Текст книги "Голубые холмы Синтры"

Автор книги: Энн Хэмпсон (Хампсон)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Подобное признание гордого и высокомерного дона Мигела де Каштру застало Элинор врасплох. Но внезапно она почувствовала какую-то добрую теплоту… Наступила тишина. Она смотрела в его глаза и испытывала смешанное чувство ожидания… и страха.

Много времени спустя, лежа в большой кровати, такой уютной и теплой, Элинор вспомнила все, что произошло в этот вечер. Заснуть она так и не смогла. Граф был таким разным… как она. Как будто они впервые беседовали на равных.

Глава 4

Элинор гуляла по саду, радуясь яркому летнему солнцу в ожидании, пока Карлота спустится из своей комнаты. Они собрались на воскресный рынок. Недавно Элинор получила письмо одного из своих друзей, когда-то побывавшего в окрестностях Синтры. В письме говорилось, что на рынке можно купить занятные антикварные вещицы и другие старинные безделушки. Элинор немного занималась коллекционированием, так что надеялась найти что-нибудь интересное для себя.

Она машинально взглянула на балкон спальни Карлоты и улыбнулась. Как и все ее ровесницы, Карлота слишком долго прихорашивалась. Но Элинор, смирившись, пожала плечами и продолжила прогулку под теплыми лучами солнца. Она остановилась перед одной из местных красот – фонтаном Русалок, отделанным необычными изразцами. Изображения цветов, деревьев и виноградных листьев, выполненные в мавританском стиле, прилично сохранились с давних пор. Элинор вспомнила, как Карлота рассказала ей о коллекции мавританских изразцов в Паласио. По красоте и ценности с ней могла поспорить только коллекция старого, королевского дворца, который до самого конца XVI века оставался любимой летней резиденцией португальской королевской семьи. Вот почему многие португальские дворяне, как и предки дона Мигела, поселились в окрестностях Синтры. Они построили огромные усадьбы в местности, напоминающей сказку, там, где над засушливыми равнинами возвышается восхитительно зеленый оазис, – в прохладной тени лесов Синтры. Такие же благоуханные вечнозеленые земляничные деревья и великолепные кедры росли рядом с Паласио. Там же виднелись более экзотические иудины деревья и джакаранды, коралловые деревья и олеандры, источающие нежный аромат.

Элинор с удовольствием проводила время в сонной тишине у фонтана. Высокие арки украшали херувимы. Они опирались на его низкие стенки в элегантном стиле рококо. Элинор заметила, что португальцам свойственно желание украшать. Она перевела взгляд на ярких павлинов, которые прогуливались на лужайках, на низвергающийся поток водопада, на павильон в стиле итальянского Возрождения. Низкие стены террасы покрывал вьюнок, напоминающий изобилием субтропики. Звезды страстоцвета мягких розовато-лиловых и синих оттенков ярко блистали под лучами солнца. Среди них виднелись бугенвиллеи. Коралловые, красные и оранжевые бигнонии росли вперемежку с хрупкими вьюнками.

Интересно, подумала Элинор, какие еще деревья и растения можно найти в окрестностях Паласио. Ведь не одно столетие предки графа привозили сюда их образчики из многих стран мира, включая Австралию и Новую Зеландию, Китай и Японию, Южную Африку и Вест-Индию. Карлота рассказала ей об этом, когда однажды они грелись на солнышке, сидя на лужайке. Дон Мигел присоединился к ним, одетый в шорты и легкую рубашку. Он продолжил рассказ Карлоты, как обычно в церемонной, довольно строгой манере. Так что теперь Элинор было все известно о том, как постепенно менялся и улучшался облик этого прекрасного здания и окрестностей. Было очевидно, что на расходы никогда не скупились. Семья Каштру всегда могла позволить себе то, что хотела. И даже более того. Дон Мигел, как благородный идальго, выглядел высокомерным и надменным. Но когда он говорил о своей собственности, у Элинор создавалось впечатление, что он постоянно сознавал, что являлся лишь ее счастливым наследником.

Теперь ей вспомнился тот разговор. Элинор подумала о том, насколько привлекательным показался ей тогда граф. Как и в тот вечер, когда они познакомились. Мысли о доне Мигеле не оставляли ее, а сердце с каждой их встречей волновалось все сильнее. Начиная понимать в чем дело, Элинор в отчаянии и гневе попыталась избавиться от охватившего ее неизведанного чувства. Она старалась избегать бесед с графом и, уж конечно, не оставаться с ним наедине. В ту ночь Элинор долго не могла заснуть – думала о доне Мигеле. И опять пережить эти волнения казалось ей неудобным и неразумным. Ведь она несколько часов пролежала без сна, представляя его красивое лицо, суровое, но запоминающееся, гордое, но привлекательное; все его черточки, грозные и в то же время необыкновенно волнующие.

Элинор обернулась и бросила взгляд на окно Карлоты. Что же она там делает столько времени? Если б только знала Карлота, что и без всяких ухищрений невероятно красива! Ее прекрасные темные глаза не нуждались ни в тенях, ни в туши, а ее сочным губам не нужна была помада.

Элинор дошла до южной границы сада, где он почти незаметно сливался с лесистой местностью огромного парка, и собиралась пойти обратно. Вдруг что-то яркое блеснуло среди деревьев. Она стояла, не шевелясь. Наверное, птица, решила Элинор и уже собралась забыть об этом, как увидела… Ее пульс участился. Она инстинктивно спряталась за толстым стволом дерева.

Мужчина и женщина… На таком расстоянии Элинор не могла узнать их. Из-за густой растительности и листвы на заросших травой лесных полянах она даже не разглядела их фигур. Они разговаривали. Элинор видела, как женщина пару раз указала на дом. Что они делали в парке дона Мигела? Кто они? Разумеется, Элинор подумала о краже. Вдруг именно это и затевали незнакомцы? Но такая мысль показалась абсурдной. Какие разбойники станут говорить о своих планах прямо посреди парка? Что же делать? Элинор хотела подойти и спросить, что им здесь нужно. Но может быть, они работают у дона Мигела? Тогда имеют полное право находиться на его землях. Да, наконец решила Элинор, устыдившись глупых подозрений, должно быть, они здесь работают. Никто не появится без разрешения на землях графа.

– Элинор… где ты? – Карлота звала ее с другого конца сада.

Элинор машинально повернула голову… и успела заметить, что мужчина и женщина скрылись в маленькой декоративной роще неподалеку. Карлота бежала к ней. Элинор неохотно покинула свое укрытие и пошла ей навстречу.

– Прости меня, Элинор, – задыхаясь, произнесла Карлота, – но мне пришлось столько времени заниматься прической! Надеюсь, тебе нравится мой новый стиль!

– Карлота, – перебила девушку Элинор, – там в лесу какая-то пара… мужчина и женщина. Ты не знаешь, есть ли у них право здесь находиться?

– Мужчина и женщина? – Карлота изумленно посмотрела туда, куда указывала Элинор. – Не знаю. У нас здесь работает много мужчин… даже по воскресеньям.

– Эта женщина… что она здесь делает? – слегка нахмурясь, Элинор подумала, что, возможно, зря беспокоится и дает волю воображению.

Да, эти люди выглядели подозрительно. И слишком уж быстро скрылись в роще, услышав голос Карлоты. Но возможно, их встреча носила романтический характер. Мужчина мог работать у дона Мигела и в свободное время встретиться со своей подружкой, которая пробралась в парк, чтобы повидаться с ним. Наверное, потому они и бросились в рощу.

– Не знаю, откуда здесь какая-то женщина, – озадачилась Карлота. – Кто эти люди? Я их не вижу.

– Они ушли в ту рощу, когда услышали, что ты меня зовешь.

У Карлоты все еще был озадаченный вид. Но это событие не очень заинтересовало девушку. Элинор пожала плечами:

– Должно быть какое-то объяснение. Но для нас это не важно. Идем, дорогая, нам пора.

– Жаль, что Мигела нет дома, – вдруг сказала Карлота, когда они сели в машину. – Мы могли бы рассказать ему о той женщине.

– Да, – со вздохом согласилась Элинор, – могли бы.

Дон Мигел находился в своей quinta неподалеку от Порталегре, где выращивали пробковые деревья. Он сказал, что будет отсутствовать четыре или пять дней, а после его возвращения они поедут отдыхать. Девушки еще не решили, куда хотят поехать. Карлота предположила, что Элинор захочет посетить Лиссабон. Элинор согласилась, но сомневалась, захочет ли дон Мигел отдыхать в столице.

Рынок в Сан-Педру-де-Синтра превзошел все ожидания Элинор. Она купила две фигурки из слоновой кости, изящный маленький глянцевый кувшин и несколько кружевных столовых клеенок ручной работы.

– Не слишком ли поздно для второго завтрака в ресторане? – засомневалась Карлота. Было уже около двух часов. – Может, вернемся домой и перекусим?

– В это время можно заказать второй завтрак, сеньорита, – сказал водитель, в то время как девушки стояли в нерешительности рядом с машиной, – в Паласио де Сетеаис.

– Ты уверен, Грегорио? – Карлота нетерпеливо взглянула на него. – Ты точно знаешь?

– Я совершенно точно знаю, сеньорита, – с почтением ответил он.

Карлота и Элинор отправились в роскошный «Дворец семи вздохов», построенный голландским торговцем бриллиантами. Теперь этот отель принадлежал государству. Сначала им подали напитки на террасе с видом на сады и море. Затем Элинор и Карлота полакомились великолепным presunto, поданным с охлажденной белой мускатной дыней, а также жареной уткой на блюде с рисом шафранного цвета, пирогом с фруктами и крошечными сырами, приготовленными из свежего творога, которые они съели, запивая вином.

– Очень вкусно! – воскликнула Карлота, и Элинор не сдержала улыбки:

– Можно подумать, ты никогда такого не ела, Карлота.

– Было так приятно съесть все это в твоей компании, – засмеялась Карлота. – Как мило со стороны брата найти мне такую любезную компаньонку, как ты!

– Как церемонно ты разговариваешь! Если так будет и дальше, я покраснею от твоей лести. Мне здесь очень нравится, Карлота. Мне повезло, что у меня такая приятная… и такая легкая работа. Да я все время говорю себе, что не заслуживаю такой платы.

– Плата, – нахмурилась Карлота, тряхнув своей хорошенькой головкой. – Пожалуйста, не говори об этом, Элинор. Мне совсем не нравится, что Мигел платит тебе жалованье.

– Вот как? – шутливо переспросила Элинор.

Карлота против воли улыбнулась:

– Тебе надо платить… но ты понимаешь, что я имею в виду. Я хочу думать о тебе только как о подруге. Видишь ли, у меня никогда не было подруг, – доверительно продолжала она, в порыве откровенности говоря больше, чем хотела. – Дора ужасно меня не любила… поэтому никуда с собой не брала… – Она негромко ахнула и замолчала, уставившись на Элинор широко открытыми глазами.

Они шли к машине, где их поджидал Грегорио. Строгость и выправка придавали ему почти военный вид. Они сели в машину, и, когда она плавно отъехала от отеля, Элинор не удержалась от вопроса:

– Дора была женой твоего брата? – она вспомнила инициалы на щетке для волос, которую нашла на туалетном столике в тот день, когда увидела Жулию с шубой в руках.

Наступила необыкновенно странная тишина. Казалось, Карлота не знает, что ответить. Но в конце концов девушка повернулась к ней и решительно кивнула:

– Да.

Элинор ничего не ответила. С ее плеч свалился груз, который она стремилась сбросить, подозревая, что он только станет тяжелее.

– Мне не следовало говорить о Доре, – боязно продолжала Карлота. – Мигел запретил упоминать ее имя. Но я рада, что рассказала тебе о ней, потому что несколько раз едва не проговорилась. Кроме того, тяжело все время чего-то опасаться. Ведь ты никогда не расскажешь брату, что я говорила о Доре?

– Конечно нет, Карлота.

Они помолчали.

– Кажется, Дора умерла?

Почему она так переживает? Элинор не могла понять. Но зачем себя обманывать? Даже не думая о своих чувствах к графу, Элинор поняла, по крайней мере, то, что известие о его вдовстве станет для нее большим облегчением.

– Да, умерла. – В голосе Карлоты прозвучали странные нотки.

Должно быть, подумала Элинор, она очень переживала за брата. Немного погодя Элинор не удержалась и спросила:

– Твой брат очень любил ее?

Карлота кивнула:

– Просто обожал! Не было женщины прекраснее! Ее утрата разбила сердце Мигела.

У Элинор в горле вдруг встал комок. Так она и думала. Его сердце разбито, хотя он пытается это скрыть. Велел снять со стены портрет любимой, потому что не мог на него смотреть… пока. Когда-нибудь граф немного придет в себя и наверняка вернет его на место. Она вспомнила дикое выражение его лица. Теперь она понимала, что дон Мигел с горечью проклинал судьбу, похитившую у него любимую женщину.

– Как давно?.. – Элинор замолчала, поняв, что разговор мучителен для Карлоты. Не потому, что потеря могла причинить ей боль, хотя так оно, без сомнения, и было, а из-за несчастья брата. Они очень любили друг друга. – Мне жаль, Карлота. Ты не хочешь говорить о своей невестке?

– О, я не возражаю… раз уж ты о ней знаешь. Она умерла восемь месяцев назад.

Восемь месяцев… Элинор задумчиво посмотрела на затылок Грегорио, размышляя о неприязни Доры к Карлоте, из-за которой та якобы никогда не брала девушку с собой.

– Ты однажды сказала, что в отсутствие брата чувствовала себя одинокой… разве он не брал с собой жену?

– Нет. Она оставалась дома.

Элинор нахмурилась. Ей хотелось задать еще один вопрос, но она промолчала. Он был слишком личным.

Но юная португалка украдкой взглянула на Элинор и, казалось, поняла, о чем она думает. Без малейших колебаний она рассказала, что у Доры было много друзей и она всегда была занята. Именно поэтому она, Карлота, так часто оставалась одна. И в результате оказалась в обществе человека, который навлек на нее страшный позор.

– Мой брат очень любил жену, – продолжала Карлота. Она немного побледнела, вспоминая прошлое. – Но он сильно на нее разгневался, когда узнал, что со мной произошло. Дора утверждала, что она за это не отвечает. Я тоже пыталась убедить брата, что она не виновата. Я… я знала, что делаю. – Карлота стыдливо отвернулась. Казалось, суровый мавританский замок, дремлющий на скалистых высотах Серры, надолго привлек ее внимание. – Ужасно, что я стала причиной их ссоры незадолго до ее смерти, – наконец произнесла Карлота, заикаясь и все еще избегая встречаться взглядом со своей компаньонкой. – Она умерла спустя всего неделю.

– Так неожиданно? Несчастный случай?

Карлота наконец повернулась и посмотрела на нее.

– Не знаю, Элинор. – Казалось, она стала скованной и холодной. Ее бледность усилилась. – Она уехала отдыхать, а потом к ней вызвали брата. Когда он вернулся, то был как во сне… и стал таким грубым. Элинор! Я никогда не думала, что мой дорогой брат может так измениться. Он только сказал, что Дора умерла и что я больше никогда не должна произносить ее имени. Я решила, что ему слишком больно его слышать. Он и слугам приказал… но они, конечно, разговаривали об этом друг с другом. Видишь ли, все было так таинственно. Мигел сказал только, что она умерла за границей, там ее и похоронили – в Греции. Там у нее были друзья на маленьком острове. А с момента смерти до похорон должно пройти не больше двадцати четырех часов. Таков закон, потому что климат очень жаркий.

Элинор опять задумалась. Как ужасно для графа оставить тело любимой жены в другой стране! Здесь, неподалеку от часовни, находится фамильный склеп. Наверняка он бы предпочел, чтобы ее похоронили здесь. Элинор позволила мыслям идти своим чередом. Она почувствовала, что переживает за него. Столько вынести за такое короткое время… Смерть жены, потом беда с сестрой. Неудивительно, что он стал сдержанным и замкнутым, избегал общения. Наверняка часто вспоминал о более счастливых временах. Но… жена отдыхала вдали от него, а он посещал свои поместья и оставлял ее в Паласио. Это никак не сочеталось с представлениями Элинор об идеальном браке. Она считала, что ни муж, ни жена не могли быть счастливы в разлуке. Она предполагала, что жизнь знати отличается от жизни менее высокопоставленных особ. У них имелись деловые и социальные обязанности. Так что, может быть, полная близость была невозможна.

– Сколько времени они были женаты? – наконец спросила она Карлоту.

– Дора и Мигел отпраздновали пятую годовщину брака за две недели до смерти Доры.

– Пять лет… и нет детей… – Сказала себе Элинор, всем сердцем сочувствуя графу. Она почему-то верила, что уж он-то хотел наследника.

– Нет детей, – повторила Карлота, качая головой. – Как бы я хотела, чтобы у Мигела был сын. Но сын так и не родился, – с глубоким вздохом добавила она, – это не в нашей власти.

Элинор долго думала о жене графа. Очевидно, он любил ее до безумия, но почему-то она не очень понравилась Элинор. Может потому, что эта женщина с неприязнью относилась к Карлоте? Именно так Элинор объяснила себе сложившееся впечатление. Ведь сама она полюбила сестру дона Мигела всей душой и не могла представить, что кто-то может испытывать неприязнь к дружелюбной и нежной девушке с ее очаровательной наивностью, несмотря на недавний несчастливый опыт. Элинор машинально покачала головой. Нет, невозможно понять, почему Доре не нравилась милая золовка.

– Твой брат знал, что Дора тебя не любит? – спросила она и виновато посмотрела на Карлоту, понимая, что проявляет излишнее любопытство к делам семьи графа. Любопытство на грани наглости. В конце концов, она была только служащей, и ей следовало помнить свое место.

К ее радости, Карлота, кажется, этого не заметила. Она немного печально улыбнулась и сказала:

– Я скрывала это от Мигела. Я надеялась, что Дора ко мне переменится. Думала, может, я сама виновата… мне было всего десять с половиной лет, когда она сразу после свадьбы приехала в Паласио. Может, новобрачной не хотелось, чтобы ей докучала маленькая сестра.

Это ничего не объясняет, решила Элинор. Но мысли о своем положении больше не позволяли ей расспрашивать Карлоту. И все же она не удержалась:

– Я однажды была в портретной галерее и заметила пустое место рядом с портретом твоего брата. Должно быть, он так близко к сердцу принял ее смерть, что велел снять портрет.

– Верно. Это случилось… сразу после его возвращения из Греции. Это было ужасно… – Карлота остановилась и содрогнулась всем телом. Элинор почувствовала, что даже ее рука вздрогнула. – Он был как безумный, но как спокойно себя вел! У него было такое ужасное выражение лица… Убийственно, Элинор, ты даже представить себе не можешь. Я все время плакала, но он не обращал на меня внимания. Наверное, когда он велел снять портрет, весь персонал недоумевал, что произошло с их хозяином. Потому что он велел Грегорио бросить картину на чердак, где мы складываем то, что у вас в Англии называется хламом.

– На чердак? – Элинор недоверчиво уставилась на свою спутницу. – Странно. – Она думала, что для портрета отвели особое место и тщательно упаковали, чтобы не пострадали его красота и совершенство. Ведь когда-нибудь придет день, и дон Мигел сможет его вернуть на место рядом с его собственным прекрасным портретом.

– Странно, Элинор. Я уверена, что мой брат долго был не в себе. Такое иногда бывает. Знаешь от шока. – Элинор только кивнула, и Карлота продолжала: – Теперь ему гораздо, гораздо лучше. Думаю, вряд ли кто-нибудь замечает, как ему тяжело. Ты согласна?

– Да, Карлота. Но твой брат часто становится молчаливым и задумчивым. Наверное, размышляет о своей утрате.

– Я пришла к такому же выводу, потому что раньше он не был молчуном – по крайней мере, так долго. Мне порой кажется, что, хотя он остается в нашем обществе – после обеда и так далее, – он предпочел бы одиночество.

Элинор кивнула с рассеянным видом. У нее сложилось такое же впечатление. И все же, если дону Мигелу хотелось побыть одному, он вполне мог уйти в свой кабинет или другую тихую комнату. Их хватало в огромном Паласио.

Они уже были недалеко от дома. До конца поездки обе сидели молча, погрузившись в размышления. Восемь месяцев… Не так уж долго, подумала Элинор. Рана еще свежая. Когда-нибудь она затянется, потому что время лечит боль. Но на это уйдут долгие годы. Элинор вновь почувствовала тяжесть на сердце. Ее охватило уныние и почему-то горечь, словно она потерпела поражение.

В Паласио они услышали шум в дальнем конце зала. Карлота замигала, глядя на подругу, и остановилась.

– Что здесь такое?! – Элинор захватил врасплох тон ее голоса. Она увидела, что Карлота внезапно выпрямилась с надменным видом и резко что-то приказала. Хотя она говорила по-португальски, смысл был ясен без перевода.

Повинуясь, быстро пришла экономка. Она краснела и всем своим видом выражала сожаление. Последовали вопрос и ответ, потом еще вопрос. Карлота держалась с ледяной высокомерностью, а экономка – подобострастно.

– Наказывать служанку здесь, в главном зале! – Карлота обернулась к Элинор. – Как она смеет? Шуметь можно в помещениях для слуг… если уж она должна шуметь! Будь здесь мой брат, ее бы немедленно уволили. Я ей так и сказала! – Карлота снова повернулась и что-то приказала.

Через несколько секунд женщина вышла с благодарным видом.

– Сердится на Жулию. – продолжала Карлота, явно взволнованная поведением женщины. – Говорит, что эта девушка все время где-то пропадает!

Карлота направилась в маленький уютный салон, где они с Элинор обычно пили чай после обеда. Элинор шла рядом. Жулия… Эта девушка всегда где-то пропадала.

– Карлота, – порывисто сказала Элинор, – как ты думаешь, может быть, это Жулию я видела сегодня в лесу?

– Прошу, прости меня, – попросила Карлота. Она уже успокоилась и сожалела о случившемся. – Я не часто выхожу из себя, но мы никогда не позволяем слугам так себя вести. Мой брат нагнал бы на нее страху.

– Ты и сама неплохо справилась, – с улыбкой заметила Элинор. – Мне даже стало жаль Ину.

– Полагаю она исполняла свой долг. Но она знает, что нельзя так шуметь в зале, где мы все можем ее услышать. – Карлота положила сумочку на диван. – Девушка, которую ты видела сегодня утром? – Карлота покачала головой. – Наказание Ины явно запоздало, – отметила она, и Элинор не могла не согласиться.

Но, разворачивая у себя в спальне покупки, она не могла избавиться от мысли, что действительно в лесу видела Жулию. Запоздалому наказанию могло найтись какое-то объяснение, или девушка потом вновь куда-то пропала. Ведь Ина дала понять Карлоте, что Жулия исчезала далеко не однажды.

Элинор подумала о шубе и о том, что Жулия действовала украдкой. Как и утренние незнакомцы, так поспешно скрывшиеся в роще.

– К чему тебе ломать над этим голову? – спросила Элинор свое отражение в зеркале. – Даже если происходит что-то странное, тебя это не касается!