Текст книги "Радость и боль"

Автор книги: Энн Мэтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

С момента встречи их отношения развивались стремительно. Однажды вечером он поджидал ее перед многоквартирным домом, в котором жили Вальдесы, зная, что она в тот вечер свободна и собирается навестить свою тетку в Хелмсфорде. Вместо этого она поехала с ним в отель на берегу озера близ Ричмонда, они там пообедали и потанцевали. Лора чувствовала, что он мужчина, который не позволит с собой играть, но опасность только придавала пикантности приключению, но потом, когда он открыл ей, что обручен с девушкой, которую знал с детства, там, в Испании, она попыталась предотвратить дальнейшие события. Но он намеренно с запозданием сообщил ей о своем обручении, а она уже не могла разумом совладать со своими эмоциями. Когда они оказались в номере, ее сопротивление ослабло, и он настоял на близости.

Но по прошествии некоторого времени она начала верить, что его намерения жениться на другой женщине несерьезны, если он все ночи проводит с ней. Испания, Элена, его жизнь там – все казалось таким далеким, и она была уверена, что, пока они вместе, все другое перестает существовать для них обоих. И это было так, пока не умер его отец и его внезапно не вызвали в Косталь, чтобы он вступил в права владения. Тут она убедилась в его непреодолимом чувстве долга, когда он, признавая, что любит ее, твердил, что намерен жениться на Элене, как это было условлено много лет назад.

Ночь накануне его отъезда была ужасной для них обоих.

Она обвиняла его в ужаснейших вещах, отвечая презрением на его попытки объяснить, какое положение сложилось в его семье. Некоторое время Рафаэль пытался убедить ее, своими объятиями доказывая сильнее слов, как сильно он в ней нуждается. Но это привело лишь к временному смирению. Она вырвалась и убежала, не обращая внимания на страдания, которые она доставила ему этим поступком. Хотя страдал ли он на самом деле? После этого разговора Лора ни в чем не была уверена.

Теперь она беспокойно ходила по своей комнате. Через высокую застекленную дверь она вышла на балкон, выходящий на изгиб утеса, сбегающий вниз, к морю. Лора остановилась, глубоко вдыхая ночной воздух и вглядываясь в темное небо. Все это было так прекрасно. Великолепный дом хранил в себе какое-то древнее величие, которое пришло сюда с арабским завоеванием. Она задумалась, какие жестокие и отважные деяния могли дать право на владение таким дворцом. Она представила себе предков Рафаэля и связала их облик с явным мавританским влиянием на архитектуру этого дома. Та мощь и первозданность, которые ощущались в Рафаэле, не могли возникнуть среди парков и небоскребов Лондона. Там, может быть, окружение сдерживало его, но здесь, здесь все было по-другому.

Она вздрогнула. Вопреки ее прежнему желанию убежать отсюда, странное нежелание расставаться с этим местом охватило ее. Разве не этого она хотела, в конце концов? Быть гувернанткой сына Рафаэля? Жить в его доме? Снова увидеть его? Прикоснуться к нему?

Она снова вернулась в комнату и стала искать свои сигареты. Мысль пришла непрошеной и осталась как заноза в ее мозгу. Прошло уже пять лет с тех пор, как она узнала его, с тех пор, как она испытала на себе силу его личности, и это все еще мучит ее. Она была дурой, круглой дурой, а Рафаэль Мадралена до сих пор обладает над ней магнетической властью, не поддающейся никакому рациональному объяснению. Она раскурила сигарету и глубоко затянулась. Это был секс; все это был только секс! – с яростью сказала она самой себе. Конечно же, этот мужчина был сексуально привлекателен. Он был высок и строен, темноволос, тело его было крепким, мускулистым и гладким, как шелк, – это она хорошо знала. Любая женщина нашла бы его привлекательным. А поскольку и она сочла его привлекательным, их отношения развились в нечто такое, чем они на самом деле не являлись, – в ее сознании по крайней мере. Но, может быть, она в конечном счете правильно сделала, что приехала сюда. Это может помочь ей изгнать его из своих мыслей раз и навсегда. В мире полно привлекательных мужчин. Хотя бы тот, в аэропорту, – Педро Армес. Он недурен собой и вполне годится для романа. Может быть, к концу этого месяца она узнает еще немножко нового об этой жизни и гораздо больше – о себе самой.

Глава третья

Когда раздался неожиданный стук в дверь, Лора перепугалась и не могла представить себе, кто бы это мог быть. Потом сознание реальности вернулось к ней, и, отворив дверь, она обнаружила за нею Лизу.

– Я пришла, чтобы отвести вас к pequeno, сеньорита, – с улыбкой сказала она удивленной Лоре. – Если вы отдадите мне поднос, я занесу его на кухню.

Лора кивнула, пригладила волосы, вышла вместе с девушкой из комнаты и вслед за ней спустилась вниз по лестнице. Похоже было, что комнатами в этой части дома члены семьи не пользовались, и, чтобы попасть к Карлосу, им пришлось снова войти в главную часть здания.

Лора нервничала при мысли, что они опять встретят дона Рафаэля, но нигде не ощущалось его присутствия, пока они поднимались по изысканно закрученной лестнице, перила которой были выкованы в виде замысловатого узора и позолочены. Широкую верхнюю площадку устилал толстый ковер, так что их шаги, пока они шли в южное крыло, вовсе не были слышны.

Они достигли анфилады комнат, двери которых открывались одна за другой, и Лиза провела ее в просторную детскую, где маленький мальчик спокойно играл с игрушками на полу под наблюдением пожилой женщины, одежда которой была черного цвета, так любимого Луизой Мадраленой и домоправительницей Марией. Нянька вежливо привстала и дружелюбно посмотрела на Лору.

Лиза представила их друг другу по-английски, и только когда пожилая женщина заговорила, Лора поняла, что и она была англичанка. Ее звали Элизабет Латимер, и Лиза оставила их наедине с Карлосом, который безразлично наблюдал за ними.

Расспросив Лору о том, как она доехала, Элизабет Латимер позвала ребенка:

– Пойди сюда, Карлос. Познакомься с твоей новой гувернанткой.

Маленький мальчик послушно поднялся на ноги, подошел и стал рядом с няней. Сердце Лоры беспокойно забилось. Карлос был разительно похож на Рафаэля. Те же темные волосы и глаза и то же серьезнее выражение, которое она замечала на лице Рафаэля. Тогда оно бывало вовсе не похоже на насмешливо-издевательскую мину, запомнившуюся ей в этот вечер.

В аккуратной рубашечке и штанишках, тщательно причесанный, Карлос был непохож на детей, которых она привыкла видеть в детском саду, как канарейка непохожа на вольных воробьев. Казалось, что он никогда не валялся на траве, не обдирал коленки, не прорывал дырки на одежде. Он был такой спокойный, такой послушный, что это обеспокоило ее.

Он протянул руку Лоре, и она вежливо держала ее, пока он ее не отнял. Он стоял и молча ждал, что она скажет. Чтобы избавиться от неловкости, она опустилась рядом с ним на корточки и сказала:

– Значит, ты Карлос! А сколько тебе лет?

– Четыре, сеньорита, – сразу же ответил он. – Вы приехали учить меня?

Лора сдвинула брови.

– Можно и так сказать. Но, ты знаешь, это будут не очень трудные уроки. А ты уже хорошо говоришь по-английски.

– Это я убедила хозяев пригласить английскую гувернантку, – вмешалась Элизабет Латимер. – Он исключительно хорошо говорит по-английски, он очень способный мальчик и хотел бы еще чему-нибудь научиться. Я и подумала, может быть, дать ему несколько уроков – немножко грамоты и немножко арифметики?

Лора выпрямилась, закусив губу.

– А вы не подумали, что он еще маловат для таких вещей? – спросила она. – Ему только четыре года. В Лондоне четырехлетний ребенок может ходить в подготовительную группу детского сада, но там мало внимания уделяется обучению. Главное – это дать ребенку освоиться с другими детьми, естественно общаясь с ними. У Карлоса есть друзья, с которыми он играет?

Элизабет Латимер указала ей на кресло рядом с собой.

– Не желаете ли присесть, мисс Флеминг, – мягко сказала она. – Мне кажется, нам с вами надо поговорить. Начну с того, что Карлос не похож на других детей. Он ведь не англичанин, хотя и говорит на этом языке, как на родном, он испанец, а испанские дети не пользуются такой свободой, как наши, английские. К тому же это очень уединенное место, как вы, наверное, уже заметили, – она вздохнула. – Здесь нет других детей, которые могли бы играть с ним.

– Ни одного?

– Нет. Конечно, в деревне есть дети, но они не приходят сюда. Не думаю, что дон Рафаэль пустил бы их.

Лору это не удивило.

– Однако, – возразила она, – наверняка для Карлоса было бы лучше иметь друзей, каких угодно друзей, чем вовсе никаких.

– А вы думаете, я не говорила об этом с самого начала? – воскликнула Элизабет Латимер. – Но с тех пор, как умерла донья Элена, дон Рафаэль дает Карлосу мало свободы.

У Лоры перехватило горло.

– И как давно умерла донья Элена?

– Около трех лет назад, – пожала плечами Элизабет Латимер. – Здесь не говорят о смерти доньи Элены, мисс Флеминг.

Эта фраза показалась Лоре интригующей. Лоре не было чуждо ничто человеческое, и ей очень хотелось побольше узнать о донье Элене, пока это было возможно. Она посмотрела на Карлоса, который продолжал играть на полу, складывая из кубиков замок и снова разрушая его. Лора понимала разочарование, которое испытывала пожилая женщина, и пыталась выяснить, почему Рафаэль так строг с мальчиком.

– Вы здесь давно служите? – спросила она, глядя на Элизабет Латимер.

Мисс Латимер вздохнула.

– Уже почти тридцать пять лет, – ответила она.

Лора открыла рот.

– Значит, вы были здесь, когда Раф… дон Рафаэль был еще маленьким мальчиком?

– Я была здесь, когда он родился, – кивнула Элизабет Латимер. – Я приехала сюда с его матерью, когда она была беременна.

Что-то шевельнулось у Лоры внутри, словно ток пробежал по всем ее нервам. Она представила себе Рафаэля маленьким, таким же ребенком, как Карлос, но, конечно, не таким тихим и подавленным.

– Он был похожим на Карлоса? – спросила она.

– Внешне – да. По темпераменту – непохож. Он был озорным ребенком и, конечно же, пользовался большей свободой. По крайней мере, пока не умерла его мать.

– Сколько ему тогда было лет?

– Кажется, лет семь. Примерно семь. Я сейчас уже точно не помню. Это была ужасная трагедия. Его мать и сестра погибли в автомобильной катастрофе. Отец дона Рафаэля был за рулем.

– Какой ужас! – Лора покачала головой. – И как реагировал на это маленький дон Рафаэль?

– О, он очень горевал. Вы можете себе представить, как. Они были очень близки с матерью. Думаю, что в те дни он сильно привязался ко мне. И я, как могла, старалась заполнить эту пустоту в его жизни.

– Значит, вы его хорошо знаете? – заметила Лора.

Элизабет Латимер кивнула.

– Думаю, да. Вы раньше с ним уже встречались?

– О-о да. – Лора покраснела. – Мы… мы беседовали с ним перед обедом. Но наняла меня донья Луиза.

– Да, я знаю. Дон Рафаэль не знал, удалось ли ей пригласить гувернантку до его возвращения с бычьих торгов.

– Да, я так и поняла.

– В эти дни донья Луиза занималась домом, – продолжала Элизабет. – Когда умерла мать дона Рафаэля, она приехала сюда, и, хотя тогда речь шла о временном присмотре, она осталась насовсем. Но в те дни с нею была еще и компаньонка, которая помогала ей во всем.

– Да, я видела ее в Лондоне. Сеньорита Бургос.

– Совершенно верно. Розетта Бургос – троюродная сестра дона Рафаэля. Ее мать была кузиной его отца.

– О, я понимаю. – «Этим объясняется чувство собственной важности, присущее Розетте», – подумала Лора. – Но она очень молода, чтобы быть компаньонкой пожилой женщины.

Элизабет пожала плечами.

– Вы должны понять, что здесь, в Испании, семья важнее всего, – задумчиво ответила она, и Лора подумала, что ей пришлось это хорошо усвоить на собственном опыте.

Они еще некоторое время беседовали с Элизабет. Женщина с охотой слушала лондонские новости, хотя сама бывала там редко, последний раз она проводила там отпуск несколько лет назад. Лора рассказала ей о своей жизни и о работе в детском саду, разумеется, избегая упоминаний о прошлых отношениях с Рафаэлем Мадраленой, хотя и чувствовала, что Элизабет Латимер, пожалуй, единственный здесь человек, который мог бы ее понять.

В ней ощущалось спокойствие и здравый смысл, и Лора надеялась, что Карлосу было кому здесь довериться. Это не значило, что доверительные разговоры нужны были Карлосу постоянно, но Лора была уверена, что жизнь, навязанная ему, была неестественной для ребенка.

Позже, в своей комнате, примериваясь к достоинствам кровати, на которой с удобством могли бы поместиться шесть человек, она чувствовала, что сон бежит от нее. Этим вечером она много узнала о семействе Мадралена, но ей хотелось бы узнать еще больше. Ее интересовала Элен, и, когда она думала о жене Рафаэля, это вызывало у нее легкую боль, с которой она должна была мириться. В конце концов, несмотря на завесу прошлого, их любовная связь оставалась все такой же яркой в ее мыслях, и естественно было, что она переживала отдаленный отзвук тех эмоций.

Однако, несмотря на все переживания, сон все-таки одолел, и, когда она открыла глаза, было уже утро и солнце разбросало свои золотые лучи по утесам и морю за ними. Она слышала шум волн, разбивающихся на обломках скал, и странные дикие крики морских птиц. Пахло мимозой и жасмином, доносился запах моря.

Она выскользнула из постели и, глубоко дыша, вышла на балкон. Утром все казалось намного проще, чем прошлой ночью. Утро принесло с собой здравый смысл и чувство бодрости. Каковы бы ни были причины, по которым Рафаэль Мадралена хотел задержать ее здесь, у нее не оставалось другого выбора, кроме как остаться, и, если бы она смогла чем-то помочь Карлосу, это было бы замечательно. Она не обманывала себя и знала, что ей будет нелегко. Он не был нормальным, незакомплексованным ребенком, как дети, к которым она привыкла, и его странное поведение не было напускным. Она вздохнула. Если Элизабет Латимер не смогла убедить Рафаэля, что его сын ведет неестественный образ жизни, то как она это сможет сделать?

Взглянув на часы, Лора обнаружила, что еще очень рано, поэтому вернулась в спальню и занялась распаковкой своих чемоданов. Вчера вечером она просто вынула самые необходимые туалетные принадлежности, а сейчас она достала все свои платья и заполнила комод бельем. Затем Лора пошла в ванную и приняла душ перед тем, как одеться в облегающие брюки цвета морской волны и белую блузку. Она сомневалась, подходил ли ее костюм для гувернантки. Час еще был ранний, она решила предпринять небольшую прогулку и немного осмотреться перед завтраком. Одевшись, она убрала волосы назад, стянула их широкой лентой и спустилась в холл, через который она вчера вошла вместе с Марией. Выйдя из дома, Лора остановилась у дверей, с интересом глядя вокруг. С этой стороны дома были разбиты фруктовые сады, посаженные вперемежку с цветущими кустарниками. Справа вдали виднелось море, очень синее и величественное, а слева – полоса мыса, пустынная и первозданная. Дом был окружен стеной, которая местами обрушилась, и сквозь эти заросшие бурьяном проломы можно было видеть мыс. На разрушенной кладке росли белые, похожие на колокольчики цветы, а дикие розы и ломонос раскинули свои нежные побеги, укрывая разрушения, произведенные годами, солеными ветрами и атлантическими туманами.

Покинув ухоженные сады, Лора пересекла газон и через пролом в стене, отведя в сторону гирлянды вьющихся растений, вышла на открытое место. Здесь, вдали от укрытых садов, царила бодрящая прохлада. Бриз растрепал пряди волос по ее лицу, словно насмехаясь над аккуратностью, которой она добилась с помощью ленты. Лора рассмеялась. Когда она вернется в Англию и все это будет лишь эпизодом в ее жизни, запечатлевшимся в памяти с почти болезненной силой, она, наверное, вспомнит и сладкую свободу, которую она ощутила на этом мысу, за много миль от шума городской цивилизации.

Лора медленно пошла через высокую траву, которая хлестала ее по бедрам, сорвала один стебель и задумчиво покусывала его, бездумно направляясь к крайней точке мыса, который, казалось, плавно опускался к морю, в отличие от острых скал с обеих сторон. Она была словно одна на всем свете и не замечала ничего кругом, пока не услышала топот копыт. С замирающим сердцем она вспомнила диких быков и обернулась, готовая бежать, хотя и не имела понятия, куда. Здесь не было ни деревьев, ни вообще какого-либо укрытия, и сознание собственной уязвимости пришло к ней с запозданием.

К ней приближался всадник, но еще раньше, чем она могла разглядеть его лицо, она узнала в нем Рафаэля Мадралену, и биение сердца стало тревожно отдаваться в ее висках. Он подъехал на вороном жеребце, который, как решила Лора, был ему очень под стать, и ей пришлось напрячься, чтобы сохранить спокойствие в его присутствии. Однако она не была готова, когда он, наклонившись, ледяным, резким тоном спросил:

– Вам что, захотелось быть убитой?

Лора посмотрела на него снизу вверх, ощущая себя просто глупо со стебельком травы, все еще зажатым в зубах.

– Я… я полагаю, вы имеете в виду быков? – спросила она сдержанно.

– Разумеется, быков. Вы видели их по пути сюда?

– Сегодня утром?

– Нет, – рассердился он, – вчера, разумеется. Dios [6]6
  Боже (исп.).


[Закрыть], Лора, они совсем непохожи на своих английских спокойных сородичей. Их выращивают для корриды, для боя на арене!

– Мне доводилось слышать, что означает слово коррида, – ответила она, раздраженная тем, что он счел ее дурочкой. – Но вы напрасно побеспокоились. Здесь нет никаких быков. И кроме того, – она подозрительно осмотрелась по сторонам, – я отошла совсем недалеко. Я просто хотела исследовать окрестности.

– Исследовать! – Он воздел глаза к небу, и Лора не могла удержаться и не оценить живописную картину, которую он собой представлял. На нем были куртка и брюки из мягкой кожи и рубашка из тонкого шелка, широкополую шляпу он сдвинул на затылок. Это был смуглый иностранец и чужой мужчина, полностью уверенный в своем превосходстве. В это утро его лицо было омрачено только гневом.

– Вы удивляете меня, – продолжал он, снова пронзительно взглянув на ее раскрасневшееся лицо. – Остается только надеяться, что вы проживете здесь столько, чтобы успеть привить моему сыну хоть толику знаний или хотя бы набраться их от него. Карлос лучше вас знает, что значит бродить в одиночку по мысу!

Теперь Лора начала злиться.

– Вы устраиваете сцену абсолютно без причины, – возмутилась она, но, пока она говорила эти слова, уголком глаза она заметила какое-то движение. Со стороны особняка Мадралена к ним приближалось зловещего вида огромное черное животное.

Она застыла, а Рафаэль Мадралена, осознав, что она выходит из боя, посмотрел в ту же сторону и также заметил животное. Он затем сказал:

– Очень хорошо, сеньорита, извините меня за излишние наставления. Buena sverte! [7]7
  Счастливо! (исп.).


[Закрыть]Наслаждайтесь вашей прогулкой! – И, слегка приподняв над головой свою шляпу, он развернул кругом лошадь и поскакал прочь.

Лора была в ужасе и не верила своим глазам. Не мог же он, просто не должен был ускакать, бросив ее здесь на милость этого зловещего существа без всякого колебания. Но, по всей видимости, это было так, и Животное теперь было еще ближе и, казалось, смотрело на нее своими злобными маленькими глазками. Лора отметила, что оно находится между нею и безопасным убежищем, и дрожь дурного предчувствия пробежала по ее спине. Она посмотрела вслед Рафаэлю Мадралене, и гнев потряс ее с такой силой, что она вздрогнула от злости так же сильно, как и от страха. Как он смеет? Как он может скакать прочь так беспечно! Она снова взглянула на быка, мысленно высчитала расстояние между нею и удаляющейся спиной Рафаэля Мадралены и, более не колеблясь, отбросила прочь травинку и, спотыкаясь, изо всех сил бросилась за своим новым работодателем. Сандалии мешали ей, и она ободрала пальцы ног, натыкаясь на кочки, но даже не пыталась остановиться и снять их. В любую секунду она ожидала услышать за спиной топот копыт и ощутить горячее дыхание быка на своей шее.

Если Рафаэль и услышал ее пыхтенье за спиной, то все равно не придержал коня и не оглянулся, чтобы проверить, бежит ли она за ним. И так как в ее ушах не раздался топот копыт и горячее дыхание не повеяло ей за воротник, верх взял переполняющий ее гнев. В конце концов, она вплотную приблизилась сзади к жеребцу дона Рафаэля, размахнулась и изо всех сил хлопнула коня по крупу. От неожиданной боли жеребец неуклюже заскакал боком, занося передние ноги, так что дону Рафаэлю потребовалось время, чтобы выровнять его бег.

Лора выбилась из сил, гнев ее потух, и она рухнула в траву, не заботясь о том, бежит ли за нею бык или целое стадо быков пронесется сейчас над ней. Но ей не удалось долго отдыхать. Руки, которые бесцеремонно подняли ее из травы, были жесткими и словно клещи впились в ее мягкие плечи, горячее дыхание, повеявшее ей в лицо, и эти руки принадлежали дону Рафаэлю.

– Вас следовало бы отхлестать за такие вещи! – выкрикнул он, тряся ее за плечи. – Чего вы хотели этим добиться?

Лора собрала всю свою отвагу и свирепо посмотрела на него.

– Я хотела, чтобы вы свалились с этого глупого животного, – выпалила она, наморщив нос. – А если бы я была мужчиной, я сама бы вас отхлестала!

– Ах так?

– Да, так! – Лора рванулась из его рук, но он ее так просто не отпустил.

– Если бы мой конь упал, он мог бы сломать ногу, – произнес он ледяным тоном.

– Если бы… если бы этот бык – о, Боже, где же он? – вдруг испугавшись, огляделась она.

– Городским жителям следовало бы знать разницу между быком и коровой! – мрачно заметил Рафаэль. – И всегда сдерживать свой характер. А то вы ведете себя, как истеричная школьница! Я понимаю, что вы имели в виду, говоря, что стали более зрелой!

Лора распрямила плечи.

– Вы хотите сказать, что это была корова?

– Именно так! Какой у вас высокий интеллект, сеньорита! – насмешливо произнес он.

– Но вы заставили меня поверить, что это был бык! – сердито заявила Лора.

– Я? Каким это образом?

Лора прикусила губу, с трудом собираясь с мыслями. Конечно же, он не говорил ей ничего подобного. Это было только сочетание обстоятельств, из-за которых у нее сложилось неверное впечатление.

– Вы… вы чудовище! – учащенно дыша, выкрикнула она. – Вы точно знали, что я могла подумать. И не пытайтесь это отрицать!

Дон Рафаэль невесело пожал широкими плечами.

– Может быть, это послужит вам полезным уроком, – холодно произнес он.

Лора сжала кулачки так, что ногти впились в ладони.

– О да, это будет мне уроком, – энергично ответила она. – И не только в отношении быков, дон Рафаэль!

Сказав это, Лора отвернулась от него и не спеша направилась в сторону дома, на ходу поправляя прическу, хотя ей на самом деле хотелось броситься туда со всех ног. Она заметно дрожала, а гнев ее быстро рассеивался, сменяясь чувством стыда и подавленности. Что ни говори, она выставила себя абсолютной дурой, и вдобавок ни за что ни про что напала на него. Ей следовало бы знать, что он никогда не смог бы вежливо оставить ее наедине с рогами дикого быка, а теперь… Она вздохнула. Он, кажется, совершенно презирает ее, и то, что он пять лет назад бросил ее, не казалось ей теперь таким безумным поступком. Но что было еще более безумным – это то, что она испытала удовольствие от жестокой силы его рук!

Вернувшись в дом, она побежала в свою ванную и умыла лицо, чтобы как-то прийти в себя. Глаза, которые смотрели на нее из зеркала, были обиженные и широко открытые, и она сердито потрясла головой, пытаясь думать о другом. Решив не вступать в противоречие с окружающими, она решила не появляться в платьях, более подходящих для отпускницы, нежели для гувернантки. И переоделась в облегающее платье из хлопка, вышитое белым бисером. Строгость его стиля соответствовала ее настроению, а волосы она заплела и скромно обвязала вокруг головы. Так, во всяком случае, она нравилась себе больше.

Прибудет ли сегодня Розетта Бургос? – подумала она. Определенно, это была персона, с которой Лоре вовсе не хотелось видеться. И без нее здесь было достаточно антагонизма.

Одевшись, она спустилась в кухню и застала там женщину, которая вчера готовила обед. Она с любопытством посмотрела на Лору и сказала:

– Да, сеньорита?

Лора обратилась к ней по-английски, потому что ее испанский был весьма далек от совершенства.

– Вчера вечером дон Рафаэль объяснил мне, что я буду обедать вместе с семьей, но ничего не сказал о других случаях. Вы не знаете, должна ли я завтракать вместе с Карлосом в детской?

Женщина посмотрела на нее без всякого выражения, а затем с улыбкой сказала:

– Насе un dia preciosa, senorita. [8]8
  Сегодня превосходный день, сеньора (исп.).


[Закрыть]

Лоре было ясно, что женщина ни слова не поняла из сказанного ею. По-видимому, она решила, что они обсуждают достоинства погоды. Решив снова попытать счастья, Лора спросила.

– Э… dande esta… Carlos? [9]9
  Где… Карлос? (исп.).


[Закрыть]

Это вызвало водопад испанских слов, произнесенных чрезвычайно быстро и с лучезарной улыбкой, а Лора прикусила губу и вздохнула, подумав, сможет ли она сама, без сопровождения, проделать путь до детской.

К ее облегчению, из сада пришла Мария.

– Доброе утро, сеньорита, – сказала она. – Что вы хотели?

– Должна ли я есть в детской вместе с Карлосом? – спросила Лора с улыбкой. – Боюсь, что дон Рафаэль имел в виду только обед.

Мария нахмурилась.

– Я поняла дона Рафаэля так, что вы будете есть вместе с семьей, – строго ответила она.

Лора нервно сцепила пальцы.

– Да, но я почти уверена, что он не сказал каждый раз, – мягко возразила Лора.

– Пока я не получу других указаний, вы должны есть вместе с семьей, – мрачно повторила Мария, и Лора вздохнула.

– Но… я предпочла бы есть в детской вместе… вместе с мисс Латимер, – смутившись, проговорила она.

Мария посмотрела на нее менее агрессивно и сказала чуть ли не с сожалением:

– Простите, сеньорита, но я получила инструкции.

Если вы хотите есть в детской, я советую вам обратиться с этим вопросом к дону Рафаэлю.

Лора пожала плечами.

– О, хорошо! Тогда не покажете ли мне, куда я должна идти сегодня?

– Разумеется.

Мария провела ее по коридору в главный холл и указала на небольшую светлую столовую для завтрака, где круглый стол был застелен сияющей белой скатертью, на которой блестели в лучах солнца кофейник и подставка для тостов. Все это определенно не выглядело пугающе, и, когда Лора увидела донью Луизу Мадралену, она опять издала вздох, на этот раз вздох облегчения. По крайней мере, ей не придется завтракать один на один с хозяином. Она уже боялась, что именно это от нее и ожидается, хотя такая мысль ей самой показалась смешной. Может быть, в отношении к ней дона Рафаэля было что-то такое, что вызвало у нее эти опасения.

Но донья Луиза, по крайней мере, явно была рада видеть ее и приветливо сказала:

– Ах, мисс Флеминг, как вы очаровательно выглядите! Я счастлива видеть, что вы благополучно добрались сюда. Как прошло ваше путешествие?

Лора улыбнулась, села, следуя ее приглашению, и ответила:

– Путешествие было очень приятным, благодарю вас, сеньора.

– О, прошу вас, – воскликнула Луиза Мадралена. – Вы можете называть меня просто донья Луиза. Сеньора звучит слишком формально, в то время как мы должны жить в таком близком контакте. Скажите, вы уже видели Карлоса?

– Да, я заходила к нему вчера вечером, после обеда.

– Хорошо, и каково ваше мнение?

– Мое мнение, сеньора? Э, я хотела сказать – донья Луиза.

– Да, ваше мнение. Я уверена, что сеньора Элизабет не оставила вас в неведении относительно того, как Рафаэль охраняет своего сына.

Лора покраснела.

– Я… ну, конечно, это было всего лишь знакомство, донья Луиза. Мы совсем недолго разговаривали. Но все же – я должна честно признать – ребенок несколько замкнут для своего возраста.

– В Карлосе есть все, что должно быть в испанском мальчике благородного происхождения, – прервал ее холодный голос, и, обернувшись, Лора увидела Розетту Бургос, входящую в комнату. Очевидно, она уходила, чтобы принести еще булочек, поскольку в руках она несла гофрированный поднос.

Донья Луиза слегка улыбнулась.

– О Розетта! Мы знаем, что вы не скажете ни слова по поводу распоряжений Рафаэля. Тем не менее ребенок во многом ограничен. И все мы это знаем.

Лора внимательно слушала этот обмен мнений. Она чувствовала, что здесь кроется что-то, о чем она и подозревала: Розетта сама питает определенные чувства к Рафаэлю Мадралене. В конце концов, они троюродные брат и сестра, и по какой причине глава семейства Мадралена не мог бы жениться на дальней кузине?

Розетта поставила на стол поднос с булочками, подошла к шелковому шнуру, такому, какой Лора видела в кабинете дона Рафаэля, и резко дернула его. Донья Луиза одобрительно ей улыбнулась, и Розетта села напротив Лоры рядом с доньей Луизой.

– Карлос очень разумный мальчик, – продолжала пожилая женщина, разламывая пирожок пополам. – Это совершенно ясно. Но гораздо лучше было бы, если бы он мог играть с другими детьми его возраста.

– Я совершенно согласна, – с энтузиазмом подхватила Лора, радуясь, что эта идея пришла в голову не только ей одной. – Наверняка здесь есть такие дети. На этом мысу ведь есть другие дома?

– Только в деревне, – ответила ей Розетта. – Но не хотите же вы, чтобы Карлос общался с ними?

– А почему бы и нет? – живо возразила Лора. – Дети ведь не осознают мелких различий между их родителями.

– Ребенок вырастает таким, как его воспитают, – ответила Розетта, и ее бледное лицо впервые покрылось румянцем.

– Успокойтесь, – с улыбкой обратилась к ним донья Луиза, – однако в конечном счете Розетта права. На этом мысу нет других таких домов, как особняк Мадралена. Есть только один дом, который можно сравнить с ним, и этот дом принадлежит одинокому мужчине. Художнику Педро Армесу.

– О, ведь я встречала его раньше! – воскликнула Лора, забыв в этот момент о своей неприязни к этому человеку. – Он прилетел в Малагу на том же самолете, что и я. Он знаком с Вилландом, конечно же, это он.

– Вы хотите сказать, что представились друг другу? – холодно заметила Розетта.

Лора снова покраснела.

– Не совсем так, – неловко ответила она. – Но Вилланд запоздал, как вы знаете, и сеньор Армес предложил мне свои услуги. Естественно, я отказалась.

– Понимаю, – кивнула донья Луиза, – ну, и как он вам показался?

Румянец на лице Лоры стал еще гуще. Как она могла ответить на такой вопрос? Пока она собиралась с мыслями, чтобы поточнее выразиться, донья Луиза пришла ей на выручку.

– Наверное, мне следовало сказать вам, моя дорогая, что сеньор Армес не слишком желанный гость в доме Мадралена.

– О, неужели? – Лора изумленно подняла плечи. – И почему же?

Розетта Бургос укоризненно двинула бровями.

– Это причины личного порядка, – холодно заметила она, и Лора задумалась, спустит ли ей донья Луиза такое нахальное заявление, но донья Луиза, видимо, размышляла о каких-то более важных делах и поэтому сказала: