Текст книги "Упрямая гувернантка"

Автор книги: Энн Мэтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Виктория сжала губы.

– Уверена, что Софи он так же понравится и без меня, – осторожно сказала она. – К тому же ваши познания в краеведении намного больше моих, герр барон.

Барон сложил руки.

– Почему вы упорно перечите мне, фройляйн? – сердито спросил он. – Какая причина заставляет вас остаться в Райхштейне, когда я предлагаю возможность увидеть пейзажи моей родины? – Его брови сомкнулись. – Если только вы не назначили свидание с вашим другом доктором!

Виктория встала.

– Я ничего не назначала, герр барон. – Она крепко ухватилась за край стола. – Просто мне кажется, что мое присутствие не будет полезным!

– А что, если я настою на своем? – отрывисто бросил он.

Софи удивленно смотрела на них. Она чувствовала, что за этим спором стоит нечто большее, чем просто вопрос о поездке в Хоффенштейн, и дернула отца за рукав.

– Папа, если фройляйн Монро хочет остаться, я не возражаю, – сказала она.

Барон загадочно посмотрел на нее.

– Нет? – Он щелкнул пальцами. – Очень хорошо, мы едем одни!

Глаза Софи расширились:

– Спасибо, папа.

Барон покачал головой, метнув в сторону Виктории пронизывающий взгляд.

– Не благодари меня, – бесстрастно обронил он и вышел, не сказав более ни слова.

После его ухода Виктория снова села за стол и бодро сказала:

– Ну, Софи, раз тебя не будет днем, тебе следует лучше поработать утром!

Софи кивнула, постукивая карандашом по зубам;

– Вы не очень-то любите моего отца, фройляйн?

Виктория зарделась.

– Ни то, ни другое, – решительно сказала она.

Софи нахмурила брови.

– Другим гувернанткам он нравился, – заметила она.

– Тогда они, очевидно, не похожи на меня, – сухо ответила Виктория.

– Да, очевидно, – задумчиво пробормотала Софи. – Меня вы тоже не любите?

Виктория вздохнула:

– Конечно, люблю, Софи. По крайней мере, могла бы, если ты перестанешь вести себя, как героиня готического романа!

– А что это такое?

Виктория покачала головой:

– Так, ничего! Ты меня тоже не любишь – поэтому вряд ли можно ожидать, что я буду тобой восторгаться.

Софи сморщила нос.

– Ну, – протянула она, – иногда вы кажетесь мне забавной.

– Да?

– Да. Когда ссоритесь с папой. Как вчера, например.

– Вчерашний вечер прошел очень неудачно.

– Почему? Из-за ссоры с папой?

– Наверное. Все равно я буду приходить и уходить, когда захочу, и не воображай, что если я извинилась, то буду подчиняться всем прихотям твоего отца.

Софи подперла подбородок ладонью:

– Никогда не видела папу таким сердитым, каким сделали его вы.

– Угу. – Виктория склонила голову. – Начнем?

Софи пожала плечами.

– Ну, давайте. – Она склонилась над своей работой, затем снова подняла глаза. – Учиться не так уж плохо, правда?

– Если ты так говоришь, то правда.

– Вам нравилась школа?

– Не особенно.

Софи усмехнулась:

– Да? Хорошо, а я думала, вы скажете, что нравилась.

– Почему ты так подумала?

– Люди всегда говорят, что им нравилось в школе. Взрослые то есть.

Виктория улыбнулась:

– Я же говорила, что не вру.

Софи снова заглянула в учебник:

– Если вы останетесь, сколько времени это продлится?

Виктория подняла брови:

– Пока ты не начнешь снова ходить в школу.

– В пансион?

– Наверное. Там обычно хорошо учат. Я сама училась в одном. Скоро будут каникулы.

– Родители вас навещали?

– Мои родители умерли, когда я была совсем маленькой. Меня воспитала крестная.

– У вас нет ни отца, ни матери?

– Да. – Виктория насторожилась. – А что?

– Так, ничего. – Софи пожевала конец карандаша. – Расскажите про свою школу.

– В другой раз, – твердо сказала Виктория. Затем смягчилась: – Скажи, Софи, тебе когда-нибудь хотелось носить красивую одежду?

Софи подняла голову.

– Мария вяжет мне платья и кофты, – сказала она.

– Знаю. Но ты хочешь носить юбки… или блузки? Возможно, брюки?

Софи фыркнула:

– Мария не умеет вязать брюки.

– Знаю. – Виктория спрятала улыбку. – Но я могу сшить.

– Вы?

– А что? У меня есть ткань.

– Правда? – Неожиданно для себя Софи заинтересовалась. – Зачем вам это?

Виктория вздохнула.

– Потому что мне хочется сделать тебя привлекательнее, – ответила она. – Наступает весна. Ты не можешь вечно носить вязаные платья.

– У меня есть несколько из хлопка, – сказала Софи.

Виктория могла вообразить, на что они похожи.

– Ладно, – сказала она с напускным равнодушием, – если они тебя полностью устраивают…

– Я этого не говорила, – поправила ее Софи.

– Тогда?

Софи опять нахмурилась:

– Я могу посмотреть материал?

Виктория кивнула, чувствуя себя вполне удовлетворенной.

– Если хочешь. Но не сейчас, а днем ты уедешь с отцом. Завтра, наверное.

– Хорошо. – Софи кивнула и с легкой улыбкой склонилась над книгой. Виктория с облегчением перевела дух. «Мало-помалу», – с легкой улыбкой подумала она.

Барон с дочерью уехали сразу после одиннадцати, но Софи проработала два часа до самого отъезда. Виктория не могла пожаловаться. Девочка начала проявлять интерес не только к своим личным проблемам, и это был хороший знак. Рано или поздно она полностью примирится с положением Виктории в доме, но нельзя торопить события. Она все еще очень подозрительно относилась к гувернантке.

После ленча Виктория немного почитала в своей комнате, но, поскольку ярко светило солнце, она решила пройтись. Заглянула на кухню в поисках Густава, но там оказалась только Мария со своим вязанием.

– Как, по-вашему, ничего, если я возьму на прогулку Фрица? – непринужденно осведомилась она.

Мария удивленно подняла голову:

– Не знаю, фройляйн. Собаки на попечении барона, а не моем.

Виктория сжала губы.

– Ну, не вижу тут вреда, – пробормотала она почти про себя. Затем сказала громче: – Где Густав? Возможно, он разрешит?

Мария пожала плечами:

– Где-то здесь.

Виктория вздохнула:

– Знаете, я ненадолго.

Мария опять пожала плечами:

– Фройляйн, если вы захотите вывести собак, мы не можем вас остановить.

Виктория восприняла этот ответ как напоминание о вчерашнем споре с бароном. Видимо, старая служанка больше не собиралась вмешиваться сама и не хотела, чтобы Виктория впутывала Густава.

– Очень хорошо, – сказала Виктория, – пойду надену пальто.

– Ja, фройляйн. – Мария вернулась к вязанию, и с досадливым жестом Виктория ушла.

У себя в комнате она надела теплые сапоги, два свитера и толстое пальто. Брюки она заменила черными форлагерами, которые захватила с собой, потому что они очень теплые.

Оба пса лежали на обычном месте у камина, и, когда Виктория свистнула Фрицу, Хельга подошла тоже. Оба дружелюбно обнюхали ее руку, и она не могла из приличия взять одного без другого.

– Ладно, ладно, – с улыбкой сказала она, – пойдете вместе. Хотите гулять?

Собаки дружно завиляли хвостами, и Виктория быстро пошла к тяжелым входным дверям. Снаружи было морозно, но удивительно бодряще. Псы послушно бежали рядом, и с таким пышным эскортом девушка с улыбкой почувствовала собственную важность. Густава нигде не было видно, но, как сказала Мария, она сама должна решать, что ей делать. Хотя барон утверждал, что собаки непредсказуемы, она в этом очень сомневалась. Фриц явно считал себя перед ней в долгу. Хельга бежала впереди, а он редко отходил от Виктории.

Они шли по дороге, по которой Виктория ездила вчера с Конрадом. Наезженная колея уходила в горы, но, по крайней мере, была расчищена, и голубое безоблачное небо не предвещало нового снегопада. Когда они забрались выше, Виктория разглядела все детали окрестных холмов яснее, чем вчера. У нее было больше времени проникнуться пейзажем и ощутить его красоту. Высоко над головой вздымались вершины альпийских гор, а на нижних склонах сверкающая белизна снега сменялась темной хвоей сосновых лесов. Время от времени собаки чувствовали присутствие диких животных. Хельга с возбужденным лаем убегала и возвращалась вся в снегу, которым щедро осыпала Викторию, отряхиваясь. Не было сомнений, что собаки хорошо знают дорогу и привыкли к шумным вылазкам в сугробы. Виктория смеялась над их шалостями и поощряла, когда они возвращались с разными трофеями, чтобы бросить их к ее ногам. Они притаскивали шишки, ветки, которые Виктория отнимала и подбрасывала высоко в воздух, так что псы наперегонки бежали, чтобы принести их назад.

Наконец они вышли на склоны, где Виктория вчера каталась с Конрадом на лыжах, и она с изумлением увидела, что замок находится далеко внизу, на другой стороне долины. Она так увлеклась игрой, что забыла о времени.

Резким свистом она привлекла внимание собак, и Фриц вприпрыжку вернулся к ней. Но Хельга стояла в сугробе на обочине дороги и не реагировала на команды Виктории.

Виктория вздохнула.

– Хельга! – нетерпеливо позвала она. – Марш ко мне. Ко мне! Хорошая девочка!

На это Хельга ответила лаем и бодро помахала хвостом, готовая схватить шишку, которую Виктория держала в руке. С восклицанием Виктория бросила шишку к своим ногам, но Хельга гавкнула еще раз и огорченно поскребла снег.

– Иди сюда, Хельга, – снова громко крикнула Виктория. – К ноге, девочка, к ноге!

В ответ Хельга села. Виктория с тяжелым вздохом посмотрела на Фрица.

– Ну, Фриц, – смиренно сказала она, – что нам делать? Идти без нее?

Фриц помахал хвостом, но, когда девушка зашагала вниз по дороге, жалобно заскулил. Виктория остановилась.

– Пошли, – сказала она, – нам нельзя задерживаться. Она пойдет за нами. Идем, Фриц.

Фриц помедлил, затем послушно побежал за ней. Но через несколько сот ярдов он остановился и печально посмотрел назад. Он явно не хотел оставлять товарку.

Виктория тоже остановилась, застегивая пальто у горла. Было очень холодно и становилось все холоднее. Слава Богу, барон поехал в Хоффенштейн и приедет не очень рано. Она не хотела еще раз вызвать его гнев. Виктория оглянулась на то место, где стояла Хельга, и свистнула. Но Хельга отказывалась слушаться. Виктория подумала: может, Фриц чувствует, что его товарка не выживет здесь одна? Но у нее не было времени возвращаться и уговаривать Хельгу. Темнело, взгляд на часы не принес ничего утешительного. И без Хельги нельзя возвращаться! В конце концов, это собаки барона, а он не поймет, почему она нарушила приказ и вывела животных на прогулку. Виктория снова вздохнула. Ну и положение! До замка несколько миль по дороге, и, если вернуться и попросить Густава выйти поискать собаку, за это время она легко затеряется в сугробах.

– Боже, Фриц, – печально сказала она. – Что мне делать?

Фриц дружески понюхал ее руку, пробежал несколько ярдов по дороге и остановился, ожидая. Виктория нахмурилась.

– Ну, ладно, – сдалась она. – Я просто обязана ее взять.

При виде их Хельга возбужденно завиляла хвостом. К счастью, в надвигающемся мраке на белом снегу ее еще можно было разглядеть. Виктория свистнула, надеясь, что, когда собака подбежит, она схватит ее за тяжелый ошейник. Но Хельга не желала покидать своего места, и Виктории пришлось пробираться к ней по снежной целине склона.

Но когда Виктория приблизилась, чтобы схватить ее, Хельга отбежала. Виктория скрипнула зубами. Вот что барон подразумевал под непредсказуемостью! Она-то вообразила, что он имел в виду совершенно другое. Ведь ясно, что обе собаки совсем не злые!

– Хельга, – пыталась она уговорить собаку. – Ко мне. Смотри! – Виктория вытащила из кармана бумажный лоскут и помахала. – Иди сюда и смотри, что у меня.

Хельга гавкнула и подалась вперед, подозрительно принюхиваясь. Виктория улыбнулась.

– Ну-ка, погляди, – подбадривала она. – Смотри. Что это?

Явно заинтересованная Хельга сделала шаг вперед, и Виктория метнулась к ней, хватая за ошейник. Но наст под снегом оказалась более скользким, чем она думала, Виктория потеряла равновесие и с испуганным вскриком покатилась вниз по склону. Она беспомощно пыталась остановить скольжение, но мгновенно набрала скорость и ничего не чувствовала, кроме ужаса перед падением в какую-то невидимую пропасть. Виктория увидела надвигающиеся деревья и отчаянно попыталась отвести голову, но тут ствол вскользь ударил ее по виску и больше она ничего не помнила…

Когда она снова открыла глаза, в голове пульсировала боль, а мир был вращающейся массой снега и сосновых лесов. Виктория не представляла, сколько времени находилась без сознания, но когда поняла, где находится, попыталась сесть. Она промерзла до костей, пальцы онемели, но знала, что была без сознания не очень долго, иначе уже замерзла бы насмерть.

Часы на руке остановились, несомненно из-за падения, но кроме огромной шишки на голове, похоже, в остальном она не пострадала.

Затем Виктория вдруг поняла, что одна половина ее тела теплее другой, и с трудом нащупала холодный мокрый нос, ткнувшийся ей в щеку.

– Фриц, – воскликнула она. – О, Фриц!

Пес лежал рядом, согревая ее своим мохнатым телом. Виктория перевернулась на бок и обняла животное.

– Фриц, – сказала она, – где это мы?

Ей с трудом удалось встать. Все время останавливаясь, она подождала, пока в голове замедлится пульсирование, и беспомощно огляделась вокруг. Она оказалась у подножия склона, где вчера каталась с Конрадом. Виктория тяжело вздохнула и медленно покачала головой. Что бы теперь ни было, она ужасно запаздывала. Барон непременно узнает, что она взяла его собак и, возможно, одну потеряла. В ослабленном состоянии духа перспектива его гнева пугала. Одно дело противостоять ему полной сил, но сейчас она чувствовала себя ужасно!

Они с Фрицем медленно взобрались по склону и наконец достигли дороги. Виктория вздохнула. После тяжелого подъема идти под гору легко. Отбросив мысли о поисках Хельги, придерживая Фрица за ошейник, она пустилась в обратный путь.

Почти через полчаса она услышала скрежет цепей на автомобильных колесах. Звук приближался, впереди на дороге ревел мотор. На гребне показались фары, и она автоматически отвела Фрица в сторону на случай, если автомобиль едет на скорости. Машина перевалила через гребень и осветила фарами их участок дороги. Сразу же раздался визг тормозов, машина остановилась, немного проехав по мерзлой поверхности. Фары не погасли, и Виктория заморгала в их резком свете. Фриц радостно бросился к человеку, который вышел из автомобиля, но Виктория слишком устала, чтобы беспокоиться, ее ли это хозяин.

Впрочем, Фриц отлетел в сторону после самых беглых приветствий, и мужчина направился в лучах фар к ней. Теперь Виктория видела, что это барон, и, хотя его лицо оставалось в тени, ощущала его гнев. Он подбежал, схватил ее за плечи и выкрикнул:

– Mein Gott [26]26
  Боже мой (нем.).


[Закрыть], Виктория, я чуть не сошел с ума! Где вы были?

Виктория слегка покачнулась и была рада, что его руки поддерживают ее.

– Я упала… – неуверенно начала она, но барон не слушал.

Он поднял ее на руки, отнес в машину и сел рядом. В лунном свете Виктория увидела, что его лицо осунулось, а глаза ярко блестят.

– Вы замерзли, – свирепо пробормотал он, расстегивая толстую овчинную парку.

– Все в порядке, – слабо сказала она, думая, что он хочет отдать ей парку. – Пожалуйста…

– Пожалуйста, что? – резко спросил он и, прежде чем она поняла его намерение, притянул девушку к себе, под куртку, к теплому сатину кремовой рубашки, так что жар его тела проник в нее, вызывая необыкновенную вялость. Он положил ее руки себе на пояс и запахнул парку.

Виктория потеряла связность мысли. Близость барона, его чистый мужской запах не позволяли думать ни о чем, кроме него. Твердость тела под щекой одновременно успокаивала и волновала, и она слегка вздрогнула в его объятиях. Тотчас он повернул ее лицо за подбородок к себе и странным неуверенным тоном произнес:

– Вы еще мерзнете?

Виктория сглотнула.

– Нет, – пробормотала она, бессознательно прильнув к нему, и на миг забыла, что этот мужчина так же не свободен и вдвое опаснее Мередита Хэммонда.

В ходе осмотра пальцы барона медленно перемещались по ее подбородку и горлу.

– Мы подумали, ты умерла! – хрипло выдавил он. – Когда Хельга пришла одна…

– Она вернулась? – потрясенно воскликнула Виктория.

– Конечно. Когда я приехал из Хоффенштейна, Мария и Густав места себе не находили от тревоги. Густав прочесал ближайшие окрестности, но тебя там, разумеется, не было!

Виктория поежилась, но не от холода.

– Я… Думаю, мне следует извиниться… – прошептала она, остро ощущая ритмичные прикосновения его пальцев к нежной коже вокруг ушей.

Барон не отвечал, его прищуренные глаза внимательно осматривали ее лицо, отметив багровую припухлость на правом виске и бледность кожи. Казалось, он полностью ушел в это занятие, и Виктория заметила, что давление его тела усиливается. Он все сильнее прижимал ее к себе…

– Не извиняйся, – глухо проговорил он, – ты жива, вот что важно, – и коснулся губами раненого места над правым глазом.

Прикосновение было легким, и Виктория поняла, что он управляет собой с обычной железной волей.

Но Виктория также поняла, что не хочет этого. Сейчас, когда ее тело наполняли жизнь, тепло и некое странное чувство, ей требовалось больше, чем отеческие поцелуи. Все ее тело просило намного больше. Но что она могла? Сейчас ей следует отодвинуться, он отвезет ее в замок, и конец. Барон извинится за минутную слабость, допущенную от радости, что она жива, а Виктория всю жизнь будет гадать, что получится, если пробудить в нем страсть.

Почти невольно она протянула руку к его щеке, и он отпрянул.

– Виктория, – хрипло бросил он. – Я понимаю, события последних часов вызвали у нас эмоциональное смятение, но даже моему терпению есть предел…

– Неужели есть, герр барон? – тихо спросила она, гладя его по лицу.

– Да, – выпалил он, – и перестань называть меня герр барон!

Пронзительно глядя на Викторию, он коснулся ртом ее ладони. Прикосновение было твердым и теплым. Виктория взглянула на него и полураскрыла рот. Барон отпустил ее руку и с неясным возгласом прижался к ее губам. В поцелуе не было нежности, только страстное желание, и Виктория закрыла глаза, прижимаясь к нему всем телом.

Она всегда знала, что в бароне скрыты нетронутые глубины страсти, о которых он вряд ли подозревал. Но сейчас он был на грани, все барьеры сметены тревогой за ее жизнь. Поцелуи становились все крепче и длиннее, вызывая в Виктории восхитительную истому, сменившую прежнее напряжение, и девушка поняла, что находится в опасности…

В конце концов, он настоящий мужчина, и опытный. Нет сомнений, что Софи его дочь, и не важно, если его чувства к жене были чем-то большим, чем сексуальные отношения.

Его жена…

Виктория всхлипнула и вырвалась из рук барона, трясущимися пальцами застегивая пальто. Ее волосы растрепались и пришли в полный беспорядок, а рот болел от его поцелуев. Она почувствовала себя больной и испуганной. Что она за существо, если позволяет любому женатому мужчине заниматься с ней любовью? Что он подумает о запрещенном приеме, который она применила, чтобы возбудить в нем страсть?

Виктория метнула в его сторону смятенный взгляд. Барон с холодной задумчивостью смотрел в ветровое стекло, застегивая парку. Его пепельные волосы взъерошились, когда она зарылась в них пальцами. Казалось нелепым даже вспоминать, на какую жестокую страсть он был только что способен. Сейчас перед ней снова барон фон Райхштейн, и Виктория почувствовала неловкость, словно он уже сожалел о временной потере самоконтроля.

– Итак, фройляйн, – резко сказал барон, – вы узнали, что я несколько отличаюсь от предков. Я способен вести себя безжалостно и безответственно! – Он включил зажигание. – Разумеется, я прошу прощения. Мои действия стали результатом чрезмерных эмоций. У вас есть все основания презирать меня.

Виктория слушала это высказывание и кусала губы, пока не почувствовала вкус крови. Если он может сдерживать свои чувства, она тоже сумеет.

– Не стоит извиняться, герр барон, – осторожно сказал она. – Я… сама привлекла ваше внимание. Впрочем, тут не о чем говорить. Такой… такой случай не считается…

– Genug! [27]27
  Довольно! (нем.)


[Закрыть]– Тон барона был свиреп. – Не желаю слышать о так называемом терпимом обществе, в котором вы живете! Я извинился! Если возможно, прошу вас полностью забыть, что произошло!

Лицевые мускулы Виктории одеревенели.

– Да, герр барон, – выдавила она.

Не говоря больше ни слова, он открыл заднюю дверь и позволил Фрицу запрыгнуть внутрь, умело развернулся и быстро поехал к замку.

Уже во дворе замка барон бросил на нее взгляд.

– У нас гостья, – холодно сообщил он. – Друг, которого мы с Софи встретили в Хоффенштейне, Она останется на уик-энд. Если позволите, Мария займется вашим лбом.

Виктория изумленно уставилась на него, отчаянно пытаясь восстановить самообладание. Неожиданное заявление барона заставило ее вспомнить о собственном растрепанном виде – кто бы ни был этот друг, казалось очевидным, что барон вежливо предлагает отправиться на кухню и привести себя в порядок.

Она довольно неуверенно вышла из машины и, закрывая дверь, пошатнулась. Барон немедленно обошел вокруг и поймал ее запястье своими твердыми пальцами.

– С вами все хорошо? – воскликнул он. – Хотите, вызову доктора Циммермана?

Виктория сжала губы, качая головой.

– Я… я буду в порядке. Вы позволите? – неуверенно ответила она, вырвалась и пошатываясь, но целенаправленно зашагала по крытому проходу к кухонной двери.

– Фройляйн! – сердито крикнул он вслед, но Виктория не обернулась.

Пусть использует главный вход! Если гостья ждет его к ужину в большом зале, Виктория не желает встречаться с ней в таком состоянии. К тому же она очень сомневалась, что сможет вообще что-то съесть.

На кухне переговаривались Мария и Софи и при появлении бледной, как привидение, и растрепанной Виктории в изумлении подняли головы.

– Gut Gott! [28]28
  О Боже! (нем.)


[Закрыть]– воскликнула старуха. – С вами все в порядке, фройляйн?

Пошатываясь на дрожащих ногах, Виктория с трудом сняла пальто.

– Просто я чувствую себя не очень хорошо, – призналась она. – Мне бы немного посидеть.

– Конечно. – Мария сочувственно помогла девушке дойти до скамьи у камина.

Убедившись, что она устроилась удобно, Мария ушла и вернулась с кувшином теплой воды, которой вымыла лицо пострадавшей.

Виктория покорно подчинялась ее действиям, а рядом крутилась Софи, заинтересованно наблюдая за происходящим любознательными и подозрительными глазами.

– Когда вы пропали, папа так разволновался, – начала она, как только Мария унесла кувшин. – Где вы были?

Виктория устало откинула голову.

– Хельга не отозвалась на мою команду, – сказала она. – Я хотела поймать ее и упала с лыжного склона на Глокенберге.

Глаза Софи расширились.

– Папа вас спас?

– Нет. Я… я уже шла домой, когда встретила твоего отца.

Софи фыркнула:

– Его не было сто лет! Что случилось, когда вы встретились? Вы поссорились? – Ее глаза сверкали злым любопытством, и Виктория вздохнула. Утром Софи казалась вполне доступной, но сейчас вдруг вела себя в обычной манере.

– Мы… мы просто сели в машину и поехали, – наконец сказала Виктория, надеясь, что девочка не будет уточнять. Она чувствовала себя слишком раздерганной, чтобы бесстрастно обсуждать свои чувства. Никогда раньше Виктория не ощущала такой опустошенности.

Софи нахмурилась:

– Я вам не верю. Папа пришел почти через час. Если он нашел вас на пути в замок, почему вас не было так долго?

Виктория вздохнула.

– Хорошо, – глухо сказала она. – Мы… мы поспорили.

Лицо Софи оживилось:

– Кто победил?

– Да никто, – беспомощно крикнула Виктория. – Знаешь, мы не на войне.

Софи сморщила нос:

– Ох, странное дело! Папа оставил фройляйн Шпигель так надолго! Уверена, она положительно вне себя!

Виктория непонимающе посмотрела на девочку.

– Фройляйн Шпигель? – вопросительно сказала она. – Кто это?

Софи облизала губы:

– Ха, вам не понравится!

Виктория подняла плечи, слишком усталая, чтобы интересоваться.

– Вряд ли, – безразлично сказала она и улыбнулась Марии, которая принесла чашку восхитительного говяжьего супа. – Спасибо, как раз то, что мне нужно!

Софи задумчиво следила, как она ест, и Виктория поняла, что девочка умирает от желания, чтобы Виктория показала заинтересованность в ее секрете. Наконец Софи сказала:

– У нас гость.

– Знаю. – Виктория проглотила еще немного супа.

Софи нахмурилась:

– Папа вам сказал?

– Да.

Софи надулась:

– Так вы знаете, кто фройляйн Шпигель?

Теперь нахмурилась Виктория.

– Нет! Ага, понятно! – Ее осенило. – Фройляйн Шпигель и есть гость.

– Да. – Софи обняла себя за коленки. – Она очень красивая. Вы ревнуете?

Виктория пришла в ужас.

– Ревную? – воскликнула она.

– Конечно. Папа вам нравится, верно?

Виктория покачала головой:

– Утром ты сказала, что я его не люблю.

– Пока мы ездили, папа говорил о вас. Он сказал, что вы оказываете на меня сильное дисциплинирующее влияние.

Виктория не могла сдержать прилив краски, залившей ее бледные щеки.

– Как интересно, – заметила она.

Софи внимательно следила за ней:

– Он сказал, что думает, что вы хороший учитель.

Виктория подняла плечи:

– Хорошо.

Софи опять фыркнула:

– Он хотел, чтобы вы поехали с нами. Вы знаете, верно?

– Да, он меня приглашал, – сказала Виктория.

– Нет, я не это хотела сказать. Я имею в виду – он хотел, чтобы поехали вы. Безразлично, поеду я или нет.

Виктория поразилась.

– Чепуха! – воскликнула она.

На лице Софи появилась задумчивость:

– Нет, не чепуха. Потом… встретилась фройляйн Шпигель, и… в общем, на меня у него совсем не было времени.

Виктория тяжело вздохнула. Вот почему девочка так встревожена. По какой-то причине у Софи возникло впечатление, что прогулка предназначалась не для ее удовольствия, а теперь эта женщина, Шпигель, снова отвлекает внимание отца.

– На твоем месте я бы не преувеличивала, – небрежно заметила Виктория. – Родителей часто отвлекают другие взрослые. Если бы здесь была твоя мать, отец перенес бы внимание на нее.

Просто произнести эти слова оказалось для нее равносильным удару ножа, и, закончив суп, она встала.

– Отец ненавидел мою мать! – вдруг сказала Софи. – И вы знаете, где она!

Виктория не могла больше этого выносить.

– Я пойду к себе, Мария, – сказала она старой экономке. – Есть больше не хочется. Суп великолепен, но я устала и рано лягу спать. Передайте мои извинения барону…

– Я ему скажу, – сказала Софи, обхватив рукой подбородок.

– Я передам барону, – твердо сказала Мария. – А сейчас вы хорошо себя чувствуете, фройляйн?

Виктория кивнула и направилась в свою комнату. Какое облегчение закрыть дверь и знать, что отгородилась от мира и всех его проблем! Она разделась и забралась в кровать, несмотря на горящий камин, поеживаясь не только от холода, но и от впечатлений дня. Виктория не решалась обдумывать последствий происшествия в автомобиле, и перспектива встречи с незнакомой женщиной вызывала у нее страх. Кто она? Какую роль играет в жизни барона? Она тоже знает его жену?

Виктория устало перевернулась на живот, взбивая подушки. Ее обуревали тягостные мысли, но следует отбросить их в сторону. Она надеялась, что вечером, когда барон увидит ее отсутствие за ужином, он не станет выяснять, что с ней. К счастью, через несколько минут огромная усталость взяла свое и она уснула…