Текст книги "Вересковая пустошь"

Автор книги: Энн Мэтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Домине сжала губы.

– Вы останетесь надолго, синьора?

Итальянка откинулась на спинку кресла, утомленным жестом прикоснувшись пальцами к переносице.

– О, я пока не знаю. Но мне необходимо было уехать из Лондона. – Она тяжело вздохнула. – Ты же знаешь этих журналистов – они никогда не оставят человека в покое, если чуют, что у него есть что рассказать. – В этот момент в гостиную вошел Джеймс и протянул Лючии аспирин. Взяв таблетки, женщина задержала его руку в своих ладонях. – Но Джеймс был таким чутким, не так ли, дорогой? Он предложил мне свой дом в качестве убежища, и я воспользовалась приглашением. Газетчики знают все места, где мы бывали с Джулио, моим бедным мужем, и куда бы я ни поехала, меня там уже поджидала пресса. Но это место такое уединенное и надежное. Я уверена, что здесь никто меня не найдет, правда, Джеймс?

– Будем надеяться, – лаконично сказал он и выпрямился, высвобождая руку из плена ее ладоней, когда в гостиную со стороны кухни вошла Мелани, толкая сервировочный столик, на котором стояли кофейник и блюдо с бутербродами и бисквитом. – Спасибо, Мелани, – кивнул он. – Очень мило с твоей стороны.

– Пустяки, – равнодушно отозвалась девушка. – Ты не возражаешь, если я вас покину? Уже поздно, а завтра мне рано вставать.

– Ты не выпьешь с нами кофе? – возмутилась Лючия. – Ну вот, я всем причиняю только беспокойство…

– Что вы, мне действительно завтра надо рано вставать, – сухо заверила ее Мелани и подмигнула Домине: – Эй, привет, гулена. Хорошо провела время?

Домине закивала и, когда Мелани направилась к двери, поспешила за ней.

– Домине! – остановил ее Джеймс. – Куда ты собралась?

– Спать. Мне… мне тоже надо завтра рано вставать, – неуверенно извинилась Домине и, стараясь не глядеть на Джеймса, выскользнула из гостиной вслед за Мелани. В холле она схватила подругу за руку и прошептала: – Когда они приехали?

– Как раз перед тобой.

– А где миссис Мэннеринг?

Мелани улыбнулась:

– У нее внезапно обнаружилась сильная головная боль, и ей пришлось лечь в кровать. Похоже, тетушка не обрадовалась гостье! – ответила она усмехаясь и, внимательно взглянув на Домине, положила руку ей на плечо. – Ну же, не унывай, – ласково сказала она. – По-моему, Джеймс обалдел, увидев, что ты поменяла имидж!

– Это уж точно, – мрачно вздохнула Домине. – О, Мелани, зачем он привез сюда эту женщину?

Мелани насупилась.

– Ну, ты же слышала, что она сказала. Наш благородный рыцарь прячет ее от журналистов.

– А ты не думаешь, что она его… ну… возлюбленная? – Домине залилась краской.

Мелани захихикала

– Очень симпатичное старомодное словечко, – заметила она. – А в качестве ответа – едва ли это возможно. В конце концов, синьора Марчинелло только что овдовела, а Джеймс не лишен тактичности.

Услышав это, Домине испытала безмерное облегчение, но почти сразу же в ее сердце закрался холодок тревоги: неужели ее настроение настолько зависит от поступков мужчины, который сам себя назначил ее опекуном?

Глава 7

На следующее утро Домине, как обычно, встала рано и вместе с Мелани засыпала овес лошадям, когда в конюшню вошел Джеймс. Он был один, и Домине гадала, как себя чувствует безукоризненная синьора Марчинелло. Конечно, она найдет в «Грей-Уитчиз» тот покой, о котором мечтала, при условии, что будет за милю обходить миссис Мэннеринг.

Джеймс нахмурился, когда увидел Домине, несущую два ведра с водой, и резко спросил:

– И как долго все это продолжается?

Домине поставила свою ношу на землю и выпрямилась.

– Что – это? – равнодушно спросила она. – Моя помощь Мелани?

– Да.

– Почти с тех пор, как я приехала сюда. И вы знали, что я помогаю на ферме.

– Знал, но не думал, что ты встаешь в такую рань и занимаешься тяжелой и грязной работой. – Он свирепо взглянул на Мелани.

Та развела руками:

– Ее никто не заставлял это делать.

Домине гневно сжала губы – Мэннеринг снова пытался подчинить ее своей воле.

– Вот именно, – быстро заговорила она, подтверждая заявление Мелани. – Я сама вправе решать, чем заниматься, и мне нравится ухаживать за животными! А если вы думаете, что в монастыре из нас растили белоручек, позволяя бездельничать, то вы ошибаетесь. Там было предостаточно работы, и мы делали ее. И никто не роптал! – Она гордо вздернула подбородок. – Вы мало времени проводите в «Грей-Уитчиз» и представления не имеете о том, что происходит на ферме, мистер Мэннеринг, поэтому не думайте, что можете заявляться сюда и командовать!

Выпалив эту гневную тираду, Домине прикусила язык и машинально сделала шаг к выходу, готовя себе путь к отступлению, – даже Мелани стало не по себе от этих слов, и она с удивлением воззрилась на подругу, а Джеймс Мэннеринг заметно побледнел от ярости.

– Ну-ка стой! – резко приказал он. – Я что-то не совсем понимаю причину этого бунта на корабле. Очевидно, что-то произошло в мое отсутствие, и мне это не нравится. – Он взглянул на Мелани. – Что ты успела ей наболтать?

Мелани пожала плечами:

– Ничего, абсолютно ничего. – Она обиженно засопела. – Если хочешь знать мое мнение, девочка просто начинает познавать мир в целом и тебя в частности!

– Что это должно означать?

На этот раз Мелани густо покраснела.

– Да так, ничего, – пробормотала она. – Послушай, давай закончим этот пустой разговор, у меня много работы. – Она повернулась и пошла в амбар.

Домине снова попыталась поднять свои ведра, но Джеймс остановил ее, схватив за руку.

– Подожди, – мрачно сказал он. – Я хочу поговорить с тобой.

– А это не может подождать?

– Нет, черт побери, не может! Седлай свою кобылу! Поехали прогуляемся.

Домине хотела отказаться, но не посмела. Выражение его лица подсказало ей, что он не потерпит никаких возражений, и девушка молча оседлала Роузи и вывела ее во двор.

Однако простор вересковой пустоши снова вдохнул в нее энергию, и все мрачные мысли растворились в бесконечной радости свободы. Домине набрала полную грудь сладкого морозного воздуха и пришпорила лошадь, не обращая внимания на неодобрительный взгляд опекуна.

Погода тем утром вполне соответствовала настроению Джеймса Мэннеринга. Из-за линии горизонта на небо вползали грозовые облака, распространяя над торфяниками странную давящую атмосферу, прибрежная полоса была окутана пеленой тумана. Воздух был сырым и промозглым, и Домине съежилась в седле – толстый свитер, натянутый поверх старой футболки Мелани, не спасал от холода.

Наконец Джеймс нарушил молчание:

– Останови лошадь. Здесь есть укрытие, которое я нашел однажды, будучи ребенком. Там сухо, нет ветра, и мы сможем спокойно поговорить.

Домине заколебалась, но он уже спрыгнул на землю, и ей пришлось последовать его примеру. Они стояли у подножия крутого склона, и Джеймс взял коня под уздцы и провел его под нависавшую над вересковым ковром каменную глыбу. Домине двинулась за ним и, к своему удивлению, обнаружила под глыбой подобие пещеры, в которую вел узкий проход, скрытый подлеском и колючим кустарником. Джеймс уже привязал свою лошадь к пробивавшемуся сквозь камни деревцу, и Домине прикрепила поводья Роузи рядом. Сквозь зияющий провал пещеры она могла видеть, что далее не было никаких потаенных углублений, просто сводчатая стена из камня.

Джеймс извлек из кармана пачку сигарет и прикурил, не спуская внимательных глаз с Домине. Девушка нервно переминалась с ноги на ногу. Она чувствовала себя так, словно что-то натворила и ее вызвали в кабинет настоятельницы монастыря Святых Сестер – у Джеймса Мэннеринга сейчас было точно такое же суровое выражение лица и во взгляде читалось порицание. Он молча курил, не торопясь сообщить ей, о чем собирался поговорить, и наконец Домине не выдержала:

– Вы хотели мне что-то сказать? Давайте покончим с этим побыстрее, здесь очень неуютно. Если вы собираетесь и дальше унижать меня, почему бы вам не начать прямо сейчас?

Его глаза потемнели.

– Прекрати разговаривать со мной так, словно я твой враг! – раздраженно воскликнул он. – Что с тобой случилось? Когда я привез тебя сюда, мы могли, по крайней мере, мирно общаться друг с другом.

Домине сердито пнула ногой камень.

– Вы сами говорили, что мужчины и женщины всегда были противниками, помните?

Он улыбнулся:

– Ты выдергиваешь мои слова из контекста. Наши с тобой отношения отличаются от тех, что бывают между мужчиной и женщиной!

– Ах, ну конечно! – выкрикнула Домине. – Я на мгновение забыла, с кем разговариваю! Пока вас не было в «Грей-Уитчиз», я убрала все игрушки. Теперь мне снова придется их достать! – Она опустила голову, и ее плечи поникли. – Ну почему вы заставляете меня произносить подобные вещи? Вы никогда не будете обращаться со мной как с равной! – обреченно выдохнула она.

Мэннеринг наблюдал за выражением ее лица.

– Ну почему же? Когда ты прекратишь вести себя как ребенок, я буду обращаться с тобой как с взрослой.

Глаза Домине сверкали, но она не вымолвила ни слова, и он продолжил:

– Я хотел поговорить с тобой о Лючии.

Ну вот, опять то же самое – оставаясь с ним наедине, она ждала, что произойдет что-то очень важное, но каждый раз ее уделом становилось разочарование.

– Что ты думаешь о ней? – поинтересовался Мэннеринг.

Домине встрепенулась:

– Разве мое мнение имеет какое-то значение?

Джеймс нахмурился, но не отреагировал на этот выпад.

– Лючия собирается остаться в «Грей-Уитчиз». Так что прошу любить и жаловать.

Домине наморщила нос.

– Я не персонаж вашей пьесы, – ехидно заметила она. – И не могу полюбить человека только потому, что вы этого хотите.

Джеймс с видимым усилием сохранял самообладание.

– Из этого замечания я делаю вывод, что она не понравилась тебе, – сухо произнес он. – И ты была невежлива с ней прошлым вечером, мало того, что ушла, так еще и не пожелала ей спокойной ночи.

Домине покраснела.

– Мне казалось, вы не хотели, чтобы я мешала вам, – резко возразила она.

Джеймс бросил окурок на землю и раздавил его каблуком. Домине водила пальцем по острому краю камня у входа в пещеру.

– Можно задать вам вопрос?

– Если хочешь. Но ответить не обещаю.

– Зачем вы привезли ее сюда?

Он привычным жестом прошелся рукой по волосам.

– Она же говорила тебе, что журналисты ей проходу не дают.

– И вы ее пожалели?

– Что-то в этом роде.

– Как трогательно! – Теперь в голосе Домине звучала откровенная насмешка. – Да о вас в газетах писать надо: Джеймс Мэннеринг, преуспевающий драматург, спасает еще одну девицу в отчаянии. Всего шесть месяцев назад он предложил кров осиротевшей воспитаннице его… – Она запнулась, но гнев пересилил страх. – Что мы расскажем почтеннейшей публике о ваших взаимоотношениях с дедушкой Генри?

– Ты… маленькая негодяйка! – Он одним прыжком оказался возле нее и, мертвой хваткой сжав запястье, притянул девушку к себе. – На этот раз я выполню обещание задать тебе трепку!

– Только попробуйте! – словно провоцируя его, выкрикнула она и похолодела от ужаса, когда он потащил ее в глубь пещеры к широкому и плоскому осколку скалы.

Перекинув девушку через колено, он несколько раз довольно болезненно шлепнул ее. Парализованная страхом и унижением, Домине ничего не могла с этим поделать – да и вряд ли она сумела бы вырваться из его железных рук. Когда он наконец поставил ее на ноги, она готова была разрыдаться от обиды и отчаяния.

– Вы… вы… з-зверь! – заикаясь, выдавила она, пытаясь привести в порядок помятую одежду. – О, как… как вы могли?

Мэннеринг тоже встал, мрачно глядя на нее сверху вниз.

– Ты сама напросилась, – свирепо прошипел он, но в его глазах Домине заметила беспокойство. – Прости, если я причинил тебе боль, но надо было дать тебе понять…

– Что понять? – Ее голос сорвался. – Что я нахожусь на вашем иждивении и вы можете делать со мной все, что вам заблагорассудится? Что вы можете бить меня, если вам захочется?

– Я не бил тебя! – взбешенно возразил он. – Я просто применил полезное наказание!

– Полезное наказание! – передразнила Домине. – А вы бы сделали то же самое с Лючией Марчинелло, если бы она посмела дерзить вам? Или с Ивонн Парк? Или, может быть, с Мелани? – Она подошла ближе, презрительно глядя ему в глаза. – Ах, ну да, я забыла, что все они – жертвы фатальной привлекательности Мэннеринга и не станут вести себя с вами как невоспитанные малолетки! Какие способы женщина, подобная Лючии Марчинелло, использует, чтобы убедить вас принять ее точку зрения? Я понимаю, что мои действия довольно неопытны и наивны и я опрометчиво говорю то, что думаю, не следя за языком, но должны быть способы…

– Я предупреждаю тебя, Домине… – начал он.

– Предупреждаете о чем? – Она смахнула слезы, горевшие в уголках глаз. – Каким еще наказанием вы можете меня напугать? Вы сделали все, что было в ваших силах. Хотя нет – вы могли бы конфисковать мою новую одежду конечно же или запретить мне покидать свою комнату, но…

– Прекрати это! – Джеймс почти кричал. – Я привез тебя сюда с единственной целью – обсудить появление в доме Лючии. Но что происходит? Ты умышленно превращаешь слабую надежду на общение в крестовый поход против возможных несправедливостей! Я сполна получаю свою долю брани от матери!

– В отличие от вас я лишена даже этого удовольствия, – тихо сказала Домине. Ее голос дрогнул, и она отвернулась, часто дыша, пытаясь не разрыдаться.

– О, Домине, ради бога! – простонал он нетерпеливо. – Хорошо, хорошо, я извиняюсь. Я потерял самообладание, и это было непростительно. Приношу свои извинения. – Он вздохнул. – Но ты подстрекала меня, и это было невыносимо! Последняя пара недель была для меня просто адом! Я спал по три-четыре часа в сутки и, возвращаясь сюда, мечтал об отдыхе, но вместо этого столкнулся лицом к лицу с бушующей мегерой! – Он тряхнул головой. – Я не пытаюсь оправдать свои действия, я просто пытаюсь объяснить… – Он замолчал и, аккуратно взяв девушку за плечи, развернул так, чтобы она смотрела ему в лицо. – Ты слушаешь меня?

Домине провела тыльной стороной ладони по глазам.

– Каждое слово. Хорошо, вы все объяснили. Теперь мы можем ехать домой?

– Домине! Что ты хочешь услышать от меня? Я извинился! Что еще я могу сделать?

Девушка пожала плечами.

– Ничего конечно же, – уныло ответила она, охваченная ужасным чувством отчаяния.

– Домине, – почти умоляюще произнес он. – Взгляни на меня! – И, когда она сделала это, добавил: – Ты простила?

Домине до боли закусила губу.

– Я не собираюсь облегчать вашу совесть, говоря «да», – ответила она, чувствуя, как ее снова охватывает негодование.

Внезапно пальцы Мэннеринга крепко обхватили ее предплечья, и он посмотрел на нее с мукой во взгляде.

– Ты хочешь получить то, что тебе причитается? – хрипло произнес он. – Хорошо, Домине, ты получишь это… – И он прижал ее дрожавшее тело к себе.

Взяв девушку за подбородок, он заставил ее посмотреть ему в лицо, и она затрепетала под взглядом блиставших голубых глаз. Затем его губы, жадные и требовательные, уничтожая все ее невинные представления о том, каким должен быть первый поцелуй, приблизились к ее губам. Его руки скользили по ее спине, ласкали талию, прижимая ее все теснее, так что она чувствовала горячий жар его тела. Пока его рот ласкал каждый дюйм ее лица и шеи, он распустил ее косу, и шелковистая волна заструилась по ее плечам. Когда его губы снова вернулись к ее рту, она обвила руками его шею, взъерошила волосы на затылке, притягивая к себе.

Она не знала, как долго пробыла в его объятиях, но поняла, что хотела бы остаться в них навсегда. Он разбудил какую-то силу, дремавшую в ее душе, и она испытала голод, который мог утолить только мужчина.

Но едва осознав свои желания, она почувствовала, как что-то мокрое ударило ее по руке, и в следующий миг непрерывный поток воды накрыл их обоих. Они стояли у выхода из пещеры, и сквозь нависавшие над ними кусты прорывался осенний ливень. Этого было достаточно, чтобы привести Джеймса в чувство, и он оттолкнул Домине в сторону почти с яростью.

– Боже мой! – пробормотал он. – Спасибо небесам за дождь! Я, должно быть, схожу с ума!

Домине потрясенно смотрела на него, заметив неподдельный страх, тенью прошедший по смуглому лицу. Повернувшись, она уставилась на внезапно потемневшее небо и прозрачную монолитную стену дождя за границей их маленького убежища.

Изо всех сил пытаясь вести себя естественно, Джеймс произнес напряженным голосом:

– Нет смысла нам обоим мокнуть. Я поскачу назад с лошадьми и вернусь за тобой на «лендровере».

– Я не хочу оставаться здесь, – ответила девушка, дрожа от холода и волнения. – Я скорее решусь ехать под дождем.

– Но ведь льет как из ведра! – нетерпеливо воскликнул он. – Ты замерзнешь насмерть. Это не займет у меня много времени, а ты будешь здесь в безопасности.

– Я хочу ехать с вами, – с мольбой прошептала она. – О, Джеймс, почему вы опять сердитесь? Ничего ужасного не случилось! Или… вы не хотели целовать меня?

Его глаза немедленно помрачнели.

– Хотел, – чуть слышно пробормотал он. – Но я презираю себя за этот порыв!

– Почему? Почему?!

– Потому что ты намного моложе меня и я твой опекун! – сурово ответил он. – Я не могу снова извиняться. Но если это тебя утешит, знай, что я ненавижу себя за этот поступок!

– Но вы признаете, что я не ребенок? – настойчиво спросила она.

Джеймс прошел мимо нее и размотал поводья гунтера.

– Да, – взбешенно рявкнул он, – ты не ребенок! И если это доставит тебе удовольствие, у тебя есть способность провоцировать поступки, на которые раньше я не был способен! – Он посмотрел вверх на темное, мрачное небо. – Но это больше никогда не произойдет. Я обещаю.

Сердце Домине на мгновение перестало биться, и она спросила с горечью:

– Как вы можете говорить так уверенно?

Он ловко оседлал гунтера, вскочил в седло и взглянул на девушку сверху вниз.

– Потому что я намерен устроить так, чтобы между нами пролегли тысячи миль, – резко ответил он. – И чем быстрее, тем лучше!

Домине склонила голову.

– Вы полагаете, что можете вот так, без эмоций, спланировать свою жизнь? – неуверенно сказала она. – Разве чувства ничего не стоят для вас?

Он вздрогнул.

– Какие чувства ты имеешь в виду?

– Например, любовь… – тихо пробормотала она.

– Любовь? – Его глаза безжалостно блеснули. – Что такое любовь? Я сомневаюсь, что ты знаешь ответ, и я, если честно, тоже не знаю. Эта роскошь мне недоступна.

– Но ваша мать любит вас! – воскликнула Домине.

– Неужели? А может, она любит власть, которую я невольно вложил в ее руки? – Он презрительно рассмеялся. – И если ты думаешь, что внезапное физическое влечение, которое мы оба только что испытали, имеет какое-то отношение к этому великому чувству, тогда ты очень далека от истины. Признаю – я хотел тебя, Домине. Но с тобой или с другой девушкой – удовольствие было бы одинаковым! – Почти выкрикнув последние слова, он развернул лошадь и ускакал прочь.

Домине смотрела ему вслед, медленно поднявшись на склон, не обращая внимания на ливень. Она чувствовала, как горячие слезы незаметно скатываются по щекам, смешиваясь с дождевыми каплями, и ощущала на губах солоноватый привкус. «О, как он мог? – думала она. – Неужели все мужчины похожи на него? Неужели их голод может удовлетворить любая женщина?»

Чувствуя себя опустошенной, она соскользнула со склона и отвязала Роузи. По крайней мере, Джеймс не забрал ее лошадь. Что ж, если он решит вернуться на «лендровере», то попросту потеряет время: у нее не было намерения оставаться здесь и ждать его, а затем терпеть невыносимую пытку, сидя в машине рядом с ним.

К счастью, Мелани видела, как она въезжала на конюшенный двор, и Домине надеялась, что подруга скажет своему кузену о благополучном возвращении его подопечной. Проигнорировав немой вопрос в глазах Мелани, она спросила, стуча зубами от холода:

– Можно оставить Роузи конюху? Я промокла и замерзла до костей! – и поспешно исчезла в доме. Она пробежала сквозь холл и уже поднималась по лестнице, когда столкнулась с миссис Мэннеринг.

– Домине! – воскликнула та, цепко ухватив ее за руку. – Где ты пропадала? Ты насквозь промокла! Боже мой, а что приключилось с твоей косой?

Домине потупилась, избегая смотреть в глаза миссис Мэннеринг.

– Я… я случайно зацепилась о… – Она мучительно придумывала ответ и наконец выдавила: – О ветку. Мы… мы с Роузи так спешили домой в бурю, что ничего не замечали вокруг.

Объяснение прозвучало малоубедительно, и миссис Мэннеринг с подозрением нахмурилась.

– Ты встречалась с Винсентом на вересковой пустоши, так? – поинтересовалась она.

Домине устало вздохнула.

– Нет, конечно же нет.

– Но вчера вы вместе провели вечер и ты вернулась домой очень поздно?

– Да. Я виновата и обязательно постараюсь больше так не задерживаться.

– Хорошо, – кивнула миссис Мэннеринг. – Ты познакомилась с нашей новой гостьей?

– Синьорой Марчинелло? Да, еще вчера.

– Что ты о ней думаешь? – Брови миссис Мэннеринг недовольно сошлись на переносице. – Джеймс, кажется, собирается взять под крыло всех несчастных девиц.

Домине не считала слова «несчастная девица» подходящим определением для такой красавицы, как Лючия Марчинелло, и тихо проговорила:

– Синьора Марчинелло нуждается в тишине и покое. По крайней мере, так она сказала.

– Что ж, она притащила с собой столько багажа, что сможет обеспечить себе лет сто тишины и покоя. Видимо, она пробудет у нас неопределенно долгое время, пока не поймет, что это не гостиница и что я не собираюсь скакать вокруг нее на цыпочках! У меня и без нее достаточно забот. Я думаю, это было верхом безрассудства со стороны Джеймса…

– Извините, – не выдержала Домине, – не могли бы мы оставить этот разговор на потом? Я замерзла, и с меня уже натекла целая лужа дождевой воды – боюсь испортить ковер на лестнице.

Миссис Мэннеринг надменно пожала плечами.

– Это я извиняюсь, что задержала тебя, – сухо ответила она. – Я знаю, что всем наплевать на мои чувства. Удивительно, что Мелани на этот раз со мною согласна – похоже, ей тоже не понравилась новая подружка Джеймса!

– Синьора Марчинелло только что овдовела, – заметила Домине, покраснев.

– Думаешь, для таких, как она, это имеет значение? – возмутилась миссис Мэннеринг. – Дорогая моя, эти вертихвостки не задумываясь заведут интрижку, если поблизости не окажется ни одного репортера! Но я не потерплю подобного поведения в моем доме! Ни-ко-гда!

Домине могла бы сказать, что этот дом принадлежит не ей, а Джеймсу, но у нее не было сил спорить. Вместо этого она с сочувствием покивала и, еще раз извинившись, почти пробежала остаток пути до своей комнаты.

Очутившись там, она сбросила всю одежду, набухшую и отяжелевшую от воды – промокли даже лифчик и трусики, – наполнила ванну и уже собиралась залезть в нее, когда Лили крикнула, что завтрак готов. Не обращая внимания на приглашение, Домине добавила в воду ароматизированную соль, медленно опустилась в ванну – сначала кожу защипало от горячей воды, но потом тепло постепенно ласковой волной проникло до самых костей, расслабляя окоченевшие мышцы, и девушка, испытывая невероятное блаженство, сползла пониже, так чтобы вода закрывала плечи.

Она неподвижно пролежала в полудреме около получаса, окутанная дымкой пара, прикрыв глаза, полностью расслабившись, чувствуя, как тепло рассеивает все мрачные мысли. Хорошенько согревшись, она выдернула из ванны затычку, и вместе с водой стало уходить состояние блаженной эйфории. Ее затуманенный мозг вновь заполнился мыслями о Джеймсе Мэннеринге и утренних событиях. Она не могла перечеркнуть то, что произошло, так, как это сделал он – легко и не задумываясь. Сегодня закончилась одна глава ее жизни и началась другая, и не важно, скольких мужчин она познает в будущем, никто не сможет взбаламутить ее душу одним-единственным прикосновением. Только Джеймс. Неистовый жар рождался где-то в глубине ее сердца и пробегал по всему телу, когда она вспоминала тепло его рук, а вслед за этим накатывало леденящее осознание того, что она была не первой женщиной, испытавшей подобное в его объятиях. И не последней!

Она резко поднялась, выбралась из ванны и яростно растерлась махровым полотенцем. Теперь ее кидало то в жар, то в холод, и она поняла, что виной тому были не только мысли о Джеймсе. Ее зубы продолжали выбивать дробь, даже когда она натянула на себя футболку, два свитера и теплую вязаную юбку. Решив, что нельзя больше откладывать неизбежное, Домине побрела в столовую.

В холле она столкнулась с Мелани. Та была в макинтоше, с которого ручьями текла вода.

– Дождь все еще идет? – спросила Домине, чихнула и полезла за носовым платком.

Мелани нахмурилась:

– Льет как из ведра. Что случилось, Домине? Ты выглядишь ужасно! Джеймс сказал тебе какую-нибудь гадость на пустоши?

Домине помотала головой. Меньше всего на свете ей хотелось сейчас откровенничать с Мелани.

– Что ты, конечно нет, – сказала она, предательски покраснев. – Ох, как я замерзла! Надеюсь, в гостиной разожжен камин.

– Хорошо, не хочешь говорить – не надо, – пожала плечами Мелани. – Я собираюсь принять ванну – на улице в такую погоду все равно нечего делать. Кстати, ты пропустила завтрак.

– Я принимала ванну, – объяснила Домине. – А где все?

– Тетушка Джеральдина на кухне, а синьора Марчинелло потребовала завтрак в постель. Джеймс нагрузил для нее поднос и потащил в комнату.

– Понятно. – Домине с трудом выдавила улыбку, и девушки разошлись.

Домине была рада, что гостиная оказалась пустой, и, подтащив кресло поближе к камину, протянула руки и ноги к огню. Очевидно, она успела простудиться, но по сравнению с ее эмоциональным состоянием это было пустяком.

Вскоре в гостиной появилась миссис Мэннеринг.

– А, вот ты где, Домине! – воскликнула она. – Почему ты не спустилась к завтраку?

– Я принимала ванну.

– Ну, ничего, Лили через несколько минут принесет мне кофе – могу поделиться, – благодушно произнесла миссис Мэннеринг, устраиваясь на диване.

– Спасибо, – улыбнулась Домине и снова уставилась на огонь.

– Ты слышала? Синьора Марчинелло пожелала, чтобы завтрак был подан ей в комнату! – заметила миссис Мэннеринг, поднимая утреннюю газету и небрежно пробегая глазами заголовки. – Я, разумеется, отказалась ей потакать, но Джеймс меня не поддержал. Боже мой, какой стыд! Что подумают слуги? – Она возмущенно поджала губы и взглянула на Домине. – Дорогая, по-моему, ты подхватила насморк. И почему тебя понесло на вересковую пустошь в такую ужасную погоду?

– Когда мы выехали, дождя еще не было, – ляпнула девушка и тут же пожалела об этом.

– Мы? – насторожилась миссис Мэннеринг. – Кто это – «мы»?

Домине готова была откусить себе язык.

– Я и мистер Мэннеринг, – нехотя призналась она.

– Джеймс? – Миссис Мэннеринг нахмурилась. – Он был с тобой?

– Да.

– Понятно. – Миссис Мэннеринг задумчиво сложила газету. – Вы поссорились?

Домине поерзала в кресле:

– Почему вы так думаете?

– Потому что за завтраком он рвал и метал, – резко ответила миссис Мэннеринг, – и я к этому не имею никакого отношения. Так почему вы поссорились?

– Мы не ссорились, – тихо проговорила Домине, опустив глаза.

– Дорогая, не спорь, это же очевидно. – Миссис Мэннеринг поморщилась. – Полагаю, без этой Марчинелло здесь не обошлось.

– Нет! – Домине была непреклонна.

– Тогда что же вы не поделили?

– Уверяю вас, это сущие пустяки! – воскликнула Домине. – И мне… не хотелось бы это обсуждать.

Миссис Мэннеринг тяжело вздохнула:

– О, я и забыла, что в этом доме я всем только мешаю! Каждый считает своим долгом дать мне понять, что я лезу ему в душу. И это называется семья! У Джеймса никогда нет на меня времени, а Мелани постоянно доводит меня до белого каления. Между прочим, я дала ей кров и, казалось бы, могу рассчитывать на элементарную признательность, так нет же! – Она грустно покачала головой. – Обо мне никто не заботится.

– Это неправда, – раздался голос за их спинами, и Домине почувствовала, как ее сердце ушло в пятки: в гостиную вошел Джеймс Мэннеринг. – Неужели тебе не надоело разыгрывать из себя эдакую трагическую героиню, мама? – язвительно поинтересовался он. – Ты отлично знаешь, что все твои приказания в этом доме выполняются в один момент.

– Я этого не заметила, – отрезала миссис Мэннеринг. – Ты отнес синьоре Марчинелло ее завтрак? Это заняло у тебя слишком много времени.

Джеймс проигнорировал последнее замечание и повернулся к девушке:

– Чего это ты так съежилась у огня, Домине? Насморк подхватила?

Домине старательно не обращала внимания на его пристальный взгляд.

– Я только что приняла ванну, – в третий раз за последние полчаса произнесла она. – Естественно, мне стало холодно, после того как я вышла.

Джеймс приблизился к камину и встал спиной к огню, задумчиво глядя на девушку сверху вниз. Он находился всего лишь в нескольких дюймах от Домине, и ей пришлось крепко сцепить пальцы, борясь с желанием прикоснуться к нему.

– Ты должна была ждать меня в пещере, – строго сказал он. – Я, между прочим, потратил уйму времени, возвращаясь за тобой на машине.

Домине подняла голову.

– Вы и правда думали, что я буду покорно ждать вас, как кролик в западне? – вспылила она. – Я хотела побыстрее вернуться домой.

Миссис Мэннеринг удивленно переводила взгляд с одной на другого.

– О чем вы говорите? – осведомилась она наконец. – Домине?

Девушка снова опустила голову, и Джеймс спокойно произнес:

– Это не имеет никакого значения, мама. – Он достал сигареты, предложил ей закурить и продолжил: – Кстати, утром я уезжаю.

Домине по-прежнему молча смотрела в огонь, но миссис Мэннеринг сдерживаться не стала:

– Что?! Ты уезжаешь и оставляешь эту женщину здесь?

– Да, синьора Марчинелло поживет у нас пару недель, – спокойно заявил он.

– А со мной ты посоветовался? Я не желаю видеть ее здесь! Не рассчитывай, что мы будем развлекать твоих женщин, Джеймс!

– Это мой дом, и существует он на мои деньги, – четко и медленно произнес Мэннеринг, засунув руки в карманы. – И, приводя сюда гостя, я вправе рассчитывать на то, что моя мать продемонстрирует по отношению к нему хоть немного искренней любезности. Что касается моих отношений с Лючией, ты заблуждаешься на этот счет. Она вдова человека, который был моим приятелем, и не более того.

Миссис Мэннеринг не нашла что возразить и подавила гнев.

– И надолго ты уезжаешь? В Лондон, надеюсь?

– Нет, я собираюсь в Рим.

– В Рим? – изумленно переспросила миссис Мэннеринг. – Зачем?

– Если тебе очень хочется знать, я еду улаживать дела Лючии. Джулио оставил все в полном беспорядке. Кому-то надо это сделать, а у нее больше никого нет – по крайней мере, из тех, кому она может доверять.

Домине слушала его, чувствуя, как сердце сжимают холодные обручи. Он выполнил обещание – теперь между ними пролягут тысячи миль.

– Понятно, – протянула миссис Мэннеринг. – Что ж, ели ты настаиваешь на том, чтобы она осталась, пусть остается. Но позволь тебе напомнить, что через месяц наступит Рождество. Ты подумал об этом?