Текст книги "Смерть в Поместье Дьявола"

Автор книги: Энн Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Томас уже понял, что ничего важного здесь ему не узнать. Все его очевидные вопросы останутся без ответа. Слишком уж крепка броня достоинства и стремления во всем поддерживать образ скорбящей вдовы. От последнего она не хотела отклоняться ни на йоту. Совсем как река, текущая по привычному руслу к далекому морю.

– Он любил сыр «Стилтон»? – неожиданно спросил Питт.

Ее брови поднялись.

– Простите? – резко переспросила она.

Инспектор повторил вопрос.

– Да, любил, но я нахожу этот вопрос оскорбительным, мистер Питт. Какой-то безумец напал на моего мужа и убил его самым… – ее глаза наполнились слезами, она шумно сглотнула, – самым отвратительным образом, а вы сидите в его доме и спрашиваете, любил ли он этот сыр!

– Это уместный вопрос, – ответил Томас, с трудом сдерживаясь. Валерия ничего не могла с собой поделать: от сокрушающего страха, который она испытывала, защитой могли послужить только нормы, принятые в обществе, и достоинство. – На его одежде обнаружены крошки сыра «Стилтон».

– Ох. – Она сухо извинилась. – Извините. Полагаю, вы в своем деле мастер. Да, да, мой муж в этом себе не отказывал. Любил хорошо поесть.

– Правильно ли я понял из ваших слов, что он занимался благотворительностью, лечил из милосердия?

– Он делал многое такого, что не приносило дохода! – воскликнула Валерия с внезапно прорвавшимся в голос негодованием. – Большую часть своего времени тратил на людей, которые… которые этого не заслуживали. Если вы ищете врагов среди других врачей, мистер Питт, то напрасно. Способностей моему мужу хватало, но он не реализовывал их, как должно, – в голосе слышались годы разочарования, бесчисленные упущенные возможности.

– Тем не менее, как я понимаю, он пользовался уважением.

Томас разрывался между интуитивной неприязнью к ней и жалостью, рожденной ее раздражением. Она вышла замуж за человека, который не оправдал ее надежд, и уже ничего не могла с этим поделать. Он имел все возможности обратить в явь ее мечты, но отказался пойти ей в этом навстречу.

Она вздохнула.

– Да, в какой-то степени. Он был душой компании, знаете ли. Люди его любили, – в голосе слышались удивленные нотки. Она этого не понимала, не могла осознать. Испытывала по отношению к нему слишком глубокое разочарование, чтобы находить его поведение забавным. – Он умел поставить блестящий диагноз. В этом он специализировался, знаете ли… в постановке диагноза.

Питт вернулся к очевидному.

– Можете вы вспомнить что-то такое… все равно что, мадам, на что, возможно, следует обратить внимание? Кого-нибудь из тех, кто мог затаить на него злость? Может, давнего пациента… или родственника, который не смирился со смертью близкого человека и обвинил в этом врача? Может, в последнее время вы заметили что-то необычное в поведении доктора Пинчина… или у него появились какие-то новые знакомые?

– Мой муж никогда не приводил в этот дом людей, не достойных уважения, мистер Питт. – Валерия поджала губы. – Кое-кого он развлекал в других местах… вы, я уверена, поймете. Я не заметила ничего странного в его поведении – он вел себя как обычно.

По выражению лица вдовы стало понятно, какая она несчастная: раньше она не одобряла привычки супруга, а теперь вот осталась одна. Да, он не оправдал ее надежд и часто ее раздражал, но она привыкла к тому, что он рядом. Тридцать лет они прожили бок о бок, и внезапно все рухнуло… На мгновение Томас искренне пожалел ее, но он знал, что пропасть между ними перешагнуть невозможно. Его сочувствие нисколько не облегчило бы ее боль. Наоборот, она бы нашла его бесцеремонным.

Питт поднялся.

– Благодарю вас, мадам, за вашу помощь. Я надеюсь, что больше не потревожу вас. Я уверен, мистер Маллен предоставит все необходимые мне сведения.

– Прощайте, мистер Питт.

Валерия смотрела на него, пока он шел к двери. Потом взяла чайник и вновь наполнила чашку. Промокнула салфеткой губы и принялась вытирать щеки, по которым покатились слезы.

Томас вышел и с легким стуком закрыл за собой дверь. Маллен ждал его в коридоре.

– Что-нибудь еще, сэр?

Питт вздохнул.

– Да, пожалуйста. Я бы хотел посмотреть домашние счета и винный погреб. Как я понимаю, вы проводите собеседование со всеми слугами, прежде чем их нанимают, и проверяете их рекомендательные письма?

Маллен застыл, лицо его закаменело.

– Безусловно, проверяю. Позвольте спросить, что вы хотите найти, мистер Питт? Все бумаги в полном порядке, заверяю вас. И слуги отвечают самым высоким требованиям честности и морали, иначе они бы здесь не работали. А чтобы кто-то из них вышел из дома ночью, так это невозможно.

Томас пожалел, что незаслуженно оскорбил его. Собственно, никого из слуг он не подозревал – просто хотел определить уровень жизни Пинчина, оценить его расходы. Обычно человек с его статусом не заглядывает в Девилз-акр, даже ради дешевых удовольствий. Хотелось выяснить: вдруг он не столь состоятелен, как казалось, или, наоборот, живет на более широкую ногу, чем позволяла его медицинская практика? Тратил ли он деньги в борделях и игорных заведениях? И как он вообще их зарабатывал? Питт знал не одного респектабельного с виду человека, источником дохода которого служила собственность в трущобных районах.

– Это обычный порядок, мистер Маллен. – Он улыбнулся. – Вы же проверяете рекомендательные письма, хотя и верите написанному в них.

Дворецкий чуть расслабился. Он уважал профессиональный подход к делу.

– Безусловно, мистер Питт. Я знаком с полицейскими процедурами. Если вы соблаговолите пройти сюда…

После визита в дом Пинчина, Питт провел вторую половину дня в Хайгейте, где находился кабинет доктора, опрашивал потрясенных и очень уж скрытных коллег. Домой он вернулся в пять минут восьмого, уставший, замерзший и выяснивший чертовски мало. Если Пинчин и владел какой-то собственностью в Девилз-акр, то прятал эти документы, как и любые другие, не касавшиеся медицинской практики в Хайгейте. Его уровень жизни тем не менее предполагал, что доход у него гораздо выше, чем могли обеспечить не столь уж многочисленные пациенты. Он унаследовал деньги? Проживал накопленное ранее? Ему их подарили? Может, он мухлевал с бухгалтерией? Или шантажировал пациентов, которые занимали значимое положение в обществе: венерическая болезнь, нежелательная беременность… да мало ли могло найтись поводов!

Грейс встретила его у двери, чтобы взять пальто, а потом отнести в чулан при кухне и высушить.

– Ужасно мокрая погода, сэр. – Она тряхнула пальто, как одеяло, и чуть не упала под его тяжестью. Пошла впереди, сокрушаясь о том, что ему приходится выходить из дома и в снег, и в дождь. Встретиться с ним взглядом не решалась. Жалела его по какой-то причине, и даже ее маленькая спина выказывала неодобрение.

Томасу не понадобилось много времени, чтобы сложить два и два. Шарлотта также проявила максимум внимания, рот у нее просто не закрывался.

– Ты сегодня выходила? – спросил Томас жену.

– Только на чуть-чуть, – небрежно ответила она. – Я вернулась домой до дождя. Действительно, погода сегодня мерзкая.

– И ты, несомненно, вернулась в карете, – добавил он.

Она быстро глянула на него, щеки чуть зарделись.

– В карете?

– Разве ты не ездила к Эмили?

На ее лице – она ничего не смогла с собой поделать – отразилось восхищение.

– Как ты узнал?

– По спине Грейси.

– Не поняла…

– По спине Грейси. Она закостенела от неодобрения. Поскольку я только что вошел, то не мог иметь к этому никакого отношения. Значит, причина в тебе. Как я понимаю, ты поехала к Эмили, чтобы рассказать ей все, что тебе известно об убийствах в Девилз-акр, тем более что одного убитого вы обе знали в прошлом. А теперь скажи мне, я ошибся?

– Я…

Томас ждал.

– Разумеется, мы это обсуждали. – Ее глаза сверкали, кровь прилила к щекам. – Но это и всё, клянусь! Да и потом, что мы можем? Туда мы не пойдем. Но мы пытались понять, каким ветром в те края занесло доктора Пинчина. Для того чтобы снимать проституток, если он за этим пришел, есть места и получше, знаешь ли.

– Да, знаю, спасибо тебе.

На мгновение она встретилась с ним взглядом, но тут же отвела глаза.

– Ты подумал, Томас, что он, возможно, вкладывал деньги в заведения Макса? Ты понимаешь, многие респектабельные люди получают доход…

– Да, спасибо тебе еще раз. – Легкая улыбка заиграла на губах. – Я тоже об этом подумал.

– Ох. – В ее голосе слышалось разочарование.

Он взял ее за руку и потянул к себе.

– Шарлотта… – Голос его звучал нежно.

– Что?

– Занимайся своими делами.

Глава 3

На следующий день Питт двинулся в своем расследовании по самому очевидному пути. Он надел старое пальто и обтрепанную шляпу, которые давно уже не носил, и под мелким дождем зашагал к Девилз-акр, чтобы найти заведения Макса… хотя бы одно из них.

Этот трущобный район возник в Лондоне давно, одним из первых, и являл собой некую социальную пирамиду, где люди, можно сказать, жили друг на друге. На вершине, в самых высоких и красивых домах на широких магистралях, обитали купцы и люди со значительными личными средствами. Ниже, в домах поменьше и на улицах поуже, располагались пансионы для чиновников и продавцов. А уж под ними, в лачугах и подвалах, проживали бедняки, иной раз по две и три семьи в одной комнате. Вонь гниющих отходов и человеческих испражнений валила с ног. Везде кишели крысы, которые могли сожрать заживо оставленного без присмотра ребенка. От голода и болезней умирало больше детей, чем доживало до шести или семи лет, когда они могли присоединиться к какой-нибудь школе карманников или пойти в ученики к ворам.

Среди этого лабиринта улочек и проулков располагались и маленькие мастерские, где с работников драли три шкуры, а платили сущие гроши, и комнатки, где лишившиеся лицензий адвокаты или клерки готовили поддельные документы, бухгалтерские книги и квитанции; где фальшивомонетчики совершенствовали свое мастерство, а скупщики краденого меняли товар на деньги. И, разумеется, здесь хватало кабаков, ночлежек и борделей.

И над всем этим нависала тень огромных башен Вестминстерского аббатства, кафедрального собора, где проводились коронации, а Эдуарда Исповедника [5]5
  Эдуард Исповедник (ок. 1003–1066) – предпоследний англосаксонский король Англии (с 1042 года) и последний представитель Уэссексской династии на английском престоле.


[Закрыть]похоронили еще до того, как Вильгельм Завоеватель отплыл из Франции, чтобы победить англосаксонского короля и подчинить себе Англию. За аббатством поднимались Биг-Бен [6]6
  Биг-Бен – название самого большого из шести колоколов Вестминстерского дворца в Лондоне, в данном контексте отнесенное к Часовой башне, которая с сентября 2012 года официально называется «башней Елизаветы».


[Закрыть]и Вестминстерский дворец, уже более шестисот лет, со времен Симона де Монфора [7]7
  Монфор, Симон де (1208–1265) – 6-й граф Лестер, граф Честер, глава сопротивления баронов королю Англии Генриху III. Создал новый парламент, к участию в котором были приглашены представители от всех графств, по два представителя от городов и по четыре выборных от пяти портов Англии, став таким образом основателем английской палаты общин.


[Закрыть], обитель «прародительницы парламентов».

Задавать вопросы в надежде получить ответы в этом крысином гнезде не имело смысла. Полицейские считались здесь заклятыми врагами людей, а чужаков местные вычисляли с той же легкостью, что и собаки, отталкиваясь от шестого чувства. В прошлом Питт здесь кое-кого арестовывал, но кому-то удавалось ускользнуть. Так что знакомцы у него здесь были… если и не знакомцы, то люди, которые знали, что пойдет им на пользу, а что может навредить.

Томас брел по сумрачным улочкам мимо болтающихся без дела, мрачного вида подростков, встречающих и провожающих его злобными взглядами. Он сутулился, подволакивал ноги, но не оглядывался. Запах страха они улавливали тут же, а уж тогда набрасывались, словно собачья свора. Так что он шел с таким видом, будто знал, куда направляется, а все эти узкие проулки – иной раз ширины хватало только для того, чтобы два человека могли протиснуться мимо друг друга, – для него дом родной.

Трещали балки, скрипели стены, частенько крысы разбегались при его приближении. Старики лежали в дверных арках, то ли пьяные в стельку, то ли умершие.

Питту потребовалось полчаса, чтобы найти человека, которого он искал. Тот занимался своими делами на ветхом чердаке. За высокий пронзительный голос Харриса прозвали Визгуном. Коротышка, с маленькими глазками и острым носом, он напоминал крысу. «Не хватает только длинного безволосого хвоста», – подумал Питт. Визгун писал письма для тех, кто не обучился грамоте, а заодно подделывал рекомендации и другие бумаги в соответствии с пожеланиями клиента.

– Чё те от меня надоть? – вскинулся Визгун. – Я ничё не делал, ничё такого, что ты можешь доказать!

– Я просто не стараюсь, Визгун, – ответил Питт. – Хотя, по правде говоря, мог бы многое накопать, если б возникло такое желание.

– Не! – Визгун отмел такую возможность, но на крысиной физиономии отразилась тревога. – Не… ни в жисть!

– Мы этого не знаем, правда? Пока я этим не занимаюсь? – усмехнулся Томас.

– Так чё те надоть? Ты никогда не приходил в Девилз-акр ради собственной радости…

– Разумеется, мне нужна информация. – Питт смотрел на него с легким презрением. Визгун и сам прекрасно все понимал. Притворялся лишь для того, чтобы потянуть время.

– Я ничё не знаю о преступлениях! – предупредил Визгун.

– Конечно же нет, – сухо ответил Питт. – Ты добропорядочный гражданин, честно зарабатывающий свои несколько пенсов, помогая тем, кто сам не научился писать письма.

– Енто в точку – таки оно и есь! – Визгун энергично кивнул.

– Но ты знаешь Девилз-акр, – гнул свое Питт.

– Канешшна, знаю… я тута родившись!

– Что-то слышал о сутенере, которого звали Макс? И не ври мне, Визгун, а не то я арестую тебя за сокрытие информации об убийстве, и тебе не поздоровится. Это убийство получило широкую огласку.

– Боже! Ты про того беднягу… Боже! – Визгун побледнел, даже корка грязи на лице не могла этого скрыть. – Боже мой! – вновь повторил он.

– Итак? – Томас пристально смотрел на него. – Что ты знаешь о Максе?

– Я его не убивал, клянусь, миста Питт. Енто какой-то маньяк! Как можныть так поступить с человеком? Енто… как его… непристойно.

– Естественно, ты не знаешь, кто его убил. – Питт позволил себе улыбнуться. – Иначе сразу рассказал бы нам.

– Естессно, – согласился Визгун, нервно отведя взгляд в сторону. Он предполагал, что Питт подшучивает над ним, но не хотел это проверять. – Зуб даю, – добавил он для верности.

– Так вернемся к Максу. Что ты о нем знаешь?

– У его получалось, – завистливо пробурчал Визгун. Сутенерство приносило куда больше денег, чем подделка документов, да и иметь дело с женщинами куда приятнее, чем с чернилами и бумагой. – У его был врожденный талант… для ентого дела.

Перехваливать Макса Визгун не хотел. В конце концов, талант Макса не уберег его от смерти. И, если на то пошло, Визгун не знал, умел ли Макс писать. А владение грамотой – тоже наука, которую не следовало недооценивать.

Вспомнив властное, чувственное лицо с темными глазами, Питт согласился с утверждением Визгуна, что Макс вышеуказанным талантом обладал.

– Да, – кивнул он. – Я это слышал. Он держал несколько борделей, так?

Визгун подозрительно глянул на него.

– Знаешь енто, да?

– Знаю. С какими клиентами он имел дело?

– Зависит от дома, о котором ты гришь, – ответил Визгун. – Если про тот, чё на Партридж-лейн… там для любого, кто с монетой. Но и шлюхи подзаборные. А если про тот, чё на Джордж-стрит… не, енто совсем другая история. Там некоторые – высший класс. Грили, он предлагал жельтменам с деньгами настоящих леди. Благородных кровей, будь спок, – и Визгун ухмыльнулся, продемонстрировав коричневые зубы. Идея развеселила его, он словно мстил обществу, которое изгнало его, отправив на самое дно.

– Благородных кровей? – Питт поднял брови. Это тянуло на зацепку. Он всмотрелся в Визгуна. – Благородных кровей, да? – повторил он, уже со скептическими нотками.

– Так я и сказал, хошь верь, хошь нет. – Визгун понял, что разжег интерес Питта, и его это забавляло. – Мобыть, потому его и убили. Не связывайся с высокородными – золотое правило. Они не терпють, если их используют; их это злит, они мстят. Иметь дело – так со своими, и тады не будешь лежать в канаве с покопанными бубенцами. Хотя не сказать, чё они сделали с Максом чой-то неслыханное, миста Питт… не сказать.

Томас постарался не улыбнуться.

– Это отвратительно, – согласился он, – но ревнивый мужчина готов на что угодно, если уж собрался отомстить тому, кто увел его женщину и продавал другим мужчинам, как шлюху.

Визгун вздохнул. У него не было ни жены, ни детей, но иногда он грезил об этом: о женщине, тепло которой не надо покупать, которая всегда будет с ним; о детях, которые будут относиться к нему с уважением. Каждый мужчина стремится к этому, хотя бы в какой-то период своей жизни.

– Енто чисто правда, миста Питт, – раздумчиво ответил он. – Никода не лезь в семью мужчины – енто исчо одно правило, которое надоть выбить золотом. И ваще я думаю, чё сутенерство здоровью не способствует. Женщины – товар опасный. Да и у мужчин таки бывают странные желания… Чего я только не наслушался. Иной раз просто поверить низзя! Лучше продавать бумаги. Енто всего лишь бумаги. Из-за них люди не теряют голову.

Питт не стал с ним спорить.

– Значит, более дорогой бордель Макса на Джордж-стрит?

– Раззи я ентого не сказал? – ответил Визгун голосом учителя, имеющего дело с туповатым учеником.

– Да… спасибо тебе.

Питт сунул руку в карман, выудил шиллинг и дал Визгуну, чья заскорузлая рука тут же сомкнулась на монете. Он поднес ее ко рту и надкусил. Монета прошла проверку и исчезла в кармане.

– Спасибочки, миста Питт.

– Из Девилз-акр не уходи, – предупредил Томас. – Если ты мне солгал, я вернусь, чтобы вытрясти из тебя правду!

Визгун ужаснулся.

– Я не лгал, миста Питт! Не в моих интересах, ага? Ты ж вернесся и попортишь мне жисть! Хто обратицца ко мне, ежли рядом вертятся полицейские, уж прости меня. Подмоченная репутация заведению не нужна!

Питт хмыкнул и покинул «заведение». Спустился во двор, миновал кучу мусора и двух пьяниц, валяющихся в канаве, и под дождем быстро зашагал к Джордж-стрит. Она находилась в наиболее пристойной части Девилз-акр, в считаных шагах от Вестминстерского дворца.

Макс действительно обладал необычным талантом. Если ему удалось привлечь нескольких женщин «благородных кровей», как говаривал Визгун, да еще трех или четырех симпатичных проституток, знающих свое дело, то за несколько лет он мог стать очень богатым человеком.

Бордель Питт нашел без труда. Мужчина, задавший такие вопросы на Джордж-стрит, подозрений не вызывал, а те, кто называл правильный адрес, за свои хлопоты еще и получали компенсацию от владельца.

Снаружи дом не привлекал внимания – такой же грязный, как и соседние. На первый взгляд тот же пансион для клерков. Оно и понятно: для подобных заведений безликость являлась насущной необходимостью.

Внутри, однако, все разительно менялось. Даже холл отличала элегантность. Питт сразу вспомнил о том, что Макс служил в домах, принадлежащих мужчинам и женщинам, чей вкус оттачивался многий поколениями, не испытывавшими недостатка в деньгах и воспитанных в лучших традициях. Эти люди интуитивно знали, какие картины с какой мебелью сочетаются, и выбирали оптимальную комбинацию с той же легкостью, с какой составляли грамматическое предложение или ходили с высоко поднятой головой и чуть покачивая бедрами.

Из холла дверь вела в гостиную, где Питт не увидел ничего кричащего, ничего вульгарного. Мягкие тона, удобная мебель, приятные глазу картины, бархат обивки, ковер, заглушавший шаги, словно трава. Действительно, и по части дизайна Макс проявил себя талантливым учеником.

Вошел мужчина в ливрее – похоже, уже не лакей, но еще не дворецкий. Не вызывало сомнений, что именно он решал, принять ли посетителя или тактично указать ему на дверь.

– Добрый день, сэр. – Он оглядел одежду инспектора, и едва уловимое изменение выражения лица выразило сомнения в том, что цены заведения Питту по карману. Но, разумеется, ему вполне хватало опыта, чтобы не обосновывать свое решение исключительно первым впечатлением. Многие очень знатные и богатые джентльмены приходили сюда, пытаясь выглядеть неприметной сошкой.

– Добрый день. – Томас точно оценил ситуацию и принялся разыгрывать свою партию, держась спокойно и уверенно. – Я пришел сюда по рекомендации. – Он выпрямил спину, расправил плечи, давая понять, что непрезентабельная одежда – попытка сойти в Девилз-акр за своего. И, если на то пошло, надел он такую именно с этой целью, но совсем по другой причине. – Я слышал от моих друзей (Визгун Харрис попадал в категорию друзей?), что вы предлагаете дам, которых не найти у ваших конкурентов.

Лицо мужчины расслабилось. Он решил, что Питт все-таки джентльмен. Его выдала не одежда, а голос: дикция идеальная, да еще и соответствующая ей осанка.

– Совершенно верно, сэр. Какие дамы вас интересуют? Мы может предложить как искусных в любви, так и – если предпочитаете – благородного происхождения, хотя в этом случае, конечно же, потребуются особые договоренности.

То есть заведение работало в обычном режиме, несмотря на трагическую смерть Макса.

Питт раздул ноздри и чуть округлил глаза, глядя на мужчину сверху вниз, поскольку превосходил его ростом.

– Благородного происхождения. – Его тон указывал, что другого ответа быть не может.

– Хорошо, сэр, – мужчина кивнул. – Если мы сейчас договоримся о времени, я все устрою. Вы понимаете, что в таких обстоятельствах вам придется несколько поступиться личными вкусами. Но если вы соблаговолите сообщить мне ваши предпочтения по части цвета волос и фигуры, мы постараемся выполнить ваши условия.

Видать, Макс не просто обладал талантом. Он тянул на гения!

– Превосходно, – небрежно ответил Томас. – Мне нравятся каштановые волосы… – автоматически он начал описывать Шарлотту, – пожалуй, ближе к темным. И толстые женщины не по мне… как и очень худые. Не надо мне прощупывающихся сквозь кожу костей!

– Хорошо, сэр. – Мужчина поклонился. – Превосходный вкус, позвольте отметить. – Так дворецкий обычно говорит о выборе вина к какому-то блюду. – Если вы вернетесь через три дня, мы представим вам даму, полностью соответствующую вашим запросам. Финансовые условия – пятьдесят гиней. [8]8
  Гинея – английская золотая монета, была приравнена к 21 шиллингу (фунту стерлингов плюс еще одному шиллингу). Вес гинеи колебался в пределах 8,3–8,5 г (содержание золота превышало 90 %).


[Закрыть]Плата вперед, после того как вы встретитесь с леди и, разумеется, подтвердите, что она во всем вас устраивает.

– Естественно, – ответил Питт. – Должен отметить, мой друг не ошибся. В этом районе ваше заведение на голову выше любого другого.

– У нас нет конкурентов, сэр, – услышал он. – Некоторые, вроде мистера Меркатта, думают, что могут подражать нам, но у них все гораздо хуже… как, возможно, вы уже слышали.

– Меркатт? – повторил Питт, нахмурившись. – Не думаю, что я слышал эту фамилию. – Он чуть возвысил голос, как бы требуя разъяснений.

– Амброз Меркатт. – На лице мужчины отразилось легкое презрение. – Никчемность, заверяю вас, сэр, но с претензиями, – таким тоном герцогиня говорит о выскочке, который пытается вскарабкаться на более высокую социальную ступеньку, не имея на то никаких оснований.

Питт узнал нужную ему фамилию. Получил все, что хотел. Более детальную информацию, касающуюся мистера Меркатта, ему могли сообщить в местном полицейском участке.

– Нет. – Он покачал головой. – Не могу вспомнить, чтобы кто-то упоминал при мне эту фамилию. Не думаю, что его где-то принимают в расчет. – Он прекрасно понимал, что толика лести пойдет только на пользу. Лучше расставаться с человеком, когда тот всем доволен и ничего не подозревает.

Мужчина удовлетворенно улыбнулся.

– Совершенно верно, сэр… его не принимают в расчет. Так мы ждем вас примерно в это же время на третий день?

Питт согласно кивнул и отбыл, не менее удовлетворенный визитом в бордель.

Инспектор Паркинс, само собой, встретил Питта с распростертыми объятьями. Дело Макса Бартона у него уже забрали, и Паркинса это только радовало. Ему хватало нераскрытых преступлений, и он сомневался, что это убийство удастся раскрыть в самом скором времени.

– Ах, мистер Питт, заходите! Какой ужасный день. Что я могу для вас сделать?

Томас снял пальто и жуткую шляпу, пробежался пальцами по встрепанным волосам и сел на стул напротив Паркинса.

– Амброз Меркатт? – спросил он.

Лицо инспектора расслабилось, губы разошлись в сухой улыбке.

– Амброз Меркатт, – повторил он. – Элегантный сутенер с амбициями. Вы думаете, он мог убить Макса, чтобы устранить конкурента?

– Макс отбирал у него клиентуру.

Паркинс пожал плечами и закатил глаза.

– Вы знаете, сколько борделей в этом районе? – Вопрос задавался риторический.

Питт ответил в общем:

– В Лондоне восемьдесят пять тысяч проституток.

Паркинс провел ладонями по щекам.

– Господи… неужели так много? Я иногда смотрю на них и задаюсь вопросом: как же они до такого дошли? Глупо, конечно. Но здесь, на моем участке, их как минимум пара тысяч. Мы не можем их выставить, да и какой в этом смысл? Они займутся тем же в другом месте. Не зря их профессию называют древнейшей. Среди тех, кто пользуется их услугами, много богатых людей… и влиятельных. У полицейского инспектора, который усложняет им жизнь, храбрости должно быть гораздо больше, чем здравого смысла.

Питт понимал, что тот говорит неприятную, но правду.

– То есть вы не проявляли особого интереса ни к Максу, ни к Амброзу Меркатту?

Паркинс насупился.

– На всё нас не хватает. Лучше сосредоточиться на преступлениях, где есть жертвы и мы можем кого-то отправить в тюрьму, если поймаем: воров, грабителей, фальшивомонетчиков, насильников. Их достаточно много, чтобы полностью загрузить нас.

– А что говорили об отношениях Амброза Меркатта и Макса?

Паркинс вновь улыбнулся, откинулся на спинку стула.

– Пока не появился Макс, дела у Меркатта шли прекрасно. Но Макс смог предложить лучших женщин… я слышал, даже высокого происхождения. Одному богу известно, почему они это делали. – Выражение его лица говорило о том, что причины являлись для него загадкой, которую он пытался разрешить, но потерпел неудачу. – Да, у Меркатта были основания ненавидеть Макса. Но я не думаю, что только у него, ни в коем случае! Сутенерство – профессия опасная, могут и горло перерезать… – Он замолчал, вспомнив, что и Макс погиб от удара ножом, пусть и в спину.

– Где Макс добывал таких женщин? – Питт размышлял вслух. – Если высокородная женщина желает сходить на сторону, высшее общество предоставляет ей достаточно таких возможностей.

Паркинс с интересом глянул на Питта. Вся его профессиональная жизнь прошла в Девилз-акр или в схожих районах: Уайтчепеле, Спиталфилдсе, местах, где он никогда не говорил с представителями высшего света.

– Правда? – Паркинс словно заглядывал за пределы его собственного мира.

Питт приложил все силы, чтобы изгнать из голоса даже намек на снисходительные нотки.

– Мне известно несколько расследований, которые это выявили, – ответил он с легкой улыбкой.

– Женщины? – остолбенело спросил Паркинс.

Томас замялся. Паркинс работал в Девилз-акр, среди грязи и отчаяния. Большинство здешних обитателей родились с тем, чтобы каждый день цепляться за жизнь и умереть молодыми. И Питт понимал, что любому необходим идеал, пусть и недостижимый: без грез жить нельзя.

– Несколько, – он сознательно погрешил против истины. – Только несколько.

Паркинс вроде бы расслабился, озабоченность с лица ушла. Возможно, он тоже знал, что сказочной страны, которая существовала в его воображении, нет, но так хотелось, чтобы она была…

– Вы хотите узнать, где найти Амброза Меркатта? – спросил он.

– Да, пожалуйста.

Питт записал адрес, продиктованный Паркинсом, они еще немного поговорили, а потом он отбыл в холодный вечер. Небо очистилось, и восточный ветер острыми иглами вонзался в лицо.

На следующий день Питт первым делом заехал в участок, чтобы узнать, не поступили ли новые сведения, но его ждало только заключение о вскрытии Пинчина, а в нем он нашел лишь то, что уже знал. Потом он вернулся в Девилз-акр, чтобы разыскать Амброза Меркатта.

Задача оказалась не столь легкой, как он себе представлял. Амброз лично присматривал за своими шлюхами, а потому в одиннадцать утра еще не встал и никого не хотел видеть, особенного полицейского. Прошло полчаса, прежде чем Питту удалось сломить сопротивление его слуги, и протестующего Амброза привели в гостиную, застеленную светлым ковром, с мебелью под шератон [9]9
  Шератон – стиль мебели XVIII в., отличающийся простотой формы и тонким изяществом. Назван по фамилии краснодеревщика Томаса Шератона (1751–1806).


[Закрыть]и эротическими картинами новой декадентской волны на стенах. Вьющиеся волосы худого и женственного Амброза падали на лицо, скрывая узкие, выщипанные брови и светлые припухшие глаза.

Питт сразу понял, почему Макс без труда оттеснил Амброза с главенствующих позиций. Мужское начало Макса влекло к нему женщин, которые работали на него, и он самолично мог оценить и выбрать лучших проституток. Может, даже и кое-чему научить. В этом природа дала ему куда больше, чем Амброзу, и тот, со всем его умом, тягаться с Максом не мог.

– Я никогда о вас не слышал! – воскликнул Амброз, его глаза широко раскрылись, он оглядел Питта с головы до ног. – Должно быть, вы в Акре новенький. Представить себе не могу, что вам здесь нужно. У меня есть очень хорошая клиентура. Вы допустите ошибку, инспектор, если попытаетесь усложнить мне жизнь. – Он замолчал, словно хотел убедиться, что умственных способностей Питта достаточно, чтобы усвоить смысл сказанного.

Томас холодно улыбнулся.

– Я уверен, что у тебя очень хорошая клиентура. Но, возможно, не такая хорошая, какой была до появления Макса Бертона.

Амброз вздрогнул. Рука скользнула по телу и вцепилась в шелковый халат пониже талии, плотнее запахнула его.

– Поэтому вы и пришли, насчет убийства Макса?

Значит, он не собирался прикидываться глупцом. Это радовало. Питту совершенно не хотелось долго ходить вокруг да около.

– Да, меня не интересуют другие твои дела. Но Макс оттянул на себя многих твоих клиентов, а может, и некоторых твоих женщин… и не вздумай это отрицать.

Амброз пожал плечами и отвернулся.

– В нашем бизнесе слишком велика неопределенность. Один год лучше, другой – хуже, все зависит от девушек. Нынче Макс преуспевал, но его девушки ушли бы. Высокородные женщины всегда уходят. То ли им становится скучно, то ли они расплачиваются по долгам, то ли выходят за кого-то замуж и завязывают с этим. Полоса его удачи обязательно оборвалась бы.

Возможно, Амброз сумел убедить в этом себя, но Питт почему-то не сомневался, что Макс без труда сумел бы найти замену любой ушедшей от него женщине.

Меркатт, похоже, почувствовал его сомнения. Он вскинул голову и воинственно взглянул на Питта.

– Никогда не задумывались, инспектор… – в его голосе намеренно звучал сарказм, словно Амброз полагал, что Питт ничем не заслужил это звание, – никогда не задумывались, каким образом Макс заполучал таких роскошных женщин? Женщины, которые работали у него, обычно не становятся проститутками в Девилз-акр, чтобы немного поразвлечься! Если им хочется с кем-нибудь переспать, они проделывают это в своем кругу, при условии, что ничего другого им не нужно. Вас это удивляет, ведь так? – Он взглянул Питту в глаза и понял, что – нет, не удивляет. Его лицо застыло. – Если вы хотите выяснить, кто убил Макса, а потом кастрировал его, поищите среди мужей и любовников женщин благородного происхождения, которых он притащил сюда! Поверьте мне, если бы я хотел устранить конкурента, то просто всадил бы в него нож. А потом, будьте уверены, бросил бы труп в реку… или спрятал в одной из крысиных нор, которых в Акре полным полно. Я бы не стал отрезать ему причиндалы и оставлять на улице, где его нашли бы такие, как вы… Нет, инспектор… – он опять выдержал короткую паузу, чтобы должность прозвучала в его устах как оскорбление, – ищите мужчину, которого он оброгатил или чью жену или дочь превратил в шлюху.