Текст книги "Покойник с площади Бедфорд"
Автор книги: Энн Перри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Пьете воду, – коротко ответил гость.
Девушка бросила на него испепеляющий взгляд и подошла к плите.
– Тогда уже достаньте и тарелки, – приказала она. – Я торт покушаю, а вы уже как хочете.
Полицейский повиновался. Он выпьет чаю, а потом, конечно, оставит весточку суперинтенданту. Так будет быстрее всего.
Они уселись на разных концах кухонного стола, напряженные и очень церемонные, прихлебывая чай, который был слишком горячим, и поедая торт, оказавшийся просто великолепным.
Сэмюэль рассказал девушке об Альберте Коуле и 33-м пехотном полке, об Абиссинской экспедиции и о том, что Балантайн тоже принимал в ней участие, приплыв из Индии.
Лицо Грейси стало очень серьезным, словно эти новости расстроили ее.
– Я усе обязательно передам, – пообещала служанка. – Так вы што, верите, што хенерал Балантайн пришил того беднягу?
– Вполне мог, – кивнул Телман, хотя и не желал ничего утверждать наверняка. Ведь если он скажет «да», а потом ошибется, то мисс Фиппс перестанет его уважать.
– И што ж вы теперь будете делать? – серьезно спросила горничная, не сводя глаз с его лица.
– Выясню все, что будет возможно, об Альберте Коуле, – объяснил полицейский. – Думаю, что у него была причина, чтобы найти Балантайна после стольких лет. Ведь прошло уже почти четверть века…
– Там, должно быть, што-то уж-ж-жасно важное, – девушка подалась вперед. – Ежели узнаете, то сразу же расскажите мистеру Питту, где б он ни был и чего б ни делал. Лутше всего передать весточку через миссис Питт или через меня. Все ведь оченно серьезно, когда дело идет о хенералах! Вы тока сами ничего не делайте! – Горничная с волнением посмотрела на полицейского. – И ваще, лутше сначала говорите миссис Питт, прежде чем кому-то еще. Она из приличной семьи и сможет помочь. Она и вас с хозяином предостережет, шоб не попали впросак, когда дело идет о таких людях. – Фиппс смотрела на Телмана с волнением, надеясь, что до него дойдет вся сложность ситуации.
Она была простой служанкой и только-только научилась читать, а детство ее прошло в закоулках бедных лондонских кварталов… Инспектор не знал точно, откуда родом эта девушка. Может быть, из того же района, что и он сам, откуда-нибудь вроде Уондсворта или Биллингсгейта, или любого другого из сотен Богом забытых прибежищ бедняков. Но Грейси была девушкой и поэтому не получила даже начального образования. Телману в этом смысле повезло гораздо больше.
Однако в том, что она предлагала, несомненно, был смысл.
Грейси вновь наполнила чашку полицейского и отрезала ему еще один кусок торта.
И то, и другое он принял с благодарностью. Мисс Фиппс оказалась хорошим поваром, что здорово удивило гостя. Она выглядела слишком маленькой и тоненькой, чтобы что-то знать о еде.
– Вы приходите и усе мне рассказывайте, – еще раз повторила девушка. – А я уж позабочусь, штобы хозяйка не позволила хозяину влипнуть в историю из-за всех этих воображал. Потому што у них столько власти, што влипнуть оченно легко, ежели не так себя повести.
Сэмюэль чувствовал себя все лучше и лучше. Он во многом не соглашался с Грейси. Ей еще многому надо было учиться, особенно в том, что касалось социальных вопросов и вопросов справедливости и равенства всех людей. Но у нее была хорошая голова, а уж в том, что она не готова бороться за свои идеалы, ее никто не мог упрекнуть.
– Думаю, что это очень хорошая идея, – согласился инспектор.
Он не хотел, чтобы у Питта были неприятности с политиками, если этого можно будет избежать. И не только из-за преданности начальнику, к которому он пока еще испытывал двойственные чувства. В первую очередь все дело было в справедливости. Если генерал Балантайн считает, что находится над законом, то ему, Телману, понадобится все его умение и везение, чтобы поймать его.
– Ну, вот и хорошо, – с удовлетворением сказала Грейси, откусывая большой кусок торта. – То есть вы будете приходить сюда и рассказывать хозяйке или мне, о чем узнали, а уж она будет все передавать хозяину, но так, штобы у него не было неприятностей. Ведь иногда всю правду говорить совсем не стоит. Парадный подъезд и черный ход – это две большие разницы, вы же сами знаете. – Горничная внимательно смотрела на полицейского, чтобы убедиться, что он ее понял.
– Конечно, знаю, – подтвердил тот. – Так ведь и должно быть. Богачи ничуть не лучшие солдаты, чем бедняки. Очень часто они даже хуже.
– Об чем вы говорите? – не поняла его служанка.
– Генерал Балантайн стал генералом только потому, что его папаша купил ему офицерский патент, – терпеливо объяснил ей инспектор. – Он, наверное, сам никогда и в бою-то не был. Только приказы отдавал.
Грейси заерзала на стуле, как будто усилия, которые она прилагала для того, чтобы держать себя в узде, не позволяли ей сидеть спокойно.
– Ежели у него хватило денег на такое, то нам надобно быть оченно осторожными, – сказала девушка сварливо, не глядя на своего собеседника, а потом подняла голову, и ее глаза заблестели. – А вы уверены, што можно купить чин хенерала? И ежели у кого-то есть столько денег, то зачем ваще становиться военным? Это ж глупо!
– Вы этого не поймете, – важно произнес Телман. – Такие люди сильно от нас отличаются.
– Ничем они не отличаются, когда получают пулю в лобешник! – немедленно парировала Грейси. – Кровь есть кровь, и не важно, чья она.
– Я это знаю, и вы это знаете, – согласился ее собеседник. – Но они думают, что их кровь другая и лучше.
Служанка терпеливо вздохнула. Так она делала, когда Дэниел плохо себя вел и переставал слушаться, чтобы понять, где находится предел ее долготерпению.
– Думаю, што вы знаете об этом поболе моего, мистер Телман. Думаю, што мистеру Питту очень повезло, што кто-то, такой умный, как вы, не дает ему совершать ошибки.
– Делаю все, что в моих силах, – согласился полицейский, принимая из ее рук тарелку с третьей порцией торта и позволяя ей вновь наполнить его чашку. – Благодарю вас, Грейси.
Девушка крякнула.
Но когда через полчаса гость ушел, так и не повидав ни Томаса, ни Шарлотту, он задумался о том, чего же все-таки успел наобещать их горничной. День был очень долгим и тяжелым, было страшно жарко, а он прошел несколько миль и не ел ничего, кроме сэндвича с сыром и маринованными огурчиками да торта, который приготовила Грейси. Она хорошо его приняла, и, сам не понимая как, инспектор твердо пообещал этой девушке, что будет рассказывать ей о расследовании дела Альберта Коула еще до того, как докладывать об этом суперинтенданту. Он наверняка сошел с ума! Никогда еще в жизни Сэмюэль не делал ничего более глупого. Это было совсем не то, чему его учили.
Хотя это-то как раз было неважно. Он не тот человек, который подчиняется командам, идущим вразрез с его собственным мнением.
Телман слишком устал, и ему трудно было собраться с мыслями. Он просто чувствовал, что поддался импульсу, хотя ему это было совершенно несвойственно, и раньше он никогда так не делал.
Он дал слово… И кому? Грейси Фиппс, подумать только…
Глава 4
Вернувшись домой, Питт узнал все новости Телмана от Грейси. Неожиданно ему стало грустно от того, что улики все больше и больше связывали Альберта Коула с Балантайном. Надо будет проинструктировать помощника, чтобы тот собрал как можно больше информации о Коуле – а особенно проверил, не был ли тот замешан в ограблениях и в вымогательстве денег. Суперинтенданту не верилось, что генерал мог быть хоть как-то связан с подобными преступлениями. Вся жизнь бедняги несколько лет назад была разобрана по косточкам и изучена чуть ли не под микроскопом.
Когда полицейский проходил мимо продавца газет, он снова услышал, как мальчик выкрикивает подробности произошедшей трагедии:
– Труп на ступенях дома генерала! Полиция в растерянности! Загадка убийства старого солдата на Бедфорд-сквер! Читайте подробности!.. Купите газету, сэр. Спасибо. Возьмите, пожалуйста!
Питт раскрыл газету и прочитал статью об убийстве с растущим гневом и смятением. Там не было сказано ничего, за что журналиста можно было бы привлечь к суду, однако она была полна грязных намеков: Балантайн был боевым генералом, и убитый когда-то служил под его началом, то есть между ними существовала связь – любовь или ненависть, обладание секретной информацией, месть или заговор. Намекалось даже на предательство – настолько тонко, что кто-то мог это и пропустить, но кто-нибудь другой непременно понял бы, что хотел сказать автор. Любой из этих намеков мог соответствовать действительности… И любой из них мог уничтожить генерала.
Томас закрыл газету и, сунув ее под мышку, направился по тротуару ко входу в полицейский участок на Боу-стрит. Не успел он войти к себе, как появился дежурный констебль и сообщил, что помощник комиссара просит суперинтенданта прибыть к нему, как только тот появится на работе. Причина вызова не называлась.
Питт вышел, даже не взглянув на кучу бумаг, лежащую у него на столе. Сначала он испугался, что Корнуоллис получил новое письмо, на этот раз с требованиями шантажиста. Томас успел подумать обо всех возможных вариантах этих требований, начиная от простого вымогания денег и кончая передачей закрытой информации по ведущимся расследованиям, а может быть, даже и изменением свидетельских показаний.
Телману он никаких записок оставлять не стал – инспектор прекрасно справлялся с расследованием. Ему не были нужны ни Питт, ни кто-либо еще, чтобы выяснить все о жизни и привычках Альберта Коула.
Выйдя из здания, Томас направился по Друри-лейн и почти сразу нашел кеб. Ничто не привлекало его внимания, когда экипаж двинулся в южном направлении: ни другие кебы, ни роскошное сверкающее утро, ни кричащие друг на друга кучера… Когда движение остановилось, чтобы пропустить роскошный выезд запряженных четверкой гнедых лощадей с развевающимися плюмажами, суперинтендант тоже не выказал никаких эмоций. Не обратил он внимания и на открытую карету, которая ехала впереди них и в которой сидели шесть хорошеньких хихикающих девочек, чьи торчащие солнечные зонтики представляли несомненную опасность для экипажей, двигавшихся с ними в одном направлении.
Томаса немедленно провели в кабинет помощника комиссара, где он увидел Корнуоллиса стоящим, как это теперь часто бывало, перед окном, выходящим на шумную улицу. Когда Питт вошел, хозяин кабинета повернулся к нему. Он был бледен, под глазами у него залегли темные тени, а напряженные губы были сжаты в тонкую нить.
– Доброе утро, – быстро поздоровался шеф, когда суперинтендант прикрыл за собой дверь. – Входите. – Он сделал приглашающий жест в сторону стоящих перед столом стульев, но сам остался стоять. Создавалось впечатление, что Корнуоллис начнет расхаживать по кабинету, как только Питт устроится в кресле. – Вы знаете Зигмунда Таннифера?
– Нет, – ответил Томас.
Корнуоллис внимательно посмотрел на него. Его тело было напряжено, а руки он сцепил за спиной.
– Таннифер – банкир, очень хорошо известен в Сити и обладает большим влиянием в финансовых кругах, – объяснил помощник комиссара.
Питт ждал, что он скажет дальше.
Поддавшись наконец импульсу, шеф стал расхаживать по кабинету: пять шагов в одну сторону, пять – в другую. Наверное, кабинет был для него палубой корабля, готового вступить в бой.
– Вчера вечером он приезжал ко мне, – нервно начал помощник комиссара. – Он выглядел как-то… странно. – Корнуоллис дошел до стены и сделал четкий разворот, не отрывая глаз от Томаса. – Не могу сказать точно, что это было, но он вдруг стал расспрашивать меня о Бедфорд-сквер. И спросил, кто занимается расследованием. – Еще один четкий разворот. – Когда я назвал ваше имя, он поинтересовался, не может ли встретиться с вами… частным образом… и как можно быстрее – то есть сегодня утром. – Корнуоллис двинулся в обратном направлении, все еще держа руки за спиной. – Я спросил Таннифера, нет ли у него какой-нибудь информации о происшествии. Знаете, может быть, его недавно обокрали или он знает кого-то, с кем такое случилось… кого-то, кто живет на Бедфорд-сквер. – Корнуоллис остановился; в глазах его читалось недоумение, а лицо казалось помятым. – Но он ответил, что ничего о происшедшем не знает. С вами же он вроде как хочет встретиться по совсем другому делу, частному и очень важному. – Помощник комиссара подошел к столу и протянул Питту листок бумаги. – Это его домашний адрес. Он вас ждет.
Суперинтендант взглянул на адрес. Таннифер жил в Челси.
– Конечно, сэр. Я сейчас же отправлюсь туда, – заверил он начальника.
– Очень хорошо. Благодарю вас. – Джон наконец остановился. – Расскажете потом, в чем там дело. Думаю, что успею вернуться к тому моменту, когда вы приедете.
– Вернуться? – переспросил Томас.
– Ну да, – Корнуоллис медленно выдохнул. – Надо ехать в клуб – в «Джессоп». Не хочется, да и времени нет… – Он мимолетно улыбнулся, стараясь скрыть свое нежелание. Теперь ему не хотелось появляться в клубе, как будто все его друзья и коллеги уже каким-то образом узнали, что было написано в письме, и безоговорочно поверили в это – или, в лучшем случае, заколебались. – Но надо, – продолжил он. – Там сегодня заседание благотворительного комитета. Слишком важное, чтобы можно было пропустить его. Касается детей.
Джон выглядел слегка смущенным, говоря это; затем он быстро повернулся, взял свою шляпу и вышел вместе с Питтом.
Томас взял кеб и поехал, глубоко задумавшись, на Куин-стрит, рядом с набережной Челси. Место это было прекрасное, рядом с Ботаническим садом, сразу за больницей и широкой панорамой Бертонс-корт. В конце улицы открывался широкий вид на серо-голубую реку, переливающуюся в лучах солнца.
Питт постучал в дверь нужного дома, и когда лакей открыл ее, передал ему свою визитную карточку. Его провели через отделанный камнем холл, на полу которого были небрежно разложены персидские ковры. На стенах висела коллекция исторического оружия, начиная с двуручного меча крестоносцев и кончая саблей наполеоновских времен. Там были также две рапиры и несколько пар дуэльных пистолетов. Через секунду гость оказался в комнате, отделанной дубовыми панелями. Не прошло и пяти минут, как дверь в эту комнату распахнулась и вошел высокий мужчина с редеющими темными волосами. Он был очень привлекателен, хотя лицо проявляло много властности, чтобы его можно было назвать красивым, а кроме того, оно было несколько полноватым.
Питт предположил, что хозяину дома где-то около пятидесяти с небольшим. По-видимому, он был очень богат. Его одежда была великолепно сшита из материи, в которую, похоже, была вплетена шелковая нить. Галстук его тоже блестел, и было нетрудно догадаться, что он тоже из шелка.
– Благодарю вас за то, что приехали, суперинтендант. Я ваш должник. Располагайтесь, пожалуйста. – Мужчина указал на темные стулья и, когда Питт уселся, устроился напротив. Чувствовалось, что все его тело напряжено. Он сидел очень прямо, крепко сжав руки. Банкир не только нервничал, не скрывая этого, но и был чем-то очень сильно озабочен.
У Томаса на языке вертелось несколько вопросов, но он хранил молчание, решив предоставить Зигмунду Танниферу возможность высказать все, что тот считал нужным.
– Насколько я знаю, вы занимаетесь расследованием этого скверного случая на Бедфорд-сквер? – осторожно начал банкир.
– Совершенно верно, – подтвердил Питт. – В настоящий момент мой помощник изучает жизнь убитого и пытается узнать, что тот мог делать на площади. Ведь обычно он обретался в районе Холборна. Торговал обувными шнурками на углу Линкольнз-Инн-филдз.
– Понятно, – кивнул Зигмунд. – Я читал в газетах, что он был отставным солдатом. Это правда?
– Да. А вы что-то знаете о нем, мистер Таннифер?
– Нет… боюсь, что о нем я ничего не знаю. – Банкир улыбнулся, но затем улыбка исчезла с его лица. – Мне захотелось встретиться с вами, когда я прочитал в тех же газетах, что в этом деле может быть замешан бедняга Балантайн. Видно, что вы человек, обладающий щепетильностью и рассудительностью, и Корнуоллис очень верит в вас, иначе он никогда бы не поручил вам такого деликатного дела. – Зигмунд оценивающе посмотрел на полицейского, пытаясь составить о нем собственное мнение.
Питт понял, что хозяин дома не ожидает никакого ответа. Отрицание сказанного из чувства скромности выглядело бы глупо. Было ясно, что Таннифер изучил его послужной список.
Банкир тем временем облизнул губы и продолжил:
– Мистер Питт, мне прислали крайне неприятное письмо. Я бы даже назвал это шантажом, хотя в нем и не упоминается никаких требований.
Суперинтендант чуть не задохнулся от шока. Это было последнее, что могло прийти ему в голову. Этот богач-банкир, сидящий перед ним, совсем не был похож на загнанного в угол человека, такого, как Корнуоллис. Хотя, может быть, он просто не понял еще всего, что означало для него это письмо? Страх, напряжение и бессонные ночи придут к нему позже…
– Когда вы его получили, мистер Таннифер? – спросил Питт.
– Вчера вечером, с последней почтой, – негромко ответил банкир. – Я сразу же сообщил об этом Корнуоллису. Я немного знаю его и посчитал удобным нанести ему визит, несмотря на столь позднее время. – Зигмунд глубоко вздохнул, а потом шумно выдохнул и расправил плечи. – Понимаете, мистер Питт, я нахожусь в очень деликатной ситуации. Вся моя карьера и способность служить обществу зависит только от того, доверяют мне или нет. – Он внимательно следил за суперинтендантом, пытаясь понять, дошло ли до того сказанное. В глазах банкира промелькнуло сомнение. Может быть, он слишком многого ждет от полицейского?
– Могу я взглянуть на письмо? – спросил Томас.
Таннифер прикусил губу и заерзал в кресле, однако спорить не стал.
– Конечно. Оно вон там, на краю стола, – он указал на письмо рукой, как будто не хотел лишний раз дотрагиваться до него сам.
Питт приподнялся и взял письмо с большого полированного стола. Имя получателя и адрес были составлены из букв, вырезанных из газеты, однако это было сделано с такой невероятной аккуратностью, что казалось, будто бы их отпечатали типографским способом. На почтовом штампе значился адрес – Центральный Лондон – и стояло вчерашнее число.
Томас открыл конверт и прочитал то, что было написано на единственном находившемся внутри листке:
МИСТЕР ТАННИФЕР,
ВЫ ДОСТИГЛИ БОГАТСТВА И УВАЖЕНИЯ БЛАГОДАРЯ СВОИМ СПОСОБНОСТЯМ К ФИНАНСОВЫМ ОПЕРАЦИЯМ, ИСПОЛЬЗУЯ ПРИ ЭТОМ ЧУЖИЕ ДЕНЬГИ. ТО, ЧТО ЭТИ ДЕНЬГИ ВАМ ПРЕДОСТАВЛЯЛИСЬ, БЫЛО СВЯЗАНО С НЕПОКОЛЕБИМОЙ ВЕРОЙ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ В ВАШИ СПОСОБНОСТИ И В ВАШУ АБСОЛЮТНУЮ ЧЕСТНОСТЬ. КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, БУДУТ ЛИ ЛЮДИ ПРОДОЛЖАТЬ ДОВЕРЯТЬ ВАМ СВОИ ДЕНЬГИ, ЕСЛИ УЗНАЮТ, ЧТО ОДНАЖДЫ ВЫ БЫЛИ НЕ СТОЛЬ СКРУПУЛЕЗНО ЧЕСТНЫ И ЧТО ВАШЕ СОБСТВЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ЗАРАБОТАНО С ПОМОЩЬЮ ДЕНЕГ, УКРАДЕННЫХ ВАМИ У ВАШИХ ДОВЕРИТЕЛЕЙ? КАЖЕТСЯ, ЭТО БЫЛИ «УОРБЕРТОН И ПРАЙС». Я НЕ МОГУ НАЗВАТЬ ТОЧНОЙ СУММЫ, ДА И САМИ ВЫ, ДУМАЮ, ЕЕ УЖЕ НЕ ПОМНИТЕ. ИЛИ НИКОГДА НЕ ЗНАЛИ. ЗАЧЕМ ПЕРЕСЧИТЫВАТЬ ДЕНЬГИ, КОТОРЫЕ НЕ СОБИРАЕШЬСЯ ВОЗВРАЩАТЬ? ПОНИМАЕТЕ ЛИ ВЫ ВСЮ АБСУРДНОСТЬ ПРОИСХОДЯЩЕГО? ДОЛЖНЫ ПОНИМАТЬ, ИНАЧЕ НЕ ПОЗВОЛИЛИ БЫ ДРУГИМ ЛЮДЯМ ДОВЕРЯТЬ ВАМ СВОИ ДЕНЬГИ. САМ Я НИКОГДА ЭТОГО НЕ СДЕЛАЮ!
ВОЗМОЖНО, В БУДУЩЕМ ТАК И СЛУЧИТСЯ – ВАМ ПЕРЕСТАНУТ ДОВЕРЯТЬ.
Это было все. Как и в случае с письмом Корнуоллиса, то, что хотел сказать его автор, было абсолютно понятно. И опять шантажист ничего не требовал и ничем открыто не угрожал: однако возможные угрозы, опасности и мерзкие намерения писавшего были абсолютно ясны.
Питт взглянул на Таннифера, который наблюдал за ним, почти не мигая.
– Убедились? – спросил банкир хриплым голосом – было видно, что маска спокойствия, которую он надел, вот-вот рассыплется. – Этот человек ничего не просит, но угроза абсолютно очевидна. – Он откинулся на спинку кресла, измяв свой пиджак. – Все, что здесь написано, – абсолютная ложь. Я никогда в жизни не тронул и чужого пенни. И думаю, что, потратив на все это достаточно времени и проведя тщательный банковский аудит, я смогу это доказать.
Зигмунд смотрел на суперинтенданта, как будто отчаянно хотел увидеть у того в глазах понимание или надежду.
– Но сам факт того, что я это сделаю или даже только посчитаю нужным этим заняться, заставит людей задуматься: а почему? – продолжил финансист. – И этого будет достаточно, чтобы уничтожить мою репутацию и репутацию моего банка, если только меня сразу же не отправят в отставку. Отставка – это единственный выход в данной ситуации. – Он широко развел руками. – А потом обязательно найдется кто-то, кто примет эту отставку за признание вины. Боже мой… что же мне делать?
Питту очень хотелось ответить Танниферу что-то, что вернуло бы ему надежду, которая сейчас была так необходима, но ничего подходящего полицейскому на ум не приходило.
Стоит ли сказать Зигмунду, что его письмо не единственное?
– Кто еще знает об этом? – спросил Томас, указав на письмо.
– Только моя жена, – ответил Таннифер. – Она видела, что я чем-то очень расстроен, и мне надо было или сказать ей правду, или что-то придумать. Я всегда абсолютно ей доверял и поэтому показал ей письмо.
Питт посчитал это ошибкой. Он боялся, что женщина может так испугаться, что непредумышленно выдаст свое беспокойство или даже захочет поделиться с кем-то этой информацией – может быть, с матерью или сестрой.
Все эти сомнения были, по-видимому, написаны у суперинтенданта на лбу. Таннифер улыбнулся:
– Не стоит волноваться, мистер Питт. Моя жена – женщина исключительного мужества и преданности. И я скорее доверюсь ей, чем кому-нибудь из тех, кого еще знаю.
Такое можно было услышать нечасто, однако Томас подумал, что точно такие же слова он мог бы сказать о Шарлотте. Он покраснел, устыдившись того, что плохо подумал о миссис Таннифер, хотя не имел на то никаких оснований.
– Простите, – смущенно пробормотал Томас. – Я хотел только…
– Ну конечно, – сменил тему финансист и впервые позволил себе улыбнуться. – В большинстве случаев вы были бы абсолютно правы в ваших опасениях. Вам не стоит смущаться. – Протянув руку, он дернул за витой шнур звонка.
Через минуту в комнате возник лакей.
– Попросите мадам Таннифер присоединиться к нам, – отдал распоряжение банкир и вновь с серьезным видом повернулся к Питту: – Чем же вы сможете помочь нам, суперинтендант? И как я должен себя вести, получив это… эту угрозу?
– Начнем с того, что вы никому ничего не должны говорить, – произнес Томас, мрачно глядя на собеседника. – Нельзя допустить, чтобы кто-то что-либо заподозрил. Заранее продумайте хорошее объяснение, если кто-то все-таки заметит ваше волнение и беспокойство и спросит вас об их причинах. Лучше не притворяться, что вообще ничего не случилось, потому что в это трудно будет поверить. Самое главное – не дать возникнуть каким-либо подозрениям.
– Конечно, конечно, – закивал Зигмунд.
Раздался негромкий стук в дверь, и в комнату вошла женщина. На первый взгляд в ней не было ничего выдающегося: среднего роста, немного худа, плечи угловатые, а бедра под модно сшитым платьем выглядели слишком узкими и совсем не женственными. У нее были вьющиеся светлые волосы легкого медового оттенка. Лицо ее не было красивым: нос далек от совершенства; голубые, широко расставленные глаза смотрели очень открыто; рот одновременно чувственный и беззащитный. Но то, как она держала себя, выделяло супругу банкира из толпы. В ней была видна удивительная грациозность, и чем дольше вы на нее смотрели, тем привлекательнее она казалась.
Оба мужчины встали.
– Парфенопа, позволь представить тебе суперинтенданта Питта, руководителя полицейского участка на Боу-стрит. Он приехал по поводу этого несчастного письма, – представил Зигмунд гостя.
– Очень рада, – быстро сказала женщина; ее голос был теплым и слегка хрипловатым. Она серьезно посмотрела на полицейского. – Это просто ужасно! Тот, кто это состряпал, сам не верит в то, что пишет: он просто использует лживые факты, чтобы угрожать и добиваться… Я не знаю, чего. Он даже не пишет, чего хочет! И как с этим можно бороться? – Хозяйка дома подошла ближе к мужу и бессознательно взяла его под руку. Жест этот был вполне естественным, но в то же время и очень покровительственным.
– Прежде всего, продолжайте вести себя как можно естественнее, – повторил Питт еще раз свой совет, на этот раз для Парфенопы Таннифер. – Если же кто-то обратит внимание на ваше волнение, то дайте ему какое-нибудь естественное объяснение. Не пытайтесь все отрицать и утверждать, что все хорошо.
– Брат жены сейчас находится в Индии, в Манипуре[21]21
Небольшой по территории штат на востоке Индии.
[Закрыть], если быть точнее… Новости, которые приходят оттуда, могут свести с ума любого… – сказал банкир и, увидев, как Питт кивнул, продолжил: – Как вы, наверное, слышали, в сентябре прошлого года там произошел дворцовый переворот. Правительство решило, что это начало восстания, и в марте этого года наши военные в Ассаме[22]22
Штат на востоке Индии.
[Закрыть] взяли себе в помощь четыреста гуркхов[23]23
Британские колониальные войска, набиравшиеся из непальских добровольцев.
[Закрыть] и маршем отправились в Импалу, столицу Манипура, для переговоров – а там их благополучно окружили и почти всех уничтожили. – Зигмунд нахмурил брови, как будто с трудом верил в то, что собирался рассказать. – По-видимому, среди них не оказалось ни одного офицера, который был бы готов взять на себя командование, поэтому молодая вдова нашего гражданского политического представителя вывела оставшихся солдат и гуркхов из города и повела их через джунгли и горы в сторону Ассама. В конце концов их спас отряд гуркхов, двигавшихся им навстречу. – Неожиданно у финансиста вырвался короткий смех. – Я всегда могу сказать, что волнуюсь за шурина. Думаю, что в это можно поверить. – Таннифер посмотрел на жену, которая кивнула в знак согласия. Глаза женщины светились смелостью и интеллектом.
Суперинтендант с трудом оторвался от этого невероятного рассказа о событиях в Манипуре и вернулся к нынешней непростой ситуации в Лондоне. Его очень сильно беспокоило то, что двум уважаемым членам общества угрожали полным уничтожением их доброго имени, ничего не требуя взамен.
Томасу уже давно пришло в голову поинтересоваться, не стал ли Брэндон Балантайн третьей жертвой этого дьявольского плана, однако он то ли боялся, то ли стыдился заговорить с генералом об этом. Ведь угроза Балантайну была несравнимо серьезнее… На его ступенях было обнаружено мертвое тело, что сразу же привлекло к нему внимание публики и потребовало полицейского расследования.
Был ли Альберт Коул шантажистом?
Это казалось очень маловероятным. Чем больше Питт об этом думал, тем меньше в это верил. Он еще раз прочитал письмо, присланное Танниферу. Оно было довольно длинным и написано хорошим литературным языком – сложно было предположить, что это мог сочинить отставной солдат, ставший уличным продавцом обувных шнурков.
С другой стороны, у убитого в кармане была табакерка Балантайна, которая, как оказалось, была не очень дорогой, но весьма красивой и достаточно редкой.
И Зигмунд, и его жена внимательно смотрели на Томаса.
– Суперинтендант, а вы не скрываете от меня ничего важного? – спросил банкир с беспокойством. – У вас такое выражение лица, что я начинаю беспокоиться еще больше.
У Парфенопы лицо и вовсе застыло, а губы скривились от страха.
Питт мгновенно принял решение.
– Дело в том, что вы не единственный, мистер Таннифер, кто за последнее время получил подобные письма, – начал рассказывать полицейский и остановился, увидев в глазах банкира удивление и… облегчение.
– Это просто ужасно! – воскликнула супруга финансиста, выпрямляясь и убирая свою руку из руки мужа. Теперь она сложила руки у себя на груди. – И кто же еще… Ой! Простите меня. Это ужасно глупый вопрос. Конечно, вы не можете нам этого сказать. Я знаю, что вы этого не сделаете, иначе вы могли бы так же легко рассказать другим и о наших затруднениях.
– Конечно, нет, миссис Таннифер, – согласился с нею Томас. – Я никогда не сделаю этого без разрешения. Как и ваш муж, другой получатель – тоже человек чести и большого достоинства, чья репутация прежде никогда не ставилась под сомнение. Он обвиняется в действиях, которые абсолютно противоречат его взглядам, но которые, однако – хотя он и совершенно невиновен, – в настоящий момент он не может аргументированно отрицать. То есть пока у него нет доказательств, но в будущем они могут появиться. Впрочем, происшедшее с ним тоже относится к давно минувшим временам, и многие свидетели тех событий просто уже умерли.
– Бедняга! – произнесла Парфенопа с искренним чувством. Лицо ее раскраснелось, и она посмотрела прямо в глаза суперинтенданту. – Так что же нам делать, мистер Питт?
Томасу отчаянно хотелось найти ответ, который, с одной стороны, успокоил бы ее, а с другой – показал, что они сейчас находятся в состоянии войны. Однако, когда он заговорил, то повернулся к Зигмунду.
– У шантажиста всегда есть некоторые признаки, по которым его можно вычислить, – задумчиво произнес полицейский. – Он должен знать о том давнем случае, о котором пишет. Насколько публичным было то происшествие?
– Да совсем непубличным! – Лицо банкира просветлело. – Я понимаю, что вы имеете в виду. Круг подозреваемых должен быть ограничен теми, кто знал об этом лично, а также теми, кому они могли об этом рассказать. Это значительно сужает его. Но вы сказали «признаки». Что еще вы имеете в виду?
– Ему что-то надо от вас, что принесет ему определенные дивиденды. Если вы подумаете, что вы можете – кроме того, что просто заплатите денег, – дать шантажисту, то сможете понять, кто он.
– А вы что, думаете, что он потребует от нас что-то, кроме денег, когда убедится в своей власти? – скривился банкир.
– Это вполне возможно, – ответил Питт. – Вы ведь состоятельный человек, не так ли?
Таннифер заколебался:
– В спешке я, наверное, не смогу набрать большой суммы. Даже если решу продать недвижимость – на это потребуется время…
– Влияние, – быстро вставила Парфенопа. – Ну конечно – влияние! Это бы все объяснило. – Женщина переводила взгляд с Зигмунда на Томаса. – У того, другого человека, есть влияние?
– Да, и его у него гораздо больше, чем денег. Этот человек обладает очень большим влиянием в определенных кругах, – подтвердил полицейский.
– Надеюсь, что вы говорите не о Брэндоне Балантайне, а о ком-то другом, – на губах банкира появилась горькая усмешка. – Сейчас у Балантайна никакого влияния нет. – Он в отчаянии покачал головой. – Все это очень плохо пахнет, суперинтендант. Я очень сильно надеюсь, что вы сможете нам помочь.
Парфенопа тоже серьезно посмотрела на полицейского, но не стала ничего добавлять к словам своего мужа.
– Так вы составите список подозреваемых, мистер Таннифер? – напомнил ему Томас.
– Ну конечно! И сразу же пришлю его вам на Боу-стрит, – пообещал финансист и протянул гостю руку. – Благодарю вас за ваш визит, мистер Питт. Я очень на вас надеюсь. И моя жена тоже. Пожалуйста, передайте мою благодарность Корнуоллису за то, что он так оперативно прислал вас.
