Текст книги "Знамения любви"

Автор книги: Энн Оливер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Бен провел добрую половину часа в гараже, налаживая глохнущий двигатель. Карисса, хозяйничая на кухне, услышала, как открылась входная дверь и он проследовал по коридору в свою комнату. Кофе, так и не дождавшись его, остыл. Девушка не стала окликать постояльца.

Войдя в комнату, Бен положил сумку с вещами на стул, гитару устроил в креслице. Достал лэптоп, подключил его к сети, вывалил на стол кипы исписанных нотных листов. Раскидал немногочисленную одежду по пустым полкам шкафа и комода. Порожнюю сумку убрал в глубь шкафа и занял место за рабочим столом. Еще раз огляделся. Почувствовал себя дома. Улыбнулся, приметив на комоде большое блюдо с ароматическими смесями.

Постель была заправлена красивым пестрым лоскутным покрывалом, а поверх подушек – вышитые накидушки, отороченные кружевом. На столе перед его носом – свечи в кованом подсвечнике, ароматизированные ванилином, это он тотчас подметил. Да, все это было больше похоже на настоящий дом, чем любой из номеров отеля.

Бена поразило то совпадение, которое привело его к порогу случайной ночной знакомой, а ведь еще недавно он считал их пути разошедшимися, рассудив, что не стоит им больше встречаться, оттого и покинул пентхаус «Коув-отеля».

Из окон его комнаты виднелся одичалый сад. Судя по тому, что Бену было известно о занятости Кариесы, времени на уход за домом и двором у нее оставалось немного, денег на садовника не было и подавно. И тем не менее ему здесь нравилось. На всем лежал отпечаток вольности. При этом было к чему приложить руки. Прежде он никогда не занимался благоустройством дома или двора, всегда пользовался данным ему комфортом. И удивлялся пристрастию своей матери повозиться в саду, тому, как она корпит над каждой травинкой, с какой гордостью похваляется своими цветами, плодоносящими деревьями, кустарниками, грядками. Все это было Бену чуждо.

После того как ему исполнилось шестнадцать, Бен сосредоточился исключительно на себе, на своих амбициях, желаниях, капризах. Если что его не касалось, он предпочитал этого не замечать. Родительские отношения его категорически не интересовали. Что скрывать, он был не в восторге от способа их общения между собой. Многие обстоятельства жизни дома его откровенно раздражали. При первой же возможности начать автономную жизнь Бен не преминул ею воспользоваться. Вернувшись же домой четыре года спустя, он был шокирован тем, что обнаружил. Отец злоупотреблял спиртным, мать была вынуждена уехать в город, отказавшись возвращаться на ферму, в чем ее трудно было винить.

Тут он вспомнил о неисправной раковине, которая нуждалась в починке.

– Что ты делаешь? – воскликнула Карисса, войдя на кухню, хоть ответ и напрашивался сам.

– Предлагаю помощь. Следующим на очереди идет сад! – решительно объявил он.

– А что с ним не так? – возмутилась девушка.

– Он запущен.

– И кто это назначил тебя садовником?

– Ты выглядишь такой обеспокоенной, Карисса, такой нервной. Поверь, нет причин. Остынь! – небрежно бросил Бен.

– Я запрещаю тебе говорить со мной подобным тоном! Не забывай, что ты в моем доме гость.

– Не гость, а жилец, – поправил ее он и попросил: – Отверни-ка краник, Карисса.

Она исполнила его просьбу.

Удовлетворенный своей работой, Бен выпрямился во весь рост и вместо того, чтобы перекрыть воду, заткнул пальцем кран так, что напористая струя брызнула на хозяйку.

Та взвизгнула от неожиданности и негодования, постаралась увернуться, но Бен, хохоча, не дал ей уйти сухой.

– Не смей! Прекрати! Что ты делаешь?! Прошу тебя, – обессилев, взмолилась напоследок девушка.

Бен перекрыл воду и кинул ей полотенце.

– Вас следовало остудить, мисс Грейс!

– Вы мне заплатите за это, мистер Джемисон! – гневно процедила вымокшая пианистка.

– Лишишь меня сладкого? – вновь принялся подтрунивать над ней постоялец. Однако на лице ее изобразилась обида пополам с бессилием, и он прекратил. – Отчего ты такая напряженная, Карисса? – тихо спросил он.

– Перерасход воды мне дорого обходится, Бен, – назидательно проговорила она.

– И это все, что тебя волнует?

– Знаешь, сколько счетов приходится оплачивать ежемесячно? При моих заработках это разорительно.

– И поэтому ты позволила зарасти саду, пожухнуть газону?

– Предлагаешь голодать?

– Прости, Карисса, – повинился он.

– Думаешь, мне нравится то, во что превращается семейный дом?

– Еще раз прошу прощения, – примирительно пробормотал Бен, сознавая степень огорчения девушки, и провел рукой по ее плечу.

– Не надо, – проговорила Карисса и отстранилась.

– А что такого? – удивился он.

– Кажется, ты хотел меня остудить? Тебе бы это тоже не помешало, – резко отпарировала она.

– Просто я подумал…

– Что?

– Хорошо нам было той ночью.

– Это ничего не значит, – холодно отозвалась Карисса и направилась к двери. – Я требую, чтобы ты соблюдал правила этого дома! – сухо бросила она на ходу.

– Согласен. Предлагаю сообща принять душ, в целях экономии, конечно же, и отправиться куда-нибудь перекусить. Я плачу.

– Увы, сегодня у меня редкий выходной. Я иду в кино с подругой, – с вызовом объявила она, приостановившись.

– Хорошо. Можешь преспокойно оставлять дом под мою ответственность. Я никуда не собираюсь. Много работы, знаешь ли…

– Мисс Грейс? Говорит управляющий «Коув-отеля». Завтра до вашего выступления прошу явиться в мой кабинет для серьезного разговора.

– Мистер Кристос, простите, не понимаю, по какому поводу? – испуганно пролепетала в телефонную трубку Карисса.

– Я бы с пониманием отнесся к вашему недоумению, мисс Грейс, если бы вы не были заблаговременно ознакомлены с правилами, составленными для обязательного соблюдения служащими нашего отеля, которыми вы пренебрегли, о чем свидетельствуют записи системы видеонаблюдения. Именно об этом я и намерен поговорить с вами. Явитесь в мой кабинет завтра к девяти утра.

– Хорошо, мистер Кристос, – с замиранием сердца ответила Карисса и дрожащей рукой положила трубку на рычаг. – Шакал… – пробормотала она и опустилась в кресло.

– Босс? – осторожно спросил Бен.

Карисса резко повернулась и увидела его на пороге гостиной.

– Давно ты здесь? – раздраженно спросила она.

– Изрядно, – ответил он и вошел в комнату. – Я думал, что ты пошла в кино, поэтому и решил поднять трубку, когда телефон зазвонил.

– Нет, в кино я не пошла. Подруга отменила встречу. А одной мне не захотелось, – печально произнесла Карисса, думая о предстоящем разговоре – Полагаю, у меня будут большие неприятности в связи с нашим маленьким приключением.

– Если хочешь, я позвоню кому следует…

– Нет, – тотчас пресекла она. – Не смей вмешиваться. Я знала, на что иду. Неудивительно, что теперь приходится отвечать.

– Чем это чревато? – спросил Бен.

– Меня могут уволить.

– Ты говорила, у тебя еще есть пара работ.

– Но столько, как в «Коув-отеле», мне не платят нигде! – в отчаянии воскликнула Карисса.

– Может, обойдется? – проговорил Бен и попытался ее обнять.

Но Карисса отстранилась.

– Не утешай меня. Это пустые слова.

– Так ты музыкант? – спросила его Карисса за ужином.

– Да, гитарист. Композитор и исполнитель.

– На какой гитаре играешь?

– На классической, на испанской, на электрогитаре.

– Люблю гитарную музыку. Существует множество переложений старинной музыки для шестиструнной гитары.

– Они мне известны.

– Не уверена, что знаю хиты твоей группы, – призналась Карисса.

– По радио исполняют довольно часто.

– Я настроена на другие частоты.

– Это я уже понял, – усмехнулся Бен. – Сожалею, что так получилось.

– Ты про телефонный звонок? Я стараюсь не думать об этом до завтрашнего утра, а ты мне напоминаешь, – грустно отшутилась она.

– Давай прогуляемся. Покажешь мне окрестности, чтобы я мог ориентироваться.

На это безобидное предложение Карисса ответила согласием. Они вышли, когда уже вовсю светила луна, безоблачное небо было щедро усыпано мерцающими звездами. Ночной ветерок шаловливо трепал волосы Кариссы. Бен, указав вверх, спросил:

– Знаешь это созвездие?

– Да. Это Южный Крест. А видишь ту кастрюльку?

– Вижу. Это не что иное, как Орион. И самая яркая на небе звезда – Сириус.

– Притом двойная – альфа Большого Пса.

– Умница, – одобрил ее осведомленность Бен, продолжая выискивать в южном небе любопытные уголочки. – Видела ли ты когда-нибудь звездное небо над фермой?

– Я в жизни не отъезжала далее, чем на пару сотен километров от Сиднея.

– О, бедняжка моя, – ласково проговорил Бен, обняв ее за плечи. – Однажды, быть может, совсем скоро… – хотел он что-то напророчить, но вдруг осекся.

Карисса не стала уточнять.

– Черное безлюдье и громадные звезды наблюдают за тобой. Невозможно отделаться от этого ощущения, – поделился он впечатлением.

– Да уж. К сожалению, за мной надзирают не только звезды, – печально констатировала Карисса.

– Жаль, что так вышло…

– Ты это уже говорил.

– Что ты намерена предпринять? – спросил Бен, встав напротив.

– А что я могу предпринять, кроме как повиниться, признать свою оплошность, просить о снисхождении и надеяться на милость Джорджа Кристоса?

– Я хотел бы разделить с тобой эту ответственность, – проникновенно сказал Бен.

– Это смешно. О какой ответственности может идти речь, если ты не принимал на себя никаких обязательств? Этот выбор был целиком мой. Не на кого пенять, – рассудила Карисса. – Но работу терять мне бы не хотелось. Я с трудом наскребаю денег на жизнь. Работа в «Коув-отеле» была отличным подспорьем. Я так устаю за четыре дня работы официанткой в баре «Три ступени», что жду пятницы и субботы как отдохновения.

– Карисса, ты вхолостую растрачиваешь себя. Ты отличная пианистка, – негодующе проговорил Бен.

– Таких, как я, в этом городе огромное множество, и работы на всех, увы, не хватает.

– Я подумаю, как это можно исправить, – твердо сказал он.

– Не стоит, Бен. Я надеюсь, что все обойдется.

Он ободряюще обнял ее, невзначай скользнув рукой к талии и ниже.

– Нет, Бен, – проговорила Карисса, заметно напрягшись. – Это больше не повторится.

– Воссоединение любовников! Что может быть более жизнеутверждающим?! А потом, не придумано еще способа лучше, чтобы развеять хандру, – легкомысленно продекларировал он.

– Ты меня, вероятно, за идиотку принимаешь, – раздраженно произнесла Карисса.

– Ни в коем случае. Но я считаю идиотом того, кто позволит такой женщине, как ты, отдалиться после первой же ночи! – объявил он. – Просто представь любого мужчину на моем месте.

– Это значит лишь то, что я совершила двойной просчет, теперь еще приняв тебя в качестве постояльца, – резюмировала девушка.

– Не думай об этом…

– Хочу, чтобы ты знал, Бен: я тебе себя не предлагаю. Сомневаюсь, что между нами возможны какие-то серьезные отношения.

– Пожалуй, – согласился Бен. – Для серьезных отношений тебе нужен кто-то другой. Кто-то более обстоятельный и ответственный, не похожий на меня. Но пока у тебя их – этих серьезных отношений – нет, чем я плох?

– Ты вовсе и не плох, Бен. Ты очень нежен, заботлив… Полагаю, во многом ты себя недооцениваешь.

– Но у меня несколько иные эмоциональные потребности, нежели у тех, кто стремится связать свою жизнь с жизнью другого человека. То, что ценят в избранниках женщины – стабильность, ответственность, определенность целей, – всего этого во мне нет. Я не хочу никого обманывать.

– Бен, я не требую от тебя объяснений. Откровенно говоря, если бы я не переживала в своей жизни сложный период, то, скорее всего, близости между нами и не случилось бы. В любом случае на продолжение интимного общения я не рассчитываю и тебе не рекомендую. А потому, Бен, найди себе более подходящую девушку.

– Я сам по всем статьям неподходящий! – неожиданно резко бросил он. – Кто захочет иметь дело с убийцей?!

– Боже! О чем ты говоришь?! – воскликнула Карисса.

– О том, что, к сожалению, является правдой. Это я той ночью дал Рэйву ключи от своей машины. И теперь считаю себя ответственным за смерть друга. И это так же чудовищно, как если бы я собственноручно выстрелил в него в упор.

– Не знаю, что у вас там было, но думаю, ты безосновательно строго судишь себя, Бен.

– Рэйв был пьян, – не слушая ее, произнес Бен в стремлении выговориться. – До этого мы повздорили. Я знал, что он рискует, садясь за руль в таком состоянии, но был слишком зол на него и, должно быть, подспудно желал ему зла. Я буквально махнул на него рукой, отгородился…

– Он сам сделал свой выбор, – тихо возразила Карисса, не в силах сносить его смятение.

– О каком выборе можно рассуждать, если человек был не в себе. Выбор может сделать человек в ясном сознании, а не в угаре. Я мог повлиять на это. Но собственные проблемы я поставил выше человеческой жизни. Жизни друга! Вот в чем мое преступление! Вот чего я никогда себе не прощу! Он разбился на полпути к дому, а ведь мог бы жить…

– Просто расскажи мне, как это было, – сдалась Карисса и приготовилась слушать.

Бен отвел глаза, страдание изобразилось на его лице. Он ничего не демонстрировал, в этом не было необходимости, весь его вид говорил о том, что последовательное вспоминание трагедии причиняет ему огромную боль.

– Ночью того сумбурного дня я долго пытался связаться с Рэйвом. Звонил в его номер. Он трубку не брал. В номере его просто не было, хотя, по всем подсчетам, он должен был явиться… Мобильный тоже был отключен. В его случае такое бывало нечасто. Он следил за тем, чтобы Джесс, его жена, могла в любое время связаться с ним. По этому я и забеспокоился. Мне нужно было срочно переговорить с Рэйвом, выяснить все недоразумения. Служащие отеля уверили меня, что он не появлялся. Я арендовал автомобиль, поехал к тому месту, где мы расстались. Переговорил с людьми, видевшими его, они указали примерный маршрут. Я поехал, а через несколько минут в поисках уже не было необходимости. Впереди на шоссе полыхала его машина, словно адский факел в ночи. Все было в едком дыму. Рэйв врезался в бетонный столб на полном ходу. Пристегнут он не был, я нашел его распластанным метрах в двадцати от машины. Я надеялся вернуть его к жизни, лихорадочно вспоминал все, что знал об оказании первой помощи… Это было чудовищно. Его глаза… они были широко распахнуты, взгляд слепо упирался в темноту, в зрачках плясало пламя. Все, что я предпринимал, движимый паникой, было напрочь лишено смысла. Его не стало еще до моего появления, как потом сказали врачи.

– И ты винишь себя?

– Кого еще? Я бесполезен как друг, бесполезен как человек. Разве это недостаточный повод для отчаяния? И это далеко не первое мое преступление, Карисса! – объявил Бен. – Никчемный я человек!

– Ты все это рассказал мне лишь для того, чтобы убедить в своей ненадежности? – горько усмехнулась она, обидевшись. – Странный способ ты избрал для этого, Бен. Я думала, ты хотел разделить со мной свои переживания… Так вот, мне от тебя ничего не нужно. Я привычки не имею рассчитывать на других людей. Тем более не стремлюсь обременять тебя собой.

– Ты меня не так поняла, Кэрри! – попытался он возразить.

– Оставь. Поняла так, как было сказано.

– Что ж… Мне тут придется отлучиться в Мельбурн по делам. Завтра. Когда вернусь, не знаю.

– За комнату заплачено вперед. Где ты будешь обретаться все это время – твое личное дело. Отчитываться передо мной ты не обязан! Комплект ключей у тебя уже есть, помни о правилах общежития, остальное меня не интересует, – сухо отозвалась Карисса и направилась к дому.

ГЛАВА ПЯТАЯ

На следующее утро Карисса Грейс предстала перед своим строгим боссом, управляющим «Коув-отеля» Джорджем Кристосом.

Она не заготавливала эффектных фраз, но морально была готова откровенно повиниться в неосмотрительности и уверить босса, что такое больше никогда не повторится. Девушка ясно осознавала, что стоит на кону. Она искренне верила, что мистер Кристос снизойдет до великодушного прощения, она была согласна снести какие угодно дисциплинарные санкции с той лишь одной надеждой, что за проступком не последует увольнение. В ее финансовом положении такое наказание было бы неоправданно суровым и означало бы крах.

Карисса пришла намеренно раньше, рассчитывая продемонстрировать этим свою готовность честно разрешить проблему.

Она дождалась управляющего в холле. Кристос был с ней красноречиво сух. На иное она и не рассчитывала, приняла это как должное.

– Мисс Грейс, – деловито начал он, пригласив провинившуюся служащую в свой кабинет, – этим утром я пытался связаться с вами по телефону, но, полагаю, вы уже отбыли. Вчера я был с вами несколько резок. Надеюсь, не нужно объяснять причины. Сейчас бы я высказал свою претензию в совершенно иной форме, но суть ее при этом не изменится, прошу это тоже понять.

– Да, конечно, мистер Кристос, – пролепетала Карисса, обескураженная его неожиданной незлобивостью.

– Вне всякого сомнения, все мы, как служащие «Коув-отеля», так и люди в целом, совершаем ошибки время от времени. Какие-то из них становятся причинами катастроф, остальные причиняют разного рода сложности. Ваш проступок относится скорее ко второй категории. Это вас не извиняет, но все же требует снисхождения. Не хочу вдаваться в обстоятельства. Готов понять лишь то, что вы женщина молодая, незамужняя, вольны поступать как вам заблагорассудится. Но деловой этикет еще никто не отменял. В следующий раз я уже подолгу службы и чести не смогу закрыть на это глаза. Мы обязаны поддерживать репутацию добропорядочного отеля. Любые послабления скажутся на нашем реноме не лучшим образом… Могу я быть уверен, мисс Грейс, что вы меня поняли?

– Безусловно, мистер Кристос. Я искренне раскаиваюсь в своем поступке и ручаюсь, что этого никогда больше не повторится! – трепеща от волнения, проговорила Карисса.

– Хочется в это верить, мисс Грейс. Поскольку мы все выяснили, буду рад, как и прежде, видеть вас в нашем музыкальном баре каждый вечер пятницы и субботы.

– Спасибо, мистер Кристос.

– Не стоит благодарности, мисс Грейс. Для меня, как для управляющего, важно, чтобы недоразумение было исчерпано и обошлось без рецидивов, – строго подытожил он.

– Да-да, я все понимаю, – пролепетала Карисса.

– В таком случае не смею задерживать. Карисса вышла из кабинета босса в странном состоянии. Девушка сгорала со стыда; она вообще отказывалась понимать, что такое могло произойти именно с ней, с человеком тихим и сознательным, не замешанным прежде ни в чем подобном. И одновременно все внутри нее ликовало. Она не была готова к той легкости, с которой все разрешилось. Мистера Кристоса она всегда откровенно побаивалась, считая его ханжой, формалистом и сухарем.

Она направилась к служебному выходу, которым частенько пользовалась вот уже два года. И тут что-то, промелькнув в зоне периферического зрения, заставило ее остановиться и прислушаться.

Карисса вернулась на несколько шагов и, повернувшись лицом к одной из стен служебного помещения, уперлась носом в постер с фотографией троих молодых людей, под которой значилась подпись «Икс-Эль Рок». Очевидно, фото было давним. Бен Джемисон на нем – длинноволосый шалопай в кожаных штанах и косухе, распахнутой на широкой груди, так не похожий на нынешнего, каким его знала Карисса…

Девушку поразили по-детски широко раскрытые зеленые глаза юноши, который смотрел на нее с плаката. Перемены показались ей не просто разительными, а фантастическими. Кариссу пронзило чувство симпатии и сострадания к этому человеку. Именно сострадания. Пришел на память давешний разговор под открытым ночным небом. Одного из трио с этой фотографии уже не было в живых, что вдвойне печально.

Из текста под групповым фото вкратце можно было узнать следующее:

Бен Джемисон оказывает финансовую поддержку «Икс-Эль Рок» с момента создания группы, в которой он ярко проявляет себя как самобытный гитарист и автор хитов. Его стиль хорошо узнаваем, несмотря на широту музыкальных пристрастий, и горячо любим многочисленными слушателями.

– Да… – вслух протянула Карисса, прочтя эту короткую справку.

Она и прежде догадывалась, что со своими проблемами, узкими интересами и каждодневной суетой оторвалась от обыденной жизни окружавших ее людей.

Девушка еще раз посмотрела на парней с фото. Все трое были очень молоды, и несмотря на ухарский вид, Бен выглядел более зрелым.

До начала смены в баре «Три ступени» еще оставалось время, и Карисса решила пройтись по магазинам. Вернулась домой нагруженная, отнесла продукты на кухню и заметила на столе лист, на котором рукой сводной сестры было начертано:

Досрочный подарок ко дню рожденья. Наслаждайся… Люблю, Мел.

А рядом – нечто, завернутое в розовую бумагу и обвязанное лентой.

Весьма заинтригованная, Карисса отложила все и принялась разворачивать подарок. То, что она увидела, не поддавалось никакому разумному объяснению. Сложно было понять, что двигало сводной сестрой, когда она с такой поспешностью решила преподнести ей белоснежную, тончайшего шелка ночную сорочку до самого пола, со сногсшибательным гипюровым лифом на тонюсеньких бретельках. Наслаждайся… Люблю… Ну и Мел, подумала Кэрри, перечитав записку.

Она закрылась в своей спальне, встала перед высоким зеркалом и приложила к себе роскошную вещицу. К ее ногам упала красочная этикетка. Девушка подняла ее и прочла еще несколько соблазнительных слов:

Создано для блаженства. Струящееся и воздушное, как сама любовь. Гарантия наивысшего наслаждения.

Следовало еще осознать такую концентрацию знаковых и, безусловно, приятных посланий, пришедшихся на первую половину дня, который поначалу грозил оказаться трудным.

Бен сжимал в руке плюшевое существо, которое он приобрел в сувенирном киоске аэропорта Мельбурна по приземлении. У существа были все основания считаться медведем. Бен рассудил, что с пустыми руками появляться непозволительно, поэтому и присмотрел этого шоколадно-цветного красавца с крупным атласным бантом на мохнатой груди. У мишки были уши цвета карамели, такого же тона лапки и кончик маленького хвоста и большеглазая мордашка с полированным черным носиком.

Дверь открыла женщина, закутанная в яркий саронг до самых пят. Смотрелась она эффектно. На руках – круглолицый кроха.

– Бен? – удивилась женщина, но почти сразу это мимолетное чувство изумления стерлось с ее лица.

– Привет, Джесс. Здорово, Тимми! Держи, это тебе, – сказал он, передавая малышу плюшевого приятеля.

– Кажется, я говорила, что не хочу тебя больше видеть… Никогда! Я просила тебя не появляться здесь! – зло процедила женщина.

– Я не мог, Джесс. Это выше моих сил… Нам нужно поговорить.

– Не о чем… Уходи, – сказала она и попыталась закрыть дверь.

Однако Бен не позволил ей сделать этого.

– Чего ты от меня хочешь? – смирилась с его настойчивостью Джесс.

– Для начала я бы хотел войти, – заявил Джемисон.

– Я не ждала гостей.

– Понимаю, – проговорил Бен, наступательно продвигаясь в глубь жилища.

Он невольно приметил, как запущен дом. Паркетный пол скрипел песком под ногами, в комнатах царил беспорядок, из кухни доносился прогорклый запах, смешанный с вонью подгнивших очистков.

Бен покачал головой и вздохнул.

Джесс с вызовом смотрела на него. Она поставила сына на ноги, и тот, крепко обхватив новую игрушку, неуклюже пошлепал в комнату.

– Ты куда это, братишка?! – шутливо окрикнул его Бен.

Тимми повернулся, хихикнул, сощурив такие же темные, как у Рэйва, глаза.

– Я не в гости, Джесс, – сказал Джемисон. – Рэйв был мне как брат. А это значит, что ты и Тимми – моя семья, несмотря на многочисленные разногласия, которые всегда между нами были и, видимо, всегда будут.

– Вот как? – насмешливо отозвалась она. – Теперь ты взялся за оказание помощи вдовам и сиротам? Спрашивается, где ты был, когда Рэйва не стало?!

– Джесс, прости. Мне требовалось время. Теперь я здесь. Ты можешь на меня полностью рассчитывать, – умиротворяюще проговорил Бен.

– Слова извинений тебе всегда давались очень легко, Бен. Однажды перестаешь их воспринимать вообще, не то чтобы верить, – сказала она и расплакалась.

Бен в испуге посмотрел на малыша, который только устроился поиграть с мишкой, но со страхом уставился на ссорящихся взрослых. Маленькое личико невольно скуксилось, Тимми был готов разрыдаться вслед за матерью, пухлая нижняя губка его затряслась.

– Все хорошо, Тимми. С мамой все порядке, – поспешил успокоить ребенка Бен.

Но это не дало желаемого эффекта, и кроха захныкал.

Бен вынужден был обнять Джесс. Женщина не сопротивлялась. Ее слезы были истерикой, которая копилась давно и выплеснулась на Бена.

– Я до сих пор не понимаю, как это произошло, – слезно пролепетала она. – Ты обязан рассказать мне всю правду. Я имею право знать, как погиб мой муж.

– Джесс… не думаю, что сейчас это пойдет тебе на пользу. Рэйва это все равно не вернет.

– Не надо со мной вилять, Бен. Я взрослый человек. И готова выслушать правду, какой бы она ни была, – отчеканила Джесс, заставляя себя успокоиться. – Я знаю, в тот вечер вы с ним поссорились, потому что Рэйв звонил мне.

– Он собирался вернуться к тебе, – проникновенно заверил ее Бен.

Джесс рассмеялась ему в лицо:

– Не лги мне, Бен. Сейчас это совершенно излишне. Рэйв тяготился семейной жизнью. Он был хорошим мужем наездами, но, я-то знаю, он использовал любую возможность, чтобы уклониться от ответственности. Тебе это известно не хуже, чем мне.

– Согласен. Рэйву было трудно свыкнуться с новой ролью, но я всегда считал, что это лишь в первое время. Не так-то долго вы были женаты, а тут еще ребенок. Кто угодно испугался бы таких стремительных перемен. Уверен, с годами он бы пообвык. Рэйв очень любил и тебя и Тимми.

– Не оправдывай его! – резко одернула его Джесс. – Мне тоже было нелегко. Да только никого мои переживания не интересовали. Выкручивалась, как могла, пока вы, любимцы публики, разъезжали с концертами, жили в свое удовольствие, красовались перед малолетками.

– Ты права, Джесс. К моему великому стыду, ты совершенно права. Рэйв был пьян, мы разругались в пух и прах, он потребовал ключи от машины, я их ему дал и сказал, чтобы катился ко всем чертям. Так все было, – горько констатировал Бен.

– Конечно, он был пьян. В последнее время это стало для него чуть ли не самым естественным состоянием. И я знаю, что ты всячески демонстрировал свое неодобрительное к этому отношение. А теперь его нет, Бен. Я могу понять, что вы поругались, что ты был зол на него. Но если бы ты вспомнил о Тимми, когда отдавал ему эти треклятые ключи, у него был бы шанс однажды излечиться от этой пагубной привычки. У нашей семьи было бы будущее, у Тимми был бы отец! Но ты всегда брал на себя роль арбитра. Даже если ты и вел себя как брат по отношению к Рэйву, то стремился быть ему старшим братом, а не ровней. Ты всегда оказывал на него влияние большее, чем кто-либо. Любое разногласие с тобой он переживал тяжелее, чем наши с ним ссоры. И если он ударялся в бунт, то лишь в ответ на твой деспотизм.

– Прекрати, Джесс! Твой муж, человек, за которого ты вышла по доброй воле, был достаточно взрослым, чтобы самостоятельно принимать решения о собственном будущем и будущем своей семьи. То, как ты трактуешь нашу с ним дружбу, изобличает лишь твое враждебное ко мне отношение и совершенно не соответствует действительному положению дел. Я не подталкивал Рэйва на брак с тобой и, уж конечно, не уводил его из семьи. И ответственность за ваши внутренние разногласия брать на себя не собираюсь. Кем я точно для Рэйва не был, так это его нянькой. Я готов согласиться с одним-единственным обвинением. Мне не следовало позволять ему в ту ночь садиться за руль, тем более давать ключи, – сурово подвел итог Бен.

Понуро выслушав его, женщина заметно успокоилась.

– Прости, – тихо сказала она. – Я помню то дикое соглашение, к которому мы пришли однажды. И это был мой выбор. Я надеялась жить так, чтобы не приходилось сожалеть. Я выбрала Рэйва за его безудержность, легкий нрав и авантюризм. Так кого в этом винить, кроме себя? – рассудила вдова. – И мы были счастливы. Но появился Тимми. Он изменил меня, а Рэйв остался прежним. С того момента, как я осознала это, наши дороги расходились все стремительнее.

– Джесс, я бы хотел остаться здесь на пару дней. Ты мне позволишь?

– Да, конечно, оставайся. И прости мне мои истерические нападки, в последнее время я совершенно расклеилась… Комната для гостей в твоем распоряжении. И… я и Тимми всегда рады видеть тебя в нашем доме.

– Спасибо, Джесс. Вы оба для меня много значите.

Бен крепко обнял вдову своего лучшего друга. Когда-то он сильно завидовал их безоглядной любви. Теперь его целиком поглотила столь же непроглядная скорбь.

В Мельбурне Бен вполне мог бы попробовать наведаться к матери, но предпочел все время своего пребывания оставаться в доме Джесс, который она, поддавшись унынию, совершенно запустила. Она не препятствовала его желанию одолеть бардак, воцарившийся в некогда уютном семейном гнездышке.

И всем препирательствам был положен конец, по крайней мере на время.

Бену же беспрестанно чудилось, что он вновь совершает что-то непозволительное. Он то и дело вспоминал о Кариссе Грейс, связь с которой грозила ему немалыми сложностями, тем более что он вообще не был способен определить характер этих отношений, но и оборвать их окончательно у него не находилось сил.

Хотя Бен всегда предупреждал своих женщин о том, что не стоит так уж серьезно относиться к романтической связи с ним, но еще не встречал ни одной, которая, даже согласившись на его условия, втайне не лелеяла бы надежду устроить свою женскую судьбу под его крылом. Имел Бен странное свойство вызывать безграничное доверие – свойство, которое, увы, его не радовало.

В Сидней он вернулся лишь двадцать седьмого февраля.

В этот день в доме Кариссы царило оживление. Постоянно раздавались телефонные звонки, и она в странном воодушевлении подбегала к телефону, а потом возвращалась, сияя. Надев фартук, она усердно стряпала на кухне. По всему дому носились ароматы гастрономических изысков.

В противовес ее настроению Бен был мрачен. Возвращаясь под ее кров, он запретил себе проявлять излишний интерес к хозяйке дома, стараясь не провоцировать обманчивых надежд.

– Ты в порядке? – проходя спросила она постояльца. – Выглядишь каким-то побитым.

– Спасибо, – пресно отозвался Бен на ее комплимент и удалился в свою комнату.

На это девушка лишь пожала плечами. А после полудня оседлала велосипед и поехала на работу.

Около десяти она выписала чек на последний за свою смену коктейль, поблагодарила клиента, предвкушая, что вот-вот вернется домой, вспенит ванну с заранее заготовленными ароматическими шариками, достанет припасенную еще с празднования Нового года бутылочку шампанского и с бокалом вина в руке отлежится всласть в горячей воде под негромкую фортепианную музыку… Так она представляла себе идеальный день рожденья счастливой своим одиночеством женщины, день, к которому не пожелал вернуться ее некогда любимый Аласдайр.