Текст книги "Голубые холмы Синтры"

Автор книги: Энн Хэмпсон (Хампсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 5

Приближалось время возвращения дона Мигела. У Элинор было чувство, что скоро случится нечто приятное. Наконец она призналась себе: ей доставляет удовольствие общество графа, даже если он почти все время держится замкнуто. Иногда ему случалось расслабиться и поболтать с ней. Например, в тот вечер, когда Карлота оставила их и рано легла спать. Или когда он встретил Элинор в саду днем во время сиесты. Элинор с нетерпением ждала его необыкновенно привлекательной улыбки, мягкого взгляда серых глаз. Это делало его таким милым, родным, и она начинала относиться к нему просто как к Мигелу, а не великому и строгому графу Рамиро Висенте Мигелу де Каштру, благородному владельцу Паласио де Каштру и нескольких уютных усадеб и поместий. Карлота тоже с нетерпением ждала возвращения брата. За день до его приезда она, казалось, повеселела. Гуляя с Элинор неподалеку от Паласио, она взволнованно сказала:

– Завтра мой брат будет дома! Я с таким же нетерпением жду его! Как до знакомства с тобой. Странно, да?

– Вовсе нет, – улыбнулась Элинор. – Так и должно быть.

– Но раньше… ну, я была одинока. Теперь все наоборот. У меня есть очаровательная подруга. Благодаря Мигелу.

– Спасибо, Карлота. Я знаю, мы останемся подругами даже после моего отъезда.

После отъезда… Дон Мигел уже предлагал ей остаться с ними насовсем. Но он сказал это, думая, что его сестра никогда не выйдет замуж, Элинор не могла поверить, что Карлоте всю жизнь предстоит остаться одинокой. Она слишком красива. Должно быть, мужчины восхищаются ею. И когда-нибудь один из них закроет глаза на ее ошибку. Тогда Элинор придется уехать.

– После твоего отъезда? – Карлота остановилась как вкопанная. – Ты никогда не оставишь меня, Элинор! Скажи, что не оставишь. Обещай мне!

Элинор пришлось остановиться. Она нежно взглянула на Карлоту. Девушка немного побледнела и прижала руку к сердцу.

– Я тебя не оставлю, пока не настанет день, когда я тебе больше не буду нужна, – серьезно пообещала она.

– Ты всегда будешь мне нужна. – Глаза Карлоты потемнели от удивления. – Почему ты думаешь, что может настать день, когда ты не будешь мне нужна?

Элинор заколебалась. Рассказать Карлоте, что она думает о ее замужестве?

– Ты повзрослеешь, Карлота, – наконец мягко напомнила ей Элинор, – и уже не так будешь нуждаться в моем обществе.

– Дело не в этом. – Карлота вдруг стала проницательной. – Ты думаешь, будто я когда-нибудь выйду замуж. – Ее голос сник, хотя только что дрожал от волнения. – Теперь я никогда не выйду замуж… Пожалуйста, не перебивай меня, Элинор. Я хочу пояснить. И больше мы не будем говорить о твоем отъезде. Здесь, в Португалии, как и в некоторых других странах, мы придаем огромное значение целомудрию. Никто никогда не попросит у брата моей руки. – Она отвернулась и задумчиво уставилась на один из крошечных искусственных водопадов.

Его восхитительно извилистый поток прокладывал себе путь через сад и парк, потом в окрестные земли и наконец впадал в реку Тахо, которая текла к морю через Лиссабон.

– Не понимаю, почему ты так уверена, что никогда не выйдешь замуж. – Элинор говорила и удивлялась: разговор не привел в смущение ни ее, ни Карлоту. Такое возможно только с близкими подругами. – Ты очень красива, Карлота, и однажды покоришь сердце какого-нибудь счастливца. Это неизбежно.

Карлота покачала головой:

– Ему придется рассказать… и на этом все закончится.

– Нет, дорогая. Если он тебя полюбит, то поймет и не обратит внимания на то, что произошло, когда ты была такой юной и невинной… и без защиты.

Карлота обернулась бледная, с дрожащими губами.

– Ты говоришь так, будто не я во всем виновата.

– По-моему, не ты.

– Как ты великодушна! Но здесь больше никто так не подумает.

– Когда-нибудь подумает, Карлота… по крайней мере, тот, единственный, кто будет иметь значение.

Они надолго замолчали. Продолжая медленно идти через сады в парк в обществе Карлоты, Элинор снова подумала о том, как таинственно вела себя увиденная ею пара в прошлое воскресенье. Дойдя до рощи, где они тогда скрылись, Элинор опустила глаза. Что-то сверкнуло в траве. Это оказался клипс со стразами. По крайней мере, ей показалось, что это бижутерия, пока Карлота не воскликнула от удивления, увидев украшение на ладони подруги.

– Это же вещь Доры!

– Доры? – Элинор озадаченно уставилась на Карлоту. – Так эти камни настоящие? Должно быть, они стоят целое состояние!

– Конечно. – Карлота взяла клипс и уставилась на него столь же озадаченно, как Элинор. – Как странно, что он здесь. Дора, должно быть, его как-то потеряла… – Девушка замолчала и вздрогнула. – Мне… страшно, Элинор. Вот, возьми его! – Она сунула клипс Элинор, не интересуясь ее мнением. – Верни его обратно, – посоветовала Карлота испуганным голосом. – Мне не нравится иметь с этим дело, Элинор!

– Ерунда! Его действительно нельзя вернуть обратно. Мы положим его в какое-нибудь надежное место… Может быть, ты положишь его к ней в комнату?..

– Нет, не буду! Я никогда туда не захожу, – начала Карлота. Потом она замолчала, пытаясь взять себя в руки, только теперь заметив, с каким странным выражением смотрит на нее компаньонка. – Это… это не… счастливая комната, – прошептала девушка. – Я входила туда только раз, и мне показалось… показалось, что там до сих пор как при Доре. Такое впечатление, что брат часто ходит туда по ночам и… и… как будто общается с… с ее духом.

Элинор невольно вздрогнула. Но быстро пришла в себя и попросила Карлоту не выдумывать. Она вспомнила, что сама побывала в этой комнате и не заметила ничего, что говорило бы о привидениях. Элинор эта комната даже привела в восхищение, и она была бы не прочь остаться там подольше. Но… Она была слишком холодная. Комната, где не было счастья. Нет, ей не хотелось бы иметь такую комнату. Элинор резко запретила себе крамольные мысли. Ведь там дон Мигел наверняка был счастлив много-много раз. А теперь… неужели Карлота права и он часто приходит туда по ночам, чтобы общаться с душой Доры? Элинор попросила Карлоту не выдумывать, но в предположении малышки не было ничего невозможного, даже если Элинор не могла согласиться с этим. Это было нездоровым. К тому же полностью противоречило ее представлению о доне Мигеле. Человек с такой сильной индивидуальностью наверняка пытался бы победить свою печаль, а не уступать ей. Карлота говорила, мешая думать. Элинор повернулась к ней, благодарная за то, что девушка избавила ее от неприятных воспоминаний.

– Что ты собираешься с ним сделать, Элинор? Ты не можешь отдать Мигелу. Он только расстроится еще больше. Ведь он подарил его Доре на день рождения.

– Я найду для него место, Карлота. Может, ты позволишь мне пойти в комнату Доры и просто положить его в шкатулку? – Элинор знала, что на туалетном столике стоит шкатулка для драгоценностей, и решила положить клипс именно туда.

Жулия… Это имя чуть не сорвалось с ее губ. Потому что Элинор опять вспомнила, как та уносила шубу. Может быть, именно Жулию она увидела воскресным утром, чуть ли не на этом самом месте. Странно, что ни мужчина, ни женщина, кем бы они ни были, не заметили в траве клипс. Но Элинор вдруг вспомнила, что они пришли туда в спешке. Скорее всего, они смотрели по сторонам сквозь листву деревьев, пытаясь удостовериться, могут ли уйти незамеченными. Так что им было не до клипса.

– Конечно, позволю, – говорила в это время Карлота. – Хорошо ты придумала – положить клипс в комнату Доры. Все остальные ее вещи там… точно так же, как она их оставила, уезжая отдыхать.

Все остальные ее вещи… Все, кроме норковой шубы…

Когда дон Мигел вернулся, они снова принялись обсуждать поездку. Решили, что отправятся в quinta Мигела в районе Миньо на самом севере Португалии.

– Но ведь ты будешь отдыхать? – Карлота с сомнением посмотрела на брата. – Знаешь, дорогой Мигел, ты всегда принимаешься за работу, когда мы приезжаем в какое-нибудь из твоих имений.

Он ласково улыбнулся. Они сидели после полудня в маленьком малиново-белом салоне и ждали, когда подадут чай. Мигел откинулся на спинку кресла. Он выглядел более загорелым, чем обычно. И казался более расслабленным.

– Но ведь тогда, дорогая, я приезжал, чтобы работать. А на этот раз собираюсь сделать перерыв.

– Хорошо! А мы туда поедем из-за festa [1]1
  Праздник (португ).


[Закрыть]. – Она повернулась к Элинор: – Тебе очень понравится. Все происходит в городе Вьяна-ду-Каштэлу. Там самая веселая ярмарка. Женщины надевают традиционные костюмы… то есть юбки в черную полоску и передники с красивыми вышитыми сердцами, цветами, птицами. А болеро украшены золотой и серебряной филигранью, и, конечно, шали с красивой бахромой самых ярких цветов!.. – Карлота самозабвенно продолжала восторженный рассказ.

Немного погодя граф встретился взглядом с Элинор, улыбнулся и покачал головой. Элинор упрекнула себя за то, что позволила пульсу забиться так сильно. Но дон Мигел, без сомнения, тревожил ее сердце все сильнее и сильнее. В его присутствии она испытывала чудесное удовольствие и страшное напряжение, даже страх. Почему? Неясно. Но это чувство было слишком реальным. Элинор не могла не признать, что она, вероятно, рискует подвергнуть себя страданиям, от которых не скоро оправится.

Но эта мысль не смогла испортить приятное ожидание и волнение. Спустя два дня, заполненных покупками и приготовлениями, она сидела в большой машине со сверкающим гербом, которую вел шофер в безукоризненной форме. Они выехали из окрестностей Паласио и теперь направлялись к прибрежной дороге. Когда Элинор сказали, что она будет сопровождать графа с сестрой, ей не пришло в голову позаботиться об одежде. Она думала, что все будет как в Паласио. Но дон Мигел предупредил, что она будет ходить в гости вместе с ним и Карлотой, а также обедать с ними, когда они будут принимать гостей. Так что Элинор вовсю занялась покупками в Лиссабоне, где истратила почти все, что заработала. Она купила три коротких стильных платья и пару шикарных дневных нарядов, а кроме того – дорогой брючный костюм и несколько блузок и юбок. Ей казалось, что она берет слишком много одежды.

Карлота вошла в комнату, когда Элинор укладывала вещи, посмотрела на нее и спросила:

– Это все, что ты берешь с собой?

– Это только на неделю, – с улыбкой заметила Элинор.

– Конечно, – ухмыльнулась Карлота, – а я люблю все время переодеваться, так что беру вещей гораздо больше, чем ты.

Элинор засмеялась, представив, как Карлота теряется среди нескольких огромных чемоданов с одеждой.

Предстояло проехать больше двухсот миль, так что они, естественно, остановились перекусить. Это было в «Гранд-отеле» в Фигейра-да-Фош, где компания отведала местных деликатесов и насладилась вином из Миньо, куда они и направлялись.

Выйдя из отеля, Элинор робко сказала:

– Спасибо, дон Мигел, за прекрасный обед.

Он смотрел на море, но, услышав ее слова, обернулся. Взгляд его серых глаз быстро пробежал по ее милому лицу. Он смотрел на ее волевые черты, чистую, прозрачную кожу, не скрывающую голубых вен у висков. Ее светлые волосы, спускающиеся ниже плеч и завивающиеся на концах, сияли, как чистое золото. Большие честные глаза источали ласковый свет. Его глаза странно вспыхнули. Элинор быстро опустила голову и с трудом сглотнула, чтобы освободиться от непривычного кома в горле. Немного погодя она поняла, что ее так удивило, – с лица дона Мигела исчезло надменное выражение.

– Рад, что вам понравилось, Элинор, – произнес он глубоким голосом, всегда казавшимся ей необыкновенно привлекательным. – Но не благодарите меня. – Он почему-то внезапно развеселился. – Вы знаете, что должны получать стол и квартиру.

Она порозовела. Не от его последних слов, но потому, что он впервые обратился к ней по имени. Краем глаза она заметила, что Карлота слегка вздрогнула и странно глянула на брата. Естественно, она ничего не сказала. Они подошли к машине, и Грегорио открыл дверцу.

Некоторое время ехали молча. Но, почувствовав смущение Элинор, дон Мигел заговорил беспечным тоном. Элинор выслушала рассказ о его поместье среди живописных холмов высоко над побережьем. Он выращивал оливки и виноград, из которого получалось легкое, слегка щекотавшее нёбо вино «Виньо-Верде».

– Жаль, мы не увидим сбор винограда, – перебила брата Карлота, оторвавшись от созерцания пейзажа. – Элинор очень бы понравилось.

– Может, потом приедем еще. Сбор винограда начинается в октябре, – пояснил он Элинор.

– Приедем еще раз? – переспросила Карлота. – Замечательно! Мне нравится Соларе де Калвареш, потому что после Паласио кажется таким маленьким и без претензий. Не то чтобы я его предпочитала, – заторопилась она, увидев, что брат удивился. – Просто есть разница. Совершенно не похоже на Паласио.

– Да, – согласился он, немного подумав, – совершенно не похоже, и разница довольно приятная. Видите ли, – он повернулся к Элинор, которая сидела между ним и Карлотой, – такие небольшие усадьбы характерны для севера нашей страны. Они не такие великолепные и внушительные, как у вас в Англии.

– Их нет на юге? – спросила Элинор.

– Нет. Как я сказал, они характерны для севера Португалии. К тому же большинство наших традиций поддерживают на севере.

– Думаю, все винные празднества берут начало тоже на севере?

– На севере очень много празднеств, да. Но вообще-то у нас винных нет.

– Вот как? – удивленно посмотрела на него Элинор.

– Во время сбора винограда всегда очень весело, – ответил дон Мигел. – Все принимают в нем участие. Но вообще-то, как я сказал, винных празднеств у нас нет. Но у нас много других, – быстро добавил он, заметив, что Элинор несколько разочарована. – Мы в основном веселый, беззаботный народ. Любим праздновать все, что касается урожая.

– Да, – добавила Карлота. – Каждая ферма празднует сбор урожая.

– И у вас наверняка много религиозных празднеств?

– Да, Элинор, много… и их празднуют по всей стране.

Некоторое время все молчали. Элинор от души наслаждалась пейзажами за окном. Она восхищалась привлекательной простотой коттеджей маленьких деревень, чьи обитатели улыбались и приветственно махали проезжающей машине. Ближе к берегу картина сильно изменилась. Она видела могучие утесы, о которые разбивались океанские волны, и многолюдные пляжи с нежно-золотистым песком. Иногда попадались длинные песчаные полосы, имевшие вид одинокий и недружелюбный. Там виднелись редкие хижины рыбаков. Города тоже были разными. Некоторые – мрачными и неинтересными, а другие напоминали рисунок на открытке. Элинор с сожалением покидала их сверкающие заливы и высокие горы, заросшие дубами и соснами. Близился закат.

– Теперь уже недалеко, – сказала Карлота. – Ты устала, Элинор?

– Вовсе нет. Мне очень понравилась поездка. – Она встретилась взглядом с серыми глазами напротив и улыбнулась. Дон Мигел в ответ несколько долгих минут, не отрываясь, смотрел на нее. Потом отвернулся и уставился в окно. Элинор начала размышлять о том, что произошло, когда они остановились выпить чаю в маленьком кафе на берегу. Вставая, она ухитрилась растянуть себе лодыжку и, к собственному смятению, почувствовала, что падает. Граф тут же поддержал ее. Даже теперь она не могла понять, показалось ей или действительно он наклонил голову, вдыхая аромат ее волос. Она знала, что запах ее шампуня был восхитителен, она так и сказала парикмахеру. Довольный, он сообщил, что это новинка. Хотя Элинор сделала прическу вчера, аромат сохранился до сих пор, как и обещал парикмахер.

Наконец она решила, что ей показалось. Вряд ли человек, втайне оплакивающий любимую жену, стал бы вести себя так…

Первый вечер и следующий за ним день в solare они бездельничали. Принимали солнечные ванны, купались в бассейне с подогревом и ели вкусную пищу, приготовленную Марией Виегаш, кухаркой-экономкой дона Мигела. Она вместе с мужем и двумя дочерьми умело вела хозяйство. Две садовницы присматривали за садом, а Жозе, мастер на все руки, выполнял работу, которая подвернется.

Мария прислала Ану, одну из своих дочерей, прислуживать Элинор. Та, постучав, робко вошла в комнату.

– Мама говорит, что сегодня вечером дон Мигел устраивает очень важный обед для своих друзей, – взволнованно сообщила девушка. – Поэтому она прислала меня и сестру помочь одеться вам и доне Карлоте. – Ана с трудом говорила по-английски, но понять ее было легко.

Элинор неуверенно глянула на нее. Она предпочла бы справиться сама, но в то же время ей не хотелось отказываться от помощи. Она решила, что отказ обидел бы и мать, и дочь. Смирившись, Элинор поблагодарила Ану и попросила ее наполнить ванну.

– Ваше белое платье, сеньорита, – воскликнула Ана, доставая его из гардероба, – оно такое красивое!

– Спасибо, Ана. – Элинор улыбнулась ей, обрадовавшись, что приняла помощь Аны. Ведь у нее не было времени подготовиться к важному приему, который устраивал граф. Завтра вечером они должны были присутствовать на званом обеде с виконтом Тейшейрой Гонсалу Санчесом де Кавалейру и его семьей у него дома, в Соларе де Лусена, очаровательном поместье на великолепных землях, простирающихся до берегов реки Лимы.

Карлота покраснела, узнав о приглашении виконта, и сказала Элинор, как только они остались одни:

– Санчес – самый красивый мужчина из всех, кого я знаю. Он очень добрый. Тебе понравится, Элинор.

– Ты имеешь в виду виконта?

– Да. – Карлота долго смотрела себе под ноги. Вдруг она сказала, совершенно неожиданно: – Кажется, он знает о моем ребенке…

Последовало долгое неловкое молчание. Элинор не знала, что сказать. Ее поразило, что Карлота считает виконта красивее своего брата. Ведь сама Элинор не могла себе представить никого красивее дона Мигела. Она давно решила, что только он необыкновенно щедро одарен природой.

– Это… это важно? – наконец спросила Элинор, больше ничего не придумав.

– Не очень. Но я чувствую, что при встрече это смутит меня.

– Почему ты думаешь, что он знает о… о ребенке?

– Просто чувствую, Элинор, – немного подумав, призналась Карлота. – Ты знаешь, что я уехала давно и, конечно, не встречалась с Санчесом после возвращения. Но я помню, что, когда он обедал с нами, а Мигел сказал, что я уезжаю отдыхать в деревню, Санчес взглянул на меня и спросил: «На несколько месяцев?» Тебе не кажется, это очень странный вопрос?

– Да, – мрачно ответила Элинор.

Она собиралась сказать, что если Санчес догадался, почему Карлота уезжает в деревню, то его слова никак не назовешь дипломатичными.

– Меня тогда поразило, что эти слова вырвались у него сами собой. Если бы он мог, то взял бы их обратно. Кажется, брат его не слушал, потому что разговаривал с кем-то другим.

Элинор едва не спросила, где же сейчас Лоренсо. Но она промолчала, не желая смущать Карлоту упоминанием об отце ребенка, хотя та первая заговорила. Элинор не знала, что очень скоро ей предстоит услышать о Лоренсо… и о Доре Амелии Пауле де Каштру, прекрасной жене графа.

Обед подали в нарядно обставленной столовой с высокими потолками. За овальным столом Карлота сидела справа от брата, а Элинор – слева, рядом с Санчесом. Красивый, признала Элинор, хотя и не сравнится с хозяином дома. Далее сидела сестра Санчеса – Инес. Ее муж восседал напротив, рядом с Кларой, женой дона Андре Гарсиа. Его quinta и quinta дона Мигела разделяли воды реки Лимы. Двоюродный брат Санчеса и его вторая сестра тоже были приглашены, но не смогли прийти. Так что за столом собрались четыре пары. Хорошее, легкое и приятное число для ее первого званого обеда, подумала Элинор. Она чувствовала себя счастливой из-за красивого платья и еще оттого, что граф сделал ей комплимент. И не один. Ее красоту и очарование оценил и Санчес, который вежливо спросил ее о должности компаньонки Карлоты, когда перед обедом им подали напитки. Сначала он казался робким, но потом прекрасно чувствовал себя в ее обществе. Как и она – в его. Санчес ей очень понравился – открытый, великодушный светловолосый гигант. В его глубоких синих глазах светилась мягкость, столь нехарактерная дону Мигелу. Казалось, он невероятно обрадовался тому, что его усадили рядом с Элинор, и сразу начал болтать с ней.

– Я очень рад, что завтра вечером вы будете моей гостьей, сеньорита, – сказал он, когда Элинор, улыбнувшись, взглянула на графа. Дон Мигел улыбнулся в ответ, но ей стало не по себе. Показалось, что он недоволен. – Можно я стану звать вас Элинор?

– Ч-что? – Элинор часто заморгала, глядя на виконта недоуменно.

– Я спросил, можно ли мне звать вас Элинор?

– Конечно.

– А вы, пожалуйста, зовите меня Санчесом. Все мои друзья так меня и зовут. Терпеть не могу «Тейшейра».

Его пыл придавал ему обаяния. Элинор подумала о Карлоте и о том, как она невольно призналась в своих чувствах к нему. Будет замечательно, подумала Элинор, если виконт ответит взаимностью. Вот прекрасная будет пара! Дон Мигел заговорил с Элинор, отвлекая от раздумий:

– Что-то не так с аппетитом, Элинор? Вы почти не едите.

– Я слишком занята беседой, – засмеялась девушка и взяла вилку.

Она с одобрением осмотрела стол. Севрский фарфор, серебряные приборы. Перед каждым гостем стояли изысканные крохотные букеты в хрустальных чашечках в тон бокалам. Две мейсенские вазы были полны красных и желтых роз – геральдические цвета семьи Каштру. В золоченых канделябрах виднелись многочисленные длинные свечи. Их свет смешивался со скрытым освещением на потолке. Все гости были великолепно одеты, беседа шла весело и легко, часто раздавался смех. Вдруг Элинор удивилась тому, что оказалась здесь, в такой аристократической компании. Встречей с графом она была обязана лишь удаче… Ей выпал всего один шанс на миллион, который неизбежно меняет жизнь. Страшно подумать: в сентябре она могла оказаться в школе… где директором – Терри Кершоу.

– Так уже лучше, – прошептал дон Мигел, с серьезной учтивостью взглянув на тарелку Элинор. – Я подумал, вам что-то не нравится.

Она быстро взглянула на него и покраснела, поняв, что он ее дразнит. Несмотря на серьезный тон, его глаза лукаво блеснули. Она подумала о Доре, его покойной жене. Интересно, вспоминает ли о ней дон Мигел? Невозможно понять за его внешней невозмутимостью.

После обеда компания пила кофе в малиновой гостиной. Ее высокие окна были распахнуты, чтобы впустить ночную прохладу. Элинор обнаружила, что Санчес снова сел рядом с ней, заняв свободное место на глубоком бархатном диване.

– Элинор, – немного застенчиво начал он, помешивая кофе. – Вы мне очень нравитесь. Я чувствую себя так, будто мы с вами знакомы гораздо больше, чем несколько часов. – Он замолчал, положил ложку на блюдце и поднес чашку к губам.

Элинор замерла от его слов, гадая, что же еще услышит от молодого красавца виконта.

Он заговорил не скоро. А когда заговорил, Элинор напряглась и инстинктивно бросила взгляд на дона Мигела. Тот был занят разговором с Кларой и Андре Гарсиа.

– Я чувствую, что вам можно доверять… Элинор, можно поговорить с вами?

– Смотря о чем, Санчес, – осторожно прошептала она.

– О Карлоте. Я обратился к Мигелу. Это было несколько недель тому назад. Попросил разрешения приехать в Паласио, чтобы ухаживать за его сестрой. Но он отказал. Это можно счесть оскорблением для человека моего положения, но, судя по тому, что я знаю, мне понятно его нежелание, чтобы у Карлоты появился поклонник. Поэтому я смог его простить и не обиделся. – Его тон стал более доверительным.

– Судя по тому, что вы знаете? – переспросила Элинор, прекрасно понимая, о чем он говорит.

Карлота сама подозревала, что виконту известно о ребенке. С любым другим Элинор избегала бы разговоров на щекотливую тему – она работала в семье Каштру и хотела сохранить лояльность к своему работодателю. Но из слов Карлоты Элинор поняла, что Санчес нравится ее подопечной. А теперь стало ясно, что и Карлота Санчесу более чем нравится. Тот явно горел желанием жениться на ней. И Элинор решилась довериться виконту.

– Судя по тому, что я знаю, – медленно повторил молодой виконт. Он оглянулся, словно хотел убедиться, что их никто не слышит. – Вы встретили Карлоту с братом в Лондоне, если не ошибаюсь? Так сказал Мигел. Он и Карлота там… отдыхали.

– Я действительно встретила их в Лондоне, Санчес. – Она все еще осторожничала.

Пусть Санчес сделает первый шаг.

– Мне трудно представить, где вы могли встретиться с Мигелом… – Он в смятении замялся и поспешно добавил: – Я не предполагаю, Элинор… – Он покраснел.

– Не беспокойтесь, – проявила милосердие девушка. – Действительно, у нас с доном Мигелом разное положение в обществе. И при обычных обстоятельствах мы вряд ли встретились бы.

– Думаю, нам с вами известно о Карлоте одно и то же – я чувствую. Как только я узнал, что Мигел привез девушку из Англии, сразу понял – он ей доверяет. Вы не расскажете, как познакомились с Мигелом?

– Я работала в отеле, где он остановился, – ответила Элинор.

Санчес опешил.

– Я думал… что вы медсестра, – прошептал он. Санчес нахмурился, помолчал, затем решительно посмотрел ей в глаза. – Вам должно быть все известно, Элинор, иначе бы вы проявили больше любопытства.

– Санчес, – мягко сказала Элинор. Она перевела взгляд на дона Мигела, устроившегося в большом кресле. – Если вы хотите что-то мне сообщить – говорите.

– Прошу прощения. Мне не следовало предлагать вам заговорить первой. Я восхищаюсь вашей сдержанностью, Элинор, и вашей преданностью. Но раз вы меня не останавливаете, я полагаю, вы не против помочь мне попытаться уговорить Карлоту стать моей женой.

– Вы действтельно хотите на ней жениться?

– Больше всего на свете! – пылко воскликнул Санчес.

Но Элинор молчала. Она ждала, что он скажет о проблеме Карлоты. И он заговорил. О том, как, услышав от Мигела о поездке Карлоты к тете, заподозрил, что этим хотят скрыть какой-то позор.

– Почему вы так решили? – перебила его Элинор.

В его голосе зазвучала боль.

– Потому что жена Мигела сказала… Но я должен рассказать по порядку. Все в свою очередь.

Элинор откинулась на спинку дивана и продолжала внимательно слушать. Удивительно! Они с виконтом спокойно, не стесняясь, обсуждают такие вещи! Словно знакомы не три часа, а три года!

Элинор узнала, каково ему было понять настоящую причину отъезда Карлоты. Санчес следил за тем, что будет дальше. И сообщение Мигела о том, что его сестра едет в Лондон отдыхать, укрепило его подозрения. Он догадался, что девушку поместят в частный санаторий.

– Видите ли, по времени все совпадало, – покраснев, пояснил он. – Когда я услышал о вас, то понял, что вы – ее защитница… кем покойная жена Мигела никогда не собиралась быть. – На миг его глаза вспыхнули неприязнью и вновь затуманились грустью. – Я подумал, что вы работали в этой больнице медсестрой, а Мигел решил нанять вас компаньонкой к Карлоте, потому что вы знали их тайну.

– Я знала их тайну.

Она рассказала ему все.

Санчес был потрясен. С трудом сдерживая боль, он спросил:

– Что с ребенком? Его усыновили?

– Он умер, Санчес, – тихо ответила Элинор.

Казалось, молчание никогда не кончится. Наконец она решилась его прервать:

– Вы, очевидно, хотите закрыть на это глаза?

– Я обожаю Карлоту. Она не виновата. Она была доверчива и неопытна, как ребенок… и она невинна в моих глазах. – Он заметил, как Мигел и Инес подошли к пианино. – Кажется, сейчас начнутся танцы. Они ищут любимый фаду [2]2
  Фаду (fado) – музыкальный жанр, разновидность песни-баллады (португ.).


[Закрыть]моей сестры, – мимоходом пояснил он Элинор и продолжил рассказ. Он виделся с Карлотой, когда Мигел приезжал сюда с женой. Он знал, что нравится девушке, и надеялся со временем добиться ее любви. – Мне следовало пораньше поговорить с ее братом, – вздохнул Санчес. – Но она выглядела слишком юной и в пятнадцать все еще казалась малышкой. Мигелу приходилось часто уезжать, но он думал, что о Карлоте заботится Дора. А она… – Санчес нахмурился. – Дора пренебрегала своими обязанностями. Именно она познакомила Карлоту с никчемным Лоренсо. Уверен, Мигел много ему заплатил, чтобы тот уехал из Португалии. Думаю, и сейчас Мигел ему регулярно платит и собирается платить дальше.

– Мигелу пришлось купить его молчание?

– Да. Лоренсо негодяй. Его нанял отец Доры – ныне покойный, – так Дора познакомилась с этим прохвостом. У них были странные взаимоотношения… – Санчес вновь многозначительно помолчал.

Казалось, он ничуть не раскаивается, что навел свою слушательницу на гнусные подозрения.

– Вы сказали, именно Дора намекнула вам на то… на то, что с Карлотой не все в порядке? – Элинор вдруг увидела, что дон Мигел смотрит на нее пристально и недовольно.

Надо заканчивать разговор, решила Элинор. Они так тихо и долго беседовали, порой склоняясь друг к другу… ей вдруг пришло в голову, что графу это может не понравиться. А Санчес продолжал изливать перед ней душу:

– Однажды она поняла, что я влюблен в Карлоту и ревную ее к Лоренсо. Дора засмеялась и сказала: «Бедный Санчес! Но тебе лучше ее забыть. Теперь она тебе не нужна… тебе и кому бы то ни было!» И она так посмотрела… – Санчес вытер вспотевший лоб, потом вынул носовой платок и промокнул его. – Я понял, Элинор, по взгляду Доры! Она ненавидела Карлоту, но всегда скрывала это от мужа.

Ненавидела… Как можно было ненавидеть прекрасное дитя? Карлота даже теперь, после несчастья, оставалась трогательно очаровательной. Милые черты лица, чистый взгляд оттеняло платье.

Санчес вновь заговорил под громкие звуки фаду «Мансос», который исполняла Инее:

– Вы поможете мне, Элинор? Да, поможете, я знаю.

Элинор колебалась. Нет, она не сомневалась в его словах. Она готова была помочь. Но что станет с ней, когда Карлота выйдет замуж? Дон Мигел надеялся, что она останется с ним и Карлотой насовсем. Но в то время он был убежден, что его сестра никогда не выйдет замуж. Ситуация изменилась, и Элинор смирилась с тем, что ей предстоит вернуться в Англию. Уехать… Она отыскала взглядом фигуру графа. У нее внезапно перехватило дыхание. Никогда его больше не увидеть. Это почему-то показалось ей невозможным… и все же так и случится. Они будут переписываться с Карлотой, но вряд ли станут ездить друг к другу в гости. Ее губы невольно задрожали, и она заметила, что ее работодатель немного нахмурился. Элинор поняла, что он озадачен. Дон Мигел смотрел то на нее, то на человека, сидящего рядом с ней на диване.

– Я хочу помочь вам, – наконец откликнулась Элинор. – Но не знаю как. Я подумаю. Уверена, что найду выход.

Виконт просиял:

– Вы очень добры. Если вам удастся помочь мне и Карлоте, я буду вечно благодарен… – В его глазах засияло счастье, но мгновенно померкло, натолкнувшись на взгляд дона Мигела. Тот смотрел на него с каким-то странным выражением.

– Не хотите потанцевать со мной, Элинор? – вежливо спросил дон Мигел. В его серых глазах промелькнуло такое беспокойство, что у Элинор мурашки пошли по коже. Неужели он догадался, о чем они говорили? Нет… он бы не подумал, что Санчес заговорит с ней об этом… во всяком случае, после того, как ему запретили ухаживать за Карлотой.