Текст книги "Пока бьется сердце"

Автор книги: Энн Хэмпсон (Хампсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Если бы было в человеческих силах извлечь эту окаменелость из скалы, то она уже давно находилась бы в музее; и тот, кто пытался сделать это, полностью удостоверился в невозможности предприятия. Успешно миновав колючую проволоку, Кэти накинула на плечи рюкзак и направилась к автобусной остановке. У нее было лишь одно слабое утешение – с дядей не возникнет неприятностей!

– Будь хорошей девочкой, и я постараюсь приехать в выходные, думаю, что могу пообещать тебе это. – Он поколебался. – Мне кажется, я нашел решение проблемы, которая так долго меня мучала.

Сразу сойдя с автобуса, Кэти направилась к Динам. Хозяйка была на кухне, она приветливо улыбнулась девушке, оторвавшись от приготовления сандвичей. С некоторым недоумением она покосилась на тяжелый рюкзак, но ничего не сказала.

– Все в гостиной, дорогая, – сообщила она Кэти после того, как предложила ей снять пальто.

– Все?

– Ноэль и Билл приехали. – Миссис Дин нерешительно помолчала, а потом сказала: – Ступай к ним, Кэти, и Бриджет сама расскажет тебе новости.

Она продолжала резать сандвичи, и Кэти на мгновение замешкалась, с любопытством остановив на ней взгляд, словно ожидая объяснений, но миссис Дин лишь снова повторила ей, чтобы она шла в гостиную.

Бриджет и Ноэль были помолвлены; Кэти охватила странная робость, когда она поздравила их. Она решила, что причина заключается в том долгом и заинтересованном взгляде, который бросил на нее Билл. Он подвинулся, чтобы Кэти села рядом с ним на диване, а когда миссис Дин внесла поднос с чаем, принялся очень заботливо ухаживать за ней.

Решено было устроить большую вечеринку в честь помолвки в одной из больших гостиниц Лестера, и Кэти, естественно, была в числе приглашенных.

– Интересно, сможет ли Чарльз зайти к нам? – задумчиво проговорила миссис Дин, обеспокоенно наблюдая за тем, как Билл низко наклонил голову к Кэти.

Чарльз заходил к Динам утром и потребовал, чтобы они тщательно следили за тем, чтобы его племянница и этот Билл не оставались наедине. Гостиница, в которой было решено провести вечеринку, стояла среди деревьев, и, естественно, парочки выходили из бальной комнаты, чтобы побродить по саду. Наблюдая за Биллом, она уже почти не сомневалась, что он пригласит Кэти на такую прогулку.

В глубине души она считала Кэти слишком робкой для неподобающих поступков, но беспокойство за девушку ее дяди внушало уважение. Поэтому она решила выполнять его требования беспрекословно.

– Дядя Чарльз? – Глаза Кэти засияли. – Это было бы чудесно!

По непонятным причинам она вдруг вспомнила, как когда-то сидела напротив него в ресторане и впервые заметила, насколько он красив. Как внезапно почувствовала гордость и радость от того, что он не стар и не относится к ней по-отечески, как Поль. Кэти и мечтать не могла об этом. Нет ничего лучше, чем явиться туда в сопровождении дяди, к тому же теперь она уже немного научилась танцевать, ведь после того случая на танцах Бриджет настояла на том, чтобы дать ей несколько уроков. Танцевать с Чарльзом, ощущать непонятное блаженство в его объятиях… Кэти непроизвольно взглянула на кольцо Бриджет; новое и необъяснимое чувство охватило ее, и ее рука, державшая чашку, слегка вздрогнула.

На следующий день Кэти стояла у раковины во флигеле и наблюдала за тем, как ее подруга моет шампунем Белинду.

– Бриджет, что ты ощущала, когда была влюблена? – После нескольких попыток Кэти удалось сформулировать эту фразу, хотя она тут же почувствовала, как вспыхнули ее щеки.

Бриджет перестала вспенивать шампунь в шерсти Белинды и улыбнулась с легким сочувствием в глазах.

– Неужели у тебя никогда не было бойфренда? – осторожно спросила она.

– Нет, но я и не хотела, – поспешно добавила Кэти, хотя это было правдой. – Я… я привыкла быть одной.

Она ждала ответа на свой вопрос и, не дождавшись, робко повторила его.

Бриджет улыбнулась, она в рассеянности снова погрузила пальцы в шерсть Белинды.

– Это просто… чудесно! – коротко ответила она, и Кэти наморщила лоб.

– Тут должно быть что-то еще, – заявила она. – Должно!

– Должно? – Бриджет оторвалась от своего занятия. – Почему?

– Ну… – Кэти стала подыскивать слова. – Ну… ты чувствуешь себя чудесно, когда гуляешь по вересковым полям под дождем, или когда наблюдаешь, как водопад струится по скалам, или когда ощущаешь ледяной ветер в своих волосах. Но любовь – это ведь что-то другое! – Она взглянула на свою подругу, ее большие глаза затуманились, в них мелькнуло смущение. – Что ты чувствуешь, Бриджет, вот здесь, внутри?

Ресницы подруги взметнулись вверх.

– Может, ты… ты считаешь, что влюбилась в Билла?

– Билл? – Кэти недоуменно моргнула. – Нет, это не Билл.

– Тогда кто? – Бриджет прекратила взбивать пену; Белинда дрожала и смотрела на свою хозяйку с величественным недоумением. – Мы и не знали, что ты знакома с кем-то еще. У тебя есть бойфренд, о котором мы не знаем?

– Нет, у меня никого нет. Видишь ли, это… это… – Кэти замолкла, покраснев еще сильнее. Ведь невозможно влюбиться в собственного дядю. Бриджет решила бы, что это очень странно. – Я просто хотела узнать, на что похоже это чувство, – робко добавила она, а потом рассеянно рассмеялась. – Бедняжка Белинда, у тебя такой несчастный вид! – Кэти потянулась к кувшину с теплой водой. – Можно я ополосну ее, Бриджет, пока ты достанешь полотенце?

Кэти, выпрямившись во весь рост, стояла на скалистом уступе у входа в ущелье, окидывая взором величественные, необъятные вересковые поля, тянущиеся до отдаленных вершин Киндер-Скаут, присыпанных снегом и блистающих на солнце.

Билл, усердно работавший молотком над небольшим выходом горной породы, остановился на мгновение, чтобы взглянуть на нее. Он увидел ее четкий силуэт на фоне неба – непостижимое, ускользающее существо с грацией нимфы. Ее глаза – огромные и прозрачные – чуть прищурились, посылая ему вниз улыбку с простодушием и невинностью младенца. Ее длинные прямые волосы, с которыми играл ветер, горели под солнцем золотым огоньком. У Билла перехватило дыхание… и он возобновил свою работу молотком.

Спустя некоторое время Кэти присоединилась к нему. В руке юноша держал окаменелость и был явно доволен своей добычей.

– Ты не знаешь, что это такое? – спросил он, готовясь аккуратно завернуть ее в клочок оберточной бумаги.

– Ламеллибранч, явно не морского происхождения. – Кэти, нахмурившись, созерцала образец, а потом спросила Билла, не собирается ли он сохранить его.

– Разумеется, собираюсь. – Билл завернул его в бумагу и спрятал в рюкзак. – У меня такого еще нет.

Кэти пожала плечами, но потом вспомнила, что Билл был молодой и совсем неопытный коллекционер.

– Внизу в ущелье их целая куча, – сказала она, – там, где раньше было старое озеро. Пойдем, я покажу тебе. Мы сможем найти гораздо лучший образец, чем этот.

Очарованный Билл наблюдал, как Кэти засунула руку под камень, нависший над небольшим ручьем, который бежал по дну высохшего озера, чтобы потом присоединиться к реке Хантер. К его удивлению, она вытащила оттуда прекрасный образец и, вынув носовой платок, досуха обтерла его.

– Вот… – Она заметила выражение его лица и рассмеялась. – Они не всегда запечатаны в скалы. Довольно часто вода выполняет эту работу за тебя, а тебе остается только нагнуться и подобрать их. В любом случае окаменелости, найденные в сланцах, очень легко извлечь – не то что в известняках.

– Я всегда считал, что окаменелости – это такая редкость, – сказал Билл, принимая образец из ее рук и с восхищением рассматривая его. – Но ты, мне кажется, можешь найти их где угодно!

– Вовсе нет. Но окаменелости действительно не редкость, просто нужно знать, где их искать.

Они проследовали вниз по ущелью к главной долине и дороге, идущей параллельно Коллдер; несколько раз Кэти с беспокойством наблюдала, как Билл справляется с каменистой тропой. Один раз он даже потерял равновесие, там, где поток слишком близко подходил к тропе, и упал.

Тем не менее, до машины они добрались без всяких приключений, и Билл засунул свой рюкзак и снаряжение в багажник. Кэти вытащила корзинку для пикника и бутылки.

– Мы пообедаем возле реки, – сказала она. – Ты не принесешь подстилку и коврик?

Ленч вскоре был сервирован, и запах еды манил приступить к трапезе. Билл присел на коврик, а Кэти, с глазами, полными ненависти, не двигалась, рассматривая нанесенный урон. Она медленно переводила взор с изуродованной, мутной реки к веренице домиков на соседнем холме. Долина существовала неисчислимое количество веков, обретая свою форму и красоту, пока природа медленно и искусно творила свое дело. И тут пришел человек, полный решимости все это разрушить…

Только два моста указывали на то, что эти места были обитаемы. Они выглядели такими заброшенными и печальными среди этой исковерканной природы. Ручей Вилдингстоун еще струился под мостом Пэкхорс, а главная река под мостом Коллдерс, но уже через несколько сотен ярдов вниз по течению русла были сухими.

– Где стоял твой маленький коттедж? – Вопрос Билла оборвал мысли девушки, и она указала на место рядом с мостом Пэкхорс. Горечь звучала в голосе Кэти, когда она заговорила…

– Вон там… Эта груда камней была нашим… нашим домом. – Она снова перевела взгляд на хижины, и ее кулаки сжались, как тогда, в тот день, когда она стояла на мосту, загадывая свое последнее желание.

Она присела и взяла сандвич с тарелки, которую протягивал ей Билл.

– Я думаю, что ты ужасно себя чувствуешь. – Билл с пониманием глядел на нее, но потом добавил: – Хотя там, наверное, было ужасно одиноко, особенно зимой. Чем ты занималась?

– Мы с отцом ходили в экспедиционные походы, вне зависимости от времени года или погоды. Ты привыкаешь к этому. Нам всегда было чем заняться.

Билл выглядел озадаченным, и Кэти рассказала ему о том, чем занимался ее отец, и о тех статьях, которые он писал.

– У нас бывало много геологов, – продолжала она, – и бродяг, разумеется, тоже.

Билл несколько смущенно покачал головой. Он не мог понять эту странную девушку. Как же можно наслаждаться жизнью в такой изоляции?

– Ты бы вернулась, если бы могла, Кэти? – Он снова протянул ей сандвичи, смотря в глаза, которые приняли задумчивое, печальное выражение. – Неужели ты бы снова вернулась к старой жизни?

Ее взгляд еще раз обратился к веренице домиков. Этот мужчина изменил всю ее жизнь и принес смерть отцу. Она знала, что всегда будет ненавидеть его, и все же…

Неожиданно она с удивлением обнаружила, что думает о Чарльзе, и вдруг осознала, что, если бы не этот переворот в ее жизни, они бы никогда не встретились. Смущенная, с тяжелым чувством вины, она постепенно заставила себя взглянуть правде в глаза.

Ее жизнь не имела настоящего смысла, пока в ней не появился Чарльз!

То чувство, которое она испытывала к нему, совсем не походило на то, которое она испытывала к своему отцу, – но было ли оно тем, что испытывала Бриджет к Ноэлю? Сердце Кэти стучало быстрее от страха. Если ее чувство было такого же рода, тогда что сказать о чувствах Чарльза к ней? Она постаралась трезво взглянуть на эту ситуацию, но мысли беспомощно путались, а страх возрос еще больше. Чарльз принял на себя заботу о ней только из чувства долга; его отношение было не более чем строгой опекой. Если он полюбит кого-нибудь, то это будет девушка вроде Берил. Она должна разделять его интересы и образ жизни и быть воспитанной в лучших традициях «цивилизованного общества».

Машинально Кэти взяла чашку чая, которую налил для нее Билл. Он не сводил с нее любопытного взгляда, ожидая ответа.

– Я… я не знаю, – пробормотала она, не сводя глаз с кучи блоков песчаника, которые когда-то были ее домом. – Я правда не знаю…

Глава 7

На следующий день Чарльз все еще пребывал в нерешительности по поводу того, как ему поступить с Кэти. Он свернул на узкую, обсаженную деревьями дорогу, лицо его напряглось и помрачнело при одном воспоминании о том, как Джон сообщил, что видел парочку в ущелье. Сначала он не выказал особого интереса к этому сообщению, так как парочка не нарушала чужие владения, но случайное замечание по поводу ловкости девушки заставило Чарльза взять бинокль и направить его на одинокий выступ над ущельем.

Только одна девушка в мире могла так стоять – гордо и независимо, словно волшебное дикое создание, обозревающее простор своих владений; изящный, хрупкий силуэт на фоне заросших елями холмов, прикрывающих собой руины Коллдертон-Холла.

У Чарльза перехватило дыхание; он должен сейчас находиться на стройке, и она могла легко заметить его.

Как миссис Дин могла позволить ей отправиться в эту поездку? Губы Чарльза сжались, когда он понял, что Кэти намеренно не рассказала ей об этой поездке… что она и ему ни словом не обмолвилась об этом. Должно быть, понимала, что он не даст ей разрешения.

Он свернул на аллею, и, как обычно, навстречу ему по ступенькам сбежала Кэти, чтобы приветствовать его. Но внезапно она остановилась, охваченная непривычной робостью, залившись нежным румянцем.

Если бы он остановился, понял ее настроение, увидел блеск в глазах и слабое дрожание губ, его реакция могла бы быть совершенно иной. Но в своем нынешнем состоянии он заметил только виноватый вид, и его губы мгновенно отвердели. Он резко захлопнул за собой дверцу машины, перед тем как взглянуть на нее тяжелым и сердитым взглядом.

– В гостиной кто-нибудь есть?

– Да…

– Тогда поднимемся наверх! – отрывисто приказал он. – Я хочу сказать тебе несколько слов.

– Н-но я не сделала ничего плохого, – дрогнул ее голос.

Войдя в его спальню, она закрыла за собой дверь.

Швырнув чемодан на постель, Чарльз круто повернулся к ней и спросил, зачем она ездила в Дербишир без его разрешения. То, как побледнело ее лицо и потухли глаза, то, как она съежилась под его яростным голосом, только усилило его ярость и подозрения.

– Ты ведь уже знала в прошлые выходные, когда рассказывала мне об этом молодом человеке – об этом Билле, – что собираешься с ним в поездку, ведь так?

Кэти была слишком подавлена, чтобы вымолвить хоть слово, и Чарльз добавил тем же безжалостным голосом:

– Ты что, язык проглотила?

– Как… как ты узнал? – наконец выговорила она, изумленно глядя на него.

– Это мое дело! – выкрикнул он. – Отвечай – почему ты отправилась в долину без моего разрешения?!

Она стояла, выпрямившись, очень бледная, ее огромные серые глаза выражали смущение и боль; она вспомнила свои вчерашние мысли, то, как потрясло ее новое, особенное чувство, внезапно зародившееся в ее сердце. Она заснула накануне взволнованная, предвкушая скорую встречу с ним, тот миг, когда увидит вдали его машину, петляющую по дороге…

Лицо Чарльза было таким свирепым, таким непреклонным, каким она его еще никогда не видела. Он молча стоял и ждал ответа. Она сжала кулачки и вздернула подбородок, в огромных глазах загорелся воинственный огонь.

– Я не понимаю, как ты мог узнать об этом, – сказала она, – но мне казалось, тебе не обязательно знать о моей поездке на торфяники. Мне не нужно каждый раз спрашивать разрешения, чтобы поехать туда, где я родилась. – Ее голос звучал низко и спокойно, в то время как сердце готово было вырваться из груди. – Я же предупреждала, что не привыкла, когда мне указывают, что делать. Я всегда делаю то, что хочу. Поль никогда…

– Не смей больше цитировать мне очередной утопический постулат твоего отца, – предупредил он, спокойно глядя на нее. – Если бы он больше уделял внимания своим обязанностям, то весьма облегчил бы мою задачу; а пока я отвечаю за твое благополучие, поэтому будь добра считаться с моими пожеланиями.

– Какие мягкие выражения! – вспыхнула она. – На самом деле ты хочешь сказать, что я должна повиноваться твоим приказам. Ну так вот, я не стану этого делать! Теперь я тебе все сказала! Можешь сколько угодно иронизировать над идеями Поля, я все равно верю в них! – Она замолчала, вспомнив, что всего лишь на прошлой неделе говорила, что больше не будет подвергать сомнению его авторитет. Но тогда Чарльз был так нежен с ней, и сама она пребывала в таком мирном, возвышенном состоянии духа. Слезы навернулись ей на глаза, и Кэти стало досадно. Она вытерла их тыльной стороной ладони, и когда снова взглянула на него, в глазах по-прежнему горел воинственный свет. – Я никогда не была мягкой и податливой – и не смогу стать такой, отказаться от свободы, а… а если ты будешь настаивать, то найду работу и уйду от тебя!

Ее слова, видимо, действительно испугали его. Кэти поняла, что он ожидал столкновения характеров, но был уверен в том, что его воля победит. Чарльз взял себя в руки и заговорил с большей осторожностью.

– А теперь ты ведешь себя глупо и по-детски, – начал он, но она прервала его напряженным и полным негодования голосом:

– Так вот как ты думаешь обо мне? Как о ребенке, о глупом ребенке, которого нужно защищать. Но я старше, чем Бриджет, а она… она… О, ты ничего не понимаешь! Ты хочешь, чтобы я относилась к тебе как к отцу… – Ее голос прервался, так как ее новое чувство вновь мощно овладело ею; и она опустила глаза, так как внезапно в них заблестели слезы.

– Отцу? – пробормотал Чарльз после непродолжительной паузы. Теперь его гнев утих, а губы кривились в легкой усмешке, немножко горькой и немножко удивленной. – Нет, моя беспризорница, – сказал он с неожиданной нежностью, – я вовсе не хочу, чтобы ты так относилась ко мне.

Она смотрела на него в смущении.

– Не как к отцу? Тогда как?.. – Кэти ждала, а ее влажные ресницы дрожали, пока она внимательно вглядывалась в его лицо. – К-как ты бы хотел, чтобы я?.. – Она задохнулась, опустив голову в полном смущении, и момент был упущен.

Чарльз овладел собой и вернулся к теме поездки.

– Ты знала на прошлой неделе, что собираешься отправиться в Дербишир?

– Да, – безучастно ответила она, – мы обсуждали эту поездку.

– Тогда почему ты ничего не сказала мне?

Кэти прямо взглянула ему в глаза, ей было все равно.

– Что-то мне подсказывало, что ты не… одобришь эту поездку.

Заметив ее колебания, Чарльз улыбнулся:

– И если бы я не одобрил?

– Я бы все равно поехала.

– Да, я в этом не сомневаюсь. – И прибавил с любопытством: – Что вы там делали весь день?

– Собирали окаменелости, а затем у нас был пикник у реки.

– И все? Вы провели весь день, собирая окаменелости?

– Мы погуляли немного по вересковым полям. – Она взглянула на него в недоумении. – Что же еще мы могли делать?

Чарльз засмеялся, но очень скоро вновь стал серьезным и потребовал, чтобы Кэти дала ему обещание, что больше не поедет на торфяники ни одна, ни с кем-нибудь еще. Она была слишком обижена и подавлена, чтобы заметить озабоченность и несвойственные ему просящие нотки в голосе. Девушка не могла понять причины этих требований. Так как Чарльз не предоставил ей никаких объяснений, она решила, что он в очередной раз пытается навязать ей свою волю, но действует на этот раз более искусно. В ней проснулся дух противоречия, и про себя она решила, что малейшая слабость с ее стороны закончится полным подчинением его воле. Девушка отказалась дать такое обещание. Но в то же время ей вовсе не хотелось, чтобы Чарльз воспринял ее отношение как намеренное противостояние его авторитету, так как сама мысль о том, что он станет равнодушным или махнет на нее рукой, была ей так же нестерпима, как и перспектива полного подчинения. Кэти попыталась смягчить свой отказ, указывая на тот факт, что, поскольку у нее самой нет средств передвижения, она не может отправиться туда без Билла. Заметив, что Чарльз нахмурился, девушка быстро отступила к двери и, не давая ему возможности что-либо сказать, спросила:

– Я могу идти? Тебе больше ничего не нужно? – Она все еще была очень бледна, но в то же время спокойна и полна собственного достоинства, а ее голос был удивительно тверд и чист.

Лицо Чарльза просветлело. Странная улыбка тронула его губы, и он произнес:

– Ты негодница, Кэти, упрямая, маленькая негодница, сам не понимаю, как я терплю твои выходки. Нет, мне больше нечего тебе сказать, ты можешь идти. – И, повернувшись, он придвинул к себе чемодан и стал распаковывать его.

Кэти начала медленно спускаться вниз. Она заметила, как подобрел голос Чарльза, и все же не могла забыть его необъяснимый гнев, ведь вся ее вина – это всего лишь поездка в Дербишир с Биллом без его разрешения. Она почувствовала себя совершенно несчастной, особенно после того, как вспомнила ту нетерпеливую радость, с которой ожидала его возвращения. Кэти и сама не знала, чего ждала, но и представить себе не могла, что выходные начнутся таким образом. Было ясно только одно: чувства Чарльза к ней были совсем не похожи на ее; в нем не было нежности, иначе он не смог бы разговаривать с ней таким резким тоном и смотреть таким холодным и злым взглядом.

Она не хотела сейчас видеть Мойру и даже Стива, поэтому присела на ступеньки и спрятала лицо в ладонях.

Тусклый свет, гнетущая тяжесть обшитых дубом стен и массивных балок, углы, в которых сгущались тени, и промозглый, пропахший плесенью воздух… она дрожала, словно в клетке, ее охватил внезапный страх, что она никогда не сможет выбраться отсюда.

Но она смогла.

Через мгновение девушка уже стояла на обрывистой вершине, парящей над рекой Хантер; пахнущий хвоей бриз дул ей в лицо; она мечтательно смотрела вдаль, туда, где за багровыми вересковыми полями висела солнечная дымка, где в воздухе плыла осенняя паутина, смягчая и окутывая собой отдаленные откосы песчаника. Вверху неподвижно висели спутанные клубки перистых облаков, высокие и белые в небе чистейшей синевы.

На вересковых полях лежал нежный свет последнего тепла; это было ее естественным местом обитания, и только там она могла быть свободна. Зачем Чарльз лишает ее этой свободы? Какое он имеет право говорить, что она не может посещать родные места, когда ей этого захочется? Его позиция была в высшей степени неразумна. Кэти вспомнила свое убеждение, что он будет возражать против этой поездки с Биллом, хотя она и сама не понимала почему. Тем не менее казалось, что его возражения вовсе не касались Билла, ведь он запретил ей ездить туда даже одной. Внезапная морщина прорезала ее лоб. Какая разница Чарльзу, вернется она на торфяники или не вернется? В его требованиях не было никакого смысла, и девушка все больше убеждалась, что единственной причиной было его стремление продемонстрировать свою власть. Ее глаза оживились. Билл остается из-за завтрашней вечеринки и пробудет здесь до вторника.

Мойра делала маникюр. Оторвавшись от своего занятия, она взглянула на Кэти, которая вошла в гостиную и подошла к дивану. Глаза пожилой женщины проницательно прищурились, всматриваясь в лицо Кэти. Старая грымза хмыкнула с довольным видом, ее губы дрогнули в ядовитой усмешке.

– Снова неприятности, не так ли?

Кэти ничего не ответила, но бросила на нее взгляд, исполненный глубокой неприязни.

– Неудивительно, – добавила Мойра, – если ты разговариваешь с ним так же, как со мной, – всегда огрызаешься.

– Я никогда не огрызаюсь на вас!

– А что ты делаешь сейчас?

– Ну, если я это и делаю, то только потому, что вы огрызаетесь на меня.

Мойра закрыла баночку с лаком нарочито неторопливым жестом.

– Я должна тебе это сказать, хотя, может, тебе это не понравится. Но этот дом уже не такой, каким был раньше. Я часто задаю себе вопрос, не было ли у Чарльза каких-нибудь особенных причин привезти тебя сюда. Мне кажется странным, что он вообще притащил тебя сюда, я уверена, что; чувство долга здесь ни при чем. – Она вытянула руку, чтобы полюбоваться на пурпурные ногти, а затем добавила, глядя прямо на Кэти: – Каковы бы ни были эти причины, но сейчас он, должно быть, от всей души раскаивается в своем поступке.

Глаза Кэти засверкали, но она задумчиво молчала, припоминая недавний визит с Бриджет к ее подруге Элисон, которая жила в квартире большого дома в Лестере. Она ушла из дома, стремясь к независимости, но квартира была слишком дорога для нее, и она искала кого-нибудь, с кем можно было разделить ее…

Мойра явно ждала ответа, и Кэти бесцеремонно заметила:

– Если дядя Чарльз и жалеет, он сам мне об этом скажет. Я не думаю, что он будет благодарить вас за то, что вы это сказали! – Поднявшись с кушетки, Кэти быстро пошла к двери, с побелевшим лицом и дрожащими от гнева губами.

– Какая наглость! Однако я заметила, что в присутствии Чарльза ты никогда не позволяешь себе говорить со мной таким тоном! Я непременно скажу ему…

Дверь открылась, и появился Чарльз, быстро переведя взгляд с бледного лица Кэти на сердитое, багровое лицо своей мачехи.

– Скажите ему прямо сейчас!

– Что такое? – требовательно спросил Чарльз, сурово взглянув на племянницу.

– Спроси ее! – Бесцеремонно оттолкнув его, Кэти выбежала из дома и бросилась по тропинке к Стиву, в его летний домик.

Он дремал; очки, как всегда, свалились с его носа и валялись на газете, развернутой на коленях. Кэти стояла в дверях и смотрела на него – голова старика клонилась все ниже, кивала, затем вдруг конвульсивно дергалась вверх и снова опускалась. Ее глаза затуманились от сочувствия. Каково это быть восьмидесяти двух лет от роду? Восемьдесят два и один во всем мире?

– Стив… – пробормотала она и, когда он поднял голову и моргнул на нее, спросила: – Почему бы тебе не подняться наверх и не поспать по-человечески? – Она села на стул, улыбаясь ему. Странно, но сейчас она чувствовала себя так спокойно. Стив всегда так на нее действовал – рядом с ним она успокаивалась.

– Что ты здесь делаешь, моя маленькая подружка? – поинтересовался он. – Мне показалось, что я слышал, как подъехала машина Чарльза. Обычно у тебя не находится времени для других, когда он поблизости. – Снова нацепив очки, он с любопытством взглянул на нее, после чего занялся газетой, переворачивая страницы неуклюжими, неповоротливыми пальцами.

– Он занят, – сказала она и добавила, с сочувствием глядя на него: – У тебя когда-нибудь были родственники, Стив?

Выцветшие глаза моргнули.

– Ну, я полагаю, что у меня была мать. – Отыскав в газете то, что искал, он стал очень медленно, аккуратно сворачивать ее, не отрывая взгляда от Кэти. – Да, думаю, что мать у меня была.

Кэти засмеялась и взяла газету, которую он протянул ей. Он указал на жирный заголовок, под которым Кэти с растущим смятением прочитала, что «кто-то» предпринял вопиющую попытку извлечь редкую и драгоценную окаменелость из скалы на территории площадки для гольфа. Собственники земли раздумывают, какие меры им следует предпринять в этой связи, ведь это посягательство на их частную собственность. Ограда из колючей проволоки была перерезана, к тому же нанесены повреждения изгороди еще в одном месте, далее по дороге. Испуганная и озадаченная, Кэти смутилась, перехватив недоумевающий взгляд своего собеседника.

– Значит, там были другие люди… и ограда была в порядке, когда я уходила.

– Я убрал газету с глаз подальше, – сказал Стив, забирая ее снова. – Я подумал, что лучше пусть она затеряется где-нибудь, ведь так?

Кэти машинально подняла дрожащую руку ко рту. Если Чарльз узнает об этом, особенно после того, что только что случилось…

– Спасибо, Стив. Ты думаешь, они смогут найти того, кто был там? Они станут обращаться в полицию? – Впервые Кэти пожалела о своем вызывающем поступке. – Как ты думаешь, что может случиться?

– Я бы не стал слишком беспокоиться? – пожал плечами Стив и швырнул газету в угол. – Скорее всего они так никогда и не узнают, кто это был. Ты ведь сказала, что не разрушала ограду?

– Ты же знаешь, я бы никогда не сделала ничего подобного! – негодующе воскликнула она. – После меня приходил кто-то другой и разрезал эту колючую проволоку. Не знаю, правда, зачем это ему понадобилось, ведь я легко пролезла под ней.

Стив, улыбаясь, оглядел девушку с головы до ног.

– Думаю, что для тебя это не составило труда. – Он помолчал, а потом добавил: – Но ты не должна больше совершать таких поступков. Чарльз всего лишь человек и… – он помолчал, словно стараясь привлечь ее внимание к своим словам. – Ты должна признать, моя дорогая, что доставляешь ему немало хлопот.

Ее взгляд затуманился, она вновь подумала о квартире Элисон в Лестере.

– Я думаю, что эта редкая окаменелость была большим соблазном для тебя, – спустя какое-то время заметил Стив. – Ты говорила о каком-то буклете, который хотела дать мне почитать?

– Буклет? Я не могу найти его, наверное, я оставила в машине – принести его сейчас? Тебе действительно интересно?

– Да, я бы хотел почитать об этой окаменелости.

Машина была не заперта; Кэти протянула руку за буклетом, который лежал на полке, там, где она оставила его в прошлый раз. Портфель Чарльза лежал на соседнем сиденье, он был незаперт, и несколько бумаг соскользнуло на пол. Она подняла их, рассеянно обратив внимание на то, что это были какие-то карты и планы… и среди них она вдруг увидела… Но этого не могло быть! Кэти отогнула уголок карты – это была геологическая карта Поля той части долины, в которой сооружалась дамба. Она остановилась в недоумении, припомнив, что его заинтересовала именно эта карта. Если быть точной, то все остальные карты, не относящиеся к району строительства водохранилища, его почти не интересовали… Зачем ему понадобилась эта карта? И почему он взял ее, не спросив разрешения? Вытащил из футляра после того, как она спрятала ее туда, или… Потрясенная, Кэти поняла, что он взял карту из ее комнаты. Но зачем?

Ошеломленная этим открытием, она вернулась в летний домик и с рассеянным видом протянула буклет Стиву.

Может, рассказать Чарльзу о своем открытии? Ведь должно же быть какое-то логическое объяснение. Девушка знала, что он любил карты, она и сама могла читать карты с таким же интересом, с каким другие читают книги. Возможно, с Чарльзом дела обстоят так же… Она покачала головой, ведь если все было именно так, Чарльз просто попросил бы ее дать ему карту.

Было ясно, что ему была нужна эта карта, но он не хотел, чтобы она знала об этом!

Пробормотав Стиву, который уже погрузился в историю окаменелостей, «до свидания», Кэти побрела назад к аллее. Но она не успела дойти до машины, как из дома вышел Чарльз и, подойдя к машине, вытащил из нее портфель. Заметив девушку, он остановился и, к ее удивлению, улыбнулся, когда она подошла ближе.

Кэти ответила не сразу, пытаясь решить про себя, упоминать ли ей о своем открытии. Но она знала, что тогда Чарльз окажется в неловком положении и это вряд ли ему понравится. К тому же он уже говорил ей в прошлый раз, что его бумаги – это его личное дело. Он станет сердиться, и не без оснований, что она полезла в его портфель, хотя, по существу, она была не виновата, что бумаги упали на пол машины. Кроме того, Кэти не знала, как ей сказать о своем открытии, и, внезапно решив, что тут какое-то недоразумение, насильно заставила себя не думать об этом. В свое время дядя ей все объяснит.