Текст книги "Пока бьется сердце"

Автор книги: Энн Хэмпсон (Хампсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– Я пошла на водохранилище, – добавила она неожиданно резким тоном. – Я ведь не в его доме? Я ни за что не соглашусь воспользоваться его гостеприимством.

Чарльз заметил ненависть, зажегшуюся в ее глазах, и у него вырвался едва заметный вздох.

– Это дом в Ферндейл-он-Коллдер, – сказал он, присаживаясь на краешек ее постели. – Здесь живет мистер Райдинг – он оказался на водохранилище и предложил разместить тебя здесь до тех пор, пока ты не поправишься. Удостоверившись прежде, что нет необходимости помещать тебя в больницу.

– Как называется этот дом? – спросила Кэти после долгого молчания. – Это красивый дом, здесь так уютно.

– Уотерс-Митинг.

– Какое прелестное название. – Она сморщила лоб. – Но ручей Рейвн впадает в Коллдер в Ферндейле.

– В конце сада, – уточнил он. – Отсюда и название.

Она выглядела удивленной, что он успел узнать так много, и спросила, сколько времени он пробыл здесь.

– Со вчерашнего дня, – последовал спокойный ответ.

– Ты провел здесь ночь? – И когда он кивнул, продолжила: – Значит, тебе пришлось оставить свою работу из-за меня…

Сколько хлопот она доставила ему! О чем он думал сейчас? Нет необходимости задавать себе этот вопрос. Он явно раздумывает об этой ее последней выходке и от всего сердца желает, чтобы они никогда не знали друг друга. Ее упорное сопротивление, ее приверженность идеям Поля привели к ряду демонстративных выходок с ее стороны, все это совершенно разрушило мирный образ жизни Чарльза. Мойра была права, когда говорила, что он, должно быть, жалеет, что взял ее в дом. Девушка вспомнила о деньгах, которые он потратил на нее, о том, что еще не был оплачен ремонт ограды, и слезы задрожали на ее ресницах. Может, все-таки Поль ошибался? Если бы она руководствовалась советами Чарльза, поступала бы в соответствии с его желаниями, ничего бы не случилось. Снова взглянув на него, Кэти поняла, что выражение его лица вовсе не мрачное, а просто напряженное и обеспокоенное. Девушка и сама очень устала; интерес потух, и она впала в полудремотное состояние, но и сквозь сон ясно представляла себе, что ей следует делать. И теперь Кэти окончательно приняла твердое решение уехать от него, самой прокладывать себе дорогу в жизни и позволить Чарльзу вернуться к тому мирному образу жизни, которым он наслаждался до того, как принял это опрометчивое решение взять ее под свою опеку.

Доктор сказал, что она должна будет остаться в постели четыре или пять дней, но к концу третьего дня ей уже сняли повязку, и щиколотка, если не считать внезапных и резких приступов боли, почти не беспокоила. Поэтому вынужденная неподвижность стала ее тяготить, а каждый последующий час был еще скучнее, чем предыдущий. Какое-то время Чарльз был рядом, но пару раз ей отвечали, что он вышел. Это озадачивало Кэти, так как она не могла себе представить, куда мог бы пойти Чарльз. Он ничего не говорил ей о том, куда отлучался, и девушка чувствовала, что не имеет права расспрашивать его об этом. Другое обстоятельство, которое ставило ее тупик, было то, как уклончиво отвечала Салли на ее расспросы о доме и его хозяине. Ей почти казалось, что Салли дали указание не вступать в разговоры с Кэти, и хотя девушка всегда любезно улыбалась, но почти всегда находила отговорки, чтобы не вступать в беседы с Кэти.

Мистер Райдинг тоже не был склонен поддерживать беседы о доме или о себе, лишь однажды по какому-то поводу он что-то сказал о племяннице. Внешне он очень понравился Кэти; он напоминал ей Поля, с такими же взлохмаченными бровями, добродушным лицом и задорными глазами. Она поблагодарила его за то, что он приютил ее; это весьма его позабавило. Еще больше его позабавило то, что она благодарила его еще и за Чарльза.

Он несколько раз сидел с ней, но только тогда, когда не было Чарльза. В конце концов, Кэти заметила, что в доме постоянно находился либо он, либо Чарльз. На четвертый день, тем не менее, они оба исчезли, оставив Кэти и Салли дома одних. Кэти, немного почитав, решила надеть халат и немного посидеть у окна. Солнце жарко сияло, освещая вересковые поля и отдаленные подножия холмов. Она перевела взгляд вниз; сад содержался в безупречном порядке, подстриженные падубы, цветочные бордюры и рокарии, широкие, гладкие лужайки, тянущиеся до самой реки. Какое очаровательное место! Едва заметный вздох вырвался у девушки, когда она вспомнила Грейндж с его устрашающим фасадом и мрачными интерьерами. Когда же она подумала о квартире в Лестере, то ее уныние возросло еще больше – там не было ничего, кроме зданий, машин и шоссе…

Салли вышла из дому с корзинкой, видимо за покупками. Глаза Кэти решительно сверкнули, и, повинуясь внезапному порыву, она быстро оделась и сбежала по ступенькам – ее щиколотка больше не беспокоила ее. Она стояла на берегу Коллдер, теплый ветер играл в ее волосах, а солнце ласкало ее лицо. Воздух был странно прозрачен, поэтому горы не казались такими высокими, а расстояния значительными; вересковые поля незаметно переходили в коричневые холмы, а те, в свою очередь, гармонично перетекали в крутые скалы, которые, казалось, нависали прямо над ее головой.

Как она сможет вернуться в «цивилизованное общество», как называет его Чарльз? Здесь жизнь была такой простой, незамысловатой, простодушной. Не надо было подчиняться тираническим условностям общества, не было ни раздражающих ограничений, ни противоестественного самоконтроля.

С глубоким вздохом она повернулась и пошла назад через сад к дому. Зайдя в дом через высокое французское окно, она направилась в холл, чтобы незамедлительно подняться в свою комнату – ведь если Салли обнаружит, что она встала с кровати, то тут же доложит об этом Чарльзу. Девушка замешкалась в холле, чтобы хорошенько осмотреться. Да, это был счастливый и светлый дом; здесь не было темных углов или запаха плесени, не давили сверху массивные дубовые балки, не было ненавистной мебели и обшитых деревом стен. С легким чувством вины и все же повинуясь непреодолимой силе, Кэти осторожно толкнула дверь налево от себя. Это явно был кабинет. Ее внимание привлек план, почти полностью закрывающий одну из стен. «Карта местности, прилегающей к водохранилищу Коллдертон», – прочитала она, и ее пульс участился. Не в состоянии думать, она словно приросла к полу – на письменном столе, прямо под этим планом, лежала карта Поля, карта, которую она нашла в машине Чарльза…

Чарльз… но этого не может быть! Словно в тумане она, с помертвевшим лицом, вошла в комнату. Этого не может быть… но тогда почти все становилось на свои места. Дрожащими руками она тронула карту, отчаянно пытаясь оспорить действительность. Она крепко сжала веки, не в состоянии перенести груз этого знания. Но карта, к которой она недоверчиво прикасалась, лишь усилила эту невыносимую тяжесть, теперь Кэти понимала, что Чарльз без малейшего колебания или угрызения совести воспользовался знаниями и опытом ее отца, того самого человека, чьи идеалы он не упускал случая подвергнуть осмеянию и порицанию. Кэти припомнила уловку, к которой он прибег, чтобы овладеть картой, как просил – как бы между прочим – показать ему карты Поля, сделав вид, что его интересует лишь способ составления карт. Она вспомнила свой энтузиазм и счастье оттого, что он пожелал посмотреть работы ее отца. Только абсолютно циничный человек мог вести себя подобным образом, и на мгновение девушка усомнилась в доброте, которую он проявил, взяв ее к себе домой… Она вспомнила слова Мойры… ее предположение, что у Чарльза были свои мотивы приютить ее. Припомнила также слова мистера Джонсона, которые потрясли ее правдой, от которой она пыталась спрятаться. Теперь Кэти знала без всяких сомнений, что то, на что намекала Мойра, было правдой. Чарльз предоставил ей кров вовсе не из чувства жалости; напротив, он просто использовал ее в своих собственных интересах, он приютил ее для того, чтобы получить доступ к картам Поля.

Губы Кэти задрожали, когда она вспомнила, как благодарна была Чарльзу, как переживала из-за хлопот, которые причинила ему, как, переполненная раскаянием, собиралась от него уехать. Ощущение того, что ее благодарность была смешной, вызвало болезненный спазм в горле; несмотря на все эти ужасные открытия, она изо всех сил старалась перебороть отвращение, которое на нее нахлынуло. И все же она уже не могла относиться к Чарльзу по-прежнему. Человек, чьи действия привели к смерти отца, человек, который получал удовольствие в механическом уничтожении прекрасного, человек, который без зазрения совести использовал людей в своих интересах. Уничтожая тысячи деревьев, он лишний раз подтвердил, что у него нет почтения к жизни.

Подстрекаемая этим зловещим образом Чарльза, она забыла о самоконтроле, которому училась все последние месяцы. Прежде ее ненависть была направлена на созданный ею образ смутного и неопределенного человека, которого она, возможно, никогда бы и не встретила; к тому же в ее новом окружении этот образ стал тускнеть и терять свою значительность. Но сейчас ею овладел глубокий и неуправляемый гнев. Хотя в ее распаленном воображении и мелькало предупреждение Чарльза о том, что когда-нибудь ненависть разрушит ее, она не обращала на это внимания. Кэти забыла и о щедрости Чарльза, и о мягкости, проявленной им во многих случаях, и о тепле и уюте, которым он окружил ее. Все это потеряло всякое значение, он снова превратился в того жестокого, циничного мужчину, каким она представляла себе своего врага, поклявшись ненавидеть его всю свою жизнь.

Девушка услышала, как подъехала и остановилась машина на аллее, но не смогла шевельнуться. Ее охватило странное спокойствие; девушка с ужасом поняла, как глубоко предупреждение Чарльза жило в ее сознании, в досаде отбросила его прочь. Несмотря на внешнее спокойствие, внутри у нее по-прежнему, заглушая остальные чувства, бушевала слепая ненависть.

Чарльз стоял в дверях, оценивая ситуацию. Его взгляд остановился на ее руке, все еще лежащей на карте. Он был явно ошарашен тем, что застал ее в своем кабинете. И не ожидал, что правда откроется ей таким образом. Кэти, с побелевшими губами, смотрела на него темными от ненависти глазами.

Оба молчали, и тишина становилась невыносимой. Рука Кэти машинально дотронулась до края карты, ее пальцы нащупали складку, которой раньше не было. Чарльз заговорил первым; его голос был более резким, чем обычно:

– Как ты посмела сюда зайти, Кэти! Это моя личная комната!

– Мне захотелось выйти на несколько минут, – начала объяснять она, но потом пожала плечами. Ее спокойствие удивило ее саму, словно она никак не могла оправиться от этого открытия. – Я не желаю оправдываться.

Кэти тяжелым взглядом окинула комнату. Она уже ощущала силу, зарождающуюся внутри, и ее голос почти не дрожал, когда она бросила ему в лицо:

– Это все равно должно было случиться. Как долго ты собирался обманывать меня?

– Я не собирался продолжать это делать, – резко ответил он. Ее спокойная интонация и тихий голос действовали на Чарльза как масло на огонь. – Я бы давно все рассказал тебе, если бы ты не продолжала глупо настаивать на том, что ненавидишь меня. Я говорил, что все расскажу тебе, ты должна это помнить.

Кэти решила, что ее хотят сбить с толку, и помотала головой, приводя мысли в порядок. Она ненавидела смутный образ кого-то, кого винила и в несчастьях своего отца, и в своих собственных, но… Чарльза-то она любила. Сначала как своего благодетеля, потом как?.. Она продолжала смотреть на него, изучая выражение лица и не находя в нем прежней мягкости. Он стал таким суровым, холодным и далеким; не было в нем и следа раскаяния или стыда. Он лишь сердился на то, что Кэти обнаружила его тайну; и его совершенно не беспокоило, что она чувствовала при этом. Девушка вспомнила его таким, каким он был в воскресенье, когда так жестоко обвинял ее в том, что она не перестает причинять ему хлопоты с самого первого дня своего появления в его доме. Тогда он, казалось, совершенно забыл о том, что взял ее к себе, преследуя лишь свои цели.

– Ты тот человек, который вызвал смерть… – Слова застряли у нее в горле, но она не стала спрашивать себя, отчего ей так трудно закончить это предложение. – Ты разбил его сердце своими угрозами.

– Я никогда не угрожал ему. Он должен был уйти, я дал ему на это время. – Он замолчал, заметив ее презрительный взгляд. – Я не собираюсь оправдываться, как ты думаешь! Мне это не нужно! Водный комитет выдал приказ очистить долину, а не я! – Он сердито пожал плечами. – Твой отец все равно бы умер…

– Почему он должен был умереть? У него было отличное здоровье! – Он снова был у нее перед глазами, примостившийся на уступе скалы, бронзовый от загара, жизнерадостный. – Поль был ненамного старше тебя, но его жизнь была так резко прервана… – Кэти снова не смогла продолжить, и Чарльз резко прервал ее, потребовав прекратить нести полную чепуху.

– У твоего отца не могло быть прекрасного здоровья, иначе он бы не умер. Ты уже не ребенок, и пора тебе примириться с неизбежностью его смерти! Ты была поглощена иррациональной ненавистью к кому-то, кого даже не знала, и если раньше – в момент смерти твоего отца – этому и было какое-то оправдание, то теперь его нет! – Он замолчал, заметив холодный металлический блеск ее глаз, который вытеснил такой привычный ему теплый и нежный свет. – Я ни в коей мере не несу ответственности за то, что случилось, и я не позволю тебе обвинять меня в смерти твоего отца!

Кэти ничего не говорила, так как голова просто раскалывалась от боли. К тому же она чувствовала еле слышный голос разума, который твердил ей, что она все еще находится под опекой Чарльза. Она была больна, находилась в его доме, от него зависело все, даже та еда, которую она ела. Вздрогнув от осознания этой зависимости, она подумала, что бы сказал Поль, если бы узнал, что его дочь находится в таком положении. Она постаралась припомнить его отношение к «Большому Боссу» и, как ни странно, не смогла вспомнить ни одного дурного слова в его адрес. Но разумеется, Поль всегда так благодушно относился ко всем людям.

Но она, она никогда не сможет простить его, как не сможет забыть все то дурное, что он совершил. Кэти на мгновение вспомнила то чувство нежной любви, которое испытывала к нему, и нестерпимая боль пронзила сердце… ведь в глубине ее души таилась крохотная надежда, что когда-нибудь он ответит на ее любовь.

– Я постараюсь найти работу как можно скорее, – сказала она внезапно дрогнувшим голосом, – и тогда я уйду.

– В этом нет нужды… – Весь его гнев пропал; он порывисто протянул руки, почти умоляющим жестом.

Она отступила назад, расстояние между ними увеличилось, и его руки невольно опустились. Последовало долгое молчание, затем он мягко проговорил:

– Если ты уйдешь от меня, Кэти, а ты ведь собираешься это сделать, то все равно вернешься ко мне…

– Вернусь к тебе? – Ее глаза потемнели от негодования и презрения. – Неужели ты думаешь, что я не смогу прожить одна? Ну, так вот, я смогу. Я вполне способна сама позаботиться о себе. – И она добавила медленно и отчетливо: – Когда я уйду, уже никогда не захочу снова увидеть тебя – никогда в жизни!

Глава 9

С чувством удовлетворения и радости Кэти немного отступила назад, чтобы получше разглядеть три витрины, расположенные вдоль одной стены новой геологической секции музея. Она только что закончила наклеивать ярлычки на образцы камней и минералов, к тому же составила карту той местности, где были найдены данные образцы.

Как ей повезло, что она нашла эту работу, подумала она. Девушка припомнила, как куратор музея, наслышанный об ее отце от своего друга и о способностях самой Кэти, написал ей письмо, в котором спрашивал ее, не заинтересует ли ее его новый проект. Хотя она и испытывала робость, ведь ее уверенность в собственных силах пошатнулась, но все-таки согласилась на собеседование. Куратор уверил ее, что она справится с заведованием новой секцией музея, а так как ей не терпелось уехать от Чарльза, Кэти с живостью приняла его предложение. Ей так хотелось узнать, кто же порекомендовал ее на это место. Она не смогла припомнить ни одного человека, кто бы был осведомлен о ее знаниях в области геологии и минералогии. Осторожно попыталась выяснить это у куратора, но он пропустил ее вопрос мимо ушей, и ей не захотелось настаивать. Но она всегда будет испытывать благодарность этому неизвестному благодетелю, ведь в своем желании уехать от Чарльза девушка была готова принять любую работу – не важно, будет ли она ей по душе или нет.

На лицо девушки набежала тень, когда она вспомнила последние мгновения объяснения с Чарльзом. Он был так измучен, тонкие морщинки залегли вокруг его глаз и рта.

Он мягко объяснил, что ее ненависть представляет собой нечто несвойственное ей, что-то такое, во что она верит, но чего нет в действительности. Кэти была озадачена этими словами, но в то же время эта ненависть так пропитала все ее существо, что она не обращала внимания ни на какие чувства с его стороны. Но не потребовалось много времени, чтобы она поняла, как сильно заблуждалась на его счет, как неразумно было ее отношение к нему. Внезапно Кэти увидела все с его точки зрения, нашла объяснения всему, что он делал. Это правда, что он взял ее к себе, чтобы получить доступ к картам, но, приютив, он ни в чем не отказывал ей – по крайней мере, ни в чем разумном. Она вспомнила его щедрость и благородство, полное понимание ее проблем. И если временами его позиция казалась спорной и негибкой, сейчас Кэти видела все события с особенной ясностью. Она даже извиняла то, что он завладел картой, прекрасно осознавая, что он мог бы просто попросить у нее эту карту, если бы она своим отношением не сделала это совершенно невозможным. Странно, подумала девушка с глубоким вздохом, что она так возмущалась его поступком, ведь теперь она испытывала только гордость, что работа ее отца сослужила ему хорошую службу. Поль тоже бы гордился этим.

Подумав обо всем этом и вспомнив слова Чарльза о том, что она вернется к нему – словно он на самом деле желал ее возвращения, – Кэти на минуту представила возможность этого поступка. С отчаянием девушка вспоминала свое поведение и намеренное неприятие всего того, что теперь казалось ей разумным. Чарльз сказал, что она не принесла ему ничего, кроме хлопот, и он, разумеется, так и считал. Какой огромной проблемой была она для него, всегда делая не то, что надо, причиняя ему беспокойство, расходы и унижения. Не очень приятно такому человеку, как Чарльз, с его-то гордостью, выслушивать людей, жалующихся на ее поведение. Неудивительно его заявление, что он не знает, чего ожидать, когда приезжает домой на выходные. Она наконец неохотно призналась самой себе, что вряд ли Чарльз на самом деле желает ее возвращения; наверное, он искренне радовался ее поспешному отъезду. Возможно, в конце концов, все это было к лучшему, подумала Кэти, стараясь свыкнуться с мыслью, что больше никогда не увидит Чарльза. Ведь он не любил ее, а находиться рядом с ним, постоянно сдерживая свои чувства, было такой нелегкой задачей.

Кэти наконец снова вернулась к реальности, повернувшись к витринам у противоположной стены. Большинство экспонатов принадлежало ей, но уже несколько любителей принесли свои образцы в качестве дара музею, и некоторые дали свои на время. Таким образом Кэти стала составлять коллекцию, но все еще оставалось много пустых витрин, и девушка проводила все выходные в поисках интересных образцов. Ее спутником в этих экспедициях был молодой человек, который так заинтересовался этим проектом, что отдал музею всю коллекцию полудрагоценных камней. В течение нескольких недель он приходил в музей, каждый раз принося что-то новенькое, и, в конце концов, пригласил Кэти пообедать с ним. Между ними установилась крепкая дружба, но, как только Кэти почувствовала, что у Гарета серьезные намерения, она рассказала ему о Чарльзе и о причинах, заставивших ее покинуть его. Оправившись после первоначального разочарования, Гарет смирился с ситуацией, хотя и не отказался от своего убеждения, что у Кэти просто пунктик насчет Чарльза и что со временем она забудет о нем.

– Это случается уже не в первый раз, – шутливо сказал он ей. – Молодым девушкам так свойственно влюбляться в мужчин постарше.

Кэти ничего не ответила. Было невозможно объяснить свои чувства к Чарльзу или убедить Гарета, что никто никогда не сможет занять место этого человека в ее сердце.

Гарет по дороге домой с работы обычно заезжал за ней и подвозил на своей машине. У Кэти была крошечная квартирка в Лоупорте, и скоро образовалась привычка принимать молодого человека один-два раза в неделю. Они пили чай и отправлялись за город, где Гарет давал Кэти уроки вождения, и девушка начала уже вполне уверенно чувствовать себя за рулем.

– Я когда-нибудь смогу купить себе автомобиль, как ты думаешь? – спросила она Гарета довольно унылым голосом.

– Тебе следует начинать с подержанной машины. Я уверен, что мы сможем найти что-нибудь по разумной цене. – Он замолчал, так как она остановилась у светофора. – Мне кажется, ты уже готова сдать на права, – продолжил Гарет, но Кэти оборвала его, внезапно потеряв всякую уверенность:

– О нет, я еще совершенно не готова к этому!

– У тебя все прекрасно получается. Я не сомневаюсь, что ты сдашь экзамены с первого раза.

Кэти ничего не сказала, но она еще не решилась на экзамен. Ведь если ей не удастся сдать с первого раза, то ее уверенность в себе снова пострадает; лучше еще немного попрактиковаться. К тому же у нее еще нет своей машины, и еще, по крайней мере, несколько месяцев не будет, ведь она так сильно потратилась, покупая мебель и обстановку для своей квартиры, и на машину осталось совсем немного.

Они остановились у маленького кафе и поужинали, а так как было поздно, Гарет высадил ее у дома и сразу уехал. Она вошла в квартиру, зажгла газовый камин и присела возле него, чувствуя облегчение оттого, что Гарет не поднялся к ней. Их отношения стали ее беспокоить. Гарет явно считал, что ее чувства к Чарльзу были не очень глубоки, и занял позицию терпеливого, но оптимистичного выжидания.

Кэти грустно вздохнула. Скоро ей придется разубедить Гарета, а это будет означать конец их дружбы, конец их экспедициям за город и на побережье в поисках новых материалов для музея. Это будет также означать возвращение к одиночеству, которое окружало ее в первые месяцы после того, как она уехала от Чарльза. Она снова вздохнула, подумав о Динах, о Бриджет и о все тех молодых людях, которых встречала в Пайнтри-Лодж.

У Бриджет была роскошная свадьба, и Кэти была ее подружкой. Но теперь Бриджет живет в Глазго, и они переписываются. Билл, поправившись после нескольких недель, проведенных в больнице, обручился с Элисон – они должны были пожениться в июле.

Как же изменилась ее жизнь, вздохнула Кэти, ощущая, как ей недостает ее друзей. Но она была приглашена на свадьбу Элисон, значит, скоро снова всех увидит.

Кэти почувствовала странное волнение и сейчас, заставив себя признаться в истинной его причине, позволила себе помечтать о возможной встрече с Чарльзом. Те мгновения, которые она постаралась спрятать глубоко в подсознание, теперь всплыли на поверхность. Она вспомнила его поцелуй после ужина у Динов. Она с такой наивностью восприняла этот поцелуй, что Чарльз засмеялся над ее реакцией. А потом извинился за свой гнев по поводу ее поездки на торфяники, прибавив, что все объяснит. Тогда она была озадачена, но теперь понимала, что он собирался рассказать ей о себе и своей работе. Он хотел попытаться убедить ее, что она не должна ничего иметь против него, ведь он ни в коей мере не был виноват в смерти Поля. Он также сказал ей, чтобы «она хорошенько подумала об этом». Его смутный подтекст было не так легко понять. Это, без сомнения, означало, что Чарльз ревновал ее к Биллу, но Кэти не верила, что это возможно, ведь Чарльз никогда не давал ей повода подумать, что он испытывает к ней какие-то иные чувства, кроме тех, которые должен испытывать опекун к своей подопечной… Или она была не права? Кэти снова подумала о поцелуе и его твердом убеждении, с которым он уверял ее, что она вернется к нему.

Следовало ли ей вернуться раньше, тогда, когда она впервые подумала об этом? Но в то время она была полностью убеждена, что Чарльз испытывает невыразимое облегчение от ее отъезда и что он вовсе не имел в виду того, что сказал.

Она вспомнила, что Чарльз тоже получил приглашение на свадьбу Бриджет, но прислал письмо с извинениями, сославшись на напряженный график работы. Вряд ли он посетит свадьбу Элисон, ведь он едва знает ее. Кэти была удивлена, когда узнала из письма Бриджет, что Чарльз приглашен на свадьбу, потом вспомнила, что он регулярно навещал Билла, когда тот лежал в больнице. А так как у Билла не было родственников, а и Ноэль, и Дины жили слишком далеко оттуда, то вряд ли кто-нибудь ходил бы к Биллу вообще, если бы не Чарльз. Из-за признательности Билл и решил пригласить Чарльза на свадьбу.

Но Кэти чувствовала, что если он решит приехать на свадьбу, то сделает это не из вежливости, а потому что… У нее перехватило дыхание. По каким-то неведомым ей причинам Кэти поняла, что если Чарльз появится на свадьбе, то у него будет одна-единственная цель – увидеть ее.

Кэти подумала, есть ли еще хоть кто-нибудь на этой свадьбе, кто так сильно переживает, как она. Она не была на самом деле уверена, что Чарльз приедет, так твердила девушка самой себе. И все же, войдя в церковь, оглядываясь вокруг, она не смогла удержать бешеное биение сердца. Усилием воли Кэти заставила себя сосредоточиться на церемонии, вслушиваться в слова, проникаясь серьезностью их значения.

Потом все было закончено, и молодожены направились в ризницу. Бриджет, сияя от счастья, повернулась к Кэти и что-то сказала по поводу платья Элисон и ее новой прически, а также заметила, что жених выглядит очень красиво.

Позже, во время приема, миссис Дин отыскала Кэти, и они долго беседовали. Миссис Дин хотела узнать все о ее новой работе и с явной озабоченностью справлялась, удается ли ей сводить концы с концами. В буфете к ним присоединились Бриджет и Ноэль, которые стали расспрашивать Кэти, почему она до сих пор не навестила их в Глазго.

– Я приеду, когда куплю себе машину, – пообещала она, на время забыв о своем разочаровании, наслаждаясь радостью общения с друзьями. – Я и к вам приеду, – добавила она с улыбкой, обращаясь к миссис Дин. Они с Гаретом уже присмотрели машину, старую, но в хорошем состоянии и совершенно безопасную, как уверил ее Гарет.

– Ты уже сдала экзамен? – поинтересовалась Бриджет.

– Я собираюсь сдать его в воскресенье, надеюсь, что у меня получится, ведь мне так хочется навестить могилу отца в воскресенье. Это его день рождения. – Странно, но теперь она могла думать о Поле без боли и без той опустошающей ненависти, которая теперь казалась бессмысленной.

– Я полагаю, что ты часто навещаешь свои вересковые поля? – Мистер Дин передал Кэти бокал, заметив про себя печаль в ее глазах.

– Я там не была с тех пор, как уехала от Чарльза.

– Водохранилище уже закончено, по крайней мере, дамба и остальные работы завершены. Паводок начался не так давно, и, кажется, все действует нормально.

Кэти молчала. Она знала, что работы были завершены, читала об этом в газетах. Где сейчас Чарльз? – размышляла девушка. Что он делает? Живет ли он теперь постоянно в Грейндже? Она знала, что домик в Ферндейле ему не принадлежал, так что вряд ли он остался там, коль скоро водохранилище было построено. Она хотела спросить, где теперь работает Чарльз и живет ли он по-прежнему в Грейндже, но оставила эту идею, так как ей было неловко говорить о нем с Динами.

По-прежнему чувствуя любопытствующий взгляд мистера Дина, она стала смотреть на его жену. Говорил ли им Чарльз, почему она уехала от него? Ни Бриджет, ни миссис Дин ни разу не упоминали об этом в своих письмах. Разумеется, они не знали всех подробностей. Это правда, она уехала от Чарльза, потому что считала, что ненавидит его, но давно бы вернулась назад, если бы не уверенность в том, что он был рад ее отъезду и, наверное, с крайним отвращением предвидит возможность ее возвращения. А может – поразила ее вдруг мысль, – он вообще не захочет принимать ее обратно. Чарльз не обязан предоставлять ей кров, и никто не станет осуждать его, если он решит полностью вычеркнуть ее из своей жизни. Она подняла свой бокал, приветствуя жениха и невесту. Мистер и миссис Дин не спускали с нее слегка озабоченных глаз. Кэти, оставив раздумья и печаль, отдавалась веселью. Она разговаривала с разными людьми, которых встречала у Динов раньше, и наконец осталась на минуту наедине с Элисон.

– Тебе нравится? – озабоченно спросила та, и Кэти с улыбкой кивнула. Невеста ни минуты не стояла на месте, обходя гостей, приветствуя каждого и обмениваясь с ними добрыми шутками. Кэти находила это очаровательным, ведь Элисон имела право сегодня думать только о самой себе, это был ее день.

– Я прекрасно провожу время – так замечательно, что я снова вижу вас всех.

– Чем ты занимаешься? Я знаю, что ты работаешь в музее, но как ты проводишь вечера и выходные? Ты ничего не говорила об этом в своих письмах.

Кэти кратко описала свою жизнь, заметив, что почти все выходные она проводит, собирая коллекцию окаменелостей и минералов. Элисон спросила, как она умудряется заниматься этим без машины, и Кэти пришлось рассказать о Гарете.

– Ах да, кто-то уже рассказывал мне, что у тебя появился бойфренд, – с внезапным интересом заявила Элисон. – Кто же мне рассказывал? Забыла. Помню только, как Берил говорила, что Чарльз знает об этом. – Она помолчала, испытующе посматривая на Кэти. – Ты никогда не упоминала о нем в своих письмах, и ты ничего не сказала о нем Бриджет. Он ведь не женат или что-нибудь такое?

– Разумеется, нет! – воскликнула Кэти с легким негодованием. – Но у нас не очень серьезные отношения, поэтому рассказывать особенно не о чем. Мы с Гаретом просто друзья.

Так, значит, Чарльз знает о Гарете. Но откуда? – подумала Кэти, озабоченно нахмурив брови. Она уже почти решилась спросить Элисон, живет ли Чарльз по-прежнему в Грейндже, как та спросила:

– Ты, разумеется, слышала, что Берил собирается замуж?

– Берил? – Кэти почувствовала, как сильнее забилось сердце, и она с трудом спросила, за кого именно собирается Берил выйти замуж.

Брови Элисон взметнулись в легком удивлении, и она сказала таким тоном, словно этот вопрос был неуместен.

– В жизни Берил всегда существовал только один мужчина. Ты, разумеется, знаешь об этом. – Она замолчала все еще в удивлении. – Разве ты не видела, какой она стала счастливой – ведь вы жили в одном доме?