Текст книги "Упрямая гувернантка"

Автор книги: Энн Мэтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава 9

За исключением головной боли (хотя она приняла две таблетки аспирина), утром Виктория чувствовала себя вполне нормально. Она подозревала, что должна радоваться своему везению. С таким же успехом она могла получить и более тяжелые ранения. К ее удивлению, Мария постучала в дверь, когда она одевалась, Виктория впустила ее, и оказалось, что служанка несет поднос с чашкой кофе, горячими рогаликами, завитками масла и восхитительным малиновым вареньем. Экономка выразила удивление, что Виктория не в постели, и продолжала:

– Герр барон распорядился, чтобы вы оставались в постели весь день, фройляйн.

Виктория сжимала и разжимала пальцы:

– Очень предусмотрительно с его стороны, но я лучше встану… если вы не возражаете.

– Я, фройляйн? – воскликнула Мария. – Не мне решать. Если хотите сойти в кухню, пожалуйста.

Виктория выдавила слабую улыбку.

– Ну, так как камин погас еще ночью, может, мы спустимся прямо сейчас? Кроме того, – она неловко коснулась руки Марии, – я бы предпочла быть с вами. Мое… мое собственное общество меня не привлекает.

Морщинистое лицо Марии смягчилось.

– Sehr gut, фройляйн, – кивнула она. – Идите! Я понесу поднос.

В кухне Густав выразил гувернантке свое сочувствие по поводу вчерашнего несчастного случая. Грубоватое дружелюбие великана пролило бальзам на израненную душу Виктории, и ее настроение заметно поднялось.

Пока она завтракала, появилась Софи и критически уставилась на гувернантку.

– Вы ужасно выглядите, фройляйн, – бестактно объявила она, подбоченившись.

Виктория подняла брови и сухо ответила:

– Спасибо, всегда приятно знать, что выглядишь наилучшим образом.

Софи сморщила нос.

– Ну, папа приказал Марии, чтобы вы оставались в постели весь день, – оправдываясь, сказала она.

Виктория глотнула кофе.

– Не люблю лежать, когда здорова, – ответила она. – И кроме того, нам надо заниматься.

Софи пожала плечами:

– Если я не захочу, могу не работать. Так сказал папа.

– Несомненно, ожидая, что меня не будет.

– Возможно. Кстати, не понимаю, почему я должна работать по выходным.

Виктория опустила голову:

– Хорошо. Тогда посмотрим материал, о котором я говорила.

Софи скорчила рожу:

– Папа и фройляйн уезжают на универсале. Я хочу поехать с ними.

Виктория вздохнула.

– Ну, так поезжай, – досадливо сказала она, не в силах спорить.

– Софи, тебя не приглашали, – заметила Мария, замешивая тесто на другом конце стола. – Может, примешь предложение фройляйн Монро и останешься с ней?

– Что ты знаешь? – вспыхнула Софи. – И я не хочу видеть никого материала!

Виктория опустила голову и поставила чашку на стол. Мария с пониманием посмотрела на нее, и девушка подумала, что старуха, в конце концов, проявила к ней сочувствие.

После этого Софи исчезла. Виктория помогла убрать со стола и направилась в кабинет барона. В темных брюках и свитере она выглядела до неприличия хрупкой, зато распущенные волосы позволяли скрыть большинство ужасных синяков. Она постучала в дверь кабинета и, не услышав ответа, с облегчением вздохнула. Очевидно, сегодня утром барон не собирался пользоваться кабинетом и они с Софи могут его занять, если Софи снова появится.

По стенам плясали тени от огня в камине, серый и гнетущий вид за окном заставил забыть о последних ясных днях. Солнце исчезло, над горами нависли облака, скрывая вершины.

Виктория села за стол и стала делать выписки из учебника по доисторической эпохе. Она с головой погрузилась в мир мамонтов и пещерных людей, когда без предупреждения открылась дверь кабинета и вошла женщина. Виктория удивленно подняла голову, не понимая, кто перед ней. Затем догадалась. Это была фройляйн Шпигель, о которой говорила Софи, очень красивая фройляйн Шпигель.

И, честно говоря, она и вправду была красива, очень красива. Волосы того же серебряного оттенка, что и у барона, подстриженные очень коротко и облегающие голову, как шапочка, подчеркивали ее форму. На маленьком пикантном лице горели темные глаза, искусно подведенные. На женщине был халат с набивным рисунком джунглей, и поскольку она была очень маленькой и худенькой, то выглядела экзотическим тростником, трепещущим на ветру.

Если Виктория была удивлена, то женщину ее присутствие за столом хозяина в его кабинете удивило намного больше. После мгновенного оценивающего взгляда она резко сказала:

– Wo ist der Baron? [29]29
  Где барон? (нем.)


[Закрыть]

Виктория закусила губу:

– Я говорю только по-английски. Вы понимаете?

Фройляйн Шпигель нахмурилась.

– Кто вы и что делаете в кабинете барона? – повторила она на чистейшем английском языке.

Виктория пришла в изумление. Фройляйн была или опытным лингвистом или определенно не австрийкой. Однако девушка сдержала любопытство и встала.

– Меня зовут Виктория Монро. Я гувернантка Софи. Мы используем кабинет в качестве школьного класса, – объяснила она.

Фройляйн Шпигель сощурила глаза:

– Ясно. Где хозяин?

Виктория неуклюже пожала плечами:

– Не имею понятия. Обычно он рано встает и в это время объезжает имение.

– Ясно. – Фройляйн Шпигель закусила губу. – С утра мы собирались навестить друзей. Я хотела узнать время отъезда.

– Понимаю, – вежливо сказала Виктория.

– Да? – Глаза фройляйн Шпигель блеснули. – Вы очень молоды для гувернантки, верно?

– Мне двадцать четыре, фройляйн, – довольно натянуто ответила Виктория.

– Я же говорю – очень молоды, – Фройляйн Шпигель насмешливо подняла брови, и Виктория поняла, что женщина гораздо старше, чем ей показалось на первый взгляд. Ей за тридцать, даже под сорок, собственно, столько же, сколько барону.

– За время своей работы я что-то не заметила, чтобы возраст имел значение, – сказала Виктория. – Мы с Софи очень хорошо ладим.

«Преувеличение, – грустно подумала она, – но в данных обстоятельствах оно оправданно».

Фройляйн Шпигель разгладила мягкий материал своего халата.

– Да, Софи, – медленно и задумчиво протянула она, – довольно неприятный ребенок, вы не думаете?

Виктория покраснела.

– Нет, не думаю, – горячо возразила она. – Она просто… ну, ненадежна, только и всего. Отсутствие… отсутствие матери не помогает, конечно.

Старшая женщина нахмурилась.

– Эльзы? Хм… – Она пожала плечами. – Впрочем, поскольку Эльза не вернется, девочка должна уже войти в норму.

Пальцы Виктории вцепились в край стола.

– Ре… ребенку нужна… близкая женщина, – с трудом подбирая слова, сказала она.

– Согласна, согласна, – оживленно воскликнула фройляйн Шпигель. – Но Софи уже не ребенок, верно? Я хочу сказать… Она ведь вернется в пансион, не так ли?

Виктория утвердительно кивнула:

– Очевидно, вернется.

– И тогда ваша работа будет закончена?

– Да, фройляйн.

– Хм… – Фройляйн Шпигель запустила руку в карман халата и вытащила пачку сигарет. – Курите?

Виктория покачала головой:

– Нет.

Женщина закурила и глубоко затянулась, с явным удовольствием вдыхая никотин. Затем снова взглянула на Викторию.

– Что привело такую красивую девушку в Райхштейн? – осведомилась она. – Существуют места более удобные для работы!

Виктория сжала губы:

– Мне здесь нравится.

– Вы не ответили на мои вопрос. Я спросила, что вас сюда привело.

– Ничего, кроме свободной вакансии, – натянуто ответила Виктория.

Фройляйн Шпигель смотрела на нее сквозь пелену табачного дыма:

– Да? А может, встретили статного барона и решили стать следующей баронессой?

Щеки Виктории вспыхнули.

– Нет, разумеется.

Фройляйн Шпигель неприятно улыбнулась:

– Но по вашему поведению я бы сказала, что, возможно, такая идея приходила вам в голову.

– Глупости! – Виктория разозлилась. – Кроме того, барон уже женат.

Фройляйн Шпигель коротко рассмеялась.

– У Софи есть мать, – резко поправила она. – Это не одно и то же!

Виктория в полном замешательстве уставилась на нее. Слова не имели смысла и повисли в воздухе. Внезапно мимо фройляйн Шпигель в кабинет прошмыгнула Софи и задумчиво оглядела обеих. Появление девочки нарушило неловкую тишину, и Виктория подумала с внезапным чувством тревоги: сколько времени Софи слушала их разговор из коридора?

Софи устроилась на углу стола и взглянула на фройляйн Шпигель.

– Вы еще не одеты? – презрительно спросила она. – Папа не любит неряшливости!

– Софи! – Голос Виктории дрогнул. – Сейчас же извинись.

Софи скорчила рожу:

– Почему? Она ведь не одета!

Фройляйн Шпигель аккуратно стряхнула пепел в пепельницу:

– Послушай, нахальная маленькая плутовка, халат, который на мне сейчас, называется домашним, и, следовательно, его носят дома!

Софи пожала плечами:

– Здесь не дом. Здесь замок!

Женщина с отвращением взмахнула рукой:

– Милое дитя, я не собираюсь играть с тобой словами. Чтобы занять время, у меня есть вещи получше. Фройляйн Монро! Вы не попросите барона зайти ко мне после его возвращения? Я буду в своей комнате.

– Конечно, фройляйн! – автоматически ответила Виктория, и Шпигель удалилась в облаке сигаретного дыма и экзотических духов.

После ее ухода Софи соскочила со стола и закрыла дверь, вызывающе глядя на Викторию.

– Ты вела себя очень грубо, – усаживаясь, тихо сказала Виктория.

Откровенно говоря, ей не очень хотелось вести разговор с Софи именно сейчас. Нужно было подумать над словами фройляйн Шпигель. Что все это значит? Есть у барона жена или нет? Если нет, то кто мать Софи? И где она сейчас? Маловероятно, что такой достойный человек, как барон, соблазнит деревенскую девушку, а потом заберет и удочерит ее ребенка.

– Не люблю ее, – уныло сказала Софи. – И она меня не любит, вы знаете.

– Ничего такого не знаю! – воскликнула Виктория. – О Господи, Софи, перестань трогать чернила, испачкаешь все руки!

Софи с шумом выдохнула и стала разглядывать свои пальцы.

– А что вы тут делаете? Я сказала, что не буду сегодня работать.

Виктория с трудом сдержалась:

– Не хочется напоминать тебе, Софи, но если я решила работать, мы будем работать, понятно?

Софи фыркнула:

– Бросьте задаваться! Я знаю, вы вертите папой, как хотите!

Виктория похолодела.

– Неправда! – в испуге сказала она.

– Я так думаю. – Софи расположилась в кресле и склонила голову набок. – Фройляйн Шпигель и вас не любит.

Виктория отодвинула книги в сторону:

– Перестань вести себя как психолог-любитель. Ты ничего не знаешь о чувствах отца или фройляйн Шпигель и просто создаешь неприятности! Но что касается меня, я в курсе твоих маленьких козней, поэтому перестань!

Софи скорчила гримасу и перебросила ноги через ручку кресла:

– Все всегда обращаются со мной как с ребенком! Но я не ребенок, мне уже почти десять. В Индии девочки моложе меня выходят замуж и имеют детей в четырнадцать – или даже раньше!

– Здесь не Индия, – сухо напомнила Виктория.

– Знаю. Но то, что случается в одном месте, может произойти и в другом! – Она ради эксперимента затрепетала ресницами. – У вас было много бойфрендов в Англии? Когда вам было больше десяти?

Виктория вздохнула.

– Случались, – осторожно признала она.

– А ребенок?

– Нет, конечно!

Софи равнодушно пожала плечами.

– Вам нужно выйти замуж, чтобы иметь детей? – с любопытством спросила она.

Виктория вскочила.

– Не думаю, что нам нужно обсуждать это сейчас, – решительно сказала она.

Глаза Софи расширились.

– Почему? Мне интересно. Не думаю, что, когда появилась я, моя мать была замужем за отцом.

– Софи! – Виктория рассердилась.

Софи приняла обиженный вид:

– Я не вру.

– Мне безразлично, я просто не хочу об этом слышать!

Софи пожала плечами:

– Почему бы и нет? Если только вы не боитесь моего отца…

Пальцы Виктории до боли сжали край стола.

– Я же говорю, Софи, – бросила она, – я не боюсь твоего отца!

– Что здесь происходит?

Резкий холодный голос заставил Софи поспешно спрыгнуть с кресла, а Виктория слегка вздрогнула и была рада поддержке стола. Барон бросил на нее сумрачный взгляд и обратился к дочери:

– Ну?

– Ничего, папа. – Софи умоляюще развела руками. – Мы… обсуждали социальные проблемы, вот и все.

Виктория не могла сдержать улыбку. Что-то в Софи одновременно и раздражало, и забавляло. Барон повернулся к Виктории:

– Это правда, фройляйн?

Девушка порозовела. Очевидно, барон слышал, что говорилось, и намеренно подталкивал ее к отрицанию.

– Ничего, с чем я не могла бы справиться, герр барон, – наконец ответила она, – Кстати, вас искала фройляйн Шпигель. Она просила вас зайти к ней после возвращения. Она у себя в комнате. – Виктория опустила голову и зашуршала бумагами на столе.

Барон наконец соизволил обратить на нее внимание.

– А вы, фройляйн? Что вы здесь делаете? Я велел Марии передать, что сегодня вам следует остаться в постели. – Он покачал головой. – Конечно, следовало догадаться, что любой мой приказ вызывает ваше противодействие!

Виктория подняла голову:

– Я прекрасно себя чувствую, господин барон. Мария передала ваше сообщение, но я предпочитаю быть на ногах.

– А я предпочитаю, чтобы вы отдыхали! – огрызнулся он. – И попросил доктора Циммермана осмотреть вас.

Виктория досадливо взмахнула рукой:

– Не надо. Я не больна!

Барон нахмурился:

– У вас может быть сотрясение мозга!

– Сомневаюсь. – Виктория сжала кулаки.

Разговор с ним стоил немало нервов. Она помнила ощущение его рук на шее и твердое, страстное требование его губ. Неужели барон способен так безразлично отбросить все, что случилось? Может ли он на самом деле быть таким бесчувственным, как представляется? Виктория внимательно посмотрела на него. Какие мысли скрываются за этим холодным фасадом? И какова роль фройляйн Шпигель? Барон сказал, что она друг, но Виктория чувствовала, что женщина проявляла к нему собственнический интерес. Вернулось прошлое? В чем именно состояли их отношения, если она так просто могла пригласить его в свою комнату?

Теперь барон взялся за Софи:

– Иди и скажи фройляйн Шпигель, что я буду готов через тридцать минут. Ты тоже готовься.

Лицо Софи осветилось:

– Хочешь сказать, что я тоже еду?

– Конечно.

– Ура! – Софи взволнованно закружилась, и стало ясно, какой она еще ребенок.

Барон последовал за ней, и, когда она, пританцовывая, побежала по коридору, закрыл дверь, и вернулся к Виктории. Опираясь на стол, он внимательно посмотрел на нее пронизывающим взглядом.

– Сейчас вы действительно хорошо себя чувствуете? – тихо сказал он. – Я просил вас оставаться в постели только для вашего же блага.

Виктория сжала губы.

– Спасибо за заботу, герр барон, – натянуто пробормотала она.

Барон резко выпрямился:

– Не называйте меня так!

Дыхание Виктории сбилось.

– Как вы хотите, чтобы я вас называла? – запальчиво осведомилась она. – Сэр?

– Мое имя Хорст! – отрезал он. – И вам это хорошо известно.

Виктория отвернулась от пронзительно испытующего взгляда голубых глаз.

– Вы знаете, что я не могу вас так звать, – задыхаясь, ответила она.

Она услышала приглушенное восклицание, и затем он сказал:

– Нам надо поговорить! О прошлой ночи.

Виктория облизала сухие губы.

– Вы велели мне забыть о случившемся, – напомнила она.

– А вы можете? – хрипло спросил он.

Виктория наклонила голову:

– Постараюсь, герр барон.

– Виктория! – Голос барона звучал глухо. – Пожалуйста. Посмотрите на меня!

Девушка вся превратилась в комок нервов и ощущений. Она знала, что разумнее всего – выйти из комнаты сейчас же, пока не случилось чего-то более серьезного.

Виктория, не оглядываясь, услышала некое движение и через несколько секунд поняла, что барон обошел вокруг стола и стоит рядом. Она слегка дрожала, не решаясь повернуться к нему. Он не имеет права так играть ее чувствами! За кого он ее принимает?

– Я хочу только поговорить с вами, – свирепо сказал барон. – Я понимаю, что делаю, но не могу остановиться! – Последние слова были полны ненавистью к себе.

Виктория подождала, затем медленно повернулась. Он стоял так близко, что она различала густые длинные ресницы и тонкие морщинки под глазами. Виктории невыносимо хотелось коснуться его, опасная близость приносила одновременно наслаждение и боль.

– Да? – проговорила она, с замечательным самообладанием оценивая суматошный ход собственных мыслей.

Кажется, барон затруднялся, с чего начать. Он с досадой провел рукой по затылку и произнес:

– Хочу, чтобы вы знали – для меня непривычно вступать в… чувственные отношения с… гувернантками Софи…

Виктория сложила руки вместе:

– То есть вы подумали, что я могла приписать их отставки вашему нежелательному вниманию?

– Именно. – Он пригладил волосы.

Виктория покачала головой. Такая возможность даже не приходила ей в голову. С самого начала она знала, что для барона отношения с противоположным полом – не игра.

– Кроме того, – с явным усилием продолжал он, – ваше влияние на Софи за эти три недели явно стимулировало ее умственные способности. Знаю, вы скажете, что предстоит еще многого добиться, но первый и главный шаг сделан. – Он вздохнул. – Мне не хочется, чтобы вы чувствовали, что уходите из-за меня.

Виктория прижала руку к груди:

– Ухожу, герр барон?

– Конечно. – Он устало провел рукой по глазам. – Я никогда не прощу себе, если из-за моего презренного поведения Софи лишится первого шанса учиться у человека, которого уважает и кем восхищается.

Виктория сглотнула. Ясно, что барон глубоко сожалеет о своих импульсивных действиях и опасается только того, что она решит уйти до завершения своей работы. Даже если его собственные чувства пробудились, больше того, все еще возбуждены, Виктория поняла, что инцидент не повторится. Заставляя ее насторожиться, он гарантировал себе защиту от дальнейших эмоциональных проявлений. Кроме того, не осталось никаких сомнений, что его действия носили лишь физический характер.

Виктория отступила назад:

– Не беспокойтесь на этот счет, герр барон. Я тоже считаю, что Софи следует дать возможность снова стать обычным ребенком. А что касается ее уважения и восхищения – не убеждена, что ими пользуюсь. Скорее, речь идет о чем-то вроде невольной симпатии.

Барон пристально посмотрел на нее.

– Я вас рассердил, – чутко заметил он.

Виктория вздохнула.

– Нет. Я только хочу, чтобы вы ушли и дали мне делать свое дело, – ответила она. – Кроме того, – в ее тоне была горечь, – вас ждет фройляйн Шпигель.

Барон заглянул ей в глаза:

– Фройляйн Шпигель для меня ничего не значит. Она друг, не больше. Когда-то она жила в Райхштейне. В те дни считалось, что мы замечательно подходим друг другу, даже можем пожениться. Но из этого ничего не вышло, и Маргарета уехала работать в вашу страну. Она модельер, и, по-моему, довольно удачливый.

Виктория безразлично пожала плечами.

– Меня это не интересует, герр барон, – почти дерзко заявила она.

– В самом деле?

Девушка почесала нос указательным пальцем:

– А зачем? Я не сторож вам. Как вы только что объяснили, то, что произошло между нами, – только несчастное стечение обстоятельств. Как меня могут касаться ваши… ваши другие дела?

– Вы намеренно злите меня, Виктория!

Девушка окинула его раздраженным взглядом:

– Почему же вы не уходите? Почему мы все еще разговариваем? С какой целью? Вы требуете от меня некоего прощения, чтобы с легким сердцем вернуться к жене…

– Замолчите! – Гладкая кожа под загаром побледнела. – У меня нет жены!

На лице Виктории отразилось недоверие. Нет жены? Что это значит? Что Софи права? Ее мать никогда не была замужем за ее отцом? Может быть, версия романа с деревенской девушкой имела основание? Виктория совсем запуталась.

Оставалось только беспомощно стоять и смотреть, желая более никогда не доводить барона до такого состояния. Усталость и уныние на его лице разрывали девушке сердце, и она не знала, как убрать это выражение. Виктории так много хотелось ему сказать, столько вопросов требовали ответа, но она молчала.

Барон выпрямился и направился к двери. Затем остановился и взглянул на гувернантку.

– Итак, теперь вы знаете, фройляйн, – резко сказал он. – Ваше любопытство относительно матери Софи удовлетворено?

Виктория сконфуженно покачала головой.

– Хотите сказать, что мать Софи умерла? – забросила она удочку.

Барон холодно прищурился.

– О, не все так просто, фройляйн, – угрюмо ответил он. – Насколько мне известно, она живет в Штуттгарте и прекрасно себя чувствует!

И, не давая ей возможности задать новые вопросы, вышел, со сдержанной силой захлопнув дверь.

Глава 10

День тянулся до ужаса медленно. Мария сообщила Виктории, что барон, его гостья и Софи не вернутся до обеда, и поэтому девушку ждали долгие, мучительные часы безделья, заполненные невеселыми раздумьями и тревогой. Слова барона невозможно было выкинуть из головы, она никак не могла сосредоточиться на своих занятиях. Воспоминания о последних мгновениях их встречи прокручивались в голове, пока Виктории не показалось, что она сходит с ума.

В конце концов она бросила письменное задание, которое установила себе, и отправилась в большой зал, где провела несколько бесполезных часов в игре с собаками. Было таким облегчением уйти от неразберихи в мыслях и отдаться физическим ощущениям!

Шум въезжающего во двор автомобиля поднял ее на ноги, и она подбежала к окну. Это была машина доктора Циммермана, он увидел ее в окне и помахал рукой, как и раньше. Но на этот раз Виктория не стала гадать, следует ли развлекать его в отсутствие барона, слишком обрадовалась появлению собеседника, способного отвлечь от преследующих ее мыслей.

Виктория открыта доктору дверь, и он улыбнулся при виде ее радости.

– Итак, фройляйн, – сказал он, копируя интонации барона, – что вы здесь делаете, ждете мужчину?

Виктория улыбнулась:

– Не говори глупостей, Конрад. Входи, на улице мороз. Барон предупредил о твоем приезде. Но я совершенно здорова и не нуждаюсь в профессиональной помощи.

Конрад закрыл за собой дверь:

– Это правда? Что ты делала на Глокенберге?

Виктория сжала губы.

– Пыталась поймать Хельгу. Когда я позвала ее, она отказалась подчиниться, и я пыталась ее схватить.

– Понятно. – Он кивнул и поставил свой чемодан на стол. – Ну, раз я здесь, взгляну на твои синяки. А потом, возможно, Мария пригласит меня остаться на ленч.

Виктория нахмурилась:

– А как же твои пациенты?

– Если не случится ничего срочного, я свободен на пару часов, – ответил доктор, снимая пальто. – Должен сказать, что ожидал большего радушия.

Виктория приняла удрученный вид:

– Извини. Просто… я не вправе предлагать тебе гостеприимство, я здесь всего лишь служу.

Конрад покачал головой:

– Не важно. Мария мне разрешит. Я много раз оставался, когда Хорст уезжал на целый день. – Он открыл чемоданчик. – А теперь посмотрим твою голову.

Конрад просидел с двумя женщинами на кухне до трех часов, развлекая их забавными анекдотами о пациентах. «Какой славный парень», – подумала Виктория, удивляясь, почему жизнь сводит ее совсем с другими мужчинами.

После его ухода они остались наедине с Марией. Виктория помолчала, походила по комнате, провела пальцем по полированной поверхности буфета, долго и внимательно разглядывая свое отражение в сверкающем соуснике. Затем повернулась и спросила:

– Мария, кто мать Софи?

От неожиданности Мария застыла как вкопанная.

– Ах, – наконец сказала она. – Это меня не касается, фройляйн.

Виктория вздохнула:

– К чему все эти тайны? Все, кого я спрашиваю, избегают упоминать эту женщину. Почему? Что случилось?

Мария перешла к столу, взяла тарелку и стала протирать ее и без того сверкающую поверхность.

– Почему бы не спросить самого барона, фройдяйн?

Виктория опять вздохнула:

– Утром барон сказал, что мать Софи живет в Штутгарте. Это правда?

– Если так говорит герр барон, то правда, – откликнулась Мария.

– Он также сказал, что у него нет жены.

– Это верно, фройляйн.

– Но в день приезда я спросила, где баронесса, и вы сказали, что не здесь, намекая на какое-то другое место.

– Так и есть, – кивнула Мария. – Баронесса – мать барона. Она приезжает в Райхштейн на лето, но зимой здесь для нее слишком холодно. Она живет с сестрой барона в Вене.

Виктория медленно переварила новость. Итак, у барона есть мать и сестра. Почему-то она вообразила, что он последний в семье, естественно, не считая Софи.

– Понятно, – наконец сказала она. – Значит, мать Софи не была баронессой?

– Ach, я этого не говорила, фройляйн.

– То есть они развелись?

На лице Марии проступило раздражение:

– Конечно, же нет! Барон не пошел бы на развод.

Виктория старалась быть терпеливой:

– Значит, они не были мужем и женой?

– Нет, фройляйн, они поженились. В красивой маленькой церкви на окраине деревни. Вы ее видели, ja! Это было белое венчание, так красиво: она с длинными волосами, украшенными оранжевыми цветами, и в платье из венецианских кружев! Так красиво, но так напрасно! – Мария покачала головой в горьком воспоминании.

Виктория нахмурилась.

– Мария, мне кажется, вы умышленно хотите меня запутать, – беспомощно воскликнула она.

Мария подняла брови.

– Возможно, фройляйн, возможно. – Она пожала плечами. – Во всяком случае, с тех пор барон стал другим человеком.

Виктория отвернулась, раздумывая над словами домоправительницы. Судя по ее настроению, ей кажется, что она уже слишком много сказала, но Виктория не могла догадаться об остальном. Конечно, она могла строить гипотезы. Найти убедительную причину, почему они не могли быть законно женаты. Но, Боже, почему она не может оставить все, как есть! Ее это не касается! Впрочем, по крайней мере, кое-что все же касалось.

– Мария, – наугад сказала она, – барон не любит длинные волосы? – В такой форме вопрос прозвучал нелепо, и она смущенно ждала реакции.

Мария подняла голову, на ее лице появилось суровое выражение:

– У матери Софи длинные волосы. Думаю, когда герр барон видит длинные волосы, он думает о ней!

Следующие несколько дней Виктория мало видела барона. Фройляйн Шпигель не уехала, как ожидалось, через два дня. И если для Виктории причины ее задержки оставались туманными, то Софи все было ясно.

– Она змея, эта женщина, – объявила девочка однажды, когда Виктория проверяла ее сочинение.

Виктория взглянула на нее в удивлении. Софи хмурилась, на время забыв о занятиях.

– Полагаю, речь не обо мне, – как можно беззаботнее сказала она.

– Конечно нет. Вы знаете, о ком я говорю. Эта Шпигель! – Софи скорчила гримасу.

Виктория отложила ручку:

– Как ты можешь так поспешно судить, Софи? Ты ее совсем не знаешь.

Софи фыркнула:

– Я знаю, что она остается в Райхштейне, потому что думает, будто папа полюбит ее и женится.

Слова девочки отозвались острой болью в душе Виктории.

– Софи, ты слишком торопишься, – сказала она: – Я уверена, что фройляйн Шпигель не удовлетворится замкнутым образом жизни, который мы ведем в Райхштейне. Ей необходимо общество. Кроме того, следует учитывать ее работу.

Софи тяжело вздохнула.

– Разве не ясно, – дерзко воскликнула она, – ей никогда и в голову не приходило оставаться в Райхштейне! Она, наверно, ждет, что папа продаст все и поедет жить с ней в Вену иди куда-то еще.

Виктория облизала сухие губы:

– Я совершенно уверена, что твой отец такого не допустит. Он любит Райхштейн. Это его дом, его наследство! Не могу вообразить, что какая-то женщина способна склонить его к продаже имения.

Софи нахмурилась:

– Вы так думаете?

– Конечно. Господи, если бы он хотел продать, он давно бы это сделал.

– Я знаю, но тогда не было фройляйн Шпигель.

– Конечно, была. Твой отец сказал мне, что знает фройляйн Шпигель много лет, еще до… до женитьбы на твоей матери.

Лицо Софи потемнело.

– Он не женился на матери.

– Разумеется, женился. Мне сказала Мария, – с досадой воскликнула Виктория.

Софи снова фыркнула.

– Но это не считается, – уныло возразила она. – Видите ли, моя мать уже была замужем. За кем-то еще.

Виктория почувствовала, как стремительно бледнеет.

– Ох, – невпопад сказала она.

Софи втянула голову в плечи:

– Вряд ли Мария сказала вам об этом, верно?

Виктория молча покачала головой.

– Я так и думала. Все равно… – Софи опустила голову и занялась изучением ногтей. – Мне безразлично. Мне никто не нужен!

Виктория встала.

– Не драматизируй, Софи, – посоветовала она. – Скажи спасибо, что у тебя есть хотя бы один родитель.

Софи покачала головой.

– А он есть? – уныло спросила она, и Виктория снова села.

Откровения девочки не выходили у нее из головы. Если Софи сказала правду, а причин думать иначе нет, это многое объясняет. Полупрозрачные намеки стали твердыми фактами, и Виктория начала понимать причину проблем, возникших у барона с дочерью. Очень плохо, что Софи знает о том, что произошло. Проще объяснить это в более старшем возрасте. У девочки слишком живое воображение, чтобы доверять ей такое знание. Возникал очевидный вопрос: что Софи думает о том, какое место она занимает в доме? И почему предыдущее замужество матери не расторгли, когда оно раскрылось, и родители Софи не воссоединились заново?

– Софи, скажи, а давно ты знаешь о матери? Кто тебе сказал? – спросила Виктория.

Софи удивленно подняла голову.

– Она сама, конечно. Мать меня не любила, не хотела меня. Она так и сказала. Я всегда была помехой на ее пути… – Девочка замолчала, словно собираясь с духом, затем продолжала: – Однажды я разбила флакон духов. Как ваш, который я уронила. Только ваш не разбился. А ее разбился. В нем почти не было духов, но она рассердилась. «Я не специально», – сказала я, но она меня не слушала. Какими только словами она меня не называла, ужасными словами! Я не знала и половины, но потом прочитала в словаре. Думаю, тогда я начала понимать, что у нас нет нормальной семьи.

– Ты говорила отцу? Я хочу сказать… он знал, как с тобой обращается мать?

Софи пожала плечами:

– Наверное. Я не знаю. Он держался в стороне. Эльза его тоже доставала. Она сделала его жизнь кошмаром, я это видела. Иногда… иногда я хотела, чтобы она уехала навсегда, но она все время возвращалась.

– Думаешь, и еще вернется?

Софи потянула себя за косичку:

– Вряд ли. Надеюсь, что нет.

Виктория опустила голову. Постепенно, очень постепенно она многое начала понимать в Софи.

Но девочка уже поняла, что вела себя слишком открыто, слишком дружески по отношению к гувернантке, которая всего-навсего очередной чужак в их доме. Уже другим тоном она сказала:

– В любом случае, как я сказала, папа от нее избавился!

Виктория вздохнула:

– Путем заключения ее в северную башню, как я понимаю.

– Да! – вскинула голову Софи.

Виктория издала негодующий возглас:

– Честно, Софи, я думала, ты меня лучше знаешь! Неужели ты воображаешь, что я поверю всей этой чепухе? Ты все выдумала, только чтобы напугать меня! Разве не видишь, как нелепо это звучит от девочки твоего возраста? Ты уже выросла из сочинения волшебных сказок, Софи. Ты разве не говорила, что уже почти вошла в отроческий возраст?

Софи приняла возмущенный вид:

– Я не фантазирую.

– Нет, фантазируешь. – Виктория покачала головой.

Софи бросила на нее сердитый взгляд:

– Ну, в общем, ее следовало туда засадить! Я бы ее так просто не отпустила!

– Сейчас мы ближе к правде, не так ли? Ты хотела бы так поступить? Поэтому выдумала эту нелепую историю для собственного развлечения. Софи, когда же ты поймешь, что нельзя разрешить проблемы, отрицая или «запирая» их? Следует научиться принимать жизнь такой, как она есть, пусть даже такой несовершенной! У всех людей проблемы, и у всех есть кто-то, к кому они могут обратиться за помощью и постараться их разрешить.