Текст книги "Блуждающие волны(СИ)"

Автор книги: Энхарт Никель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Воздух. Кислород. О2.

Но это не тот искусственный воздух, которым он всё время дышал. Это, это настоящий воздух. Самый НАСТОЯЩИЙ, самый ОБЫЧНЫЙ воздух. Воздух, порождаемый природой. Что может быть прекрасней?

Уж, не об этом ли ему так часто твердила трещина в полу его комнаты?

Да, именно об этом.

Это зелёное растение.

Но дело было не в нём, а в воздухе, что просачивался сквозь эту трещину. Это был настоящий воздух. Совсем такой же, как здесь.

– Быть может, там есть жизнь. – Размышлял тогда юноша.

Именно этот воздух и заставил его рискнуть вырваться наружу.

Энди продолжал лежать. И только сейчас он почувствовал, что лежит на чём-то мягком. Он потрогал это кончиками пальцев. Затем опустил их поглубже в эту неизвестную ему поверхность. Прохладно.

В этот момент Энди забыл про глаза. Они, будто бы, существовали отдельно от него. Когда же он, наконец, попытался разобрать что-нибудь в этом ярком пространстве, он забыл обо всём, кроме глаз.

Земля. Он лежал на земле.

На такой знакомой – не знакомой земле.

Пещера, бункер...

Всё оставалось позади.

Энди вырвался из этой тьмы. Навсегда.

Незаметно, все очертания мира, его окружавшего, затмили его разум.

Он поднял голову.

– "Небо. Небо. Небо. Небо".

Облака, и эта лазурь, по которой они плавают. Как же это незабываемо. Как прекрасно, здорово, необыкновенно...

– "Я был бы точно уверен, что я умер..." – подумал он – «Если бы здесь не было так красиво. Отец говорил мне, что нет ничего красивее, чем мечты. Теперь, я понимаю, что он ошибался. Я нашёл это место. Вот оно. Ведь это сама жизнь...»

Энди не заметил, как улыбка появилась на его лице. Вся сияющая, она будто бы отражала в себе солнце...

Солнце. До чего же оно ослепительно. Сколько радости оно дарит нам.

Да, что же может сравниться с жизнью? Это счастье, которое достаётся нам даром, при нашем рождении. Так почему же мы не ценим каждый его момент? Каким бы он ни был...

Энди смеялся и плакал. Протягивал руки к небу. Кружил. Подпрыгивал. Бегал. Подпрыгивал ещё выше. Болтал невесть что. От счастья. Снимал обувь, чтобы ощутить на ногах прикосновения колкой травы. Затем то и дело, Энди припадал к ней всей грудью, чтобы вновь подскочить и ринуться в какую угодно сторону. Так прошло больше часа.

Лёгкий ветер ощупывал его своим прохладным дыханием, окутывая своими порывами.

Энди не переставал удивляться...

И всё это так долго было сокрытым от него? Да, как же он мог жить, зная, что здесь находится столько всего. Как мог он радоваться той пустоте, в которой жил такое долгое время и о которой нисколько не подозревал до тех пор, пока не увидел всё это?

Снова ветерок...

Энди радостно помахал рукой такому огромному, но такому невесомому облаку. Он, словно уносился вместе с этим облаком вдаль по этому воздушному пространству света.

У Энди не было крыльев, но это не мешало ему летать.

11 утра...

Энди медленно шагал по новому миру. Слишком возбуждённый от огромного количества впечатлений, он не знал, что и думать, как ещё насладиться этой красотой, каким способом ещё показать нахлынувшие чувства. Он до сих пор не верил происходящему. Уж, слишком оно походило на сон...

Впереди показалась река. Чистая, сияющая, словно бриллианты, вода. Казалась, ни один художник не мог бы изобразить её так же неповторимо, как сама природа.

Энди со всех ног понёсся к берегу, на ходу сбрасывая одежду.

И вот он уже, совсем как младенец, плескается на берегу, бросается брызгами, и смеётся, смеётся...

Иногда пытается ухватить воду рукой. И не имеет значения, зачерпнулась ли вода или нет. Это приносило столько удовольствия. О большем нечего было и думать. Ещё бы, впервые увидеть столько воды...

Затем Энди разлёгся на траве на лоне берега.

Птицы сопровождали его своими сонатами. И звучали они так гласно и весело. Что и настроение Энди всё больше поднималось.

– "Нет, это не я. Я чувствую себя сладким сном, а не человеком".

Несколько бабочек прокружили над лугом. Одна из них села ему на нос. Энди затаил дыхание. Бабочка пошелестела крыльями и тоже затихла. Так прошло несколько минут. Затем рука Энди онемела, и он невольно шевельнул ей, чтобы привести в чувство. И в этот миг бабочка расправила свои красочные крылышки и взметнула в небо.

И с земли она казалась бутоном розы, оторвавшимся от стебелька и летящем к солнцу.

Энди развёл руки в стороны и бежал, бежал, бежал, уносимый этим благовейным потоком времени...

Энди уносился в саму жизнь, впервые познавая её лицо, многие черты которой были ему незнакомы. А знакомы ли сейчас?

Отдохновение кружило по этому лугу, наполненному зелёным цветом. Энди питал каждый аромат беззаботно играющей мелодии прекрасного. А когда он поднимал голову, то видел внеземную красоту пустого пространства из облаков, вне времени, вне всего остального...

Мягкой поступью скользил он по этому утреннему свету, всё так же улыбаясь и очаровываясь настолько сильно, насколько только может человек, впервые увидевший небеса...

Впервые, мягкая, словно пух, земля под его ногами, так внезапно потвердела.

– Что это? – Энди бросил вопросительный взгляд на новую поверхность, окутавшую подошвы его ног.

Он нагнулся, чтобы прикоснуться рукой.

– Такое твёрдое...

ОЧЕНЬ СТРАННАЯ ПОВЕРХНОСТЬ ЗЕМЛИ. Энди, наверное, подумал то же самое. Он попробовал пройтись по ней. Это происходило без прежней лёгкости, но всё же он шёл так же просто и обыкновенно. Он попробовал пробежаться. Ничего необычного...

Или, всё же...

Вдруг, словно из ниоткуда, огромная движущаяся волна нахлынула на него из-за поворота. Энди был так озабочен новой поверхностью, что не заметил это приближение. Когда же он поднял взгляд, то было уже поздно.

Волна уже почти нахлынула его, как вдруг, резко остановилась подле.

Энди замер от удивления. Он не знал, что и думать. Страх замер на его лице. В мгновение ока он пригнулся и закрылся руками.

Волна продолжала не двигаться. Она гудела, кряхтела, огрызалась. Но была неподвижна. Чудовищно-искусственная волна, с железной оправой.

На Энди пристально смотрели два её стеклянных глаза.

Он замер...

Вдруг, одна из дверей этой металлической акулы открылась, и из неё вышел...

Человек.

– О, нет, нет, нет, только не это. – Завопил Человек. – Сэр? Сэр? Вы живы, Сэр? О, нет, нет, нет...

Энди выпрямился и пристально посмотрел на этого человека.

– Ну, скажите хоть что-нибудь, Сэр? Прошу, прошу, прошу вас. О, горе мне. – Не унимался Человек, с таким видом, будто бы с Энди случилось что-то ужасное.

– Вы? – Начал Энди.

– Я? Что вы хотите этим сказать? – растерянно спросил Человек.

Энди разглядел его большие очки, которые увеличивали, и без того огромные глаза, его прямой нос и немытые кудри, извивающиеся по голове незнакомца.

– Вы? – повторил он. – Вы человек?

– Я? Человек? – Ответил Человек, нервозно осматривая себя, чтобы убедиться. – Как вы можете в этом сомневаться? О, горе мне, горе. Я лишил его ума. Я... я вовсе не хотел вас сбивать, сэр. Честное – пречестное. Это... это всего лишь... это... случайный случай...

Незнакомец перестал говорить. Он весь дрожал. Его лицо переливалось такими бледными оттенками, что и лицо Энди начало покрываться ими при одном только взгляде на этого Человека.

– Случайный случай – повторил Энди, глядя ему в лицо.

– Вот и я говорю – начал человек. – Я только недавно купил этот автомобиль. Я копил на него два года, представляете? Раньше у меня никогда не было машины. Никогда, сэр, и это чистейшая правда. – Говорил незнакомец, потея и задыхаясь от страха.

– Я возвращался от тётушки по вот этой самой дороге – незнакомец показал на странную твёрдую поверхность земли – Солнце было такое яркое, что я ничего не видел. И тут... вы... внезапно... я... я... растерялся...

– Дорога? – Спросил Энди. – Автомобиль?

– Да. Да. Сэр. Вы сильно ударились головой и теперь ничего не понимаете, понимаете? Вероятно, вы забыли значения некоторых слов. Вот это – он показал на твёрдую поверхность – дорога, трасса, асфальт, это – показал на механического зверя – автомобиль, машина, транспорт. Улавливаете?

– Улавливаете? – переспросил Энди.

– О, всемилостивый, помоги мне. О, горе мне, горе.

Энди стоял в непонимании.

Поверить только, перед ним настоящий, живой человек. Он ещё раз спросил, чтобы убедиться.

– Вы человек?

– О, нет, нет, нет, нет. – Завопил человек.

– Нет? – возмутился Энди.

– Да. Да. Да.

– ...

– Нет. Нет. Нет. Не умирайте, сэр. Не нужно.

– Я и не собираюсь – удивился Энди.

– Правда?

– И вообще, с чего вы это взяли? – спросил Энди.

– Ну как? Вы выглядите таким бледным. О, горе мне, горе.

– Я хотел спросить... – начал Энди.

– Что? Что? Спрашивайте всё, что угодно.

– Много ли человек осталось живо после того происшествия?

– Какого ТОГО происшествия? Не понимаю, о чём вы.

– Ну как же, нехватка воздуха, убежище EDCT-E001.

– Как? Как вы сказали? Какое убежище?– спросил человек, очень удивлённый.

Энди повторил название.

– Вы что-то знаете об этом? – спросил он.

– Вот об этом я и хочу сказать. Я ровно ничего не знаю об этом. Запомните, этого не существует. И никогда не существовало. Вы слишком сильно ударились головой, и ваша фантазия разыгралась не на шутку и начала выдумывать разные небылицы.

– Но как? Я ведь очень отчётливо помню убежище. Я помню отца, Мэра, Лео и Дженни.

– Повторяю, вы сильно ударились головой.

– Я вообще не ударялся головой.

– Как? – Человек пошатнулся от неожиданного известия. – Я не верю. Это, опять же...

– Смотрите. Моя голова в полном порядке.

– Да, но то, что вы говорите...

Человек стоял, что-то очень тщательно обдумывая, ковыряясь в своей голове в поисках нужного ответа.

– Так много человек сейчас находится на Земле?

– На Земле, сэр? – и увидев кивок со стороны Энди, продолжил – О, Земля такая большая. Очень большая, сэр. И людей на ней не один миллион, и не два, и не сто, а гораздо больше.

– А сколько же их?

– О, их всех не сосчитаешь и за всю жизнь. К тому же количество живущих людей постоянно изменяется. Кто-то приходит в жизнь, а кто-то, как бы прискорбно это не звучало, да, да, кто-то покидает её...

Когда их взгляды встретились, Энди заметил, что растерянность слетела с лица нового знакомого. Он уже не казался таким ошеломлённым и испуганным, как тогда, когда его машина, автомобиль, транспорт, железная акула остановилась подле Энди.

– Всё же я должен отвезти вас к врачу. – Сказал Человек.

– Не нужно. Со мной всё в порядке.

– Так значит, я не сбивал вас?

– Совершенно верно.

– А то-то мне показалось. Так это значит... значит, у меня фантазия разыгралась, а не у вас?

И тут человек озарил Энди таким заливистым смехом, что и сам Энди не удержался от таких порывов веселья.

– И всё же я хотел бы в знак этакой путаницы угостить вас чашкой кофе.

– Но я...

– Прошу вас, не отказывайтесь.

– Я вовсе не хотел отказываться.

– Тогда что же вы хотели?

– Я хотел узнать, что такое "кофе"?

И тут Человек снова разразился громом хохота.

– Мне нравится ваш юмор, сэр. Так вы всё это... это... – говорил человек, задыхаясь от новой волны смеха – вы всё время подшучивали надо мной? Надо было догадаться. Неплохо. Неплохо. Убежища напридумывали. Ха-ха-ха. Представьте, к вам кто-нибудь подойдёт, со словами "вы человек?" Так... это... же... со смеху умереть можно. Ещё как вы недоумеваете свои глаза. Да, вот так, сэр. Ха-ха. Садитесь же скорее в машину. Да не туда. Ха-ха. Вам открыть дверь?

Оба они уселись внутри машины.

– Ну, что ж, поехали? – сказал человек. – О, да, кстати, забыл представиться. Меня зовут Питер Уоткинс. Можно просто Пит.

– Энди – сказал юноша на соседнем сидении. – Просто Энди...

– Как поживаете, Энди?

И они понеслись по дороге, залитой морем из солнечных лучей, то и дело ослепляющих стекло автомобиля.

Энди поближе разглядел своего нового знакомого, Человека, Питера Уоткинса, Можно Просто Пита. Он был очень рассеянным. Всё время нервничал и спотыкался как на словах, так и на деле. Всё время елозил свои волосы, то и дело поправлял "съехавшие очки". И прежде, чем они тронулись с места и поехали, Питер пытался схватить ключи, которые словно мыло выскакивали у него из рук. В итоге они оказались под сиденьем. А Пит и Энди сидели, заливаясь смехом. Новый друг не был лишён юмора. В основном он любил смеяться над своими оплошностями, которые случались слишком часто. Даже тогда, когда они и смогли тронуться, оставив позади облако дыма, неприятности на этом только увеличивались, так как молодой человек, так и норовил улететь в канаву или вылететь на встречное движение. Но так как на дороге не было ни единой машины, то они благополучно возвращались на свою полосу, не отуманенные приступами паники.

– Знаете, вообще со мной плохо иметь дело – сказал Питер.

– Это почему же?

– Да потому что, я невезучий.

– Невезучий?

– Да. Да. Невезучий и всё тут. Со мной постоянно случается какое-нибудь несчастье.

То забуду что-нибудь, то споткнусь. Вот, сегодня, к примеру, перед самым выездом заглохла машина. Вот ненапасть-то, а?

– Но всё же обошлось, как видите?

– Да обойтись то обошлось. Но сколько нервов на это ушло. А нервы-то нужно беречь в первую очередь. Вот не бери пример с моего дядюшки. Он взял в жёны такую жёнушку, что и никому не позавидуешь. Точно моя мама сказала, "змею на шее пригрел". Сколько нервов вымотала она ему. А нервы-то нужно беречь. Ох, как деньги-то любит тратить, боже мой. Где ж столько денег напасёшься для неё.

Затем новый знакомый открыл окно, и на них повеяло прохладным встречным ветерком.

– Ох, и жаркое выдалось воскресенье. – Продолжал Пит, немного потеребив рубашку на теле. – Ну, ничего, к вечеру сделается холоднее. Лето, как-никак. А лето у нас всегда жаркое. Ха-ха-ха.

– Воскресенье? – переспросил Энди, а затем про себя добавил – А по нашему, сегодня среда.

Питер продолжал смеяться.

Энди, недоумевая, посмотрел на человека, который так внезапно захохотал.

– А, да это я вспомнил – Питер ответил в ответ на взгляд Энди – вспомнил, что забыл свои книги у тёти. Ха-ха-ха. Невезучий я. Не-ве-зу-чий. И ничего тут не поделаешь.

И они продолжали путь под апельсиновым солнцепёком, лучи которого метались по земле.

Они продолжали разговаривать. А дорога, тем временем, шла дальше и дальше.

– Я вот к чему говорил это всё. – Продолжал Пит. – А к чему, собственно, я говорил всё это?

Энди пытался слушать нового знакомого, но шум ветра завораживал его помимо его воли, и своими воздушными волнами окутывал его тело, покрывая последнее – мурашками.

– Неплохая история, не правда ли? – говорил Питер.

– Вы правы.

– Обращайтесь ко мне без "вы".

– Тогда и вы тоже обращайтесь ко мне без "вы".

– Хорошо. – Пит снова засмеялся. – Кстати, у меня тут припасено пару сэндвичей. Вы... Ты, Энди, не голоден?

Энди совсем забыл про голод. Он был слишком поглощён, окружающими его, красками жизни. Он забыл про все земные потребности, кроме потребности в красоте, которую он жадно питал глазами из этого безупречного неба. И небо наполняло его глаза до дна, блуждая облаками по его восхищающимся зрачкам.

– Энди? Энди? Ты меня слышишь? – отзывалось где-то вдалеке эхо Питера.

– Нет, спасибо, я не голоден. – Ответил Энди, несмотря на то, что он с утра ничего не ел. Сейчас ему не хотелось спускаться с небес.

– Небо так прекрасно... – грезил наяву Энди.

– Да. Да. – Отвечал собеседник. – Вы ещё ночное небо не видели. Ох, что же это я. Конечно видели. Эти бесконечные точки звёзд. Иногда засмотришься и не заметишь, как час миновал.

– Точки звёзд? Ночное небо? Расскажи мне поподробнее.

– Это невозможно описать. Звёзды, они такие яркие и восхитительные. Вот, право, говорю, восхитительные. Другого слова и не сыщешь.

– Восхитительные... – прошептал Энди.

– Правда, сестра моя говорит, что ничего в них такого нету. Что всё я преувеличиваю. Может, оно и так. Да и не больно часто я смотрю на звёзды. Зато, когда смотрю – душа радуется.

Питер почесал свой нос. Поелозил в кресле. Облизнулся. Вздохнул. С каким-то глупым вниманием посмотрел на Энди, зачарованного миром.

– Моя сестра вообще не любит природу. Она говорит, что только дураки устраивают пикники в лесу. А дождь она считает чуть ли не самым ужасным проклятьем. Особенно, когда он рушит все её планы на день.

– Дождь... – беззвучно произнесли губы Энди.

– Нет, ты не подумай, моя сестра – славная девушка. Хозяйственная, добрая. С такой не пропадёшь. Просто, не опытная ещё, несмышлёная, так сказать. Жизнь мало видела. Зато, как она готовит пудинг. М-м. Пальчики оближешь. И ещё... ещё...

Питер был целиком поглощён идеей обсуждения своей сестры, что напрочь забыл про дорогу. Он не отрывал глаз от Энди и живо размахивал перед ним руками, не забыл при этом задеть и уронить некий предмет, лежащий на приборной панели.

– Дорога – Сказал Энди.

– Но это ещё ничего, по сравнению с... Что, простите? – переспросил Питер.

– Вы не смотрите на дорогу.

– Ах, черти небесные... – Уоткинс подпрыгнул на месте, затрясся, как при лихорадке, вцепившись руками в руль автомобиля. – Да, как же я забыл. Ответственность. Нужно быть ответственней. Главное, не забыть это слово. Главное, не забыть. Приеду домой, обязательно запишу, а то снова невесть что случится. Такое вот волшебное слово. Обычное слово. А может спасти жизнь. Да-да. Такое волшебное слово под названием...

– Дорога – Испуганно произнёс Энди, с ужасом глядя вперёд.

– Дорога? Нет, нет. Я имел ввиду совсем другое слово. Кстати, а какое слово я имел в виду?..

– Д-о-р-о-г-а!.. – Энди с ужасом показывал пальцем в лобовое стекло.

Пит повернул голову в сторону пальца.

– Если тебе не нравится слушать меня, так и сказал бы, а не делал бы такое выражение... – Но тут он заметил, что они едут по встречной полосе, а на встречу к ним, с рёвом, летит грузовик – Выражение. Лица. Черти небесные. О, горе нам. Горе!.. Влево. Нет, нет, вправо. Нет. Я запутался, куда нам нужно поворачивать. Ответственность. Я вспомнил.

То ли волшебное слово Пита, действительно, подействовало, то ли благодаря чуду, к счастью, всё обошлось. Они во время успели свернуть. А дальнобойщик, проезжая мимо, с такой злобой пригрозил Питеру своим огромным кулаком, что тот как черепаха, спрятал свою голову.

– Ох, прости меня. Прости. Ох, и до чего же я невезучий. Невезучий до жути. – Оправдывался и извинялся Пит, от едва ли не случившегося столкновения. Они остановились на обочине, преисполненные паники от случившегося.

Энди заметил, как новый, не совсем знакомый человек, залился слезами. И он обременил своё сердце таким сочувствием по отношению к Питу. Его взволновало не то, что он плакал, а то, как он плакал. Это был поистине плачь маленько ребёнка, невинного, случайно споткнувшегося и ударившегося.

– "Нет, в нашем обществе его бы явно презирали. У нас ценят только сильных, решимых и... жестоких". – Подумал он.

Но то был Энди. Находясь в окружении самовлюблённых людей, движимых жаждой власти, хорошенько изучая их, изучая подобных себе, он легко находил в людях доброту и искренность, если она имелась.

Несмотря на ужасающую до кончиков пальцев, рассеянность и нервозность молодого человека, Энди ещё при знакомстве разгадал его мягкий характер и доброжелательность.

– Ну, ну, всё ещё наладится, – пытался он утешить Питера.

Энди не знал, как помочь "несчастному". И, видя, что все его усилия напрасны, сам чуть не заревел, овеянный жалостью по отношению к плачущему.

Но Питер остановил его. И более того, даже оценил такое сочувствие со стороны Энди, и одухотворённый этим быстро перестал плакать и даже сострил, впрочем, как всегда, не удачно.

– Ну что ж, нам пора в путь. Нужно успеть до заката. – Сказал Питер, просияв улыбкой.

И они тронулись в путь.

Под этими жалящими безжалостными лучами солнца.

Энди смотрел в окно. И что же он видел? Оно, оно раскрытое, как некая загадка в бутоне цветка, которая долгое время была заперта внутри. Оно.

Я ИМЕЮ ВВИДУ ЛЕТО. ЭТО ХОРОШЕЕ ВРЕМЯ ГОДА. ПРАВДА.

ХОТЯ МЕНЯ УЖЕ ДАВНО НИЧЕГО НЕ ГРЕЕТ. ХОЧЕТСЯ НАЙТИ ХОТЬ ЧТО-ТО, НА ЧЁМ Я МОГ БЫ УДЕРЖАТЬСЯ. МНЕ НЕ ГРУСТНО. ПРОСТО ДНИ ПРОНОСЯТСЯ СКВОЗЬ МЕНЯ, КАК ХЛОПЬЯ СНЕГА СКОЛЬЗЯТ ПО ВОЗДУХУ. И Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ, ДЛЯ ЧЕГО МНЕ ЖИТЬ.

И ВСЁ ЖЕ ЛЕТО ТАК ПРЕКРАСНО.

– Ты в порядке? – спрашивал Питер, проявляя заботу.

– "Я никогда не был настолько в порядке". – Думал Энди. – И между тем, никогда не чувствовал себя настолько неопределённо, как сейчас".

– Так вот, к чему я говорю – продолжал водитель, Пит, Питер Уоткинс. – Что можно подарить сестре на день рождения?

"День рождения". "День рождения".

Энди едва ли смог уловить эти слова. И теперь они медленно тонули внутри его разума, погружая самого Энди вместе с ними в те далёкие воспоминания.

– Пап, ну, что? Уже можно?

– Нет, нет, ни в коем случае.

Отец и сын медленно заходили в комнату.

Отец следил за тем, чтобы сын не открывал глаза раньше времени. И поэтому, чтобы он не подсмотрел, плавно закрывал своими руками его небольшие ручки, которые, между тем, закрывали глаза.

– Пап, ну а сейчас уже можно открыть?

– М-м, нет. Потерпи ещё немного. Встань сюда. Сейчас я подойду. И не вздумай открывать глаза.

– Даже немного подсмотреть нельзя?

– Подсматривать особенно нельзя.

– Ну, ладно. – Вздохнул Энди, которому сегодня исполнилось одиннадцать.

И вот он стоял в темноте, предвкушая радостный момент. Сейчас он был совсем один. Вокруг – глухая ночь. И все детские страхи повылезали из своих убежищ. Они становились всё ближе и ближе. Они были такими, какими он представлял их.

Но Энди не боялся.

Ведь стоит ему открыть глаза, и счастье и радость, и свет озарят его взор.

– Вот и всё. Можешь открыть глаза.

Едва уловимое движение ресниц. И вот он на свободе.

Сначала всё казалось покрытым отуманенной плёнкой. Все предметы и комната. Затем зрение вернулось к Энди.

Первое, что он увидел, это был календарь.*102 год.

Затем лицо отца, ублажённое сиянием его улыбки.

– С Днём Рождения, Энди.

Энди увидел стоящий на столе торт с зажжёнными свечами.

– А, ну-ка, задуй.

– Сейчас, сейчас. Пап, а что в той коробке?

– Сейчас узнаешь. Только не торопись.

Но Энди натерпелось узнать что там, в красиво упакованной подарочной коробке.

– Можно посмотреть сейчас?

– Сначала свечи.

– Ну, пожалуйста. Ну, можно, можно, можно?

– Ладно. Так и быть. Только осторожней с этим. Смотри, не урони.

Энди, радостный, неуклюже (на что отец искренне улыбнулся) подбежал к подарку.

– Тя-жё-лый.

– Ты справишься. Я знаю.

Энди принялся распечатывать яркий бантик розы, что украшает подарки, затем бумагу, и вот она, перед ним. Чистая, идеальная печатная машинка.

– Энди, помнишь, ты говорил о том, что ты тоже хотел бы писать романы, совсем как твои любимые писатели. Так вот. Теперь ты сможешь выражать свои чувства и мысли не хуже,

чем они.

– Но я ведь совсем не умею придумывать такие интересные истории. Что если у меня не получится?

– Получится.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что это не простая машинка. Её обладатель получит столько волшебства, сколько ему и не снилось.

– Волшебство... – загорелись глаза Энди.

– Да.

– И что мне нужно делать, чтобы получить это волшебство?

– Печатать.

– Но я даже не знаю что.

– Печатай всё, о чём думаешь, все свои мысли и переживания. Моргнуть не успеешь, как они наполнятся волшебством.

– А когда мне начать печатать?

– Сегодня и начни. Только сначала задуй свечи.

Затем отец и сын провели время, попивая чай с тортом, который оказался необычайно вкусным. Он легко и нежно таял во рту, да к тому же, настолько медленно, что можно было долго наслаждаться этим вкусом, до тех пор, пока он совсем не растворится у тебя во рту, оставив сладкий привкус.

– Пап, а где ты взял этот торт?

– Тебе понравилось?

– Очень. Так откуда?

– Откуда взял, там уже нет. Так, ладно, ты сиди пока здесь, а я сейчас вернусь.

– Ты куда?

– Мне нужно забрать кой-какие инструменты. Не скучай.

– Хорошо.

И отец покинул праздничную комнату.

Энди долго смотрел ему вслед, на закрывшуюся дверь. Затем перевёл взгляд на машинку.

А в голове кружилось слово – "волшебство".

– Что же мне такое написать?

Он задумчиво всматривался на пустой лист бумаги, который лежал рядом, на столике.

– О том, каким вкусным был торт? Или о нашей школе? Или же обо всё вместе...

Это так трудно. Сделать первый шаг. Зато с каждым следующим шагом будет становиться всё легче и легче.

– Точно. Придумал. – На лице Энди засияла мысль.

Он вставил чистый лист бумаги в машинку и принялся печатать.

Лето скользило по атмосфере мира. Лучистое, оно проходило сквозь стёкла автомобиля, заставляя щурить глаза и морщить лицо. Это всё лето.

Лето можно увидеть в каждой травинке. Каждый камень нарисован летом. А если закрыть глаза, то можно почувствовать, как лето наполняет лёгкие.

Лето, словно, словно... торт, который мы впервые пробуем.

Энди улыбнулся, приведя такое сравнение.

Его глаза были закрыты.

Этот жаркий летний день – маленький кусочек лета. Он просто... просто тает во рту.

А завтра он уже закончится. Но ещё долго будет оставлять сладкое послевкусие в наших воспоминаниях.

– Энди, мы почти приехали – послышался голос слева.

– Что, прости?

– Мы почти приехали. Как спалось? – Спросил Пит.

– Я не спал. Просто отдохнул немного.

– Ничего не хочешь рассказать? – подмигнул Питер.

– Нет. – Ответил Энди, озадаченный вопросом – Ты о чём?

– Я? О твоём сне, конечно же. Во сне ты так часто улыбался.

– Просто вспомнилось кое-что. К тому же, как я говорил, я не спал.

– И что же вспомнилось, если не секрет?

– Да так, ничего особенного.

– Энди, поделись со мной. Воспоминания – это же очень интересные вещи. Я и сам часто улыбаюсь, вспоминая различные эпизоды из своей жизни. Ха-ха. Вот, например, как пять лет назад папа учил меня плавать. До того дня я никогда и близко то не подходил к воде. А тут он ни с того ни с сего решил меня научить. Представляешь? – Улыбнулся Уоткинс, Питер Уоткинс. – Я тогда около часа барахтался на мели. Там, где воды было по колено. Дальше, несмотря на усилия папы, я так и не зашёл. Зато, мы с сестрой в тот день построили такой огромный песочный замок. А папа сфотографировал нас рядом с ним. Жаль, что он тогда недолго продержался. Один толстяк разрушил его за то, что я случайно обрызгал его. Но, несмотря на это, это был самый весёлый день в моей жизни.

– Это здорово.

– Да, очень – улыбнулся он, но какой-то печальной улыбкой.

– За пять лет ты, наверное, уже хорошо научился плавать? – Спросил Энди.

– Нет, больше я и не учился плавать. Да и на пляже мы больше не бывали с того дня.

– Почему? – Удивился Энди.

– Потому что спустя некоторое время папы не стало – ответил Питер.

– Прости. Я не знал этого.

– Всё хорошо. – Улыбнулся Питер. – Просто. Просто. Нам так его не хватает.

– Понимаю. – Ответил Энди.

– Правда?

– Да. Я тоже потерял отца.

В глазах Питера, Энди увидел лицо расстроенного ребёнка. Мышцы лица немного подрагивали. Губы то и дело прикусывались. Тут он впервые увидел разницу в том, как они называют своих родителей.

"Отец" – говорил Энди.

"Папа" – как ребёнок произносил Питер.

«Папа».

И, между тем, это слово дышало гораздо большей любовью, искренней любовью, к человеку, чем любое другое. "Папа". Через это слово выглядывала та детская привязанность, которую питал сын к своему родителю. Он видел в нём силу и защиту, тепло и надёжность.

"Па-

Па".

Только по-настоящему любящий сын скажет это слово. А "отец" – скажут все остальные.

– Давно это случилось? – спросил Питер.

– Мой оте... – притормозил Энди – Мой папа умер около года назад.

– Мои соболезнования. И как ты держишься без него?

– Ну, жизнь продолжается. Конечно, не так, как было с ним. Но продолжается.

– Конечно. Конечно.

Всё вокруг будто ожило. И ожило совершенно по-другому.

Откуда ни возьмись, появилось множество машин, людей и самое главное, зданий.

То, чему так сильно удивлялся Энди.

Всё это появлялось одно за другим.

Это никак не увязывалось с тем пейзажем, который был в голове Энди.

– Вон там мой дом. Такой, с бардовой крышей. Вон. Вон. Видишь?

– Да. Да. Так вот, где живут люди.

– Ещё одна шутка? – спросил Питер, на что Энди только улыбнулся.

Они остановились.

– Ну, вот и всё. Теперь ты можешь расстегнуть ремень. Устал ехать?

– Совсем немного. Но мне понравилось ездить.

– Ха-ха. Я рад. Я был не слишком интересным собеседником.

– Да нет, что ты.

Их встретил аккуратный домик, обтянутый забором, чистый и свежий газон, а так же приветливая калитка, зовущая внутрь.

– Пошли же – позвал Питер. – Ты чего стоишь?

– "Потому что я вижу всё это впервые. И мне страшно. Но не от того, что я боюсь, а от неизвестности. Какие причудливые сооружения. Для чего всё это?"

Они медленно скрылись по другую сторону забора. Небольшая тропинка привела ко входу.

– Мне что, так всё время и придётся приглашать тебя? – улыбаясь, сказал Питер. – Заходи же.

Энди медленно шагнул внутрь.

Его встретила комната, разукрашенная различными предметами. Для Энди всё было в новинку. Он был впечатлён множеством предметов, назначения которых он не знал.

– Проходи дальше.

– Хорошо.

И вот Энди встречает ещё одна комната. Затем и ещё одна. Он видит свет. Свет, проходящий через окна.

– Тут красиво... – произнёс он, вспоминая свою комнату убежища. – И просторно.

– Спасибо.

Сват манил его. Энди хотелось узнать, для чего всё здесь устроено. Его тянуло то в одну, то в другую сторону.

– А для чего это? А вот это?

Он трогал, нюхал, осматривал, спрашивал.

– Как много света! Ах...

– Не хочешь посмотреть мою комнату?

– А где она?

– Наверх по лестнице. Самая первая дверь.

И лестница заскрипела под ногами Энди.

– Будь там. Сейчас я принесу кофе – кинул ему вслед Питер Уоткинс.

Он услышал шум, пока наливал кофе. Это Энди споткнулся. Вероятно, его снова привлёк какой-нибудь новый предмет, и он, завороженный им, перестал замечать всё остальное.

– Ну и впечатлительный же он. – Мыслил вслух Питер. – Такое чувство, будто он видит всё в первый раз. Да, так удивляется ещё. Несомненно, творческая личность.

Когда Питер вошёл в комнату, он застал Энди, чуть ли не целиком, выглядывающим из окна, которое он сам и открыл.

– Энди, осторожней – послышалось в ответ.

– Это так здорово. Видеть всё сверху. Такое чувство, будто я парю по небу.

– Да. Да. И всё же. Не лучше было бы, если бы ты влез обратно?

– Все эти дома. И машины, похожие на твои. Всё то же. Только намного ниже меня.

– Да. Да. Энди? Вдруг что-нибудь случится...

– И дорога идёт бесконечно вдаль. Ты только посмотри, Пит.

– Я знаю. – Питер начинал не на шутку беспокоиться. – Энди, твой кофе стынет.

– Кофе? – Энди снизошёл с "неба". – Я всё время хотел узнать что это.

– Держи. Осторожно, не пролей. – Сказал он, видя, как Энди неуклюже взял кружку.