Текст книги "Радость и боль"

Автор книги: Энн Мэтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава пятая

В течение следующих нескольких дней Лора мало видела Рафаэля Мадралену. Днем, когда она проводила время с Карлосом, она старалась не попадаться ему на глаза, а вечером всегда присутствовали донья Луиза и Розетта Бургос и отвлекали его внимание на себя. Она только приноровилась спускаться к обеду, уже зная, что кто-то из них уже там, так что никогда ей не приходилось оставаться с доном Рафаэлем наедине.

Нельзя сказать, что он вовсе не замечал ее присутствия, но он ел свой обед, обсуждал дела поместья с доньей Луизой и Розеттой, а потом сразу же исчезал в своем кабинете. Однажды за обедом отсутствовали и он и Розетта. Донья Луиза сообщила, что их обоих пригласили на встречу, которую устраивали друзья в Кадисе. А поскольку от Кадиса до Мадралены дорога не близкая, то лишь поздней ночью Лора услышала, как машина въезжает в ворота усадьбы. Лоре не спалось, и она невольно прислушивалась к шуму. Она слышала их голоса, когда они тихо прошли во внутренний двор, и ее сердце болезненно сжалось. В конечном счете это было то, чего добивалась Розетта, теперь это было ясно, и, очевидно, именно с таким расчетом девушка заняла место компаньонки пожилой женщины.

Утром, когда Лора, Карлос и Элизабет вместе завтракали, в детской появился неожиданный посетитель, и щеки Лоры раскраснелись, когда в комнату вошел дон Рафаэль, загорелый и энергичный, в верховых бриджах и белой шелковой рубашке.

– Buenos dias, segnora, segnorita, – мягким голосом поздоровался он, нежно потрепав по волосам сына. – Надеюсь, вы все здоровы?

Карлос смотрел на своего отца выжидательно.

– А почему ты здесь, папа? – спросил он, широко открыв глаза. – Ты ведь не ходишь в детскую!

Лора наклонила голову, опасаясь, что дон Рафаэль пожелает побеседовать с сыном наедине, но это было не так. Вместо этого дон Рафаэль сказал:

– Вчера вечером я уезжал и не смог провести, как обычно, час вместе с тобой, Карлос. Поэтому я подумал, может быть, ты сможешь провести это время со мной утром. Все дела по имению на этот момент выполнены, и я могу немного отдохнуть.

Карлос задумчиво посмотрел на свои липкие пальцы и без особого энтузиазма спросил:

– Это значит – ты хочешь, чтобы я сейчас пошел в твой кабинет?

Дон Рафаэль нахмурился.

– Тебе это не по нраву, pequeno? – Он посмотрел на склоненную голову Лоры. – Можно подумать, что ты предпочел бы провести это время, занимаясь уроками с твоей гувернанткой?

Карлос поднял голову.

– О, но мы не делаем никаких уроков, – начал было он и замолчал, поймав многозначительный взгляд Лоры.

Дон Рафаэль глубоко вздохнул.

– Значит, так? В таком случае, мисс Флеминг, что же вы тогда делаете?

Элизабет Латимер вмешалась прежде, чем Лора успела что-либо сказать.

– Мисс Флеминг обучает ребенка по современной методике, дон Рафаэль… Это называется обучение в игре. Карлос учится, сам того не сознавая.

Дон Рафаэль нахмурился.

– Это так? – Он посмотрел на Лору, и она не отвела глаз от его угрюмого взгляда.

– Да, сеньор, – сказала она решительно. – Вы найдете этот метод более приемлемым для ребенка.

– Ну да. Я не сомневаюсь в этом. И тем не менее старые методы тоже были неплохи, и я, кажется, не слишком страдал от них в свое время.

– Не страдали? – прошептала Лора, и в ответ услышала его быстрый, подавленный вздох.

– Ладно, – сказал он наконец, в упор глядя на Карлоса, – если уж ты так не хочешь покидать свою гувернантку, я предлагаю поехать на машине всем втроем, и мисс сможет просветить меня дальнейшим рассказом о своих методах обучения.

– О да, папа, – охотно подхватил Карлос. – Ты знаешь, как мне нравятся экскурсии! У нас с мисс Флеминг уже было несколько экскурсий.

– Ну да, – снова пробормотал дон Рафаэль, – похоже, что я действительно отстал от времени в том, что касается твоего образования. – Он хлопнул по колену кнутовищем, которое держал в руке. – Я соберусь и буду ждать вас через тридцать минут, мисс Флеминг. Надеюсь, этого времени вам будет достаточно на сборы.

– Да, сеньор, – тихо сказала Лора, и дон Рафаэль покинул детскую.

– Ну вот, – воскликнула Элизабет, когда он вышел, – похоже, что ваш хозяин стал чуть гуманнее!

Лора вздрогнула.

– Вы так думаете?

– По крайней мере, он не выгнал вас сразу же!

– Нет. Этого он не сделал, – несколько неуверенно согласилась Лора.

Ровно в девять тридцать они с Карлосом спустились по главной лестнице к выходу и через внутренний двор прошли туда, где стояла машина дона Рафаэля. Лора часто видела, как эта машина въезжала и выезжала из усадьбы, но это было ее первое реальное знакомство с ней. Это была громадная черная с золотом машина с двумя выхлопными трубами и зализанными, скоростными обводами кузова. Обивка сидений была черной, а на приборной панели располагалось столько циферблатов, сколько, как Лора припомнила, она видела в кабине небольшого самолета еще в Англии. Это был один из самых дорогих европейских закрытых спортивных автомобилей. Он напомнил ей «йенсен», на котором он ездил в Англии, и ее это не удивило. Рафаэль всегда был опытным водителем, и если бы ее не беспокоил сам факт его присутствия, она с восторгом восприняла бы перспективу поездки на таком автомобиле.

К ее удивлению, Карлос в одиночестве уселся на заднем сиденье, а ее без лишних слов усадили на место рядом с водителем. Оказаться рядом с ним в машине значило припомнить многое, и она отвернулась к окну, почувствовав, как он коснулся ее бедром, садясь за руль.

Они быстро проехали полуостров и выехали на главное шоссе. Утро было пасмурное, без того солнечного блеска, к которому она уже успела привыкнуть. Но для нее этот день представлялся каким угодно, только не мрачным, хотя и слишком волнующим. Некоторое время Рафаэль молчал, и только восклицания Карлоса, когда его подбрасывало на сиденье, несколько разряжали молчание, но, когда они стали приближаться к Альхесирасу, Рафаэль сказал:

– Мне кажется, вам интересно было бы посмотреть Альхесирас. Это рыбацкий порт, его иногда называют воротами Африки, и, хотя сам город не слишком привлекателен, его оживленная гавань может заинтересовать Карлоса.

Лора покосилась на него, подумав поначалу, что он снова насмехается над ней, но в выражении его лица не чувствовалось ничего подобного, и она сочла его предложение вполне резонным.

Во всяком случае, относительно города он оказался прав. Дома его были убоги, улицы ничем не примечательны, и только набережная обещала что-то волнующее. На той стороне залива ясно просматривались высоты Гибралтара, и Лора с интересом вглядывалась в скальные бастионы. Затем, оставив машину в одном из переулков, они двинулись по набережной, примыкавшей к ограде гавани, рассматривая суда и их груз. Многое здесь заинтересовало Карлоса, и он тараторил без передышки, так что Лора почти испугалась, не надоест ли он отцу. Но Рафаэль с самого начала чувствовал себя раскованно, и когда его сын восхищенно показал на огромные корзины с фруктами, которые погружались в трюм судна, – и вовсе пришел в хорошее расположение духа.

– Так значит вот как вы совершаете ваше обучение, – лениво заметил он, прислонившись к стене и наблюдая за выражением ее подвижного лица.

Лора пожала плечами.

– Это еще не все. Естественно, теоретический эффект содержится в любом практическом показе.

– Действительно. Скажите мне, какое теоретическое приложение будет иметь эта экскурсия.

Лора сосредоточенно нахмурилась.

– Карлос сейчас наблюдает работу порта в ее истинных масштабах, – сказала она, обдумывая каждое слово. – Эти сцены для него значат намного больше, чем могут рассказать любые слова, написанные на бумаге. Когда мы вернемся, он постарается своими словами нарисовать картину гавани, и мы обсудим все то, что он здесь видел. Я покажу ему, как делать кораблики из бумаги, и пусть он сам нарисует для них груз. Вот так и проходит обучение. Те знания, которые втолковываются за партой, приносят мало пользы.

К ее удивлению, Рафаэль улыбнулся, и черты его лица так преобразились, что сердце Лоры забилось чаще, и она повернула голову так, чтобы он не заметил выражение радости на ее лице.

– Вы говорили очень убедительно, – мягко заметил он. – Но знаете ли вы, что в большинстве испанских семей предпочитают формальное образование.

Лора пожала плечами.

– И вы тоже, сеньор?

Издав какое-то восклицание, он спросил:

– Только вам можно сердиться, когда вас не называют по имени?

Лора мельком взглянула на него.

– Я считаю, что так будет лучше, сеньор, – смущенно пробормотала она. – Но… но вы не ответили на мой вопрос.

Рафаэль сдержал вздох.

– Ну, хорошо. Мой ответ таков: я замечаю определенный рост уверенности в поведении моего сына, и, хотя это достижение не является моей заслугой и этот факт огорчает меня, я не могу разрушать полезное начинание, не отметить положительные стороны в вашей методике, предлагая устаревшую альтернативу.

Лора посмотрела ему прямо в глаза.

– Вы сами во многом виноваты, – укоризненно воскликнула она. – Неужели вы не понимаете, что Карлосу недостает внимания – и любви?! – Она наклонила голову. – Тот час, который вы заставляете Карлоса проводить в вашем присутствии, для него не более чем обязанность, и он это сознает!

Рафаэль нервно закурил сигару.

– Вам кажется, что вы приведете мир в порядок вашим вмешательством, – резко возразил он.

– Нет, вовсе нет! – горячо воскликнула она и вздохнула. – Давайте не будем снова начинать ссору. Но я все-таки настаиваю, что вы не уделяете мальчику столько внимания, сколько должны. Я сожалею, если его присутствие остро напоминает вам об умершей жене, но сам-то Карлос – ребенок живой. И даже очень!

– У меня нет желания говорить с вами об Элене, – жестко сказал Рафаэль.

Лора покраснела.

– Простите меня! – Она отвернулась, опершись на стену, и невидящим взглядом уставилась в море.

Рафаэль снова издал неопределенный возглас и раздраженно сказал:

– Лора, вы ничего здесь не понимаете, и я не могу ничего вам объяснить. О, ради Бога, Лора, я не любил ее, – пробормотал он нетвердым голосом. – Теперь вы знаете! – Его слова звучали напряженно и неровно.

Лора до боли вцепилась пальцами в кирпичную кладку стены.

– Но вы женились на ней, – слабо прошептала она.

– Да, я женился на ней! – Рафаэль тяжело дышал. – Для этого были причины…

– Честь семьи? – спросила она чуть насмешливо, пряча за легкомысленностью боль, которую она чувствовала.

– Да, и это тоже, – невнятно произнес он. – Но я не представлял себе, как ужасно все это кончится! Я хотел тебя, Лора. Может быть, именно поэтому… – Он замолчал, и она почувствовала, что он отдаляется от нее.

О, Боже, подумала она, не надо было приезжать сюда. Какие бездны эмоций я теперь растревожила?

К счастью, Карлос схватил своего отца за руку, возбужденно крича:

– Папа! Папа, послушай! Этот человек говорит, что он может прокатить нас на лодке, если мы захотим. Можно, папа? Можно?

Рафаэль снова обрел самообладание.

– О, я думаю, нет, pequeno, – начал он, но, поймав взгляд Лоры, чуть дернул головой и пожал своими широкими плечами. – Ладно, может быть, разок. – Он бросил взгляд вниз, на свой безупречный синий костюм, и позволил Карлосу потащить его за собой к пристани, по ступенькам, которые вели туда, где были привязаны лодки.

Лора осталась позади и, когда Карлос поманил ее, покачала головой.

– Мне нужно сделать кое-какие покупки, Карлос, – сказала она, ободряюще улыбаясь. – Поезжай с папой. Я буду ждать вас здесь через полчаса, хорошо?

Карлос нахмурился и вопросительно посмотрел на отца.

– Все в порядке, папа? – спросил он с опаской. Рафаэль наклонил голову.

– А почему бы и нет? Хорошо, сеньорита Флеминг, идите и делайте ваши… э… покупки. Adios, пока.

– Adios, сеньор, Карлос! – Лора улыбнулась и пошла быстрым шагом в торговую зону. Ей нужно было это время, чтобы разобраться в своих чувствах, и она была благодарна Карлосу, предоставившему ей такую возможность. Она не могла не испытывать удовольствие от того, что Рафаэль позволил убедить себя в необходимости более близких отношений с сыном. Возможно, это был только единичный случай, но тем не менее он позволит Карлосу увидеть, что его отец всего лишь человек, а не какой-нибудь бог.

Когда Лора вернулась к причалу, она нашла там Карлоса в прекрасном настроении, и даже Рафаэль, казалось, воспринял часть той радости, которой буквально лучился его сын.

– Мы выходили прямо в залив, – возбужденно выкрикивал Карлос, – и видели рыбачьи лодки, входящие в гавань! Мы чуть не перевернулись, правда, папа? – Мальчик сделал большие глаза.

– Карлос имеет в виду, что нас подбросило волной от других судов, – извиняющимся тоном заметил Рафаэль. – Вы закончили свои закупки?

– Да, благодарю вас. Теперь мы вернемся в Мадралену?

Рафаэль посмотрел на большие наручные золотые часы.

– Я думаю, мы можем зайти в отель Reina Cristina [11]11
  Королева Кристина (исп.).


[Закрыть]и выпить кофе, – сказал он. – У нас еще полно времени.

Лора кивнула в знак согласия, воздержавшись от обмена мнениями. Однако ее опасения развеялись, когда на первом этаже отеля они встретились с мужчиной и дамой, примерно возраста дона Рафаэля, которых он представил ей как сеньора и сеньориту Маркес. Они оказались братом и сестрой, а Тереса Маркес была просто поразительно красива. Она разговаривала с Лорой в дружеской манере, но кто больше всего привлекал ее внимание, так это Карлос. Карлос отвечал ей вежливо, называя ее tia [12]12
  Тетя (исп.).


[Закрыть]Тереса, и Лора поняла, что это, по-видимому, близкие друзья семьи. Лора обменивалась незначительными фразами с Рикардо Маркесом, терпеливо отвечая на вопросы о ее работе. Говорить с ним было легко, в нем не ощущалось той требовательности, которая была свойственна Рафаэлю Мадралена. За разговором Лора наблюдала, как Рафаэль беседовал с сестрой Маркес. От его веселости не осталось и следа, ужасная отрешенность снова вкралась в его голос.

Лора задумалась о причине такой перемены, и по пути обратно в Мадралену в машине Карлос помог ей найти ответ.

– Tia Тереса похожа на маму, когда она была жива, да, папа? – спросил мальчик задумчиво и осекся под гневным взглядом, который бросил на него отец.

Лора нахмурилась, не желая напрямую повторять вопрос мальчика, но Рафаэль сам подсказал ответ.

– Элена была родной сестрой Рикардо и Тересы, – сурово сказал он.

– Понимаю, – коротко ответила Лора, которая почувствовала, что вдали от Мадралены Рафаэль как бы сбрасывал часть своего холодного безразличия, а теперь, снова приближаясь к дому, он будто снова надевал свою маску горечи. Она хотела сказать что-нибудь, чтобы разогнать мрачную атмосферу, сгущавшуюся над ними, но не находила слов, и даже Карлос, казалось, почувствовал перемену, происходящую с его отцом, и спокойно сидел на заднем сиденье.

* * *

Прошло еще несколько дней, прежде чем Лора снова увидела Рафаэля Мадралену. Они с Карлосом жили по своему нормальному расписанию, часами гуляли в садах, изучая цветы и насекомых, а потом рылись в книгах, которые отец предоставил для его обучения. Книги в большинстве были слишком сложными для мальчика четырех с половиной лет, но картинки в них оказались интересными, и Лора снабдила их собственными надписями. Карлос оказался способным учеником, он быстро выучил буквы, и ему нравилось вырезать их ножницами из больших листов. Лора вначале с опаской давала ему ножницы, боясь, что он однажды изрежет какой-нибудь дорогой художественный альбом. Но короткого наставления оказалось вполне достаточно и можно было спокойно оставлять его за этим занятием.

К концу второй недели ее пребывания в Мадралене Карлос мог правильно написать свое имя и понимал некоторые простые слова в книжке с картинками и с надписями к ним. Лора обнаружила, что он очень любит рисовать, и многие его рисунки стали украшением стен детской. Она также уговорила Марию попросить у одного из садовников немного песку, и теперь у стены в детской стоял большой металлический ящик, полный песка, и Карлос мог в нем играть, сколько душа пожелает, невзирая на погоду. Она предпочла бы, чтобы он играл с песком вне дома, но, с другой стороны, отпадала необходимость в таком анахронизме, как детская песочница.

Ежевечерний обед был самым трудным моментом дня. Тревога усиливалась от незнания, будет ли сегодня за обедом Рафаэль, а когда его не было, ее охватывало огромное разочарование, хотя этот факт мог показаться смешным. Ведь, в конечном счете, чем меньше она виделась с ним, тем спокойнее было ей самой, так как не была уверена, что сможет надежно скрывать свои чувства.

Донья Луиза проявляла большой интерес к успехам своего внучатого племянника и часто сама заходила в детскую и просила Карлоса продемонстрировать ей свои таланты. Ребенок нуждался в ком-то, кому он мог бы показать свои работы. Лора считала, что, независимо от своего настроения, Рафаэлю следовало бы почаще вспоминать, что у него есть сын. После поездки в Альхесирас он только раз провел некоторое время с Карлосом, и это было рано утром, еще до того, как донья Луиза и Лора проснулись. Он забрал Карлоса из детской и поехал с ним кататься на лошади в пустынные просторы, где паслись быки. Лору вначале испугало то, что Рафаэль взял своего сына туда, где бродят такие опасные животные, но Элизабет только усмехнулась и сказала, что с отцом Карлосу не угрожает опасность.

Когда Лора узнала, что Карлос выезжал так и раньше, она спросила у Элизабет, нельзя ли присоединиться к ним, но тут Элизабет выразила решительные сомнения.

– Я не думаю, что дон Рафаэль позволит вам выезжать верхом на мыс, – ответила она, покачав головой. – В конце концов, вы должны признать, что не привыкли обращаться с быками! – Она криво усмехнулась.

Лора успела рассказать ей о своей встрече с Рафаэлем в то первое утро, когда она вышла на прогулку одна.

Теперь она лишь вздохнула и кивнула головой.

– Да, я полагаю, вы правы. А какой опыт имеет Раф… я хотела сказать, дон Рафаэль? – спросила она, покраснев.

Элизабет склонила голову набок.

– Дон Рафаэль сам участвовал в бое быков. Вы что, не знали об этом?

Лора уставилась на нее.

– На арене?

– Разумеется. Испанские мужчины все стремятся пережить трепет и восторг корриды. Это можно сравнить ну разве что с тягой к автогонкам в Англии.

– Я и не знала! – воскликнула Лора. Она склонила голову, презирая себя за приступ страха, который охватил ее, когда она представила себе Рафаэля на арене, подставляющего свое тело свирепым рогам этих чудовищ. Она вздрогнула, эта мысль для нее была невыносима; поняв это, Элизабет уточнила:

– Он не занимался боем быков уже несколько лет. Сейчас его интересует только их разведение.

Лора резко обернулась.

– А здесь, в Костале, есть арена?

– Вряд ли. Есть площадка, на которой люди из деревни показывают свое умение. Но только изредка они убивают быков.

Лора снова вздрогнула.

– Дон Рафаэль участвует там в состязаниях?

– Не знаю. – Элизабет развела руками. – Что вам до этого, Лора? Что означают все эти расспросы? Боже милосердный, уж не влюбились ли вы в этого мужчину? – Она воздела глаза к небу. – Это было бы слишком глупо!

Лора начала было говорить, но тут из детской вбежал Карлос и позвал ее смотреть замок, который он только что построил из песка, и Лора охотно поспешила за ним прочь от испытующего взора Элизабет.

На следующий день Лора получила послание. Лиза вручила его ей после ленча, и Лора с любопытством надорвала конверт, размышляя, кто это мог написать? И тут же у нее вырвался вздох. Письмо было от Педро Армеса, который спрашивал, не составит ли она ему компанию этим вечером за обедом.

Она показала записку Элизабет, которая как-то странно посмотрела на нее.

– Вы собираетесь принять предложение? – спросила она без выражения.

Лора вздохнула.

– Не знаю. Вы думаете, стоит?

– Не мне вам советовать, – безразлично ответила она, – впрочем, это была бы неплохая идея.

– Что вы имеете в виду?

Элизабет вздохнула.

– Я хочу сказать, что вы очень сильно интересуетесь здешними делами. Вам неплохо было бы выбраться из Мадралены и посмотреть на все со стороны.

Лора задумчиво посмотрела на пожилую женщину.

– Вы очень проницательны, Элизабет.

Элизабет Латимер печально улыбнулась:

– Совсем наоборот. Я вовсе не проницательна. Будь я таковой, я заподозрила бы подводное течение сразу же, как только вы появились здесь.

– О чем это вы?

– О том, что вы знали дона Рафаэля задолго до того, как прибыли в Мадралену, не так ли, Лора?

Лора покраснела.

– Ну, хорошо. Да, – сказала она, словно защищаясь. – И что из того?

Элизабет пожала плечами.

– Дон Рафаэль – ожесточившийся человек. Не думаю, что он изменится. Его озлобило нечто, в чем никто не сможет помочь ему.

Лора нетерпеливо покачала головой.

– Но что это такое? Что сделало его таким холодным?

Элизабет нахмурилась.

– Я не могу этого вам сказать, Лора.

Лора сдержала вздох.

– Ну, конечно, вы ведь его преданная нянька, не так ли? – пробормотала она почти обиженно.

Элизабет склонила голову.

– Если бы я считала, что, рассказав вам это, смогу помочь Рафаэлю, я бы ничего не стала скрывать, – сказала она спокойно. – Но это все старая история, и я не думаю, что, узнав эти факты, вы сможете ему помочь.

Лора отвернулась.

– Я понимаю. – Тут она снова взглянула на Элизабет. – Скажите мне хотя бы – были ли у дона Рафаэля и его жены… ну… любовные отношения?

Элизабет искоса взглянула на нее.

– Вы так молоды, Лора, вы не можете понять образ мыслей испанского hidalgo [13]13
  Дворянина (исп.).


[Закрыть]. Любовь это как вино, которое подается к еде. Если у человека есть вино, он счастлив, но если вина нет, то разве это испортит аромат пищи?

– Вы думаете, они не любили друг друга? – воскликнула Лора.

– Любовь это роскошь, – со вздохом сказала Элизабет. – Не каждый может себе ее позволить.

Лора тоже вздохнула.

– Я понимаю. – Она снова посмотрела на записку, которую держала в руках. – Я думаю, мне надо принять приглашение. Сначала я сомневалась, а теперь, – может быть, это будет совсем неплохо.

– Это не понравится дону Рафаэлю, – тихо и спокойно сказала Элизабет.

– Я знаю, что не понравится, – так же спокойно ответила Лора.

Записка гласила, что Педро Армес готов забрать ее из дома этим вечером в семь пятнадцать, и Лора обратилась за разрешением к донье Луизе. К сожалению, при разговоре присутствовала Розетта Бургос, но с этим пришлось смириться. Рано или поздно дон Рафаэль все равно об этом узнает, и тогда – что? Вряд ли он останется безразличным.

На этот раз она выбрала короткое вечернее платье из голубого шифона. Цвет его кружащихся многоярусных юбочек переходил от темно-полуночного до яркой лазури. На плечи она накинула белый шелковый шарф, а волосы свободно откинула назад, закрепив их широкой белой лентой. Она выглядела молодо и привлекательно и не могла отделаться от чувства сожаления при мысли, что Рафаэль не видит ее в таком наряде.

Педро Армес, приехавший на сияющем мерседесе, с удовольствием взглянул на нее, когда она подошла к нему в холле, где он беседовал с доньей Луизой. Одобрила ли ее платье пожилая дама или нет, она не поняла, но та была безупречно вежлива, и Лора улыбкой выразила ей свою благодарность.

Они поехали в большой отель, стоявший на побережье между Косталем и Кадисом, и обедали на террасе, расположенной на краю утеса. Отель посещался верхушкой испанского среднего класса, и многие здесь приветствовали Педро Армеса, когда они шествовали к своему столику. Во время замечательного обеда он показал себя занятным собеседником, и после того, как Лора несколько попривыкла к его льстивым высказываниям о ее особе, она стала даже испытывать некоторое удовольствие. Будучи художником, он обладал огромным запасом рассказов о своих студенческих похождениях в Риме и Флоренции и, кроме того, поведал историю своего наследства: дом недалеко от Косталя, который он занимает, достался ему от неожиданно умершего кузена.

– Я вряд ли добился бы такой известности своими картинами и не сделался бы настолько модным, – скромно заметил он, задумчиво потягивая вино. – Раньше мне заказывали только коммерческие подделки, которые ненавистны истинному приверженцу искусства. После получения наследства и последующего переезда в Косталь я стал получать более выгодные предложения. Думаю, что вполне справедливо можно сказать: влиятельность порождает влиятельность.

– Это несколько циничная позиция, – пробормотала Лора, разглядывая содержимое своего бокала. – В конце концов, вы ведь накопили опыт к этому времени, не так ли? Возможно, и ваше мастерство совершенствовалось по мере накопления опыта.

– Вы очень добры, но я не настолько самоуверен, – сдержанно ответил он. – Однако вы верно заметили, что мои работы стали более зрелыми. – Он внимательно присмотрелся к линиям ее лица. – Может быть, однажды я напишу ваш портрет. Вы – очень интересная женщина. И этот особенный оттенок ваших волос – не то красный, не то медный, – он очень любопытен. Пожалуй, Тициан мог бы найти для него название.

Лора покраснела.

– Давайте лучше говорить о вашей работе, – твердо сказала она. – Чем вы заняты сейчас?

– Сейчас я пишу не слишком привлекательную старую леди, родословное древо которой заняло бы несколько холстов, – ответил он, посмеиваясь. – Вы должны найти время и посетить мое скромное жилище. У меня есть бесценная домоправительница, которая будет счастлива составить нам компанию, если вы сочтете это необходимым.

Глаза Лоры блеснули.

– Но скажите, вы всегда пишете только портреты? А этот пейзаж, океан, – она распростерла руки, – вся эта дикая, первозданная красота не очаровывает вас?

Педро изучающе следил за подвижной выразительностью ее лица.

– Не до такой степени, – ответил он суховато. – А как насчет быков, находящихся в этом первозданном, чарующем пейзаже? Они не тревожат вас так, как они беспокоят меня?

Лора слегка покраснела.

– Конечно же, они меня тревожат. Но я вовсе не хочу сказать, что вы должны установить свой мольберт прямо на мысу и подвергать себя риску. Но я уверена, что смотреть на свободно бегущих животных довольно интересно!

– Единственный случай, когда я замечаю быков, это коррида, – ответил он, нахмурившись, – но тогда бывает слишком много крови и пота!

Лора кивнула.

– Так вы не любите корриду?

– Ну что вы! Мне нравится сам спектакль! В конце концов, я же испанец. Но я не могу представить себе ситуацию, когда я мог бы рисковать жизнью ради славы, и поэтому, может быть, сужу обо всем этом так же цинично.

Лора провела пальцем по плетеному рисунку кресла.

– Дон Рафаэль не согласился бы с вами, – мягко заметила она.

– Пожалуй, нет, – признался Педро, – но ведь не все мы обладаем чувствительностью художника.

– Вы думаете, что дон Рафаэль не чувствителен?

– Что вы хотите заставить меня признать? – воскликнул он, смягчая тон их беседы. – Я вовсе не сказал, что дон Рафаэль не чувствителен. И тем не менее человек, принимающий участие в бое быков, должен обладать определенной целеустремленностью, сильной волей, безжалостностью, а я этими чертами, увы, не обладаю.

Лора подумала над его словами, а затем спросила:

– Но почему человек может захотеть играть со смертью? Я хотела сказать: какие причины вы считаете вескими для такого риска?

Педро Армес, к ее удивлению, почувствовал себя несколько неудобно. Ее вопрос был достаточно невинен, но он, казалось, был им обеспокоен. Какую искру она высекла, сама того не подозревая? Что стояло за враждой этих двух мужчин?

– Я думаю, что нам пора уходить, – пробормотал Педро. – Пойдемте! Сейчас слишком рано, чтобы везти вас назад в Мадралену. Не хотите ли заехать ко мне домой и познакомиться с некоторыми моими работами?

Лора заколебалась. Она могла бы отказаться. Так поступила бы любая благовоспитанная испанская девушка, но она не была испанкой, она была англичанкой, и ее интересовало, что кроется за этим циничным фасадом.

– Хорошо, – согласилась она и позволила ему отодвинуть кресло, когда она поднялась. – Я думаю, что вы были серьезны, когда говорили, что ваша домоправительница сегодня дома.

Педро улыбнулся, и если он и был удивлен ее немедленным согласием, то это выражение его энтузиазма выглядело привлекательно. Они прошли из ресторана к машине. Вечер был прекрасен, и звезды рассыпались на небе. Луна спокойно плыла в вышине, и запах мимозы наполнял воздух.

Педро повернул разговор в менее личное русло, обсуждая достоинства обеда, который они только что съели, перечисляя типы и марки вин, которые производятся в Испании. Они тщательно избегали упоминать виноградники Мадралены, и Лора почувствовала, что Педро не склонен обсуждать ни личность ее хозяина, ни его владения.

Дом Армеса был расположен на материковой стороне Косталя, внешне он был похож на Мадралену, но меньше размером и выдержан в менее агрессивном мавританском стиле. Как и предупреждал Педро, их приветствовала одетая в черное домоправительница и, поскольку Лора от вина отказалась, предложила подать им кофе в кабинет-мастерскую.

Мастерская занимала помещение такое же большое, как гостиная в Мадралене. Педро объяснил, что пришлось разрушить несколько стен для того, чтобы создать достаточный простор для работы. Теперь здесь находились несколько мольбертов с холстами в различных стадиях законченности, а стены были увешаны картинами. Наверху были смонтированы источники искусственного света, но он был слишком резок и только подчеркивал контуры, что дало художнику повод безжалостно критиковать свои работы. Однако Лора, посмотрев несколько портретов, пришла к убеждению, что он наделен настоящим талантом, – настолько ярко были переданы характеры в его работах, о чем она и не преминула ему сообщить. К ее удивлению, он оказался чрезвычайно скромен в оценке своего творчества, и она задумалась, что могло произойти между ним и Рафаэлем, что могло помешать дружбе между двумя соседями.

Домоправительница принесла поднос с кофе, и, пока они пили и курили сигареты, Педро небрежно перебирал кипы рисунков. Его этюды детей больше всего привлекли Лору, и она невольно искала в них похожие черты и гадала, не изображен ли на этих этюдах кто-то из его собственной семьи. Однако он развеял ее иллюзии, объяснив, что его родители умерли, когда он был еще маленьким, и что он был единственным их ребенком.

– И вы никогда не были женаты? – удивленно спросила его она.

Он покачал головой.

– Нет. Я не знаю женщины, которой я мог бы отдать всю мою жизнь, – ответил он, пожимая плечами. – Однажды я полюбил женщину, но, к несчастью, она умерла…

– О, простите меня. – Лора отвернулась, и в этот момент послышался настойчивый звонок телефона.

Педро выругался про себя и пошел к дверям мастерской, поскольку домоправительница сообщила, что звонят ему.

– Прошу извинить меня, – пробормотал он и скрылся за дверью.