Текст книги "Любовь, как следствие вендетты"
Автор книги: Энн Хэмпсон (Хампсон)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Глава третья
Тони и Джулия загорали на пляже. В дрожащей от жары дали виднелся изящный белый катер, который вез с острова Кос Маргариту и ее мужа. Тони смотрела на катер, а Джулия раздраженно говорила:
– Интересно, почему Дарес не взял нас с собой?
– Греки нечасто выводят в свет своих женщин.
– Но Дарес наполовину англичанин. Наша мать осталась вдовой, когда ему было только два года, а через год она снова вышла замуж.
– Значит, Дареса воспитывали, как грека? – спросила Тони и, не дожидаясь ответа, добавила: – Вот поэтому он больше грек, чем англичанин… На самом деле я никогда не считала его англичанином… и именно поэтому он не взял нас с собой.
Это было не совсем правдой. Дарес не просил Тони сопровождать его на Кос, а потому не предложил и своей сестре.
Джулия заерзала, и Тони напряглась, не зная, чего ожидать. Джулия пробыла с братом неделю, прибыв из Афин, как только в июне начались ее каникулы. Приблизительно с третьего дня своего пребывания она иногда стала кидать на Тони странные взгляды. Выглядело так, как будто она колебалась, признавать Тони своей новой невесткой или нет.
Она посмотрела на Тони с каким-то напряжением и наконец неестественно быстро спросила:
– Тони, как ты думаешь, можно ли встречаться с парнем до замужества?
Взгляд Тони упал на обручальное кольцо на пальце Джулии. Она получила его меньше, чем месяц назад.
– Я не знаю, что тебе ответить на это. В моей стране это не очень важно, но здесь… Ну, греческие девушки не имеют парней до замужества, не так ли?
Лицо Джулии слегка покраснело.
– У меня есть друг в университете. Его зовут Костас.
Джулия, не глядя, подняла камешек и подбросила в руке. Казалось, что она более чем смущена.
– Стефан знает о нем?
– Нет, я не посмею сказать ему!
– Дарес… и твоя мать? Они знают? – Джулия кивнула и еще больше покраснела. – Они знают о Костасе, но, конечно, не знают всего.
– Всего?
Тони почувствовала, как екнуло сердце.
– Что ты имеешь в виду, Джулия?
Гречанка с трудом сглотнула:
– Я не сделала бы этого, если б знала, что он не захочет на мне жениться.
– Ты?.. – Тони смотрела на девушку с изумленным недоверием. – Но Джулия, это не позволительно в Греции. Тебе же даже запрещено выходить с юношей на улицу.
– В университете не так. Там другие ценности. Мы все вырвались из дома, и поэтому… поэтому у нас есть парни.
"Почему я переживаю?" – спросила себя Тони. И все-таки ей было сильно не по себе, когда она спросила:
– Дарес когда-нибудь сможет это обнаружить?
– Я не знаю, Тони.
В больших карих глазах Джулии появились слезы.
– Как ты думаешь, должна я рассказать Стефану перед тем, как мы поженимся?
На некоторое время Тони глубоко задумалась над этим. Прожив в Греции, Тони знала, что у Джулии будут ужасные неприятности, когда ее жених откроет то, что она не девственница.
– Я думаю, тебе придется рассказать ему, ты должна.
– Тогда Стефан, может быть, захочет разорвать помолвку, и Дарес все узнает.
– Что за путаница! – Тони с сочувствием посмотрела на молоденькую девушку. – Зачем ты обручилась со Стефаном?
– Дарес и мать думали, что будет лучше забыть Костаса. А брат, проработав со Стефаном некоторое время вместе, сказал, что Стефан будет лучшим мужем.
Тони заскрипела зубами.
– Твой брат просто решил за тебя, что ты должна обручиться с этим человеком только потому, что он его знает! Потому что это он думал, что Стефан будет тебе хорошим мужем. О, я просто с ума схожу, когда слышу об этом! Ты должна знать, чего ты хочешь, а не Дарес!
Джулия поглядела на нее с удивлением:
– Ты не должна говорить о муже с неуважением, Тони, – наставительно проговорила она, хотя в ее голосе прозвучало и извинение. – А по поводу того, что он заставил меня обручиться, так он и мать просто советовали мне.
Я могла отказаться от помолвки со Стефаном.
– Ты любишь его?
– Нет, Тони. Я люблю Костаса.
– Тогда зачем ты согласилась на это? Ты же знала, перед какими трудностями окажешься.
– Я не знала, что делать. Я ничего не слышала о Костасе с тех пор, как он уехал из Афин в прошлом июне. А Дарес мог бы подумать, что это странно, если я откажусь. Стефан… – Она прервалась, и слезы закапали из ее глаз.
– Наверное, я запаниковала, потому что знала: если я откажусь, то Дарес спросит, почему?
– Ты могла бы сказать, что любишь Костаса.
– Я не хотела много говорить о Костасе, иначе бы Дарес заподозрил что-нибудь. Ты даже не представляешь, Тони, какой Дарес резкий. Я ужасно боялась, что он может предположить что-нибудь. И краснела каждый раз, когда упоминала Костаса.
Тони тихонько вздохнула. Джулия просила о помощи, а Тони чувствовала, что совершенно не способна помочь ей даже советом.
– Костас говорил тебе когда-нибудь, что любит тебя?
– Много раз. Я не сделала бы этого, если бы он не говорил. Я думала, что мы поженимся, когда окончим университет.
– Где он живет?
– На Косе.
Глаза Тони остановились на катере, плывущем прямо к берегу.
– Так вот почему ты хотела, чтобы Дарес взял тебя с собой.
– Не совсем. Понимаешь, даже когда я еду туда с Даресом, мы бываем только в доме зятя, где нас угощают, а затем снова возвращаемся. Дарес любит ходить под парусом, и поэтому он всегда перевозит Маргариту и Панайотиса сам, когда они хотят приехать в гости. Нет, я не увидела бы Костаса. Как я смогла бы с ним увидеться? Он обещал писать, а за все это время не прислал ни одного письма. Дарес сказал, что, если бы у Костаса были серьезные намерения, он давно бы приехал к нему и к матери просить о помолвке.
– Может, он заболел или еще что-нибудь.
– Он не заболел. Моя кузина видела его, и он сказал ей, что не хочет больше встречаться со мной.
Джулия подбрасывала камешки, потом стала бросать их в море, другой рукой вытирая слезы, текущие из глаз.
– Думаю, что я должна забыть его и выйти замуж за Стефана.
– Но ты говоришь, что Стефан может не захотеть жениться на тебе.
– Если я не расскажу ему о Костасе, он женится.
– А потом?
Щеки Джулии внезапно побледнели.
– Я не знаю, Тони. – Она покачала головой и дрожащими губами добавила: – Я с ума схожу… О, Господи, что мне делать?!
Тони нахмурилась. Она чувствовала себя беспомощной.
– Если этот Костас напишет, если он покажет, что любит тебя, ты сможешь расторгнуть помолвку?
– Отказать Стефану? Да, думаю, да.
– Дарес тебе позволит?
– Если он поверит, что Костас искренен, я уверена, что он разрешит мне отказать Стефану.
– Ты удивляешь меня. Я было подумала, что Дарес делает тебе честь, выдавая тебя замуж. Хотя, что помолвка, что женитьба здесь происходят только по решению старших. Во всяком случае, мне так говорили.
– Это так. Но Дарес хочет, чтобы я была счастлива.
Он очень добр… хотя не мне тебе это рассказывать.
Добр? Глазами Тони смотрела на катер, но вспоминала ту первую встречу с Даресом. Бессердечный – более чем подходящая характеристика. И с тех пор он нисколько не изменился. Он холодно общался с ней, держа ее на некотором расстоянии, механически вежливый перед слугами и абсолютно не замечал ее, когда они оставались одни… Хотя это случалось не часто. Но его невнимание абсолютно не трогало ее. Брак был необходимостью и ни чем более, в нем не было даже простого дружелюбия, тем более интимности.
Тони неизбежно вздрагивала, когда мысль об этом изредка проскакивала в ее голове. Он твердо заявил, что выберет в жены гречанку, которая будет знать свое место. Тони почти сочувствовала этой неизвестной девушке, на которой в один прекрасный день остановится задумчивый, ничего кроме желания не выражающий взгляд. Благодарение Богу, он никогда не направит свое желание на нее, хотя Тони как-то заметила на себе его безразличный взгляд. Она лежа загорала на газоне и была почти раздета.
Столкновений между ними еще не было, потому что через неделю после бракосочетания он провел две недели в Афинах и вернулся оттуда с сестрой, которая приезжала к нему три раза в год. Так что у Тони пока не было возможности начать свое "лечение", которым она хотела наказать его за все пережитые оскорбления.
Катер подошел к берегу, и скоро ее представили Маргарите и ее мужу, которые не знали о настоящей причине брака Тони и Дареса.
– Нет нужды, чтобы кто-нибудь знал об обстоятельствах твоей женитьбы, – сказала миссис Питсос после свадьбы, и ее сын от всего сердца согласился. – Это только расстроит девочек, – добавила она, – потому что они любят деда.
Старшее поколение в Греции всегда высоко почиталось. Тони знала это, но как можно любить этого жестокого старого негодяя, было за пределами ее понимания.
– Мы очень рады познакомиться с вами, – сказала Маргарита, когда Тони пожимала руки ей и Панайотису.
Оба были смущены, и Маргарита казалась очень осторожной. Избегая взгляда брата, она сказала:
– Мы были так удивлены, когда услышали, что Дарес женился на англичанке.
– Почему? – спросила Тони мило улыбаясь, в душе кипя от возмущения. – Ваш брат не любит англичанок?
Быстрый взгляд Дареса дал понять, что она поторопилась с замечанием. Она немного опустила ресницы, клянясь себе, что не будет больше такой неразумной. Дарес не должен предполагать, что она понимает его язык. Когда придет время, она скажет ему… и она получит огромное удовольствие от его смущенного вида.
– Конечно, ему нравятся англичанки, – поспешила сказать Маргарита. – В конце концов он сам наполовину англичанин.
Тони встретила его взгляд, но выражение его глаз не изменилось, когда о нем заговорили, как об англичанине.
Он был больше всего греком, решила Тони, рассматривая его темный точеный профиль, когда он, повернувшись, что-то говорил зятю. Наверное, он с радостью отбросил бы все английское, если бы у него был выбор, чувствовала Тони и подумала, уж не обижается ли он на мать и не отсюда ли вытекает его ненависть к английской крови.
Вечером, за обедом, муж был предельно вежлив к Тони. Она подумала, что это из-за приезда гостей. Хотя, размышляла она, греки женятся для удобства, и ничто не может заставить их выражать жене какие-то чувства, хотя бы притворно.
Через несколько дней Маргарита с мужем и Джулией уехали в Афины. Тони и Дарес остались одни. После двух недель, которые они прожили как незнакомые люди, Тони начала так скучать, что решила начать путешествовать. Для начала по ближайшим островам. Но пришло письмо от родителей, и из-за него она решила ехать домой. Ее знакомство с окрестностями осталось на потом.
– Мои родители хотят меня видеть, – проинформировала она мужа. – Поэтому я решила провести месяц в Англии.
Впервые она удостоилась чести заинтересовать мужа.
Не трудно было прочитать удовлетворение на его лице, когда он услышал о том, что сможет хоть ненадолго избавиться от нее! Его немедленный ответ придал силы решению Тони.
– Отличная идея. Жизнь здесь довольно скучна для тебя.
– Это мягко сказано, – быстро ответила она, не дослушав его. – Жизнь никогда не была более скучной!
Его брови приподнялись.
– Что я должен делать по этому поводу? Я не собираюсь тебя развлекать.
В ней снова закипела ярость. Этому снобу наплевать, что ее жизнь проходит, а она только отмечает дни на календаре, дожидаясь, когда старый негодяй умрет.
– Я могу задержаться подольше, – огрызнулась она, выдавая свои мысли. Она имела в виду то, что собирается начать новую жизнь без этой всеобъемлющей скуки, и откладывание этого будет ему кое-что стоить.
Дарес спокойно сказал:
– Месяц – твой предел.
Тони заморгала. Она вздернула подбородок и неуверенно сказала ему, что уедет на столько, на сколько захочет.
– Я так не думаю, – сказал он, когда она закончила. – Дед приезжает в конце следующего месяца, и он надеется найти тебя здесь.
– А если не найдет?
– Я хочу, чтобы нашел. В Греции женам не позволено уезжать одним, а твое отсутствие возбудит подозрение, что мы поженились, чтобы помешать ему.
– Какая разница? Я все еще твоя жена, потому полагаю, что он не решит вдруг убить меня в конце концов.
Его губы сжались в ответ на ее тон. Она увидела предупреждающий блеск его глаз, но страха не чувствовала.
– Я не собираюсь рисковать… никто из нас не будет этого делать.
Тони чудом удержала ярость и сказала едко:
– Я подумаю об этом…
– Ты сделаешь так, как я сказал!
Она опешила на секунду:
– Я должна предупредить тебя, Дарес, что я всегда делаю то, что хочу. Если я захочу остаться, то я останусь.
Глаза ее мужа сузились – это предупредило ее об опасности. И чтобы не выслушивать очередную грубость с его стороны, она быстро добавила:
– Мне нужны деньги для поездки.
– Я должен дать тебе денег? – сказал он крайне удивленный.
– Ну конечно. Кто мне еще даст?
У него на лице заходили желваки, и она почувствовала беспокойство еще прежде, чем он заговорил.
– От меня ты не получишь и воздуха. Ты получаешь ежемесячное содержание, и если ты думала о поездке в Англию, то должна была откладывать деньги на поездку.
Тони хотела прервать его, но он властно поднял руку и сказал:
– Нет, моя дорогая, ко мне за деньгами больше не подходи.
– Никогда? – она изумленно посмотрела в его твердые глаза, на секунду упав духом. – Но я хотела попутешествовать.
– Ради Бога, если можешь себе это позволить.
Он прикрыл зевок рукой. Этот жест вывел ее из себя.
– Я не смогу поехать к родителям, если ты не дашь
мне денег! – закричала она, возвращаясь к более важной теме – поездке в Англию. Она еще никогда не получала отнего отказа в деньгах, а требование денег было основной частью ее мести. – Я уже ответила на их письмо и написала, что приеду домой. Тебе придется дать мне денег! – сдерживая ярость, повторила она.
Ее муж молчал, холодно глядя на нее, и Тони добавила более спокойно:
– У меня не осталось денег… по крайней мере чтобы оплатить такую поездку.
Дарес взял со стола маленькую нефритовую статуэтку, редкую вещицу из его коллекции, и задумчиво стал разглядывать ее. Это дало ясно понять, что разговор окончен.
Тони топнула ногой и тут же пожалела об этой детской выходке, когда он оторвал глаза от фигурки в руках и презрительно оглядел ее с ног до головы. Тони просто корчилась от ярости – этот бесчувственный человек так унижает ее, не обращая внимание на проявление чувств.
– У тебя достаточно денег, – снова заговорила она. – Сотня фунтов для тебя ничто!
Он посмотрел ей прямо в глаза и спокойным, но угрожающим тоном произнес:
– Если бы ты была умнее, Тони, то не позволила бы себе так со мной разговаривать. Когда я что-то говорю, я так и делаю. Я отказываю тебе в деньгах, и это мое последнее слово!
Злость чуть не задушила ее, но она справилась:
– Но это не мое последнее слово! Я пообещала родителям, что приеду, и сделаю это. Они ждут меня, и я не собираюсь их разочаровывать!
– Тогда ты должна потратить свои деньги, на которых ты так настаивала.
– Я не могу… я имею в виду, что у меня их нет.
Деньги были отосланы, и теперь, надеялась она, с пользой будут использованы, чтобы спасти родителей от краха.
Взгляд Дареса стал совсем тяжелым. Он был уверен, что она как жадна, так и прижимиста и экономна, и полностью подходит под его описание английских женщин – с удовлетворением думала Тони.
– В таком случае, – проговорил он скучающим тоном, – у тебя нет возможности оплатить билет.
Тони удивленно поняла, что ее планы мести, к несчастью, пошли совсем не так. Один взгляд на плотно сжатые губы и челюсти – и стало ясно, что ее муж не уступит даже ради удовольствия не видеть ее некоторое время.
Она покраснела от гнева и разочарования, и единственное, что она могла бы сделать, это демонстративно повернуться и уйти. Что она и сделала: резко развернулась на пятках, вылетела из комнаты и хлопнула дверью. Должны же быть способы задеть его… На следующее утро она заказала себе билет в агентстве в Родосе.
– Пошлите счет моему мужу, – улыбаясь, сказала она и протянула одну из карточек Дареса.
Глаза клерка округлились, и он посмотрел на свою клиентку с уважением.
– Конечно, мадам.
Два дня спустя Тони уже была у родителей в Бирмингэме, а оттуда поехала в Дорсет к сестре и ее детям.
– Как замечательно тебя снова видеть… ты прекрасно выглядишь! Мы все так удивились, когда ты вышла замуж. Должно быть, это была любовь с первого взгляда – все случилось так быстро. Что сказали мама и папа? – расспрашивала ее сестра Пэм.
Они сидели в гостиной на половине Пэм. Дом был не очень большим, да к тому же разделен пополам, чтобы в нем могли жить две семьи. Слушая сестру, Тони оглядывала бедную обстановку комнаты. Пэм приходилось бороться с нуждой, чтобы вырастить троих детей. Беда была в том, что никто, даже ее родители, не могли ей помочь.
– Они счастливы и довольны этим браком, – ответила Тони на вопросы сестры. Это было правдой, потому что Тони всегда любила и оберегала родителей, и не дала им ни на минуту понять, что ее замужество несчастливо.
– Я завидую тебе, – сказала печально Пэм, и Тони поняла, о чем та думает. Ее муж Фрэнк, который умер в тридцать пять лет от тромбоза, был прекрасным человеком и любил Пэм до конца своей жизни.
– Как живешь? – спросила Тони, хмуро наблюдая, как сестра штопает носок.
Тони всегда посылала одежду и деньги для детей, но ей приходилось это делать с величайшей деликатностью, потому что Пэм была очень гордой, и если бы заподозрила в этом милостыню, тут же отказалась бы. Однако приезд Тони все извинял, и она привезла подарки для всех, совершенно не беспокоясь об огромном счете, который она оставила в универмаге Родоса, с тем чтобы его отослали мужу.
В конце концов она вернула бы деньги Даресу, но мысль о потрясении ее мужа, когда он получит этот счет, да еще и счет за билет в Англию, только увеличивала ее удовольствие. Даже когда она раздавала свои подарки восторженным детям, то представляла лицо мужа, выражающее ярость и досаду. Быть униженным собственной женой, которую он презирал. Ему придется принять поражение, и Тони была готова побиться об заклад, что в такой унизительной ситуации ее муж еще никогда не был. Это будет для него полезно – решила она с беспредельным удовлетворением. Пора сбить с него спесь.
– Тяжело! – говорила хмуро Пэм. – Понимаешь, у них через неделю каникулы, и мне придется оставить работу. Кто-нибудь займет мое место, и в сентябре мне надо будет искать себе другую работу.
Тони снова нахмурилась.
– А что твой шеф, не сохраняет для тебя место?
– Он не может этого сделать. Как он должен справляться в течение шести недель?
– Он мог бы взять кого-нибудь временно, верно?
– Было бы нечестно просить его. Кроме того, кто придет на такое короткое время? – Пэм отрицательно покачала головой. – Я привыкла к этим переменам. Вспомни, я меняла работу два раза в год.
– Я знаю, что ты меняла, но я думала, что это по твоему собственному желанию. Ты никогда не упоминала о настоящей причине этих перемен в письмах.
– Зачем, что бы это изменило? – она помолчала немного и добавила: – Если б только кто-нибудь забрал детей на летние каникулы… но они сейчас просто неуправляемы. Они совершенно вышли из-под контроля, и никто не может их удержать. Мальчики не считаются с женщинами, – Пэм прервалась и неодобрительно пожала плечами. – Луиза ведет себя так же. Совершенный сорванец, но я так и предполагала, ведь она постоянно с двумя братьями. Она подавила глубокий вздох. – Нет, никто и никогда их не возьмет.
Она достала второй носок и свернула их вместе, потом взяла рубашку. Воротничок был распорот, и она свернула ее, чтобы спрятать протершиеся полы рубашки.
– Мама? – предположила растроенная Тони. Она и не подозревала, что Пэм в таком положении. Когда-то очень красивая, она теперь как-то съежилась и очень здорово похудела. – Если бы мама взяла их, у тебя был бы отпуск. Ты смогла бы куда-нибудь уехать на неделю.
Пэм затрясла головой.
– Мама должна быть в магазине. Их деньги их спасают, но пока они не могут позволить себе роскошь иметь помощника… во всяком случае, пока. Нет, мама не сможет их взять.
– Г-м-м-м, думаю, ты права…
Мысль пришла неожиданно, но в глазах Тони тут же сверкнули огоньки. Какой удар можно нанести ее помпезному мужу.
– Я заберу их с собой на шесть недель!
– Ты… – Пэм в замешательстве смотрела на нее.
– Но твой муж? Он не захочет трех неуправляемых детей на целых шесть недель.
– Греки обожают детей! – улыбаясь ответила Тони, откинувшись на спинку стула, со спокойным выражением на лице. – Я уверена, Дарес будет от них в восторге.
Голоса детей слышались откуда-то снизу, из сада.
Полчаса назад они вернулись из школы, посетили кладовку и тут же умчались снова. Теперь они орали во весь голос и играли в любимую игру – в краснокожих индейцев. "Соседи нисколько не пожалеют, если их не будет целое лето", – подумала Тони.
Что за прелесть, вывести из себя Дареса с помощью детей. Возможно, появившийся блеск в глазах только придал ей красоты… но внутри, в сердце, она хотела только одного – отомстить. Дарес Латимер будет иметь шесть самых изнуряющих недель в своей жизни!
– Но я же тебе говорю, с ними невозможно справиться, – протестовала Пэм, хотя можно было безошибочно определить, что она воспрянула духом. – Иногда я действительно боюсь, Тони. Я уверена – они потенциальные бандиты!
Тони засмеялась.
– Глупости! Они шумные сами по себе, я согласна, но я не замечаю, чтобы они сильно отличались от своих сверстников.
– О, нет! Они ужасно огрызаются, и даже шлепок не производит впечатления… Но, может, я недостаточно серьезно это делаю, – добавила Пэм самокритично. – Просто я всегда помню, что у них нет отца, и поэтому стараюсь не наказывать их сильно. Твой муж сойдет с ума, Тони, я уверена в этом.
– Только не он. Я же тебе сказала, что он обожает, чтобы дети крутились вокруг него.
Она засмеялась про себя, предвкушая злость и крах всех планов ее мужа. Его прекрасный дом, которым он так гордится… Да, ему придется платить за то, что они испортят или сломают. А его дед, который приедет спокойно провести время…
– Я беспокоюсь, Тони…
– Не о чем беспокоиться, – оборвала Тони сестру.
– Я заберу их с собой и привезу обратно, когда начнутся занятия в школе, в сентябре. Ты сможешь сохранить работу и немного отдохнуть от детей.
– Деньги, Тони, – брови Пэм нахмурились. – Только подумай, во что это обойдется. А везти их обратно…
Кто за все это заплатит?
– Дарес с удовольствием заплатит, могу тебя уверить.
Тони действительно так думала. И тогда не будет никаких споров; она в этом абсолютно уверена.
– Ты не справишься с ними, – снова начала ее сестра, но Тони ее тут же прервала.
– Чем больше они будут неуправляемы, тем лучше.
– Ты это не серьезно, – Пэм была озадачена и, не
дождавшись от сестры ответа, неуверенно добавила:
– Ты можешь навредить своему мужу моими детьми… и так неожиданно, без предупреждения.
Но это было как раз то, что Тони собиралась сделать, поэтому она даже не послала телеграмму, чтобы предупредить о своих намерениях. Она закрыла счет, сняв все свои сбережения, и заказала билеты в один конец. Через несколько дней она вместе с взбудораженными детьми вылетела домой, в Линд.
Когда она приехала, Дареса дома не было, но он появился сразу после ленча. Дети были на пляже, и он не сразу узнал об их присутствии. Но увидев Тони, которая читала, лежа на газоне, он быстро подошел к ней. Лицо его было жестко, а глаза определенно излучали опасность.
– Может, ты расскажешь мне, – начал он с удивительным спокойствием, – что ты имела в виду, делая покупки в кредит и присылая мне счет?
Он возвышался над ней, глубоко засунув руки в карманы и нахмурившись. Она спокойно подняла глаза и ответила на его взгляд, а потом снова опустила их. Ничего, кроме движения головы. Некоторое время он пытался подавить гнев, а Тони пришлось собрать все свои силы, чтобы сохранить это безмятежное спокойствие.
– Это ты по поводу поездки? – она беззаботно пожала плечами. – Я сказала, что поеду в Англию, и я поехала.
Она замолчала, услышав отдаленные крики детей, играющих на пляже, и по какой-то причине ей захотелось, чтобы они сейчас не появлялись.
– Я знаю свои права и хотела показать тебе, что не позволю обращаться с собой, как с рабыней. Я хотела видеть своих родителей, и ты, как мой муж, должен был дать мне денег без разговоров. Все равно тебе пришлось заплатить, – добавила она с триумфом, – так что мог бы просто дать мне их.
Она по-настоящему, хотя и ехидно, улыбнулась ему, получая удовлетворение от скрипа его зубов.
– Мне все равно пришлось заплатить, не так ли?
Прежде чем Тони успела что-либо сообразить, ее резко подняли на ноги и встряхнули.
– Ты посмела влезть в долги! Только посмей еще раз, и все, что ты имела, станет ничем! – Ее резко отшвырнули опять на стул. Она дрожала с ног до головы.
– Ты можешь себе это позволить! – вскрикнула она, показывая непокорность, хотя все тело ее ослабло.
– Что касается долгов, это сильное преувеличение. У меня нет ничего, что бы я не оплатила!
– И если ты дорожишь своей шкурой, ты не сделаешь этого снова! Ты понимаешь, каким идиотом я выглядел? Счет из магазина пришел первым, и я отослал его назад, сказав что это не мой, и устроил скандал управляющему!
Несмотря на слабость от пережитого испуга, Тони готова была рассмеяться. Если он выглядел идиотом, это пойдет ему на пользу! Однако она не засмеялась, но и не оставила желания отомстить. Она сказала:
– Если бы ты заплатил за мою поездку, ничего этого не случилось бы. И я бы объяснила счет в магазине. Очень неразумно с твоей стороны, потому что, как я уже сказала, тебе все равно пришлось заплатить.
Никто из них ничего не говорил, а Дарес, о чем-то размышляя, рассматривал ее. Когда, наконец, он заговорил, его злость в голосе исчезла, но появилось ледяное спокойствие и даже нечто вроде торжества.
– Ты, кажется, очень уверена, что мне пришлось заплатить. – Какие-то интонации в его замороженном голосе заставили Тони напрячься. – Деньги, которые теперь ты мне должна, – продолжал ее муж, – будут погашены за счет твоего содержания. Ты не будешь вообще ничего получать, пока последняя драхма не будет оплачена. Твое содержание приостановлено!
– Приостановлено! – у нее забилось сердце. Почему она об этом не подумала. – Ты не можешь остановить выплату содержания!
Дарес насмешливо смотрел на нее с высоты своего роста.
– Я уже сделал это. И когда возобновлю выплату, банк уведомит тебя об этом.
Она молчала. Не иметь ничего… ни пенни в кармане.
– Я… я не смогу существовать. Мне нужны хоть какие-нибудь деньги.
Ее голос потерял резкость, а глаза утратили воинственный блеск.
– Я собиралась оплатить счет из магазина из денег за следующий месяц.
У Дареса вырвался смешок, и он сказал:
– Быстро соображаешь, я бы сказал. Оплатить счет?
Ты думаешь, что я поверю в твое намерение вернуть мне деньги? Куда ты их истратила?.. Или я не должен спрашивать?
– Я купила подарки детям моей сестры. А если ты мне не веришь… мне нет дела, веришь ты мне или нет!
– Детям твоей сестры? У тебя есть сестра?
– Она вдова и с трудом кормит детей. Я купила и кое-какую одежду и обувь. – К ее смущению, она почувствовала пощипывание в глазах и быстро отвернула лицо.
Как она сможет устроить детям хорошие каникулы без денег? Она чувствовала, что должна забыть про свою гордость и попросить немного денег. Но прежде чем ей удалось это сказать, она снова услышала голоса детей.
Предвкушаемый восторг от встречи своего мужа с ними вдруг пропал сам собой, уступив место глубокой тревоге. Голоса слышались уже ближе, и она рискнула поднять глаза. Дарес прислушался, глубокая морщина прорезала его лоб. Через секунду трое сорванцов появились, прыгая по газону, дико крича и размахивая руками. Они снова играли в индейцев.
– Что?.. – Дарес изумленно смотрел на приближающийся ураган. – Что вы здесь делаете? – Он обращался к Робби, который подбежал первый. – Убирайтесь с газона немедленно! Он обернулся к Тони:
– Где эти паршивцы живут, черт побери?
– Мы живем здесь, – запыхавшись, проговорила Луиза, глядя на Дареса нахальным взглядом. – А вы кто?
Луиза была не только груба, но и дерзка и неуважительна со старшими.
– Это дом тети Тони!
– Здесь? – Дарес снова медленно повернулся к своей жене, которая пыталась уклониться от его взгляда.
– Ты привезла их с собой?
Его голос прозвучал недоверчиво. Тони постаралась что-нибудь сказать, но не смогла, и когда, все так же не желая встречаться со взглядом его карих глаз, она отвернула лицо, он резко взял ее за подбородок и повернул к себе. Она сердито вырвалась:
– Да, я привезла их с собой… чтобы Пэм смогла сохранить работу в течение летних каникул. Они пробудут здесь шесть недель, – добавила она решительно, ее храбрость возвращалась. Теперь молчал Дарес, глядя на Тони, которая, несмотря на решимость, была готова к тому, что он сейчас мог сделать, и отчаянно старалась сохранить агрессивный вид. Дети стояли тут же, а Дэвид смотрел на Дареса так, как будто это он вторгся в их частные владения.
Тот, в свою очередь, стал оглядывать их стальными глазами. Робби показал ему язык и, ужаснувшись, Тони поднялась на ноги и приказала им отправляться в дом.
– Зачем? – дерзко ответил Дэвид. – Мы играем в индейцев…
– Идите в дом, все! Вымойте руки и лицо…
– А у меня не грязные.
– И у меня.
– И у меня тоже. И я хочу съесть чего-нибудь.
Луиза стала отходить, махнув головой своим братьям:
– Пошли, эй, вы!
И прежде чем Тони успела что-либо сказать, они помчались к дому. После их ухода наступила зловещая тишина, а потом угрожающе спокойным голосом Дарес сказал:
– Я хотел бы получить объяснение, если ты не против.
Тони облизала губы.
– Я уже говорила: я привезла их с собой, чтобы сестра на время каникул смогла сохранить за собой работу.
Если бы я этого не сделала, ей пришлось бы бросить работу, а она не может себе этого позволить.
– Ты пытаешься меня уверить, что твои мотивы были совершенно не эгоистичны? – мягко спросил он.
– Конечно…
– Не лги! Ты привезла детей, чтобы досадить мне! Я не понимаю, почему ты получаешь садистское удовольствие, пытаясь вывести меня из себя, но предупреждаю, что ты напоролась не на того человека. Я тебе не сопливая английская тряпка!
Тони задрожала от гнева.
– Не смей упоминать англичан! Они лучше всех тех, кого ты знаешь… и они лучшие мужья, чем тебе когда-нибудь удастся быть! – Она путала слова в предложении, но была в таком состоянии, что уже не понимала, что говорит. – Для меня ты только высокомерный самовлюбленный иностранец, и я не позволю тебе насмехаться над моим народом, поэтому на будущее будь осторожнее!
Ее лицо горело, кулаки сжимались. Она увидела в его глазах отдаленный смех, но это не помогло ей успокоиться.
– Характер тоже волевой. Я не уверен, что не получу удовольствие, сделав что-то с… – Он приблизил лицо, и она увидела, что смех из глаз пропал. – Разреши мне дать тебе совет, Тони. Не испытывай моего терпения. Поверь, оно не так велико, как ты думаешь.
