, захламленной затянувшейся неразберихой.

Во-первых, ее отношения с Дугласом... Если это, конечно, можно было назвать отношениями – встреча на дороге, помощь на работе и идиотский флирт в беседке... А потом еще этот поцелуй... Правда, Шелли не была уверена в том, что жаркое прикосновение губ исходило от спокойного и не очень-то страстного Дугласа... Шелли понимала, что охладела к нему. Конхэйм не оправдал ее ожиданий, не разглядел в ней истинной красоты, а потому не заслужил места в ее сердце. Это было разумным объяснением ее поведения в хэллоуинскую ночь. Но поцелуй... Как только Шелли вспоминала о нем, она тут же загоралась желанием испытать его снова. Если бы не этот поцелуй, Шелли смогла бы забыть Дугласа и чувствовала бы себя совершенно спокойно. Но ведь не может же она позвонить ему и спросить, не он ли поцеловал ее, когда погас свет! И потом заговор Хьюберта... Нет, она слишком далеко зашла в своем рвении узнать правду о «правой руке» Дугласа, чтобы ничего не предпринять и позволить выскочке Хьюберту и стерве Вайолет завладеть компанией ее бывшего босса. Только вот что она может сделать?

Во-вторых, ее дружба с Руди. У Шелли язык бы не повернулся назвать это отношениями. Не слишком ли она перегибает палку, щерясь, словно злобная собака, на тех, с кем он общается, пусть даже флиртует? Ну вот – откуда это «даже»? Какое право она имеет определять отношения Руди с кем бы то ни было? Неужели она – одна из тех ревнивых женщин, которые считают своим даже то, что не принадлежит им по праву? Раньше Шелли не замечала за собой этой черты. Раньше ее даже обрадовало бы то, что Руди начал встречаться с кем-то. Раньше все было по-другому. Шелли ловила себя на мысли, что и перстень – подарок Руди – не хочет снимать потому, что в нем хранится частичка его самого, которая всегда при ней. Но все эти чувства так мало походили на изъявление дружеской симпатии, что Шелли волей-неволей возвращалась к разговору в беседке. Она солгала Дугласу – ведь ей хочется привлечь Руди, хочется, чтобы он увидел в ней не только друга, но и... Господи, как она запуталась. Можно было поговорить с Руди, всегда готовым выслушать, попросить совета... Но поймет ли он, не шокирует ли его это неуместное признание? Сейчас Шелли впервые за много лет пожалела о том, что Руди никогда за ней не ухаживал. Ей было бы намного проще разобраться в той ереси, которую она себе нагородила. Единственным оправданием, с помощью которого Шелли пыталась спасти оставшиеся иллюзии, было то, что в столь сложный период своей жизни она не могла обойтись без друга. И возможно потому цеплялась за все, что с ним связано.

Звонок Дональда Стилмена – того бизнесмена, с которым Шелли познакомила Вайолет, – окончательно перевернул все вверх тормашками. Дональд обещал обратиться в ее агентство – и обратился. Только помощь нужна была не ему, а его приятелю, у которого возникла проблема с заказом. Он хотел бы посоветоваться, проконсультироваться, а потом, кто знает, может быть, дело и до заказа дойдет... Он крупный клиент, намекал Дональд, за него нужно держаться...

– Да, конечно, – поначалу Шелли страшно обрадовалась. – А кто он?

– Владелец «Элегант Стайл». Дуглас Конхэйм.

Шелли откинулась на спинку кресла и сделала глубокий вдох. Что кривить душой – никто, кроме нее, не виноват в том, что происходит. Дуглас Конхэйм превратится в кошмар ее жизни, если она не расскажет ему всей правды.

– А вы... э... уже сообщили ему, что...

– Обижаете. – Дональд явно радовался тому, что смог помочь понравившейся ему Шелли. – Он едет к вам. Да я и звоню вам, чтобы предупредить об этом. Ну как я вам в роли рекламного агента?

Ужасно! Просто отвратительно!

– Замечательно, – еле выдавила из себя Шелли, понимая, что Стилмен хотел оказать ей услугу... – Огромное спасибо, мистер Стилмен. Я надеюсь, что отношения с «Элегант Стайл» у нас будут самыми добрыми...

Дуглас Конхэйм приехал уже через полчаса после звонка Стилмена. Времени у Шелли хватило только на то, чтобы позвонить Руди – последняя соломинка, за которую цепляется утопающий. Руди посоветовал ей вести себя естественно и постараться не выдавать своего волнения. Оборот, который приняли события, удивил его и порядком взволновал.

– Не унывай. Я позвоню тебе вечером, и мы обо всем поговорим... И еще у меня есть для тебя маленький сюрприз.

Это «не унывай», сказанное участливым и взволнованным голосом, звучало для Шелли как музыка. Теперь встреча с Конхэймом казалась ей не светопреставлением, а всего лишь землетрясением. Самое страшное заключалось в том, что Шелли совершенно не знала, чего ей ожидать от Дугласа и как себя вести. Неизвестность давила на нее, угнетала и заставляла сжиматься в комок от мрачных предчувствий – как тогда, на дороге, когда она хотела превратиться в маленький резиновый мяч. Значит, с тех пор мало что изменилось...

– Здравствуйте, миссис Брэмбл.

– Мисс... – поправила Шелли.

– Неужели такая красивая девушка может быть не замужем? – Дуглас прямо-таки пожирал ее глазами. То, как он смотрел на нее во время праздника, было всего лишь мимолетным знаком внимания в сравнении с этим пылким взглядом. – Вероятно, вы устали от мужского поклонения?

– Вероятно, – сухо ответила Шелли. – Вы, кажется, хотите решить проблемы с заказом? – холодно напомнила она.

– У меня такое чувство, – продолжил Дуглас, не обращая внимания на ее холодность, – что я вас где-то видел. И голос знакомый...

Шелли похолодела. От волнения и напряжения ее прошиб холодный пот. Но, может быть, это для нее – выход, освобождение... Сейчас он вспомнит Нэнси Бартон – секретаршу, пропавшую без вести...

– Не может быть... – На его красивом лице было написано просветление и удивление одновременно. – Дева из Озера со странным другом Палачом... Неужели это вы?

Чтобы подтвердить свою догадку, Дуглас подошел к Шелли и взял ее руку. На безымянном пальце красовался тот самый перстенек с янтарем. Шелли оцепенела, застыла в кресле. Она не знала – радоваться ей или огорчаться. Секретарша Нэнси Бартон так и осталась неузнанной – всего лишь потому, что она – дурнушка. Зато роскошная Дева из Озера и красавица Шелли легко совместились в его сознании. Мужчины верят лишь в то, во что хотят. Какая же Шелли наивная – Дугласу и в голову бы не пришло заподозрить Нэнси. Она – серая мышка... Незаметная внешность делает незаметным и голос...

– Это вы... – окончательно убедился в своих подозрениях Дуглас.

– Вы меня с кем-то путаете. – Шелли нашла в себе силы отрицать очевидное. – Я не имею представления ни о том, кто такая Дева, ни о Палаче, как вы изволили выразиться...

Дуглас все еще держал ее руку, как тогда, в беседке, и Шелли решительно ее вырвала... Он улыбнулся, понял, что попал в точку и, кажется, испытал от этого облегчение.

– Думал, что никогда вас не увижу... Вы вызываете во мне какое-то благоговение, мисс Брэмбл...

– Видимо, именно благоговение натолкнуло вас на мысль поцеловать меня, когда выключился свет. – Шелли поняла, что отпираться бесполезно, и решила окончательно выяснить, целовал ли он ее в ту ночь.

– Поцеловать? – смутился и одновременно удивился Дуглас. – Но я не делал этого... Я же говорил, что пытался найти вас, но было так темно...

– Не отпирайтесь, поцелуй мне понравился, – сменила тактику Шелли. – Это было так необычно...

– Но я не делал этого, – продолжал сопротивляться Дуглас. – Было бы очень приятно вам понравиться, но я вас не целовал...

Шелли поняла, что попала впросак. Впрочем, она предполагала нечто подобное.

– Извините, Дуглас... Все вышло очень глупо... Я не знаю, кто поцеловал меня тогда, в темноте... Почему-то я решила, что это вы. Ведь вы весь вечер ухаживали за мной.

– Кто-то меня опередил, – вздохнул Конхэйм, – оказался гораздо проворнее и смелее. Я не способен на такое ребячество.

– Вы считаете это ребячеством? – спросила Шелли, испытывая некое облегчение от сознания того, что ее целовал не Дуглас.

– Пожалуй, да. – В глазах Дугласа мелькнули серые искорки, но сейчас они не коснулись Шелли, не заставили ее почувствовать внутреннюю дрожь. Она окончательно убедилась в том, что все это – в прошлом. Однако у Дугласа на этот счет было совершенно другое мнение.

– Позвольте мне ухаживать за вами серьезнее, чем ваш невидимый кавалер. Приглашаю вас поужинать со мной. Выбор – за вами. Куда вы хотите пойти?

Шелли поняла, что отказаться от приглашения будет не так-то просто. Дуглас был настроен решительно, но идти с ним куда бы то ни было ей совсем не хотелось...

– Послушайте, Дуглас... Как человек вы мне очень симпатичны... Но...

– Замечательно. – Дуглас не собирался сдаваться. – Почему бы двоим, симпатизирующим друг другу людям, не поужинать вместе? Я ни на что не претендую. Ужин – ни к чему не обязывающая встреча. Соглашайтесь, Шелли.

– Я согласна. – Согласие было вымученным – Шелли уже не могла сопротивляться. Она так устала от этого разговора, что ей смертельно хотелось остаться одной, хотя бы ненадолго. – Как насчет «Нормандского ветра»? Около восьми вечера?

– Прекрасно. – Дуглас был так обрадован ее согласием, что не обратил внимания на ее голос, грустный и усталый. – Приду раньше и буду вас ждать. Что ж, теперь можно перейти к обсуждению дела, благодаря которому я вас узнал...

Она проиграла по всем статьям и вынуждена была это признать. Сказочный принц Дуглас Конхэйм уплывал в свои волшебные дали, не оставив в сердце Шелли ни малейшего сожаления по этому поводу. Нэнси Бартон так и осталась серой мышкой, трудолюбивой секретаршей, не заинтересовавшей никого, кроме Тэсси и Руди...

Шелли часто вспоминала о том, как Руди отреагировал на ее появление в облике Нэнси. Он сказал, что она нравится ему такой, что она отлично выглядит. Как Шелли хотелось, чтобы эти слова принадлежали не другу, а мужчине, чужому, незнакомому. Тому, кто поцеловал ее в хэллоуинскую ночь... И кто же все-таки был этим таинственным незнакомцем?

Предстоящая встреча с Дугласом не радовала, а, напротив, угнетала Шелли. Она ругала себя за сговорчивость, только сейчас осознав, что те несколько минут спора, которые она выгадала, дав согласие, не только не спасли ее, но и окончательно испортили настроение. Теперь она готовилась к этому ужину, как к тяжкой повинности, которую обречена нести. Ее удивляло то, как переменилось ее отношение к Дугласу после Хэллоуина, то, с какой легкостью она готова была отпустить его на все четыре стороны. Оставался вопрос с Хьюбертом, но она до сих пор не знала, как его решить.

С целью хоть как-то убить время и отвлечь себя от неприятных мыслей, связанных со встречей, Шелли принялась протирать пыль со стеллажа, на котором была расставлена ее коллекция керамических фигурок. Она поднимала фигурки одну за другой и вспоминала, когда и как они были куплены. Вот эти симпатичные хрюшки, уткнувшиеся друг в друга розовыми пятачками, были подарены ей Кэтти на прошлое Рождество. А этого желтого цыпленка, упавшего на спину, она покупала вместе с Руди, когда огромные хлопья снега загнали их в какой-то магазинчик в центре города... А вот и котята... Один забрался на другого, чтобы достать с полки банку с вареньем. Они были куплены в тот день, когда у «Паблисити Сторм» появился первый клиент...

Шелли сняла с полки керамическую композицию, купленную у Тэрри Долтона в тот день, когда Конхэйм помог ей на дороге, и криво улыбнулась. Не зря она тогда сомневалась в том, стоит ли ей затевать эту игру... Дуглас не был высокомерным принцем, гонящим прочь нищую старуху, но игра все равно не стоила свеч. Он замечательно отнесся к своей страшненькой секретарше, и Шелли была ему благодарна – пребывание в «Элегант Стайл» не стало для нее адом только из-за его теплого и уважительного отношения. Что ж, она постарается отплатить ему той же монетой – как фея из сказки – только вот придумает, как...

В гостиной зазвонил телефон, и Шелли тут же бросилась к аппарату. Только бы звонили с хорошими новостями – плохих у нее и так предостаточно.

– Ну что, авантюристка, – из трубки донесся веселый и немного взволнованный голос Руди, – надеюсь, тебя не разоблачили?

– Только наполовину, – радостно ответила Шелли. Она была рада слышать этот голос и очень хотела видеть лицо его обладателя.

– Что значит – наполовину? – удивился Руди.

– Он узнал во мне красотку с Хэллоуина, а секретарша Нэнси...

– Все еще остается «серой мышкой», – договорил Руди. – Почему-то именно так я и думал... Что еще новенького?

– Он заподозрил неладное с той сделкой... Помнишь, я рассказывала тебе о Хьюберте и Вайолет? Но я не осмелилась признаться ему. Пока не осмелилась... Однако следующий заказ он обещал сделать в «Паблисити Сторм». Довольно крупный заказ... Такой клиент для нашего агентства – настоящая находка.

– Я рад, что все обошлось. Какие планы на вечер? У меня есть новость, которую мы просто обязаны отметить! Я наконец доделал свою руку, ну, не свою, конечно... «Рука-чесалка» закончена! – радостно объявил Руди.

– Вот это да! Замечательно, Руди! Ты прав – это необходимо отметить. Вот черт! – Она вспомнила об ужине, и радость как волной смыло... Именно в этот день, когда она должна... нет, не должна, а хочет быть с Руди.

– Что-то не так?

– Конхэйм пригласил меня поужинать. Он был так настойчив, – начала оправдываться Шелли.

– Ничего страшного... – упавшим голосом произнес Руди. – Отметим в другой раз.

– Ничего подобного, – запротестовала Шелли. У нее в голове созрел озорной план, который она тут же решила привести в действие. – Я кое-что придумала...

Они сидели на пожухшей траве в Лаймери-парк и пили вино из хрустящих пластиковых стаканов. Шелли была по горло сыта ресторанами, в которых на нее постоянно пялились мужчины, а Руди не имел ничего против пикника на природе. Пусть даже вместо роскошных деревенских видов приходилось довольствоваться несколькими дубами городского парка.

Им было весело и спокойно. Шелли никогда не чувствовала себя такой счастливой, как этим осенним вечером. Все как будто осталось позади, в прошлом. Словно и не было никакого Конхэйма, никакой Нэнси. Словно вообще никого не было на этом свете, кроме нее и Руди.

Рыжее солнце светилось в прозрачных выцветших листьях деревьев, обливало их золотом. Дул легкий ветерок, ласково прохаживаясь по жесткому ковру травы. Эта осень выдалась теплой, как никогда. – Шелли сидела на тонкой куртке Руди и совершенно не чувствовала холода. Может, благодаря выпитому вину, а может... Но об этом ей не хотелось задумываться сейчас, когда все было так легко, воздушно и прозрачно, как этот осенний вечер, легкие листья и аквамариновая гладь небес.

– Прости, что сорвал тебе встречу. – Руди продолжал извиняться за сорванный ужин, хотя Шелли уже тысячу раз повторила ему, что мир от этого не провалился в тартарары, а небо не перевернулось вверх тормашками.

– Забудь об этом, Руди. Я же сказала, что ни о чем не жалею. Мне очень хорошо сейчас. Как я могла предпочесть какой-то ресторан посиделкам в парке? – улыбнулась она.

– Что ты намерена делать дальше?

– Ты о чем?

– О Конхэйме, конечно... В последнее время это излюбленная тема наших с тобой разговоров, – сказал Руди с досадой. – Дуглас Конхэйм – роковой красавец и прочее, и прочее...

– Не хочется говорить о нем сегодня. Эта тема мне не очень-то приятна. Думаю, что через пару дней я созрею для того, чтобы тебе рассказать. А сейчас – забудем о нем. Хорошо?

– Отлично. – Руди и рад был бы не вспоминать о Дугласе, но его будущее слишком серьезно зависело от отношения Шелли к этому человеку. Чтобы скрыть волнение, вызванное своим вопросом и ее ответом, Руди подлил себе еще вина и сделал солидный глоток. Он редко употреблял спиртное, но сегодня ему хотелось расслабиться. Последнее время в присутствии Шелли он испытывал такую гамму самых невообразимых чувств, что ему становилось страшно. И, чтобы заглушить, закопать этот страх куда-нибудь в отдаленный уголок души, он прибегал к такому простому способу, как вино.

– Единоличник! – наигранно возмутилась Шелли. – Почему ты наливаешь только себе? Или ты думаешь, что женщины любят вино меньше, чем мужчины?

– Ничего подобного, – засмеялся Руди. – Просто я настолько привык ухаживать лишь за собой, что иногда забываю об окружающих...

– Слушай, Руди... – Шелли вступила на опасную тропу, но ей так хотелось узнать, оправдаются ли ее подозрения... – Мне показалось, или ты ухаживал за Кэтти Доблтоун?

– Когда? – искренне удивился Руди.

– На Хэллоуин.

– Ты так хочешь сосватать меня Кэтти? Или это у тебя от стремления сделать всех счастливыми?

– Нет, я просто спросила. Мне показалось...

– Нет, Шелли. Я за ней не ухаживал. Кстати, после нашего с тобой представления на вечеринке у Пэтти Вайолет Свенсон перестала наведываться в мастерскую. Как ветром сдуло...

– Тебя это огорчает?

– Нисколечко. Наоборот, я рад. Ее визиты каждый раз выбивали меня из колеи. Единственное, что меня беспокоит, это ее непомерное любопытство... Как бы чего не вышло...

– Не забивай себе этим голову, – махнула рукой Шелли. – Вайолет просто нечем заняться.

– Вот это меня и беспокоит. Если бы она была занята своей жизнью, всем нам было бы легче.

– Если ты насчет этой истории с Нэнси Бартон, то она – в прошлом. На днях я расскажу Конхэйму правду. Только вот как он к ней отнесется...

– Конхэйм – запретная тема, – напомнил Руди с грустной иронией в голосе. – Забыла?

– Ах, да.

– Ты не снимаешь перстень, – заметил Руди. – Тебе нравится?

Он нежно и осторожно взял руку Шелли и полюбовался своим подарком.

– Тебе очень идет.

От этого ласкового прикосновения Шелли готова была растаять, как медуза на солнце. Она с трудом удержалась от того, чтобы зажмурить глаза и лечь на траву, отдаваясь этой сладкой неге. Всего одно прикосновение – но какой магической силой оно обладало! Шелли вспомнила, как брал ее за руку Дуглас, – это было совсем другое ощущение. Тогда она почти ничего не почувствовала, кроме обычного человеческого тепла.

– Оно красивое, – с трудом выговорила Шелли, чтобы наполнить хоть какими-то словами повисшую в прозрачном воздухе паузу. – Очень красивое.

Голубые глаза Руди горели каким-то странным огнем, которого Шелли не замечала раньше. Сейчас они казались ей особенно яркими – подсветка, которая горела где-то внутри, за глазным яблоком, светила сильнее, чем обычно.

– Что-то не так? – Ее пристальный взгляд немного смутил Руди.

– У тебя такие яркие глаза...

– Ты и раньше говорила об этом.

– Сейчас они особенно яркие. Как это ноябрьское небо.

– Холодные?

– Нет. Яркие и теплые. – Боже, что она несет? Неужели это вино сделало ее такой болтливой? Пора бы остановиться – иначе неизвестно, как далеко она зайдет в своих комплиментах по поводу его глаз...

Они шли по улицам, окутанным сиреневыми сумерками. Одной рукой Руди поддерживал Шелли, которая надела туфли на каблуке и теперь, выпив, с трудом регулировала шаг – ее слегка покачивало. В другой – нес бутылку с оставшимся вином. Теплое тело Шелли рождало в его голове множество не самых скромных мыслей, от которых он пытался избавиться, болтая с девушкой о всякой ерунде.

Шелли услышала позади тихое поскуливание и обернулась. Перед ними, на расстоянии вытянутой руки, стояла собака – пушистая дворняжка с серебристо-серой шерстью, отливающей в сумерках каким-то розовато-фиолетовым цветом.

– Песик, – сладко простонала Шелли и протянула руку к собаке. Та не заворчала, но отпрянула, видимо, наученная горьким опытом общения с незнакомцами.

– Песик не очень-то доверчивый, – констатировал Руди. – Так просто его не купишь.

– Может, покормить его? – предложила Шелли и ткнула пальцем в горящие окна магазинчика. – Купим песику колбаски... – Она потянула Руди за рукав и таким умоляющим взглядом посмотрела в глаза, что тот рассмеялся.

– Иногда ты совсем как ребенок. Конечно, покормим. Я тоже люблю песиков.

Шелли осталась с дворняжкой, которая совершенно не торопилась уходить, а Руди отправился в магазин за колбасой. Попросив продавщицу порезать колбасу на кусочки, он то и дело смотрел в окно – как бы опьяневшая и повеселевшая Шелли не забрела куда-нибудь со своим лохматым другом. Она стояла, слегка покачиваясь на своих высоких каблуках, и что-то говорила собаке. Шелли... Такая добрая, милая, родная... Он так хотел обнять ее, но прекрасно понимал, что не может позволить себе испугать ее, обидеть.

– Вот и колбаса для песика, – Руди разложил на асфальте целлофановый пакет и вывалил на него кусочки колбасы. – Ешь.

Собака окинула встревоженным взглядом подозрительно добрую парочку, но затем сменила гнев на милость и принялась за еду. Руди и Шелли с умилением смотрели на то, как в голодной собачей пасти исчезают последние кусочки колбасы. Дворняга довольно облизнулась и посмотрела на своих благодетелей.

– Пора прощаться. – Шелли помахала песику рукой и с сожалением отвернулась. – Давай поймаем такси и поедем ко мне, – предложила она Руди.

Идея была поддержана, и вскоре они сидели на заднем сиденье маленького автомобиля.

– Ты такая смешная... – Он улыбнулся, вспомнив, как Шелли заглянула в его глаза, предлагая покормить собаку.

– И ты смешной. Бродишь по улице с бутылкой вина и пьяной женщиной, кормишь колбасой бездомных собак...

Она вспомнила Дугласа. Вряд ли этот мужчина мог бы вести себя так. Он сентиментален, немного мечтателен, но ему не хватает того ребячества, которого достаточно у бесшабашного Руди. Вот оно. Вот чего не хватало ей в Дугласе – ребячества. «Я не способен на такое ребячество», – вспомнила его слова Шелли. Не способен... А Руди способен. И потому она с Руди в этот счастливый и безумный вечер...

Дома пластиковые стаканчики были заменены хрустальными бокалами, а колючая пожухшая трава – удобным диваном. Они с удовольствием вспоминали прошедший Хэллоуин, многочисленные шутки и розыгрыши, которые им с успехом удалось осуществить.

– А помнишь, как визжали Кэтти и Энджи, когда открыли шкаф? – хохотала Шелли. – Я думала, дом рухнет. Они-то решили, что скелет настоящий!

– А твои «замороженные глаза» в коктейлях! – Руди вспомнил виноградины в кубиках льда. – Эффектное было зрелище...

– Может, ты мне объяснишь, что случилось со светом? – поинтересовалась Шелли. – Я не на шутку испугалась. А потом... потом... – Она смутилась, и ее щеки покрылись румянцем. – Потом меня кто-то поцеловал. Я думала, что это Конхэйм... – Она посмотрела на Руди и увидела, что он тоже густо покраснел и сжал ножку бокала... – В чем дело, Руди?

– Это был я.

– Что значит – ты?

– Я отключил электричество и поцеловал тебя. – Руди с трудом выдавил из себя признание, но сразу же после произнесенной фразы он почувствовал облегчение. Мучиться постыдной тайной больше не было нужды – слова, повисшие в воздухе, больше не щекотали уста и не просились наружу.

– Ты? – Поначалу Шелли оторопела, но вскоре почувствовала, что подсознательно ждала этого, хотела услышать такое признание. – Ты... Знаешь, – волнение и неожиданное признание сделало ее говорливой, – я, как идиотка, выясняла у Конхэйма, не он ли поцеловал меня... Конечно, это был не он. Я знала это, я чувствовала. Он не мог бы поцеловать так. Теперь я поняла, что было в этом поцелуе особенного – это был поцелуй человека, который знает меня. Знает так хорошо, как ты, Руди... Может быть... может... ты повторишь свой поцелуй? Убедишь меня в том, что это – не шутка...

Его руки сжали ей плечи. Его раскаленные долгим ожиданием уста коснулись ее губ – обожгли, а потом заставили растаять... Шелли закрыла глаза и отдалась этой стремительной, страстной и нежной ласке. Да, это был он. У нее не осталось сомнений в том, что в ту ночь ее целовал Руди. Теперь она могла прильнуть к нему, приникнуть всем телом – и быть уверенной, что он не исчезнет, не растает, как призрак, в темноте.

Она обняла его плечи и сжала их так же, как он ее. Ей было тепло и надежно в его объятиях. Она верила ему, хотела его, и уже не сомневалась в том, что получит желаемое. В ее страсти не было исступления – в ней была безграничная нежность и трепет, жажда новых прикосновений и новых открытий.

Когда Руди отнес ее в спальню и аккуратно, бережно, как хрупкую статуэтку, положил на диван, ей открылась его красота, его сила, его сущность, которую она не могла разглядеть за долгие годы дружбы. Сейчас ее не смущало то, что они много лет были вместе лишь как друзья. Ей казалось, что эта любовь лишь укрепит их союз, сделает его более прочным.