Текст книги "Нектар любви"

Автор книги: Энн Имз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Энн Имз
Нектар любви

Глава первая

Не проходило дня, чтобы Дженни Мун не вспомнила Монтану и ранчо Мэлоунов. Прошло уже полтора года с тех пор, как она вернулась в Детройт от Саванны, самой близкой своей подруги, навсегда влюбившись в горы, стремительные реки, высокое небо… А ведь именно тогда она меньше всего была расположена влюбляться во что-то… или в кого-то.

Особенно в какого-то Шейна Мэлоуна – друга индейцев!

И все эти любовные терзания, омрачавшие ее визит, быстро забылись, стоило ей вернуться и взяться за привычную работу в пригороде Бирмингема: она с головой ушла в работу. Но сейчас, когда самолет подруливал к зданию аэропорта Бозмен, Дженни с изумлением поняла, что она все это время как будто убегала от чего-то. Или от кого-то. Она закрыла глаза, пытаясь избавиться от этой глупой мысли. Нет, Мэлоун здесь ни при чем. Ее меланхолия из-за предстоящего отпуска, вот и все. Всегда так бывает.

Я приехала навестить Саванну, говорила она себе, спускаясь по трапу. «Лгунья», – отозвалось эхом в глубине сознания. Сердце учащенно забилось, едва она подумала о том, что он где-то здесь и ждет ее.

Спрыгнув на землю, Дженни окинула взглядом небольшую площадку, где столпились встречающие, и сразу же заметила Шейна, плечом прислонившегося к столбу – точно так же, как в тот раз, когда она впервые увидела его. И тогда он стоял, скрестив руки на груди, а темные глаза буравили ее из-под надвинутой на лоб стетсоновской шляпы.

Легким движением плеча она поправила ремешок дорожной сумки и двинулась вперед.

– Долго же ты, – сказал он, не меняя позы. Бросив свою сумку ему под ноги, Дженни с облегчением вздохнула и встала руки в боки.

– Прямого рейса не было. Пришлось лететь с пересадкой.

Он перекинул сумку через плечо и пошел, не дожидаясь, пока она закончит. Автоматически отметив про себя, как ловко на нем сидят джинсы, Дженни поспешила следом.

– Я имею в виду – долго возвращаешься, – бросил он на ходу.

– А кто тебе сказал, что я возвращаюсь?

Вместо ответа Шейн только искоса посмотрел на нее и направился в зал выдачи багажа. Какая-то заинтересованность была в его взгляде, чего-то он хотел от нее. Ничего он не получит, что бы это ни было.

– Саванна не приехала с тобой? – спросила она.

– Неважно себя чувствует.

Дженни взяла его под руку, повисла на нем всем телом, вынуждая остановиться.

– В чем дело? – он строго, сверху вниз посмотрел на ее руку, и Дженни нехотя отпустила его рукав.

– Она беременна.

– Я знаю.

Ну да, забыла, что он не любит много говорить. Немногословный крутой мужчина с постоянно стиснутыми зубами. Он начинал действовать ей на нервы.

Она узнала свой чемодан на движущейся ленте конвейера и потянулась за ним, но Шейн опередил ее:

– Этот?

– Да.

– Я подгоню машину, – и, не дожидаясь ответа, подхватил чемодан и направился к выходу.

Дженни машинально последовала за ним, но в дверях ее обдало таким холодом с улицы, что она решила подождать внутри. Тоненькая кофточка – не самая подходящая одежда для такой погоды.

Толпа вокруг постепенно редела. Чтобы согреться, Дженни постукивала одной ногой о другую. Пусть этот ковбой не думает, что к ней так легко подобраться. Не выйдет, мальчик. Остаток ноября и весь декабрь она собиралась провести с Саванной: надо помочь ей приготовить все к рождению малыша. И отдохнуть, конечно. Неплохо бы съездить в Бозмен за покупками.

Ее размышления прервал настойчивый автомобильный гудок. Шейн недовольно выглядывал из своего джипа. Дженни вздохнула. Несмотря на промозглый ветер, она не спеша, прошлась от здания аэровокзала до машины и села на переднее сиденье. Потом скрестила руки на груди и произнесла, обращаясь к ветровому стеклу:

– Так ты… все так же живешь с этим старым индейцем в хижине за конюшней?

В ответ Шейн бросил на нее презрительно уничтожающий взгляд и, не удостоив ответом, уставился на занесенное снегом шоссе.

Хорошо. Если дело так пойдет, то она будет слушать радио, не обращая внимания на Шейна. Дженни резким тычком включила магнитофон – раздались протяжные, жутковато-заунывные звуки индейского рожка. Ей вдруг почудилось, что вот сейчас, на вершине следующего холма, покажется индеец верхом на пони, в набедренной повязке, за ним потянется длинная вереница повозок… Дженни тихонько засмеялась, выключила магнитофон, убрала выскочившую кассету и начала переключать радиостанции, одну за другой.

– О-о-о-у… – недовольно промычал Шейн.

Она выключила радио и уставилась в окно.

Темные, неясные очертания впереди превращались в зубчатые, покрытые снегом горные вершины, гряда за грядой. Молчание становилось невыносимым.

– Ты все так же кулинарией занимаешься? – спросил он вдруг ни с того ни с сего.

– А как же? Сапожник сапоги тачает, пирожник пироги выпекает. Все идет как надо, – ответила она, подсовывая под себя ногу и поворачиваясь к Шейну лицом. Четкий профиль выделялся на фоне зимнего пейзажа за окном. Пожалуй, нужно быть поприветливей. Поболтать немного. К тому же и время надо как-то занять. – Да, я все так же работаю в кондитерской, если ты это имеешь в виду. Недавно вот закончила специальный курс по лекарственным травам. Много нового и полезного узнала. Не только для кулинарии, но и для здоровья… Живу потихоньку.

– Хм-м.

– Ты знаешь, например, что если потереть долькой чеснока комариный укус, то раздражение сразу проходит?

– Угу.

– Это откуда?

– От индейцев. Американские индейцы испокон веков используют все, что растет под ногами. – Он усмехнулся. – Если хочешь больше узнать о травах, спрашивай индейцев – многому научишься.

Опять он за свое. О чем бы они ни говорили – всегда индейцы. Может, он сам индеец? Она посмотрела на него, нахмурившись. Волосы почти черные, высокие скулы, резкие черты лица. Неужели, как говорят, он так долго жил с индейцами, что стал походить на них? Она молча пожала плечами и отвернулась к окну.

А вообще, кому какое дело? Если ему нравятся индейцы, то пусть и любит их на здоровье. Если б отец Шейна был индеец, да к тому же бросил бы их с матерью еще до его рождения – вот тогда бы он разделял чувства Дженни к индейцам. Но его отец – Макс Мэлоун, богатый хирург и удачливый фермер. Шейну не понять.

Только мама понимала. Но теперь ее нет.

Те сумасшедшие месяцы, когда мать боролась с последним сердечным приступом, который свел ее в могилу, конечно, притупили боль и шок от удара, но все же душа Дженни постоянно болела от тоски. Может быть, поэтому она и решила вернуться в Монтану. Если б она осталась дома, ей бы пришлось встречать Рождество – впервые в жизни – одной. Всегда рядом была мама, и почти всегда – Саванна. Конечно, она рада счастливому замужеству подруги… Единственное, что ее огорчало: они никогда уже не будут жить в Мичигане вместе.

– Медленно едем, – сказал Шейн. – Тяжелая дорога. Если хочешь поспать – разложи сиденье, я тебя разбужу, когда будем на месте.

Дженни действительно засыпала на ходу. Поискав ручку под сиденьем, толкнула ее вниз – сиденье разложилось. Откинулась назад, прикрыла глаза. Запах мыла и одеколона. Что-то еще, какой-то другой запах исходил от Шейна. Опасный… Надо бы держаться подальше от него… Но как? Отодвинуться некуда. И хочет ли она отодвинуться?

Шейн подумал, что ведет себя как настоящий сукин сын. Что особенного в этой женщине, чем она пленила его душу, его сердце? Может быть, происхождение? Что-то еще…

Он посмотрел на ее ноги, туго обтянутые джинсами, и скрипнул зубами. Физическая реакция была так сильна, что ему пришлось на время снизить скорость. Он поспешно отвел взгляд и уставился на дорогу, стараясь отвлечься от нахлынувших воспоминаний – как они ездили верхом у подножия гор, как сидели у костра, когда он выгонял стадо в луга на несколько дней. Шейн живо припомнил отблеск костра в глазах Дженни и как он вслушивался в ее тихое посапывание во сне. Она лежала, свернувшись как зверек, в спальном мешке, и он всю ночь не сводил глаз с ее лица.

Глупо, парень. Он сильнее вцепился в руль. Скоро Дженни опять уедет… Глупо так увлекаться.

Тоска и одиночество…

Он медленно, задерживая дыхание, выдохнул.

Надо держать дистанцию. И откуда такая ненависть к индейцам, которых горожане совсем не знают?

Она неприветлива и суха – как в день их расставания. В чем причина?

Шейн вспомнил, как они сидели вдвоем возле украшенной рождественской елки, он обнимал ее за талию, и Дженни делилась с ним своими секретами.

Нет! Так не пойдет. С каждой пройденной милей Шейн чувствовал, как дурманящий аромат ее духов, ее тела околдовывает его и пробуждает первобытную тоску по семье, такой, какую его брат Райдер нашел с Саванной и Билли, по хорошей женщине, с которой можно поделиться своими мыслями и надеждами, с той, что станет женой, которую будешь целовать не только потому, что так принято…

Они проехали еще одно ранчо; окна дома были украшены разноцветными гирляндами. Как много в его жизни связано с Рождеством! Впервые за тридцать три года он отчетливо понял, что кроме индейцев, кроме братьев, отца, кроме бескрайних просторов ранчо Мэлоун ему необходимо что-то еще. Душа Шейна томилась, боясь потерять, упустить нечто очень важное. А душа его никогда не ошибалась.

Сильный порыв ветра залепил снегом ветровое стекло, и Шейн, резко затормозив, включил стеклоочистители на полную мощность. Впереди так закружило, что ничего не было видно. Дженни проснулась, покрутила головой, вглядываясь в темноту и не понимая, что случилось. Шейн нажал на педаль тормоза, машина пошла юзом и вдруг, зарывшись в снег, остановилась.

– Все нормально? – спросил Шейн. Она молча смотрела на него своими карими оленьими глазами. – Что?! Ударилась? Шея? Плечо? – Он, торопясь, отстегнул ремень безопасности и наклонился к девушке.

– Ты что, в первый раз едешь по этой дороге?! Решил напугать меня до смерти?

Улыбка расплылась по его лицу.

– Добро пожаловать домой, Дженни Мун.

– Я, конечно, рада, что ты не теряешь чувство юмора, но как мы выберемся отсюда?

Не осознавая того, что делает, он обнял ее за шею.

– Я выкручивался из ситуаций и похуже этой.

Дженни резко вырвалась из его объятий.

– Ах ты, нахальный ковбой! Ах ты, нахальный, самоуверенный ковбой!

Шейн почувствовал, что, несмотря на свою браваду, она дрожит от холода. Он откинулся в кресле и положил руки на руль.

– Если тебе холодно, там сзади есть одеяло.

Она не шелохнулась, тогда он достал одеяло и накинул ей на плечи. Потом, пошарив под сиденьем, вытащил сотовый телефон, нажал на кнопку автоматического набора, и через несколько секунд послышался голос Райдера.

– Извини, братан. Я тебя разбудил?

– Ты что, смеешься? Разве Саванна ляжет спать, не дождавшись Дженни? Где вы? Уже приехали?

– Не совсем. Дорога неважная, так что… мы застряли.

– Объясни, где вы находитесь.

– Ерунда. У меня в багажнике есть лопата и песок. Мы уедем прежде, чем ты сюда доберешься. Я просто хочу предупредить, что мы будем часа через два.

Трубка замолчала. Шейн подумал, что они разъединились, но тут снова раздался голос Райдера:

– Саванна дергает меня за рукав – хочет поговорить с Дженни.

Шейн протянул ей трубку.

– Привет!

– С тобой все в порядке, Дженни?

– Все нормально. Мы немного съехали с шоссе, вот и все. – Она хмуро посмотрела на Шейна и отвернулась. – Когда мужчины за рулем… Ты же знаешь.

Шейн некоторое время сердито барабанил пальцами по рулю, затем резко распахнул дверцу и вышел наружу. Передние колеса увязли в снегу, а задние были почти свободны, так что, если раскидать снег от передка, можно сдать назад. Он открыл багажный отсек. Дженни разговаривала по телефону.

– Побереги батарейки – может быть, придется еще звонить, – крикнул он ей.

Она не повернулась и никак не дала знать, что слышит его, но все-таки стала заканчивать разговор:

– Утром увидимся. Только обещай, что сейчас же ляжешь в постель. – И, помолчав, добавила: – Ну, хорошо. – И еще после паузы: – Я тоже тебя люблю, Саванна.

Шейн взял лопату, песок и закрыл багажный отсек, чтобы холодный воздух не попадал внутрь.

Почему Джейн сказала, что любит Саванну, шепотом? Как будто стесняется своих чувств…

Наконец он отгреб снег от передних колес, насыпал песку и пошел назад. Дженни наблюдала за ним через окно, закрывшись до подбородка одеялом. Такая маленькая и беззащитная… Говорит всегда так строго, но он поставит на кон последний доллар, что за этим строгим фасадом – мягкое и любящее сердце. И горячее. Разумно это или нет, а он попробует добиться своего, прежде чем она уедет отсюда.

Глава вторая

– О-о-оп! – Дженни убрала руку с живота Саванны. – Не больно?

Саванна застенчиво улыбнулась и поправила рубашку.

– Не-а. Правда, все труднее найти удобное положение, чтобы уснуть. Но не больно.

– Смотри, шевелится. Что это?

– Наверное, коленка, может быть, пяточка… Для головы маловато.

Дженни пожала плечами и удобнее устроилась под одеялом. Саванна повернулась на бок, с любовью поглаживая свой огромный живот.

– Подожди, и твоя очередь придет. Мне нравится, когда она шевелится.

– Она? Ты так уверена, что девочка?

– Ну-у, можно, конечно, сделать УЗИ и узнать наверняка, но мы хотели, чтоб это был сюрприз. Я просто называю ее «она». Если и мальчик, то тоже хорошо.

Саванна улыбалась, мечтательно глядя в потолок, и Дженни отвернулась. Она была рада за свою подругу. Любимый и обожаемый муж, приемный сын, скоро появится младенец… Но к чувству радости примешивалась еще и зависть. Саванна многого достигла с тех пор, как уехала из Детройта, из их маленькой уютной квартирки, в которой они жили вместе. И теперь делится всеми секретами с Райдером. Впрочем, так и должно быть…

– Дженни, да ты не слушаешь меня!

Раздался стук в дверь.

– Я из обслуживающего персонала. Вам ничего не нужно?

– Это Шейн! – прошептала Дженни.

– Вижу, – захихикала Саванна. – Ты здорово выглядишь, Шейн! – она шлепнула Дженни по ладони и заговорщически подмигнула. – Давай, заходи!

Шейн спиной толкнул дверь, внося целый поднос всяких вкусностей.

– Ханна велела оставить в животе немного места, она приготовила вам праздничный стол, – он поставил поднос на кровать между дамами и повернулся, чтобы уйти.

– А ты не хочешь к нам присоединиться? – спросила Саванна. – Здесь на всех хватит.

– Да нет, вы уж тут поворкуйте наедине, я не хочу вам мешать, – и он вышел, притворив за собой дверь.

Дженни накинула на плечи простыню, села на кровати, скрестив ноги, и принялась с любопытством изучать содержимое подноса.

– Смотри-ка! Бельгийские вафли, клубника! Ханна такая молодчина! Мне не терпится увидеться с ней.

Саванна принялась за вафли.

– Ты, конечно, можешь и дальше притворяться, что Шейн тебе безразличен, моя дорогая Дженни, но я-то видела, какими глазками ты смотрела на него в прошлом году. Даже не говори, что ты к нему равнодушна.

Дженни представила себе его заросший подбородок и свои ощущения, если прикоснуться щекой к этой щетине. Затем откусила вафельки, отпила глоток кофе и посмотрела на Саванну. Встретившись глазами с ее пристальным взглядом, Дженни пошла в атаку:

– Я понимаю, на что ты намекаешь, дорогая Саванна, только не надо подталкивать меня к тому, чтобы я немедленно повторила твой поступок – я имею в виду замужество. Мы с Шейном – совершенно другие люди. – Она несколько раз ткнула вилкой, как указкой, в сторону будущей мамы. – Я приехала сюда для того, чтобы провести отпуск со своей близкой подругой. Затем вернусь в Мичиган, к себе домой, – и так же пристально посмотрела Саванне в глаза, заметив в них разочарование.

Она сказала правду. Мичиган всегда был ее домом. Только может ли она припомнить, когда была счастлива там? Особенно после смерти матери и после того, как Саванна переехала в этот… в этот рай.

– Как ты собираешься провести свой отпуск? – Саванна отпила глоток и посмотрела на подругу поверх краешка изящной фарфоровой чашки.

– Пока… побуду у тебя.

– Я давно хотела тебя спросить, только не решалась… Почему ты попусту тратишь отпускное время, почему не съездишь куда-нибудь, в какую-нибудь Испанию, на море?

– Может быть, и поеду… У меня много времени в запасе. Весь год я перерабатывала, не брала почти ни одного выходного. Так что могу себе позволить.

– Мне очень жаль, что я не смогла приехать на похороны твоей мамы. Доктор сказал, что в моем положении лучше не летать на самолете.

– Я понимаю. – Дженни доверительно дотронулась до руки Саванны.

– Тебе, наверное, плохо без нее?

Бедная мама! Всю жизнь она не могла простить отцу, что он их оставил. Дженни так хотелось, чтобы мать забыла, была бы счастлива…

Раздался еле слышный стук в дверь, и Дженни быстро смахнула слезинку с ресниц.

– Это я, Билли, – раздался голос из-за двери. – Можно войти?

– Заходи, заходи! – обрадовалась Дженни. Билли чуть приоткрыл дверь и просунул в нее голову.

– Что это за симпатичный молодой человек? Какая обаятельная улыбка! – нарочито громким голосом сказала она и, хитренько посмотрев на Саванну, подмигнула ей.

Билли нерешительно, на цыпочках, подбирался к постели.

– Ну, иди же, иди скорей и обними меня покрепче! – сказала Дженни, раскинув руки в стороны и радостно улыбаясь.

Билли, с улыбкой от уха до уха, бросился к ней:

– Я так рад, что вы снова вернулись, тетя Дженни!

– Я тоже рада, что вернулась, Билли Мэлоун! Они крепко обнялись и принялись раскачиваться из стороны в сторону. Затем Дженни отстранила его от себя и внимательно рассмотрела с головы до пят.

– Ты, по-моему, вырос не меньше чем на фут с тех пор, как я была здесь в последний раз.

Она полюбовалась его взъерошенными светло-русыми, почти белыми волосами, такими же, как у его матери, умершей всего полтора года назад.

– Саванна, ты только посмотри, какие у него красивые белые зубы!

– Билли? – сказала Саванна. – Ты опять опоздал на школьный автобус?

– Нет, мэм. В школе отопление сломалось, так что у нас еще каникулы. Здорово, да?

– Вам бы только не учиться.

– Здорово! – Он посмотрел на Саванну, затем на Дженни, как бы ища поддержки, потом опять на Саванну. – Пойду помогу папе снег убирать.

Он побежал, но обернулся на полдороге:

– Тетя Дженни, будем лепить снежную бабу?

– Договорились, – улыбнулась Дженни.

Мальчик покраснел от удовольствия и выскочил из комнаты.

– Он вспоминает Мэдди?

Саванна не спеша, вытерла губы салфеткой и ответила очень серьезно:

– Билли каждый вечер молится о ней перед тем, как лечь спать. Но, кроме молитвы, он никогда не упоминает ее имя.

– Бедняга.

– Иногда Райдер берет его в Пурпурный Дворец на ланч. Там работают те же девушки, что и раньше, когда его мать была жива. Билли очень нравятся эти визиты, но мы в конце концов решили водить его туда пореже. – Саванна опять задумчиво погладила свой живот. – Мы всеми силами стараемся убедить парня, что это его дом, но все-таки опасаемся, что с рождением ребенка… Он так идеализирует Райдера…

– Я думаю, со временем он поймет, как вы его любите. – Дженни погладила подругу по руке. – Все это естественно.

Саванна задумчиво кивнула:

– Наверное, ты права.

Шейн проведал больного жеребенка в конюшне, затем вернулся, побрился и сейчас просто слонялся по дому. Ханна вынимала хлеб из печи.

– Если ты околачиваешься здесь только для того, чтобы попробовать свежего хлеба, – сказала она ворчливым, но добродушным тоном, – то тебе еще долго придется ждать, пока он остынет. – Она перевела взгляд с Шейна на каравай, потом опять на Шейна и добавила: – Хотя, может быть, есть какая-то другая причина?

Шейн замешкался с ответом, но тут на лестнице послышались шаги. Дженни и Саванна вошли в кухню и спасли его от проницательной экономки. Дженни поставила пустой поднос на барную стойку и бросилась обниматься с Ханной. Старушка заметно смутилась, но дружески похлопала девушку по спине.

– О-о-о, девка, от тебя одна кожа да кости остались. Так вкусно готовишь, а сама легкая, как перышко. – Она отступила на шаг и, уперев руки в бока, продолжала: – Посмотрите на меня! Я и готовлю вкусно, и сама как пирожок! – И спросила: – Пришли помочь мне? Сегодня я и сама управлюсь. Идите, отдохните пока. Вот завтра другое дело – все будем суетиться, как мухи на коровьей лепешке.

Дженни засмеялась и повернулась к подруге, которая головой показывала ей на Шейна, при этом ее хвостик на затылке качнулся как маятник.

– У меня есть свободное время, девушки, – сказал Шейн. – Давайте возьмем лошадей, покатаемся.

Дженни, сложив руки на груди, сделала вид, что тщательно взвешивает это предложение, хотя на самом деле готова была прыгать от радости.

«Помнит наши конные прогулки», – подумал про себя Шейн.

– Может быть, отложим? – как бы с сомнением произнесла Дженни. – Я не одета…

– Конечно, поезжайте, – сделала шаг вперед Саванна. Она обняла Дженни за талию и незаметно ущипнула. – Я бы тоже с вами поехала, но… – и Саванна выразительно положила обе руки на живот, – сами понимаете… К тому же меня ждет кое-какая работа. Счастливо покататься!

Когда она вышла, Шейн, засунув большие пальцы в задние карманы джинсов и перекатываясь с пятки на носок, сказал:

– Ну, если ты не хочешь…

Он ожидал увидеть на ее лице улыбку или хоть какой-то признак радости, но заметил лишь застывшую маску, ту хорошо знакомую ему гримасу напускного равнодушия. Карие глаза смотрели не мигая.

– Ну хорошо. Сколько тебе нужно времени, чтобы одеться?

– Встретимся в десять, – сказала она, гордо подняв подбородок, и пошла не оборачиваясь.

Что же сделать, чтобы Дженни оттаяла? И зачем ему это нужно? Он медленно направился к двери, совсем забыв о Ханне.

На полпути в конюшню его нагнал пикап-снегоочиститель и притормозил, оттуда выпрыгнул Билли.

– Правда, здорово, дядя Шейн? – радостно выпалил он.

– Здорово что, Билли?

– Ну… то, что Дженни с нами.

– Да.

Из машины вышел Райдер и, широко улыбаясь, молча положил руку на плечо сына.

– Да, здорово, – повторил Шейн, стараясь говорить ровным голосом. – Ну что, все разгребли?

Райдер подтолкнул Билли к двери. Мальчику не нужно было повторять приглашение – он успел замерзнуть и проворно побежал в дом.

– Джош собрал несколько помощников-добровольцев. Они пробьют дорогу к ферме еще до того, как мы здесь закончим.

– Ну, как там братишка поживает?

– Он успел установить внутренние перегородки и стены сухой кладки. У него и кровать уже поставлена, и холодильник забит до отказа, так что мы, наверное, не увидим его несколько дней.

Шейн усмехнулся и пошел к конюшне, жестом приглашая Райдера последовать за ним.

– К праздничному столу явится, можешь быть уверен.

Они вошли в конюшню, где пахло сбруей, сеном, лошадьми – это напомнило Шейну о предстоящей прогулке. Он принялся седлать лошадей.

– Я хотел сказать о Дженни… – неуверенно начал Райдер.

Шейн уже собрался сказать что-то резкое, типа того, что здесь и так много советчиков кругом, но в этот момент распашные двери конюшни открылись и вошла Дженни.

– Райдер! – бросилась к нему Дженни, и он закружил ее в объятиях. – Я так рада тебя видеть!

– И я тоже! Ты не представляешь, как счастлива была моя жена, когда узнала, что ты приедешь! Что ж, ребята, извините, но я обещал помочь Билли с каким-то там грандиозным проектом для школы. – Он обернулся и подмигнул Шейну, затем вышел, прикрыв за собой дверь конюшни.

Шейн старался сосредоточиться на сбруе. Но вскоре дух мягкого сена был вытеснен ароматом женщины, которая привела его в такое смятение. Гнедой мерин тихо заржал и мордой потянулся к ней, чтобы потереться о плечо. Дженни принесла корочку соленого хлеба, и конь аккуратно взял угощение с ладони. Дженни погладила его по шее.

– Как поживаешь? Ты меня помнишь, а-а?

Неплохо у нее получается с животными, если учесть, что она родилась и выросла в городе.

– Ну что, поедем?

– Поедем.

Шейн подал ей поводья и пошел за своей лошадью, которая была через два стойла.

Они вывели лошадей и сели верхом, Шейн отважился посмотреть Дженни прямо в глаза.

– Ты действительно хочешь прогуляться верхом?

Она твердо, без улыбки, взглянула на него.

– Посмотрим, там видно будет.

Они миновали загон и поднялись по белоснежной поверхности нераспаханного пологого склона. Бескрайняя равнина с разбросанными тут и там одиночными холмами и грядами покрытых снегом гор на горизонте расстилалась перед ними. Гнедой, опустив голову, вдруг фыркнул так громко, что Дженни рассмеялась.

– Ну вот, так-то лучше, – сказал Шейн, но Дженни сделала вид, что не понимает, о чем это он, хотя все прекрасно поняла. Почему она была так холодна, чуть ли не враждебна к нему с самого начала, с самолета? Зачем? Чтобы держать его на безопасном расстоянии? Глупо. Глупо не радоваться такому чудному дню.

Она погладила гриву коня, прищурившись, посмотрела на ярко-синее небо. Бескрайние просторы сделали ее проблемы такими крошечными, несущественными, словно несколько еле заметных точек на свежепобеленной стене. Дома она изнывала от одиночества, а здесь, глядя, как горы на горизонте сходятся с бескрайним небом, чувствовала мир в душе, ощущала себя частью этой первозданной природы.

Шейн, тронув поводья, развернул лошадь и встал к Дженни лицом.

– Тебе не холодно?

Если ей и было холодно минуту назад, то сейчас ее бросило в жар. Она почувствовала прикосновение его уверенных пальцев с внутренней стороны шарфа.

– Эй, ты что делаешь?

Глаза их встретились.

– У тебя очень нежная кожа. А здесь с морозом шутки плохи. – Он обмотал ей шею шарфом, завязав узлом сзади, как ребенку, затем посмотрел ей в глаза своим особенным, проникающим взглядом. Она почувствовала себя обнаженной, открытой, без единого секрета. – Может быть, объявим перемирие на то время, пока ты здесь?

– Я и не знала, что мы в состоянии войны, – довольно резко ответила она и тотчас заметила на его лице разочарование. Он тронул поводья и стал разворачивать лошадь, но Дженни схватила его за куртку. – Хорошо. Мир?

Его взгляд повеселел.

– Хочешь посмотреть ферму Джоша? Это минут пятнадцать верхом, вон за тем холмом, – Шейн показал рукой на восток, туда, где у холма росли запорошенные снегом сосны.

– Хочу.

Они ехали друг за другом: Шейн – впереди, Дженни – за ним. Миллионы крошечных снежинок сверкали на солнце; с восторгом и умилением она любовалась этой красотой и не могла наглядеться.

За рекой, поодаль, милях в двух, виднелся дымок, поднимавшийся из трубы старого фермерского дома с огромным крытым крыльцом, рядом стоял накрытый брезентом трелевочный трактор.

Даже издалека дом Джоша казался теплым и уютным, расположившись, как птичье гнездо, между соснами и осинами, растущими по склонам двух холмов. Джойвел. Это место забил для себя Джо Мэлоун еще сто лет назад. На много миль вперед расстилались поля, и Дженни представила, как летом здесь будут колоситься хлеба.

– Раньше эта земля принадлежала прадеду и прабабушке, они первые оказались тут, на западе. Потом прадед построил ранчо, а уж вслед за тем отец расширил его, сделал эти пристройки, сарайчики…

– Здесь очень красиво. Я понимаю, почему Джош так загорелся.

– А вот отец считает, что настоящий владелец ранчо совсем не должен заниматься сельским хозяйством. – Он, ухмыльнувшись, поправил свою широкополую шляпу.

– Ты по-прежнему цепляешься к Максу за то, что он живет по-своему. Пора бы тебе измениться.

– Тебе тоже пора измениться.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что ты могла бы подружиться с Баком, поговорить с ним о лекарственных растениях, которыми ты так увлеклась.

Дженни сделала круглые глаза.

– Ну, опять! Снова индейцы. Почему у нас любой разговор кончается индейцами?

Улыбка сошла с его лица, глаза сделались почти черными.

– Бак – это один человек, а не народ. Он для меня член семьи. Бак хороший человек. И мудрый. Много знает о жизни и о людях, может дать совет…

– Слушай, я обещала Билли слепить снежную бабу. – И она развернула коня так, чтобы не встречаться с Шейном глазами. Выглядеть виноватой ей не хотелось.

Он, ни слова не говоря, поехал за ней следом.

Дженни уже не замечала красоты пейзажа.